CC BY
187
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2014-, № 6, с. 189-193
189
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 81'42
АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК КАК СРЕДСТВО КОНСТРУИРОВАНИЯ ГЛОБАЛЬНОЙ И ЛОКАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ПОПУЛЯРНОЙ МУЗЫКЕ
© 2014 г. Е.В. Алешинская,1 Е.С. Гриценко2
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского ^Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова
Поотупаеа в редакцаю 22.05.2014
Исследуется роль английского языка в качестве средства конструирования идентичности в современном российском музыкальном дискурсе как части глобального дискурса. На примере текстов песен, музыкальных журналов и профессиональных интернет-форумов анализируются различные формы взаимодействия глобального английского с русским, англоязычные заимствования, переключения с русского на английский язык и на «русский английский».
Кеючевые оеова: глобализация, английский язык, заимствование, переключение кода, русский английский, глокальная идентичность, музыкальный дискурс.
Исследование популярной музыки представляет интерес, прежде всего, в связи с глобализацией в сфере современного музыкального искусства и доминирующей ролью английского языка - лингва франка современного музыкального мира. Д. Кристал подчеркивает огромную роль глобального английского в современной музыке и его влияние на современную популярную культуру в целом [1, р. 101-103].
Языковые контакты в условиях глобализации и их роль в конструировании идентичности привлекают повышенное внимание ученых и становятся одним из наиболее перспективных исследовательских направлений в социолингвистике. В работах последних лет популярная музыка признается «важной ареной публичного выражения двуязычных и многоязычных практик» [2, р. 40]. Отмечается, что глобализация популярной культуры «порождает креативную форму гибридизации, которая поддерживает локальные идентичности в глобальном контексте» [3, р. 39]. Важная роль в создании «новой гибридной идентичности в современном контексте культурного взаимодействия» [4, с. 21] отводится английскому языку как глобальному языку современной музыки.
Пожалуй, наибольшее внимание исследователей сегодня привлекают тексты песен в жанре хип хоп (хип-хоп дискурс): объектом рассмотрения чаще всего становятся примеры манипуляции языковыми ресурсами - преимуществен-
но кодовые переключения, с целью создания локальных и более широких социальных значений [5, 6]. В исследованиях хип хопа как глобального социального музыкального и лингвистического феномена особенно интересны для анализа вопросы локальных адаптаций английского языка [7].
В статье рассматривается музыкальный дискурс как социальная практика и категория, включающая специфические способы репрезентации различных аспектов музыкальной жизни [8, р. 26; 9, р. 425]. Методологически статья базируется на концепции социолингвистики глобализации Я. Бломмаэрта, в которой язык понимается не как система «в себе и для себя», а как мобильный транслокальный ресурс, специфические элементы, формы, жанры и стили которого становится неотъемлемой частью языкового репертуара носителей национальных языков и эффективным средством (само)пози-ционирования [10, р. 608-609]. Влияние глобализации на язык носит не повсеместный, а «ни-шевой» характер. Одной из таких «ниш» (новых зон двуязычия) является музыкальное сообщество. Взаимодействие английского и русского языков в российском музыкальном дискурсе обнаруживает две разнонаправленные тенденции: 1) англизация русского языка, проявляющаяся в форме лексической экспансии (англоязычных заимствованиях, транслитерациях, калькировании и переключениях с русского на английский);
2) влияние русского языка на английский, т. е. русификация английского языка, в основе которой лежит языковая интерференция [ii].
Для более полного описания специфики языковых контактов в российской популярной музыке в контексте глобализации к исследованию привлекались помимо хип-хоп музыки такие популярные музыкальные жанры, как (альтернативный) рок и хэви-метал. Материал исследования составили рецензии и интервью из российских музыкальных журналов Rolling Stone (вып. 82-84), Dark City (вып. 6i-68), In Rock (вып. 52-56) и Hip Hop Info (вып. 4-7) за 2011-2012 гг.; профессиональные интернет-форумы http://www.tubetone.ru/forum/ и http:// forum.reborn.ru/; тексты 93 песен 8 российских групп, включая четыре группы из Нижнего Новгорода, которые выступают в разных музыкальных жанрах: «Thanfall» (дэт-метал), «Once» (романтик-мелодик-метал), «Arcane Grail» (симфоник-блэк-метал), «The Last of Us» (пост-хардкор), «SADme» (инди-рок), «Everything Is Made in China (EIMIC)» (пост-рок), «Константа» (хип хоп), «Quasary» (хип хоп). Для уточнения полученных данных были проведены шесть этнографических интервью с представителями нижегородского музыкального сообщества: рекорд-продюсером Василием Мантро-вым (далее - В.М.), гитаристом группы «Than-fall» Михаилом Суворовым (М.С.), клавишни-ком группы «Once» Дмитрием Булюкиным (Д.Б.), сессионным музыкантом Александром Рогожиным (А.Р. ), ударником группы «The Last of Us» Алексеем Young Angus Петровым (А.П.), участником хип-хоп проекта «PEACE! DA Vsem» Leha Plus (L.P.) и лидером известного рок-проекта из г. Тамбова «Операция Пласти-лин/Operation Plasticine» Рйном (Рйн). Роль английского языка как средства конструирования глобальной и локальной идентичности исследуется в трех аспектах: заимствования из английского языка, переключения с русского на английский и на уровне русского варианта английского языка.
