CC BY
11Аннотация книги УДК 235.3
DOI: 10.25803/26587599_2021_40_277
Л. В. Крошкина
Аннотация книги: Плекон М. Живые иконы : Люди веры, вернувшие миру надежду
Пер. с англ. Ю. А. Вестель, Ю. В. Зубкова, под ред. Е. Ю. Дорман. Москва: Эксмо, 2021. 384 с. : ил. (Жизнь гениев. Книги о великих людях)
Крошкина Лидия Владимировна, канд. культурологии, старший преподаватель, Российский государственный гуманитарный университет, Свято-Филаретовский институт, Москва, Россия / Kroshkina Lidia, Cand. Sci. (Cult.), Senior Lecturer, Russian State University of Humanities, St. Philaret's Institute, Moscow, Russia, lida.kroshkina@gmail.com
для цитирования: Крошкина Л. В. Аннотация книги: Плекон М. Живые иконы : Люди веры, вернувшие миру надежду. Москва : Эксмо, 2021. 384 с. // Вестник Свято-Филаре-товского института. 2021. Вып. 40. С. 277-285. DOI: 10.25803/26587599_2021_40_277.
for citation: Kroshkina L. V. (2021). "Book abstract: Plekon М. Living Icons : Persons of Faith in the Eastern Church. Moscow : Eksmo, 2021. 384 p.". The Quarterly Journal of St. Philaret's Institute, 2021, v. 40, pp. 277-285. DOI: 10.25803/26587599_2021_40_277.
Книга американского священника и богослова Майкла Плекона посвящена теме современной или новой святости. Этот внушительный по объему (около четырехсот страниц) труд представляет собой многолетний плод изучения и духовного осмысления опыта выдающихся православных христиан русской традиции ХХ в. Некоторые части этой книги были опубликованы ранее в качестве статей.
© Крошкина Л. В., 2021
Новая святость — тема, к которой обращались и обращаются самые разные авторы, начиная с 20-х годов ХХ в., сегодня не менее актуальна, так как материал о святых (в том числе о новомучени-ках и исповедниках церкви русской) постепенно накапливается. Отец Майкл Плекон для своей книги отбирает десять персоналий, большинство из них — русские эмигранты, интеллектуалы и писатели, учение и труды которых «неотъемлемы от их личности, неотделимы от всей их жизни» (с. 46). До написания книги только один из десяти христианских подвижников, представленных в книге, был официально канонизирован церковью — прп. Серафим Саровский. Сейчас к нему добавилась прмц. Мария Парижская (Скобцо-ва) (канонизирована в 2004 г.). Автор называет их «людьми веры», «живыми иконами», являющими образ Христа и Его Царства, и характеризует свою задачу скромно — как «задушевную встречу», которая поможет Западу познакомиться с ними.
Выбор тех, с кем о. Майкл Плекон знакомит западного читателя, обоснован прежде всего «единством вйдения», которое выражается в открытости миру, в творческом и «обыденном» (воплощенном в повседневности) образе жизни по Евангелию. Особняком стоит прп. Серафим Саровский, как бы открывая эпоху «новой святости». Так осмысляли его наследие и многие русские церковные писатели эмиграции, например, Г. П. Федотов Ч Кроме повествования о русских эмигрантах первой волны ХХ в., в книге содержатся главы о перешедшем в православие французе, церковном писателе Льве Жилле и о талантливом проповеднике в Советском Союзе, православном пастыре и мученике о. Александре Мене. Оба они находились под сильным влиянием деятелей русского религиозного возрождения.
Структура книги, с одной стороны, отвечает задаче рассказать о каждом персонаже книги в отдельной главе (последовательность героев выстроена хронологически) с другой — имеет символическую композицию, так как общее число глав — двенадцать. Помимо десяти «агиографических» 2 глав есть еще две агиологические — вступительная («Обретение живых икон»)
1. Г. П. Федотов приходит к выводу, что в России
в XIX в. зарождается новая святость, предвестником которой стал прп. Серафим Саровский. Новое «небывалое цветение святости» он связывает с возрождением угасшей в московский период мистической традиции, с опытом общественного служения, подвижничеством в миру, ответственностью за судьбы национальной жизни, преодолением от-
решенности веры от культуры и общества («новый культурный подвиг»), новым мученичеством и исповедничеством [Федотов, 200].
