CC BY
41УДК 323.2
Марина Николаевна Макарова
доктор социологических наук, доцент, профессор кафедры социологии Удмуртского государственного университета, г. Ижевск. E-mail: makmar11@mail.ru
АНТИКОРРУПЦИОННАЯ АКТИВНОСТЬ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В СТРАНАХ ЕС (НА ПРИМЕРЕ ЛАТВИИ): АНАЛИЗ ПЕРСПЕКТИВНЫХ ПРАКТИК1
В статье рассмотрены проблемы антикоррупционной активности общественных организаций в странах Европейского Союза на примере Латвии. Проанализированы предпосылки формирования и основные компоненты международной и европейской антикоррупционной политики. В качестве методологической основы для анализа участия гражданского общества в антикоррупционной активности предложены концепции коллективного действия и модель универсализма - партикуляризма, которые наиболее актуальны для анализа коррупции и антикоррупционной политики в странах центральной и Восточной Европы. На примере деятельности латвийских организаций «Делна» и «Провидус» (Латвия) показана история формирования антикоррупционного движения в этой стране и проанализированы лучшие практики и основные проблемы гражданского участия в борьбе с коррупцией.
Ключевые слова: коррупция, антикоррупционная активность, антикоррупционная политика, гражданское общество, коллективное действие, общественные организации.
Проблема коррупции давно приобрела статус глобальной, поскольку затрагивает интересы всего международного сообщества, препятствует всем формам взаимодействия стран и международной интеграции. Три четвертых жителей Евросоюза считают коррупцию одной из серьезнейших проблем в их стране [Special Eurobarometer 397. Corruption]. По подсчетам Европейской комиссии, коррупция в ЕС наносит ущерб в размере
1 Статья выполнена при финансовой поддержке фонда Erasmus Mundus Aurora II.
около 120 млрд евро в год [Fighting Corruption in the EU : 2011, р. 3]. В последнее десятилетие в Евросоюзе был предпринят ряд усилий для формирования и реализации комплексной антикоррупционной политики на международном и национальном уровнях.
Цели антикоррупционной стратегии в ЕС предполагают необходимость взаимодействия с другими направлениями Европейской политики, такими как принятие решений, справедливая конкуренция, эффективное функционирование внутренних рынков, защита финансовых интересов Европейских сообществ и т.д. С целью унификации Европейского законодательства Еврокомиссия разработала ряд конвенций, которые должны ратифицировать страны-члены ЕС.
В настоящее время процесс ратификации не завершен, и не все страны готовы адаптировать свое законодательство в соответствии с Европейскими конвенциями. Этот процесс идет постепенно и не всегда гладко. Прежде всего он касается однозначного понимания коррупции. Согласно определению Всемирного банка и международной неправительственной организации Transparency International, коррупция понимается как «использование публичной позиции для получения личной выгоды». Антикоррупционная политика ЕС предполагает учет не только криминальных аспектов коррупции, но и ее более широкого социоэкономического контекста. В этом контексте определение коррупции, по мнению Еврокомиссии, должно охватывать такие аспекты как открытость, прозрачность, подотчетность и «хорошее управление» («Good Governance»). Контроль и оценка механизмов внедрения антикоррупционных механизмов в разных странах, включая и те, которые не являются членами ЕС, осуществляется, в частности, Группой государств по борьбе с коррупцией (GRECO), созданной Советом Европы в 1999 г.
По мнению международных экспертов по борьбе с коррупцией, гражданское общество должно выполнять в антикоррупционной деятельности множество функций начиная с контроля доступа к информации, ее правдивости и открытости, защиты прав отдельных социальных групп, и заканчивая активным вмешательством в деятельность государственных органов в отношении пресечения коррупционных актов. Подобного рода активность «снизу-вверх» (bottom-up activity), как показыва-
ет опыт, является главнейшим условием успешности государственной политики в сфере антикоррупции.
Участие гражданского общества во всех видах активности и борьбы за права человека начиная с древних времен является объектом изысканий политиков и ученых во многих странах. Мы рассмотрим некоторые теоретические подходы к анализу участия гражданского общества в актикоррупционных практиках с точки зрения общего понимания коррупции, ее факторов и соответственно роли институтов гражданского общества в ее превенции.
