CC BY
186DOI: 10.24411/2587-8425-2018-10012
К 40-летию со дня кончины митрополита Никодима (Ротова)
М.В. Шкаровский
АНТИРЕЛИГИОЗНЫЕ ГОНЕНИЯ 1958-1964 гг. В ЛЕНИНГРАДСКОЙ ЕПАРХИИ И ПРОТИВОСТОЯНИЕ ИМ МИТРОПОЛИТА НИКОДИМА (РОТОВА)
В 1958-1964гг. Русская Православная Церковь подверглась последней волне антирелигиозных гонений со стороны советских властей. В этот период происходило резкое сокращение количества церквей и монастырей, ликвидация духовных учебных заведений, осуществлялось давление на различные категории верующих, вплоть до полного запрещения некоторым из них посещать храмы и т. д. Одна из главных епархий Русской Православной Церкви — Ленинградская — пережила особенно сильные антирелигиозные гонения, и выстоять ей на завершающем, самом жестоком этапе гонений помогла умелая и мужественная политика митрополита Никодима (Ротова). Именно он спас от закрытия Ленинградскую духовную академию, прекратил ликвидацию действующих церквей в епархии и изгнание из храмов священников. В конце концов антирелигиозные гонения потерпели поражение и в масштабах страны, и значительный вклад в это также внес митрополит Никодим.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, митрополит Никодим (Ротов), Ленинградская епархия, Ленинградская духовная академия, антирелигиозные гонения
Конец 1950-х — начало 1960-х гг. вошли в историю как трагический период последних попыток руководства СССР радикально, в кратчайшие сроки «решить религиозную проблему» в стране. Времена хрущевской «оттепели» обернулись для представителей различных конфессий лютым морозом. Сильнейший удар был нанесен и по Русской Православной Церкви, как самой влиятельной и многочисленной в стране. Основными направлениями государственного давления на Церковь в конце 1950-х — начале 1960-х гг. были: 1) резкое сокращение количества приходов и монастырей; 2) подрыв материально-финансовой базы; 3) ликвидация духовных учебных заведений; 4) изменение положения об управлении Церковью, жесткий контроль над кадровой политикой Патриархии; 5) давление на различные категории верующих, вплоть до полного запрещения некоторым из них (подростки, военнослужащие и т. д.) посещать храмы.
Одна из главных епархий Русской Православной Церкви — Ленинградская — пережила особенно сильные антирелигиозные гонения, и выстоять ей на завершающем, самом жестоком этапе гонений помогла умелая и мужественная политика митрополита Никодима (Ротова).
К началу «хрущеских» гонений, в 1958 г., Ленинградская епархия достигла пика своего послевоенного развития. В ней имелось 58 приходских храмов (из них в Ленинграде с пригородами 14), 2 домовые церкви — Крестовая митрополичья и св. Ап. Иоанна Богослова академическая, а также 4 приписные. Духовенство насчитывало 172 человека: 2 архиерея, 132 священника и 38 диаконов. В стенах крупнейших в стране духовных учебных заведений — академии и семинарии — находилось 248 учащихся
Михаил Витальевич Шкаровский — доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, ведущий научный сотрудник Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (shkarovs@mail.ru).
на дневном отделении и свыше 500 заочников. Их обучали 7 профессоров, 9 доцентов и 9 преподавателей1. Управлял епархией до своей смерти 27 марта 1959 г. митрополит Ленинградский и Ладожский Елевферий (Воронцов), бывший глава автокефальной Чехословацкой Православной Церкви. Его сменил митрополит Питирим (Свиридов).
Воодушевленные открытием в 1957 г. в Ленинграде Свято-Троицкого собора Алек-сандро-Невской лавры, верующие епархии на следующий год подали областному уполномоченному Совета по делам Русской православной церкви 42 коллективных заявления об открытии новых храмов, и, кроме того, на приеме у него побывал 71 посетитель с аналогичными ходатайствами. В июне 1958 г. верующие жители Колпина добивались разрешения построить молитвенный дом на кладбище и даже самовольно выбрали для него «двадцатку» (приходский совет). Духовная академия просила предоставить новые помещения, ссылаясь на ежегодный значительный рост числа учащихся. Однако это были последние отголоски сравнительно благоприятного для Церкви периода середины 1950-х гг.
Началом атаки на религию можно считать секретное постановление ЦК от 4 октября 1958 г. «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам "О недостатках научно-атеистической пропаганды"». В нем всем партийным, общественным организациям и государственным органам предписывалось развернуть наступление на «религиозные пережитки» советских людей. По тотальности намечаемых мер эта акция не имела прецедента. В соответствии с указаниями ЦК и лично Н. С. Хрущева 16 октября 1958 г. Совет Министров СССР принял первые антицерковные постановления: «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей».
В Ленинградской епархии не было обителей, поэтому ее затронул только второй закон, нанесший серьезный удар по экономике Московской Патриархии. Повышение налога на доход свечных мастерских коснулось каждого прихода. По принятому
1 Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 9324. Оп. 2. Д. 60. Л. 9-10.
постановлению мастерские были вынуждены продавать свечи по 200 руб. за килограмм, при этом запрещалось повышать значительно более низкие цены на них в храмах.
Чтобы найти средства, во многих приходах начали распускать платные хоры, уменьшать доходы священников. Духовенство разорялось. Важную роль играло то, что закон, сообщенный Церкви 28 октября, вступил в силу с 1 октября, что повлекло за собой взыскание дополнительной платы за уже проданные свечи. Епархии и приходы, не имевшие в запасе денежных средств, оказались в крайне затруднительном положении. В Ленинградской епархиальной кассе было всего 250 тыс. рублей, уплатить же по новому налогу за IV квартал 1958 г. к 15 ноября требовалось 1496 тысяч. Митрополит извещал Ленгорфо, что остальной суммы собрать невозможно, и просил о значительной отсрочке. Но ему, как и руководству Патриархии в Москве, было отказано.
