АНТИСАНКЦИОННЫЕ МЕРЫ В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ Текст научной статьи по специальности «Право»

ГОСУДАРСТВО И ЭКОНОМИКА

АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ГАБОВ

Институт государства и права Российской академии наук

119019, Российская Федерация, Москва, ул. Знаменка, д. 10

E-mail: gabov@igpran.ru

SPIN-код: 8220-9651

DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-3-gabov

АНТИСАНКЦИОННЫЕ МЕРЫ В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ

Аннотация. Статья посвящена исследованию системы отечественного ан-тисанкционного регулирования. Его отдельные элементы начали создаваться еще в 2000-х гг., когда был принят Закон о специальных экономических и принудительных мерах. Реальная востребованность в такого рода актах появилась в 2010-х гг. в связи с началом введения против России, ее резидентов (физических и юридических лиц) и связанных с ними лиц различного рода ограничительных мер (санкций). В результате в 2012 и 2018 гг. были приняты еще два федеральных закона, имеющих антисанкционную направленность, — Закон о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации, и Закон о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия США и их союзников. Эти три закона создают основы отечественного антисанкцион-ного регулирования, которое оказалось особенно востребованным после начала проведения специальной военной операции в 2022 г., когда было принято несколько десятков нормативных актов антисанкционного характера. Автор статьи по результатам проведенного анализа указывает на формирующийся характер российской системы антисанкционного регулирования, отмечая необходимость создания одного «стержневого» нормативного акта в этой области; по результатам анализа отмечается необходимость выделения и четкого разграничения двух видов антисанкционных мер: ответных мер и мер, снижающих негативный эффект от введенных ограничительных мер (санкций).

Ключевые слова: ограничительные меры, санкции, меры воздействия (противодействия), специальные экономические меры, ответные меры, недружественное государство, ограничения

ANDREY V. GABOV

Institute of state and law of the Russian Academy of Sciences

10, Znamenka str., Moscow, 119019, Russian Federation

E-mail: gabov@igpran.ru

SPIN code: 8220-9651

ANTI-SANCTION MEASURES IN RUSSIAN LAW

Annotation. The article is devoted to the study of the system of domestic antisanction regulation. Its individual elements began to be created back in the 2000s, when the law on special economic and coercive measures was adopted. The real demand for such acts appeared in the 2010s, in connection with the beginning of the introduction of various restrictive measures (sanctions) against Russia, its residents (individuals and legal entities) and persons associated with them. As a result, in 2012 and 2018 two more anti-sanctions federal laws were adopted — the law on measures to influence persons involved in violations of fundamental human rights and freedoms, the rights and freedoms of citizens of the Russian Federation) and on measures to influence (counter) unfriendly actions of the United States and its allies. These three laws create the basis for domestic anti-sanction regulation, which turned out to be especially in demand after the start of a Special Military Operation in 2022, when several dozen anti-sanction regulations were adopted on their basis. The author of the article points to the emerging nature of the Russian system of anti-sanctions regulation, points to the need to create one normative act that would form its basis, notes the need for a clear distinction between response measures and measures that reduce the negative effect of the introduced restrictive measures (sanctions) and address a number of other important issues.

Keywords: restrictive measures, sanctions, measures of influence (counteraction), special economic measures, retaliatory measures, unfriendly state, restrictions

1. Введение

Ограничительные меры (санкции) со стороны иностранных государств и международных организаций против России, ее резидентов (физических и юридических лиц), а также связанных с ними лиц (иностранных резидентов), осуществление иностранными государствами, связанными с ними лицами (гражданами (поддаными), юридическими лицами и проч.) действий по исполнению соответствующих решений о введении ограничительных мер (санкций) 1 в новейшей

1 В том числе государствами и связанными с ними лицами, которые ограничительные меры (санкции) не вводили, но обеспечивают их исполнение.

российской истории (постсоветское время) начали вводиться в начале 2010-х гг.2; соответствующая практика получила значительное развитие после событий 2014 г. на Украине и приобрела масштабный характер (по существу, став основой политики отдельных государств и международных организаций в отношении России).

Абсолютное большинство таких ограничительных мер (санкций) касаются возможности реализации интересов экономического характера (запреты поставок определенной продукции, использования инфраструктуры и проч.). Именно поэтому их как в правовой, так и экономической литературе еще называют «экономическими санкциями». Как справедливо отмечает Р.А. Кайгородов-Хамошин, такие санкции стали активно применяться в XXI в. в качестве основного (здесь данный автор подчеркивает — «а не эпизодического») инструмента конкурентной борьбы за мировое господство развитых стран против развивающихся стран и стран с переходной экономикой3; причина тому, по его мнению (и с этим сложно не согласиться), в «неспособности глобальных финансовых институтов (например, Всемирной торговой организации...), созданных странами-лидерами после Второй мировой войны, продолжать обеспечивать им лидирующее положение в системе мирового хозяйства в условиях углубления неравномерности социально-экономического развития стран и регионов»4.

2 Об истории вопроса в этот период см.: Дораев М.Г. Экономические санкции в праве США, Европейского союза и России. М., 2016 и ряд других работ.

3 См.: Кайгородов-Хамошин Р.А. Роль санкций в формировании национальной экономической политики: Автореф. дисс. ... канд. экон. наук. М., 2019. С. 6.

4 Там же.

При оценке экономических основ любой ограничительной (санкционной) политики надо учитывать правовой аспект, поскольку ни одна ограничительная мера (санкция) по понятным причинам не объясняется (обосновывается) вопросами конкуренции. Соответствующая политика (конкретные меры) вначале получает свое идеологическое обоснование (поддержка террористической деятельности, нарушение прав человека и проч.), вплоть до использования разного рода квалификации государств (к примеру, «государство-изгой» (см.: Бартенев В. Концепция «государств-изгоев» во внешней политике США // Международные процессы. 2009. № 1. С. 84-92 и другие работы)), а уже затем под указанные нарушения «подводится» и применение к государству и связанным с ним лицам возможность использования принудительных мер со стороны одного государства или группы государств и международных организаций. Примеров тому множество; так, можно привести преамбулу такого документа, как Council Decision 2012/642/CFSP of 15 October 2012 concerning restrictive measures against Belarus: "The Council first adopted restrictive measures against Belarus under Common Position 2004/661/CFSP. It has continued to express its grave concern about the continued lack of respect for human rights,

Соответствующие ограничения негативным образом сказываются на результатах деятельности участников экономических отношений, что, в свою очередь, влияет на систему перераспределения ресурсов в государстве (бюджет); в конечном итоге ограничения негативно сказываются на благосостоянии всех российских граждан. Причем негативный эффект от действия ограничительных мер (санкций) носит для российской экономики в целом и отдельных участников экономических отношений не только прямой, но и косвенный характер5 (снижение конкурентоспособности в перспективе, утрата возможностей — санкции имеют «отложенный эффект», как отмечают исследователи6).

В отдельных экономических исследованиях отмечается, что эффективность различного рода ограничительных мер (санкций) зависит от множества факторов и в целом имеет тенденцию к снижению7; ключевым фактором снижения эффективности мер (санкций)

democracy and rule of law in Belarus, and that political prisoners have not been released or rehabilitated, and has therefore renewed and extended its measures" (https://eur-lex.europa. eu/eli/dec/2012/642/oj (дата обращения: 13.03.2023)).

5 Негативное влияние санкций изучается на примерах экономического и политического развития тех государств, в отношении которых санкционные режимы применяются продолжительное время (см., например: Амирреза С.А. Развитие межрегиональной торговли в условиях режима санкций (на материалах Исламской Республики Иран): Автореф. дисс. ... канд. экон. наук. Душанбе, 2014; Салахет-динов Э.Р. Влияние внешних факторов на кризис в Зимбабве в начале XXI века: Автореф. дисс. ... канд. истор. наук. М., 2015; Звонова Е.А. Сохранение международной конкурентоспособности национальной экономики страны — объекта экономических санкций (опыт Ирана) // Экономика. Налоги. Право. 2017. № 2. С. 30—37; Тимофеев И.Н., Лазовский С.О. Экономическая ситуация в Иране в условиях американских санкций // Анализ и прогноз. Журнал ИМЭМО РАН. 2020. № 1. С. 81—93; Хоминич И.П., Алихани С. Россия и Иран в условиях экономических санкций: антисанкционная политика и экономика сопротивления // Вестник РЭА им. Г.В. Плеханова. 2021. № 2 (116). С. 5—12; Сокольщик Ю.С., Морозов В.А. Санкции против Ирана: уроки для России в новых международных условиях // Вестник Санкт-Петербургского университета. Международные отношения. 2022. Т. 15. Вып. 4. С. 405—420 и другие работы).

6 См.: Портанский А. Новые санкции Запада и перспективы российской экономики // Политика санкций: цели, стратегии, инструменты: Хрестоматия. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2020. С. 188.

7 А.Ю. Кнобель, К.А. Прока, К.М. Багдасарян пишут, что «успех от введения санкций достигается лишь в трети случаев. По имеющимся оценкам, средний негативный эффект от санкций для страны-реципиента составляет 5% ВВП, не учитывая их долгосрочного влияния» (Кнобель А.Ю., Прока К.А., Багдасарян К.М. Международные экономические санкции: теория и практика их применения // Журнал новой экономической ассоциации. 2019. № 3 (43). С. 157). Относительно

ряд исследователей называют «издержки от введения санкций для самого инициатора», обращается внимание на связь (зависимость) эффективности мер (санкций) от числа стран, которые их поддержива-ют8; обращено в литературе внимание и на влияние на эффективность санкций процесса глобализации9. При этом текущие события, напоминающие скорее деглобализацию и регионализацию, показывают, что не только глобализация создает альтернативы для подсанкцион-ных государств и их резидентов, позволяющие «обходить» санкции (или не замечать их), но и иные изменения геоэкономического характера; к их числу можно отнести и появление новых экономических гигантов, имеющих возможность за счет эффектов от экономического роста самостоятельно формировать свою политику и отстаивать суверенитет, а также, как это ни парадоксально, увеличение числа под-санкционных государств и связанных с ними лиц, ибо эти лица в силу внешнего давления просто неизбежно выстраивают новые (взаимные) экономические отношения, и чем их (подсанкционных стран) больше, тем больше возможностей для диверсификации экономических связей, сбыта товаров и услуг (больше потенциальный объем рынка) и проч. получает каждая такая страна.

И, тем не менее, любые ограничительные меры (санкции) имеют негативные экономические эффекты10, а потому одна из актуальных для любого подсанкционного государства, в том числе российского государства, — создать эффективные правовые средства (меры) реагирования

антироссийских санкций отдельные экономисты высказывают мнение, что их эффективность «оценивается экспертами на уроне 30-40%» (см.: Шлычков В.В. «Санкции 2022» как главный вызов российской экономике // ВЭПС. 2022. № 4. С. 48). О влиянии санкций на экономику также см.: Соколов Н.А., Ларин С.Н., Хру-сталёв Е.Ю. Количественная оценка влияния санкций на российскую экономику в краткосрочной перспективе // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2016. № 8 (341). С. 44-54.

8 См.: Кнобель А.Ю., Прока К.А., Багдасарян К.М. Указ. соч. С. 155.

9 "Globalization has increased the number of international trade contacts — an increase that has both made sanctions a more attractive alternative but has also weakened their potential power by increasing the number of ways that sanctions can be circumvented" (Davis L., Engerman S. Sanctions — Neither War nor Peace // Journal of Economic Perspectives. 2003. Vol. 17. No. 2. P. 196). Отметим, что подобного рода выводы высказывались и позднее; они также используются и в правовых исследованиях (см.: Крицкий К.В. Санкции и односторонние ограничительные меры в современном международном праве: Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2019. С. 81, 82).

10 См.: Нуреев Р.М., Бусыгин Е.Г. Экономические санкции: издержки и выгоды конфронтации // Пространство экономики. 2017. № 3. С. 56-74 и другие работы.

на них, как минимум позволяющие устранить угрозы экономической безопасности и снизить (минимизировать) негативный эффект угроз для общества, государства, граждан, юридических лиц, а также связанных с ними лиц, имеющих иную национальную принадлежность, а как максимум — за счет негативного эффекта от таких мер ответного характера добиться отказа от использования иностранными государствами и международными организациями ограничительных мер (санкций).

2. Ограничительные меры (санкции) и антисанкционные меры

Создавать систему правовых средств (мер) противодействия вводимым ограничительным мерам (санкциям) государство начало довольно поздно, поэтому к периоду масштабного их введения в 2022 г. состояние нашего права нельзя характеризовать как оптимальное и релевантное вызовам (в особенности это касается частноправовых отношений). Строго говоря, полноценная система таких средств (мер) пока находится в состоянии становления (формирования).

В настоящее время можно выделить несколько федеральных законов, принятых в разные годы, которыми законодатель урегулировал основания и порядок введения антисанкционных правовых средств (мер) и в соответствии с которыми были приняты многочисленные акты, вводящие конкретные меры:

— Гражданский кодекс Российской Федерации (отдельные статьи частей третьей и четвертой) (далее — ГК РФ);

— Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 164-ФЗ «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности»11 (далее — Закон об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности);

— Федеральный закон от 30 декабря 2006 г. № 281-ФЗ «О специальных экономических мерах и принудительных мерах»12 (далее — Закон о специальных экономических мерах);

— Федеральный закон от 28 декабря 2012 г. № 272-ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федера-ции»13 (далее — Закон о мерах воздействия на лиц, причастных к на-

11 C3 PO. 2003. № 50. Or. 4850.

12 C3 PO. 2007. № 1 (i. 1). Or. 44.

13 C3 PO. 2012. № 53 (i. 1). Or. 7597.

рушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации);

— Федеральный закон от 4 июня 2018 г. № 127-ФЗ «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия Соединенных Штатов Америки и иных иностранных государств»14 (далее — Закон о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия).

При анализе содержания указанных законов обращает на себя внимание следующее.

