CC BY
267
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2015. № 1. С. 188-191.
УДК 930 (57) "15/19" В.В. Дементьев
АНЕКДОТЫ ПРО ПЛОХИХ ПРОФЕССИОНАЛОВ («...ПО-МОЕМУ, Х ВЫ ТАК СЕБЕ»):
ПОИСК НОВОЙ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОСТИ?*
Рассматривается недавно появившаяся группа русских анекдотов про «плохих профессионалов» - мини-диалогов, содержащих две части, где только из второй становится ясно, что обыгрывается институциональная ситуация обращения к агенту. Нарушение норм институциональной ситуации, включая невладение кодом, всегда оценивается отрицательно, в отличие от многочисленных комических текстов и жанров недавнего прошлого.
Ключевые слова: русские анекдоты, плохие профессионалы, институциональность.
Статья посвящена пока не очень многочисленной, но уже заметной на специальных «анекдотных» и т. п. сайтах группе анекдотов, которые могут быть условно названы анекдотами про плохих профессионалов, наподобие следующих:
- И давно ваш спиногрыз начал дешевые понты кидать?
- По-моему, детский психолог вы так себе.
- Свобода ворам, *** мусорам!
- Честно сказать, адвокат вы так себе.
- И вообще, всё это было давно и неправда!
- Извините, а вы точно наш новый учитель истории?
Анекдот обсуждаемого типа представляет собой мини-диалог, содержащий две части - реплики, где только из второй становится ясно, что обыгрывается институциональная ситуация обращения к «агенту» (чаще всего это профессионал, реже - просто наемный работник в сфере сервиса, торговли, здравоохранения, образования, производственных отношений и т. д.) в виде просьбы о помощи или законного требования оказания услуги, после чего совершенно по-другому интерпретируется первая реплика: оказывается, это была реплика «агента». Именно это становится источником комического эффекта, поскольку сама по себе первая реплика абсолютно не напоминает поведения «агента».
Вторая реплика - «клиента», которая и заставляет правильно интерпретировать всю ситуацию, чаще всего содержит отвод «агента» (но не всегда) и отрицательную (реже - веселую, заинтересованную, хотя и не положительную) оценку его как профессионала. Эта реплика (особенно если представляет собой не отвод, а, так сказать, продолжение взаимодействия с «агентом») может быть доброжелательной, подчеркнуто вежливой, «как полагается» обращаться к агенту, и презрительной, грубой и т. д., может быть адресована самому «агенту» и кому-то третьему (например начальству «агента», но не обязательно). «Выговаривать за нарушение» может и агент клиенту (ср. ниже пример с продавцом алкогольного магазина): главное, что объединяет все обыгрываемые в таких анекдотах ситуации (и что отличает их от других, более традиционных, даже если они кажутся достаточно близкими по форме), - высмеивается (и оценивается отрицательно) нарушение норм институционального дискурса, диктуемых социальным институтом.
* Работа выполнена при финансовой поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации в рамках базовой части государственного задания в сфере научной деятельности по заданию № 2014/203, код проекта 1549.
© В.В. Дементьев, 2015
Анекдоты про плохих профессионалов...
189
Рассмотрение причин этого нарушения, и прежде всего особенностей инициальной реплики «агента» (по сути «псевдоагента», профана), раскрываемого в ней содержания, и составляет задачу настоящего исследования. Материалом послужили около 200 текстов анекдотов, скачанных с сайта: http://www.anekdot.ru/.
Конкретные особенности инициальной реплики, которые выступают в анекдотах как причина неудачи институциональной коммуникации «агента» и «клиента», могут быть достаточно разные:
• Нежелание, отказ оказывать институциональные услуги в таких анекдотах встречаются крайне редко и становятся источником комизма обычно не сами по себе, а в сочетании с чем-то еще, например очевидным непрофессионализмом:
- Как мне похоронить деда?
- Лопатой.
- А вы точно агент ритуальных услуг?
Даже если, по существу дела, инициирующая реплика абсолютно некооперативна и предполагает только разрыв с собеседником и ничего другого, и тогда складывается впечатление (из второй, ответной реплики «клиента»), что агент в принципе не против и даже собирается с ним «сотрудничать», вот только в такой необычной манере (которая, в свою очередь, также служит источником комического эффекта):
- А жёваной морковкой тебе, козлу, в рот не плюнуть?
