CC BY
5
www.hjournal.ru
Journal of Economic Regulation, 2022, 13(4): 55-64 DOI: 10.17835/2078-5429.2022.13.4.055-064
АНКЛАВЫ БОГАТСТВА И ПОЛИТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ КРУПНОГО БИЗНЕСА В СТРАНАХ С РАЗВИВАЮЩИМИСЯ РЫНКАМИ
САБЛИН КИРИЛЛ СЕРГЕЕВИЧ,
Кемеровский государственный университет,
Кемерово, Россия e-mail: sablin ks@mail.ru
Цитирование: Саблин К.С. (2022). Анклавы богатства и политические связи крупного бизнеса в странах с развивающимися рынками. Journal of Economic Regulation 13(4): 55-64. DOI: 10.17835/20785429.2022.13.4.055-064
В статье рассматривается взаимосвязь между функционированием анклавов богатства и использованием политических связей крупным бизнесом в странах с развивающимися рынками. Показано, что анклавные экономики имеют истоки в колониальном прошлом этих стран, и данные политико-экономические системы затрудняют переход к модели связанной экономики, которая характеризуется наличием мультипликационного эффекта, обеспечивающего создание высокотехнологичных производств в обрабатывающих отраслях, появление малых инновационных предприятий, формирование спроса на человеческий капитал в сфере проведения исследований и разработок. Напротив, анклавы богатства представляют ту часть экономики, которая встроена в глобальные цепочки создания стоимости, но не работает на формирование внутренних рынков, не обеспечивает основу для развития обрабатывающих производств высокого передела, блокирует появление быстрорастущих компаний из инновационного сектора, а направления инвестирования в человеческий капитал связаны с добычей природно-минеральныхресурсов. Длительное существование анклавов богатства определяется доминированием групп со специальными интересами, включающих представителей правящих элит и политически влиятельного бизнеса. Для политически влиятельного крупного бизнеса доступ в анклавы богатства ассоциируется с получением определенных привилегий. Правящие элиты используют рентные доходы как источник создания патронажных синекур с целью укрепления существующих режимов.
Ключевые слова: анклавная (двойственная) экономика; связанная экономика; политические связи; развивающиеся рынки
Финансирование: Статья поддержана грантом РНФ № 22-28-00717 «Политические связи крупных предпринимателей и формирование анклавов богатства в ресурсном секторе экономики России»
ENCLAVE ECONOMIES AND POLITICAL CONNECTIONS OF BIG BUSINESS IN EMERGING MARKET COUNTRIES
KIRILL S. SABLIN,
Kemerovo State University, Kemerovo, Russia, e-mail: sablin ks@mail.ru
Citation: Sablin K.S. (2022). Enclave economies and political connections of big business in emerging market countries. Journal of Economic Regulation 13(4): 55-64 (in Russian). DOI: 10.17835/20785429.2022.13.4.055-064
© Саблин К.С., 2022
Relationship between enclave economies functioning and political connections using by large businesses in emerging markets countries is considered in the article. Enclave economies have their origins in the colonial past of these countries, and these political and economic systems make it difficult to transfer to a model of linkages economy. Linkages economy is characterized with the presence of multiplier effect that ensures the production of high-tech in manufacturing industries, the emergence of small innovative enterprises, the formation of demand for human capital in the field of research and development. On the contrary, enclaves of wealth represent that part of the economy that is embedded in global value chains, but does not work to form domestic markets, does not provide basis for the development of high added value manufacturing industries, blocks the emergence of fast-growing companies from the innovation sector, and the directions of human capital investments are determined precisely with the extraction of natural and mineral resources. The everlasting existence of enclave economies is grounded by special interest groups including representatives of the ruling elites and politically connected firms. Access to wealth enclaves is linked with certain privileges for politically connected firms. Mineral rents can be used by the ruling elites as a source to set patronage sinecures that to strengthen existing regimes.