Заимствования. Большое число заимствований из английского в современном российском музыкальном дискурсе связано прежде всего с заполнением лакун. Речь идет об отсутствии в русском языке лексем, способных точно передать значение феноменов (англо-) американского происхождения (например, из области джаза, рока, хэви-метала, хип хопа). Тенденция заимствовать англоязычные термины наблюдается, например, в музыкальных журналах. Авторы музыкальных рецензий и музыканты в своих интервью постоянно используют англицизмы, обозначающие жанры современной музыки (ме-
лодик-дэт, дум, агрессив-поп, грандж, прогрес-сив-рок, индастриал, нью-вэйв, синт-поп, грайн-дкор, фьюнерал и др.), приемы исполнения (скрим, гроул/гроулинг, дисторшен, фузз и т. д.), структурные элементы композиций (рифф, сэмпл, интро, аутро), музыкальные продукты (релиз, трэк, трибьют, кавер, сплит и т. п.), профессии и виды занятий в современной музыкальной индустрии (саунд-продюсер, рекорд-продюсер, эмси, фронтмен, металхед и др.).
Англоязычные термины представляются российским музыкантам не только престижными, но и более «стабильными» (универсальными), поскольку они чаще используются другими представителями мировой музыкальной индустрии. Более того, как отмечают респонденты, использование англоязычных заимствований подчеркивает современность и прогрессивность местных музыкальных групп, указывая на принадлежность к глобальной музыкальной культуре. В качестве иллюстрации можно привести высказывание одного из респондентов: «Многие импрувят скиллы за просмотром видеошкол крутых черных басистов, а они не очень склонны по-русски говорить. Оттуда и набираемся всяких брейкдаунов, фуззов и т.д.» (А.Р.). Музыкант использует заимствованные слова «им-прувят» и «скиллы» вместо соответствующих русских «совершенствуют» и «навыки», потому что именно эти слова он часто слышит от продвинутых «черных» музыкантов. Используя подобные слова, респондент акцентирует свою причастность к глобальному миру музыки, ставит себя в один ряд с «крутыми черными басистами».
Примеры из интервью поясняют статус и функции профессионального музыкального жаргона - гибридного (суб)языка, который становится индексом внутригрупповой принадлежности и используется для конструирования профессиональной идентичности [12, с. 51]. Профессиональный жаргон - это «универсальный язык, который понимают все музыканты и обслуживающий персонал сцены от Владивостока до Калининграда, где бы мы ни выступали» (Рйн). Для профессионального музыкального жаргона характерно интенсивное использование англоязычной лексики в русскоязычной фонетической, морфологической и синтаксической «аранжировке» [12, с. 51]. Примером музыкальных жаргонизмов являются наименования музыкальных жанров (фуллончик от англ. «full-on»; репчик/репак от англ. «rap»; харда от англ. «hard (rock)»; дэтуха от англ. «death (metal)»; трэшак от англ. «trash (metal)»), музыкальных инструментов (саксуха от англ. «sax/saxophone»; синты от англ. «synth/ synthesizer»), социальных ролей (сессионщик от англ.
«session musician»; тру-блэкари от англ. «true-blacker»), действий в ходе музыкального творчества (откаверить от англ. «to cover»; чекать-ся от англ. «to check sound»; киксануть от англ. «to make kicks»), характеристик звучания (при-фанкованный от англ. «funky»; олдскульный от англ. «old-school»; трушный от англ. «true») и т. д. Если для участников профессиональных форумов использование профессионального жаргона является естественным способом выражения музыкальных тонкостей (например: «Надо родес дабовый, с делэем и лид с питчем на октаву»), то для авторов музыкальных рецензий использование музыкального жаргона -это игра словами английского происхождения в первую очередь с целью создания яркого образа и привлечения потребителей музыкальной продукции (например: «Итальянское эхо всевозможных думостей, готичностей, дэтостей, блэкостей и прочих стилей и пост-стилей»).