Принципал-агент-клиентская модель коррупции имеет междисциплинарный характер, поскольку затрагивает базовые компоненты социальных отношений, основанных на рациональном принятии решений и поведении субъекта в нормативной среде. При этом она позволяет рассматривать как формальную, так и неформальную нормативную среду. Если основатели этого подхода уделяли больше внимание формальному нормативному регулированию как основному критерию эффективности институтов, то представители более поздних теоретических течений, таких как неоинституционализм, указывали, что неэффективность реализации формальных правил и инструкций может быть вызвана прежде всего наличием неформальных норм. Подчас они имеют большую значимость в определенных социальных кругах нежели формальные. Объяснение этому в рамках неоинституционального подхода было найдено в распространении так называемых коррупционных сетей и обменов [Lambsdorff: 2007, p. 56].
Наиболее интересной представляется в этом контексте так называемая теория коллективного действия, которая в противовес принципал-агент-клиентской модели основывается на допущении, что все акторы, то есть управленцы, бюрократы и граждане, максимизируют свой собственный интерес. Это значит, что при определенных условиях все они могут быть коррумпированы, поскольку подобное поведение нормально и ожидаемо для данной среды. Подобная ситуация хорошо описана Мирдалом в 1968 г. в его работе о так называемой проблеме «мягкого правления» в Азии: «Если все вокруг коррумпированы, почему я не должен поступать так же?» [Myrdal: 1968, р. 409].
Никто не хочет быть изгоем, «белой вороной» в таком обществе. Расма Карклинкс в работе «Система заставляет меня делать
это» пишет о том, что несмотря на усиление антикоррупционных мер в посткоммунистических странах их реализация не привела к реальному усилению подотчетности в силу нехватки политической воли, вследствие чего усилилась тенденция к формированию неформальных сетей, развитию патримониализма, клиентизма, непотизма и тому подобных практик [Karklins: 2005, р. 16-17]. Согласно этому подходу, необходимость активности снизу вверх вызвана потребностью в постепенном формировании новых практик и особенно актуальна для стран с эндемическим уровнем коррупции. Безусловно, это не дело одного дня. Однако институты гражданского общества как наиболее близкие к локальным ценностным системам способны трансформировать мировоззренческие коррупционные паттерны и вызвать новые формы активности, основанные на понимании неприемлемости коррупции и активного противостояния ей.
Бо Ротштейн считает, что ситуация с коррупцией в странах, где ее уровень носит системный характер, не может быть представлена в терминах формальной рациональности, поскольку правила игры не всегда с точностью понимаются и исполняются акторами. На самом деле они ориентируются на «реальный жизненный контекст», то есть на ожидаемые наиболее вероятные формы поведения других [Rothstein: 2011, р. 236]. Поэтому любая антикоррупционная политика в условиях интерактивной рациональности встает перед вопросом: какова выгода для агентов (любого уровня, как верхушечного, так и низового), получающих ту или иную выгоду от коррупции, создавать эффективные институты (например конкурентную среду или систему прозрачных норм и т.д.).
По мысли Бо Ротштейна, актикоррупционная риторика в подобной ситуации превращается в тавтологию, поскольку нет никаких сомнений, что в странах с развитыми демократическими институтами и иными признаками «развитости» уровень коррупции гораздо ниже, чем в странах с элементами авторитаризма или с так называемой «встроенной институциональной инерцией» («path-dependency» - зависимостью от предшествующего пути развития). Разорвать этот круг предлагается с помощью так называемого «недиректовного Биг-банг-подхода», предполагающего революционные изменения во всех социальных институтах и во всех направлениях - официальных и
неформальных, сверху вниз и снизу вверх. Несмотря на все свою революционность предлагаемые изменения должны быть продуманы, начиная со «стартовой точки» (entry point), которая должна соответствовать ситуации и предполагать учет пространственных, временных и иных институциональных и социокультурных факторов, и заканчивая так называемым «переломным моментом», когда все прилагаемые усилия оказываются способными «поколебать официальное и общественное мнение» [Rothstein: 2011, р. 240]. Более того, они должны предполагать долговременную стратегию.