Сильно пострадали и Ленинградские епархиальные производственные мастерские — основной источник доходов Управления. В конце 1958 г. пришлось ликвидировать действовавшее с 1956 г. производство ладана и кадильного угля, а 4 ноября — из-за отказа завода им. Ломоносова снабжать сырьем — закрыть знаменитый цех фарфоровых иконок, изготовивший в 1957 г. подарки для участников Всемирного фестиваля молодежи и студентов. С 1 декабря перестала существовать и мастерская по пошиву церковных облачений. Три оставшихся основных производства достигли вершины своего развития в 1959 г., изготовив 42,3 тонны свечей, 23,2 тонны просфор и 368,7 тыс. нательных крестиков. Их душили налогами, выросшими с 629 тыс. руб. в 1956 г. до 4888 тыс. в 1959 г. (81% дохода)2. С 1960 г. производство свеч, просфор, крестиков стало постепенно падать.
Вскоре последовали новые удары. В ноябре-декабре 1958 г. прошла массовая чистка церковных библиотек, многие книги оказались изъяты, вся иностранная литература поставлена на цензорский контроль. Для ограничения поступления новых
2 Там же. Д. 73. Л. 144; Д. 76. Л. 1, 47, 58.
изданий выпустили «Инструкцию о порядке пропуска в СССР религиозной литературы и предметов религиозного культа». 28 ноября 1958 г. ЦК КПСС принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым "святым местам"».
Все эти акции вдохновлялись высшим партийным руководством. На XXI съезде КПСС в январе-феврале 1959 г. активно звучала тема о необходимости разработки программы быстрого перехода советского обще-Н. С. Хрущев ства к коммунизму, и Н. С. Хрущев в своем
докладе заявил, что одна из главных задач предстоящей семилетки — преодоление пережитков капитализма в сознании масс. Ряд зарубежных историков — Д. Поспеловский и некоторые другие3 — даже считают, что могло существовать секретное постановление XXI съезда по уничтожению религиозных организаций в стране в ходе выполнения принятого семилетнего плана, но какие-либо сведения о нем в рассекреченных архивных документах ЦК КПСС отсутствуют.
В конце 1959 — начале 1960 гг. антицерковная политика получила новый импульс от ряда республиканских и областных партийных руководителей. Свою лепту внес и Комитет государственной безопасности. После объявления «войны религии» работники его подразделений резко усилили деятельность по сбору данных о «подрывных актах церковников». Так, 18 апреля 1959 г. председатель КГБ А. Н. Шелепин писал в ЦК КПСС об участии некоторых научных работников, профессоров, артистов в церковной жизни, и предлагал через администрации учреждений принять к ним «соответствующие меры воздействия». В начале декабря работники КГБ приказали давно связанному с ними профессору Ленинградской духовной академии А. А. Оси-пову заявить о своем разрыве с Церковью и Богом. Через полторы недели они отправили в Отдел пропаганды ЦК два аналитических обзора Осипова «Об общем положении православия в СССР» и «Об антирелигиозной работе», написанных им по заданию КГБ4.
Всего путем различных мер — шантажа, подкупа, и угроз — в конце 1950-х — начале 1960-х гг. удалось склонить к отречению от сана около 200 православных священнослужителей. Хотя многих из них затем использовали в агитационных целях, сколько-нибудь существенного воздействия на верующих эта акция не оказала. Ренегаты (среди них 5-6 ленинградцев) вызывали лишь презрение, и впоследствии от подобной практики властям пришлось отказаться. Многие из отрекшихся от сана уже к середине 1960-х гг. спились, покончили с собой, некоторые просили своих архиереев о прощении. Священный Синод еще 30 декабря 1959 г. изверг из сана и отлучил от церкви бывших священнослужителей, «публично похуливших Имя Божие». Это мужественное открытое осуждение ренегатов вызвало злобную реакцию атеистических пропагандистов. И все же с конца 1950-х гг. начала осуществляться целенаправленная кадровая политика по качественному изменению состава духовенства.
9 января 1960 г. было принято постановление ЦК КПСС «О задачах партийной пропаганды в современных условиях», в котором с неудовольствием отмечалось, что руководители некоторых партийных организаций заняли пассивную позицию
3 Stroyen W. Communist Russia and the Russian Orthodox Church, 1943-1962. Washington, 1967. P. 89-93; Powell D. Antireligions Propaganda in the Soviet Union: Study of Mass Persuasion. Cambridge, 1975. P. 39-40.
4 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 55. Д. 126. Л. 255-266.
по отношению к религиозной идеологии. Еще более жестко прозвучало постановление ЦК от 13 января «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах». Антирелигиозная война поднималась на новую ступень. Речь шла уже об изменении самих основ деятельности Русской Церкви. В постановлении указывалось, что «вопреки советскому законодательству о культах, предоставлявшему право управления религиозными общинами органам, выбранным из числа самих верующих, церковнослужители сосредоточили все руководство приходами в своих руках и используют это в интересах укрепления и распространения религии». Сильное негодование и тревогу партийного руководства вызывал тот факт, что, несмотря на все антицерковные акции и пропаганду, религиозная активность в СССР не снижалась. Так, в апреле 1960 г. Совет по делам Русской православной церкви извещал ЦК КПСС, что по всей стране верующих присутствовало на пасхальных службах в целом больше, чем в прошлом году5. Так было и в Ленинграде — например, количество обрядов и требоотправлений за I квартал 1960 г. по сравнению с соответствующим периодом 1959 г. выросло на 7%.
Во многих районах страны для срыва праздничных богослужений власти не брезговали использовать хулиганствующую молодежь, либо попустительствовать ей. Во время Пасхальных служб 1960 г. хулиганы врывались в кафедральные соборы Киева, Таллинна, Риги. В Ленинградской области 24 июля во время воскресной литургии в окно церкви села Ильеши было сделано 4 выстрела из ружья. Подобные случаи приняли массовый характер. Например, 9 ноября 1960 г. настоятель Троицкой церкви («Кулич и Пасха») Ленинграда протоиерей Феодор Цыбулькин писал незадолго перед тем назначенному новому митрополиту Ленинградскому и Ладожскому Гурию (Егорову): «За последние две недели периодически выбивались стекла в окнах храма. Все это делалось во время службы... Стреляли из рогаток крупной дробью, металлическими шариками или просто бросали камень. Сегодня, 9-го ноября, во время службы, около 11-ти часов утра, подростки подошли к самому храму и стали хулиганить, лезть в окна»6.
