CC BY
93
прикаянный, вступает на путь обретения истинной любви, проходя через череду встреч и расставаний, сомнений, одиноких скитаний в поисках знакомого лица. Несколько глав, интимных посланий в жанре письма, призывают читателя в свидетели, дабы доказать ему всю глубину и, теперь уже, натуральность чувств. В 45 главе новый человек-влюбленный берет ручку, чтобы на едином дыхании, не отвлекаясь на абзацы и финальные точки, писать любовь, до бесконечности.
И все же читателю не стоит забывать, что автор-герой ставит эксперимент: переживая новую любовь, он, как ученый, зорко следит за собой со стороны: три или не три? В конечных главах романа идет обратный отсчет. За неделю до окончания эксперимента герой начинает испытывать тревогу, нарастающую с приближением контрольного часа. Двое в ночи, под звездами, и желание «строительства»: «Невероятно, но жизнь продолжается. Под оранжевой луной, со сплетенными руками, мы медленно поцеловались, думая о будущем»21. Марк опроверг свой собственный тезис.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Beigbeder F. L'amour dure trois ans. Gallimard, 2001; Bruckner P. Le mariage d'amour a-t-il echoue ? Grasset, 2010; BadiouA.. Truong N. Eloge de Г amour. Champs essais, 2011; Вишневский A. Семья эволюирует... 11 Иностранная литература. 2011. № 5; Скарлош С. Мегаполис: что он делает с человеком. // Русский репортер. 2012. № 46. URL: http://www.rusrep.ru/ article/2012/1 l/20/megapolis/
Vishnevsky A. Sem'ya evolyuiruyet... // Inostramiaya literatura. 2011. № 5; Skarlosh S. Megapolis: chto on delayet s chelovekom // Russkiy reporter. 2012. № 46. URL: http://www.rusrep. ru/article/2012/11/20/megapolis/
2 Скарлош С. Указ. соч.
Skarlosh S. Op. cit.
3 Вишневский А. Указ. соч. С. 262.
Vishnevsky A. Op. cit. P. 262.
4 Там же. С. 264.
Ibid. P. 264.
5 Bruckner P. Op. cit. P. 15.
6 Ibid. P. 23.
7 BadiouA.. Truong N. Op. cit. P. 7.
8 Ibid. P. 18.
’Ibid. P. 15.
10 Ibid. P. 16.
11 Ibid. P. 43.
12 Ibid. P. 40.
13 Ibid. P. 50.
14 Ibid. P. 41.
15 Ibid. P. 51.
16 BeigbederF. Op. cit. P. 15.
17 Ibid. P. 22.
18 Ibid. P. 36.
19 Ibid. P. 94.
20 Ibid. P. 111.
21 Ibid. P. 194.
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
И.Е. Прохорова, Е.В. Сартаков (Москва)
АННЕНКОВА Е.И. ГОГОЛЬ И РУССКОЕ ОБЩЕСТВО.
СПб.: Росток, 2012. 752 с.
В рецензии рассматривается новая книга проф. Е.И. Анненковой «Гоголь и русское общество», в которой глубоко и взвешенно решаются многие проблемы творческой биографии Гоголя (главным образом, позднего периода) и его взаимоотношений с движением русской мысли середины XIX в. Отмечается, что актуальность этому исследованию придает и то, что основное внимание уделяется соотношению идей Гоголя и мыслителей консервативной направленности, роли которых в жизни русского общества до сих пор уделялось явно недостаточно внимания в нашей науке.
Ключевые слова: Е.И. Анненкова; поздний Гоголь; русская консервативная мысль.
В 1926 г. философ и богослов В.В. Зеньковский в книге «Русские мыслители и Европа» писал: «Гоголь как мыслитель еще больше закрыт от нас его \\ дожествснным творчеством, чем это можно сказать о Ф.М. Достоевском, а между тем, как показывает вся дальнейшая история русской религиознофилософской мысли, Гоголь вплотную подошел к самым основным ее темам»1. Представляется, что это глубоко справедливое утверждение Зень-ковского остается актуальным и по сей день - через девять десятков лет. Причем огромный интерес представляет рассмотрение творчества Гоголя в связи с историей не только русской религиозно-философской мысли, но шире - мысли консервативной. Тем более что обоим этим явлениям, их роли в жизни русского общества до сих пор уделялось явно недостаточно внимания в нашей науке.