В этих процессах огромная роль принадлежит гражданскому обществу, которое должно быть в авангарде революционных реформ, с опорой на общественное доверие и активность. Однако именно эти характеристики гражданского общества на постсоветском европейском пространстве подверглись сомнению в силу своего невысокого уровня, а порой даже отсутствия, что существенно тормозит эффективность вовлечения неправительственных организаций в антикоррупционную деятельность и стимулирование локального активизма.
Эта проблема находится в центре внимания А. Мунгиу-Пиппиди, которая пытается раскрыть причины неудач антикоррупционных реформ, проводимых и финансируемых международными организациями и фондами, такими как Всемирный Банк, Transparency International, Еврокомиссией и др. в странах Центральной и Восточной Европы [Mungiu-Pippidi: 2006, р. 88]. Она утверждает, что в этих странах наблюдается так называемый партикуляристский тип политической культуры, характеризующийся «социальным порядком закрытого доступа», в котором воздействие власти на население обусловлено социальным статусом в обществе, личными взаимоотношениями, в котором люди не ожидают справедливости и прозрачности от государственных решений. Такой тип культуры в основном характерен для государств с авторитарными и постсоветскими режимами. В отличие от них, страны с универсалистским типом культуры и «социальным порядком открытого доступа» характеризуются свободным доступам к политическим и экономическим аренам в условиях безличной и открытой конкурентной среды.
Опыт стран Центральной и Восточной Европы по осуществлению антикоррупционных реформ представляет огромный
интерес в силу сложности и парадоксальности их осуществления, поскольку их проведение может привести власти и общество в целом либо к замкнутому кругу неэффективных и напрасных усилий, либо, что еще хуже, вызвать в обществе еще большую апатию и недоверие к институтам власти, нежели до их проведения.
Одним из примеров эффективной практики участия гражданского общества в реализации антикоррупционной политики ЕС является деятельность в Латвии фондов «Делна» (латвийский филиал «Transparency International») и «Providus». В октябре 2014 г. автором был проведен анализ антикоррупционной политики Латвии, форм взаимодействия государственных и гражданских институтов в этой сфере, серия интервью с активистами и лидерами вышеназванных фондов с целью оценить успехи и проблемы антикоррупционной политики в этой прибалтийской стране, а также показать лучшие и перспективные практики гражданского участия в предотвращении коррупции.
Последние два с половиной постсоветских десятилетия Латвия, получившая независимость в 1991 г., как и другие посткоммунистические государства, идет по пути демократических реформ. Окончательное вступление в ЕС состоялось в 2004 г. Однако этому вступлению предшествовали годы модернизации демократических стандартов, включая и решительные антикоррупционные меры. Процесс вступления начался с 1995 г. когда была подана заявка. С этого времени началась подготовка, тяжелый переходный период к новым экономическим, политическим и ценностным парадигмам. На фоне формирования новых демократических законов, политической и электоральной систем, приватизации и борьбы с экономическими потрясениями как и во всех посткоммунистических странах наблюдалось резкое усиление гражданской активности. Период начала 1990-х гг. в Латвии, как и во многих других странах, исследователи называют периодом «демобилизации» и «НКОизации» гражданского общества на волне антикоммунистических и демократических настроений, движений за свободу и права человека, этнических групп и т.д. Тем не менее движение по развитию гражданского общества инициировалось в основном международными организациями, и не всегда было продиктовано реальными инициативами «снизу». «Новые НКО
формировались, в основном как результат иностранного финансирования, однако число граждан, вовлеченных в организации, уменьшалось» [Uhlin: 2006, р. 57].