Для осуществления намеченных антицерковных планов необходимо было преодолеть сопротивление ряда иерархов, открыто враждебных новой религиозной политике властей. 21 июня был снят с поста председателя Отдела внешних церковных сношений, а 19 сентября уволен на покой митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), проявлявший в тот период незаурядное мужество. Через год с небольшим он умер в больнице при странных обстоятельствах, и многие современники не исключали убийство. С целью запугать архиереев, боровшихся с наступлением безбожия, в 1960 г. был арестован и осужден на три года архиепископ Казанский Иов. Его обвинили в неуплате налогов с расходов на представительство, которые ранее налогом не облагались. Таким образом, все иерархи предупреждались, что они могут быть осуждены на основе аналогичного обвинения, если окажутся неугодны. В 1961 г. арестовали архиепископа Иркутского Вениамина, который через два года скончался в заключении. Отстранялись от служения и наиболее активные священники, в том числе несколько человек в Ленинградской епархии.
На время ослабив церковное сопротивление, власти приступили к осуществлению намеченных планов. К ноябрю 1960 г. по заданию ЦК КПСС была разработана «Инструкция по применению законодательства о культах», утвержденная в марте 1961 г., которая запрещала религиозным центрам организовывать детские и женские собрания, кружки, паломничества, благотворительность, санаторную и лечебную помощь, экскурсии, библиотеки, использовать средства для возрождения затухающих церквей и монастырей, принудительно взыскивать сборы, применять к верующим меры принуждения и наказания (в первом варианте даже: препятствовать антирелигиозной пропаганде).
5 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 6991. Оп. 2. Д. 254. Л. 86, 105.
6 ЦГА СПб. Ф. 9324. Оп. 2. Д. 73. Л. 37.
Запрещение благотворительности дошло до того, что с 1960 г. власти стали оказывать давление на священников и церковные советы, вынуждая их изгонять нищих из храмов. Во многих городах начали препятствовать проведению крестных ходов даже в церковной ограде. В ноябре председатель Совета по делам Русской православной церкви В. А. Куроедов впервые внес в ЦК КПСС предложение о запрещении колокольного звона.
В 1961г. наступление на Церковь продолжалось. 16 марта Совет Министров СССР принял закрытое постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», подписанное Н. С. Хрущевым. Теперь к обеспечению «контроля» в обязательном порядке привлекались местные органы власти. При райисполкомах, поселковых и сельских Советах начали создаваться комиссии содействия по наблюдению за выполнением законодательства о культах. Зачастую их деятельность сводилась к слежке, доносам, вмешательству во вну-трицерковную жизнь.
Важным пунктом принятого постановления было разрешение закрывать молитвенные здания по решениям не Советов Министров союзных республик, а областных (краевых) исполкомов, при условии согласования с Советами по делам Русской православной церкви и религиозных культов. Это ускорило и облегчило процедуру ликвидации храмов. Кроме того, предусматривалось ограничение колокольного звона, «если это вызывается необходимостью и поддерживается населением». Подобная формулировка заставила на несколько десятилетий замолчать колокола почти всех храмов в стране.
31 марта 1961 г. В.А. Куроедов заявил руководству Патриархии о необходимости проведения «церковной реформы». Суть ее заключалась в отстранении священнослужителей от руководства приходами. Роль главы общины переходила от настоятеля к исполнительному органу — приходскому совету, которому передавалась вся финансово-хозяйственная деятельность. «Реформа» во многом разрушала традиционное управление Церкви, ее организация юридически расчленялась. Священнослужители отделялись от приходской жизни и должны были наниматься общиной по договору для «исполнения религиозных потребностей». Духовенство не допускалось на собрание, избиравшее церковный совет, куда власти, имевшие законное право отвода его членов, постепенно вводили своих людей. Фактически же руководителями приходской жизни становились старосты, назначавшиеся райисполкомами из людей, часто совершенно нецерковных и иногда даже неверующих, нередко морально весьма сомнительных. Без их согласия священник или епископ не могли принять на работу или уволить даже уборщицу в храме. Юридический статус архиереев и патриарха вообще никак не оговаривался, в правовом отношении их как бы не существовало, и они не имели никакой законной формы связи с приходской жизнью.
18 апреля Священный Синод принял навязанное Советом постановление «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни». Утвердить его должен был намеченный на 18 июля Архиерейский Собор. В.А.Куроедова беспокоило, как бы Собор не «вышел из-под контроля» и не отверг проводимой им «реформы». Трех архиереев, которые высказались отрицательно о постановлении Синода, не пригласили на Собор, а архиепископа Ермогена (Голубева), который явился без приглашения, не допустили на заседание. Собор утвердил изменения в «Положении об управлении Русской Православной Церковью», а также увеличил число постоянных членов Синода, принял решение о вступлении во Всемирный совет церквей и одобрил участие во Всемирном общехристианском конгрессе в защиту мира.
Последствия «церковной реформы» проявились быстро. Уже в июле в Ленинградской епархии власти попытались провести тотальную «чистку» духовенства, сократив его почти на 40% и изгнав наиболее бескомпромиссных. Митрополит Гурий не стал в этом участвовать и не издал ни одного указа, но через церковные советы удалось уволить 29 из 60 намеченных священнослужителей. Также в июле здание Епархиального управления в Александро-Невской Лавре было передано вечерней школе, причем уникальную библиотеку Управления вытащили во двор и частично уничтожили. Состав Управления сократили в несколько раз, а 25 августа из его бывшего здания перезахоронили в склеп под Троицким собором Лавры прах Ленинградских митрополитов Григория и Елевферия с указанием «в него никого не допускать»7. При владыке Гурии перестали функционировать епархиальные пенсионный и строительный комитеты, правление мастерскими, хозяйственный совет архиерейского дома, а с мая временно — и епархиальный совет. В 1961 г. впервые было закрыто несколько храмов в Ленинградской области, в том числе Крестовая митрополичья церковь и часовня Ксении Блаженной в самом городе.
