АНТИНОМИИ УСПЕХА АКАДЕМИЧЕСКОГО ЭТОСА Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

В.Ю.Перов

УДК 174

*

Антиномии успеха академического этоса

Аннотация. Предметом исследования являются этические проблемы достижения успеха в современной науке. В центре внимания оказывается процесс трансформации «классической науки» в «постклассическую науку» и исследование сомнений в эффективности классических моральных норм и ценностей этики науки. В статье: а) проанализированы основные характеристики современного состояния науки, которые были сформулированы П.Штомпкой; б) проведен сравнительный анализ этоса «классической науки» Р.Мертона и «постклассической науки» Дж.Зимана; в) выявлены основные особенности системообразующих характеристик «классической науки», являющихся основанием ее этоса (стремление к истине, наличие особых форм признания успеха, автономность самоорганизации). В результате доказано, что основные требования к изменению «академического этоса» связаны с внешними по отношению к науке и научным достижениям критериями. Основными из этих требований являются коммерческий успех и формально организованный контроль за научными исследованиями. В статье с использованием примеров из биографии лауреата Нобелевской премии по физике 2015 года - С. Накамуры - показано, что эти требования являются причинами появления антиномий успеха в академическом этосе: а) результаты образования уэ требования работодателей; б) свобода научного творчества уэ требования работодателей; в) научная компетентность уэ наукометрические (формальные) показатели. Разрешение данных антиномий возможно через признание науки социальным благом, которое не может быть полностью сведено к расчетливо-пруденциальным требованиям. В качестве главного вывода в статье сформулировано положение, что внешние по отношению к автономии и самоорганизации науки требования являются патологиями и девиациями академического этоса и не в состоянии обеспечить ни личных успехов учёных, ни успешное функционирование научной деятельности.

*

Работа выполнена при поддержке РГНФ, номер гранта №16-03-00388а.

Ключевые слова: этика науки, академический этос, автономия и самоорганизация науки, антиномии успеха, эрозия доверия к науке, социальное благо.

Для начала - несколько слов об используемой терминологии. Представляется, что понятие «академический этос» в большей степени, чем «этос науки» соответствует современному состоянию науки, хотя во многом они могут рассматриваться как синонимы. «Академический этос» понимается как своеобразный синтез этосов научного и образовательного (университетского) сообществ. В рамках данной статьи нет возможности осуществить полную аргументацию, но хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство. Формулируя положения «этоса науки», Р.Мертон в том числе пытался сформулировать их в отношении «чистой науки», то есть, отграничивая науку от всех других, связанных с наукой, видов деятельности, в том числе и от образовательной. Достаточно вспомнить один из сформулированных им амбивалентных правил «этоса науки», в котором проявляется настороженное отношение к педагогической роли ученого: «Ученый должен признавать, что его первейшая обязанность - воспитывать новое поколение ученых, но он не должен допускать, чтобы обучение отнимало всю его энергию, необходимую для получения нового знания» [4, 65]. Такое отношение во многом было оправдано тем, что в то время, когда Р.Мертон формулировал свои идеи, во многих, особенно американских, университетах наука действительно была отделена от образования: к преподавателям не предъявлялось требований заниматься научной деятельностью, ученые не занимались преподаванием в строгом смысле слова. Даже то, о чем говорит Р.Мертон, в значительной степени подразумевало не обучение студентов путем чтения лекций, проведения семинарских и практических занятий, а «воспитание» ученых по традиционной модели «учитель-ученик» в рамках совместных научных исследований в лабораториях, научных группах и т.д. В настоящее время ситуация существенно изменилась: ученые все больше вовлекаются в учебный процесс, от преподавателей требуют заниматься научными исследованиями. Далеко не единственными, но наиболее наглядными признаками этого являются многочисленные рейтинги уни-

верситетов, в которых ключевыми критериями успеха и эффективности их деятельности являются именно наукометрические показатели сотрудников, то есть ученых и преподавателей, грани между которыми стираются. Важно отметить, что существующие рейтинги одной из главной цели подразумевают ориентацию на вненаучные факторы (прежде всего, привлечение финансирования в виде увеличения числа грантов, студентов и т.д.). Оставляя в стороне многочисленные дискуссии о качестве рейтингов и применимости наукометрии как главного инструмента оценки в различных областях науки и образования, следует отметить, что их активное использование в современном обществе является признаком становления «постакадемической науки», что порождает целый спектр проблем для классического «этоса науки».