Во-первых, два из указанных законов — ГК РФ и Закон об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности — к числу специальных актов, целью которых было введение основ ан-тисанкционного регулирования, понятное дело, не относятся никоим образом: а) ГК РФ — это основополагающий акт гражданского законодательства, в котором в «чистом» виде явной антисанкционной направленности является одна статья (ст. 1194), остальные (ст. 1239, 1362, 1423) формально антисанкционными не являются (их цели совсем иные), но могут использоваться для целей снижения негативного эффекта от санкций; б) Закон об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности является частью законодательства Российской Федерации о внешнеторговой деятельности (ст. 3)15, таким образом, этот акт рассчитан на комплексное регулирование внешнеторговой деятельности и как один из инструментов внешнеторговой политики называет ответные меры (ст. 40), которые могут использоваться государством в антисанкционном инструментарии. При этом «связки» с федеральными законами и иными актами, цель которых — ввести ан-тисанкционные меры, перечисленные законоположения не имеют.

Во-вторых, в трех последних из указанных законов — Законе о специальных экономических мерах, Законе о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и сво-

14 СЗ РФ. 2018. № 24. Ст. 3394.

15 Согласно пояснительной записке к соответствующему законопроекту № 303683-3 — проекту федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон от 13 октября 1995 года № 157-ФЗ "О государственном регулировании внешнеторговой деятельности" ("Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности")» — «Основная идея законопроекта заключается в адаптации действующего внешнеторгового законодательства к новым правовым и экономическим реалиям. При разработке законопроекта учитывались основные положения Генерального соглашения ВТО по тарифам и торговле, Генерального соглашения ВТО по торговле услугами, а также Соглашения ВТО по процедурам импортного лицензирования» (см.: URL: https://sozd.duma.gov.ru/ bill/303683-3 (дата обращения: 07.07.2023)).

бод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации и Законе о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия — указания на какой-то специальный массив законодательства нет; содержание каждого из них представляет собой, таким образом, пример эксклюзивного регулирования.

Из перечисленных федеральных законов два16 — Закон о специальных экономических мерах и Закон о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия — привели к появлению в 2022 и 2023 гг. множества подзаконных актов, вводящих конкретные меры (чаще всего ответного характера). При этом, можно найти примеры, когда принимались иные федеральные законы17, которыми вводись отдельные антисанкционные меры, причем с указанными законами не связанные.

В подтверждение характеристики системы антисанкционных правовых средств (мер) как находящейся в стадии формирования можно

16 Акты в развитие Закона о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации также принимались, но немного.

17 См.: федеральные законы: от 25 февраля 2022 г. № 25-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" и о приостановлении действия отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» // СЗ РФ. 2022. № 9 (ч. 1). Ст. 1257; от 8 марта 2022 г. № 46-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2022. № 11. Ст. 1596; от 14 марта 2022 г. № 55-ФЗ «О внесении изменений в статьи 6 и 7 Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части особенностей изменения условий кредитного договора, договора займа" и статью 21 Федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"» // СЗ РФ. 2022. № 12. Ст. 1782; от 14 июля 2022 г. № 292-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации, признании утратившим силу абзаца шестого части первой статьи 7 Закона Российской Федерации "О государственной тайне", приостановлении действия отдельных положений законодательных актов Российской Федерации и об установлении особенностей регулирования корпоративных отношений в 2022 и 2023 годах» // СЗ РФ. 2022. № 29 (ч. 3). Ст. 5259; от 14 июля 2022 г. № 320-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О приватизации государственного и муниципального имущества", отдельные законодательные акты Российской Федерации и об установлении особенностей регулирования имущественных отношений» // СЗ РФ. 2022. № 29 (ч. 3). Ст. 5287 (далее — Федеральный закон от 14 июля 2022 г. № 320-ФЗ); от 19 декабря 2022 г. № 519-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и приостановлении действия отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» // СЗ РФ. 2022. № 52. Ст. 9349 (далее — Федеральный закон от 19 декабря 2022 г. № 519-ФЗ) и ряд др.

указать на проблемы с используемой в нормативных актах терминологией.

В первую очередь обратим внимание на терминологию, используемую для названия негативного характера мер, действий, которые являются причиной для введения российским государством антисанкционных правовых средств (мер), и субъектов, которые вводят такие ограничительные меры (санкции) или осуществляют действия по их исполнению.

Выше (и далее в этой статье) используется понятие «ограничительные меры (санкции)» (применительно к тем ограничениям, которые вводятся в одностороннем порядке (т.е. не по решению Совета Безопасности ООН) государствами и международными организациями в отношении России, ее резидентов (физических и юридических лиц), а также связанных с ними лиц (иностранных резидентов)). Оно сложилось исходя из того, какие названия используют для соответствующих ограничений сами инициаторы их введения:

а) в законодательстве США (к примеру, см.: Ukraine Support Act18, Countering America's Adversaries Through Sanctions Act19 и многие др.) основным понятием является sanctions (санкции), можно еще встретить вариант — "Sanctions and Other Measures" (санкции и другие меры); аналогичная ситуация в Великобритании, где так же в нормативных актах используется понятие "sanctions" (см.: the Russia (Sanctions) (EU Exit) Regulations 201920); в объяснениях к этому акту мы встречаем понятия "sanctions measures" (санкционные меры21) и "sanctions regime" (санкционный режим22);

18 Ukraine Support Act. URL: https://www.congress.gov/bilI/113th-congress/house-bill/4278/text (дата обращения: 07.03.2023).

19 Countering America's Adversaries Through Sanctions Act. URL: https://www. congress.gov/bilI/115th-congress/house-biIl/3364/text (дата обращения: 17.02.2023).

20 The Russia (Sanctions) (EU Exit) Regulations 2019. URL: https://www.legislation. gov.uk/uksi/2019/855/contents (дата обращения: 17.02.2023).

21 В разделе 12 "Impact" документа под названием EXPLANATORY MEMORANDUM TO THE RUSSIA (SANCTIONS) (EU EXIT) REGULATI0NS2019 No. 855 URL: https://www.legislation.gov.uk/uksi/2019/855/pdfs/uksiem_20190855_ en_001.pdf (дата обращения: 17.02.2023): "As this instrument maintains existing sanctions measures that are already applicable to UK business, charities and voluntary bodies through EU law, we assess that there is no new substantial impact".

22 В том же документе, что и в предыдущей ссылке: "These Regulations are intended to ensure that the UK can operate an effective sanctions regime in relation to Russia after the UK leaves the EU. When the whole of these Regulations come into force they will replace, with substantially the same effect, the EU sanctions regimes relating to Russia's actions in relation to Ukraine that are currently in force under EU legislation and related UK regulations. This sanctions regime is aimed at encouraging Russia to cease

б) в праве Европейского союза используется понятие (здесь мы берем за основу англоязычный вариант) — "restrictive measures" или ограничительные меры (к примеру, см.: Council decision (CFSP) 2022/335 of 28 February 2022 amending Decision 2014/512/CFSP concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine23).

Говоря о терминологии, используемой в актах ЕС, надо учитывать следующее. Общая основа для различного рода ограничений установлена ст. 215 (Article 215) Consolidated version of the Treaty on the Functioning of the European Union24; первая часть этой статьи указывает на возможность воздействия со стороны ЕС на государства в виде прекращения или сокращения, частично или полностью, экономических и финансовых отношений ("the interruption or reduction, in part or completely, of economic and financial relations with one or more third countries"), для чего органы ЕС могут принять необходимые меры ("the necessary measures")25, а вот вторая часть касается ограничительных мер ("restrictive measures") против физических и юридических лиц ("against natural or legal persons and groups or non-State entities")26; отметим, что в отечественных исследованиях отмечается равнозначное использование в документах ЕС понятий "restrictive measures" и "sanctions measures": «что касается мер, принимаемых Европейским союзом в отношении третьих стран (т.е. государств, не являющихся его члена-

actions destabilising Ukraine or undermining or threatening the territorial integrity, sovereignty and independence of Ukraine".

23 Council decision (CFSP) 2022/335 of 28 February 2022 amending Decision 2014/512/CFSP concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/ ?uri=celex%3A32022D0335 (дата обращения: 17.02.2023); общий перечень введенных ограничительных мер см.: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/ ?uri=CELEX%3A02014D0512-20230201 (дата обращения: 17.02.2023).

24 Consolidated version of the Treaty on the Functioning of the European Union. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX%3A12016E215 (дата обращения: 21.03.2023).

25 " Where a decision, adopted in accordance with Chapter 2 of Title V of the Treaty on European Union, provides for the interruption or reduction, in part or completely, of economic and financial relations with one or more third countries, the Council, acting by a qualified majority on a joint proposal from the High Representative of the Union for Foreign Affairs and Security Policy and the Commission, shall adopt the necessary measures. It shall inform the European Parliament thereof".

26 "Where a decision adopted in accordance with Chapter 2 of Title V of the Treaty on European Union so provides, the Council may adopt restrictive measures under the procedure referred to in paragraph 1 against natural or legal persons and groups or nonState entities".

ми), то в законодательстве ЕС прочно закрепился следующий подход: в качестве родового понятия используется термин restrictive measures (принудительные меры), затем следует класс конкретных мер (индивидуальные и финансовые), а все это вместе называется sanctions (санкции). Кроме того, санкциями именуют конкретные меры против юридических и физических лиц... можно сделать вывод о том, что европейский законодатель не видит существенной разницы между санкциями, принудительными мерами и контрмерами»27; смешение понятий "restrictive measures" и "sanctions" можно встретить в ряде зарубежных исследований28.

Следует отметить при этом, что в международном праве нет единого подхода к квалификации различных принудительных мер, которые применяются одними государствами, а также международными организациями к другим государствам и связанным с ним лицам (гражданам (подданным), юридическим лицам и др.) и другим международным организациям; не дает ясного ответа на этот вопрос Устав ООН, в гл. VII которого («Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии») соответствующие вопросы урегулированы в весьма общем виде — здесь используются понятия «меры» и «действия»; ст. 39 Устава ООН содержит указание в целом на меры для поддержания или восстановления международного мира и безопасности; ст. 41 указывает как на часть таких мер на «меры, не связанные с использованием вооруженных сил»29; ст. 42 указывает (подчеркивая, что статья применяется, если мер, предусмотренных ст. 41 оказалось не-

27 Жбанков В.А., Трубачева К.И., Слепак В.Ю. Правовой режим ограничительных мер в Европейском праве // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 10. С. 241; также см.: Войников В.В. Ограничительные меры ЕС в отношении России: правовая природа и проблема имплементации // Балтийский регион. 2015. № 1. С. 90.

28 См., например: Eckes Ch. The Law and Practice of EU Sanctions // Amsterdam Law School Research Paper No. 2018-03, Amsterdam Centre for European Law and Governance Research Paper No. 2018-01. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers. cfm?abstract_id=3135228 (дата обращения: 21.03.2023); idem. EU Human Rights Sanctions Regime: Ambitions, Reality and Risks // Amsterdam Law School Research Paper No. 2020-64, Amsterdam Centre for European Law and Governance Research Paper No. 2020-07. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=3744856 (дата обращения: 21.03.2023) и другие работы.

29 В ст. 41 Устава ООН конкретизировано, что такие меры «могут включать полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений».

достаточно или может оказаться недостаточно) на «действия воздушными, морскими или сухопутными силами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности»30; кроме того, отметим, что ст. 45 Устава ООН оперирует понятием «применение силы», а ст. 51 также упоминает на право члена ООН на «индивидуальную или коллективную самооборону» («меры, принятые членами Организации при осуществлении этого права на самооборону»). Как видно, ни одно положение Устава ООН не использует понятий «санкция» или «принудительная мера».

В отечественной правовой науке вопрос о том, как (и почему) называть различные меры, вводимые другими государствами и международными организациями, целью (и результатом) которых является ограничения возможностей реализации интересов государства и связанных с ним лиц, получил определенное развитие31; точки зрения

30 В ст. 42 Устава ООН конкретизировано, что «такие действия могут включать демонстрации, блокаду и другие операции воздушных, морских или сухопутных сил членов Организации».

31 См., например: Жданов Ю.Н. Принудительные меры в международном праве: Дисс. ... докт. юрид. наук. М., 1999; Крючкова И.Н. Влияние экономических санкций Совета Безопасности Организации Объединенных Наций на исполнение частноправовых договоров международного характера: Aвтореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2005; Рыжова М.В. Экономические санкции в современном международном праве: Aвтореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Казань, 2006; Кононова К.О. Санкционные резолюции Совета Безопасности ООН и их имплемента-ция в национальных правовых системах государств-членов (на примере правовой системы Российской Федерации): Aвтореф дисс. ... канд. юрид. наук. СПб., 2009; Геворгян К.Г. «Односторонние санкции» и международное право: Заключение Международно-правового совета при МИД России // Международная жизнь. 2012. № 8. С. 93—104; Ибрагимов А.М., Самович Ю.В. Репрессалии в современном международном праве: понятие и возможные меры // Вестник КемГУ. 2013. № 4 (56). С. 290—293; КурдюковГ.И., Кешнер М.С. Соотношение ответственности и санкций в международном праве: доктринальные подходы // Журнал российского права.

2014. № 9. С. 103—115; Кешнер М.В. Легитимность санкций в отношении Российской Федерации: международно-правовой анализ // Журнал российского права.

