CC BY
91
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2014. № 6
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
М.А. Маслин*
АНДЖЕЙ ВАЛИЦКИЙ КАК ИСТОРИК РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ**
В статье представлен интеллектуальный портрет Анджея Валицкого — всемирно известного историка русской философии, члена Польской академии наук, автора более двадцати книг на польском и английском языках. Его работы переведены на русский, итальянский, японский, испанский, украинский языки.
Ключевые слова: русская философия, Просвещение, русский религиозный Ренессанс, русская идея, славянофильство, народничество, марксизм.
M.A. M a s l i n. Andrzej W&licki as a historian of Russian philosophy
The article presents an intellectual portrait of Andrzej Walicki who is the world-famous historian of Russian philosophy, the member of Polish Academy of Sciences, the author of more than twenty books in English and Polish languages. His works are translated into Russian, Italian, Japanese, Spanish, Ukrainian languages.
Key words: Russian Philosophy, Enlightenment, Russian Religious Renaissance, Russian idea, Slavophilism, populism, Marxism.
Первое заочное знакомство автора этих строк с Анджеем Валицким как историком русской философии состоялось весной 1981 г. во время стажировки в США, в университете штата Огайо (Колумбус, Огайо). Мне было предложено прочитать курс по истории русской философии и подобрать необходимую для его усвоения учебную литературу. Переводы русских текстов я давал студентам по трехтомной антологии «Русская философия», рекомендованной ее составителем, профессором Джеймсом Патриком Скенленом, моим научным консультантом во время стажировки и одним из пионеров, вместе с Джорджем Клайном, американской философской русистики [J.P. Scanlan, G.L. Kline, 1965, 1969]. Однако поначалу рекомендовать студентам какой-либо адекватный учебник по читаемому курсу на английском языке я не мог, поскольку таковых в то время не существовало. Работа известного английского историка философии Фредерика Копл-стона «Философия в России: От Герцена до Бердяева и Ленина» вышла позже, в 1986 г. [Л Coplston, 1986]. Правда, имелся английский перевод двухтомника «История русской философии» В.В. Зеньковского, осуществленный Джорджем Клайном в 1953 г., а также одноименная книга Н.О. Лосско-го, вышедшая еще в 1951 г., но для начинающих американских студентов эти работы были слишком сложными. (Позднее, в 1993 г., в США на английском языке была издана двухтомная «История русской философии» под редакцией В.А. Кувакина, подготовленная кафедрой истории русской философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.)
* Маслин Михаил Александрович — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой истории русской философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (495) 733-37-97; e-mail: [email protected]
** Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 12-03-00029а).
Поэтому на первых порах американским студентам я предложил для ознакомления с русской мыслью не очень подходящую, совсем не историко-философскую, написанную с позиций «специальной советологии» книгу американского автора Джеймса Биллингтона «Икона и топор: Интерпретированная история русской культуры» [J.H. Billington, 1966].
Вскоре, однако, в университетской библиотеке я нашел изданную в Стэнфордском университете солидную монографию автора с польским именем — Анджея Валицкого. Называлась она «История русской мысли от Просвещения до марксизма» [A. Walicki, 1979, с. 1980]. Мне сразу понравилась эта большая монография, написанная со знанием дела и без излишних авторских «выкрутасов», что и нужно для руководства по изучению истории философской мысли. Она до сего времени остается наиболее популярным и достоверным изложением процесса развития русской философии XVIII—XIX вв. на английском языке. Важно отметить, что эта книга основана на русских первоисточниках, а не на переводах, что является редкостью для американской философской русистики. Русский перевод монографии А. Валицкого вышел совсем недавно [А. Валицкий, 2013]. Книга польского автора ни в чем не уступала наиболее качественной советской работе того времени, написанной ленинградскими авторами А.А. Галактионовым и П.Ф. Никандровым, а по ряду позиций превосходила ее [А.А. Галактионов, П.Ф. Никандров, 1970]. Во всяком случае работа Анджея Валицкого выглядит как настоящее авторское произведение, не отягощенное привязкой к какой-либо идеологии, марксистской (как у Га-лактионова и Никандрова), либо антимарксистской (наподобие советологических текстов).