Стартовая точка антикоррупционного «прорыва», говоря словами Бо Ротштейна, к которому стремились все постсоветские страны и к которому их усиленно подталкивали международные ассоциации и партнеры, заинтересованные в поступательном движении страны к демократическим реформам, действительно, легла на благодатную почву, соединив удачно временные, пространственные и ценностные предпосылки. Волна развития НКО, по мысли Ухлина, пусть и с «элитистским» контекстом, тем не менее сыграла свою роль, поскольку именно институты гражданского общества в конце 1990-х - начале 2000-х гг. были наиболее активны в продвижении основных антикоррупционных законов, а также в создании Бюро по предотвращению коррупции в 2003 г. Заметим, что Делна как отделение TI в Латвии начало свою работу в 1998 г., а Providus - в 2002 г. Уровень коррупции в стране в конце 1990-х гг. действительно был угрожающим. В 1998 г. она занимала 71-е место из 85 с баллом 2,8, в то время как в 2014 г. была уже на 43-м месте из 178 стран.
В конце 1990-х - начале 2000-х гг. в Латвии наблюдался так называемый захват государства. Самыми заметными были трое - Айварс Лембергс, Андрис Шкеле и Айнарс Шлесерс, ведущие влиятельные фигуры в крупных политических партиях правого толка. До 2011 г. как минимум одна из этих партий всегда входила в правящую коалицию в Латвии. Всемирный Банк порекомендовал Риге создать ведомство по образцу Независимой антикоррупционной комиссии Гонконга - единый орган, уполномоченный расследовать и предотвращать коррупцию, а также проводить соответствующие воспитательные меры. Бюро подчинялось премьер-министру и имело широкие полномочия при проведении расследований и доступе к информации, касающейся финансовой и иной деятельности ведущих политических и экономических игроков.
Между тем создание бюро было подготовлено предшествующей работой возникающих общественных объединений по формированию новых демократических институтов гражданских инициатив. Одной из таких инициатив было создание латвийского отделения «Transparency international» - «Делна»
при поддержке Всемирного Банка. Основатель этого отделения Инес Войка, вспоминая те годы, отмечает романтизм и желание молодых лидеров построить новое свободное общество, их воинствующий активизм и участие в формировании новых властных структур: «Я тогда была исследовательским журналистом. Меня пригласили от гражданского общества. По правде мы тоже уже работали. Писали статьи и работали над проектом закона о доступе к информации. И когда Соросу надо было создавать организацию, руководитель фонда меня пригласил сделать расследование, я им написала отчет, там было 22 идеи. И первая идея была, создать «Transparency international» в Латвии. Они сказали хорошо, и директор спросила меня: ты можешь помочь создать эту организацию? И в августе 98 года мы собрались, сделали учредительные документы. Собрали людей. Я как раз приехала из Лихтенштейна, мне было 28 лет, в 90-х это уже не молодость. Мы там все на баррикадах были, страну строили, люди уже министрами были в 30 лет...».
Первое, на что была направлена деятельность Делны при сотрудничестве с КНАБом, это - контроль финансирования предвыборных кампаний политических партий, начатый в 2001 г. Были необходимы усилия по сбору материалов и поиску доказательств. Центр "Providus" в своем отчете выделил 15 случаев наиболее крупных судебных дел, инициированных и организованных КНАБом, доведенных до обвинительных заключений с 2005 г. по 2008 г. [Rusu: 2010, р. 11]. Начало этой работы было положено в Делне, лидеры которой инициировали, в частности, удачно заимствованную у Аргентины идею проверки стоимости рекламных кампаний политических партий на телевидении.
Выявленные суммы существенно превышали традиционно выделяемые на предвыборную кампанию средства. «Красота точных цифр», - приводит Инес слова аргентинского политика, говоря о том, что одним из главных видов деятельности общественных антикоррупционных организаций на начальных этапах является сбор данных и информации о деятельности властных институтов.
Цель этой деятельности - получение адекватной реакции как со стороны контролирующих органов (в нашем случае -КНАБ), так и со стороны политиков, нарушающих закон. И данная реакция последовала как в виде судебных дел и санкций за
нарушения, так и в форме реакции самих политиков, вынужденных ориентироваться не только на законодательные акту, но и на требования международных общественных организаций. Сама общественность также была «подогрета» ненавистью к коррумпированным олигархам, возглавляющим правящие партии. Таким образом, «входные точки» антикоррупционной политики были найдены правильно и своевременно. «Тогда была такая весна отношений с обществом, из-за Евросоюза и все прочее. Если ты их собираешь перед выборами, и задаешь им превентивный вопрос: вы за трансперенси в отношениях с финансами, что они ответят? Уже невозможно было сказать нет, а в тот момент они все сказали да, тогда революционная немножко была ситуация» (Инес Войка, основатель Делны).