В советское время в силу ряда причин (в первую очередь, конечно, идеологических) серьезное изучение наследия Гоголя в этом направлении было почти невозможно, тем более публикация его результатов. Ведь предписывалось априори исходить из того, что в 1840-е гг. писатель «скатился в реакцию» и идеи, прежде всего высказанные в его последней книге «Выбранные места из переписки с друзьями», не способствовали истинному духовному развитию общества, а следовательно, не представляли ценности для специального анализа. Поэтому вполне закономерно, что правило отпущенной «сжатой пружины» сработало в постперестроечном гоголеведе-нии - позднего Гоголя многие ученые стали рассматривать исключительно
как православного мыслителя, причем явно преуменьшая драматизм его идейных (в широком смысле этого слова) исканий. Но, разумеется, всегда были и есть в российской науке исследователи, успешно противостоящие обеим крайностям.
К таким ученым, безусловно, можно отнести профессора РГПУ им. А.И. Герцена Е.И. Анненкову, в новой книге которой «Гоголь и русское общество» (СПб.: Росток, 2012) глубоко и взвешенно, иногда с почти ювелирной точностью формулировок решаются многие проблемы, связанные с исследованием творческой биографии Гоголя - мыслителя и его взаимоотношений с движением русской мысли середины XIX в.
«Гоголь и русское общество» - своего рода моносборник, состоящий из семи вполне самостоятельных глав, разделенных на также довольно самостоятельные параграфы. Конечно, все они связаны между собой опытной рукой ученого-профессионала - их объединяет не только общее заглавие. Но то, что «основой» издания (более половины текста) стали ранее опубликованные законченные статьи, наложило отпечаток на его тип. Благодаря этому качеству читатель вполне может знакомиться с новой книгой Анненковой отрывочно - по частям! - без большого ущерба для понимания прочитанного, что, наверное, весьма важно для наших современников, не имеющих много времени для чтения. Хотя предпочтительнее, бесспорно, прочитать книгу в единстве ее частей, вникая в целостный замысел, поскольку, как отмечалось, автор не просто механически «собрал» в ней работы прошлых лет и дополнил их новыми. Кроме того, для тех, кто уже имел возможность оценить по достоинству первые публикации «старых» работ Анненковой (нередко в малодоступных журналах и сборниках материалов конференций), думается, будет любопытно сравнить их с новыми версиями, причем включенными в совершенно иной, как сегодня говорят, «макротекст».
Автор четко определяет сферу своих научных интересов в книге: «...русское общество первой половины XIX века в тех направлениях его развития, которые, прямо или опосредованно, были связаны с творчеством Гоголя на позднем этапе его развития»2 (курсив наш. - П.П., Е.С. Далее книга цитируется по указанному изданию). Так, в поле зрения Анненковой оказываются в основном лишь «поздние» произведения Гоголя, что, как она сама признает, «может вызвать упрек в том, что содержание уже названия» (с. 6). Однако это оправдывается двумя причинами: нынешними исследовательскими предпочтениями автора и, главное, ее уверенностью в том, что «именно позднее творчество Гоголя способно проявить наиболее важные (и подчас скрытые) тенденции литературного развития первой половины XIX в.» (Там же). Для Анненковой «Выбранные места из переписки с друзьями» не просто «центральная вещь позднего Гоголя, в которой.
- ------^{,1^--
как в фокусе, собраны и сконцентрированы все проблемы его писательской и личной биографии»3. Исследовательница убеждена (и последовательно убеждает читателя), что в «Выбранных местах...» концентрированно отразились важнейшие проблемы «биографии» всего современного писателю русского общества.