- Метрдотель, можно мне другого официанта?
- Ну что, шкуру свою спасти прибежал?
- Прибежал, господин дерматолог...
• Желание оказывать институциональные услуги может быть, наоборот, очень горячим, попытки - старательными, однако они кончаются неудачей из-за непрофессионализма: «агент» проявил себя в первой реплике как типичный профан:
- Видите, он чихнул. Значит, я правду говорю.
- Господин адвокат, у вас всё?
Это особенно заметно из подчеркнутой примитивности и невзыскательности речи и мысли:
- Это картина «Девочка с персиками». На ней изображены девочка и персики. А это картина «Явление Христа народу». Тут Христос явился народу.
- Мне кажется, экскурсовод вы так себе.
Сценка в суде.
Юрист: У нее было трое детей. Так?
Обвиняемый: Да.
Юрист: Сколько из них были мальчики?
Обвиняемый: Ни одного.
Юрист: А сколько было девочек?
Обвиняемый: Ваша честь, по-моему, мне нужен другой адвокат.
• В отдельной и весьма заметной группе нарушение состоит в неинституциональном отношении, общении и обращении (так сказать, «коммуникативно-языковая» группа). Собственно, эти вещи чаще всего и обыгрываются в анекдотах: краткой первой реплики «агента», думается, все же недостаточно, чтобы по-настоящему показать и раскрыть непрофессионализм как таковой (да и адресат/ читатель анекдота сам вряд ли профессионал), нарушения же с точки зрения речевой формы абсолютно очевидны даже в краткой форме (которая еще и хороша для афористичной манеры анекдота) и, конечно, представляют особую ценность для ис-следователя-лингвиста.
• Прежде всего (вполне закономерно) институциональности, официально-деловому стилю в целом противопоставлены грубая, агрессивная речь, прямая «необработанная» агрессия, а также разговорный (просторечный, жаргонный, фамильярный) стиль, мат - что на фоне институциональной ситуации смешно само по себе (так сказать, карнавал в наиболее явном виде):
- Ты чо ваще рамсы попутал нормальному пацану гнилые предьявы делать? Ты же этот фуфел даже обосновать не сможешь! А за порожняк знаешь чо бывает?
- Коллега, я понимаю, что волнение, что это ваша первая адвокатская речь в суде. Но поверьте более опытному адвокату, так к гособвинителю лучше не обращаться.
• Таким же по своей природе нарушением является и, казалось бы, представляющее собой противоположность подчеркнуто доброжелательное, участливое обращение и тон, ласковость - тоже, конечно, совершенно неинституциональные:
- У кошечки боли, у собачки боли, у Машеньки не боли...
- Доктор, а вы точно анестезиолог?
- Да у тебя вавочка, дай подую!
- А вы точно доктор?
• «Детскость», неуместная непосредственность, эмоциональность вообще обыгрываются очень часто, поскольку очевидно наиболее противоречат любой институцио-нальности:
- Ну, ни ***** себе, я бы на вашем месте давно покончил с собой!
- Честно сказать, психотерапевт из вас так себе.
• Так же воспринимается и излишняя прямота, правдивость - до, с одной сторо-
190
В. В. Дементьев
ны, грубости, с другой - глупости (в рекламе, слоганах она, мягко говоря, не будет способствовать коммерческому успеху):
- Кошелёк или жизнь?
- Мне кажется, это не лучший слоган для больницы.
• Как неинституциональность и непрофессионализм подается и неуместно высокий стиль, «художественность» (скорее, претензии на них):
- Возьмёшь синюю таблетку - и история здесь закончится: ты проснёшься и поверишь в то, во что захочешь поверить. Возьмёшь красную таблетку - останешься в Стране Чудес, и я покажу тебе, насколько глубока эта кроличья нора.
- А вы прикольный аптекарь! Мне, пожалуйста, цитрамон.
- Дайте мне волшебный эликсир, и я сверну горы!
- Молодой человек, написано же русским языком: «После 22:00 не продаётся».