Книга эта казалась мне доступной для уровня понимания даже малоискушенных, мягко говоря, американских студентов, общий культурный уровень которых оставлял желать лучшего. Это были улыбчивые, спортивные ребята, приветливые, как большинство американцев, хорошо ко мне относившиеся и старавшиеся быть, что называется, helpful (т.е. полезными, помогающими в чем-либо). Один из студентов даже пригласил меня на рыбалку, когда узнал, что это «мой любимый спорт» (таковой в Америке должен быть у каждого). Со своей стороны я очень стремился к тому, чтобы помочь студентам понять хоть что-нибудь если не о русской философии, то просто о России. Правда, в самый разгар холодной войны это было многотрудной задачей. Поэтому надо сказать, что книга Валицкого мне очень помогла, объективно она создавала на Западе благоприятный образ русской философской культуры, поскольку была написана пером объективного и квалифицированного исследователя и лишена специфического «советологического» крена в антимарксизм, антисоветизм и русофобию.
Раньше я слышал имя этого автора, но работ его не читал (они публиковались на польском языке и в СССР не переводились). Уже после знакомства с работами Валицкого на английском языке, в статье «Западная историография русской философии» (1995) я отметил его труды как весьма ценные и охарактеризовал их автора как «американского историка польского происхождения» [М.А. Маслин, 1995, с. 201]. Спустя некоторое время известный советский историк русской философии В.Ф. Пустарнаков (ныне покойный) вручил в Институте философии РАН адресованное мне
письмо Анджея Валицкого вместе с одной из его монографий на английском языке. В своем письме А. Валицкий положительно оценил вышедший в 1995 г. словарь «Русская философия» и вместе с тем указал на ошибку, сделанную в моей статье, поскольку я назвал Валицкого не польским, а американским ученым, хотя и польского происхождения. В энциклопедии «Русская философия» (М., 2007), представляющей собой расширенное издание словаря, эта ошибка была исправлена. Впоследствии мне довелось встречаться и беседовать с Анджеем Валицким на научных конференциях в Москве, и наши контакты обнаружили близость позиций по ряду принципиальных вопросов русской мысли.
В разное время мне приходилось общаться с разными зарубежными историками русской философии из Европы, Америки, а в последние годы также из Китая, принимать участие в зарубежных научных конференциях. Абстрагируясь от уровня их профессионализма, который действительно различен, можно сказать, что существующий за рубежом интерес к русской философии свидетельствует о том, что ее ценности заняли определенное место в современном сознании и на Западе, и на Востоке (вопреки мнению, что русская философия — это «о чем-то не о том» и что она предназначена только «для внутреннего употребления»). Впрочем, те, кто это утверждает, и у нас, и на Западе все равно ведь пишут, хотя бы и критически, о русской мысли. Фактически это и есть доказательство, что русская мысль — это «о том самом», т.е. о философии. В конце концов, желание слышать о себе только хорошее говорит об очевидной узости мышления.
Особенно ценным является внимание к русской философии со стороны высококвалифицированных и благорасположенных к ней иностранных ученых, посвятивших исследованию истории русской философской мысли свою жизнь. Среди них выдающееся место принадлежит польскому ученому Анджею Валицкому, взгляды которого кратко представлены в настоящей статье. Статья является выражением признательности академику Анджею Валицкому за его исключительно важную работу по распространению в мире идей русской философии. Я также благодарен Анджею Ва-лицкому за предоставление в мое распоряжение ценных материалов о его творчестве.