Расследование состояния партийных финансов, осуществленное по инициативе и при участии общественных организаций, по мнению многих исследователей, существенно повысило статус КНАБа, дало ему импульс для дальнейших крупных антикоррупционных дел. Впоследствии они стали примером успешной борьбы с верхушечной коррупцией для многих других стран, в том числе и для России. Сюда, например, можно отнести крупное дело о взятке при выборах в муниципальную думу Юрмалы; дело о мошенничестве при введении цифровой сети телевещания в Латвии с ущербом на миллионы долларов и 20 обвиняемыми. Наиболее скандальным был процесс о растрате, взяточничестве и отмывании денег в Венцпилсе, за которым последовал арест мэра Айварса Лембергса и заморозка заграничных счетов на 200 млн долларов, принадлежавших ему и его близким родственникам.
После этих и других подобных дел олигархическая коалиция в парламенте и в правительстве существенно пошатнулась. Партия премьер-министра Айгарса Калвитиса была оштрафована КНАБом на 1,9 млн долларов, что стало еще одним поводом для поиска причин увольнения главы КНАБа Алексея Ло-скутова, под руководством которого стало возможным падение олигархической коалиции. Он одним из первых воспротивился тому, чтобы КНАБ стал орудием в руках олигархов. Однако попытка увольнения Лоскутова натолкнулось на массовое народное сопротивление. В мае 2011 г. общественный гнев достиг апогея, когда прогремел еще один скандал, затронувший
26 компаний, включавший 11 обвиняемых. Тогда все три олигарха почувствовали, что почва уходит из-под ног. Все это еще более усилило публичное недовольство захватом государства, ставшего символом всевластия и вседозволенности олигархов на фоне продолжающегося экономического кризиса. По целому ряду причин, в том числе коррупционных, особенно сильно он ударил по Латвии. 28 мая президент Валдис Залтерс провел референдум для роспуска парламента.
Антиолигархическая война, начавшаяся в 2010 г., открыла возможности для КНАБа начать долговременную реформу законодательства против коррупции. Были приняты законы о незаконном использовании средств, о конфликте интересов, судебные реформы, о снятии депутатской неприкосновенности за административные правонарушения, о декларации доходов и т.д.
Во все времена гражданское общество в лице активистских организаций и движений стояло в авангарде социального прогресса и демократических реформ. За годы существования общественных организаций в Латвии их антикоррупционная деятельность приобрела многообразные формы. Эксперты выделяют следующие направления активности гражданского общества в антикоррупционной деятельности: создание потенциала, повышение общественной осведомленности, правозащитная и консультационная деятельность, участие в рабочих группах, надзор и мониторинг, создание коалиций, работа на местном уровне и т.д.
Начав с активной надзорной, лоббистской деятельности в политической сфере, общественные организации Латвии в настоящее время развивают проекты по повышению осведомленности о коррупции в разных сферах, исследовательские проекты, направленные на сбор и анализ информации о деятельности различных социальных институтов, общественного мнения. Подобная аналитика используется как для надзорных и мониторинговых функций, так и для совместного с органами власти принятия решений и нормотворческой деятельности. «Мы работали в сфере политического анализа, анализа лоббирования, когда принимали закон о КНАБе, конфликтов интересов, я очень много анализировал законы различных ведомств, входил в парламентскую комиссию, в рабочие группы, в последние годы был очень большой проект: мы
проанализировали всю систему управления государственными и муниципальными предприятиями в Латвии, потому что в этой сфере много коррупционных рисков» (Валтс Калнынш, руководитель центра «Providus»).