Keywords: enclave (dual) economy; linkages economy; political connections; emerging markets
Acknowledgements: Article is supported by Russian Science Foundation grant № 22-28-00717 «Political connections of top entrepreneurs and enclaves of wealth building in the resource sector of the Russian economy»
JEL: P47; P51
Введение
Современная мировая политико-экономическая система характеризуется наличием стран с развивающимися рынками, в которых сформировались и устойчиво функционируют относительно изолированные, но высокопроизводительные отрасли и сектора экономики, представленные отдельными предприятиями и/или иностранными/национальными корпорациями. Эти структуры генерируют значительные по объему потоки рентных доходов, которые распределяются в бюджеты правительств в виде налоговых отчислений1. Это может вести к формированию и закреплению модели рентоориентированного государства, когда оно получает возможность удовлетворять свои финансовые потребности за счет налогообложения доходов экспортных высококонцентрированных отраслей добывающей промышленности (Левин, 2010: 10). При этом снижается его заинтересованность в формировании благоприятных институциональных условий для развития и модернизации остальных отраслей экономики. Государство активно использует рентные доходы как источник финансовых ресурсов с целью осуществления проектов, имеющих статус «престижных» для правящих элит с точки зрения их публичной легитимации в глазах населения. Практики, приведшие к реализации подобных проектов со значительными положительными внешними эффектами, были «наработаны» в весьма ограниченных институциональных рамках, которые получили название «карманов эффективности» (Mohan, 2019). Они сыграли определенную роль в успешном решении отдельных задач модернизации экономики в некоторых африканских странах (Johnson, 2015; McDonnell, 2017). С другой стороны, осуществление грандиозных проектов в условиях институциональной среды, определяющей широкомасштабное соискание ренты как политическими, так и экономическими субъектами, ведет к тому, что «.. .происходит строительство дорог в никуда и электростанций, не осветивших ни единого дома» (Фисман, Мигель, 2012: 24). С. Роуз-Аккерман отмечает, что «.коррумпированные правители отдают предпочтение капиталоемким проектам по сравнению с иными сферами государственных расходов и предпочитают государственные капиталовложения частным. Они зачастую поддерживают никому не нужные грандиозные проекты, не способствующие экономическому развитию» (Роуз-Аккерман, 2003: 36). Существование режима непрозрачности и наличие «утечек» в процессе управления рентными потоками из добывающих отраслей, а также отсутствие подотчетности правительств обуславливают перманентный поиск политической ренты, который снижает благосостояние общества.
1 Equity in Extractives. Stewarding Africa's natural resources for all. Africa Progress Report 2013 (https://reliefweb.int/report/world/africa-progress-report-2013-equity-extractives-stewarding-africa-s-natural-resources - Access date: 16.11.2022).
В экономической литературе изолированные, высокопроизводительные и экспортоориентированные сектора экономики в странах с развивающимися рынками (в том числе имеющих колониальное прошлое) получили наименование «анклавов богатства», а сами экономические системы маркируются как анклавные (двойственные) экономики, или экспортно-анклавные экономики (Dietz, 1985; Gallagher and Zarsky, 2007; Conning and Robinson, 2009; Hansen, 2014). Анклавы богатства представляют ту часть национальной экономики, которая встроена в глобальные цепочки создания стоимости (ГЦСС), однако не работает на формирование и последующее развитие внутренних рынков, не обеспечивает основу для развития обрабатывающих производств высокого передела и сферы услуг, препятствует проведению диверсификации и блокирует появление локальных быстрорастущих компаний из инновационного сектора. Направления инвестирования в человеческий капитал определяются добычей минерально-сырьевых ресурсов и обрабатывающими производствами первого передела (Стиглиц, 2020).
Анклавы богатства могут успешно функционировать по сравнению с другими отраслями, которые их окружают. Их воздействие на остальную экономику может быть как положительным, так и отрицательным. В случае положительного влияния анклавов богатства формируется связанная экономика вследствие действия мультипликационного эффекта. Ее основными характеристиками являются создание и поддержание локальных высокотехнологичных производств в обрабатывающих отраслях и сфере услуг, в том числе — в рамках «сервисификации» процесса добычи и углубленной переработки сырья (Korinek, 2020), появление и дальнейший рост числа малых инновационных предприятий, формирование спроса на человеческий капитал в локальной сфере проведения исследований и разработок (Саблин и др., 2021). Возникающие связи ведут к тому, что происходит использование более специализированных ресурсов, которое позволяет производить более сложные товары, являющиеся конкурентоспособными на верхних этажах мировой торговли (Rodríguez-Clare, 1996: 853). Отрасли связанной экономики специализируются на производстве товаров с высокой добавленной стоимостью, устанавливается высокий уровень заработной платы. При этом режим «инновации через закупку импортной техники», который присущ экспортно-сырьевым производствам в анклавах богатства, сменяется режимом «инновации через проведение локальных НИОКР», выступающим основой для генерирования нововведений со значительным эффектом «перетекания знаний» на внутреннем рынке (Саблин и др., 2020: 101). Происходит диверсификация экономики с комплементарным процессом формирования конкурентоспособных «полюсов/точек роста» в отраслях, не связанных с экспортно-ресурсной специализацией.
В странах с развивающимися рынками функционирование анклавов богатства, как правило, связано с высоким уровнем иностранных инвестиций, что обеспечивает установление высокого уровня занятости, заработной платы и капитальных вложений, использование импортных передовых технологий и квалифицированного труда. В то же время, в отраслях экономики, окружающих анклавы богатства, существует высокий уровень безработицы, незначительный спрос (либо его отсутствие) на квалифицированный труд, использование устаревших технологий, низкий уровень капитальных вложений. Анклавы богатства оказывают негативное воздействие на остальную экономику, поскольку использование дорогостоящих технологий и квалифицированной рабочей силы делает их недоступными факторами производства для других отраслей. Правительства стран, которые поощряют функционирование анклавной экономики, «делают ставку» на стимулирование остальной экономики и внутреннего развития посредством привлечения иностранных инвестиций. Однако на практике иностранные корпорации часто вытесняют с рынка национальные компании, либо повышая цены на местное сырье, либо импортируя его, что делает невозможным полноценную конкуренцию. Потоки рентных доходов от анклавов богатства также возвращаются в страны происхождения иностранных инвесторов, что сводит к минимуму любые экономические выгоды для принимающих стран2.