2. Агиографическими тексты о. Майкла Плекона можно назвать только условно, так как его способ описания жизненного пути сильно отличается от всех житийных канонов.
л. в. крошкинА • аннотация книги: плЕкон м. живые иконы люди веры, вернувшие миру надежду
и заключительная («Святость в наше время»), в которых дается завязка и развязка темы новой святости как таковой.
Именные названия разделов о каждом человеке дополняются определением его призвания. «Сергий Булгаков: политэкономист и священник, марксист и мистик»; «Мария (Скобцова): женщина с разными лицами, мать для всех»; «Отец Лев Жилле: монах в городе, странник по многим мирам»; «Павел Евдокимов: мирской богослов, человек Церкви» и т. д. Внутри каждого раздела есть подразделы с очень яркими названиями, которые не вынесены в оглавление. Об этом можно только сожалеть, потому что они имеют шансы привлечь к себе нового читателя. Приведу самые презентационные из них: «Ломая шаблоны, превосходя границы» (о прп. Серафиме Саровском); «Бегство из церкви, возвращение в церковь»; «Сергий Булгаков и ректоры» (об о. Сергии Булгакове); «Две любви»; «Наваждение аскетизма» (о м. Марии); «В присутствии страдающего Бога: любовь без границ»; «Жизнь в Una Sancta»; «Внутри и вне экуменических проблем» (об архим. Льве Жилле); «Сослужение: народ с епископом»; (о протопр. Николае Афанасьеве); «Наперекор миру, ради мира»; «Martyria: личная борьба» (о протопр. Александре Шмемане); «Экуменический поиск единства» (о прот. Иоанне Мейендорфе); «Православие и открытость»; «Церковь и мир»; «Воцерковление»; «Два пути понимания христианства» (о прот. Александре Мене).
Самыми значительными в книге являются страницы, посвященные богословскому наследию тех, кого автор называет «живыми иконами». Эти тексты можно назвать опытом богословской агиографии и одновременно апологетики. Вопрос, как писать о современных святых, неоднократно ставился на протяжении всего XX в. Этим особенно обеспокоены были деятели РСХД в 19201930 -е гг. Именно тогда на страницах первых номеров «Вестника РСХД в Западной Европе» был сформулирован духовно-исторический подход к изучению святых и изложению их житий, который позволяет увидеть исторического святого «в его внутреннем пути к Богу и его влиянии на окружающий мир» [Изучение житий, 14 ]. Книга о. Майкла Плекона — один из примеров такого подхода. Он пишет биографии по свидетельствам многих очевидцев: друзей, сотрудников, родных, учеников. «Живые иконы» действительно живые, подобно образам апостолов в новозаветных текстах: мы видим их слабости и ошибки, и это нисколько не мешает рассмотреть главное — процесс рождения свыше, выпрямления пути, богоуподобления, пусть и не абсолютного.
Связующей нитью всех представленных читателю образов является тема «живого Предания», имеющего творческую силу передавать Божью весть. Суть Предания о. Майкл Плекон хорошо выразил в главе о Павле Евдокимове, но это справедливо и по отношению к остальным персонажам его книги: «Даже со стороны своих же православных Евдокимов и его друзья часто подвергались несправедливой критике за „модернизм", отклонение от Предания, тогда как фактически они выходили за пределы совсем недавних богословских наслоений, чтобы вернуться к истокам. Их радикализм проистекал именно из глубокого знания Предания и верности ему... Новаторство, которое ставили им в вину, на самом деле было восстановлением более ранних, ныне давно отодвинутых в тень взглядов» (с. 158).
Одно из общих качеств героев книги — исключительная открытость, кафоличность, свобода. Причем автор исследования признает и их неудачи, неосуществленность многих усилий.
Большое значение для исследователей культуры русского зарубежья имеет богословский анализ, осуществленный о. Майклом Плеконом в широком контексте мировой христианской мысли ХХ в. Он использует значительное число источников и литературы, в книге много сносок, комментариев, примечаний.