Состоявшийся в октябре 1961 г. XXII съезд КПСС еще более расширил антирелигиозное наступление, подняв его на новую ступень принятием Программы КПСС, провозгласившей построение коммунизма в основном за 20 лет. Во всех своих докладах и выступлениях на заседаниях Н. С. Хрущев чрезвычайно актуализировал задачи атеистической работы. Съезд внес в Устав КПСС категоричную формулировку, обязывающую члена партии «вести решительную борьбу с религиозными предрассудками». Известно печально знаменитое обещание Хрущева показать по телевидению как музейную редкость «последнего советского попа».
Но, несмотря на все усилия по «совершенствованию общественного сознания», данные статистики свидетельствовали об отсутствии сколько-нибудь значительного сокращения «религиозных пережитков». Так, в Ленинградской епархии, несмотря на некоторое уменьшение крещений, отпеваний у гроба и венчаний, общее количество обрядов и требоотправлений выросло с 1169 тысяч в 1959 г. до 1197 тысяч в 1960 г., и 1206 тысяч в 1961 г. (в том числе исповедей и заочных отпеваний более чем на треть). Только по официальным данным в области крестилось в 1960 г. — 39%, а в 1961 г. — 36% всех новорожденных. Около 200 тысяч верующих посещали в религиозные праздники православные храмы8.
Так как применение широкомасштабного террора было уже невозможно, власти пошли по испытанному пути усиления административного нажима, добавив локальные репрессивные акции. В 1961-1964гг. по религиозным мотивам осудили 1234 человека9. Крупная административная кампания была проведена по всей стране в конце 1961 г. — единовременный учет молитвенных зданий, религиозных объединений и их имущества. Он осуществлялся с целью получить всестороннюю и точную информацию о Церкви для дальнейших мер по ее ослаблению. В справке по итогам учета, составленной Советом по делам Русской православной церкви, уполномоченным предлагалось не выдавать религиозным обществам разрешений на строительство или приобретение каких-либо строений и транспортных средств. В последующие несколько месяцев у приходов и епархиальных управлений была изъята большая часть машин, хозяйственных построек и жилых домов, причем священники нередко выселялись прямо на улицу. В Ленинградской епархии изъяли 22 машины и 80 зданий10.
Весной 1962 г. все православное духовенство страны, несмотря на упорное сопротивление, перевели на твердые оклады, а получавших плату непосредственно от верующих десятками снимали с регистрации. С июля была также введена регистрация 5379 учтенных в СССР штатных псаломщиков. Приходские советы всеми мерами «очищались» от членов клира, молодежи, «религиозных фанатиков».
7 Там же. Д. 79. Л. 12, 34-36; Д. 78. Л. 9.
8 Там же. Д. 80. Л. 6, 93; Д. 92. Л. 33.
9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 55. Д. 72. Л. 141-149.
10 ЦГА СПб. Ф. 9324. Оп. 2. Д. 77. Л. 60-64.
Особенно сильный удар по Церкви был нанесен введением к лету 1962 г. жесткого контроля над совершением треб — крещений, венчаний, отпеваний. Все они заносились в специальные книги с указанием фамилий, паспортных данных, адресов участников. Для крещения ребенка требовалось обязательное присутствие обоих родителей, кое-где — письменные заявления, также выдавались квитанции. В некоторых областях пытались ввести регистрацию проскомидных записок, причащений и т. п. Эта акция преследовала сразу несколько целей. Резко усилился налоговый контроль. Деньги за требы стали поступать исполнительным органам, которые сдавали «излишки» их в Фонд мира. Информация об участии в церковных обрядах нередко передавалась властям и руководителям предприятий и могла служить причиной преследований по месту работы или учебы.
Таким образом, религию пытались уничтожить руками самой Церкви, причем так, чтобы при этом она сама себя еще и скомпрометировала. Именно введение обязательной регистрации обрядов привело к снижению их числа в некоторых районах страны, в первую очередь в крупных городах — Ленинграде, Москве и др. Многие врачи, инженеры, студенты были вынуждены прекратить ходить в храмы. Люди старались договориться со знакомыми священниками, которым доверяли и которые не стали бы регистрировать их обращения. Но теперь появилась возможность выявлять таких «нелояльных к властям» представителей духовенства и изгонять их из приходов.
6 июля 1962 г. вышли два постановления ЦК КПСС, адресованных руководству Минского и Куйбышевского обкомов, с призывом их к ответу за недостаточно активную антицерковную работу. Основной акцент был сделан на прекращении распространения религиозных идей среди детей и молодежи. На XIV съезде ВЛКСМ (апрель 1962 г.) также заявлялось, что «свобода совести не распространяется на детей и ни один родитель не имеет права калечить свое дитя духовно».
Вскоре главный печатный орган юристов СССР «Советское право» подвел законные основания: родители могут быть лишены прав на своих детей государством, так как они государством и дарованы. Матерей начали вызывать в школу или милицию и предлагать им под угрозой принудительной передачи детей в интернат прекратить посещение с ними храма. Практически повсеместно были предприняты попытки не пускать в церкви — в том числе с помощью дружинников и милиции — детей от 4 до 18 лет.
К осени 1962 г. столкновения местных властей с духовенством и верующими достигли особенного ожесточения. Во многих местах дело дошло до «боевых действий». Правда, в Ленинградской епархии крупных столкновений не было. Сложившаяся ситуация начала беспокоить Совет по делам Русской православной церкви.
Однако во второй половине 1963 г. ряд неблагоприятных международных факторов вновь негативно повлиял на положение Московской Патриархии, и «защитный экран» ее внешнеполитической деятельности оказался «пробит» в нескольких местах. 4 июля умер «красный папа» Иоанн XXIII, на которого Н. С. Хрущев возлагал очень большие надежды, не оправдало ожиданий движение Пражских христианских мирных конференций и т. д.