Мировой опыт показывает, что формирование и функционирование анклавов богатства в экспортно-ресурсном секторе стран с развивающимися рынками неразрывно связано с использованием политических связей иностранными корпорациями и местными предпринимательскими структурами
2 Dontigney, E. What is an Enclave Economy? Bizfluent (https://bizfluent.com/facts-7443755-enclave-economy-.html - Access date: 14.11.2022).
с целью установления привилегированных режимов и получения преимуществ в приобретении/ аренде земли, доступе к высококвалифицированной рабочей силе, месторождениям полезных ископаемых. По замечанию Дж. Стиглица, «если стандартная экономическая наука концентрирует внимание на деформации инициатив в результате выдачи таких привилегий, то надо сказать, что они имеют более коварный аспект: эти привилегии, как правило, получены путем подкупа государственных чиновников» (Стиглиц, 2003: 96). Установление контроля над месторождениями природно-минеральных ресурсов ведет к появлению политически влиятельных групп специальных интересов, которые заинтересованы в сохранении рентных доходов, источником которых выступают анклавы богатства3. Политические связи представляют собой особый ресурс, который позволяет его держателям снизить издержки получения доступа к факторам производства, и/или приобрести конкурентные преимущества на экономических рынках.
Цель статьи состоит в изучении политических связей крупного бизнеса как ресурса, обеспечивающего доступ в экспортно-ресурсные анклавы богатства в странах с развивающимися рынками.
Анклавная экономика в странах с развивающимися рынками: постколониальное прошлое и современное состояние
Анклавная экономика является политико-экономической системой, в которой доминируют иностранные корпорации, занимающиеся добычей и переработкой природно-минеральных ресурсов и/или производством товаров с низкой добавленной стоимостью в экспортоориентированных отраслях. Привлечение иностранных инвестиций, импорт передовых технологий и заимствование актуальных управленческих практик закрепляет зависимое положение принимающих стран, поскольку, например, транснациональные компании (ТНК) способны монополизировать местные рынки с целью повышения цен, что снижает благосостояние местного населения.
Концепция, раскрывающая особенности функционирования анклавной экономики, является частью теории зависимости, которая применялась для анализа постколониальных отношений между индустриально развитыми и развивающимися странами (Frank, 1966). Согласно теории, высоко капитализированные корпорации, штаб-квартиры которых находились в странах Северной Америки и Западной Европы, инвестировали в производство сырьевых товаров и продукции первого передела, географически расположенное на территории развивающихся стран, с их последующим экспортом на рынки развитых стран. При этом довольно часто первые являлись бывшими колониями вторых. В этом контексте зависимость понималась как осуществление избирательного контроля над доступом к передовым технологиям и финансовому капиталу, который позволял усиливать накопление привилегий для групп с особыми интересами (Sunkel, 1972: 519). В развивающихся странах существовало значительное различие в уровне производительности труда между отраслями, ориентированными на экспорт, и отраслями, которые работали на внутреннее производство (Singer, 1950: 473). Экспортоориентированная промышленность, представленная рудниками, шахтами и плантациями, часто являлась капиталоемким производством, поддерживаемым значительным количеством импортируемых технологий. С другой стороны, производство для внутреннего рынка носило кустарный характер с использованием ручного труда и устаревших технологий. Таким образом, экономика развивающихся стран представляла собой двойственную структуру: сектор с высокой производительностью, который выпускал продукцию на экспорт, сосуществовал с сектором с низкой производительностью, «обслуживающим» спрос на внутреннем рынке.
При рассмотрении двойственной структуры экономики, возникает вопрос о том, насколько она способствовала решению задач модернизации и развития именно внутренних рынков. Х. Зингер отмечает, что «более высокая производительность экспортоориентированного сектора в слаборазвитых странах может рассматриваться как убедительный аргумент в пользу того, что внешняя торговля выгодна для них в направлении повышения уровня производительности, изменения структуры экономики, распространения знаний о более капиталоемких методах производства» (Singer, 1950: 474). Однако технологии и знания (в виде патентов и ноу-хау),
3 Opalo, K. How to De-Enclave the African Resource Sector for More Inclusive Growth and Development. World Bank Blogs (https://blogs. worldbank.org/trade/how-de-enclave-african-resource-sector-more-inclusive-growth-and-development - Access date: 16.11.2022).