Переключение и смешение кода. Для текстов песен в жанре хип хоп в целом характерно использование русского языка, поскольку он более понятен российской публике, что очень важно, ведь. «рэп - это нагромождение текста, где ... во главе угла - посыл, смысл, рифма» (L.P.). Концепция хип хопа, таким образом, делает неизбежным использование русского языка, а неуверенное владение английским языком -серьезной профессиональной проблемой для местных рэперов: «Для этого знания английского ни у кого из нас не было явно достаточным! Даже если бы мы все были англоговорящими, это провал, ибо переплюнуть кучу очень хороших артистов, рэп-музыкантов, делающих рэп на английском, просто анриал!» (L.P.).
Однако русские рэпперы все же переключаются на английский язык, поясняя это так: «иногда по контексту круто вставить что-то английское» (L.P.). По мнению зарубежных исследователей, стиль локального хип-хоп языка представляет собой «особый глобализованный лингвистический и культурно-стилистический сплав» [10, р. 610] и является способом «сознательной идентификации» с глобальной хип-хоп культурой, выражая вместе с тем «локальную самобытность» [13, р. 249]. Выражение гибридной «глокальной» идентичности в хип хопе достигается посредством переключения с родного русского на английский язык.
Переключение кода заключается в использовании двух или нескольких языков в рамках одного коммуникативного акта [14, р. 196; 4, с. 19], как, например, в рэп-текстах группы «Константа»: «Меня так не впирает другой кайф / Как быть с тобой, it's my life» («Константа», «С ней»); «Судьба подставит для мозга пищи / Жена сверкает как Diamond District»
(«Константа», «Виноват»). С точки зрения выражения глокальной идентичности посредством кодового переключения интересен припев из песни «Дисс на Москву» нижегородской группы «Quasary»:
When I say hip yo you say hop. Горький, nigga.
Горький, nigga.
When I say hip yo you say hop. Москва, offside.
When I say hip yo you say hop. Как твои дела?
Hey, what's up?
Текст практически полностью написан на английском языке, кроме фразы «Как твои дела?» (которая, однако, сразу же дублируется на английском), и названий двух российских городов - Москвы и Горького (Нижнего Новгорода). Своеобразной формой «присвоения» глобального английского становится адаптация английских слов «nigga» и «offside» к местному контексту. Используя характерный для хип хопа жаргонизм с положительной коннотацией «nig-ga», провинциальная группа выражает теплое, уважительное отношение к родному городу, в отличие от столичной Москвы (она для них «offside»). Негативное отношение к столице акцентирует и название песни («дисс» - заимствование из американского хип-хоп жаргона, где «diss» означает «disrespect»). Слова «nigga», «yo», «hop» имитируют афро-американский английский, который вместе с хип хопом обретает глобальный статус, становясь из стигматизированного престижным.
Использование английского языка позиционирует исполнителей и слушателей как членов глобального музыкального сообщества - «глобальной хип-хоп нации» (Global Hip Hop Nation) [5]. Переключения с русского на английский язык, таким образом, отражают соотношение между глобальными и локальными тенденциями в современном контексте [4, с. 21], позволяя музыкантам одновременно быть «космополитами» и выражать локальную «аутентичность» [6].
Русификация английского языка. Из восьми выбранных для исследования локальных групп шесть предпочитают писать тексты песен на английском. Это группы «Thanfall», «Arcane Grail», «Once», «The Last of Us», «EIMIC» и «SADme», т.е. представители музыки в стиле рок и хэви-метал. Главной причиной выбора английского языка респонденты из данных музыкальных групп называли международную ориентацию и престиж: «Никому в Европе русский не нужен. А мы хотим продвигаться на международный уровень. И планируем ездить с турами по Европе» (М.С.). Некоторые рок-музыканты также указывают на так называемую «акустико-мелодическую» составляющую английского языка: «Стилистика, т. е. музыка,
стиль которой сформировался в англоязычных странах, благозвучнее сочетается именно с английским языком» (А.П.); «На музыку англоязычный текст лучше ложится» (А.Р.). Можно предположить, что из-за особенного ритма рок-музыки и хэви-метала музыканты предпочитают английский язык, в котором гораздо больше, чем в русском, одно- и двусложных слов.