Кроме того, уже в примечании к вступлению (с. 11-12) Анненкова уточнила, что, проанализировав связи Гоголя с либеральными и радикальными мыслителями его времени в книге «Гоголь и декабристы» (1989 г.), в новой книге она сфокусирует внимание на представителях консервативной идеологии, суждения которых корреспондируют с идеями поздней публицистики Гоголя. Поэтому удивляет утверждение В.А. Кошелева, рецензировавшего труд Анненковой в «НЛО» (2013. № 120): «Из книги прямо следует (курсив наш. - П.П., Е.С.), что <...> общество состояло прежде всего из носителей консервативных идей (и в соответствии с этим разделялось на славянофилов и западников) - именно с ними Гоголь вступал в “диалоги” и перед ними развивал свои “исповеди”»4. Неоправданно игнорирующим предварительные пояснения автора представляется и сожаление рецензента о том, что в центре внимания Анненковой именно «Выбранные места...», а не художественные произведения Гоголя. Вообще обоснованно критикуя «странные “искривления” нашей нынешней культуры, которая то ли освободилась от идеологических пристрастий недавней эпохи, то ли просто “переменила знаки”...», Кошелев, думается, несправедливо приписывает эти тенденции и Анненковой.
Исследование Анненковой привлекательно, с нашей точки зрения, верностью автора - филолога междисциплинарному подходу к изучению творчества писателя как органичной части всего социокультурного пространства эпохи. Такой подход предполагает расширительную трактовку понятия «история литературы» (хотя и не отменяет его «традиционного смысла») и объединяет традиционные историко-литературные штудии с изучением истории идей, истории общественной мысли, а отчасти и истории книгоиздательского дела и жфналистики. Как справедливо пишет исследовательница, «с давних времен историки литературы занимались не только классикой, но и беллетристикой, изучали отношения художественной литературы и общественной мысли, проявляли интерес к читателю, и не только условному (в диалог с которым вступал автор на страницах своего произведения), но и реальному, влиявшему на редакционно-журнальные стратегии, тираж изданий и т.п.» (с. 6). Анненкова, опираясь на эту традицию, активно обращается к различным, в том числе «пограничным», областям знания, обнаруживая прекрасное владение разносторонней «литературой вопроса».
Особо хочется отметить, что исследование Анненковой - тот редкий случай, когда автору удается не подпасть под «магическое обаяние» своего
героя (Гоголя!), смотреть на объект изучения «с открытыми глазами», показывать отнюдь не только сильные стороны его позиции как писателя и мыслителя. При этом, передавая свое видение проблемы читателю, исследовательница избегает категоричных суждений, однозначности ригоризма, предпочитая интонации беседы, размышления вслух. Яркий пример - анализ концепции самодержавия в творчестве Гоголя и сравнения ее с подобной концепцией в «Государе» Н. Макиавелли. Анненкова завершает его так: «Гоголевскому монарху, в итоге, удается, не переступая нравственные законы, в отличие от государя Макиавелли, “обратить в стройный оркестр государство”. Кем оказывается при этом автор (Гоголь - П.П., Е.С.): “мудрецом” ли “в познании идеального человечества” или “младенцем в познании человека”?» (с. 237). Для внимательно следивших за ходом мысли исследовательницы этот вопрос не имеет однозначного решения (Гоголь «оказывается» и тем, и другим одновременно), но очень ценно, что читателям дается возможность стать соавторами такого ответа.
Интонация «сомнения-размышления-предположения» слышна и в откликах Анненковой на многие дискуссии, актуальные для современного гоголеведения. Например, о соотношении консервативной концепции Гоголя и теории «официальной народности» С.С. Уварова. В этой связи И.А. Виноградов неоднократно писал о практически полном согласии писателя и политика по идеологическим вопросам и чуть ли не о реализации Гоголем социального заказа Уварова на протяжении 1830-1840-х гг.5 Автор книги «Гоголь и русское общество» ставит правомерный вопрос:
«Если идеологическая концепция Уварова столь близка Еоголю (как в 1830-е, так и в 1840-е гг.) и так органична для его творчества, а писатель идеально вписывался в контекст русской жизни той поры, то что же его мучило, откуда драматизм последних лет? Ведь не сжигал же Уваров своих трудов ни в преддверии своей кончины, ни раньше, когда отошел от арзамасской буффонады и эстетического фрондерства?» (с. 215).