необходимые для производства экспортных товаров, часто принадлежали иностранным корпорациям как результат ранее осуществленных инвестиций. Это не оказывало сколько-нибудь серьезного воздействия на остальные отрасли и сектора экономики постколониальных стран. Как следствие, высокопроизводительный экспортоориентированный сектор не становился реальной частью их экономических систем. С течением времени фокус интересов иностранных инвесторов стал смещаться от добычи нефти, производства продукции первого передела и сельского хозяйства к обрабатывающим отраслям промышленности. В результате в таких странах, как Аргентина, Бразилия, Мексика, Южная Африка, Индия произошла внутренняя структурная фрагментация, встроившая наиболее «передовые» части экономики этих стран в глобальную систему капитализма (Cardoso, 1982). Остальные отрасли и сектора выступили своеобразными «внутренними колониями», являющимися источником сырьевых ресурсов и низкоквалифицированного труда. При этом обрабатывающие производства, зависимые от экспорта, генерировали значительные объемы валютных поступлений, которые использовались для покупки импортного оборудования и технологий. В то же время, экспортные отрасли контролировались местными олигархами, которые были связаны с иностранным капиталом, что способствовало выводу рентных доходов заграницу (Chilcote, 1974: 15—16). По сути, местные политически влиятельные крупные бизнесмены представляли серьезную организованную силу с точки зрения воздействия на процесс выработки экономической политики, отвечающей их частным интересам.
В настоящее время анклавная (двойственная) экономика функционирует в ряде африканских, латиноамериканских и азиатских стран. Прямые иностранные инвестиции направляются не только в добывающие отрасли и создание продукции первого передела, но и в налаживание высокотехнологичных производств, которые, однако, не ведут к появлению мультипликационного эффекта. Например, иностранные инвестиции в сектор информационно-коммуникационных технологий в Мексике принесли региону Гвадалахара экономические, социальные и экологические выгоды, которые не «транслировались» в остальные сектора экономики (Gallagher and Zarsky, 2007). Фактически, иностранные инвестиции вытеснили местные ИТ-компании из бизнеса и не обеспечили широкий «переток» современных информационных технологий. Интересно отметить, что более ранней формой проявления анклавов в мексиканской экономике можно назвать макиладорас, представляющие промышленные предприятия сборочно-конвейерного характера, которые работают по льготным тарифным программам, установленным и управляемым Соединенными Штатами и Мексикой4. Расходные материалы, сборочные компоненты и производственное оборудование, используемые в макиладорас, могут беспошлинно ввозиться в Мексику. При этом производимая продукция может быть экспортирована в США по более низким тарифам, чем из других стран. Аналогично американским, в Мексике были основаны японские макиладорас, связанные с низкоквалифицированными и трудоемкими видами деятельности в электронной промышленности (Kenney and Florida, 1994).
Некоторые исследователи отмечают, что в условиях современного этапа глобализации концепция анклавной экономики утрачивает свою актуальность, поскольку не позволяет охарактеризовать функционирование ГЦСС в полной мере по нескольким причинам. Во-первых, западные добывающие транснациональные корпорации трансформируют свои стратегии в сторону большего аутсорсинга непрофильных видов деятельности, предлагая местным фирмам возможности для установления связей с ними (Morris et al., 2012). Во-вторых, ТНК все чаще внедряют корпоративную социальную ответственность в свои стратегии, ориентированные на местные сообщества с целью снижения рисков и получения «социальной лицензии на деятельность». Ключевым компонентом подобных стратегий выступает укрепление связей с местными отраслями и фирмами. В-третьих, западные ТНК, как «старые» игроки в добывающих отраслях, сталкиваются с возрастающей конкуренцией не только со стороны поддерживаемых государством «новичков» — добывающих корпораций из Азии, но и со стороны все более конкурентоспособных африканских добывающих компаний — национальных «чемпионов» (Kaplinsky and Morris, 2009). В-четвертых, повышение уровня компетенций и навыков в отраслях обрабатывающей промышленности и
4 What is a maquiladora in México?Manufacturing inMéxico (https://manufacturinginmexico.org/maquiladora-in-mexico/ - Access date: 20.11.2022).
сфере услуг африканских стран стимулирует западные ТНК шире использовать местные навыки и возможности посредством формирования связанной экономики (Tvedten et al., 2014).
Тем не менее, несмотря на отмеченные положительные тенденции, наличие солидных запасов природно-минеральных ресурсов у развивающихся стран привело к появлению проблемы государств, обремененных ресурсами. В этой связи, С.Н. Левин выделяет «левый» и «правый» варианты этой проблемы (Левин, 2010: 10—11). «Левый» вариант часто выражается в проведении политики «ресурсного национализма», которая предусматривает национализацию природных ресурсов и использование полученных доходов на реализацию широкомасштабных государственных проектов. Национализация ведет к росту доходов государства, однако резко возрастает их волатильность, снижается подконтрольность самого государства — оно меньше зависит от налогов граждан и бизнеса, внутри него формируются рентораспределительные коалиции5. Не менее разрушительным является и «правый» вариант, связанный с превращением государства в младшего партнера иностранного капитала и привилегированных местных бизнес-структур. Общность «правого» и «левого» вариантов заключается в ориентации государства на перераспределение рентных доходов, а не на создание богатства для групп с широкими интересами. В свою очередь, группы с всеохватывающими интересами выступают за проведение такой политики, которая обеспечила бы организацию крупномасштабной правительственной деятельности, ведущей к экономическому росту (Олсон, 2012: 17—18).
