CC BY
100
A.A. Iliychev
Anti-Positivist Alternative to the Historical Fact
The attitude towards the historical fact that has formed in the frameworks of non-classical philosophy is studied. Similarities and differences in the understanding of the problem of fact in non-classical philosophy and the philosophy of positivism are revealed.
Key words and word-combinations: historical fact, positivism, non-classical philosophy.
Исследуется отношение к историческому факту, сложившееся в рамках неклассической философии. Выявляются сходства и различия в понимании проблемы факта в неклассической философии и философии по-
Ключевые слова и словосочетания: исторический факт, позитивизм, неклассическая философия.
УДК 930.1:1 (1 00)(091) ББК 87.3(0):60.03
A.A. Ильичев
АНТИПОЗИТИВИСТСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ ИСТОРИЧЕСКОМУ ФАКТУ
К ризис позитивизма в исторической науке произошел под влиянием революции в физике, когда обрушилась механистическая картина мира. В этих условиях происходило формирование неклассической модели исторического исследования, сопровождавшееся изменением интеллектуального ландшафта исторической науки. Отмечая этот факт, известный французский исследователь Л. Февр писал: «Историки могут упустить из виду то обстоятельство, что кризис, поразивший их науку, обрушился не только на нее одну. Следовало пересмотреть все научные понятия, на которых покоилось до сих пор наше мировоззрение. В исторической науке пересмотр оказался всеобъемлющим. Пересмотру подверглись концепции исторического факта, научного закона, случайности» [1, с. 32].
Вследствие произошедших в науке изменений оформилось новое отношение к историческому факту. Так, в рамках неклассической философии утвердилось мнение, что исторические факты не существуют объективно, а являются продуктом воображения историка. Новые философские концепции рубежа XIX-XX вв. разоблачали ограниченность позитивистского отношения к историческим фактам и в то же время нацеливали историков на более комплексный подход, основанный на необходимости глубокого их осмысления.
Большое влияние на формирование неклассической модели исторического исследования оказали различного рода эпистемологические идеи. По своему характеру они были
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 203
антипозитивистскими. Первые шаги в этом направлении были сделаны представителями философии жизни и неокантианства.
Представители философии жизни выступали против «крайностей» позитивистского натурализма, против сближения истории с естествознанием. Они считали, что в отличие от природы исторический процесс не подчиняется закону причинности. Тем самым история выводилась из-под власти объективных закономерностей, действующих, по их мнению, лишь в мире природы.
Один из представителей философии жизни В. Дильтей еще в начале 80-х годов XIX в. выдвинул тезис о полной противоположности естественнонаучного и гуманитарного познания. Он считал, что методологической основой гуманитарного познания должна стать «описательная» психология, которая в отличие от «объяснительной» экспериментальной психологии, использующей понятие причинности, способна постичь «основную душевную связь» с помощью переживания. «В историческом мире нет естественнонаучной причинности, ибо причина в смысле этой естественнонаучной причинности включает в себя то, что она в соответствии с определенными законами необходимо вызывает определенные следствия» [2, с. 138].
Отрицая объективные закономерности общественного развития и сводя историю к деятельности индивидуальных сознаний, философ полагал, что отразить «дух эпохи» в общих понятиях и причинных зависимостях невозможно. Поэтому он сделал вывод, что история - это такая область знания, которая целиком лежит в пределах «внутреннего переживания», принципиально отличного от «внешнего мира» природы. Историк, по мнению В. Дильтея, должен не просто пережить, но и понять это прошлое [3, с. 85]. Методом исторического познания, соответственно, должно быть понимание как непосредственное переживание исторических событий, на основе которого историк истолковывает и интерпретирует прошлое.
В. Дильтей считал, что позитивистской школе, ее оценкам исторических явлений недоставало связи с анализом фактов сознания и тем самым недоставало философского обоснования. По этой причине она и не пришла к объяснительному методу, а ведь историческое наблюдение и сравнительный подход сами по себе еще не в состоянии ни выстроить самостоятельную систему наук о духе, ни приобрести влияние на жизнь [4, с. 273]. Таким образом, философ критично оценивал позитивистскую методологию изучения прошлого.
Неклассическая модель исторического исследования формировалась также под влиянием идей неокантианства, в первую очередь баденской школы, познавательные интересы которой затрагивали область методологии истории. Выдающийся представитель школы неокантианства Г. Риккерт выдвинул идею, что мир в целом только и может быть теоретически схвачен человеком в чистых понятиях. Однако существование общего в самой объективной действительности он отрицал.
В реальной действительности, как полагал Г. Риккерт, существует только единичное, однократное, индивидуальное. «В отличие, например, от физики, история рассматривает действительность с совершенно иной точки зрения и пользуется совершенно иным методом... История может пытаться изображать
204 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
действительность не таким образом, чтобы при этом имелось в виду общее, но лишь таким образом, что при этом имеется в виду частное, так только частное действительно происходит» [5, с. 223]. Поэтому, признавая взаимосвязь между историческими явлениями, он в то же время подчеркивал, что историческое целое так же индивидуально, как и составляющие его части.