2015. № 7. С. 141—152; КорякинВ.М. Невоенные санкции против России: правовой аспект. М., 2015; Жбанков В.А., Трубачева К.И., Слепак В.Ю. Указ. соч. С. 240—255; Клишас A.A. Политико-правовой анализ ограничительных мер, введенных в отношении Российской Федерации, ее граждан и юридических лиц некоторыми интеграционными объединениями и зарубежными государствами // Вестник РУДН. Серия: Юридические науки. 2016. № 1. С. 41—64; Грачева A.M. Понятие и виды экономических санкций в международном праве // Труды ИГП РAН. 2017. № 1. С. 159—169; Бахин C.B., Еременко И.Ю. Односторонние экономические «санкции» и международное право // Закон. 2017. № 11. С. 162—175; Иванова Е.М. Проблема применения «односторонних санкций» в современном международном праве //

в части терминологии, подлежащей использованию, оценок оснований соответствующий мер, возможных классификаций и т.д. высказываются различные. В первую очередь отметим, что вообще все соответствующие меры рассматриваются как меры принуждения, с оценкой (в зависимости от порядка их введения, адресата и прочих обстоятельств) как легитимных или нелегитимных 32. Относительно понятия «санкция» в отечественной доктрине преобладает точка зрения, согласно которой: это понятие «зарезервировано» для мер принуждения, которые применяются к государству-правонарушителю (или делинквенту) в рамках полномочий, которыми обладает Совет Безопасности ООН33; в отдельных случаях такие санкции (но в любом случае

Российский внешнеэкономический вестник. 2018. № 5. С. 127—134; Капустин А.Я. Санкции ООН: международно-правовая концептуализация принудительных мер // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2018. № 6 (73). С. 85—90; Рачков И.В. Экономические санкции с точки зрения международного права: что позволено Юпитеру и что не позволено быку? // Экономические санкции против России: правовые вызовы и перспективы: Сборник статей / Под ред. С.В. Гландина, М.Г. Дораева. М., 2018. С. 78-97; ГалиевР.С. Международно-правовой анализ соотношения категории санкции, контрмеры и односторонние экономические меры // Вестник экономической безопасности. 2019. № 3. С. 239-243; Кешнер М.В. Проблемные аспекты практики применения ограничительных мер // Российский юридический журнал. 2019. № 6. С. 34-46; Криц-кий К.В. Указ. соч.; Добрынина Л.Ю., Губарева А.В. Правовое обоснование ответных мер Российской Федерации на экономические санкции США, ЕС и их союзников // Национальная безопасность / Nota Bene. 2020. № 1. С. 24-37; Гландин С.В., Панов Ф.Ю. Ограничительные меры и санкции в праве Соединенного Королевства: до и после Brexit // Закон. 2020. № 6. С. 142-158; Балабин О.И. Применение экономических санкций в отношении России в контексте права ВТО // Таможенное дело. 2021. № 2. С. 9-12; Старженецкий В.В., Бутырина В.А., Курицына К.С. Российское антисанкционное регулирование: современное состояние и пути совершенствования // Закон. 2021. № 3. С. 119-142; Абдуллин А.И., Кешнер М.В. Применение ограничительных мер в контексте общей внешней политики ЕС: концептуальные подходы // Современная Европа. 2021. № 7. С. 72-83; Кадышева О.В. Доктринальные аспекты односторонних ограничительных мер и перспективы их оспаривания в рамках ВТО // Закон. 2022. № 8. С. 71-81 и другие работы.

32 В качестве общей формулы можно привести следующее высказывание, отражающее классический отечественный подход к вопросу о принудительных мерах: «Принуждение, применяемое в ответ на международно-противоправное деяние, допустимо только в качестве санкций или контрмер либо при осуществлении права на самооборону в соответствии со ст. 51 Устава ООН. Все остальные случаи его применения фактически выходят за рамки международного права» (Криц-кий К.В. Указ. соч. С. 3).

33 Как пишет К.О. Кононова, «международно-правовые санкции Совета Безопасности ООН следует рассматривать как коллективные принудительные меры,

принятые на основании резолюции Совета Безопасности ООН) признаются легитимными и в отношении иных адресатов — конкретных физических и юридических лиц (такие санкции именуют адресными, отмечая, что соответствующая тенденция — индивидуализации санкций — получила развитие с начала 1990-х гг.34); имеются отдельные исследования в части экономических санкций35; соответственно, меры принуждения, применяемые отдельными государствами и международными организациями при отсутствии соответствующего решения Совета Безопасности ООН (к каким-либо адресатам), не могут именоваться санкциями36 (отметим, что имеются отдельные исследователи, высказывающие точку зрения, по существу, об универсальности понятия «санкции» для охвата абсолютного большинства принудительных мер37).

предпринимаемые от имени мирового сообщества, направленные на восстановление нарушенного состояния, а в отдельных случаях — и как меры давления на государство-правонарушителя при его отказе добровольно выполнить обязательства перед мировым сообществом или отдельно взятым государством» (Кононова К.О. Указ. соч. С. 8).

Следует отметить, что указанная позиция представляет собой не только мнение какой-то группы ученых-международников, но и является одним из базовых политико-правовых положений; так, п. 23 Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 31 марта 2023 г. № 229 (Официальный интернет-портал правовой информации http://pravo.gov.ru, 31.03.2023) прямо указывает, что Российская Федерация намерена уделять приоритетное внимание «совершенствованию механизма применения международных санкций, исходя из исключительной компетенции Совета Безопасности ООН в вопросе введения подобных мер и необходимости обеспечения их эффективности с точки зрения поддержания международного мира и безопасности, недопущения ухудшения гуманитарной ситуации».

34 Подробно эту тенденцию, ее основы и проблемы разбирает AA Капустин. См.: Капустин A.Я. Указ соч. С. 88—89.

35 См.: Рыжова М.В. Указ. соч. С. 8; Рачков И.В. Указ. соч. С. 94 и др.

36 См.: Рыжова М.В. Указ. соч. С. 8; Кононова К.О. Указ. соч. С. 8; Крицкий К.В. Указ. соч. С. 10 и др.

37 К примеру, С.В. Гландин пишет, что «в настоящее время наша наука со скрипом переходит с рельс монополии СБ ООН на введение санкций в пользу признания односторонних мер, вводимых государством в силу своего суверенитета. Нравится кому-то это или нет, но теперь односторонние ограничительные меры, запреты и санкции все более плотно входят в нашу правовую действительность независимо от мнения СБ ООН» (Гландин C.B. Как не надо писать про санкции // Восемь типичных ошибок студентов на примере одной магистерской. URL: https://

zakon.ru/blog/2019/4/23/kak_ne_nado_pisat_pro_sankcii_vosem_tipichnyh_oshibok_

studentov_na_primere_odnoj_magisterskoj (дата обращения: 05.03.2023)).

Определенное развитие получило исследование контрмер 38 как «дозволенных международным правом односторонних принудительных мер "горизонтального" характера, принимаемых в децентрализованном порядке по воле потерпевшего государства в целях обеспечения международного правопорядка в случае, когда государство-правонарушитель отказывается добровольно выполнять возложенные на него обязанности, вытекающие из правоотношения ответственности»39. Контрмеры рассматривают как действия одного государства в ответ на противоправные действия другого государства (государства-нарушителя) с целью побудить его выполнить обязательства, вытекающие из правоотношений ответственности40; т.е. контрмеры — это всегда отношения горизонтальные (между государ-ствами)41, соответственно, ограничительные меры в отношении негосударственных акторов к контрсанкциям отношения не имеют.

38 С основой на базовый документ в этой сфере в настоящее время — Резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 56/83 «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» (URL: https://docs.cntd.ru/document/901941379) и соответствующий доклад Комиссии международного права 2001 г. (URL: https:// legal.un.org/ilc/publications/yearbooks/russian/ilc_2001_v2_p2.pdf (дата обращения: 27.03.2023)).

39 Батршин P.P. Ответственность государства и применение контрмер в современном международном праве: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Казань, 2005. С. 8. О контрмерах также см.: Лукашук И.И. Право международной ответственности. М., 2004. С. 174-176, 306-355; Корякин В.М. Указ. соч. С. 151-166; Гуссало-ва К.А. Соотношение между контрмерами и ответственностью государств в международном праве // Вестник РГГУ. Серия «Экономика. Управление. Право». 2016. № 3 (5). С. 129-140; Крицкий К.В. Указ. соч. С. 24, 25, 75-78.

Контрмеры не являются феноменом, по которому сложилось однозначное понимание у исследователей, даже с точки зрения того, какие меры можно к ним отнести, как контрмеры соотносятся с репрессалиями и реторсиями, каковы подходы к их применению, что такое соразмерность (пропорциональность) контрмер и т.д. Это видно из анализа не только отечественных работ, но и зарубежных исследований (см., например: DupontP.-E. Countermeasures and Collective Security: The Case of the EU Sanctions Against Iran // Journal of Conflict and Security Law. 2012. Vol. 17. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2086415 (дата обращения: 27.03.2023)).

40 См.: Крицкий К.В. Указ. соч. С. 75.

41 В комментариях к ст. 22 Доклада Комиссии международного права 2001 г. «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» соответствующий подход выражен следующим образом: «В некоторых обстоятельствах совершение одним государством международно-противоправного деяния может оправдывать принятие другим государством, потерпевшим от этого деяния, ненасильственных контрмер, для того чтобы обеспечить прекращение деяния и добиться

В последние годы появились работы, в которых исследуется природа так называемых односторонних ограничительных мер42. Именно такие меры (чаще всего односторонние экономические меры), в основном вводимые в отношении даже не государств, а граждан и юридических лиц, а также связанных с ними лиц или лиц, не придерживающихся введенного механизма ограничений, и стали основой политики ряда государств и международных организаций в последние годы в отношении России. К.В. Крицкий, рассматривая такие меры, отвергая их сходство с санкциями и контрмерами и указывая на их нелигитимность с точки зрения международного права, отмечает, что они имеют определенные общие черты, а именно: применяются по решению органов государственной власти; носят, как правило, финансово-экономический характер; направлены на защиту государственных интересов путем побуждения или принуждения другого государства к изменению политики; имеют максимально широкий охват действия и могут применяться как против целых отраслей экономики, так и в отношении отдельных физических или юридических лиц43; эти меры имеют широкий круг адресатов (государства и негосударственные акторы), могут иметь экономический и неэкономический характер44.

В целом говорить о решенности в настоящее время вопроса с квалификацией мер принуждения, применяемых одними государствами и международными организациями к другим государствам и связанным с ним лицам, нельзя.

Причем особенно интересен вопрос как раз не с государствами как подсанкционными субъектами, а со связанными с ними лицами (и лицами, связанными с этими лицами) как адресатами ограни-

возмещения вреда»; в общем комментарии к гл. II этого документа о контрмерах говорится так: «В данной главе рассматриваются условия и ограничения в отношении принятия контрмер потерпевшим государством. Иными словами, она касается мер, которые противоречили бы международно-правовым обязательствам потерпевшего государства по отношению к ответственному государству в том случае, если бы они не были приняты потерпевшим государством в ответ на международно-противоправное деяние, совершенное ответственным государством с целью добиться прекращения и возмещения. Контрмеры являются элементом децентрализованной системы, в рамках которой потерпевшие государства могут отстаивать свои права и восстанавливать с ответственным государством правоотношения, которые были прерваны в результате международно-противоправного деяния».

42 См.: Крицкий К.В. Указ. соч.

43 См.: там же. С. 79.

44 См.: там же. С. 80.

чительных мер (санкций). Введение ограничительных мер (санкций) в отношении таких субъектов (лиц) и в том виде, как это делается в отношении российских граждан и юридических лиц, представляет собой «переложение» предполагаемой (иногда даже мнимой) ответственности государства на таких лиц как связанных с ним (т.е. указанные субъекты разделяют с государством его ответственность); по существу, это наказание (кара) для лиц за поведение иного лица45. Совершенно очевидно, что в виде соответствующих ограничительных мер (санкций) мы имеем совершенно иную модель принудительных мер, используемых государством во внешней политике (в отношении других государств), в отношении внешних к нему лиц (негосударственных акторов) и даже иногда в отношении собственных граждан (подданых) и юридических лиц, и это требует адекватной ответной реакции. События 2022 г. очевидно стали переломными — мы видим отказ от привычных правовых доктрин (идей), и полного возврата к ним (а также к моделям принудительных мер, базирующимся на них) уже не будет. С одной стороны, это значительный риск и для системы международных отношений в целом, и для каждого ее участника (особенно для тех из них, кто не обладает необходимым политическим, экономическим и военным потенциалом, необходимым для обеспечения своего суверенитета), и для каждого гражданина или юридического лица, связанного с определенным государством. С другой стороны, изменившаяся ситуация является поводом для пересмотра и отечественных стратегий, и правовых решений.

45 Некоторые отечественные авторы высказывают позицию о том, что санкции — это-де не наказание, а нечто иное; так, отмечается, что «у нас часто смешивают два института: классической юридической ответственности, у которой свой инструментарий, и институт санкций. Проблема в том, что в этой области права у нас не было должных доктринальных наработок, очень мало теории. Институт односторонних санкций совсем не разработан. А здесь свои стандарты, иногда они могут совпадать с институтом юридической ответственности и применяться в качестве наказания. Санкции не имеют цели наказать. В частности, есть судебные решения в США и ЕС, в которых разъясняется, что суть ограничительных мер и санкций не в наказании: это инструмент политики безопасности, публично-правовая материя» («Наша санкционная политика и правоприменение находятся в начале своего развития» // Интервью с Сергеем Гландиным. URL: https://zakon.ru/ discussion/2022/07/05/nasha_sankcionnaya_politika_i_pravoprimenenie_nahodyatsya_ v_nachale_svoego_razvitiya__intervyu_s_ser (дата обращения: 10.04.2023).

С такой позицией согласиться невозможно: чем бы в зарубежных правопоряд-ках ни обосновывали соответствующие санкции, их суть состоит в лишении лица только по принципу связи с государством своих экономических и иных прав или их ограничении, а это не что иное, как ответственность, наказание.