Формирование и функционирование экспортно-ресурсных анклавов богатства в странах с развивающимися рынками происходит при непосредственном участии иностранных корпораций и местных предпринимательских структур, инвестирующих в создание привилегированных режимов, которые позволяют эксплуатировать природно-минеральные ресурсы с минимальными (трансакционными) издержками. Рассмотрим политические связи крупного бизнеса как фактор, который обеспечивает доступ к анклавам богатства, генерирующим значительные объемы рентных доходов как для экономических, так и политических субъектов.
Политические связи крупного бизнеса как фактор создания и функционирования анклавов богатства
Политические связи крупного бизнеса представляют ресурс, который выступает одновременно и как комплемент, и как субститут факторов производства. Деятельность западных добывающих ТНК закрепляет анклавный характер экономики стран с развивающимися рынками, и зачастую блокирует переход к формированию связанной экономики (исключением выступает небольшая группа восточноазиатских стран, которые смогли ее создать, используя экспортоориентированные стратегии развития). По замечанию Дж. Стиглица, «наибольшую озабоченность вызывает роль западных корпораций в навязывании соглашений, явно несправедливых по отношению к развивающимся странам и часто подписываемых их коррумпированными правительствами» (Стиглиц, 2003: 95). Исследователи характеризуют процесс извлечения рентных доходов в анклавах богатства как непрозрачный, который сопровождается отсутствием подотчетности правительств перед населением в вопросах их распределения (Henderson et al., 2013). Это ведет к целому набору злоупотреблений и «проклятий»6. В частности, существует множество случаев имитации «прозрачности» и «подотчетности», когда официальные данные ошибочны, искажены или не используются, а их потенциал для повышения стандартов отчетности, снижения коррупции и улучшения разработки политики в области развития остается в значительной степени нереализованным. Более того, концентрация запасов природно-минеральных ресурсов, в особенности — углеводородов, ведет к концентрации политической власти, когда правящая группа ставит частные выгоды выше общественного блага. Как следствие, страны с экспортно-ресурсными анклавами богатства обладают следующими характеристиками (Kazemi and Oliveira, 2022: 5):
5 Рогов К. Ресурсный национализм - от ЮКОСа до Крыма. Ведомости (https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2014/10/15/resursnyj-nacionalizm-ot-yukosa-do-kryma - Дата обращения: 18.11.2022).
6 Politics of Extractive Industries. Columbia Center on Sustainable Investment. A Joint Center of Columbia Law School and the Earth Institute (https://ccsi.columbia.edu/content/politics-extractive-industries - Дата обращения: 18.11.2022).
• наличие репрессивного правительства, обладающего сильным аппаратом принуждения;
• наличие правящих элит, отдающих предпочтение узким интересам, а не всеохватывающим интересам, необходимым для инклюзивного развития;
• наличие неформальных институтов, функционирующих вне государственных каналов власти, и играющих важную роль в определении политики или ее реализации;
• размывание границ между государственным и частным секторами в результате кронизма, непотизма и наличии экономических ролей/интересов у политических субъектов.
Необходимо отметить, что «плохое» управление в экспортно-ресурсных анклавах богатства является следствием не столько отсутствия компетентности, сколько хищнических или партикуляристских предпочтений представителей правящей элиты и политически влиятельного крупного бизнеса. В качестве проявлений «плохого» управления можно отметить следующие черты (Kazemi and Oliveira, 2022: 7):
• клептократию, когда интересы правящей группы состоят в максимизации частной выгоды за счет использования политической власти, а также в «выкачивании», присвоении или растрате государственных ресурсов в частных целях;
• клиентелизм, означающий, что интересы правящей группы состоят в использовании преимуществ добывающих производств для обеспечения политического покровительства (патронажа) и оказания политической поддержки;
• захват государства, когда правящая группа подчиняет законодательные, политические, судебные и регуляторные функции государства с целью обслуживания политически влиятельных частных интересов, включая иностранные и местные добывающие компании.
В то же время, направления использования политических связей местным привилегированным бизнесом и иностранными корпорациями зависят от сложившейся институциональной среды, определяющей «превращение богатства природно-минеральных ресурсов в широкомасштабное развитие» (Bebbington et al., 2018: 154). Пример Ботсваны показывает, что открытость и прозрачность в управлении анклавами богатства являются результатом приверженности правящей элиты следовать установленным правилам игры и регуляциям, ее способностью преодолевать давление со стороны групп с узкими интересами и направлять ренту от добычи полезных ископаемых на достижение долгосрочных целей развития (Poteete, 2009). Подобное поведение правящей элиты возможно в том случае, когда ее представители понимают, что они будут оставаться у власти достаточно долго, чтобы пожинать плоды ранее осуществленных инвестиций в добывающие отрасли.