Анализ деятельности государственных предприятий был осуществлен центром «Providus» в 2011 г. На основании его был проведен целый ряд реформ, так как система управления в Латвии была очень слабо развита. Почти каждое министерство или несколько министерств имели предприятия. Министерство являлось представителем акционера, то есть государства. Деятельность этих предприятий не была упорядочена, часто осуществлялась без определенных целей, не имея стратегии. В результате их мог использовать бизнес для того, чтобы поставить на определенные места своих «важных» партийных людей. Была проанализирована деятельность большого числа госпредприятий разного типа с точки зрения системы их управления, наличия четко определенных финансовых и социальных целей, потому что у государственного предприятия могут быть социальные цели.
Результатом стали многочисленные консультации и согласования, а в 2014 г. парламент принял в окончательном чтении закон об управлении государственными предприятиями, позволивший создать координационный орган по управлению ими. Данный закон определяет их цели, оценку финансовых результатов, общую эффективность деятельности и т.д. Аналитическая, экспертная и консультационная деятельность гражданского общества в данном случае была удачной практикой сотрудничества государственных и общественных институтов, способствовала привнесению упорядоченности и открытости в сфере управления госпредприятиями.
Подобным действующим проектом Делны является так называемый «Договор о сотрудничестве», именуемый «Integrity pact» - один из наиболее эффективных инструментов, предложенных Transparency International для эффективности и прозрачности процессов проведения закупок. Первая подобная практика была использована при крупномасштабном и амбициозном проекте строительства Национальной библиотеки в Риге. Это договор, который заключается с государственными органами, финансирующими проект, с целью предотвращения нечестных практик использования бюджетных средств,
экспертизы прозрачности и законности заключения контрактов и проведения закупок. В данном случае это было министерство культуры.
В результате такой надзорной деятельности в условиях кризиса и смены власти удалось существенно сэкономить и обеспечить выполнение всех необходимых условий. «Библиотеку построили на 10 миллионов дешевле, чем планировали, обычно всегда представительства строят дороже, потому что всегда что-то непредвиденное. И затягивается строительство. Тут построили не только в срок, но и дешевле... И у нас правительство все время меняется, и если бы не мы, все-таки независимая организация, мы . были нейтральным очевидцем, чтобы все правительства продолжали эту работу» (Инес Войка, основатель Делны) [Kandidatiuzdelnas.lv: 2014].
Большая часть проектов Делны концентрируется в настоящее время в сфере повышения осведомленности граждан о коррупции, консультативной деятельность и антикоррупционного образования. В частности, реализуются образовательные программы для школ, представителей бизнеса, государственных и муниципальных служащих. Продолжается активная работа по мониторингу «честности» депутатов и кандидатов. На специальном сайте публикуется антирейтинг репутации кандидатов в Сейм, а также результаты независимой оценки предвыборных и выборных кампаний. Также на сайте размещается информация о депутатах в соответствии со специально разработанными критериями. Эта информация постоянно обновляется.
Одним из ведущих условий успешного участия гражданского общества в антикоррупционной деятельности А. Мунгиу-Пиппиди видит в наличии традиционных практик вовлеченности в формальные и неформальные коллективные действия вокруг общих целей и интересов - социальный капитал [Мungiu-Pippidi: 2010, р. 8]. Формирование подобных привычных практик - нелегкая задача в обществе с партикуляристскими ценностями, где коррупция долгие годы воспринималась как нормальное явление. Вместе с тем в ее анализе антикоррупционной деятельности стран Центральной и Восточной Европы Латвия в 2009 г. была причислена к группе стран с высоким уровнем контроля коррупции и антикоррупционного законодательства. Проекты, направленные на повышение обществен-
ной активности и осведомленности, активно ведутся в Делне и уже приносят определенные плоды, как отмечает нынешний руководитель организации Гундас Якобс.
