CC BY
102УДК 81,27
Е. И. Литневская
«Антиорфография» как лингвистический феномен и как письменная речевая субкультура
Статья посвящена «аффтарскому языку» («языку падонков») как одной из форм письменной разговорной речи; автор рассматривает его лингвистическое устройство и показывает, что данный феномен из факта контркультуры превратился в явление письменной речевой субкультуры.
Ключевые слова: разговорная речь, письменные жанры разговорной речи, «язык падонков», речевая субкультура. E. I. Litnevskaya
"Antiorthography" as a Linguistic Phenomenon and as a Written Colloquial Speech Subculture
The article deals with "afftarsky jazyk" ("jazyk padonkov") as one of the forms of written colloquial speech; the author considers its linguistic structure and shows that from the fact of counterculture this phenomenon has turned into the fact of written colloquial subculture.
Keywords: colloquial speech, written genres of colloquial speech, "jazyk padonkov", colloquial subculture.
На рубеже ХХ-ХХ1 веков появились письменные формы разговорного стиля речи, которые трудно укладываются в рамки традиционных представлений функциональной стилистики. Они проявляют себя в таких основных жанрах, как чаты, форумы, гостевые книги и другие формы интерактивного общения, переписка по электронной почте, смс-сообщения, общение на «аф-фтарском языке» (под жанрами, вслед за М. М. Бахтиным, мы понимаем «относительно устойчивый тип <...> высказываний, выработанный той или иной сферой использования языка» [1, с. 250]).
Сложность однозначной интерпретации статуса подобных жанров вызвана тем, что за разговорной речью в традиционной лингвистике признается преимущественно или исключительно устная форма бытования. Так, например, О. Б. Сиротинина пишет, что разговорная речь -это «спонтанная устная литературная речь» [22, с. 3]. Указанные же выше жанры имеют письменную форму, поэтому в некоторых статьях, посвященных сетевому языку, высказывается мнение о появлении новой, гибридной формы коммуникации: «Чат трудно вписать в дихотомию устности-письменности, он объединяет в себе признаки обоих концептов, поэтому мы говорим о гибридной форме коммуникации» [26, с. 792]. Аналогично интерпретирует подобные явления и А. А. Кибрик: «Электронный модус <...>
нечто среднее между устным и письменным дискурсом» [7, с. 9].
Тем не менее, авторы известного исследования по русской разговорной речи уже в 70-е гг. ХХ века разграничили понятия устной и письменной формы предъявления текста, с одной стороны, и разговорной речи и кодифицированного литературного языка - с другой. Согласно этому разграничению, выделяются концептуально устные и концептуально письменные тексты, которые могут совпадать или не совпадать с формально устными и формально письменными. К концептуально письменным, но формально устным относятся случаи публичного прочтения соответствующих письменных текстов, к концептуально устным, но формально письменным -частные письма, записки, многие тексты или фрагменты текстов художественной литературы. Конечно, «устность» перечисленных выше жанров в высшей степени условна: в отличие от произносимого текста, эти тексты чаще всего тщательно продумываются, подправляются и переписываются, так как не обладают одной из главных особенностей разговорной речи, связанной с функционированием в режиме реального времени [17, с. 13-17].
Новые, появившиеся на рубеже веков письменные формы разговорной речи связаны в первую очередь с распространением новых носителей - компьютеров, соединенных в глобальные
© Литневская Е. И., 2010
сети, и сотовых телефонов, позволяющих не только созваниваться, но и вести смс-переписку. Они знаменательны тем, что позволяют письменно общаться on-line, то есть в режиме реального времени, или в приближенных к этому режиму условиях. Анна А. Зализняк называет подобные формы «спонтанной письменной речью»
[4].
Важно, что письменный вариант представляет собой не попытку как можно точнее зафиксировать устную РР, а особую семиотическую систему, использующую возможности материального носителя текста (см. об этом, напр., [13; 14]).