Житийный образ прот. Сергия Булгакова подается через свидетельства митр. Евлогия («вы были учителем церкви» (с. 49)), протопр. Александра Шмемана (о литургическом служении), Поля Вальера, Бориса Якима, Никиты Струве и других. Через высказывания очевидцев о. Майкл Плекон подчеркивает мистическую одаренность о. Сергия, называя его не только иконой Бога, но и образом России «от предреволюционных и послереволюционных времен до наших дней» (с. 64). Ему удается кратко и ясно сказать об изгибах судьбы о. Сергия, о деятельности, о непростых взглядах и трудах. Плекон выделяет центр богословия прот. Сергия в понимании «человечества Бога», явленного в воплощении, и в «диалоге с современной цивилизацией» (с. 65).
Не обходя вниманием драматические события жизни и служения о. Сергия, о. Майкл Плекон опирается на поздние авторитетные свидетельства ректоров богословских институтов (протопр. Александра Шмемана и прот. Бориса Бобринского), реабилитирующих некогда осужденного богослова. Таким образом автор книги как бы снимает несправедливые анафемы, пришедшие как от церковного начальства Советской России, так и от близких сотрудников в Париже.
л. в. крошкинА • АннотАция книги: плЕкон м. живыЕ иконы люди веры, вернувшие миру надежду
Вместе с тем о. Майклу Плекону на тридцати восьми страницах удается сделать обзор многочисленных трудов о. Сергия, глубоко и одновременно популярно осветить важнейшую тему границ церкви, в рамках которой особенно важной становится мысль о еретиках, о том, что «меру их гибельности для них их еретичества нам знать не дано» (с. 81).
Сильное впечатление оставляет рассказ о последних днях о. Сергия и о его «невечернем свете».
Глава о м. Марии (Скобцовой), «женщине с разными лицами», несмотря на подзаголовок больше посвящена не ее судьбе, но богословским взглядам, экклезиологическим, аскетическим, социальным темам.
Французский монах Лев Жилле для о. Майкла Плекона — святой воссоединенной или воссоединяющейся церкви, «усвоивший» от русских друзей вопрос воцерковления. Ему было свойственно эсхатологическое восприятие жизни, в котором каждая встреча — возможность увидеть Христа, «рай момента», «арена для святости» (с. 133). Наряду с этим Плекон передает и угол зрения критиков, отмечающих романтизм натуры о. Льва Жилле, который «влюбился в русских парижан» (с. 134) и был склонен увлекаться и разочаровываться в людях и общинах.
Особое отношение о. Майкл Плекон выражает к Павлу Евдокимову, «мирскому богослову, человеку церкви», мысль которого разлита по всей книге и особенно в последней ее главе. Павел Евдокимов изображен в свете его же мысли как «существо литургическое» (с. 139), бытие которого стало воплощенной молитвой в «великой церковной свободе» (с. 172).
Через взгляд Павла Евдокимова о. Майкл Плекон открывает читателю образ иконописца Григория Круга: «церковное существо», мастер «богословия красоты», который не только молится, но «становится молитвой» (с. 174). В этой главе помимо очерка и богословского описания лучших иконографических произведений «исключительной оригинальности и непревзойденной красоты» (с. 175), собрана литература о творчестве иконописца (с подробными библиографическими данными) и представлены многочисленные свидетельства о творчестве инока Григория, творчески активного в выражении истины Предания.
Свидетельство о наследии протопр. Николая Афанасьева о. Майкл Плекон начинает апологетически. Озвучивая критические высказывания известных богословов митр. Каллиста (Уэра), прот. Иоанна Мейендорфа, митр. Иоанна (Зизиуласа), прот. Петера
Планка, прот. Джона Эриксона об «однобокости» и «избыточности» позиций протопр. Николая Афанасьева, о. Майкл Плекон горячо его защищает от несправедливых нападок и приписывания ему взглядов, которые он не разделял (прежде всего в том, что «поместная церковь вполне заключает в себе всю реальную полноту Церкви» (с. 202)). Он полностью поддерживает евхаристическую экклезиологию протопр. Николая Афанасьева, но отмечает, что односторонность в ее понимании связана с неучитыванием «пнев-матологического измерения его экклезиологии» (с. 202), представленного в посмертно опубликованном труде «Церковь Духа Святого». В качестве контрдовода о. Майкл Плекон предлагает глубокий анализ работ о. Николая. Особенно подробно он рассматривает «Трапезу Господню». Плекон горячо выражает и формулирует значимость трудов богослова для современного христианства: «Голос о. Николая Афанасьева во всей его решительной силе должен быть услышан вновь, и не только на специализированных экуменических собеседованиях или в рассуждениях богословов-литургистов, но гораздо шире — во всех церквах». Одним из самых значительных вкладов протопр. Николая Афанасьева, по мнению о. Майкла Плекона, является акцент на «идее общинной природы Церкви и ее соборной жизни» (с. 238).