Пример Ганы свидетельствует об ограниченном влиянии добычи полезных ископаемых на обеспечение долгосрочного развития, что связано с отсутствием плана по эффективному использованию рентных доходов. Действия правящей элиты были сосредоточены почти исключительно на получении сверхдоходов от добычи полезных ископаемых, но «без политики долгосрочных инвестиций» (Ayee et al., 2011). Подобная ориентация на извлечение ренты связана с наличием практики «конкурентного клиентелизма», когда у элит отсутствуют гарантии того, что они смогут остаться у власти достаточно долго, и их стимулы направлены на использование рентных доходов с целью получения краткосрочных политических и экономических выгод.
Примеры некоторых африканских стран (Экваториальная Гвинея, Конго, Чад) показывают, что правящие элиты выстраивали исключительно коррупционные системы управления, которые распределяли государственные ресурсы для их личного обогащения (Heilbrunn, 2014: 145). Коррупция процветала в рамках неформальных институтов, члены правящей группы превращались в «приятелей» (cronies) и/или посредников, требовавших комиссионные, подарки и другие услуги, которые предоставляли нефтяные компании. Эти системы имели свои исторические корни в автократических режимах, когда представители европейских колониальных администраций по своему усмотрению манипулировали условиями контрактов, не следовали стандартам фискального менеджмента и использовали привилегированные позиции для собственного обогащения.
Примеры некоторых африканских стран, в которых функционируют экспортно-ресурсные анклавы богатства, демонстрируют устойчивое существование системной коррупции, под которой понимаются регулярные взаимодействия между представителями правящих элит и политически
влиятельным крупным бизнесом. В рамках этих взаимодействий политические субъекты преднамеренно создают источники рентных доходов, ограничивая доступ к экономической деятельности посредством предоставления монопольных прав, использования тарифов, квот и регуляций (Wallis, 2006: 25). Рентные доходы минерально-сырьевого происхождения «связывают» интересы крупного бизнеса и правящей элиты развивающихся стран. В этом контексте М. Джонстон выделил олигархически-клановую коррупцию, которая подразумевает одновременное достижение как политических, так и экономических целей при незначительном использовании формальных институтов и политического процесса (Johnston, 2005: 44—45).
В настоящее время, использование политических связей в рамках анклавов богатства неразрывно связано с соисканием ренты и патронажем. Добыча и экспорт природно-минеральных ресурсов генерируют значительные потоки рентных доходов, которые становятся своеобразной политической валютой для правящих элит. Доступ к их источникам становится наиболее ценным «активом» в рамках анклавной экономики. Правящие элиты распределяют права доступа к этим источникам между представителями групп специальных интересов в рамках патрон-клиентских сетей7. Для политически влиятельного крупного бизнеса патронаж проявляется в предоставлении привилегий (например, выгодные долгосрочные контракты добычи природно-минеральных ресурсов). Для представителей правящей элиты рентные доходы могут быть использованы как источник создания патронажных синекур с целью укрепления существующего режима (Mwenda and Tangri, 2005). Патрон-клиентские сети служат способом осуществления политического влияния, которое выступает ключевым условием генерирования рентных доходов. Политические и экономические субъекты получают монопольное право совместно контролировать создание стоимости в экспортно-ресурсных отраслях, что ведет к размыванию границ между государственным и частным секторами экономики. В этом смысле политические связи обеспечивают доступ в анклавы богатства и конкурентные преимущества на экономических рынках, позволяющие получать сверхдоходы иностранным компаниям и местным привилегированным предпринимательским структурам.
Заключение
В настоящее время страны с развивающимися рынками, обладающие огромными запасами природно-минеральных ресурсов, в особенности — углеводородов, идут по пути развития анклавной двойственной экономики, которая фактически блокирует возможность перехода к модели связанной экономики. Связанная экономика характеризуется наличием мультипликационного эффекта, обеспечивающего создание высокотехнологичных производств в обрабатывающих отраслях, появление малых инновационных предприятий, формирование спроса на человеческий капитал в сфере проведения исследований и разработок, высшего образования. Отрасли связанной экономики со временем начинают специализироваться на производстве товаров с высокой добавленной стоимостью, устанавливается высокий уровень заработной платы. Этим путем пошли восточноазиатские страны, сделавшие ставку на экспортоориентированные стратегии индустриализации, что позволило войти в центр («ядро») мировой экономики.