В этих условиях развернулось последнее, но, вероятно, самое ожесточенное наступление на Церковь в СССР. В июне 1963 г. состоялся Пленум ЦК КПСС, целиком посвященный задачам идеологической работы партии. Выступивший с докладом секретарь ЦК Л. Ф. Ильичев заявил, что «религиозный опиум» — одна из крайних форм буржуазной идеологии, главный противник научного мировоззрения, и потому необходимо нанести удар по «пережиткам прошлого». Пленум обязал все партийные и советские организации добиваться быстрейшего освобождения советских людей от них. Внутриполитическое положение в стране в тот период было сложным, и, возможно, часть руководства КПСС решила переключить внимание партии и народа на борьбу с «враждебными элементами».
В антицерковную кампанию вновь стали включаться государственные органы. Так, 31 июля 1963 г. Совет Министров РСФСР издал распоряжение о переоценке
страховой стоимости церковных зданий, что вызвало резкий рост суммы платежей. Проверки Министерства финансов установили, что сотни священников, переведенных на твердые оклады, получают вознаграждение от верующих. Последовали репрессии, был усилен контроль. Но этого казалось мало. 10 ноября 1963 г. председатель КГБ В. Е. Семичастный представил в ЦК КПСС обширную справку о негативной деятельности церковников и сектантов, которые «оказывают серьезное реакционное, а в ряде случаев враждебное влияние на определенную часть населения, мешают делу идеологического воспитания трудящихся»11.
Через пару недель факты из этой справки уже использовались как главные аргументы в докладе Л. Ф. Ильичева на расширенном заседании Идеологической комиссии при ЦК КПСС. По указанию Н. С. Хрущева комиссией были приняты грандиозные «Мероприятия по усилению атеистического воспитания населения». Оформленные 2 января 1964 г. как постановление ЦК, эти мероприятия стали «государственным планом преодоления религиозного сознания масс». Документ имел в виду тотальное наступление на Церковь.
В своей программной статье в январском номере журнала «Коммунист» Л. Ф. Ильичев еще больше усилил зловещий смысл постановления. Перед партийными организациями фактически ставилась утопическая задача через 12-17 лет (в соответствии с Программой КПСС) «полностью освободить людей от религиозных предрассудков».
Антирелигиозная истерия захлестнула страну. В вузах в качестве обязательного или факультативного курса были введены «Основы научного атеизма», значительно усилилась антицерковная направленность школьных программ, в Академии общественных наук при ЦК КПСС появился Институт научного атеизма и т. д. Новые меры были предприняты и для ухудшения финансового положения Патриархии. Так, в Ленинградской епархии с 1 мая 1963 г. из-за прекращения поставки алюминия пришлось закрыть мастерскую по производству нательных крестиков, а с 1 октября отказаться от выпечки потребительских просфор, ограничившись служебными. В ноябре Управление торговли вообще перестало выдавать муку для церковных нужд. В результате в 1964 г. епархиальные мастерские произвели лишь 33,7 тонны свеч и 4,6 тонны просфор, и, кроме того, было продано 95,6 тыс. крестиков из старых запасов12.
Последние в советской истории массовые антирелигиозные гонения 1958-1964гг. имели целью также ликвидацию духовного образования Русской Церкви. Государство стремилось сократить число учащихся духовных школ. Юношей, подавших прошения в семинарии о приеме на учебу, вызывали к себе местные уполномоченные Совета по делам Русской православной церкви, партийные и комсомольские деятели, работники КГБ и военкомата, и различными способами, вплоть до отбирания паспортов, удерживали их от поступления. Кроме того, давили и на приходских священников, дававших рекомендации абитуриентам. Поступающих часто брали на срочные военные сборы на период сдачи вступительных экзаменов, иногда отказывали в прописке уже принятым. С 1959 г. отсрочку от призыва в армию перестали давать даже учащимся выпускных курсов, в семинарии стали принимать только отбывших воинскую службу. Время подачи заявлений абитуриентами было ограничено 1 августа. За месяц, остающийся до вступительных экзаменов, списки их пересылались в Совет по делам Русской православной церкви, а оттуда — заинтересованным уполномоченным на места для обработки юношей. В начале 1960-х гг. эти акции переросли в настоящую охоту за каждым желающим поступить в семинарию или академию. Особые усилия направлялись на то, чтобы не допустить в них лиц с высшим образованием. В результате принятых мер число учащихся духовных школ стало уменьшаться.
Так была подготовлена почва для ликвидации духовных учебных заведений, что привело бы к прекращению «воспроизводства» кадров духовенства. 17 июля 1959 г. под нажимом Совета по делам Русской православной церкви Учебный комитет
11 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 55. Д. 10. Л. 205.
12 ЦГА СПб. Ф. 9324. Оп. 2. Д. 98. Л. 19; Д. 106. Л. 9, 54.
Московской Патриархии принял решение о постепенном свертывании единственного в стране заочного сектора Ленинградских духовных школ. Архиереям не рекомендовалось делать взносы на содержание конкретных академий и семинарий. Вскоре были закрыты пять из восьми семинарий.
Серьезная угроза нависла и над Ленинградскими духовными школами: академией и семинарией. К 1963 г. встал вопрос уже об их дальнейшем существовании. Газета «Смена» целый номер посвятила «гнезду контрреволюции» в городе трех революций. В академию перестали пускать посетителей, верующим запретили посещать ее храм; казалось, что крупнейший центр духовного образования обречен.
Помог академии выстоять назначенный в октябре 1963 г. главой Ленинградской епархии митрополит Никодим (Ротов). По словам самого митрополита, «одна из причин, которая была решающей, когда совершалось мое избрание на Ленинградский митрополичий престол, была та, чтобы служить, насколько это возможно, для Ленинградской духовной академии»13. В ответ на письменное поздравление от имени членов корпорации и учащихся владыка отправил теплую благодарственную телеграмму: «Глубоко тронут поздравлением родной моему сердцу академии, к которой всегда питаю сердечные сыновние чувства. Господь да благословит всех начальствующих, учащих и учащихся в ней»14.