Анненкова подчеркивает, что, при всей «диалогичности» гоголевского творчества, типологических и даже генетических связях между идеями Гоголя и его современников, писатель всегда строил «свою концепцию, не претендующую на абсолютную новизну, однако явно дистанцирующуюся от чужого знания» (с. 215).
Безусловно, новая книга Е.И. Анненковой небезупречна. Среди ее недостатков стоит отметить, на наш взгляд, слишком беглое и потому нередко лишенное необходимой глубины и полноты представление автором путей развития русской консервативной мысли в параграфе «Русский консерватизм от Н.М. Карамзина и А. С. Шишкова до Л.А. Тихомирова» (глава «Гоголь и русская консервативная мысль»). Вместе с тем надо признать.
что трудность, с которой здесь столкнулась исследовательница, носит объективный характер, поскольку достичь объемности в обзорном параграфе всегда тяжело, особенно когда предмет презентации так велик и многогранен, а опыт подобного рода объективных исторических характеристик русского консерватизма по сути только начал складываться в нашей науке. Недостаточной разработанностью общепринятого терминологического аппарата можно объяснить некоторые противоречия и при использовании Анненковой таких понятий, как «консерватор/консерватизм», «либерал/ либерализм», и при решении вопроса об отнесении представителей славянофильства к одному из этих направлений.
В заключение отметим, что на последних 13 Гоголевских чтениях в Москве, посвященных теме, обозначенной и в заглавии рецензируемой книги Анненковой, один из докладчиков поставил под сомнение корректность рассмотрения наследия Гоголя (как, впрочем, и любого другого гения) «в историческом контексте общественной мысли его времени». Напротив, мы уверены, что привлечение максимально широкого контекста для анализа творчества писателя (не только в области изящной словесности, но и публицистики) позволит высветить в нем новые грани, указать на незаметные прежде связи между произведениями и их «фоном», выявить точки «схождения» и «расхождения» писателя с его окружением и соответственно уточнить его позицию как художника и как мыслителя по многим вопросам. И книга Е.И. Анненковой - замечательное тому подтверждение.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Зенъковский В.В. Русские мыслители и Европа. М., 2005. С. 28.
Zen’kovskiy V.V. Russkiye mysliteli i Evropa. Moscow, 2005. P. 28.
2 Анненкова Е.И. Гоголь и русское общество. СПб., 2012. С. 6.
Annenkova E.I. Gogol’ i russkoe obshhestvo. Saint-Petersburg, 2012. P. 6.
3 Воропаев В.А. Духом схимник сокрушенный... Жизнь и творчество Н.В. Гоголя в свете православия. М., 1994. С. 57.
Voropaev V.A. Dukhom skhimnik sokrushenniy... Zhizn’ i tvorchestvo N.V. Gogolya v svete pravoslaviya. Moscow, 1994. P. 57.
4 Кошелев В.А. Анненкова Е.И. ГОГОЛЬ И РУССКОЕ ОБЩЕСТВО. - СПб.: Росток, 2012 - 752 с. - 1000 экз. // Новое литературное обозрение. 2013. № 120. URL: http://magazines. russ.ru/nlo/2013/120/n30.html (дата обращения 24.11.2013).
Koshelev V.A. Annenkova E.I. GOGOL’ IRUS SKOYE OBSHCHESTVO. - Saint-Petersburg: Rostok, 2012 - 752 p. - 1000 ekz. // Novoye literatumoye obozreniye. 2013. № 120. URL: http:// magazines.russ.ru/nlo/2013/120/n30.html (accessed 24.11.2013).
5 Виноградов И.А. Гоголь и Уваров: Неизвестная страница биографии писателя // Н.В. Гоголь: Загадка третьего тысячелетия: Первые Гоголевские чтения: Сб. докл. М., 2002. С. 189-202.
Vinogradov I.A. Gogol’ i Uvarov: Neizvestnaya stranitsa biografii pisatelya 11 N.V. Gogol’: Zagadka tret’yego tysyacheletiya: Pervye Gogolevskiye chteniya: Sb. dokl. Moscow, 2002. P. 189-202.