В нормативных актах, которые приняты в Российской Федерации в разные годы, а также отдельных документах политико-правового характера имеются различные варианты наименования и ограничительных мер (санкций), и действий по их исполнению, а именно:

— «специальные ограничения имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц» (ст. 1194 ГК РФ указывает их как основание для реторсий);

— «меры, которые нарушают экономические интересы Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований или российских лиц либо политические интересы Российской Федерации, в том числе меры, которые необоснованно закрывают российским лицам доступ на рынок иностранного государства или иным образом необоснованно дискриминируют российских лиц» (основание для введения ответных мер в соответствии со ст. 40 Закона об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности);

— «совокупность обстоятельств, требующих безотлагательной реакции на международно-противоправное деяние либо недружественное действие иностранного государства или его органов и должностных лиц, представляющих угрозу интересам и безопасности Российской Федерации и (или) нарушающие права и свободы ее граждан» (ст. 1 Закона о специальных экономических мерах — как основание для введения специальных экономических мер);

— «нарушения основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» (ст. 1 Закона о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации);

— «недружественные действия Соединенных Штатов Америки и иных иностранных государств, в том числе выражающиеся во введении политических или экономических санкций в отношении Российской Федерации, граждан Российской Федерации или российских юридических лиц, в совершении других действий, представляющих угрозу территориальной целостности Российской Федерации или направленных на экономическую и политическую дестабилизацию Российской Федерации» (ст. 1 Закона о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия)46;

46 Хорошо видно, что при формулировании данного понятия прямо используется слово «санкции», что опровергает мнение отдельных исследователей, что в российском позитивном праве понятия «ограничительные меры» и «санкции» не смешиваются. На этом, к примеру, настаивал в 2017 г. К.В. Крицкий:

— «недружественные и противоречащие международному праву действия Соединенных Штатов Америки и примкнувших к ним иностранных государств и международных организаций, направленные на введение ограничительных мер в отношении граждан Российской Федерации и российских юридических лиц» (указы Президента РФ: от 28 февраля 2022 г. № 79 «О применении специальных экономических мер в связи с недружественными действиями Соединенных Штатов Америки и примкнувших к ним иностранных государств и международных организаций»47; от 18 апреля 2022 г. № 210 «О временном порядке ввоза в Российскую Федерацию пестицидов и агрохимикатов»48; от 5 августа 2022 г. № 520 «О применении специальных экономических мер в финансовой и топливно-энергетической сферах в связи с недружественными действиями некоторых иностранных государств и международных организаций»49; от 17 января 2023 г. № 16 «О временном порядке принятия решений органами некоторых российских хозяйственных обществ»50). В отдельных указах Президента РФ соответствующая формулировка используется с единственным изменением — дополнением в конце конкретных видов введенных ограничительных мер, а именно: «недружественные и противоречащие международному праву действия Соединенных Штатов Америки и примкнувших к ним иностранных государств и международных организаций, направленные на незаконные лишение Российской Федерации, граждан Российской Федерации и российских юридических лиц права собственности и (или) ограниче-

«В российском законодательстве... никакого смешения понятий не допускается (в отличие от, скажем, американского). Попыток отождествить односторонние ограничительные меры с санкциями ООН не предпринимается. Например, один из базовых российских законов, на основе которого осуществляется введение односторонних ограничений — "О специальных экономических мерах" от 30.12.2006 г. № 281-ФЗ3 — не содержит термина "санкция". Не используется данный термин и в Указах Президента и Постановлениях Правительства о применении ограничительных мер в соответствии с данным Законом. Основополагающий документ, определяющий российские приоритеты в области государственной и общественной безопасности, — Стратегия национальной безопасности Российской Федерации — также использует термин "ограничительные меры"» (Криц-кий К.В. Указ. соч. С. 73).

47 СЗ РФ. 2022. № 10. Ст. 1465.

48 СЗ РФ. 2022. № 17. Ст. 2867.

49 СЗ РФ. 2022. № 32. Ст. 5816.

50 СЗ РФ. 2023. № 4. Ст. 626.

ние их права собственности» (Указ Президента РФ от 3 мая 2022 г. № 252 «О применении ответных специальных экономических мер в связи с недружественными действиями некоторых иностранных государств и международных организаций»51 (далее — Указ Президента РФ от 3 мая 2022 г. № 252) и «недружественные и противоречащие международному праву действия Соединенных Штатов Америки и примкнувших к ним иностранных государств и международных организаций, направленные на установление предельной цены на российские нефть и нефтепродукты» (Указ Президента РФ от 27 декабря 2022 г. № 961 «О применении специальных экономических мер в топливно-энергетической сфере в связи с установлением некоторыми иностранными государствами предельной цены на российские нефть и нефтепродукты»52);

— «недружественные действия Европейского союза, ряда иностранных государств, их граждан, лиц без гражданства, постоянно проживающих либо находящихся временно на их территориях, обладателей проездных документов, выданных этими иностранными государствами или Европейским союзом» (Указ Президента РФ от 4 апреля 2022 г. № 183 «Об ответных мерах визового характера в связи с недружественными действиями иностранных государств»53);

— «недружественные действия некоторых иностранных государств и международных организаций» (Указ Президента РФ от 3 мая 2022 г. № 252; пояснительная записка к проекту федерального закона № 222860-8 54, который стал впоследствии Федеральным законом от 19 декабря 2022 г. № 519-ФЗ);

— «меры ограничительного характера» (постановление Правительства РФ от 12 января 2018 г. № 5 «Об определении случаев, при которых отдельные сведения, указанные в пункте 7 статьи 7.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей", не подлежат размещению в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет", а также лиц, в отношении которых указанные сведения не подлежат размещению в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет"»55);

51 СЗ РФ. 2022. № 19. Ст. 3188.

52 Российская газета. 2022. 29 дек. № 296.

53 СЗ РФ. 2022. № 15. Ст. 2452.

54 Пояснительная записка к проекту федерального закона № 222860-8. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/222860-8 (дата обращения: 19.02.2023).

55 СЗ РФ. 2018. № 4. Ст. 624.

— «ограничительные меры»56 (постановление Правительства РФ от 16 сентября 2022 г. № 1625 «Об определении случаев, в которых доступ к информации (сведениям), содержащейся в государственном информационном ресурсе бухгалтерской (финансовой) отчетности и Едином государственном реестре юридических лиц, может быть ограничен, о внесении изменений в постановление Правительства Российской Федерации от 6 июня 2019 г. № 729 и признании утратившими силу отдельных положений некоторых актов Правительства Российской Федерации»57);

— «противоправные односторонние ограничительные меры» (п. 10 Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 31 марта 2023 г. № 229);

— «незаконные односторонние принудительные меры, принимаемые в нарушение Устава ООН» (п. 23 Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 31 марта 2023 г. № 22958);

— «ограничительные меры (санкции) политического или экономического характера» (п. 26, 45 Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 31 марта 2023 г. № 229);

— «санкции и другие дискриминационные ограничения в отношении российских юридических и (или) физических лиц и отраслей экономики Российской Федерации» (п. 16 Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года, утвержденной Указом Президента РФ от 13 мая 2017 г. № 20859);

56 Здесь обратим внимание на определенную юридико-техническую небрежность: нормативный акт, в котором использовано понятие «ограничительные меры», и предыдущий акт, в котором использовано понятие «меры ограничительного характера», — это акты, регулирующие однотипные антисанкционные меры — ограничение доступа к информации в федеральных информационных ресурсах, однако терминология используется различная.

57 СЗ РФ. 2022. № 39. Ст. 6607.

58 В предшествующем документе — Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 30 ноября 2016 г. № 640 «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации» (СЗ РФ. 2016. № 49. Ст. 6886) использовалось несколько иное название — «незаконные односторонние принудительные меры, принимаемые в нарушение Устава ООН и других норм международного права» (п. 26).

59 Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года, утвержденная Указом Президента РФ от 13 мая 2017 г. № 208 // СЗ РФ. 2017. № 20. Ст. 2902.

— «санкционные ограничения» (см.: Перечень поручений по итогам совещания с членами Правительства от 26 января 2023 г. № Пр-142)60.

Из приведенных фрагментов российских нормативных правовых актов, а также документов политико-правового характера видно использование значительного числа вариантов наименований ограничительных мер (санкций) и действий по их исполнению. Частично такое разнообразие терминологии отражает то состояние, в котором находится доктрина международного права — здесь не имеется единства во мнениях; с учетом этого представляется, что как раз практика могла бы помочь доктрине сформулировать основные подходы к тому, как назвать и классифицировать соответствующие ограничительные меры.

Теперь рассмотрим разнообразие положений нормативных актов о наименовании субъектов, которые вводят ограничительные меры (санкции) или совершают недружественные действия; выше мы использовали оборот «иностранные государства и международные организа-ции»61, однако это далеко не единственный способ указания на субъектов, здесь можно встретить различные варианты:

— государства, «в которых имеются специальные ограничения имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц» (ст. 1194 ГК РФ);

— «иностранное государство или его органы и должностные лица» (ст. 1 Закона о специальных экономических мерах и принудительных мерах);

— «иностранные государства и международные организации» (п. 16 Стратегии экономической безопасности Российской Федера-

60 На политическом уровне можно видеть использование такого понятия, как «односторонние санкции». Так, в Совместном заявлении Российской Федерации и Китайской Народной Республики об углублении отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху 21 марта 2023 г., указано: «Стороны поддерживают построение открытой мировой экономики, отстаивают многостороннюю торговую систему, центральную роль в которой играет Всемирная торговая организация, способствуют либерализации и упрощению условий торговли и инвестиций, призывают к созданию открытой, справедливой, честной, недискриминационной среды развития, выступают против односторонних подходов, протекционизма, создания барьеров и препятствий, разрыва связей и цепочек поставок, односторонних санкций и политики предельного давления» (URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5920 (дата обращения: 23.03.2023).

61 Он используется в некоторых актах, а также материалах законопроектной работы (пояснительных записках к проектам федеральных законов, которыми вводились антисанкционные меры, к примеру, в пояснительной записке к проекту федерального закона № 222860-8).

ции на период до 2030 года, утвержденной Указом Президента РФ от 13 мая 2017 г. № 20862);

— «Соединенные Штаты Америки и иные иностранные государства» (ст. 1 Закона о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия);

— «Соединенные Штаты Америки и примкнувшие к ним иностранные государства и международные организации» (ст. 5 Федерального закона от 14 июля 2022 г. № 320-ФЗ; указы Президента РФ: от 28 февраля 2022 г. № 79, от 17 января 2023 г. № 16 и многие другие акты);

— «недружественные государства» (вариант «недружественные иностранные государства») или «недружественные страны»; понятие «недружественные иностранные государства» в ст. 1 Закона о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия является синонимом (сокращением) от слов «Соединенные Штаты Америки и иные иностранные государства, совершающие недружественные действия в отношении Российской Федерации, граждан Российской Федерации или российских юридических лиц»;

— «Европейский союз, ряд иностранных государств, их граждане, лица без гражданства, постоянно проживающие либо находящиеся временно на их территориях, обладатели проездных документов, выданных этими иностранными государствами или Европейским союзом» (Указ Президента РФ от 4 апреля 2022 г. № 183);

— «иностранные государства, государственные объединения и (или) союзы и (или) государственные (межгосударственные) учреждения иностранных государств или государственных объединений и (или) союзов» (постановление Правительства РФ от 12 января 2018 г. № 5; постановление Правительства РФ от 16 сентября 2022 г. № 1625, Федеральный закон от 8 июня 2020 г. № 171-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации в целях защиты прав физических и юридических лиц в связи с мерами ограничительного характера, введенными иностранным государством, государственным объединением и (или) союзом и (или) государственным (межгосударственным) учреждением иностранного государства или государственного объединения и (или) союза»63).

Из приведенных выдержек из российских нормативных правовых актов видно и то, что имеется разница и в обозначении тех субъектов, в отношении которых вводятся ограничительные меры (санкции), причем, что удивительно, иногда в пределах одного и того же норма-

62 СЗ РФ. 2017. № 20. Ст. 2902.

63 СЗ РФ. 2020. № 24. Ст. 3745.

тивного правового акта. К примеру, если ст. 5 Федерального закона от 14 июля 2022 г. № 320-ФЗ при объяснении целей регулирования говорит об ограничительных мерах «в отношении граждан Российской Федерации и российских юридических лиц», то уже ст. 6 этого же Закона при описании критерия связи с иностранным государством говорит об иностранных государствах, «которые совершают в отношении Российской Федерации, российских юридических и физических лиц недружественные действия».

С самими антисанкционными правовыми средствами (мерами) тоже пока не все ясно. В первую очередь отметим, что до сих пор в законодательстве отсутствует общее понятие, которые могло бы все эти средства (меры) охватить. В литературе можно встретить понятия «санкционные режимы РФ»64, «российские контрсанкции»65, «ответные меры»66, «контрмеры» ("еоиШеттеазигез"67) и др.; в отдельных материалах законопроектной работы можно встретить и понятие «санкции» (к примеру, в пояснительной записке к проекту федерального закона № 353522-4 «О специальных экономических мерах в условиях международной чрезвычайной ситуации» (впоследствии стал Законом о специальных экономических мерах68)).

Анализ имеющегося в настоящее время нормативного материала с точки зрения целей и круга лиц, на который рассчитана та или иная норма, дает основание с определенной долей условности выделить два больших блока нормативных положений69:

64 См.: Дораев М.Г. Указ. соч. С. 125.

65 См.: Старженецкий В.В., Бутырина В.А., Курицына К.С. Указ. соч.

66 См.: Корякин В.М. Указ. соч. С. 153 и др.

67 См.: Bhala Raj. Waves of Russian Sanctions: American and Allied Measures, Indian and Chinese Responses, and Russian Countermeasures // Trade, Law & Development. 2022. Vol. 14:353. Рр. 353-453. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm7abstract_ id=4394031 (дата обращения: 27.03.2023).

68 В ней отмечено буквально следующее: «Целью принятия проекта федерального закона "О специальных экономических мерах в условиях международной чрезвычайной ситуации"... является создание правовых основ для применения специальных экономических мер в случае возникновения международной чрезвычайной ситуации. Возникновение реальной либо потенциальной угрозы безопасности государства и его граждан требует принятия незамедлительных и адекватных сложившейся обстановке мер (санкций) экономического характера, позволяющих эффективным образом предотвратить дальнейшее ухудшение сложившейся ситуации, а также создать экономические и политические условия для снятия возникшей угрозы» (см.: https://sozd.duma.gov.ru/bill/353522-4 (дата обращения: 07.03.2023)).