По мудрому решению митрополита Никодима, знавшего о ярко выраженных симпатиях Н. С. Хрущева к освободившимся от «колониального гнета» африканским странам, в Ленинград для получения духовного образования были приглашены семь юношей — христиан из Восточной Африки (Кении и Уганды). Прибывшие в «северную столицу» в сентябре 1963 г. молодые африканцы стали своеобразным «живым щитом», прикрывшим академию в последний особенно ожесточенный год антирелигиозных гонений.
Однако советские власти не оставляли своих планов закрыть Ленинградские духовные школы. Учащихся из Уганды и Кении попытались любыми способами заставить покинуть академию. 15 сентября 1964 г. под сильным давлением четверо африканцев перешли учиться в Ленинградский университет и затем, по заданию советских властей, пытались переманить туда трех не последовавших за ними соотечественников. Так, в заявлении преподавателя русского языка академии О. П. Носовой митрополиту Никодиму от 17 октября 1964 г. говорилось: «Уговаривают каждого в отдельности из оставшихся перейти в Университет, предлагают деньги (соблазняя их большой стипендией), звонят, поджидают их на улице, запугивают и даже угрожают.
13 Ответное слово митрополита Никодима // Человек Церкви. К 20-летию со дня кончины и 70-летию со дня рождения Высокопреосвященнейшего митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, Патриаршего Экзарха Западной Европы (1929-1978) / Сост. митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков). М., 1998. С. 400.
14 Архив Санкт-Петербургской Духовной Академии. Ф. 1. Оп. 1. Д. 25. Л. 62.
Так, они заявили Нянзи, что если он будет продолжать учиться в Духовной Академии, то в дальнейшем ему будет закрыт доступ в любую советскую высшую школу. От имени Ига Джастина написали в Москву, в Министерство высшего образования и в ЦК ВЛКСМ, письмо с просьбой о его переводе на подготовительный факультет. Не исключена возможность, что подобное письмо они напишут от имени Нянзи и Касози. Ни на один день они не оставляют в покое студентов-африканцев Духовной Академии»15.
23 ноября Ига Джастин все-таки ушел на подготовительное отделение Ленинградского университета. Однако вскоре митрополит Никодим добился, чтобы преследование двух оставшихся в академии африканцев прекратилось. Более того, владыка договорился со священноначалием Эфиопской Церкви о присылке в «северную столицу» студентов из этой страны.
Митрополит Никодим помогал духовным школам выстоять и с помощью других мер. Как председатель Отдела внешних церковных сношений он стал энергично включать академию в международную деятельность (имевшую особое значение для советского руководства): значительно выросло количество посещавших ее иностранных церковных делегаций, члены профессорско-преподавательской корпорации стали больше ездить на различные богословские конгрессы, конференции. Снова начали проводиться монашеские постриги учащихся, фактически запрещенные раньше. Владыка Никодим, как мог, старался продлить работу заочного сектора, пользуясь разрешением вновь принимать в него священнослужителей, ранее по различным причинам прервавших обучение, и т. д.
Митрополит Никодим выбрал путь компромисса, в то же время стремясь «переиграть» советское руководство. «Он любил повторять: прямо даже вороны не летают. А между Церковью и государством — бетонная стена. "Можно разбить об нее голову и стать чтимым мучеником. Но что будет с теми, кто пойдет за тобой? Они остановятся перед этой стеной. Моя задача как пастыря — найти трещину в стене и начать расшатывать ее, так или иначе находить решение проблемы или подготавливать его для будущего, не думая о том, доведется ли здесь, на земле, быть участником грядущих событий"»16.
Все свои силы митрополит Никодим отдавал делу сохранения Русской Православной Церкви, ее внутреннему укреплению. Как-то, отвечая на вопрос о том, выживет ли Церковь, он сказал: «Да, безусловно, должно пройти некоторое время, мы же должны выработать на современном уровне тактику защиты, надеясь всецело на Господа и слова о вратах ада, которые не одолеют Церкви». Эта фраза была сказана в условиях, когда богоборческая власть открыто ставила задачу уничтожить Церковь17. По воспоминаниям близких к нему людей, митрополит Никодим никогда не сомневался в том, что гонения на Церковь прекратятся. Нередко он говорил своим помощникам: «Не падайте духом, братие: придет время, когда в Кремле зазвонят колокола»18. Тактика действий митрополита Никодима, безусловно, помогла Московскому Патриархату пережить тяжелейший период «хрущевских гонений». В частности, после назначения владыки на Ленинградскую кафедру советские власти смогли закрыть в «северной столице» только одну церковь (Свято-Троицкую в Лесном), да и то были вынуждены разрешить открыть в качестве компенсации другой храм (Александро-Невский в Парголово). Такая же ситуация была и в области — около 10 намеченных к закрытию церквей были спасены митрополитом от закрытия и возможного уничтожения (например, Петропавловский храм в Вырице).
Веря в то, что придет время всестороннего возрождения Русской Православной Церкви, митрополит Никодим посещал поруганные святыни Православия и тайно
15 ЦГА СПб. Ф. 2017. Оп. 1. Д. 15. Л. 92.
16 Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. СПб., 1995. С. 274.
17 25 лет со дня кончины митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова) // ЖМП. 2003. № 8. С. 67.
18 Иларион (Алфеев), митр. Патриарх Кирилл: жизнь и миросозерцание. М., 2010. С. 50.
совершал там Божественную литургию. Так было на Соловках и на Валааме. Ему была дорога память новомучеников. Не вступая в споры о царствующих особах, Владыка, по свидетельству заслуженного профессора Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Владимира Сорокина, 19 мая приезжал в храм в честь праведного Иова Многострадального, где служил Божественную литургию и молился об упокоении Николая, Александры, Марии, Ольги, Татианы, Анастасии и Алексия (то есть убиенных большевиками императора Николая II и членов его семьи)19.