Протопресвитер Александр Шмеман предстает в книге о. Майкла Плекона как учитель Предания, борец с тем, что «слывет религией», человеком, не укладывающимся в шаблоны героя или святого. Интересно, что о. Майкл Плекон выстраивает рассказ, основываясь прежде всего на диалоге о. Александра с самим собой, почерпнутом в дневниках. Он делает это сознательно, так как «жанр дневника разрушает любые идеализированные романтические представления о святом и дает нам возможность яснее осознать, что святость — это скопление множества ошибок и недостатков, чудачеств и несовершенств, преображенное Богом в новое бытие, „живую икону"» (с. 248). Плекон как бы выводит на свет самые сокровенные экклезиологические высказывания о. Александра Шмемана: о распространенной в наши дни «ереси о человеке», о «церковной редукции», о том, что Церковь одновременно бого-, человеко- и миро-центрична и многое другое.
Вопрос единства христианских церквей и поиски путей этого единства, по мнению о. Майкла Плекона, — одно из ключевых направлений богословия прот. Иоанна Мейендорфа. Главный вывод из его трудов в рамках этой темы: восстановление церковного единства возможно, и осуществляется оно через
л. в. крошкинА • аннотация книги: плекон м. живые иконы люди веры, вернувшие миру надежду
общение «во святом». Эта тема, как и другие направления богословия о. Иоанна (Предание, христианское свидетельство Церкви в мире), характеризует его как наследника русского религиозного возрождения.
Плекон акцентирует связь русского современного богословия в лице лучших его представителей с древним преданием церкви, его святоотеческими примерами. Через героев своей книги он ставит вопросы о неприемлемости этнического варианта миссии другим народам, навязывания собственной культурной идентичности. Его беспокоит ухудшение отношения православных к инославным, которое он отмечает как в России и Европе, так и в Америке: «Крикливое меньшинство определило границы Православия столь узко, что оно теряет всякое подобие соборности и вселенскости и приобретает сектантские черты» (с. 191).
Самый близкий по времени к нам «человек веры» в книге о. Майкла Плекона — о. Александр Мень, современный мученик. Глава о нем — одновременно попытка подвести итоги всей книги. Начинается она с цитаты из лекции о. Александра Меня о том, что христианство только начинается. Контекст — упоминание факта сожжения в Екатеринбурге в 1990-е годы книг лучших богословов и священников православия, тех, о ком говорится в этой книге. Плекон упоминает о свящ. Георгии Кочеткове (ошибочно называя его учеником о. Александра Меня) и о его запрещении в служении в 1997 г., о письмах в защиту к патриарху Алексию II Ульяны Шмеман, предстоятеля Американской Православной церкви митр. Феодосия, об апологетических публикациях Оливье Клемана, Николая Лосского. Неприятие «людей веры» о. Майкл Плекон объясняет нарастающим конфликтом двух позиций в масштабах мирового православия. Первая, традиционалистская (он называет ее также «интегристской»), отвергает всякие изменения в богослужении или богословии, экуменическую деятельность и т. п. Вторая позиция (оппоненты ее определяют как либерализм, модернизм, обновленчество, западничество, протестантизм, экуменизм, ересь и т. п.) характерна для поборников «свободы в пределах Священного Предания Церкви» (с. 310).