* * *
Анджей Валицкий (Апёгад ^аНгЫ) родился 15 мая 1930 г. в Варшаве. Он является всемирно известным историком русской философии, автором более двадцати книг на польском и английском языках. Ряд его монографий переведен на русский, итальянский, японский, испанский, украинский языки. Валицкий — гражданин Польши и США. Окончил Варшавский университет (1953). Заслуженный профессор Польской академии наук и университета Нотр Дам (Индиана, США). Действительный член Польской академии наук (1998). Работал на факультете социологии Варшавского университета (1958—1960), в Институте философии и социологии Польской академии наук (1960—1981). В качестве приглашенного профессора работал в университетах Англии, США, Австралии, Австрии, Дании, Японии, Швейцарии. Анджей Валицкий — лауреат престижной международной премии Бальцана (1998). Этой премии удостоены такие философы, как П. Рикёр (1999) и Э. Левинас (1989). Премия Бальцана —
международная премия за высшие достижения в науке и культуре, учрежденная дочерью итальянца Эудженио Бальцана (итал. Eugenio Balzan (1874—1953)), совладельца газеты «Коррьере делла Сера».
Отец А. Валицкого, искусствовед, был в ПНР подвергнут репрессиям за сотрудничество во время Второй мировой войны с польским эмигрантским правительством в Лондоне. На изучение России Валицкого натолкнули, по его собственному признанию, два обстоятельства: первое — знакомство с русским эмигрантом С.И. Гессеном, близким другом его семьи, и второе — обстановка польской «оттепели» 1955—1956 гг. С.И. Гессен с 1935 г. жил и работал в Польше, дружил с родителями Валицкого и оказал существенное интеллектуальное влияние на Валицкого-гимназиста своим глубоким знанием русской культуры и философии. Поэтому Валицкий охотно поступил на обучение по специальности «русская филология» в Лодзинский университет (затем он перевелся в Варшавский университет). Формально обучение по специальности «Философия» было ему запрещено ввиду отцовской «неблагонадежности». Благодаря филологической выучке Валицкий превосходно говорит по-русски; можно сказать, что его русский язык выглядит несколько старомодно, настолько он правилен, что сегодня не так уж часто встречается, особенно среди молодежи.
В университетские годы Валицкий приходит, по его собственным словам, к пониманию «глубоких различий между официальным "марксизмом-ленинизмом" и подлинной марксистской традицией». Валицкий в те молодые годы даже полагал, что Польша «могла бы быть катализатором внутренней трансформации в России». В отличие от идеологизированных «русских исследований» того времени Валицкий по-настоящему вдохновлялся изучением наследия Ф.М. Достоевского и русской поэзии Серебряного века. В 1959 г. в Польше выходит его книга «Личность и история в русской мысли девятнадцатого века», центральной темой которой становится рассмотрение на русском материале «конфликта между свободой и исторической необходимостью». Валицкий примыкает к группе ревизионистов марксизма во главе с известным философом Лешеком Колаковским, автором нашумевшей книги «Главные направления марксизма» (в советское время она была в спецхране). Правда, в отличие от других членов этой группы Валицкий не был в прошлом коммунистом, но разделял общие методологические установки ее членов. Впоследствии эта группа стала называться «Варшавской школой истории идей».
В 1960 г. Валицкий получил исследовательский грант фонда Форда для работы в США и Англии. Важное значение для всей его последующей научной судьбы имела встреча во время этой стажировки с известным английским философом русско-еврейского происхождения Исайей Берлином. Переписка и воспоминания о Берлине были опубликованы Валицким в отдельной книге «Встречи с Исайей Берлином: История интеллектуальной дружбы» [A. Walicki, 2011]. Берлин родился в Риге, но высшее образование получил в Англии и, будучи мыслителем либерального и рационалистического склада, не испытывал особого интереса к русской религиозной философии. Самым любимым его русским мыслителем был А.И. Герцен, которого он считал одним из трех «главных пророков» России наряду с Л.Н. Толстым и Ф.М. Достоевским. Берлин — блестящий стилист, и его
книга «Русские мыслители» — одно из лучших в литературном отношении авторских произведений западной русистики. С.И. Гессен, которого Ва-лицкий называет своим первым учителем, был носителем иного стиля, он воспитывался в России в атмосфере Серебряного века и сформировался как мыслитель, глубоко ценивший традиции русского философского идеализма. И это отношение к русской мысли было в равной мере усвоено Валицким.