Англоязычные тексты дают возможность российскому исполнителю выйти за пределы своей страны, однако ввиду недостаточного владения английским языком музыканты нередко переносят особенности родного (русского) языка в сферу профессионально более престижного английского. Другими словами, для англоязычных текстов характерна русификация, связанная с аккультурацией и трансференцией некоторых черт родного языка.
Материал исследования дает возможность выделить следующие специфические черты русификации английского языка в российском песенном дискурсе:
1) грамматическое своеобразие, которое можно объяснить отличиями русской грамматики от грамматических норм английского языка [15, р. 307], а именно:
• ненормативное использование модальных глаголов: «Nothing to stay that will can to tell» (Thanfall, «New Earth»); «If you could to lose your mind» («Thanfall» - «Slash»);
• ненормативное использование вспомогательных глаголов: «I'm not agree with fucking speech about / Revolution in the minds» («The Last of Us» -«The Last of Us»); «Never before the world seen such a cruel war» («Once» - «Kingdom of Shadows»);
• отклонения от стандарта в использовании пассивного залога: «The day when we born», «Eternal life that praised in tales» («Arcane Grail» -«Arcane Grail»);
• русификация конструкций с герундием: «Her loving heart keeps him from die»» («Once» -«A Princess and a Knight»);
• русификация выражений с наречиями: «Without you I can't see so sharp» («SadMe» -«Pain Is like a Drug»); «So gonna do this also quiet» («Thanfall» - «Slash»);
• отклонение от нормы в использовании предлогов: «What's that? Someone out from me! / I am lost somewhere inside of you» (EIMIC -«Moving Fragments»); «There's a time for realizing / Of what you can stay with in the end» («SadMe» - «Mary»);
• замена союзов местоимениями: «That's all what we can do» («SadMe» - «Life to Live»); «No matter what we'll have and what we'll pay / To keep going, keep losing one's way» (EIMIC -«Moving Fragments»);
• ошибки в использовании артиклей: «Nothing can be better than a good advice» («SadMe» -«Mary») и т. п.;
2) синтаксическое своеобразие, вызванное дословным переводом с русского языка: «New deaths should to you explain / That time to forget your name» («Thanfall» - «Slash»); «Feeling my future how comes to dust» («Arcane Grail» -«Autumn Wed Us, Ruined and Lone»).
В современной социолингвистике изучение контактных разновидностей английского языка (так называемых мировых английских языков -World Englishes) ведется уже более десятка лет. Однако до настоящего времени не является общепризнанным статус видоизмененной формы английского языка, именуемой «русский английский» [15], «русифицированный английский» [15, 16] или «русский идиом английского языка» [10]. Предлагается, в частности, по аналогии с другими локальными разновидностями английского языка (индийский, шриланкий-ский, сингапурский, китайский, японский английский и т. п.) считать русифицированный английский («русский английский») не отклонением от нормы, а культурно специфичным вариантом глобального английского.
Подводя итоги проведенного исследования, отметим, что в современном российском музыкальном дискурсе английский язык выполняет семантическую и семиотическую функции. Он не только используется для заполнения лакун в музыкальной терминологии, но и служит средством конструирования идентичности, индексирует престиж, современность и профессионализм.
Выражаем благодарность Василию Мантро-ву, Михаилу Суворову, Дмитрию Булюкину, Александру Рогожину, Алексею Young Angus Петрову, Leha Plus и Рйну за участие в этнографических интервью, а также за предоставленные для анализа тексты песен.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Нижегородской области в рамках проекта «Язык как индикатор глобальных социальных процессов и состояния межэтнических отношений в регионе», проект, № 14- 14- 52001/14.
Список литературы
1. Crystal D. English as a global language. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 212 p.
2. Androutsopolous J. Multilingualism, ethnicity and genre in Germany's migrant hip hop // The languages of global hip hop / Ed. by M. Terkourafi. London - New York: Continuum, 2010. P. 19-43.
3. Shim D. Hybridity and the rise of Korean popular culture in Asia // Media, culture and society. 2006. Vol. 28:1. P. 25-44.
4. Жиганова А.В. Переключение языкового кода как средство конструирования социальной идентичности // Вестник НГЛУ им. Н.А. Добролюбова. 2012. Вып. 18. С. 19-26.
5. Global linguistic flows: Hip hop cultures, youth identities, and the politics of language / Ed. by H.S. Alim, A. Ibrahim, A. Pennycook. New York — London: Routledge, 2009. 273 p.