В работе «Доверие - основа общества» известный социолог и ученик Р.Мертона - Петер Штомпка в специальной главе, посвященной проблемам современного состояния «этоса науки» (гл.9. «Доверие к науке»), вслед за Дж.Зиманом обращает внимание на качественное изменение основных характеристик современной науки: «Существует принципиальная разница между двумя периодами истории науки - тем, который Джон Зи-ман называет традиционной «академической наукой», и современной «постакадемической наукой» [6, 28-30, 67-68, цит. по 5, 369]. В классический период «академической науки» (продолжавшийся от XVII века до второй половины XX века) существовал высокий уровень доверия. Что касается «постакадемической науки», то в настоящий период наблюдается тенденция к его снижению, приводящая к эрозии доверия. Многочисленные факты показывают, что в классическом периоде патология и девиация в науке удерживались на относительно низком уровне в сравнении с другими типами институций, а также на фоне растущей преступности в более широком сообществе. В те времена «по-настоящему девиационное поведение в науке было редкостью» [7, 98, цит. по 5, 369]. В то же время в настоящем периоде «постакадемической науки» патология и девиация проявляются довольно часто» [6, 98, цит. по 4, 369].

В указанной цитате существенными являются следующие утверждения: (1) современное состояние науки можно опреде-

лить как «постакадемическая наука»; (2) существенным признаком данного состояния науки является девиационное поведение; (3) следствием этого является возникновение этических проблем, которые находят свое выражение в «эрозии доверия» в отношении науки. В ходе дальнейшего анализа П.Штомпка концентрирует свое внимание на рассмотрении тех форм де-виационного поведения, которые, с его точки зрения, искажают классический этос науки, предложенный Р.Мертоном. Последовательно рассматривая его основные характеристики (знаменитый CUDOS: C — ^mmunism (коммунизм), U — Universa-lism (универсализм), D — Disinterestednes (бескорыстие) , OS — Organised Scepticism (организованный скептицизм), он приходит к выводам, что в современной науке последовательно и систематически нарушается каждый из них.

Во-первых, фискализация науки, которая состоит в необходимости поиска финансирования науки, следствием чего оказывается зависимость науки от источников финансирования. Эта зависимость проявляется в том, что критериями оценки научной деятельности оказываются внешние по отношению к науке критерии (частные интересы структур, выделяющих деньги на научные исследования).

Во-вторых, приватизация науки, в результате которой результаты научных исследований становятся собственностью тех, кто их финансирует. Важным моментом является то, что отношения собственности затрудняют доступ научного сообщества к этим результатам, что нарушает принцип коммунизма (т.е. общности и общедоступности) классического этоса науки. Дополняя рассуждения П.Штомпки, следует обратить внимание на ситуацию, которая сложилась в области научных публикаций. Именно научные публикации являются способом распространения научного знания и обеспечения его доступности. Но в настоящее время стоимость подписки ведущих мировых журналов такова, что далеко не все университеты и научные институты, не говоря уже об отдельных ученых, могут себе позволить их приобрести, в связи с чем публикации оказываются труднодоступными.

В-третьих, коммерциализация науки, которая проявляется в том, что возникает требование превращения результатов на-

учных исследований в рыночный товар. Тем самым: (а) наука переориентируется на коммерчески выгодные исследования; (б) снизятся требования к качеству проверки научных результатов в целях сокращения времени и затрат, что будет способствовать скорейшему выходу «научного товара» на рынок. Тем самым внешние, вненаучные факторы, оказываются приоритетными, что, по мнению П.Штомпки, нарушает принципы бескорыстия и организованного скептицизма.

В-четвертых, бюрократизация науки, связанная с тем, что, с одной стороны, ученые все больше времени и сил посвящают администрированию научной деятельности (написанию проектов, планов, отчетов и т.д.), с другой стороны, оценки деятельности ученых и научных институтов оказываются в руках внешних, прежде всего политических и экономических структур, что нарушает принцип организованного скептицизма.

В-пятых, последнее приводит к тому, что происходит снижение эксклюзивности и автономности научной общественности. Политики, бизнесмены, администрации и т.д. стремятся стать учеными (не в том смысле, что они начинают серьезно заниматься наукой, а в плане приобретения соответствующего «статуса ученого» через получение научных степеней и званий). В свою очередь, ученые стремятся стать политиками и менеджерами, поскольку эти виды деятельности являются потенциально более выгодными. Данные тенденции подрывают нормы бескорыстия и универсализма Р.Мертона [5, 404-406].