В 1964 г. Валицкий защитил докторскую диссертацию, посвященную славянофильству и славянофильско-западническим спорам. Английское издание: The Slavophile Controversy (1973, 1975), итальянское издание: Una Utopia Conservatrice. Storia degli Slavofili (1973). Данная работа Ва-лицкого получила также определенную известность в СССР среди историков-профессионалов русской философии. Выбор славянофильства для историко-философского исследования Валицкий объяснял тем, что славянофилы, как и другие представители русского консерватизма, почти полностью игнорировались советскими авторами, тогда как взгляды западников если и рассматривались, то в искаженном виде, в духе известной «борьбы против космополитизма». Таким образом, монография Валицкого объективно восполняла пробел в исследовании философии славянофилов, существовавший в историко-философской науке. Современные историко-философские исследования о славянофильстве на русском языке тогда отсутствовали, а немногие западные работы принадлежали славистам или историкам, слабо знакомым с историко-философской проблематикой.
Книга Валицкого не была основана на марксистской методологии и потому в СССР не пропагандировалась, скорее, она стала «широко известной в узких кругах». Одна из автобиографических зарисовок Валицкого посвящена описанию того, как он был принят осенью 1974 г. руководителями Академии общественных наук при ЦК КПСС, в том числе ее ректором, членом-корреспондентом АН СССР М.Т. Иовчуком, известным в СССР специалистом по истории русской философии, первым заведующим кафедрой истории русской философии в Московском университете. Когда речь зашла о возможности перевода его работ на русский язык, Иовчук заявил, что это «неосуществимо». Исайя Берлин, которому была адресована эта информация, нашел ее «очень интересной» [A. Walicki, 2005, vol. XV, p. 88]. Настоящую известность в России работа Валицкого о славянофилах, вместе с другими работами польского ученого, получила с опозданием, уже в постсоветское время, когда был впервые осуществлен перевод его монографии [А. Валицкий, 1992].
Новым в трактовке Валицким теоретического наследия славянофилов являлось соотнесение славянофильского антитезиса «Россия — Европа» с обоснованным немецким социологом Фердинандом Тённисом противопоставлением Gemeinschaft и Gesselschaft (община и общество). Валицкий также опирался на методологию Макса Вебера и Карла Мангейма, рассматривая славянофильство в качестве специфической разновидности европейского консервативного романтизма.
Другим объектом историко-философского исследования Валицкого становится русское народничество. Начавшиеся в СССР в 1920-1930-х гг. исследования идеологии революционного народничества, как известно,
были прекращены по прямому указанию Сталина после выхода в свет в 1937 г. «Краткого курса истории ВКП (б)». Там народничество без всяких на то оснований было объявлено «злейшим врагом марксизма». В действительности именно народники начали распространение идей марксизма, переведя первый том «Капитала» на русский язык (1872). Поэтому, согласно Валицкому, следует говорить не о неприятии, а, наоборот, о «народнической рецепции марксизма», прежде всего социально-экономического учения Маркса. Даже такой личный враг К. Маркса, как М.А. Бакунин, будучи анархистом, разделял идеи «Капитала» и даже принимался за его перевод на русский язык. В СССР исследования о народничестве возобновились только в 1960-х гг., а в постсоветское время, к сожалению, были свернуты за очень редкими исключениями, поскольку установилось всеобщее увлечение историей религиозной философии. В 1965 г. на польском языке была опубликована двухтомная антология русского народничества с большим предисловием А. Валицкого. Он выступил в Оксфорде с курсом лекций о народничестве в качестве участника семинара Исайи Берлина. Итогом этих лекций стала его вышедшая на английском языке монография «Спор о капитализме: Исследования социальной философии русских народников» [A. Walicki, 1969; 1989]. Впоследствии эта книга была переведена на испанский, итальянский и японский языки.