Исследования в области спонтанной письменной разговорной речи носят пока фрагментарный характер. Так, электронной переписке посвящена статья Анны А. Зализняк [4]. Особенности языка чатов затрагиваются в монографии Г. Н. Трофимовой [25] и статьях [2; 5; 12; 16], смс-общению посвящена статья [21], а «аффтарский» язык описан, например, в статьях [3; 8; 15].
Предметом данного исследования является феномен, имеющий множество названий: «антиорфография», «новограф», «язык аффтараф», «олбанский язык» и даже шокирующее название «язык падонков»; последние три наименования являются самоназваниями. Больше всего данный феномен известен как «язык падонков», поэтому мы будем обозначать его аббревиатурой ЯП.
ЯП возник в середине 90-х гг. ХХ века как явление речевой контр культуры: в «Манифезде ан-тиграматнасти» (www.Fuck.ru) было заявлено, что «настаящее исскувство новава тысичулетия -это то что ни можыт делать кампютыр, а можыт делать тока чилавек». Этот сленг быстро распространился в Рунете, причем нарочитая нецензурность и цинизм отступили, отчего область употребления ЯП значительно расширилась. Выйдя за рамки исходных сетевых ресурсов, ЯП породил лексику в стиле «превед» - набор слов и выражений, получивших широчайшее распространение не только в различных жанрах сетевого языка, но и вне его (наиболее частыми являются аффтар жжот, йа криветко, кросавчег, аццкий сотона и др.). Отдельные выражения ЯП можно встретить в рекламе, СМИ и даже в художественной литературе: «Лапа, - невнятно пробормотал волк, снова принимаясь зализываться. -Афтомат жжот» (С. Лукьяненко «Последний дозор»). Будучи написанным в орфографии КЛЯ, это выражение может быть не опознано читателем как одна из идиом ЯП, в данном же написа-
нии оно маркирует социокультурный статус персонажа - юной девушки-оборотня.
Таким образом, на сегодняшний день ЯП функционирует как явление письменной речевой субкультуры и вступает во взаимодействие с другими формами письменной разговорной речи.
В основе ЯП лежит языковая игра. Известный исследователь в этой области В. З. Санников определяет языковую игру так: «Языковая игра -это некоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, осознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая» [20, с. 23].
ЯП построен на нарушении графико-орфографических норм КЛЯ, так что ЯП - это графико-орфографическая языковая игра. Как известно, графика устанавливает возможности письма, служащие для передачи отдельных звуков и их сочетаний; правила графики всеобщи. Орфография же описывает систему правил единообразного написания слов и их форм. Центральным понятием орфографии является орфограмма - написание, регулируемое орфографическим правилом или устанавливаемое в словарном порядке, то есть написание слова, которое выбирается из ряда возможных с точки зрения законов графики.
Полем языковой игры в ЯП является преимущественно основной раздел орфографии - буквенное оформление слов и морфем. Здесь ЯП реализует идею нарушения орфографических норм при соблюдении норм графики. Возможны два приема реализации этой идеи: фонетическое письмо («как слышится, так и пишется») и ги-перкоррекционное письмо.
Под фонетическим принципом понимают такой способ написания слова, когда запись отражает реальное произношение, то есть позиционные изменения гласных и согласных в потоке речи. Гиперкоррекция происходит тогда, когда буквы не соответствуют написанию данного слова (например, щ - сч), однако соответствуют законам графики русского языка. Так, безударный [а] может быть результатом нейтрализации фонем <а> и <о>, поэтому запись слова сапог как сопог не соответствует нормам орфографии, но не нарушает законов графики русского языка.
Однако текст, созданный на ЯП, все же должен быть понят адресатом, поэтому полностью не совпадают с своей записью в КЛЯ только те слова, употребление которых в «антиорфографии» традиционно и составляет своего рода узуальную норму для ЯИ (как, впрочем, и для дру-
гих жанров интернет- и смс-общения). Это, например, исчо вместо еще и др. «Обычные» же слова для их правильной идентификации должны сохранять некоторое сходство с их записью в КЛЯ, поэтому часто фонетический и гиперкор-рекционный принципы распространяются на слово лишь частично, например: правело (=правило).