Осень. Капли дождя печально стучали в окно. Ветер завывал, словно раненый волк. Казалось, это само небо плачет, как малое дитя. В такую погоду так хочется завернуться в тёплый плед...
- Петрович, по-моему, ты как-то не так пишешь объяснительную по поводу опоздания на работу.
- И сказал Бог: «Да будет свет!»>
- Петрович, хватит болтологию разводить, врубай рубильник!
• Показательно появление у части (правда, пока очень маленькой) анекдотов данного типа политического содержания:
- Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, эфес почаще грейте о ладонь!
- Господин министр, вам больше нечего сказать нам о том, как мы будем решать проблемы с энергией в случае перебоя с поставками газа через Украину?
По нашему мнению, во-первых, все рассматриваемые группы объединяет то, что нарушения институциональности и непрофессионализм оцениваются однозначно отрицательно (в отличие от огромного количества русских анекдотов и других юмористических текстов, таких как монологи сатириков и т. д., см. ниже), во-вторых, как непрофессионализм воспринимаются нарушения с точки зрения языка и речевой формы.
Выскажем несколько соображений о том, до какой степени рассматриваемая группа анекдотов является новой и, возможно, отражает некоторые новые культурные тенденции в обществе.
Сами по себе анекдоты-диалоги, где первая фраза «задаёт» неправильную интерпре-
тацию: непосредственную, «детскую», принципиально неинституциональную, а вторая раскрывает истинное положение дел (что говорящий относится к социальному институту и/или является официальным лицом) и несет соответствующий комический эффект, - явление не новое. Ср. такой старый анекдот:
- Вовочка, пора в школу!
- Не хочу я в школу! Там очень скучно, меня там дразнят, и вообще, я эту школу просто ненавижу.
- Ну, не капризничай, Вовочка. Тебе уже сорок пять лет, и ты директор школы.
Хотя здесь вторая реплика принадлежит не «клиенту» и не сказано, что герой является плохим директором школы, много общего с рассматриваемой группой анекдотов: с одной стороны, первая фраза сама по себе однозначно воспринимается как реплика ребенка, вторая же раскрывает истинное положение дел, создавая эффект обманутого ожидания, с другой стороны - комический эффект также проистекает из контраста между институциональными обязанностями и «человеческой» реакцией на них. Герой при этом не вызывает осуждения - скорее сочувствие, хотя, конечно, смешон.
В довольно многочисленной группе подобных анекдотов и других юмористических жанров, широко распространенных еще в советское время (ср., например, рубрику «Нарочно не придумаешь» в журнале «Крокодил» 1960-1980-х гг.), источником комизма служила некая общая противопоставленность «простого человека» институциональ-ности, где собственно непрофессионализм, невладение «кодом», неумение ладить с людьми (например, патологическая грубость) выступали лишь частными случаями:
Я, Харламов Б.Н., не вышел на работу 16 марта ввиду того, что моя физиономия не совпадала с физиономией на пропуске, поэтому я решил не пойти на работу, потому что охрана бюро пропусков могла меня не опознать. (Из объяснительной)
Товарищи квартиросъемщики! Поздравляем Вас с Новым, 1983 годом в том случае, если вы оплатили счет за квартиру. Домоуправление.
Это же обыгрывает современный сатирик Михаил Задорнов, одна из частотных тем монологов которого - высмеивание текстов официальных объявлений, написанных «нашим человеком», который по своей природе такие тексты писать не умеет, поскольку является «задушевным» и «творческим в никуда», а также хочет «продемонстрировать литературность» - по сути хочет приятного общения с равным и понятным (а не чиновником). Все эти качества «нашего человека» невольно или вольно прорываются сквозь
Анекдоты про плохих профессионалов...
191
официальный текст, который всегда задает некое институционально-обезличенное регулирование, - объявления, газетные тексты, билборды, рекламные и политические плакаты в местах общественного пользования: магазинах, кафе и ресторанах, кинотеатрах, вокзалах, аэропортах, лифтах и т. д.:
Киоск в Москве, предупреждение: «Уважаемые покупатели! Так как у нас под киоском кто-то сдох, просьба терпеть до полного разложения».
Супермаркет, объявление: «При покупке любого товара в левой половине магазина требуйте подарок от продавца в правой половине». В скобках: «когда вам дадут подарок, просьба млатом не ругаться».