Нарисованная П.Штомпкой картина современного состояния науки и соответствующего академического этоса выглядит довольно безрадостной. Хотя он сам смотрит на сложившуюся ситуацию достаточно оптимистично, полагая, что принципы «этоса науки», даже будучи реформированными и адаптированными в соответствии с существующими реалиями, «и далее могут определять стандарты, на основе которых должна оцениваться также «постакадемическая наука» [5, 407], и противостоять патологическим девиациям, разрушающим науку и подрывающим отношения доверия как внутри науки, так и к самой науке.

Разделяя умеренный оптимизм П.Штомпки, стоит отметить, что в его изложении он носит, в значительной степени,

характер благих пожеланий. Да, отмеченные им процессы действительно являются отклонениями и нарушениями классического «этоса науки», но, возможно, он действительно устарел? Наука не есть нечто застывшее в своем развитии, она имеет собственную историю, которая не есть только лишь история научных открытий, но и социальная история изменения самой науки, а следовательно, внешних и внутренних, в том числе этических требований как к самой науке, так и к ученым. Не секрет, что та наука, о которой писал Р.Мертон, это наука «классического идеала рациональности», сложившегося в западно-европейской традиции в XVII веке. Это означает, что наука и соответствующий ей этос не всегда были такими, и нет оснований полагать, что навсегда такими останутся. Следуя традиционной идее профессиональной этики - «врачу исцели-ся сам», которая в значительной степени воплощается в мер-тоновском принципе «организованного скептицизма», имеет смысл подвергнуть сомнению незыблемость принципов классического «этоса науки». И возможно (!?), окажется, что многое из того, что П.Штомпка и другие исследователи рассматривают как патологию и девиацию, на самом деле является ростками нового, более прогрессивного состояния, которое принесет невиданные и недоступные ранее благотворные как науке, так и ученым, человечеству, обществу, отдельным людям и т.д. результаты.

Подобного рода идеи «витают в воздухе». Совокупность звучащих из уст политиков и чиновников в области науки и образования риторических аргументов, выглядящих обосновано и убедительно, можно в предельно общем виде сформулировать следующим образом. Наука в современном обществе является дорогостоящим предприятием, требующим больших финансовых вложений со стороны общества (государства, фондов, бизнес- структур и т.д.). Если наука финансируется извне, то разве не справедливо, что дающие деньги должны контролировать их расходование? Значит, нужен внешний контроль за наукой. Оправдано ли, что должно быть известно, на что тратятся деньги в ходе научных исследований? Тогда нужны критерии, понятные не только самим ученым, но и любому неспециалисту. Почему кто-то должен тратить деньги, не получая ничего взамен?

Значит, результаты научной деятельности должны иметь практическое и прикладное применение, которое, в том числе, может быть запатентовано, монетизировано и превращено в рыночный товар.

Должны ли студенты знать, куда пойти учиться, чтобы получить знания, которые в дальнейшем они могут использовать для достижения жизненного успеха? Для этого нужны критерии успешности университетов, понятные людям вне науки и образования. Эти же критерии успешности могут быть использованы и при решении вопросов о выделении финансирования, так как вкладывать деньги имеет смысл только в процветающее (успешное) предприятие. Список можно продолжить. А если классическая модель науки этому не соответствует, в том числе и своими этическими принципами, то она должна быть заменена на другую, адекватную современным требованиям и реалиям. В данном случае предполагается, что рынок выполнит свою санирующую функцию, отправив в небытие неэффективных, нерентабельных, неуспешных и т.д. участников. И на место классическому «этосу науки» должен придти неклассический. Как пишет М.Г.Лазар: «Джон Зиман взамен перечисленных выше норм CUDOS предлагает неоэтос науки — нормы, якобы учитывающие реалии нового этапа развития науки: систему PLACE (Proprietary, Local, Authoritarism, Commissioned and Expert Work). Р — на науку распространяется право собственности, патента взамен всеобщего владения научным знанием; L — исследовательская работа решает локальные конкретные задачи, которые определяются авторитарным начальством (A) и более не выбирается учеными автономно. Наконец C — научно-исследовательская работа делается на заказ, а не ради «чистой науки»; Е — научная работа осуществляется ограниченным кругом экспертов, а не всем компетентным в данной теме научным сообществом» [3, 134]. Справедливости ради следует отметить, что в трудах Дж.Зимана нет однозначного ответа на вопрос о том, является ли эта смена исторически и морально оправданной, или это есть форма патологии и девиации «этоса науки». С одной стороны, он утверждал, что наука приобрела «новый вид "постакадемической науки", которая играет новую роль в обществе и функционирует в опоре на но-

вую этику» [5, 406], с другой стороны, считал, что в результате «под вопрос ставится моральная добросовестность науки» [5, 406].