69 Отметим, что в экономической литературе, где сравниваются антисанкционные меры разных «подсанкционных» государств, показывается, что подход к их

1) первый блок представлен нормативными положениями, адресатом которых являются в основном российские граждане и юридические лица, для которых: а) вводятся определенные запреты и ограничения и (или) б) создаются льготные режимы деятельности и (или) вводятся какие-либо иные специальные правила70. Говоря иначе, введение таких мер формально делается не «против кого-то» (или как ответ кому-то), а «для» кого-то (чего-то). Для таких мер также можно встретить в отдельных документа понятие «мера по снижению негативных последствий недружественных действий»71. По большому счету это последнее словосочетание в несколько измененном виде может служить основанием для общего названия соответствующих мер — меры, направленные на устранение (снижение) негативных последствий ограничительных мер (санкций);

2) второй блок — это нормативные положения, адресатом которых являются иностранные государства, международные организации, юридические лица и граждане (подданные) иностранных государств, а также иные лица, связанные по установленным критериям с иностранными государствами (международные организациями и лицами). Введение таких правовых средств делается с пониманием того,

конфигурации может быть различен (см., например: Расулинежад Э., Бузари Б. Тождественность и различия антисанкционных экономик в Иране и России // Вестник Самарского университета. Экономика и управление. 2018. № 4. С. 35; Кнобель А.Ю., Прока К.А., БагдасарянК.М. Указ. соч. С. 155—157 и другие работы). К примеру, как отмечается в специальной экономической литературе, антисанкционный опыт Ирана основан на идее «экономики сопротивления» (см., например: Лазовский С.О. Указ. соч. С. 90—92); для реализации этой идеи были задействованы разные решения, и иногда не всегда привычные для обычных (ординарных) условий экономической деятельности, так, в указанной работе отмечается, что «для обхода санкций Иран использовал методы контрабандной торговли. Активно происходило фальсифицирование сопроводительных документов, выдающих иранскую нефть за иностранную, в основном иракскую. Другим способом была перегрузка нефти на иностранные танкеры в нейтральных водах при выключенных навигационных приборах. Особенно активно использовалось привлечение компаний третьих стран для покупки нефти в Иране. Часто второй и третий метод комбинировались» (Там же. С. 91).

70 К примеру, введение в АПК РФ ст. 248.1, в соответствии с которой была введена исключительная компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по спорам с участием лиц, в отношении которых введены меры ограничительного характера (Федеральным законом от 8 июня 2020 г. № 171-ФЗ). Анализ подобного рода мер на финансовом рынке, к примеру, см. в работе: Рождественская Т.Э., Гуз-нов А.Г. Правовые механизмы противодействия санкциям на финансовом рынке // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. 2022. № 8 (96). С. 90—102.

71 См.: пояснительная записка к проекту федерального закона № 222860-8 (впоследствии — Федеральный закон от 19 декабря 2022 г. № 519-ФЗ).

что это ответная мера для данных адресатов за недружественное поведение государств (международных организаций). Собственно, словосочетание «ответная мера» может служить названием для всех таких мер. Между тем сегодня российское законодательство использует различные понятия, обозначающие такие правовые средства:

— собственно ответные меры (ст. 40 Закона об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности);

— специальные экономические меры (Закон о специальных экономических мерах) или ответные специальные экономические меры (см.: Указ Президента РФ от 3 мая 2022 г. № 252 и другие акты);

— меры воздействия (противодействия) (Закон о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия);

— меры воздействия (Закон о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации);

— ответные ограничения (реторсии) (ст. 1194 ГК РФ).

«Условность», о которой было сказано выше, возникает здесь

в связи с тем, что во многих случаях четко разделить адресатов очень сложно, да и сам законодатель не стремится в этом вопросе не то что навести какую-то ясность, но, скорее, своими решениями препятствует формированию стройной системы антисанкционных средств (мер). В частности, можно отметить, что ст. 4.2 Закона о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия72, устанавливающая особенности введения и применения «мер воздействия (противодействия), направленных на обеспечение финансовой стабильности Российской Федерации»73 (вид мер воздействия (противодействия)) адресатом этих мер называет и российских граждан и юридических лиц.

В логике разграничения ответных мер и мер, направленных на устранение (снижение) негативных последствий ограничительных мер (санкций) есть существенный регулятивный потенциал, поэтому в законодательстве надо иметь ясный ответ на вопрос, какие из указанных видов мер надо вводить при введении ограничительных мер (санкций) и совершении действий по их исполнению и реализации74.

72 Введена Федеральным законом от 28 июня 2022 г. № 212-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2022. № 27. Ст. 4613.

73 Для их обозначения в статье используется фактически еще один термин — «временные меры экономического характера».

74 Слово «реализация» мы здесь используем для описания ситуации, когда иностранной государство и связанные с ним лица, а также международные

Опыт использования антисанкционных мер, направленных на устранение (снижение) негативных последствий ограничительных мер (санкций), уже к настоящему времени дает богатую почву как для анализа, так и для конкретных правовых решений. Понятно, что часть таких мер себя в полной мере оправдала, а вот другая часть требует пересмотра, и не потому, что они неэффективны, а потому, что существенно изменились обстоятельства — часть таких мер вводилась с учетом больше персонального характера санкций (к примеру, закрытие части информации в государственных реестрах, отказ от раскрытия части информации и проч.), однако в ситуации, когда субъектами, против которых вводятся ограничительные меры (санкции), становятся практически все граждане и юридические лица (по принципу связи с российским государством), возникает вопрос о релевантности имеющихся мер.

Особо следует обратить внимание на ответные меры. Не вводить их нельзя, поскольку в этом случае государство (Россия) ставит своих резидентов (граждан и юридических лиц) и связанных с ними лиц в изначально невыгодное положение в отношениях с иностранными резидентами (гражданами (подданными) и юридическими лицами), особенно в части экономических отношений, однако такие меры должны вводиться не автоматически, а с пониманием того, что в отдельных случаях их введение может усилить негативный характер действия введенных ограничительных мер (санкций).

В первую очередь необходимо определиться с их наименованием; этот вопрос требует в настоящее время не только теоретических дискуссий, но и конкретных правовых решений, которые должны найти отражение в новом антисанкционном законодательстве75.

организации не вводят санкции или официально не присоединяются к введенным другими лицами санкциям, но поддерживают введенный санкционный режим и совершают действия, направленные на его соблюдение.

75 На ближайшее время, как можно понять из текста Концепции внешней политики, утвержденной Указом Президента РФ от 31 марта 2023 г. № 229 (п. 45), здесь изменений не планируется. В отмеченном п. 45 указывается, что в целях защиты прав, свобод и законных интересов российских граждан и организаций от иностранных противоправных посягательств Российская Федерация намерена уделять приоритетное внимание принятию мер воздействия и специальных экономических мер в отношении иностранных государств и их объединений, иностранных должностных лиц, организаций и граждан, причастных к совершению недружественных действий в отношении российских граждан и организаций, а также к нарушению основополагающих прав и свобод соотечественников, проживающих за рубежом. То есть, как видим, здесь используются закрепленные в действующем

Важно отметить, что если введение мер, направленных на устранение (снижение) негативных последствий ограничительных мер (санкций) прямо76 не ведет к негативным последствиям для иностранных резидентов (граждан (подданных) и юридических лиц), то ответные меры всегда ведут к таким негативным последствиям. В связи с этим неизбежно встает один из важнейших вопросов в современных международных отношениях (с точки зрения политической оценки действий конкретных государств в отношении иных акторов таких отношений) и современном международном праве (с точки зрения юридической оценки действий государств, а также их аргументации при разрешении конфликтов на предмет оценки легитимности / нелегитимности ответных действий) — о соразмерности (пропорциональности) вводимых антисанкционных ответных мер.

Соразмерность (пропорциональность) ответных мер в современном праве в целом рассматривается как одна из базовых идей, лежащих в основе института ответственности77; данная идея активно развивается в науке международного права, а также практике международных судов78; наиболее активно вопрос о соразмерности (пропор-

законодательстве термины «меры воздействия» и «специальные экономические меры».

76 Хотя косвенное негативное воздействие не исключается.

77 См., например: БажановА.А. Соразмерность как принцип права: Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2019. Данный автор отмечает, что «правовой принцип соразмерности базируется на философских идеях гармонии, умеренности, "золотой середины", равенства, справедливости, разумности, добродетели, которые развивались мыслителями разных эпох — от античности до Нового времени. Требования эквивалентности социального взаимодействия, соизмеримости предоставлений и получений, выгод и обременений в данных сферах отношений носят правовой характер и составляют содержание правового принципа соразмерности» (Там же. С. 9—10). Им отмечается тесная связь этого принципа со справедливостью: «Принцип соразмерности как одно из проявлений справедливости права требует, чтобы при установлении санкции был найден баланс конкурирующих интересов, при этом учитываться должно не только то, как предусмотренные санкцией меры будут способствовать защите публичных и частных интересов, но и то, какое воздействие они окажут на лицо, нарушившее право» (Бажанов А.А. Соразмерность как условие справедливости санкции // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. 2017. Т. 21. № 4. С. 487).

78 Подробный разбор см.: Вайпан Г.В. Принцип пропорциональности в современном международном праве: Дисс. ... канд. юрид. наук. Т. I: текст на русском языке. М., 2017. Указанный автор отмечает, что «принцип пропорциональности сформировался в международном праве в середине — второй половине XX века и является исторически обусловленным проявлением прагматизма как типа пра-вопонимания»; данный автор полагает, что «принцип пропорциональности

циональности) исследован в части контрмер79, что связано с наличием Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 56/83 «Ответственность государств за международно-противоправные деяния», ст. 51 которой устанавливает, что «контрмеры должны быть соразмерны причиненному вреду с учетом тяжести международно-противоправного деяния и затронутых прав». Если контрмеры соразмерны (пропорциональны), то они легитимны, если нет, то они сами представляют собой нарушение международного права и могут влечь негативные последствия для государства (в том числе и в части применения к нему контрмер со стороны других государств). И, тем не менее, при всех попытках перейти от наиболее общих формулировок к каким-то конкретным выводам в части уяснения соразмерности (пропорциональности) и ученые, и практики сталкиваются со значительными сложностями, даже констатируют, что «несмотря на всю важность вопроса о содержании пропорциональности, ...наука международного права не смогла продвинуться в этом направлении сколь-нибудь далеко. Исследователи едины лишь в констатации собственного неуспеха.»80; корни проблемы предельно ясны: во-первых, вопрос о соразмерности (пропорциональности) не является только вопросом права, здесь имеется очень ясная политическая составляющая81, во-вторых, нет единства в том, как определять соразмерность (пропорциональность) — количествен-

в современном международном праве не имеет идейного родства с другими, исторически более ранними упоминаниями пропорциональности»; по его мнению, «в основе принципа пропорциональности лежат три основные идеи: (а) направленность на согласование (поиск баланса) интересов спорящих сторон (б) с учетом социальных целей международного права и (в) индивидуальных обстоятельств конкретных дел» (Там же. С. 11—12, 72—73).

79 См.: Лукашук И.И. Указ. соч. С. 339—342; Батршин P.P. Указ. соч. С. 9, 24-25; Корякин В.М. Указ. соч. С. 158-159; Вайпан Г.В. Указ. соч. С. 84-115 и ряд других работ.

80 Вайпан Г.В. Указ. соч. С. 87.

81 На что обращается внимание в различной форме отдельными исследователями; так, автор специализированного исследования по этому вопросу — Г.В. Вайпан — пишет следующим образом: «Исходной посылкой, на которой основано преобладающее в науке и практике понимание принципа пропорциональности, является представление о том, что этот принцип обеспечивает существование "третьего пространства" между правом и политикой — пространства, которое позволяет открыто искать компромисс между противоположными политическими позициями ("реалистичность" международного права) в определенных правом рамках ("автономия" международного права)» (Вайпан Г.В. Указ. соч. С. 12); он же отмечает, что «обращение правоприменителя в рамках конкретного правового спора к принципу пропорциональности означает, что принципы

но (что тоже весьма сложно), или качественно (что предполагает споры относительно выбора критериев82).

Все, что было сказано выше, относится именно к контрмерам, т.е. мерам горизонтальным (одно государство по отношению к другому), мерам, которые хотя и причиняют вред другому государству, но при определенных условиях (включая соразмерность (пропорциональность)) легитимны; возникает вопрос: применительно к иным ограничительным мерам (санкциям), которые в ряде работ называют односторонними ограничительными мерами, следует ли (принципиально) при формулировании ответных мер использовать идею о соразмерности (пропорциональности)? Можно обострить вопрос: если мы изначально (на политическом уровне) заявляем о неприемлемости таких мер (указывая, что они нелегитимны и представляют собой вмешательство во внутренние дела государств под различными предлогами), более того, заявляем о том, что сами этим меры направлены на причинение вреда российскому государству и его гражданам (да и сами инициаторы введения таких мер указывают на подобную их цель), должен ли принцип соразмерности (пропорциональности) соблюдаться?

Можно исходить из позиции, что этот принцип должен соблюдаться всегда как универсальный, «пронизывающий» институт ответственности в любых отношениях. При таком подходе, однако, неизбежно встает вопрос о границах соразмерности (пропорциональности): если вводятся ограничения экономического характера, которые подкрепляются вторичными санкциями в отношении лиц, не соблюдающих санкционный режим, то ответ по принципу «око за око» (аналогичными мерами) может не достичь никакого эффекта в силу несопоставимости экономических потенциалов и возможностей. Говоря иначе, сторона, против которой введены ограничительные меры (санкции) будет ставить себя (и своих резидентов) в изначально про-

и нормы международного права исчерпаны, то есть недостаточны для решения спора и нуждаются в дополнительном средстве уяснения их нормативного содержания» (Там же. С. 11).

82 При определении содержания принципа соразмерности (пропорциональности) применительно к международному праву отмечается, что оно «определяется соотношением двух взаимоисключающих подходов — фактического и ценностного. Фактический подход рассматривает пропорциональность как соразмерность между выгодами и издержками. Ценностный подход рассматривает пропорциональность как соразмерность между средством и целью» (Вайпан Г.В. Указ. соч. С. 12 и др.).

игрышное положение, исходя из идеалистических соображений. При усилении санкционного режима может сложиться ситуация, при которой интересы стороны, против которой введены ограничительные меры (санкции), будут затронуты в значительной степени, вплоть до лишения товаров первой необходимости, не говоря о продолженном действии санкций (снижение конкурентоспособности). Таким образом, перед подсанкционным государством неизбежно встает дилемма: либо, поставив себя в проигрышное положение, собственно, в итоге проиграть, либо оценивать ограничительные меры (санкции) и потенциальные ответные меры с точки зрения: а) потенциального ущерба, который может быть причинен коллективными действиями по введению ограничений (санкций), и б) экономических возможностей (потенциалов) стороны (включая коллективный образ стороны), вводящей ограничения (санкции). В этом случае очевидно, что можно найти обоснование для весьма значительного спектра ответных действий и очень значительные ассиметричного характера ответные меры покажутся соразмерными (пропорциональными).