Последняя особенно ожесточенная волна антирелигиозных гонений вызвала массовое возмущение и сопротивление духовенства. 19 марта 1964 г. Совет по делам Русской православной церкви докладывал в ЦК КПСС о негативной реакции священников и архиереев — в том числе и митрополита Ленинградского Никоди-ма — на заявления Л. Ф. Ильичева. Лейтмотивом высказывания было утверждение, что руководство партии и правительства сейчас «осуществляют фундаментальный пересмотр политики по отношению к религии и религиозным организациям», и отныне борьба с ними «будет носить и государственный характер». Ленинградский протоиерей Александр Медведский свидетельствует: «Растет антирелигиозный фанатизм, требующий как можно скорее и, не стесняясь в средствах, покончить с религией. Слышатся призывы закрыть все церкви, отбирать детей у верующих матерей, уничтожить духовенство как класс, одним словом, требуют насилия над человеческой совестью». Совет отмечал, что у части духовенства появилось стремление к активному сопротивлению, вплоть до объединения с Ватиканом: «Лучше подчиниться папе, чем безбожной власти»20.
3 марта председатель Совета В. А. Куроедов написал лично Л. Ф. Ильичеву о том, что митрополит Никодим по поводу его статьи заявил: «Из данной статьи вытекает, что партия и правительство терпимо относятся к религиозным убеждениям, поскольку они еще имеются, но воинствующий дух статьи говорит о том, что настало время решающего нажима по всему фронту на религию, и конечно, не только средствами идеологии. Я считаю, что это неизбежно обострит в нашей стране религиозный вопрос, что вряд ли будет полезно для советского государства, так как может вызвать недовольство верующих и дать повод за границей для враждебной пропаганды. Мне кажется, что в статье опасность религии переоценивается»21. Существуют свидетельства, что митрополит Никодим и некоторые другие иерархи, опасаясь полного уничтожения «видимой Церкви», в последний хрущевский период рукополагали тайных священников для «катакомб»22.
Также активизировалось зародившееся в конце 1950-х гг. движение религиозного диссидентства, на первом своем этапе — примерно до 1967 г. — действовавшее в основном в рамках Московского Патриархата. Еще 5 марта 1963 г. ленинградский уполномоченный Совета по делам Русской православной церкви Г. С. Жаринов в своем докладе руководству «О контроле за проповеднической деятельностью духовенства в церквах Ленинградской области» писал, что в последнее время «среди наиболее активной части церковников стала распространяться всевозможная противоатеистическая литература, как завезенная из-за рубежа, так и своих «доморощенных авторов»». В том числе — статьи А. Краснова-Левитина и В. Шаврова «Атеизм и наука — несовместимы», «Ответ клеветникам», рукопись покойного архиепископа Луки (Войно-Ясенец-кого) «Дух, душа, тело», анонимные сочинения «Ответ на статью Воропаевой "Жил
19 25 лет со дня кончины митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова)... С. 69-70.
20 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 55. Д. 72. Л. 49-60.
21 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 2136. Л. 9-9 об.
22 Пресс-конференция депутатов Верховного Совета России священника Глеба Якунина и мирянина Пономарева 20 марта 1992 г. и «круглый стол» 22 марта // Вестник Русского Христианского движения [Вестник РХД]. 1992. №164. С. 267; Иона (Яшунский), иеродиак. Наши катакомбы // Вестник РХД. 1992. № 166. С. 255.
ли Христос?"!», «Как т. Осипов в коммунизм пропускает», поэма «Новый Иуда» и многие другие23.
В 1964 г. «церковные диссиденты» стали резче и значительно более масштабно протестовать против новых волн гонений. В этот период в Ленинграде возникла нелегальная организация, руководители которой были сторонниками значительной роли Русского Православия в обществе — «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа». Верующие, «церковные диссиденты» многократно обращались за поддержкой к мировой общественности.
В глазах большинства мирян и духовенства антирелигиозные акции связывались с личностью Н. С. Хрущева. Авторитет Первого секретаря и его ближайшего окружения в народе стремительно падал, в том числе и из-за авантюрной антицерковной деятельности. Поэтому, когда в октябре 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев был снят со всех своих постов, миллионы верующих не без оснований стали надеяться на скорую смену правительственного курса. По свидетельству ленинградского уполномоченного Совета по делам Русской православной церкви, сразу же после получения известия об отставке Хрущева в городских храмах самочинно прекращали жесткий контроль за совершением обрядов, резко выросло количество треб. Так, если за все первое полугодие 1964 г. в Троицкой церкви («Кулич и Пасха») крестили 575 человек, то за один день 18 октября — 53 человека24. Подобное происходило и в других храмах.
Действительно, падению Н. С. Хрущева сопутствовало почти немедленное смягчение антицерковной политики. Опасаясь социального взрыва, новое руководство страны предприняло ряд мер, снимавших общественное напряжение в религиозной сфере. В декабре в Верховном Суде СССР прошло специальное совещание с участием КГБ по вопросам нарушения социалистической законности в отношении верующих. Председателям Верховных судов союзных республик было поручено изучить все соответствующие уголовные дела 1962-1964гг. В январе 1965 г. Президиум Верховного Совета СССР принял постановление «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Много осужденных мирян и священнослужителей было освобождено и реабилитировано. Тогда же прекратили существование две академические антирелигиозные серии: «Ежегодник Музея истории религии и атеизма» и «Проблемы истории религии и атеизма». Главный гонитель Церкви Л. Ф. Ильичев был с большим понижением перемещен в МИД СССР на должность заместителя министра. В справке Идеологического отдела ЦК от 10 февраля 1965 г. отмечалось, что поскольку некоторые местные работники препятствуют устранению ошибок в борьбе с религией (!), факты администрирования будет позволено критиковать в журналах «Партийная жизнь» и «Социалистическая законность».
Правда, все эти изменения были в основном внешнего порядка. Глубинных перемен в отношении партийных вождей к религии не произошло, да и не могло произойти. Антицерковная политика была продолжена, изменились только ее формы и методы. За осуществлением атеистической работы в КПСС строго следил ветеран борьбы с религией М. А. Суслов. Но при этом он предпочитал руководствоваться советами, данными ему еще в 1948 г. И. Сталиным — не «выпячивать» данный вопрос, осуществлять подрыв влияния Церкви «полуконспиративно», не обнародуя широко соответствующие решения ЦК КПСС, чтобы не провоцировать кампании протеста на Западе и внутри страны25.