Колониальное прошлое африканских, латиноамериканских и азиатских стран и их зависимое положение создало основу для формирования экономики с двойственной структурой. Это означает, что существовало два сектора, первый из которых характеризовался высокой производительностью и выпускал продукцию на экспорт, а второй — обладал низкой производительностью и «обслуживал» спрос на внутреннем рынке. В настоящее время анклавная экономика является политико-экономической системой, в которой доминируют иностранные корпорации и местные предпринимательские структуры, занимающиеся добычей и переработкой природно-минеральных ресурсов и производством товаров с низкой добавленной стоимостью. Возникшие анклавы богатства представляют ту часть экономики, которая встроена в глобальные цепочки создания стоимости, однако не работает на формирование и развитие внутренних рынков, не обеспечивает основу для развития обрабатывающих производств высокого передела, блокирует появление
7 Siyobi, B. The impact of rent-seeking and patronage in perpetuating the Resource Curse. Good Governance Africa (https://gga.org/the-impact-of-rent-seeking-and-patronage-in-perpetuating-the-resource-curse/ - Access date: 19.11.2022).
быстрорастущих компаний из инновационного сектора. При этом направления инвестирования в человеческий капитал определяются именно добычей природно-минеральных ресурсов.
Длительное существование анклавов богатства определяется доминированием групп со специальными интересами, включающих представителей правящих элит и политически влиятельного бизнеса. Добыча и экспорт природно-минеральных ресурсов генерируют значительные потоки рентных доходов, которые являются своеобразной «политической валютой». Для политически влиятельного крупного бизнеса доступ в анклавы богатства связан с получением привилегий (например, выгодные долгосрочные контракты). С другой стороны, рентные доходы могут быть использованы правящими элитами стран с развивающимися рынками как источник создания патронажных синекур с целью укрепления существующих режимов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ/REFERENCES
Левин С.Н. (2010). Альтернативы институционального развития развивающихся и постсоциалистических стран: мифологемы «постиндустриализма» и «глобализма» и реальные тенденции. Журнал институциональных исследований 2(1): 6-17. [Levin, S.N. (2010). Alternatives of institutional development of developing and post-socialist countries: mythologemes of «post-industrialism» and «globalism» and real trends. Journal of Institutional Studies 2(1): 6-17 (in Russian)].
Олсон М. (2012). Власть и процветание: Перерастая коммунистические и капиталистические диктатуры. М.: Новое издательство, 212 с. [Olson, M. (2012). Power and Prosperity: Outgrowing Communist and Capitalist Dictatorships. Moscow: New Publishing, 212 p. (in Russian)].
Роуз-Аккерман С. (2003). Коррупция и государство. Причины, следствия, реформы. М.: Логос, 356 с. [Rose-Ackerman, S. (2003). Corruption and Government: Causes, Consequences, and Reform. Moscow: Logos, 356 p. (in Russian)].
Саблин К.С., Каган Е.С., Чернова Е.С. (2020). Кластеризация угледобывающих регионов России: инвестиционная и инновационная активность. Journal of New Economy 21(1): 89-108. [Sablin, K.S., Kagan, E.S., Chernova, E.S. (2020). Clustering of the Russian coal mining regions: Investment and innovation activity. Journal of New Economy 21(1): 89-108 (in Russian)]. DOI: 10.29141/2658-5081-2020-21-1-5
Саблин К.С., Каган Е.С., Шаров А.А. (2021). Российские ресурсодобывающие компании: сохранение анклавов богатства vs. движение к целостной экономике. Журнал институциональных исследований 13(1): 76-94. [Sablin, K.S., Kagan, E.S., Sharov, A.A. (2021). Russian resource-extractive companies: conservation of enclaves of wealth vs. movement toward integrated economy. Journal of Institutional Studies 13(1): 76-94 (in Russian)]. DOI: 10.17835/2076-6297.2021.13.1.076-094
Стиглиц Дж. (2003). Глобализация: тревожные тенденции. М.: Национальный общественно-научный фонд, 304 с. [Stiglitz, J. (2003). Globalization and Its Discontents. Moscow: National Public Science Foundation, 304 p. (in Russian)].
Стиглиц Дж. (2020). Люди, власть и прибыль. Прогрессивный капитализм в эпоху массового недовольства. М.: Альпина Паблишер, 430 с. [Stiglitz, J. (2020). People, Power and Profits. Progressive Capitalism in the Era of Mass Discontent. Moscow: Alpina Publisher, 430 p. (in Russian)].
Фисман Р., Мигель Э. (2012). Экономические гангстеры: Коррупция, насилие и бедность национальных масштабов. М.: ООО «Юнайтед Пресс», 302 с. [Fisman, R., Miguel, E. (2012). Economic Gangsters. Moscow: OOO «United Press», 302 p. (in Russian)].
Ayee, J., S0reide, T., Shukla, G.P., Le, T.M. (2011). Political economy of the mining sector in Ghana. Policy Research Working Paper 5730. (https://elibrary.worldbank.org/doi/abs/10.1596/1813-9450-5730). DOI: 10.1596/1813-9450-5730
Bebbington, A. et al. (2018). Governing Extractive Industries: Politics, Histories, Ideas. Oxford: Oxford University Press, 291 p. DOI: 10.1093/oso/9780198820932.001.0001
Cardoso, F.H. (1982). Dependency and Development in Latin America. In: Alavi, H., Shanin, T. (eds.) An Introduction to the Sociology of «Developing Societies». London: Macmillan Publishers Limited, pp. 112-127.