При таком подходе, однако, сама идея соразмерности (пропорциональности) может просто девальвироваться. В силу этого можно встать и на иную позицию: до тех пор пока в сфере международных отношений не будут достигнуты новые договоренности относительно потенциальных возможностей государств по применению принуждения (причем как горизонтально, так и вертикально (против иных акторов, кроме государств)), введение против государств, его граждан и юридических лиц (а также связанных с ними иностранных лиц) ограничительных мер (санкций), которые подсанкционное государство, квалифицирует как нарушение норм международного права, не обязывает это государство при введении ответных мер руководствоваться принципом соразмерности (пропорциональности), а потенциальное возмещение ущерба в будущем возможно только на принципах взаимности. Такой подход может быть обоснован и следующим: в реальности эффект от ответных мер больший, чем негативный эффект от введенных ограничительных мер (санкций) может иметь место; соответственно, после окончания взаимного санкционного / антисанкционного периода может встать вопрос о возмещении ущерба, который санкции / антисанкции нанесли; определить в этом случае соразмерность вообще будет очень сложно.

Здесь следует обратить внимание на то, что в отдельных случаях отечественные антисанкционные нормы содержат положения о соразмерности (пропорциональности) вводимых ответных мер (ч. 6 ст. 3 За-

кона о специальных экономических мерах, ч. 2 ст. 5 Федерального закона от 14 июля 2022 г. № 320-Ф3):

— в ч. 6 ст. 3 Закона о специальных экономических мерах указано, что вводимые меры «не должны носить более ограничительный характер, чем это необходимо для устранения обстоятельств, послуживших основанием для их применения»;

— в ч. 2 ст. 5 Федерального закона от 14 июля 2022 г. № 320-Ф3 указано, что «с учетом необходимости достижения целей» обеспечения обороны страны и энергетической безопасности государства в условиях недружественных и противоречащих международному праву действий США и примкнувших к ним иностранных государств и международных организаций, связанных с введением ограничительных мер в отношении граждан Российской Федерации и российских юридических лиц, применение ограничивающих положений этого Закона «не направлено на необоснованное ущемление прав и законных интересов иностранных юридических лиц, обладающих правом (лицензией) на пользование недрами на территории Российской Федерации или владеющих объектами трансграничной газотранспортной инфраструктуры на территории Российской Федерации, их кредиторов, участников (акционеров), а также иностранных инвесторов».

Понимая идеи, которые стали основой для этих норм (подходы к регулированию контрмер, видение принципов института ответственности в целом), а также то, что эти положения создают основу для последующей аргументации относительно того, что введенные меры изначально основывались на идеях соразмерности (пропорциональности), тем не менее, выскажем критическую точку зрения даже не об их содержании, а о самой необходимости их нахождения в нормативных актах:

— во-первых, само наличие таких норм (даже при понимании того, что правовая позиция государства проявляется в его законодательстве) не может служить аргументом, оцениваться будут все-таки в большей степени факты;

— во-вторых, мы не видим здесь системного подхода: соответствующие положения есть только в двух актах;

— в-третьих, как уже было отмечено выше, следует как минимум в плане дискуссии обсудить иной подход — отказ от соразмерности (пропорциональности) применительно к отдельным ограничительным мерам (санкциям). Для этого в настоящее время появилось и серьезное политико-правовое основание — п. 26 Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ

от 31 марта 2023 г. № 229, в соответствии с которым признается возможность использования и симметричных, и ассиметричных мер83.

При анализе используемой в российских нормативных правовых актах терминологии нельзя не задаться вопросом о том, насколько имеющееся терминологическое разнообразие оправдано? Уточним этот вопрос следующим образом: имеет ли значение разница в указании на субъектов, вводящих ограничительные меры (санкции), а также на субъектов, осуществляющих действия по их исполнению и реализации применительно к тому, какие и по отношению к кому вводятся российские ответные антисанкционные меры?

В настоящее время можно указать следующих адресатов таких ответных мер (в том случае, когда нормативные акты конкретизируют таких адресатов):

— «меры воздействия (противодействия)» — Соединенные Штаты Америки и иные иностранные государства, организации, находящиеся под юрисдикцией недружественных иностранных государств, прямо или косвенно подконтрольные недружественным иностранным государствам или аффилированные с ними, должностные лица и граждане недружественных иностранных государств;

— «меры воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» — иностранные граждане и лица без гражданства;

— «специальные экономические меры» — иностранные государства и (или) иностранные организации и граждане, а также лица без гражданства, постоянно проживающие на территории иностранного государства;

— «реторсии» — граждане и юридические лица тех государств, в которых имеются специальные ограничения имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц.

При этом формулировки некоторых законов (ст. 1 Закона о мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия) тако-

83 Буквально в тексте документа это правило выглядит следующим образом: «В случае совершения иностранными государствами или их объединениями недружественных действий, представляющих угрозу суверенитету и территориальной целостности Российской Федерации, в том числе связанных с применением ограничительных мер (санкций) политического или экономического характера либо с использованием современных информационно-коммуникационных технологий, Российская Федерация считает правомерным принять симметричные и асимметричные меры, необходимые для пресечения таких недружественных действий, а также для предотвращения их повторения в будущем».

вы, что открывают в общем довольно широкие возможности для введения ответных мер в отношении неограниченного числа как государств, так и связанных с ними лиц через категорию «недружественное государство». Говоря иначе, достаточно квалифицировать государство как «недружественное» (в настоящее время это делается в форме подзаконного акта, которым утверждается соответствующий перечень84) и в этом случае можно вводить необходимые антисанкционные ответные меры. В этом смысле категория «недружественное государство» является эффективным правовым антисанкционным средством; однако хотелось бы отметить, что сами по себе перечни недружественных государств в упомянутых распоряжениях введены не на основании федерального закона (из тех, которые мы выше перечислили), а подзаконных актов — указов Президента РФ: от 23 апреля 2021 г. № 243 «О применении мер воздействия (противодействия) на недружественные действия иностранных государств»85 и от 5 марта 2022 г. № 95 «О временном порядке исполнения обязательств перед некоторыми иностранными кредиторами»86, что, конечно, ставит вопрос об эффективности самих ан-тисанкционных федеральных законов.

Возможно, в таком случае следует вместо множества терминов, используемых в законодательстве в настоящее время, использовать следующий механизм: ответные меры вводятся (могут вводиться) при квалификации государства как недружественного. Впрочем, до кон-

84 К примеру: распоряжение Правительства РФ от 5 марта 2022 г. № 430-р «Об утверждении перечня иностранных государств и территорий, совершающих недружественные действия в отношении Российской Федерации, российских юридических и физических лиц» // СЗ РФ. 2022. № 11. Ст. 1748 и распоряжение Правительства РФ от 13 мая 2021 г. № 1230-р «Об утверждении перечня иностранных государств, совершающих недружественные действия в отношении Российской Федерации, граждан Российской Федерации или российских юридических лиц, в отношении которых применяются меры воздействия (противодействия), установленные Указом Президента РФ от 23.04.2021 № 243 "О применении мер воздействия (противодействия) на недружественные действия иностранных государств", с указанием количества физических лиц, которые находятся на территории Российской Федерации и с которыми дипломатическими представительствами и консульскими учреждениями, представительствами государственных органов и государственных учреждений указанных государств могут быть заключены трудовые договоры, договоры о предоставлении труда работников (персонала) и иные гражданско-правовые договоры, на основании которых возникают трудовые отношения с физическими лицами, находящимися на территории Российской Федерации» // СЗ РФ. 2021. № 21. Ст. 3610.

85 СЗ РФ. 2021. № 17. Ст. 2949.

86 СЗ РФ. 2022. № 10. Ст. 1472.

ца это проблему ответных мер не решит. Возможны ситуации, когда само государство не будет являться недружественным, но его резиденты (к примеру, юридические лица — транснациональные компании, деятельность которых осуществляется на территориях недружественных государств) в целях обеспечения своих интересов будут поддерживать санкционный режим и осуществлять действия недружественного характера, и при этом квалифицировать само государство в качестве недружественного может принести самой России гораздо больший вред. Эти вопросы при переконфигурации системы антисанкционно-го регулирования требуют самого серьезного обсуждения с выходом на различные варианты действий:

— введение ответных антисанкционных мер только против недружественного государства и (или) международной организации;

— введение ответных антисанкционных мер как против самого государства (международной организации), так и против его резидентов и связанных с ними лиц;

— введение ответных антисанкционных мер против резидентов конкретного государства и связанных с ними лиц без квалификации государства как недружественного.

3. Выводы и предложения

Российская Федерация и ее резиденты (физические и юридические лица), а также связанные с ними лица — иностранные резиденты в последние годы (особенно после февраля 2022 г.) сталкиваются с последствиями введения против них масштабных ограничительных мер (санкций). Отдельные (публичные) оценки показывают, что к апрелю 2023 г. под ограничительные меры (санкции) попали 3,8 тыс. российских юридических лиц и 8,2 тыс. граждан РФ (учитывая, что до начала специальной военной операции в санкционных списках числилось 1,6 тыс. юридических лиц и 2,7 тыс. физических лиц), при этом высказывается мнение, что реальное число подсанкционных юрлиц в настоящее время превышает 12 тыс.87 Такие оценки нам кажутся несколько преуменьшенными, поскольку не учитывают тех рестрикций, с которыми сталкиваются обычные граждане России в государствах, которые ввели соответствующие ограничительные меры (санкции).

87 Соответствующие подсчеты сделаны аналитиками сервиса для оценки комплаенс-рисков «Контур.Призма» и приведены в следующей работе: Галиева Д. Санкции набирают ход // Коммерсантъ. 10.04.2023. № 61/П. URL: https://www. kommersant.ru/doc/5925887?from=spot (дата обращения: 18.04.2023).

Цели введения ограничительных мер (санкций) разнообразны, но каковы бы они ни были, последствиями становятся ограничение (прав) и экономический вред для адресатов (лиц, против которых они вводятся) ограничительных мер (санкций) как прямого характера, так и продолженного действия (снижение конкурентоспособности, к примеру). В качестве негативного последствия ограничений (санкций) очевиден вред, который причиняется как в краткосрочной, так и долгосрочной перспективе российской экономике в целом. Можно констатировать, что ограничительные меры (санкции) являются прямой угрозой экономической и иной безопасности России.

Понимая указанные негативные последствия, российское государство вынуждено принимать такие меры, которые, с одной стороны, носят ответный характер в отношении инициаторов ограничений (санкций) и связанных с ними лиц, а с другой — направлены на минимизацию негативных последствий введенных ограничительных мер (санкций). В целом обе группы мер можно назвать антисанкционны-ми мерами; их основу составляют в настоящее время несколько федеральных законов, определяющих общие «правила игры», а также множество нормативных актов, которыми введены конкретные анти-санкционные меры (федеральных законов, указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ). Несмотря на множество нормативных актов, регулирующих порядок введения антисанкционных мер, а также такие меры вводящих, слово «система» можно использовать здесь с некоторой долей условности — эта система только формируется, хотя (после февраля 2022 г.) в ускоренном темпе.

Формирующейся системе явно требуется системообразующий закон, содержащий «стержневые» принципы российской антисанкци-онной политики, перечень мер, их цели и непротиворечивую терминологию; с принятием такого акта следует привести в соответствие с новыми реалиями (взаимный «обмен» ограничительными мерами (санкциями) между Россией и иностранными государствами) и отраслевое законодательство. Это особенно важно в силу того, что как уже введенные ограничительные меры (санкции), так и вводимые анти-санкционные меры существенным образом изменяют регулирование и частных, и публичных отношений (тех, которые еще только могут возникнуть в будущем), а также трансформируют уже существующие отношения; санкции и «антисанкции», перестав быть «точечным» (персонифицированным правовым средством реакции на примеры проявления недопустимого поведения), экстраординарным правовым средством, становятся ординарным обстоятельством, которое

должны учитывать участники различных правоотношений. Ограничительные меры (санкции) и ответные и иные меры («антисанкции») «ломают» теперь не только привычный порядок осуществления экономической (и, прежде всего, предпринимательской) деятельности, осложненной иностранным элементом (внешнеэкономические связи), но и «проникают» во внутренние отношения; они «встраиваются» в правовую ткань как в качестве обязательного обстоятельства, которое должны учитывать и лица, занимающиеся правотворческой деятельностью на всех уровнях, и участники экономических отношений, а также простые граждане государств, которые «обменялись» между собой решениями о введении мер (санкций).

Формирование новых нормативных положений должно осуществляться в соответствии с теми новыми реалиями, с которыми Россия столкнулась в 2022 г., а именно с ограничительными мерами (санкциями) в отношении не только самого государства, но, прежде всего, связанных с ним лиц (это довольно широкая категория, включающая: граждан и юридических лиц, а также связанных с ними лиц, соотечественников). Такие действия зарубежных государств и некоторых международных организаций создают необходимость адекватных ответных ограничений, что требует ревизии имеющихся подходов в отечественной правовой науке к потенциальным возможностям и ограничениям для государств при введении ответных мер.

С учетом этих обстоятельств, уже имеющегося опыта применения антисанкционных мер представляется важным провести работу по созданию обновленного отечественного антисанкционного законодательства, «очистив» его от ненужных деклараций и иллюзий, создать простые и эффективные средства для решения государственных задач.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Абдуллин А.И., Кешнер М.В. Применение ограничительных мер в контексте общей внешней политики ЕС: концептуальные подходы // Современная Европа. 2021. № 7. С. 72-83.

Амирреза С.А. Развитие межрегиональной торговли в условиях режима санкций (на материалах Исламской Республики Иран): Автореф. дисс. ... канд. экон. наук. Душанбе: Таджикский национальный университет, 2014.

Бажанов А.А. Соразмерность как условие справедливости санкции // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. 2017. Т. 21. № 4. С. 486-507.

Бажанов А.А. Соразмерность как принцип права: Дисс. ... канд. юрид. наук. М.: Российский университет дружбы народов, 2019.