И все же руководство СССР фактически было вынуждено признать свое поражение — откровенные антирелигиозные гонения не принесли желаемых для властей результатов, Церковь сумела выстоять, доказать бесперспективность любых попыток уничтожить ее. «Хрущевская» кампания явно провалилась. Она противопоставляла верующих и советскую систему вместо того, чтобы обратить людей в атеистов;
23 ЦГА СПб. Ф. 2017. Оп. 1. Д. 3. Л. 6, 7.
24 Там же. Ф. 9324. Оп. 2. Д. 101. Л. 34.
25 Алексеев В.А. «Штурм небес» отменяется? М., 1995. С. 200, 202.
загнала религиозную жизнь в подполье, что было для режима опаснее, чем открытая религиозность; привлекла симпатии многих неверующих, безразличных людей к страданиям верующих, пробудила интерес мировой общественности к положению Церкви в Советском Союзе.
Конечно, Русская Православная Церковь понесла тяжелый урон. Так, в Ленинградской епархии в 1965 г. оставалось 42 приходские церкви и 1 домовая (в духовной академии), 118 священнослужителей. Всего за время гонений епархия — несмотря на то, что владыке Никодиму неизмеримо успешнее, чем его предшественникам митрополитам Гурию и Пимену (ноябрь 1961 — октябрь 1963), удавалось отбивать атаки советских властей — потеряла около трети храмов. Московский же Патриархат в целом лишился почти половины имевшихся в начале 1958 г. храмов. Однако религиозность населения страны не уменьшилась, а в ряде регионов даже выросла. В РСФСР церковная обрядность осталась примерно на прежнем уровне: около трети умерших отпевалось, а новорожденных крестилось. В Ленинградской епархии показатели несколько снизились, хотя цифры из разных источников зачастую сильно расходятся. Так, по епархиальным данным, в 1963 г. в Ленинграде отпевали и крестили около 30%, а уполномоченный считал, что по области в целом обряд крещения проходило лишь 18,7% новорожденных. В 1964 г., по сведениям Леноблисполкома, крестили 22% родившихся детей. Прекращение же открытых преследований верующих вызвало в период с конца 1964 по 1967 гг. рост церковной обрядности, как по всей стране, так и в Ленинградской епархии.
Сохранялось устойчивое влияние Церкви на молодое поколение, на уровне семейной традиции. Конечно, наступление на духовные школы и закрытие большей части семинарий заметно обострило кадровый вопрос гонимой Церкви. Однако антирелигиозные меры существенным образом не повлияли на желание православной молодежи получать богословское образование в духовных семинариях и академиях, что можно считать своеобразной церковной реакцией на гонения. В 1964 г. на первый курс дневного отделения Ленинградской академии и семинарии было принято, как и в прошлом году, 32 абитуриента. Русская Православная Церковь выстояла, и значительный вклад в это внес митрополит Никодим (Ротов).
Источники и литература
1. 25 лет со дня кончины митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова) // ЖМП. 2003. № 8. С. 67-70.
2. Алексеев В.А. «Штурм небес» отменяется? М., 1995.
3. Архив Санкт-Петербургской Духовной Академии. Ф. 1. Оп. 1. Д. 25.
4. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 6991. Оп. 1. Д. 2136; Оп. 2. Д. 254. Л. 86, 105.
5. Иларион (Алфеев), митр. Патриарх Кирилл: жизнь и миросозерцание. М., 2010.
6. Иона (Яшунский), иеродиак. Наши катакомбы // Вестник Русского Христианского движения. 1992. № 166. С. 249-258.
7. Ответное слово митрополита Никодима // Человек Церкви. К 20-летию со дня кончины и 70-летию со дня рождения Высокопреосвященнейшего митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, Патриаршего Экзарха Западной Европы (1929-1978) / Сост. митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков). М., 1998. С. 395-402.
8. Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. СПб., 1995.
9. Пресс-конференция депутатов Верховного Совета России священника Глеба Якунина и мирянина Пономарева 20 марта 1992 г. и «круглый стол» 22 марта // Вестник Русского Христианского движения. 1992. № 164. С. 263-268.
10. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 55. Д. 10, 72, 126.
11. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф.9324. Оп.2. Д. 60, 73, 76, 77, 78, 79, 80, 92, 98, 101, 106; Ф. 2017. Оп. 1. Д. 3, 15.
12. Powell D. Antireligions Propaganda in the Soviet Union: Study of Mass Persuasion. Cambridge, 1975.
13. Stroyen W. Communist Russia and the Russian Orthodox Church, 1943-1962. Washington, 1967.
Mikhail Shkarovsky. Antireligious Persecutions (1958-1964) in the Leningrad Diocese and the Opposition of Metropolitan Nicodim (Rotov) to them.
Abstract: In 1958-1964 the Russian Orthodox Church has undergone the last wave of antireligious persecutions from the Soviet authorities. During this period there was a sharp reduction of quantity of church and monasteries, liquidation of spiritual educational institutions, pressure upon various categories of believers was carried out, up to a full ban some of them to visit temples, etc. One of the main dioceses of Russian Orthodox Church — Leningrad — has endured especially strong antireligious persecutions, and has helped to stand her on finishing, the cruellest stage of persecutions skillful and courageous policy of the metropolitan Nicodim (Rotov). He has saved the Leningrad Spiritual Academy from closing, has stopped liquidation of the operating churches to dioceses and exile from temples of priests. Eventually antireligious persecutions have got beaten also in country scales, and the significant contribution to it was also made by the metropolitan Nicodim.
Keywords: Russian Orthodox Church, metropolitan Nicodim (Rotov), Leningrad diocese, Leningrad Spiritual Academy, antireligious persecutions.
Mikhail Vitalyevich Shkarovsky — Doctor of Historical Sciences, Senior Researcher at the Central State Archives of St. Petersburg, Professor at St. Petersburg Theological Academy (shkarovs@mail.ru).