В отличие от советских авторов, исследовавших преимущественно идеологию революционного народничества, Валицкий не проводит резких различий между революционным и легальным народничеством, делая акцент не на степени политической оппозиционности народничества по отношению к царизму, а на его теоретическом содержании в качестве специфического идейно-философского течения. Народничество рассматривается им в качестве первой серьезной попытки теоретического осмысления социально-экономической проблематики «периферии капитализма». Специальное внимание при этом уделяется анализу теоретического спора между народничеством и марксизмом, в особенности народнической критике того, что Валицкий называет «историческим детерминизмом» марксизма. Обстоятельное изучение Валицким наследия народников свидетельствовало о его отнюдь не конъюнктурном, но о целостном подходе к освещению русской интеллектуальной истории, поскольку польский ученый равным образом внимательно изучал различные мировоззренческие варианты русской мысли.
Следующей крупной работой А. Валицкого, помимо многочисленных статей, посвященных русской мысли XIX в., публиковавшихся в польских журналах, явилось упомянутое выше обобщающее исследование истории русской мысли от Просвещения до Владимира Соловьева и раннего марксизма. На польском языке это исследование вышло в свет в 1973 г. На английском языке оно публиковалось в США и Великобритании неоднократно, в 1977, 1979 и 1980 гг. О популярности этой книги на Западе свидетельствует то, что Стэнфордский университет переиздает ее в бумажном переплете ежегодно начиная с 1981 г. Имеется также британское аналогичное издание (paperback) 1988 г. Фактически это означает, что именно эта книга является за рубежом главным руководством по изучению русской философии.
В 1981 г. Валицкий принял приглашение Австралийского национального университета в Канберре, где работал в течение пяти лет, а затем, с 1986 г., преподавал русскую интеллектуальную историю в течение ряда лет в университете Нотр Дам (Индиана, США). Итогом его работы в отделе истории идей Австралийского национального университета стало опубликование монографии «Философия права русского либерализма», дважды вышедшей в свет на английском языке [A. Walicki, 1987; 1992].
Недавно опубликован русский перевод этой книги [А. Валицкий, 2012]. Ее основные положения были изложены в России польским философом еще в 1991 г., в докладе, сделанном в Институте философии РАН. Доклад был опубликован на русском языке [А. Валицкий, 1991]. Ко времени написания данной книги Валицкий, по его собственным словам, пришел к убеждению, что общество «реального социализма» ожидает неминуемый крах не только в Польше, но и в Советском Союзе. Отсюда его обращение к тем философско-правовым идеям, которые могли бы стать основой политического и социального возрождения России на основе главенства права. В качестве представителей этой философско-правовой линии Валицкий назвал Б.Н. Чичерина, В.С. Соловьева, И. Гессена.
В июне 2012 г. в Институте философии РАН состоялась презентация русского перевода книги «Философия права русского либерализма», на которой присутствовали директор Института философии РАН, академик А.А. Гусейнов и декан философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, член-корреспондент РАН В.В. Миронов. В Предисловии Анджей Валицкий пишет: «Представленные в этой книге идеи русских либеральных философов права могут быть соотнесены с проблемами современной России. Они заслуживают серьезного внимания в текущей дискуссии о будущем России» [А. Валицкий, 2012, с. 11].