Смена ориентиров в науке ставит вопрос о приоритетах в деятельности ученых, в том числе в контексте того, как достигается успех в науке. Существенная характеристика, отличающая успех от заслуг и достижений, которые традиционно интерпретируются как зависящие исключительно от личностных усилий: понятие успеха включает внеличностные факторы. В качестве иллюстрации можно привести следующие примеры: в милитаристском обществе наибольшего социального успеха добивается военный, в теократическом обществе - священнослужитель и т.д. Иными словами, успех сопутствует тому, чье поведение в максимальной степени соответствует системообразующим характеристикам общества, в том числе и его моральным доминантам. Аналогично ситуация присутствует и в профессиональной деятельности: следование присущим этой деятельности правилам и ориентируясь на соответствующий «этос», выступающий своеобразной «супергарантией», человек рассчитывает на достижение успеха. Если эти системообразующие характеристики и требования меняются, то меняются и правила, соблюдая которые можно стать успешным.

Существует много характеристик того, что называется «классической наукой», в том числе и в социально-этическом плане, но в рассматриваемом контексте имеет смысл остановиться на следующих из них.

(1) Наличие совокупности специальных знаний, за получение, хранение, передачу и расширение которых ответственна наука как институт профессиональной деятельности. Иными словами, целью науки является истинное знание, достижение которого требует особой подготовки.

(2) Наличие внутри науки особых форм признаний и вознаграждений, которые призваны быть мотивационным стимулом для профессионального роста. Конечно, наличие в науке ученых степеней и званий прямо или косвенно воплощается в увеличение материального благосостояния ученого, но они не являются достаточным критерием дальнейшего научного успеха. Точно так же, существующие научные премии и награды за-

частую сопровождаются денежным вознаграждением, но ценятся далеко не за него.

(3) Автономность научной профессии в привлечении новых членов, их подготовке и контроле за профессиональной деятельностью. В других профессиях это не так: врачей готовят медицинские образовательные учреждения, а не больницы и поликлиники, инженеров - инженерные вузы, а не фабрики и заводы, юристов - юридические вузы, а не суды, полиция или прокуратура, и т.д. Соответствующие профессиональные структуры вовлекаются в процесс подготовки специалистов, но готовят их к профессиональной деятельности научно-педагогические работники. Особенностью науки является ее «самовоспроизводство», «ученые готовят ученых», то есть людей, обладающих теми специальными знаниями, которые позволят им понимать, обеспечивать и контролировать профессиональную деятельность в науке, в том числе и в плане карьерного продвижения в науке.

Классический «академический этос» был призван обеспечивать именно такое понимание науки и ее системообразующих характеристик. Возникает вопрос: а от каких из них должна отказаться «постакадемическая наука»? Невозможно обойтись без пункта (1) - от науки ничего не останется, если она откажется от истинного знания. Сомнительно, что кто-то будет покушаться на пункт (2). Наоборот, как хорошо, что ученые работают не за деньги, а за степени, звания и награды. Более того, современные тенденции организации науки и образования предполагают, что ученые должны зарабатывать сами в том смысле, что получая какие-то небольшие деньги по «основному месту работы», они должны искать дополнительные источники финансирования (гранты, выступать экспертами, консультантами и т.д.). Остается пункт (3), суть которого сводится к отказу от самоорганизации и автономии в пользу контроля со стороны по внешним по отношению к науке критериям. И именно этот пункт оказывается ключевым: если общество оплачивает науку, то оно должно ее и контролировать. Но поскольку речь идет о выделении средств, то общество оказывается персонифицировано во властных политических и финансовых институциях, которые, исходя из собственных представлений о практически-

прикладных (то есть рыночно-ориентированных) требованиях к науке, формулируют идеи о том, что и направления развития научных исследований должны определяться этими институциями.

Анализируемые проблемы имеет смысл проиллюстрировать на одном примере, тем более, что идея «case study» (англ. - обучение на примерах) на основе «success story» (англ. - история успеха) является одним из обязательных требований современной реформы российского высшего образования, следовательно, имеет если не прямое, то косвенное отношение к «академическому этосу». В 2014 году Нобелевская премия по физике была присуждена Сюдзи Накамуре (совместно с Иса-мой Акасаки, Хироси Амано) за изобретение синих светодио-дов. Крайне любопытными являются некоторые факты того жизненного пути, который привел С.Накамуру к этому успеху. Ниже приведены наиболее любопытные места из его интервью журналу «Эксперт», в которых отражены существенные антиномии успеха деятельности ученого в контексте обсуждаемых проблем:

а) результаты образования vs требования работодателей. После окончания университета С.Накамура начал работать в исследовательском отделе небольшой компании Nichia Chemical Industries благодаря рекомендации своего научного руководителя: «Я обратился за помощью к научному руководителю, и тот пообещал порекомендовать меня как способного выпускника боссу местной химической компании, но предупредил, что там придется забыть все, чему он же меня учил в университете» [1].