Через судьбу о. Александра Меня о. Майкл Плекон вводит читателя в жизнь Русской православной церкви в России, таким образом соединяя две разорванные духовные ветви единой традиции: новомучеников и исповедников на русской земле и изгнанников-эмигрантов. В разделе «Православие и открытость» автор книги продолжает разговор о церковных проблемах. Отец Александр
Мень, по Плекону, — «живой образец святости», для которого характерна «предельная открытость миру, миролюбивая, но решительная обращенность к другим христианским церквам, самоотверженное служение бедным и страждущим, наконец, образ жизни, в котором вера неизменно воплощается в жизни» (с. 325). Отец Майкл Плекон показывает связь такого православия с великой традицией Оптиной пустыни, с отцами Алексием и Сергием Мечевыми и другими подвижниками веры в России. Таким образом, круг смыкается — с началом книги — образом преподобного Серафима.
Раскрывая содержание богословия, как и пастырского служения о. Александра Меня, о. Майкл Плекон обращает внимание на его особенность — воплотившееся «свидетельство русского возрождения» (с. 325). Но исполненность свободой и радостью Царства, как и две тысячи лет назад, оказывается соблазнительной, «опасной», продолжает вызывать критику и отторжение со стороны «православных более, чем с какой-либо стороны» (с. 328).
Заключительная двенадцатая глава «Святость и наше время» завершает разговор о новой святости (если уместно говорить о завершении «нового»), опираясь на работу Павла Евдокимова «Таинство любви». Суть новой святости — отношение к миру. «Ее представители не хотят оставлять мир во власти зла, но стремятся выявить духовное начало, присущее всякой твари... В наше время ось святости сместилась и значительно приблизилась к миру» (с. 362).
Выводы книги нетривиальные:
Не нужно стремиться подражать людям веры, которых мы встретили здесь, желать их даров и страданий, их жизни и места в мире. Мы учимся у них и глубоко сожалеем об их отсутствии, об их смерти; более того, забвение или отвержение их жизни и учения оставляет огромную пустоту в жизни Церкви. Но мы упускаем главное, что они пытались донести до нас. (с. 362).
Это главное состоит в уверенности, что Божьи дары духовной жизни даны всем христианам, у которых для этого есть все: Писание, таинства, молитва, примеры святых.
Финал книги — мистериальная «проповедь» (опять с основой на писания П. Евдокимова), фокусирующая читателя на таинствах Крещения, Миропомазания и Евхаристии, через которые каждый христианин призван становиться Богом для окружающих: «Мы тоже призваны быть живыми иконами Бога в нашей
л. в. крошкинА • аннотация книги: плекон м. живые иконы люди веры, вернувшие миру надежду
жизни» (с. 371). Мистериальность завершающего слова утверждается словами лютеранской молитвы о даровании нам быть и оставаться «живыми знаками Евангелия» и разделить «со всеми святыми Твою вечную радость».
Послесловие к книге написано известным оксфордским православным богословом епископом Диоклийским Каллистом (Уэром). Епископ Каллист свидетельствует о значимости этих десяти «людей веры» и о своевременности этой книги в связи с тем, что сегодня «во многих кругах обозначилась тенденция к сужению и окостенению смысла Православия» (с. 374).
Издание сопровождается указателем имен, позволяющим читателю объемного издания быстро найти нужные страницы об интересующем его лице.
В приложении читатель найдет фотографии изображенных в книге «людей веры», в том числе фото малоизвестных икон Серафима Саровского: датируемой второй четвертью XIX в. и исполненной иноком Григорием Кругом.
Литература
1. Изучение житий = Изучение житий святых // Вестник русского студенческого движения в Западной Европе. 1926. № 4. C. 13-14.
2. Федотов = Федотов Г. П. Собрание сочинений : В 12 т. Т. 8 : Святые Древней Руси. Москва : Мартис, 2000. 268 с.
References
1. Fedotov G. P. (2000). Sobranie sochinenii [Collected works] : In 8 v., v. 8 : Sviatye Drevnei Rusi [Saints of old Russia]. Moscow : Martis (in Russian).
2. "Study of the Lives of the Saints". Vestnik russkogo studencheskogo dvizheniia v Zapadnoi Evrope, 1926, n. 4, pp. 13-14 (in Russian).
Аннотация поступила в редакцию 03.08.2021; принята к публикации 29.09.2021