Предмет истории Г. Риккерт сводил к культуре как особой сфере опыта, тому, «что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности» [5, с. 223]. Считая, что история трактует главным образом духовные процессы, Г. Риккерт полагал, что именно в культуре единичные явления соотнесены с ценностями, которые и определяют величину индивидуальных различий, указывая в бесконечном многообразии свойств на «существенное», «уникальное», что собственно и представляет интерес для историка [6, с. 447]. Поэтому главная его задача -изучение истории индивидуальных целей и человеческих ценностей.
Г. Риккерт, отмечая, что «индивидуальность не означает изолированности» и между историческими явлениями существуют определенные взаимосвязи, подчеркивал, что эти связи также носят индивидуальный характер. Исходя из этого, он сделал вывод, что исторические события неповторимы и в истории вообще отсутствуют какие бы то ни было закономерности. Поэтому в противовес существующему в естествознании поиску закономерностей, предполагающему установление необходимых и повторяющихся связей между явлениями, философ выдвинул идею изучения «однократного и индивидуального причинного ряда», исключающего возможность выражения его посредством понятий законов природы.
Итак, в неокантианской методологии истории большая роль в научном исследовании отводилась субъекту познавательной деятельности. В силу этого познание, по мнению неокантианцев, является не отображением, а преобразованием действительности и притом всегда упрощенным. Как указывает И.С. Кон, для Г. Риккерта это является неопровержимым доказательством несостоятельности воззрения, будто наука должна дать отображение действительности, ибо сама наука возникает лишь благодаря производимому субъектом преобразованию [7, с. 84]. Вот почему он считал, что точка зрения ученого на то или иное событие не только независима от предмета познания, но, в сущности, она сама создает этот предмет.
Однако у Г. Риккерта речь идет не о произвольности исторических построений, а о том, что всякое историческое описание имеет значение лишь для определенного круга людей. «История, - писал он - есть нечто большее, нежели произвольное сопоставление произвольно выхваченных фактов, имеющее значение лишь для того, кто опутан оценками определенного исторического культурного круга» [5, с. 192]. Это означает, что философ требовал точного установления исторических фактов.
Поскольку величину индивидуальных различий Г. Риккерт определял через «отнесение к ценности», постольку и критерий отбора исторических фактов, по его мнению, должен лежать в аксиологической сфере. Благодаря ценностям, писал он, «мы замечаем один процесс и отодвигаем на задний план
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 205
другой» [8, с. 41]. «Отнесение к ценности» выступает у Г. Риккерта только в качестве критерия отбора исторических фактов, но не как их «оценка», от которой историк, по его мнению, должен воздерживаться. Таким образом, Г. Риккерт полагал, что в процессе познания «речь может идти только о субъективирующем истолковании смысла, но никогда не о субъективирующем понимании действительности» [5, с. 288-290]. Это позволяло ему утверждать, что история дает нам объективные знания, понимая под «объективностью» знаний их общезначимость.
Представляется интересным анализ позиции Р. Коллингвуда. Этот английский философ и историк в своем главном труде «Идея истории» не только представил обзор философско-исторических взглядов в различные эпохи, но и изложил собственные философско-методологические идеи в области исторической науки.
Историческое знание, с точки зрения Коллингвуда, представляет собой промежуточное звено между естествознанием и философией как различными ступенями развития духа. Р. Коллингвуд считал историю полноценной наукой, основанием массива гуманитарных наук и посвятил много места обоснованию научности и разработке методологии исторического познания. Согласно ему, предмет истории - прошлое в своем духовном содержании, поэтому история может существовать только как история идей. Задача историка состоит в реконструкции мотивов и целей исторических деятелей. Он воспроизводит, возрождает прошлое в своем сознании, превращая его в предмет научного исследования.
Если история - это история идей, следовательно, по мнению Р. Коллингвуда, сама история и исследование истории (историческая наука) практически совпадают. Именно это и является основой познаваемости исторического процесса: историк воспроизводит в своем сознании мышление людей в истории. Коллингвуд называет это воспроизведением прошлого опыта, хотя опыт понимается им как исключительно духовный (интеллектуальный). Важнейшим методом при этом оказывается особое историческое воображение, опирающееся на источники.
Р.Дж. Коллингвуд абсолютизировал творческую активность мышления исследователя и критиковал отношение позитивистов к истории, называя такую историю «историей ножниц и клея» [9, с. 245]. Отличительной чертой позитивистской версии истории выступает, по мнению Р.Дж. Коллингвуда то, что историк в ней имеет дело с уже готовыми утверждениями. Проблема, встающая перед исследователем, сводится в таком случае к принятию этих утверждений либо отказу от них.