Балабин О.И. Применение экономических санкций в отношении России в контексте права ВТО // Таможенное дело. 2021. № 2. С. 9—12.

Бартенев В. Концепция «государств-изгоев» во внешней политике США // Международные процессы. 2009. № 1. С. 84-92.

Батршин Р.Р. Ответственность государства и применение контрмер в современном международном праве: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Казань: Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина, 2005.

Бахин С.В., Еременко И.Ю. Односторонние экономические «санкции» и международное право // Закон. 2017. № 11. С. 162-175.

Вайпан Г.В. Принцип пропорциональности в современном международном праве: Дисс. ... канд. юрид. наук. Т. I: текст на русском языке. М.: Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 2017.

Войников В.В. Ограничительные меры ЕС в отношении России: правовая природа и проблема имплементации // Балтийский регион. 2015. № 1. С. 89-100;

ГалиевР.С. Международно-правовой анализ соотношения категории санкции, контрмеры и односторонние экономические меры // Вестник экономической безопасности. 2019. № 3. С. 239-243.

Геворгян К.Г. «Односторонние санкции» и международное право: Заключение Международно-правового совета при МИД России // Международная жизнь. 2012. № 8. С. 93-104;

Гландин С.В., Панов Ф.Ю. Ограничительные меры и санкции в праве Соединенного Королевства: до и после Brexit // Закон. 2020. № 6. С. 142-158.

Грачева А.М. Понятие и виды экономических санкций в международном праве // Труды ИГП РАН. 2017. № 1. С. 159-169.

Гуссалова К.А. Соотношение между контрмерами и ответственностью государств в международном праве // Вестник РГГУ. Серия «Экономика. Управление. Право». 2016. № 3 (5). С. 129-140.

Добрынина Л.Ю., Губарева А.В. Правовое обоснование ответных мер Российской Федерации на экономические санкции США, ЕС и их союзников // Национальная безопасность / Nota Bene. 2020. № 1. С. 24-37.

Дораев М.Г. Экономические санкции в праве США, Европейского союза и России. М., 2016.

Жбанков В.А., Трубачева К.И., Слепак В.Ю. Правовой режим ограничительных мер в Европейском праве // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 10. С. 240-255.

Жданов Ю.Н. Принудительные меры в международном праве: Дисс. ... докт. юрид. наук. М.: Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России, 1999.

Звонова Е.А. Сохранение международной конкурентоспособности национальной экономики страны — объекта экономических санкций (опыт Ирана) // Экономика. Налоги. Право. 2017. № 2. С. 30-37.

Ибрагимов А.М., Самович Ю.В. Репрессалии в современном международном праве: понятие и возможные меры // Вестник КемГУ. 2013. № 4 (56). С. 290-293.

Иванова Е.М. Проблема применения «односторонних санкций» в современном международном праве // Российский внешнеэкономический вестник. 2018. № 5. С. 127-134.

Кадышева О.В. Доктринальные аспекты односторонних ограничительных мер и перспективы их оспаривания в рамках ВТО // Закон. 2022. № 8. С. 71-81.

Кайгородов-Хамошин Р.А. Роль санкций в формировании национальной экономической политики: Автореф. дисс. ... канд. экон. наук. М.: Российский университет дружбы народов (РУДН), 2019.

Капустин А.Я. Санкции ООН: международно-правовая концептуализация принудительных мер // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2018. № 6 (73). С. 85-90.

Кешнер М.В. Легитимность санкций в отношении Российской Федерации: международно-правовой анализ // Журнал российского права. 2015. № 7. С. 141-152.

Кешнер М.В. Проблемные аспекты практики применения ограничительных мер // Российский юридический журнал. 2019. № 6. С. 34-46.

Клишас А.А. Политико-правовой анализ ограничительных мер, введенных в отношении Российской Федерации, ее граждан и юридических лиц некоторыми интеграционными объединениями и зарубежными государствами // Вестник РУДН. Серия: Юридические науки. 2016. № 1. С. 41-64.

Кнобель А.Ю., Прока К.А., Багдасарян К.М. Международные экономические санкции: теория и практика их применения // Журнал новой экономической ассоциации. 2019. № 3 (43). С. 152-162.

КононоваК.О. Санкционные резолюции Совета Безопасности ООН и их им-плементация в национальных правовых системах государств-членов (на примере правовой системы Российской Федерации): Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, 2009.

Корякин В.М. Невоенные санкции против России: правовой аспект. М.: Юр-литинформ, 2015.

Крицкий К.В. Санкции и односторонние ограничительные меры в современном международном праве: Дисс. ... канд. юрид. наук. М.: Московский государственный институт международных отношений (университет) министерства иностранных дел Российской Федерации, 2019.

Крючкова И.Н. Влияние экономических санкций Совета Безопасности Организации Объединенных Наций на исполнение частноправовых договоров международного характера: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М.: Московская государственная юридическая академия, 2005.

Курдюков Г.И., Кешнер М.С. Соотношение ответственности и санкций в международном праве: доктринальные подходы // Журнал российского права. 2014. № 9. С. 103-115.

Лазовский С.О. Экономическая ситуация в Иране в условиях американских санкций // Анализ и прогноз. Журнал ИМЭМО РАН. 2020. № 1. С. 81-93.

Лукашук И.И. Право международной ответственности. М.: Волтерс Клувер, 2004.

Нуреев Р.М., Бусыгин Е.Г. Экономические санкции: издержки и выгоды конфронтации // Пространство экономики. 2017. № 3. С. 56-74.

Портанский А. Новые санкции Запада и перспективы российской экономики // Политика санкций: цели, стратегии, инструменты: Хрестоматия. 2-е изд., пе-рераб. и доп. М.: НП РСМД, 2020. С. 188-194.

Расулинежад Э., Бузари Б. Тождественность и различия антисанкционных экономик в Иране и России // Вестник Самарского университета. Экономика и управление. 2018. № 4. С. 33-37.

Рачков И.В. Экономические санкции с точки зрения международного права: что позволено Юпитеру и что не позволено быку? // Экономические санкции против России: правовые вызовы и перспективы: Сборник статей / Под ред. С.В. Глан-дина, М.Г. Дораева. М.: Инфотропик Медиа, 2018. С. 78-97.

Рождественская Т.Э., Гузнов А.Г. Правовые механизмы противодействия санкциям на финансовом рынке // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. 2022. № 8 (96). С. 90-102.

Рыжова М.В. Экономические санкции в современном международном праве: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Казань: Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина, 2006.

Салахетдинов Э.Р. Влияние внешних факторов на кризис в Зимбабве в начале XXI века: Автореф. дисс. ... канд. истор. наук. М.: Институт Африки РАН, 2015.

Соколов Н.А., Ларин С.Н., Хрусталёв Е.Ю. Количественная оценка влияния санкций на российскую экономику в краткосрочной перспективе // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2016. № 8 (341). С. 44-54.

Старженецкий В.В., Бутырина В.А., Курицына К.С. Российское антисанкцион-ное регулирование: современное состояние и пути совершенствования // Закон. 2021. № 3. С. 119-142.

Тимофеев И.Н., Сокольщик Ю.С., Морозов В.А. Санкции против Ирана: уроки для России в новых международных условиях // Вестник Санкт-Петербургского университета. Международные отношения. 2022. Т. 15. Вып. 4. С. 405-420.

Хоминич И.П., Алихани С. Россия и Иран в условиях экономических санкций: антисанкционная политика и экономика сопротивления // Вестник РЭА им. Г.В. Плеханова. 2021. № 2 (116). С. 5-12.

Шлычков В.В. «Санкции 2022» как главный вызов российской экономике // ВЭПС. 2022. № 4. С. 47-51.

Bhala Raj. Waves of Russian Sanctions: American and Allied Measures, Indian and Chinese Responses, and Russian Countermeasures // Trade, Law & Development. 2022. Vol. 14:353. Р. 353-453.

Davis L., Engerman S. Sanctions — Neither War nor Peace // Journal of Economic Perspectives. 2003. Vol. 17. No. 2. P. 187-197.

DupontP.-E. Countermeasures and Collective Security: The Case of the EU Sanctions Against Iran // Journal of Conflict and Security Law. 2012. Vol. 17. URL: https:// papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2086415. (дата обращения: 28.05.2023).

Eckes Ch. The Law and Practice of EU Sanctions // Amsterdam Law School Research Paper No. 2018-03, Amsterdam Centre for European Law and Governance Research Paper No. 2018-01. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm7abstract_ id=3135228. (дата обращения: 28.05.2023).

Eckes Ch. EU Human Rights Sanctions Regime: Ambitions, Reality and Risks // Amsterdam Law School Research Paper No. 2020-64, Amsterdam Centre for European Law and Governance Research Paper No. 2020-07. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/ papers.cfm?abstract_id=3744856 (дата обращения: 28.05.2023).

REFERENCES

Abdullin, A.I. and Keshner, M.V. (2021). Primenenie ogranichitel'nykh mer v kon-tekste obshchei vneshnei politiki ES: kontseptual'nye podkhody [The Use of Restrictive Measures in the Context of the EU's Common Foreign Policy: Conceptual Approaches]. Sovremennaya Evropa [Modern Europe], 7, pp. 72—83. (in Russ.).

Amirreza, S.A. (2014). Razvitie mezhregional'noi torgovli v usloviyakh rezhima sanktsii (na materialakh Islamskoi Respubliki Iran) [The Development of Interregional Trade under the Sanctions Regime (On the Materials of the Islamic Republic of Iran)]. The Doctor of Legal Sciences Thesis' Abstract. Dushanbe: Tajik National University. (in Russ.).

Bakhin, S.V. and Eremenko I.Y. (2017). Odnostoronnie ekonomicheskie «sanktsii» i mezhdunarodnoe parvo [Unilateral Economic «Sanctions» and International Law]. Za-kon [Law], 11, pp. 162-175. (in Russ.).

Balabin, O.I. (2021). Primenenie ekonomicheskikh sanktsii v otnoshenii Rossii v kon-tekste prava VTO [Application of Economic Sanctions Against Russia in the Context of WTO Law]. Tamozhennoe delo [Customs business], 2, pp. 9-12. (in Russ.).

Bartenev, V. (2009). Kontseptsiya «gosudarstv-izgoev» vo vneshnei politike SShA [The Concept of «Rogue States» in US Foreign Policy]. Mezhdunarodnyeprotsessy [International Processes], 1. pp. 84-92. (in Russ.).

Batrshin, R.R. (2005). Otvetstvennost'gosudarstva iprimenenie kontrmer v sovremen-nom mezhdunarodnom prave [State Responsibility and the Use of Countermeasures in Modern International Law]. The Candidate of Legal Sciences Thesis' Abstract. Kazan: Kazan State University named after V.I. Ulyanov-Lenin. (in Russ.).

Bazhanov, A.A. (2017). Sorazmernost' kak uslovie spravedlivosti sanktsii [Proportionality as a Condition for the Fairness of the Sanction]. VestnikRossiiskogo universiteta dru-zhby narodov. Seriya: Yuridicheskie nauki [Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: Legal Sciences], 21(4), pp. 486-507. (in Russ.).

Bazhanov, A.A. (2019). Sorazmernost' kakprintsipprava [Proportionality as a Principle of Law]. The Candidate of Legal Sciences Thesis. Moscow: Peoples' Friendship University of Russia. (in Russ.).

Bhala R. (2022). Waves of Russian Sanctions: American and Allied Measures, Indian and Chinese Responses, and Russian Countermeasures. Trade, Law & Development, 14:353, pp. 353-453. (in Eng.).

Davis, L. and Engerman, S. (2003). Sanctions — Neither War nor Peace. Journal of Economic Perspectives, 17 (2), pp. 187-197. (in Eng.).

Dobrynina, L. Yu. and Gubareva, A.V. (2020). Pravovoe obosnovanie otvetnykh mer Rossiiskoi Federatsii na ekonomicheskie sanktsii SShA, ES i ikh soyuznikov [Legal Substantiation of the Response Measures of the Russian Federation to the Economic Sanctions of the USA, the EU and Their Allies]. Natsional'naya bezopasnost' [National Security], 1, pp. 24-37. (in Russ.).

Doraev, M.G. (2016). Ekonomicheskie sanktsii vprave SShA, Evropeiskogo soyuza i Rossii [Economic sanctions in the law of the USA, the European Union and Russia]. Moscow, 2016. (in Russ.).

Dupont, P.-E. (2012). Countermeasures and Collective Security: The Case of the EU Sanctions Against Iran. Journal of Conflict and Security Law, 17. [online]. Available at: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2086415. [Accessed: 28.05.2023]. (in Eng.).

Eckes, Ch. (2018). The Law and Practice of EU Sanctions. Amsterdam Law School Research Paper No. 2018-03, Amsterdam Centre for European Law and Governance Research Paper No. 2018-01. [online]. Available at: https://papers.ssrn.com/sol3/papers. cfm?abstract_id=3135228. [Accessed: 28.05.2023]. (in Eng.).

Eckes, Ch. (2020). EU Human Rights Sanctions Regime: Ambitions, Reality and Risks. Amsterdam Law School Research Paper No. 2020-64, Amsterdam Centre for European Law and Governance Research Paper No. 2020-07. [online]. Available at: https:// papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=3744856 [Accessed: 28.05.2023]. (in Eng.).

Galiev, R.S. (2019). Mezhdunarodno-pravovoi analiz sootnosheniya kategorii sanktsii, kontrmery i odnostoronnie ekonomicheskie mery [International Legal Analysis of the Relationship between the Category of Sanctions, Countermeasures and Unilateral Economic Measures]. Vestnik ekonomicheskoi bezopasnosti [Bulletin of Economic Security], 3, pp. 239-243. (in Russ.).

Gevorgyan, K.G. (2012). «Odnostoronnie sanktsii» i mezhdunarodnoe pravo: Zak-lyuchenie Mezhdunarodno-pravovogo soveta pri MID Rossii ["Unilateral Sanctions" and International Law: Conclusion of the International Legal Council under the Ministry of Foreign Affairs of Russia]. Mezhdunarodnaya zhizn' [International Life]. 2012. № 8. S. 93-104. (in Russ.).