С использованием принципа «игры с буквой» может быть записан абсолютно любой текст. Такие тексты видятся нам источником ценной информации о наивных представлениях носителей языка о фонетических процессах и графической системе русского языка.
Так, например, фонема <)> перед ударным гласным в КЛЯ обозначается йотированными гласными буквами я, ю, е, ё в позициях начала слова (яма), после гласного (моя) и после разделительных знаков (съем). В ЯП регулярно используется обозначение этих сочетаний фонем двумя буквами. Так, я обозначается как йа, ю -как йу, ё - как йо: йа паройу ни4его не панимайу (я порою ничего не понимаю). Однако вместо ожидаемого обозначения е как йэ стандартным обозначением йе: йесли (если). Наиболее вероятным объяснением этого феномена рефлексии над языком представляется особое положение буквы э, употребление которой бывает редким и описано специальными орфографическими правилами. В большом же количестве слов (пюре, метрополитен и т. д.) буква е не обозначает мягкости предыдущего согласного и тем самым воспринимается как функциональный эквивалент э. Интересно, что сочетания йя, йю, йё (первые два представлены и в нормативной орфографии - Майя, паранойю) практически не встречаются.
Другая интересная для анализа зона - написание гласного после непарных по твердости/мягкости согласных. В ЯП можно выявить некоторые закономерности: при написании жи и ши стандартна запись жы и шы в соответствии с реальным произношением (жызни), в написании же ча, ща, чу, щу часто встречается запись чя, щя, чю, щю (случяйно). Вероятно, такая избыточность вызвана осознанием носителями языка следующего факта: обозначение мягкости согласных осуществляется йотированными гласными буквами; законы орфографии здесь нарушены, но законы графики соблюдены.
В отражении безударных гласных при использовании фонетического принципа в начале слова нейтрализация <а> и <о> стандартно обозначается как а (апределенно), а нейтрализация <и> и
<э> обозначается как и, в том числе с фиксацией нулевой реализации <)> (ищщо). В этой зоне часто встречаются примеры гиперкоррекции в замене начального и на е (езображал) и в замене безударного а на о (роскозала), причем узуальной нормой является гиперкоррекция в обозначении <а> через о в возвратном постфиксе -ся (случиц-цо). Регулярно фонетическая и гиперкоррекци-онная запись соседствуют в одном слове (учине-ки).
Знаменательно, что при фонетической записи <а> обозначается через и реже, чем другие фонемы, а безударный [и] гиперкоррекционно буквой а не обозначается никогда. Это, видимо, соответствует наивным языковым представлениям носителей о том, что букве а всегда соответствует а-образный звук (как знают все преподаватели, стандартной ошибкой и школьников, и студентов является транскрибирование слов типа часы с безударным [а] вместо [и]).
В зоне оглушения и озвончения согласных действуют те же принципы - фонетический (ме-сяцеф) и гиперкоррекционный (учаснег), причем сочетания фф и цц стали одними из «фирменных» знаков ЯП (аффтар, креатифф, аццкий).
Некоторые гиперкоррекционные формы (учаснег, кросавчег) настолько лексикализова-лись в ЯП, что другие формы, в которых <к> находится в сильной позиции, стали записываться с г, что нарушает не только орфографические, но и графические нормы языка: кросавчеги, учаснеги.
ЯП широко отражает фонетическую компрессию слов, свойственную разговорной речи: со-пссно (собственно), чё (чего), какихнить (каких-нибудь), ся (себя), тыщ (тысяч). В лингвистических работах, посвященных разговорной речи, отмечается, что «сильную фонетическую деформацию ряда ударных слов можно объяснить их высокой встречаемостью в РР» [18, с. 45]. Именно эти компрессивы и именно в таком написании, отражающем их особое интонирование, употребляет, например, Л. А. Капанадзе в своих записях звучащей речи [6, с. 89-90]. Как известно, такое написание (щас, тыща и др.) является узуальной нормой, принятой, наряду с традиционным написанием, во многих письменных жанрах разговорной речи (например, в чате или смс-переписке).