Несмотря на отмеченные успехи все же уровень коррупции в стране остается высоким. По данным Евробарометра 2013 г., 83% респондентов считают коррупцию широко распространенной в Латвии (среднее значение по ЕС 76%), 67% считают приемлемым «подарки» за получения какой-либо административной услуги (наивысший процент в ЕС), 20% считают, что коррупция влияет на повседневную жизнь (среднее по ЕС 26%), 81% согласны с тем, что взятка является простейшим путем для получения государственных услуг (среднее по ЕС 73%). Тем не менее в целом эксперты отмечают улучшение ситуации по сравнению с тем, что было до вступления в ЕС. В первую очередь, как и во многих странах, в Латвии изменилась к лучшему ситуация с бытовой коррупцией после введения ряда административных и иных норм, регулирующих взаимодействие населения и власти, получения государственных и муниципальных услуг, институциональных реформ и т.д. Не совсем позитивным остается отношение к гражданскому обществу и гражданская активность. 92% респондентов ответили, что не сообщали о коррупции, столкнувшись с ней (среднее по ЕС 76%) [Special Eurobarometer 397. Corruption].
Экспертные отчеты отмечают как инфраструктурную, так и имиджевую слабость латвийского гражданского общества [Rusu: 2010, р. 6-8; Latvia to the EU Anti-Corruption Report: 2014, р. 8]. Во всех отчетах представлены лишь единичные организации и медиа, которые наиболее близки к статусу независимых и антикоррупционных. В то же время и они в глазах населения иногда представляются далекими от народных чаяний «иностранными агентами». Это отмечают и сами представители общественных организаций. Очень трудно менять ценности в стране, где люди привыкли быть пассивными и не имеют опыта активного включения в общественную жизнь, осознания личной социальной ответственности за ее изменение. «...с другой стороны, есть очень большая часть людей, которые думают, что ничего нельзя поменять, что ничего не меняется, хотя у нас во многих отраслях стало лучше. А людей, которые думают, что стало лучше, не увеличивается, то есть пропорция меньше. И я
думаю, что спрос на честную политику тоже идет вниз... Люди считают, что если он крадет, то он что-то еще делает. А так никогда не может быть.» (Инес Войка, основатель Делны).
Гражданское общество играло огромную роль в процессе вступления страны в ЕС, компенсируя слабость и неповоротливость властей, пресекая коррупцию, которая в прибалтийских странах была и пережитком коммунизма, и следствием бесконтрольной приватизации собственности, и издержками раннего капитализма с неустойчивыми институтами. Мунгиу-Пиппиди рассматривает разные варианты эволюции транзита стран Центральной и Восточной Европы в постевропейский период - от возврата к партикуляризму, через возможные промежуточные варианты (конкурентный партикуляризм) к этическому универсализму развитых стран. Латвия, как и большинство государств этого типа, попала в промежуточную группу с имеющимися демократическими институтами, но характеризующихся недостаточностью должных социальных предпосылок для подотчетности власти обществу. Безусловно, за такой короткий срок трудно изменить направленность ценностей общества, особенно в условиях недоверия к власти, полиэтничного состава и постоянных экономических и политических потрясений.
Изменение сознания людей - весьма сложная проблема. Для этого требуются многие десятилетия кропотливой работы и совместных усилий многих социальных институтов. За последние десятилетия, по мнению членов НКО, представления людей становятся другими. На это повлияло не только вступление в ЕС, но и меняющаяся политическая культура, правовые нормы и потребительские стандарты, новые формы получения государственных услуг. В целом осведомленность гражданского общества относительно правовых норм и принципов политического процесса повышается.
Пока им удалось, скорее, лишь пошатнуть сознание, нежели трансформировать его. В настоящее время перед всеми странами, имеющими цель победить системный уровень коррупции, стоит задача организации коллективных действий против коррупции - поддержка локального активизма для трансформации направленности ценностей. Как писал Бо Ротштейн, в отсутствии массовой поддержки борцы с коррупцией остаются изолированными и исключенными [Rothstein: 2011, р. 248].
С. Сампсон называл их «Воинами Честности», чья деятельность поддается скорее моральной оценке, чем какой-то иной, и тем сложнее становится оценить эффективность этой деятельности [Sampson: 2005, р. 341].