Москва, объявление в лифте. Видимо, какой-то в прошлом писатель стал лифтером., его тоже переполняет желание быть литературным. Объявление в лифте: «Если вы хотите уехать на лифте вниз, нажмите кнопку “вверх" (ну, у нас все наоборот), и, соответственно, наоборот». Дальше - он продолжает: «Согласен, что это нелогично»... И дальше - долго объясняет, что и как работает...
Следует отметить, что само по себе противопоставление (социальное, психологическое, коммуникативное) официальности и неофициальности является значимым в русской культуре, оформляясь в целом ряде аксиологических шкал («неформально - формально», «лично - безлично», «персонально -имперсонально»), в том числе на языковом уровне [1]. В нашей книге [2] было показано, как данная оппозиция отражается в системе русского языка: лексике, фразеологии, паремиологии - и речевой систематике: речевых жанрах, прагматических сценариях культуры, а тем самым - восходит к базовым характеристикам традиционной русской культуры.
При этом в каждом конкретном случае проявления данной оппозиции могут разрешаться «в пользу» разных ее членов. Это разрешение входит в число важных культурных тенденций в обществе и вместе с другими составляет своеобразие того или иного периода. Как видим, в официальной позднесоветской культуре (которую представляет журнал «Крокодил») разрешение было в пользу правого члена оппозиции, тогда как в неофициальной культуре (приводившийся анекдот про директора школы «Вовочку» относится примерно к этому же времени) - однозначно левого. Постсоветская юмористическая речевая культура (на примере монологов Задорнова) тоже демонстрирует разрешение скорее в пользу левого члена оппозиции. Задорнов, в сущности, любуется качествами нашего человека: его
творчеством, которое побеждает бездушную канцелярщину и американщину. А ненавидит Задорнов - новых американизированных хозяев жизни: олигархов, госчиновников, которые навязывают такие нормы (бездуховно-потребительские), вводят ЕГЭ (подробнее см.: [3]).
Анекдоты про плохих профессионалов же такое неуместное «творчество» высмеивают.
Таким образом, «новое», делающее описываемую группу анекдотов узнаваемой, возможно, даже неким типом (впрочем, пока не появилось отдельного сайта «анекдотов про плохих профессионалов», наподобие «анекдотов про Штирлица», «про блондинок» и т. п.), проявляется, видимо, в том, что они отражают действительно некую реальную, узнаваемую тенденцию в обществе, когда непрофессионализм (включая невладение кодом), шире - невстроенность в институт новых агентов, воспринимается отрицательно, причем, что важно, самыми широкими социальными группами «потребителей анекдотов, т. е. по сути народом, а не идеологией и официальной властью (как это подавалось в рубрике «Нарочно не придумаешь»). Попытки самозванства в этой области даже если не преследуют личной выгоды, вызывают не сочувствие (хотя все еще понятны - и в этом отличие от западных обществ, где подобные анекдоты, вероятно, не были бы распространены и популярны: там профессионалы не только в почете, но и в большинстве), а осуждение и насмешку.
Возможно, данное явление неофициальной речевой культуры последних лет отражает некоторое новое проявление актуальной для русской культуры оппозиции персо-нальности - институциональности, точнее -недавно появившийся в обществе запрос на институциональность на фоне педалирования в последние несколько десятилетий левого члена названной оппозиции [2; 4]. Конечно, эта проблема требует более детального исследования.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Пеньковский А. Б. О семантической категории
«чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. 1985-1987. М. :
Наука, 1989. С. 54-83.
[2] Дементьев В. В. Коммуникативные ценности русской культуры: категория персональности в лексике и прагматике. М. : Глобал Ком, 2013. 338 с. (Studia philologica).
[3] Дементьев В. В. Русские культурные ценности и антиценности в монологах М. Задорнова (1980-е - 2010-е гг.) // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Вып. 11 / отв. ред. А. Г. Пастухов. Орёл : ОГИИК : Горизонт, 2013. С. 249-262.
[4] Сиротинина О. Б. Русский язык: система, узус и создаваемые ими риски. Саратов : Изд-во Саратов. гос. ун-та, 2013. 116 с.