В ЯП широко распространена запись, в которой по созвучию используются иные буквенные или даже цифровые знаки. В ЯП использование латиницы не принято, однако чрезвычайно распространена замена ч на 4 и ш на 6: 4тоб (чтоб), ребил (решил).
Таким образом, к средствам унификации в орфографии ЯП следует отнести следующее:
- сам принцип языковой игры в ЯП предполагает нарушение графико-орфографических норм через использование двух приемов - фонетического письма и гиперкоррекции;
- языковая игра в ЯП проявляет себя преимущественно в области буквенного оформления лексем и отчасти в области слитного, раздельного и дефисного написания слов, но только в тех зонах, где компоненты образуют одно фонетическое слово;
- графические сокращения в ЯП не приняты;
- ЯП выработал «фирменные» приемы оформления некоторых морфем (например, -ся как ццо или цца или -ов как афф или офф).
Тем не менее, по отношению к ЯП с полным правом может быть применено понятие индивидуального стиля - излюбленных приемов языковой игры, характерных именно для данного автора.
Занимательность ЯП как формы языковой игры так велика, что на нем в Сети можно найти множество текстов самой разной тематики. Так, например, на сайте www.strana-oz.ru размещен отклик на опубликованную в № 2 «Отечественных записок» за 2005 г. статью Л. П. Крысина «Языковая норма и речевая практика»: «Аффта-ру зачод. Тока каменты есть. Норму лихко навязывать кагда ана харашо мативиравана. Ну например 'Сидя на лавачки пралител самалёт ' плоха патамушта диепричастие далжно атнасиц-ца ктому кто сидит налавачки, а ни к самалету. Или исчо: инцыНдент, прецыНдент, канстаН-тиравать и кампрамиНтиравать плоха пата-мушта в этих славах -н- не пишыцца, но аши-бачна праизносицца. А вод с нормами ударенийа дЕла апстаит нескалька слажнее. Эти нормы ниретка бываюд двойствены патамушта «правильный» вариант в них мативираван ни лучше чем «ниправильный» (гаварим абиспЕчиние патамушта абиспЕчивать; гаварим абиспичЕние па аналогии с увиличЕние, аграничЕние и т. п.). <...> С ашыпками нада бароцца, а вот вариа-тивнасть йазыкавой нормы нада проста фикси-равать фславарях, оба варианта, как у пенда-саф: хочишь гавари kilo'meter (кило 'митр), а хо-чишь - kilome 'ter (киломи 'тр), хочишь i'nterested (и 'нтрестед), а хочишь - intere 'sted (ин-тре 'стед), и т. п. Нинада байацца вариативна-сти и вапще диверсификаццыи. Таталитарна-пирамидальна-праваславна-угаловнае сазнание
нада либирализиравать. Фтом числе при помос-чи йазыка».
Высокая языковая компетенция создателя этого текста не вызывает никаких сомнений; кроме того, не исключено, что автор - профессиональный лингвист.
Тем не менее, реакция на ЯП как нефилологов, так и профессиональных лингвистов далеко не однозначна: этот феномен сразу вписался в разряд явлений, угрожающих чистоте русского языка. Но, хотя лингвисты констатируют в статьях, монографиях и коллективных сборниках безусловные многочисленные изменения (например, [10; 23; 24]) и даже иногда позволяют себе оценочные высказывания в адрес этих изменений (см., например, статью М. А. Кронгауза «Заметки рассерженного обывателя» [9]), те же лингвисты утверждают, что «говорить о гибели, смерти, порче и т. п. русского языка нет оснований» [19, с. 12].
При всей справедливости данного утверждения вынуждена, однако, как лингвист и педагог, высказать определенные опасения. Основное поле бытования новых письменных жанров РР -Интернет и его русскоязычный сектор (Рунет) -является мощнейшим инструментом воздействия. При этом Рунет стремительно «молодеет»: если раньше почти половину его пользователей составляли люди с высшим образованием, то теперь им активно пользуются подростки и дети начиная примерно с 10-12 лет. Это возрастная группа людей, языковая компетенция которых находится в стадии активного формирования.