Антикоррупционная деятельность всегда включает в себя комплекс акторов, которые должны совместно работать над достижением общей цели, пусть даже не всегда достижимой, но в какой-то степени миссионерской. Ситуация в Латвии имеет общее и особенное по сравнению с другими постсоветскими странами. Однако процессы, происходящие с антикоррупционными практиками в этой стране показательны как для остальных стран Центральной и Восточной Европы, так и для России. Особенно значима здесь роль гражданского общества, которое при поддержке международного антикоррупционного движения смогло найти собственные рычаги вращения антикоррупционного механизма. Думается, что в дальнейшем этот механизм будет обрастать новыми импульсами, коалициями, сетями, постепенно повышая рефлексивность и ответственность общества, а вместе с этим и его активность.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Fighting Corruption in the EU [Электронный ресурс] : Communication from the Commission to the European Parlament, the Council and the European Economic and Social. European commission. Brussels, 6.6.2011. COM. 308, final. 40 p. URL: http://ec.europa.eu/dgs/ home-affairs/what-is-new/news/pdf/1_act_part1_v121_en.pdf (дата обращения: 12.09.2015).
2. Kandidatiuzdelnas.lv [Электронный ресурс], 07.02.2014. URL: http://delna.lv/2014/02/17/kandidatiuzdelnas-lv/ (дата обращения: 12.09.2015).
3. Karklins R. The System Made Me Do It: Corruption in Post-communist Societies. Armonk ; New York : M.E. Sharpe, 2005. 219 p.
4. Lambsdorff J.G. The Institutional Economics of Corruption and Reform.Theory, Evidence and Policy. Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2007. 304 p.
5. Latvia to the EU Anti-Corruption Report. Brussels, 3.2.2014. COM. 38, final. 11 p. [Электронный ресурс]. URL: http://ec.europa.eu/ dgs/home-affairs/what-we-do/policies/organized-crime-and-human-trafficking/corruption/anti-corruption-report/docs/2014_acr_latvia_ chapter_en.pdf (дата обращения: 12.09.2015).
6. Mungiu-Pippidi A. Corruption: Diagnosis and Treatment // Journal of Democracy. 2006. Vol. 17, № 3. P. 86-99.
7. Mungiu-Pippidi F. The experience of civil society as an anticorruption actor in East Central Europe // ERCAS Working Papers. 2010. № 15, Sept.
8. Myrdal G. Asian Drama: An Inquiry into the Poverty of Nations. London : Allen Lane the Penguin press. 1968. 2284 p.
9. Rothstein B. Anti-corruption: the indirect «big-bang» approach // Review of International Political Economy. 2011. Vol. 18, № 2. Р. 228-250.
10. Rusu A. Latvia. Report. Hertie School of Governance. 2010. Sept. 18 p.
11. Sampson S. Integrity Warriors: Global Morality and the Anticorruption Movement in the Balkans // Understanding Corruption: Anthropological Perspectives / ed. Dieter Haller and Chris Shore. London : Pluto Press, 2005. P. 313-349.
12. Special Eurobarometer 397. Corruption [Электронный ресурс]. URL: http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_397_ en.pdf (дата обращения: 10.05.2015).
13. Uhlin A. Post-Soviet Civil Society: Democratization in Russia and the Baltic States. London ; New York : Routledge, 2006. 498 p.
Marina N. Makarova, Doctor of Sociology, Associate Professor, Professor of Sociology Chair, Udmurt State University, Izhevsk. E-mail: makmar11@mail.ru
ANTICORRUPTION ACTIVITY OF CIVIL SOCIETY IN EU COUNTRIES (CASE OF LATVIA): ANALYSIS OF PROMISING PRACTICES
Abstract: The article considers issues of the nongovernmental organizations' anticorruption activity in the EU countries using the example of Latvia. The background of its creating and basic components of international and European anticorruption policy is analyzed. As a methodological base for analysis of civil society involvement in anticorruption activity, the conception of collective action and the model of universalism-particularism have been chosen. These theories are most appropriate for the analysis of corruption and anticorruption policy in the countries of Eastern and Central Europe. The history of creating anticorruption movement in these countries is presented in the context of Latvian NGO's ("Delna" and "Providus") activity; the best practices and main problems of public participation in fight against corruption are analyzed.
Keywords: corruption,anticorruptionactivity,anticorruptionpolicy, civil society, collective actions, nongovernmental organizations.