Книга основана на оригинальной методологии, развивающей ранее использованную А. Валицким в применении к анализу философии славянофилов концепцию Ф. Тённиса о Gemeinschaft и Gesselschaft (общине и обществе). В области философии права это означает, что, с известным приближением, все многообразие философско-правовых концепций можно разделить на «три парадигмы». При этом парадигма «Gemeinschaft» представляется как «общинно-семейная» (олицетворение правового консерватизма), «Gesellschaft» — как «индивидуалистическая», и, кроме того, выделяется третья особая парадигма — «административно-бюрократическая». Либеральные концепции права в такой типологии в целом тяготеют к построениям типа «Gesellschaft», основанным на примате личности и ее свободы и защищающим ее автономию на основе закона. Эти построения в рамках русской традиции философии права созвучны аналогичным европейским идеям и не содержат «ничего специфически русского» (слова Валицкого).
В этом плане, как и в своей общей оценке национального своеобразия русской философии, Анджей Валицкий сохраняет верность своей общей методологической установке, согласно которой русская философия является органической частью общеевропейской философской мысли и потому может и должна рассматриваться в сравнении с ней, а не в противопоставлении. Вместе с тем, несмотря на достаточную развитость философских
обоснований права в рамках русского либерализма, эти обоснования были слабо укоренены в реальной жизни, которая имела свою логику и управлялась на основе административно-бюрократической парадигмы права. Рассмотренные Валицким русские концепции философии права объединяло общее непринятие позитивизма, что составляло своеобразие русской школы «возрожденного естественного права». К этому надо добавить то, что высокий теоретический уровень философско-правовых построений русских либералов вовсе не был гарантией их реализации. Оторванные от жизни интеллигентские представления на протяжении многих поколений не учитывали того, что «у народа своя правда». Это глубокое противоречие и стало одной из причин русской смуты в ХХ в., разлива бунтарски настроенной народной стихии и гражданской войны.
Другую весьма ценную особенность философии права русского либерализма, в том числе интересную и в современном контексте, Валицкий усматривает в том, что, по мысли русских философов, власть закона вполне представима без полной политической свободы, но не наоборот. Чичерин и Соловьев, а вслед за ними и другие русские философы права стремились к тому, чтобы политическая борьба велась в строгих рамках права. Иначе говоря, они исповедовали принцип, согласно которому правовые установления не могут определяться «политической целесообразностью», ибо закон диктует правила для политики, а не наоборот. Именно на этом принципе, как представляется, основывается убеждение Валицкого в том, что сегодня существует «реальная возможность творчески использовать наследие этих мыслителей в деле превращения России в правовое государство» [А. Валицкий, 2012, с. 23].
Последним по времени и самым крупным проектом, осуществленным Валицким, стало издание в 2005 г. в Кракове, в издательстве Ягеллонского университета монографии «Очерк русской мысли: От Просвещения до религиозно-философского ренессанса» [А. ЖаНеМ, 2005]. Эта большая книга (862 с.) является продолжением «Истории русской мысли от Просвещения до марксизма», она охватывает историю русской философии от XVIII в. и до эпохи религиозно-философского возрождения, включая таких его представителей, как Н.А. Бердяев, Е.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, С.Л. Франк и Л.П. Карсавин. Книга снабжена именным указателем и подробнейшим списком литературы на русском и иностранных языках [А. ЖаНек!, 2005, р. 817-862].
Принимая из рук президента Итальянской республики премию Баль-цана 23 ноября 1998 г., А. Валицкий заявил, что целью его научной деятельности была реализация «эмпатического подхода», который способствовал бы пониманию исторических и интеллектуальных особенностей русской интеллигенции. Он сказал: «Во всех своих книгах, посвященных России, я стремился быть как можно дальше от какого-либо протаскивания антирусских стереотипов». Главное, к чему всегда стремился Валицкий, — это «превратить изучение интеллектуальной истории России в особую, признанную международным сообществом сферу научного исследования». Без сомнения, Валицкий немало сделал в этом направлении. Очевидно и то, что Анджей Валицкий много способствовал распространению неискаженных знаний о русской философии повсюду в мире,
как на Западе, так и на Востоке. Это касается, в частности, его активного участия в электронной философской энциклопедии Routledge, где он является автором многих статей о русской мысли.
