CC BY
21
Анна Собеская
РУССКАЯ ХАНДРА, ИЛИ О «ДУРНО ПАХНУЩИХ ДЕГТЕМ, СОЛДАТНЕЙ И ВОДКОЙ» ЦЫГАНСКИХ РОМАНСАХ В МЕЖВОЕННОЙ ВАРШАВЕ*
Русская музыка (как и русская литература), несмотря на любовь, которой она пользовалась в широких кругах польского общества, до 1918 г. официально игнорировалась. Так, когда в 1911 г. Варшаву посетила Наталья Тамара, звезда цыганского романса, зрительный зал варшавской филармонии был полон, но редакция газеты «Курьер по-ранный» заметила, что «звучание ее голоса <...> неприятно задевало на сцене филармонии под портретами Шопена и Монюшко». Причиной тому был «инстинкт самосохранения общества, возросший на политической почве», как писал в 1924 г. Кароль Шимановский в статье под знаменательным заголовком «Русомания наоборот».
Критики с особой тревогой следили за появлением в концертных польских репертуарах произведений русских композиторов, писали о большевизации культуры в Польше и пагубном влиянии русской музыки на польскую. Расцвет этой антирусской кампании пришелся на 1920-е годы. В 1925 г. один из ее активистов, Людомир Ружицкий, пугал на страницах издания «Пшеглёнд варшавский»: «Неволя внедрила в организм нашего общества культ иностранной музыки, особенно русской. Чувственная прелесть экзотической натуры этой музыки <...> полностью покорила польскую психику, создавая неблагоприятную среду для польского искусства. <...> Еще никогда, даже во
* Собеская А. Русская хандра, или О «дурно пахнущих дегтем, солдатней и водкой» цыганских романсах в межвоенной Варшаве // Новая Польша. - Варшава, 2016. -№ 9. - С. 46-52.
Анна Собеская
время российского правления, мы не испытывали такого восторга по отношению ко всему иностранному, особенно русскому».
Этому националистическому пессимизму подпевали в основном двое тогдашних критиков - Станислав Невядомский и Петр Рытель. Для них характерно неприятие русской музыки только за то, что она русская, а что еще хуже - хорошая, а значит, более привлекательная и опасная для польских слушателей; восхищение самой безнадежной посредственностью только потому, что она польская. В «Газете варшавской» от 18 мая 1922 г. Рытель объявлял русскую музыку «грубой, отвратительной нам, чуждой в каждом дюйме, дурно пахнущей традиционным дегтем, солдатней и водкой».
Между тем в кафе, кабаре и литературных салонах возрожденной Польши торжествовали цыганский романс, «Русский хор Семенова», Вертинский и Северянин. Знаменитое литературное кафе «Земян-ская», где собирались поэты группы «Скамандр», с почетом принимало цыганских «кудесников дешевой поэзии и не менее дешевой экзотики - Игоря Северянина и Вертинского» - как, уже спустя много лет, оценивал их творчество Влодзимеж Слободник.
В архиве известной варшавской музыкальной студии «Сирена рекорд» можно найти длинный список певцов, записывающих диски с цыганскими романсами, и состоит он не только из фамилий русских эмигрантов, таких как Юрий Морфесси, Алла Баянова, Ольга Каменская. Среди польских исполнителей выделялись «польская Марлен Дитрих» - Станислава Новицкая и звезда межвоенной эстрады Мечислав Фогг, исполнявший романсы из репертуара Петра Лещенко и русские фокстроты.
Кроме того, публиковалось много альбомов с нотами и текстами романсов. На волне огромной популярности Вертинского многие издатели публиковали целые томики произведений этого артиста, включавшие оригинальный текст, польский перевод и нотную запись каждой песни.
К. В. Душенко