В версии Р.Дж. Коллингвуда картина прошлого, принадлежащая историку и представляющая собою продукт его воображения, определяет выбор источников, используемых в его работе. И делает он это, только решая для себя, является ли картина прошлого, создаваемая на основе данного свидетельства, связной и непрерывной картиной, имеющей исторический смысл. Другими словами, воображение, создающее исторические конструкции, влечет за собой и средства исторической критики. «Картина прошлого, создаваемая историком, тем самым во всех своих деталях становится воображаемой картиной» [9, с. 234].
206 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
Пассивному следованию имеющейся информации Р. Коллингвуд противопоставлял активную мыслительную деятельность исследователя, его интуицию. Историк реконструирует прошлое на основе не столько установления последовательности событий, сколько проникновения в то, что стоит за ними, - в сознание исторических деятелей.
Следует, однако, отметить, что Коллингвуд отличает воображение историка от воображения романиста: романист создает картину, имеющую смысл, а историк создает картину действительных событий. С помощью воображения историк восполняет пустоты, неизбежно возникающие после знакомства с источниками. Воображение становится сутью современного исторического сознания.
Таким образом, смысл концепции Коллингвуда - в обосновании познаваемости исторического прошлого. Ученый писал о том, что выявление фактов ради них самих не может удовлетворить историка: оправданием его открытий должно быть нечто иное, лежащее вне самих фактов. Когда историк анализирует большую массу источников, привлекает статистические данные и материалы других наук, результат изучения предполагает определенный уровень обобщения. Иначе говоря, исторические факты выступают и предпосылкой исследования, и его результатом, а зависимость между фактами и обобщениями следует рассматривать как взаимозависимость.
Р. Коллингвуд развил идею, что раз картина прошлого создается историком, то тем самым и прошлое, как оно представлено в этой картине, является творением историка. Таким образом, историки не познают историю, а творят ее. «Вся история, - писал он, - представляет собой историю мысли. В той мере, в какой человеческие действия - просто события, историк не может понять их; строго говоря, он даже не может установить, что они произошли. Они познаваемы для него лишь как внешнее выражение мыслей» [9, с. 111]. Другими словами, по выражению Р. Коллингвуда, лишь то является историей, что осмыслено в ходе познания.
Судя по всему в рамках неклассической философии исторический факт, в противоположность позитивистскому подходу, представляется как логическая модель. Главное выражение антипозитивистских стратегий исследования прошлого состояло во всемерном акцентировании, абсолютизации роли субъекта в познавательном процессе как в смысле определения путей и методов исследовательской деятельности, так и прежде всего в формировании, конструировании научного знания и оценке его результатов. Привлечение историком как можно большего числа разнообразных по своему характеру источников позволяет ему с большей объективностью воссоздать исторические факты и скорректировать формирующуюся в его сознании конструкцию. Однако здесь важно отметить, что статус истории как науки не ставится представителями неклассической философии под сомнение.
Библиографический список
1. Февр Л. Бои за историю. М., 1991.
2. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии. 1988. № 4.
3. Гайдент П.П. Дильтей Вильгельм // Современная западная социология. М., 1990.
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 207
4. Дилътей В. Введение в науки о духе. Опыт полагания основ для изучения общества и истории // Собр. соч. М., 2002. Т. I.
5. Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб., 1997.
6. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. СПб., 1911.
7. Кон И.С. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. М., 1959.
8. Риккерт Г. О понятии философии. Философия жизни. Киев, 1998.
9. Коллингвуд Р. Идея истории. Автобиография. М., 1980.
A.A. Diyakov
Practices as a Subject
of Social-Philosophical Discourse
Social practices are studied as a subject of different discourses developing in social philosophy. Special attention is paid to the disclosure of communicative definiteness of social practices.
Key words and word-combinations: social practices, theory of practices, communicative ontology of sociality.
Социальные практики исследуются как предмет различных дискурсов, развивающихся в социальной философии. Особое внимание уделено раскрытию коммуникативной определенности социальных практик.
Ключевые слова и словосочетания: социальные практики, теория практик, коммуникативные онтологии социальности.
УДК 1:316 ББК 60.02
A.A. Дьяков
ПРАКТИКИ КАК ПРЕДМЕТ СОЦИАЛЬНО-
ФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА*
социальной философии XX в. сложились два ярко выраженных подхода к проблеме социального - феноменологический и структуралистский. Феноменологический подход заостряет внимание на проблемах межличностной коммуникации и формирования жизненного мира социального субъекта, и исходит из позиций субъективности в социальных науках [1; 2]. Структуралистский и постструктуралистский подходы отличаются объективистской направленностью исследования. Первоочередным элементом анализа при этом выступает социальная структура: считается, что общество воплощает собой некую структуру и функционирует теми способами, которые в нее заложены [3; 4]. Несмотря на очевидные отличия, в этих различных методологиях присутствует нечто общее - социальная реальность в них понимается не только как исключительно мыслительный конст-
* Выполнено в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (ГК № 02.740.11.0592).
208 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