Историографически достоверной и методологически корректной представляется также трактовка Валицким понятия русской идеи, которая в постсоветский период стала предметом оживленного научного и общественного интереса. Валицкий дает такое определение: «"Русская идея" — это понятие, введенное русскими мыслителями для определения характерных черт русской культуры, духовного облика русской нации, смысла русской истории и, как правило (хотя не всегда), для определения уникальной миссии России во всемирной человеческой истории» (Routledge Encyclopedia of philosophy, http://www.rep.routledge.com/article/E082...). Валицкий различает понятие русской идеи в узком и широком смысле слова. Он указывает на то, что формулировка религиозной философемы русской идеи была осуществлена Владимиром Соловьевым лишь в 1888 г., но первый религиозно-философский подход к ней совершил еще П.Я. Чаадаев, такой же «религиозный западник», по его словам, как и Вл. Соловьев.
Трактовка А. Валицким наследия П. Чаадаева представляется особенно интересной и оригинальной. В его представлении Чаадаев был вовсе не ненавистником России или антипатриотом. Начиная со второй половины 30-х гг. XIX в., он трансформировал свои взгляды, высказанные в первом «Философическом письме», и представил их в оригинальной теории «привилегии отсталости» России от Запада. Согласно этой теории, «непохожесть» России рассматривается как «бесценный актив», который может позволить ей не повторять ошибки Запада, перенимать европейский опыт и предложить миру пример решения острых проблем, возникающих на секуляризованном Западе. Именно такова логика многих русских социальных мыслителей, представителей различных идейных течений, считает Валицкий.
Таким образом, философема русской идеи рассматривается Валицким в качестве варианта христианского универсализма и религиозного мессианизма, а не национального партикуляризма. Особо следует выделить оригинальную параллель, предпринятую Валицким, между польским и русским религиозным мессианизмом. В специальной работе, посвященной так называемым «Парижским лекциям» Адама Мицкевича, Валицкий показывает, что, по утверждению великого польского поэта, «существовал важный фактор, сближающий Польшу и Россию и резко противопоставляющий обе страны юридическому рационализму, столь свойственному западному республиканизму и абсолютизму.. Это была свойственная всем славянам убежденность в том, что основой социальной интеграции и источником правомочности власти являются не "рациональные доктрины", а духовные связи, которые суть дары Духа Святого» [А. Валицкий, 2001, с. 133].
Валицкий напоминает о том, что Парижские лекции Мицкевича в свое время были поддержаны московскими славянофилами, а его идеи безуспешно пытались популяризировать М.П. Погодин, А.И. Тургенев и П.А. Вяземский. Обратил на них внимание и Вл. Соловьев, который испытывал «чувство глубокой симпатии к религиозному мессианизму» и
к личности Адама Мицкевича. Сходные оценки встречаются и в сочинениях Д.С. Мережковского, Н.А. Бердяева, К.В. Мочульского, Вяч. Иванова и других русских религиозных мыслителей, что даже дает возможность предполагать наличие определенных «польских корней в русской идее». Со специальным докладом на эту тему Анджей Валицкий выступил в Москве в 2009 г. Как представляется, тема религиозно-философской близости польской и русской культур весьма актуальна в настоящее время, в условиях драматического вызова перед лицом растущей дехристиа-низации Европы, интегрированный ответ на которую можно найти
в наследии как польских, так и русских религиозных мыслителей.
* * *
Подводя итог, можно сказать, что, отталкиваясь от идей Гессена и Берлина, Валицкий как историк русской мысли сформировал свое собственное, не одностороннее, но целостное представление о русском историко-философском процессе, содержанием которого является признание в нем определШного единства в многообразии, сочетающего разные мировоззренческие оттенки, как религиозно-ориентированные, так и рационалистические, секуляризированные. Такая ориентация польского ученого внутренне близка той методологической установке, которая принята в настоящее время кафедрой истории русской философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Эта позиция, не исключающая, разумеется, персональных акцентов и предпочтений, была в целом сформулирована на большом Всероссийском симпозиуме историков русской философии 14—17 ноября 2001 г., проведенном на философском факультете Московского университета [М.А. Маслин, 2002, с. 128—135].