Glandin, S.V. and Panov, F.Yu. (2020). Ogranichitel'nye mery i sanktsii v prave Soed-inennogo Korolevstva: do i posle Brexit [Restrictive Measures and Sanctions in the Law of the United Kingdom: Before and After Brexit]. Zakon [Law], 6, pp. 142-158. (in Russ.).

Gracheva, A.M. (2017). Ponyatie i vidy ekonomicheskikh sanktsii v mezhdunarod-nom prave [The concept and types of economic sanctions in international law]. Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN [Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS],1, pp. 159-169. (in Russ.).

Gussalova, K.A. (2016). Sootnoshenie mezhdu kontrmerami i otvetstvennost'yu go-sudarstv v mezhdunarodnom prave [Correlation between Countermeasures and the Responsibility of States in International Law]. VestnikRGGU. Seriya «Ekonomika. Upravle-nie. Pravo» [Bulletin of the Russian State Humanitarian University. Series "Economics. Control. Right»], 3 (5), pp. 129-140. (in Russ.).

Ibragimov, A.M. and Samovich, Yu.V. (2013). Repressalii v sovremennom mezhdu-narodnom prave: ponyatie i vozmozhnye mery [Reprisals in Modern International Law:

The Concept and Possible Measures]. Vestnik KemGU [Bulletin of the KemGU], 4 (56), pp. 290-293. (in Russ.).

Ivanova, E.M. (2018). Problema primeneniya «odnostoronnikh sanktsii» v sovremen-nom mezhdunarodnom prave [The Problem of Applying «Unilateral Sanctions» in Modern International Law]. Rossiiskii vneshneekonomicheskii vestnik [Russian Foreign Economic Bulletin], 5, pp. 127-134. (in Russ.).

Kadysheva, O.V. (2022). Doktrinal'nye aspekty odnostoronnikh ogranichitel'nykh mer i perspektivy ikh osparivaniya v ramkakh VTO [Doctrinal Aspects of Unilateral Restrictive Measures and Prospects for Challenging them within the WTO]. Zakon [Law], 8, pp. 71-81. (in Russ.).

Kaigorodov-Khamoshin, R.A. (2019). Rol' sanktsii vformirovanii natsional'noi eko-nomicheskoipolitiki [The Role of Sanctions in the Formation of National Economic Policy]. The Candidate of Economic Sciences Thesis' Abstract. Moscow: Peoples' Friendship University of Russia (RUDN University). (in Russ.).

Kapustin, A. Ya. (2018). Sanktsii OON: mezhdunarodno-pravovaya kontseptualiza-tsiya prinuditel'nykh mer [UN Sanctions: International Legal Conceptualization of Coercive Measures]. Zhurnalzarubezhnogozakonodatel'stva isravnitel'nogopravovedeniya [Journal of Foreign Legislation and Comparative Law], 6 (73), pp. 85-90. (in Russ.).

Keshner, M.V. (2015). Legitimnost' sanktsii v otnoshenii Rossiiskoi Federatsii: me-zhdunarodno-pravovoi analiz [Legitimacy of Sanctions Against the Russian Federation: International Legal Analysis]. Zhurnalrossiiskogoprava [Journal of Russian Law], 7, pp. 141-152. (in Russ.).

Keshner, M.V. (2019). Problemnye aspekty praktiki primeneniya ogranichitel'nykh mer [Problematic Aspects of the Practice of Applying Restrictive Measures]. Rossiiskii yuridicheskiizhurnal [Russian Journal of Law], 6, pp. 34-46. (in Russ.).

Khominich, I.P. and Alikhani, S. (2021). Rossiya i Iran v usloviyakh ekonomiches-kikh sanktsii: antisanktsionnaya politika i ekonomika soprotivleniya [Russia and Iran in the context of economic sanctions: anti-sanction policy and the economy of resistance]. Vestnik REA im. G.V. Plekhanova [Vestnik REA im. G.V. Plekhanov], 2 (116), pp. 5-12. (in Russ.).

Klishas, A.A. (2016). Politiko-pravovoi analiz ogranichitel'nykh mer, vvedennykh v otnoshenii Rossiiskoi Federatsii, ee grazhdan i yuridicheskikh lits nekotorymi integra-tsionnymi ob»edineniyami i zarubezhnymi gosudarstvami [Political and Legal Analysis of Restrictive Measures Imposed on the Russian Federation, Its Citizens and Legal Entities by some Integration Associations and Foreign States]. Vestnik RUDN. Seriya: Yuridiches-kienauki [Vestnik RUDN University. Series: Legal Sciences], 1, pp. 41-64. (in Russ.).

Knobel, A. Yu., Proka, K.A., Bagdasaryan, K.M. (2019). Mezhdunarodnye ekono-micheskie sanktsii: teoriya i praktika ikh primeneniya [International Economic Sanctions: Theory and Practice of Their Application]. Zhurnalnovoiekonomicheskoiassotsiatsii [Journal of the New Economic Association], 3 (43), pp. 152-162. (in Russ.).

Kononova, K.O. (2009). Sanktsionnye rezolyutsii Soveta Bezopasnosti OONi ikh im-plementatsiya v natsional'nykh pravovykh sistemakh gosudarstv-chlenov (na primerepravovoi sistemy Rossiiskoi Federatsii) [Sanctions Resolutions of the UN Security Council and their Implementation in the National Legal Systems of the Member States (On the Example of

the Legal System of the Russian Federation)]. The Candidate of Legal Sciences Thesis' Abstract. Saint Petersburg: St. Petersburg State University. (in Russ.).

Koryakin, V.M. (2015). Nevoennye sanktsii protiv Rossii: pravovoi aspect [Non-military Sanctions Against Russia: Legal Aspect]. Moscow: Yurlitinform. (in Russ.).

Kritsky, K.V. (2019). Sanktsii i odnostoronnie ogranichitel'nye mery v sovremennom me-zhdunarodnom prave [Sanctions and Unilateral Restrictive Measures in Modern International Law]. The Candidate of Legal Sciences Thesis. Moscow: Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation. (in Russ.).

Kryuchkova I.N. Vliyanie ekonomicheskikh sanktsii Soveta Bezopasnosti Organizatsii Ob»edinennykh Natsii na ispolnenie chastnopravovykh dogovorov mezhdunarodnogo kharak-tera [The Impact of Economic Sanctions of the United Nations Security Council on the Execution of Private Law Treaties of an International Nature]. The Candidate of Legal Sciences Thesis' Abstract. Moscow: Moscow State Law Academy. (in Russ.).

Kurdyukov, G.I. and Keshner, M.S. (2014). Sootnoshenie otvetstvennosti i sanktsii v mezhdunarodnom prave: doktrinal'nye podkhody [Correlation of Responsibility and Sanctions in International Law: Doctrinal Approaches]. Zhurnalrossiiskogoprava [Journal of Russian law], 9, pp. 103-115. (in Russ.).

Lazovsky, S.O. (2020). Ekonomicheskaya situatsiya v Irane v usloviyakh amerikan-skikh sanktsii [Economic situation in Iran under US sanctions]. Analiz i prognoz. Zhurnal IMEMO RAN [Analysis and forecast. Journal of IMEMO RAS], 1, pp. 81-93. (in Russ.).

Lukashuk, I.I. (2004). Pravo mezhdunarodnoi otvetstvennosti [The Right of International Responsibility]. Moscow: Wolters Kluver. (in Russ.).

Nureev, R.M. and Busygin, E.G. (2017). Ekonomicheskie sanktsii: izderzhki i vy-gody konfrontatsii [Economic Sanctions: Costs and Benefits of Confrontation]. Prostran-stvo ekonomiki [Space of Economics], 3, pp. 56-74. (in Russ.).

Portanskii, A. (2020). Novye sanktsii Zapada i perspektivy rossiiskoi ekonomiki [New Sanctions of the West and Prospects for the Russian Economy]. Politika sanktsii: tseli, strategii, instrumenty: khrestomatiya [Politics of sanctions: goals, strategies, tools: a reader.]. 2nd ed., revised. and additional. Moscow: NP RSMD, pp. 188-194. (in Russ.).

Rachkov, I.V. (2018). Ekonomicheskie sanktsii s tochki zreniya mezhdunarodnogo prava: chto pozvoleno Yupiteru i chto ne pozvoleno byku? [Economic Sanctions from the Point of View of International Law: What is Allowed to Jupiter and What is not Allowed to the Bull?]. In: S.V. Glandin and M.G. Doraev eds. Ekonomicheskie sanktsii protiv Rossii: pravovye vyzovy i perspektivy: Sbornik statei [Economic Sanctions against Russia: Legal Challenges and Prospects: Collection of Articles]. Moscow: Infotropik Media, pp. 78-97. (in Russ.).

Rasulinezhad, E. and Buzari, B. (2018). Tozhdestvennost' i razlichiya antisanktsion-nykh ekonomik v Irane i Rossii [Identity and Differences of Anti-Sanction Economies in Iran and Russia]. Vestnik Samarskogo universiteta. Ekonomika i upravlenie [Bulletin of the Samara University. Economics and Management], 4, pp. 33-37. (in Russ.).

Rozhdestvenskaya, T.E. and Guznov, A.G. (2022). Pravovoe mekhanizmy protivo-deistviya sanktsiyam na finansovom rynke [Legal mechanisms for countering sanctions in

the financial market]. Vestnik Universiteta imeni O.E. Kutafina [Bulletin of the O.E. Ku-tafin University], 8 (96), pp. 90-102. (in Russ.).

Ryzhova, M.V. (2006). Ekonomicheskie sanktsii v sovremennom mezhdunarodnom prave [Economic Sanctions in Modern International Law]. The Candidate of Legal Sciences Thesis. Kazan: Kazan State University named after V.I. Ulyanov-Lenin. (in Russ.).

Salakhetdinov, E.R. (2015). Vliyanie vneshnikh faktorov na krizis vZimbabve v nachale XXI veka [The Influence of External Factors on the Crisis in Zimbabwe at the Beginning of the XXI Century]. The Candidate of Historical Sciences Thesis' Abstract. Moscow: Institute for African Studies RAS. (in Russ.).

Shlychkov, V.V. (2022). «Sanktsii 2022» kak glavnyi vyzov rossiiskoi ekonomike ["Sanctions 2022" as the main challenge to the Russian economy]. VEPS, 4, pp. 47-51. in Russ.).]

Sokolov, N.A., Larin, S.N., Khrustalev, E. Yu. (2016). Kolichestvennaya otsenka vli-yaniya sanktsii na rossiiskuyu ekonomiku v kratkosrochnoi perspektive [Quantitative Assessment of the Impact of Sanctions on the Russian Economy in the Short Term]. Na-tsional'nye interesy:prioritety i bezopasnost' [National Interests: Priorities and Security], 8 (341), pp. 44-54. (in Russ.).

Starzhenetskii, V.V., Butyrina, V.A., Kuritsyna, K.S. (2021). Rossiiskoe antisank-tsionnoe regulirovanie: sovremennoe sostoyanie i puti sovershenstvovaniya [Russian Anti-Sanction Regulation: Current State and Ways of Improvement]. Zakon [Law], 3, pp. 119-142. (in Russ.).

Timofeev, I.N., Sokol'shchik, Yu.S., Morozov, V.A. (2022). Sanktsii protiv Irana: uroki dlya Rossii v novykh mezhdunarodnykh usloviyakh [Sanctions Against Iran: Lessons for Russia in the New International Conditions]. VestnikSankt-Peterburgskogo universiteta. Mezhdunarodnye otnosheniya [Bulletin of St. Petersburg University. International relationships], 15 (4), pp. 405-420. (in Russ.).

Vaypan, G.V. (2017). Printsipproportsional'nosti v sovremennom mezhdunarodnom prave [The Principle of Proportionality in Modern International Law]. The Candidate of Legal Sciences Thesis. T.I. Moscow: Moscow State University named after M.V. Lo-monosov. (in Russ.).

Voinikov, V.V. (2015). Ogranichitel'nye mery ES v otnoshenii Rossii: pravovaya priroda i problema implementatsii [EU Restrictive Measures Against Russia: Legal Nature and the Problem of Implementation]. Baltiiskiiregion [Baltiyskiy region]. 2015. № 1. S. 89-100. (in Russ.).

Zhbankov, V.A., Trubacheva, K.I., Slepak, V. Yu. (2015). Pravovoi rezhim ogranichi-tel'nykh mer v Evropeiskom prave [Legal Regime of Restrictive Measures in European Law]. Aktual'nyeproblemy rossiiskogoprava [Actual problems of Russian law], 10, pp. 240-255. (in Russ.).

Zhdanov, Yu.N. (1999). Prinuditel'nye mery v mezhdunarodnom prave [Coercive Measures in International Law]. The Doctor of Legal Sciences Thesis. Moscow: Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of Russia. (in Russ.).

Zvonova, E.A. (2017). Sokhranenie mezhdunarodnoi konkurentosposobnosti natsio-nal'noi ekonomiki strany — ob"ekta ekonomicheskikh sanktsii (opyt Irana) [Preservation

of the International Competitiveness of the National Economy of the Country — the Object of Economic Sanctions (The Experience of Iran)]. Ekonomika. Nalogi. Pravo [Economics. Taxes. Right], 2, pp. 30-37. (in Russ.).

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

Габов Андрей Владимирович — и.о. заведующего сектором гражданского и предпринимательского права, главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук; руководитель Междисциплинарного центра правовых исследований в сфере энергетики Института государства и права РАН; научный руководитель Юридического института Белгородского государственного национального исследовательского университета, доктор юридических наук, член-корреспондент РАН.

AUTHORS' INFO:

Andrey V. Gabov — Acting Head of the Civil and Business Law Sector, Chief researcher, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences; Head of the Interdisciplinary Center for Legal Research in the Energy Sphere of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences; Scientific Director of the Law Institute, Belgorod State National Research University, Doctor of Legal Sciences, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Габов А.В. Антисанкционные меры в российском праве // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2023. Т. 18. № 3. С. 96-141. DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-3-gabov

FOR CITATION:

Gabov, A.V. (2023). Anti-sanction Measures in Russian Law. Trudy Instituta gosudarstva iprava RAN — Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 18(3), pp. 96-141. DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-3-gabov