б) свобода научного творчества vs требования работодателей. По словам С.Накамура, он сразу предложил заняться исследованиями в области синих светодиодов, но руководство компании настояло на других: «За десять лет в Nichia я разработал для компании три продукта, от которых, как выяснилось, было мало коммерческого проку. Маркетологи каждый раз прогнозировали спрос так, как будто вокруг не было более сильных разработчиков, не прислушиваясь, в частности, к моему мнению» [1].

в) научная компетентность vs наукометрические (формальные) показатели: «Вырвавшись, как казалось, на американские просторы свободного научного творчества, я тем не менее был унижен — мне было отказано в праве называться ученым из-за моего формально низкого научного статуса... Мой опыт и знания в университете уважали, но тем не менее поставили работать вместе со студентами и аспирантами на уровне лаборанта, так как у меня не было научного звания, я не имел ни одной научной публикации, кроме патентных заявок, написанных на японском языке. В США это означало, что я могу рассматриваться только как помощник исследователя и мое имя не появится ни в публикациях, ни в патентах» [1].

Особенностью указанных антиномий является то, что как и в случае с антиномией чистого практического разума И.Канта, они являются не неразрешимыми (в отличие от антиномий чистого разума). Суть дела в том, что расчетливо-пруденциальное отношение к науке ориентирует научно-исследовательскую деятельность на настоящее (а зачастую, и на прошлые ее достижения), в то время как успешное развитие науки ориентировано на получение нового знания, что возможно только в условиях признания самоценности самого процесса познания. Причем, это в равной степени относится как к внутреннему состоянию науки, так и в отношении общества к ней. Позиционирование науки в виде социального блага, которое не может быть редуцировано к расчетливо-пруденциальным характеристикам коммерческого успеха, обеспечивает как научный, так и технический прогресс. Именно ориентация на самоценность научных исследований позволила С.Накамуре не только добиться успеха, но и получить по праву считающееся высшим в современном научном сообществе признание (следует отметить, что он является лауреатом еще множества других престижных премий в области науки и технологий). При этом, помехами на этом пути оказывалось именно связанное с характеристиками этоса «постклассической науки» (PLACE), что свидетельствует о том, что этос «классическиой науки» (CUDOS) по-прежнему сохраняет свою актуальность. Несмотря на все изменения, по-прежнему остаются справедливыми слова Д.Белла: «Так как ни одна комиссия, не имеющая прямого отношения к науке, не

может предсказать ее будущего прогресса, кроме экстраполяции существующих парадигм, то он может направляться только самими учеными. Таким образом, научное сообщество - это группа горячих приверженцев знания, признающих авторитет друг друга, работающих внутри одной самоуправляющейся общины и несущих ответственность скорее перед собственными идеалами, нежели перед обществом в целом» (2, 512). В связи с этим, следует предположить, что модель PLACE и подобные ей, основываясь на внешних по отношению к автономии и самоорганизации науки требованиях, являются патологиями и девиациями академического этоса и не в состоянии обеспечить ни личных успехов учёных, ни успешное функционирование научной деятельности.

Список литературы

1. Имамутдинов И. Инновационный гнев самурая // Экперт. 2015, июль, № 29. http://expert.ru/expert/2015/29/innovatsionnyij-gnev-samuraya/(дата обращения 15.04.16).

2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004.

3. Лазар. М.Г. Этос науки в социологии Р. Мертона: судьба и статус в науковедении // Социология науки и технологий. Специальный выпуск к 100-летию Роберта К.Мертона, 2010. Том 1. № 4. С.134.

4. Мотрошилова Н.В. Создание Р. Мертоном классических парадигм социологии науки: взгляд из XXI века // Социология науки и технологий. Специальный выпуск к 100-летию Роберта К.Мертона, 2010. Том 1. № 4. С.65.

5. Штомпка П. Доверие - основа общества. М.: Логос, 2012. С.396.

6. Ziman J. Real Science, Cambridge University Press, Cambridge,

2002.

7. Zuckerman H. Deviant behavior and social control in science [w:] E.Sagarin (red.): Devianct and Social Change, Sage, Beverly Hills, 1977.