В заключение замечу, что в настоящей статье философское наследие Анджея Валицкого представлено отнюдь не во всей его полноте. Здесь не учтено большое количество его работ, посвященных польской философии, а также философии марксизма. Наследие польского ученого велико и, по его собственной оценке, насчитывает более 400 работ. В конце статьи приводится список некоторых монографий польского ученого, не упоминавшихся в тексте.
Считаю, что вполне уместно закончить статью словами глубокоуважаемого польского коллеги из письма к автору этой статьи от 25 июня 2012 г.: «Радуюсь, что русские студенты могут теперь изучать отечественную философию в полном объеме». Эту радость и я разделяю вместе с Анджеем Валицким.
Избранная библиография трудов Анджея Валицкого, не упомянутых в тексте статьи
Philosophy and Romantic Nationalism: The case of Poland. The Clarendon Press. Oxford, 1982; University of Notre Dame Press. 1994.
Spotkania z Miloszem (Encounters with Milosz). L., 1985.
Stanislaw Brzozowski and the Polish beginnings of «Western Marxism». Oxford University Press. 1989.
The enlightment and the birth of Modern Nationhood. Polish political thought from the «Noble Republicanism» to Tadeusz Kosciuszko. University of Notre Dame Press. 1989.
Russia, Poland, and Universal Regeneration. Studies on Russian and Polish thought of the Romantic Epoch. University of Notre Dame Press. 1991.
Aleksander Hercen. Kwestia polska: geneza pewnych stereotypow (Александр Герцен, польский вопрос и истоки ряда стереотипов). PAN. Warsza-wa, 1993.
Marxism and the leap of the Kingdom of freedom: The rise and fall of the communist utopia. Stanford University Press. 1995.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Валицкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX — начала ХХ века // Вопросы философии. 1991. № 8.
Валицкий А. Парижские лекции Адама Мицкевича: Россия и русские мыслители // Вопросы философии. 2001. № 3.
Валицкий А. Философия права русского либерализма. М., 2012.
Валицкий А. История русской мысли от просвещения до марксизма. М., 2013.
Галактионов А.А., НикандровП.Ф. Русская философия XI—XIX вв. Л., 1970.
Маслин М.А. Живое единство и многообразие русской философии // Философский факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова: Очерки истории. М., 2002.
Русская философия: Словарь / Под общей ред. М.А. Маслина. М., 1995.
Славянофильство и западничество: Консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого / Пер. И.В. Душенко. М., 1992. Вып. 1, 2.
Billington J.H. The Icon and the Axe: An interpretive history of Russian culture. N.Y., 1966.
Св^plston F.Ch. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin and Berdyaev. Notre Dame. Indiana, 1986.
Russian philosophy. III vols. / Ed. by J.M. Edie, J.P. Scanlan, M.-B. Zeldin with the collaboration of G.L. Kline. Chicago, 1965, 1969.
Walicki A. A History of Russian thought from the enlightment to Marxism. Stanford University Press, 1979. Clarendon Press, 1980.
Walicki A. The controversy over capitalism: Studies in the social philosophy of the russian populists. Clarendon Press, 1969. 2-nd ed. University of Notre Dame Press, 1989.
Walicki A. Legal philosophies of Russian liberalism. Clarendon Press, 1987. Notre Dame University Press, 1992.
Walicki A. Isaiah Berlin as I knew him // Dialogue and Universalism. 2005. Vol. XV N 9, 10.
Walicki A. Zarys Mysli Rosyjskiej od Oswiecenia do Renesansu Religijno-Filozoficznego. Krakow, 2005.
Walicki A. Encounters with Isaiah Berlin: Story of an intellectual friendship. Frankfurt / am Main, 2011.