Chilcote, R.H. (1974). Dependency: a Critical Synthesis of the Literature. Latin American Perspectives 1(1): 4-30. DOI: 10.1177/0094582X7400100101
64
CaÓAMH K.C.
Conning, J.H., Robinson, J.A. (2009). Enclaves and Development: An Empirical Assessment. Studies in Comparative International Development 44: 359-385. DOI: 10.1007/s12116-009-9052-1
Dietz, J.L. (1985). Export-Enclave Economies, International Corporations, and Development. Journal of Economic Issues 19(2): 513-522. DOI: 10.1080/00213624.1985.11504391
Frank, A.G. (1966). The Development of Underdevelopment. Monthly Review 18(4): 17-32. DOI: 10.14452/MR-018-04-1966-08_3
Gallagher, K.P., Zarsky, L. (2007). The Enclave Economy: Foreign Investment and Sustainable Development in Mexico's Silicon Valley. Massachusetts: MIT Press, 224 p.
Hansen, M. (2014). From Enclave to Linkage Economies? A Review of the Literature on Linkages between Extractive Multinational Corporations and Local Industry in Africa. DIIS Working Paper, No 2014: 02. (https://pure.diis.dk/ws/files/45256/wp2014_02_Michael_Hansen_for_web.pdf).
Heilbrunn, J.R. (2014). Oil, Democracy, and Development in Africa. Cambridge: Cambridge University Press, 270 p.
Henderson, J., Appelbaum, R.P., Ying Ho, S., Mohan, G. (2013). Beyond the Enclave: Towards a Critical Political Economy of China and Africa. Development and Change 44(6): 1255-1272. DOI: 10.1111/dech.12061 Johnson, M. (2015). Donor Requirements and Pockets of Effectiveness in Senegal's Bureaucracy. Development Policy Review 33(6): 783-804. DOI: 10.1111/dpr.12134
Johnston, M. (2005). Syndromes of Corruption: Wealth, Power and Democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 283 p.
Kaplinsky, R., Morris, M. (2009). Chinese FDI in Sub-Saharan Africa: Engaging with Large Dragons. European Journal of Development Research 21(4): 551-569. DOI: 10.1057/ejdr.2009.24
Kazemi, L., Oliveira, R.S. (2022). Supporting Good Governance of Extractive Industries in Politically Hostile Settings: Rethinking Approaches and Strategies. Columbia Center on Sustainable Investment (CCSI). (https://ccsi.columbia.edu/sites/default/files/content/ccsi-supporting-good-governance-of-extractive-industries-in-politically-hostile-settings.pdf)
Kenney, M., Florida, R. (1994). Japanese maquiladoras: Production organization and global commodity chains. World Development 22(1): 27-44. DOI: 10.1016/0305-750X(94)90166-X
Korinek, J. (2020). The Mining global value chain. OECD Trade Policy Papers No. 235: 41 p. DOI: 10.1787/18166873
McDonnell, E. (2017). Patchwork Leviathan: How Pockets of Bureaucratic Governance Flourish within Institutionally Diverse Developing States. American Sociological Review 82(3): 476-510. DOI: 10.1177/0003122417705874
Mohan, G. (2019). Pockets of effectiveness: The contributions of critical political economy and state theory. ESID Working Paper No. 118. 22 p. DOI: 10.2139/ssrn.3430436
Morris, M., Kaplinsky, R., Kaplan, D. (2012). "One thing leads to another" - Commodities, linkages and industrial development. Resources Policy 37(4): 408-416. DOI: 10.1016/j.resourpol.2012.06.008
Mwenda, A.M., Tangri, R. (2005). Patronage Politics, Donor Reforms, and Regime Consolidation in Uganda. African Affairs 104(416): 449-467. DOI: 10.1093/afraf/adi030
Poteete, A.R. (2009). Is Development Path Dependent or Political? A Reinterpretation of Mineral-Dependent Development in Botswana. The Journal of Development Studies 45(4): 544-571. DOI: 10.1080/00220380802265488
Rodríguez-Clare, A. (1996). Multinationals, Linkages, and Economic Development. The American Economic Review 86(4): 852-873.
Singer, H.W. (1950). The Distribution of Gains between Investing and Borrowing Countries. The American Economic Review 40(2): 473-485.
Sunkel, O. (1972). Big Business and "Dependencia": A Latin American View. Foreign Affairs 50(3): 517-531. Tvedten, K., Hansen, M.W., Jeppesen, S. (2014). Understanding the rise of African business: In search of business perspectives on African enterprise development. African Journal of Economic and Management Studies 5(3): 249-268. DOI: 10.1108/AJEMS-11-2012-0077
Wallis, J.J. (2006). The Concept of systematic corruption in American history. In: Glaeser, E.L., Goldin, C. (eds.) Corruption and Reform: Lessons from American Economic History. Chicago: University of Chicago Press, pp. 23-62. DOI: 10.7208/9780226299594-003