Представление о языковой норме дети и подростки получают в процессе обучения в школе, однако главным формирующим средством является окружающая их языковая среда. О. В. Ку -кушкина отмечает, что «владение типовыми способами описания - навык, который не приобретается путем чтения грамматик. Он возникает только в результате активного усвоения текстов определенной тематики» [11, с. 8]. Это же можно сказать и о других языковых навыках, в частно -сти орфографических. В подавляющем большинстве случаев мы усваиваем нормативное употребление и написание слова на основании сознательного или бессознательного анализа устных и письменных текстов.
Одним из основных носителей текстовой информации у подростков становится Интернет, жанры письменного общения в котором различны, но зачастую оппозиционны по отношению к нормативному правописанию. И если эта речевая
практика не представляет опасности для человека со сформированной языковой компетенцией, то отнюдь не безобидна в отношении тех, чья компетенция только формируется. Моторная и зрительная память работает при написании слова и при его наборе на клавиатуре (а клавиатура становится постепенно основным инструментом письма), таким образом, измененное, пусть и намеренно, написание слова не может не повлиять на его запоминание в процессе формирования орфографических навыков.
Как представляется, данная проблема требует специального социолингвистического исследования.
Библиографический список
1. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества [Текст] / М. М. Бахтин. - М. : Искусство, 1986. - 445 с.
2. Гусейнов, Г. Другие языки. Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и литературы сетевых людей [Электронный ресурс] / Г. Гусейнов. - Режим доступа : www.nlo.magazine.ru/dog/tual/main8.html.
3. Дедова, О. В. Антиорфография в Рунете [Текст] / О. В. Дедова // Русский язык: исторические судьбы и современность. III Международный конгресс исследователей русского языка. Труды и материалы. -М. : МГУ, 2007. - С. 342-343.
4. Зализняк, Анна А. Переписка по электронной почте как лингвистический объект [Электронный ресурс] / Анна А. Зализняк. - Режим доступа : www.dialog-
21.ru/dialog2006/materials/html/Zalizniak.htm.
5. Иванов, Л. Ю. Язык интернета: заметки лингвиста [Электронный ресурс] / Л. Ю. Иванов. - Режим доступа : www.ivanoff.ru/rus.
6. Капанадзе, Л. А. Голоса и смыслы: Избранные работы по русскому языку [Текст] / Л. А. Капанадзе. -М. : Институт русского языка РАН, 2005. - 334 с.
7. Кибрик, А. А. Модус, жанр и другие параметры классификации дискурсов [Текст] / А. А. Кибрик // Вопросы языкознания. - 2009 - № 2. - С. 3-21.
8. Князев, С. В. Орфография интернет-блогов как источник лингвистической информации [Текст] / С. В. Князев, С. К. Пожарицкая // Русский язык: исторические судьбы и современность. III Международный конгресс исследователей русского языка. Труды и материалы. - М. : МГУ, 2007. - С. 346-347.
9. Кронгауз, М. А. Заметки рассерженного обывателя [Текст] / М. А. Кронгауз // Отечественные записки: Общество в зеркале языка. - 2005. - № 2. - С. 817.
10. Крысин, Л. П. Языковая норма и речевая практика [Текст] / Л. П. Крысин // Жизнь языка: Памяти Михаила Викторович Панова. - М. : Языки славянских культур: Знак, 2007. - С. 301-315.
11. Кукушкина, О. В. Основные типы речевых неудач в русских письменных текстах [Текст] / О. В. Кукушкина. - М. : Диалог-МГУ, 1998. - 288 с.
12. Литневская Е. И. Психолингвистические особенности Интернета: некоторые особенности чата как исконно сетевого жанра [Текст] / Е. И. Литневская, А. П. Бакланова // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. - 2005. - № 6. - С. 46-61.