6. Languages of global hip hop / Ed. by M. Terkoura-fi. London — New York: Continuum Press, 2010. 352 p.
7. Pennycook A. Language as a local practice. London — New York: Routledge, 2010. 176 p.
8. Fairclough N. Language and Globalization. London: Routledge, 2006. 167 p.
9. Aleshinskaya E. Key components of musical discourse analysis // Research in language. 2013. Vol. 11:4. P. 423—444.
10. Blommaert J. Commentary: A sociolinguistics of globalization // J. sociolinguistics. 2003. Vol. 7 (4). P. 607—623.
11. Щенникова Н.В. Английский язык в России: знаковая система особого рода (постановка проблемы) // Вестник Воронежского госуниверситета. 2011. № 2. С. 105-109.
12. Гриценко Е.С., Лалетина А.О. Многоязычие в профессиональной коммуникации // Вопросы психолингвистики. 2012. № 1 (15). С. 46-55.
13. Cutler C. Hip hop, White immigrant youth, and African American Vernacular English: Accommodation as an identity choice // J. English linguistics. 2010. Vol. 38(3). P. 248-269.
14. Omoniyi T. Hip hop language through the World Englishes lens: A response to globalization // World Englishes. 2006. Vol. 25:2. P. 195-208.
15. Proshina Z. Slavic Englishes: education or culture? // The Routledge handbook of World Englishes / Ed. by A. Kirkpatrick. London - New York: Routledge, 2010. P. 299-315.
16. Ustinova I.P. English in Russia // World Englishes. 2005. Vol. 24:2. P. 239-251.
ENGLISH AS A MEANS OF CONSTRUCTING GLOBAL AND LOCAL IDENTITIES IN RUSSIAN POPULAR MUSIC
E. V. Aleshinskaya, E.S. Gritsenko
The article examines the role of English as a means of constructing identities in contemporary Russian musical discourse. Various forms of interaction between Global English and Russian are analyzed, such as English borrowings, code-switching from Russian to English and the so called «Russian English». Research material includes song lyrics, musical journals and professional Internet-forums. Ethnographic interviews were conducted to support the results of discourse analyses.
Keywords: globalization, English language, borrowing, code-switching, Russian English, glocal identity, musical discourse.
References
1. Crystal D. English as a global language. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 212 p.
2. Androutsopolous J. Multilingualism, ethnicity and genre in Germany's migrant hip hop // The languages of global hip hop / Ed. by M. Terkourafi. London - New York: Continuum, 2010. P. 19-43.
3. Shim D. Hybridity and the rise of Korean popular culture in Asia // Media, culture and society. 2006. Vol. 28:1. P. 25-44.
4. Zhiganova A.V. Pereklyuchenie yazykovogo koda kak sredstvo konstruirovaniya social'noj identichnosti // Vestnik NGLU im. N.A. Dobrolyubova. 2012. Vyp. 18. S. 19-26.
5. Global linguistic flows: Hip hop cultures, youth identities, and the politics of language / Ed. by H.S. Alim, A. Ibrahim, A. Pennycook. New York -London: Routledge, 2009. 273 p.
6. Languages of global hip hop / Ed. by M. Terkoura-fi. London - New York: Continuum Press, 2010. 352 p.
7. Pennycook A. Language as a local practice. London - New York: Routledge, 2010. 176 p.
8. Fairclough N. Language and Globalization. London: Routledge, 2006. 167 p.
9. Aleshinskaya E. Key components of musical discourse analysis // Research in language. 2013. Vol. 11:4. P. 423-444.
10. Blommaert J. Commentary: A sociolinguistics of globalization // J. sociolinguistics. 2003. Vol. 7 (4). P. 607-623.
11. Shchennikova N.V. Anglijskij yazyk v Rossii: znakovaya sistema osobogo roda (postanovka problemy) // Vestnik Voronezhskogo gosuniversiteta. 2011. № 2. S. 105-109.
12. Gricenko E.S., Laletina A.O. Mnogoyazychie v professional'noj kommunikacii // Voprosy psiholingvis-tiki. 2012. № 1 (15). S. 46-55.
13. Cutler C. Hip hop, White immigrant youth, and African American Vernacular English: Accommodation as an identity choice // J. English linguistics. 2010. Vol . 38(3). P. 248-269.
14. Omoniyi T. Hip hop language through the World Englishes lens: A response to globalization // World Englishes. 2006. Vol. 25:2. P. 195-208.
15. Proshina Z. Slavic Englishes: education or culture? // The Routledge handbook of World Englishes / Ed. by A. Kirkpatrick. London - New York: Routledge, 2010. P. 299-315.
16. Ustinova I.P. English in Russia // World Englishes. 2005. Vol. 24:2. P. 239-251.
