CC BY
24
УДК 332.14
doi: 10.18101/2304-4446-2017-3-72-77
АНАЛИЗ ОПЫТА РЕАЛИЗАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ КЛАСТЕРНОГО РАЗВИТИЯ В РОССИИ
© Пролубников Андрей Викторович
кандидат экономических наук, старший преподаватель, филиал Национального исследовательского технологического университета «МИСиС» в г. Душанбе Таджикистан, 734000, г. Душанбе, ул. Назаршоева, 7 E-mail: [email protected]
Российская экономика находится на сложном этапе развития, что обусловлено комплексом внутренних и внешних причин. Требуется поиск новых драйверов экономического роста, одним из них является активная кластерная политика. В статье анализируется экономическая политика, направленная на формирование и развитие кластеров в России, выделяются проблемные вопросы и достижения в этой области.
Цель статьи — проанализировать имеющийся опыт реализации экономической политики кластерного развития и предложить направления ее совершенствования.
Рассмотрены условия социально-экономического развития Российской Федерации, значимость и основные результаты реализации экономической политики кластерного развития; установлены проблемные вопросы реализации мер поддержки кластеров; предложены мероприятия по совершенствованию государственного регулирования экономики на основе формирования и развития территориальных кластеров.
Ключевые слова: экономическая политика; управление развитием; инновационный территориальный кластер; экономический рост.
Начиная с 2008 г. мировая и российская экономика находится в фазе неустойчивого развития, что подтверждается анализом количественных данных о динамике странового, регионального и мирового ВВП и его составляющих (производство, потребление, внешнеторговые операции и др.) и качественными оценками. В частности, на рис. 1 и 2 приведены графики динамики совокупного ВВП мира и России, из которых следует, что в после-кризисный период темпы экономического роста существенно снизились.
Рис. 1. Динамика мирового ВВП, % [7]
Что касается качественных оценок, то в последние годы неуклонно растет градус военно-политической напряженности в мире, который затрагивает и экономическую сферу. Одним из проявлений этого стала фактическая война экономических санкций между Россией и коалицией стран Запада, политическим и экономическим флагманом которой выступают США. Она проявляется в последовательном сворачивании экономического сотрудничества по многим направлениям: трансграничный технологический обмен, торговля продовольствием и сельскохозяйственной продукцией, международное кредитование, сотрудничество в области разработки нефтегазовых месторождений и т. д.
12,0
Рис. 2. Динамика ВВП России, % [7]
Строго оценить влияние этих деструктивных проявлений на экономическое развитие и рост затруднительно, так как в реальной жизни, да еще в масштабах крупных стран, невозможно ставить модельные эксперименты, которые, как написано в учебниках по экономической теории, должны протекать «при прочих равных условиях». Одним из следствий рассматриваемого негативного «фона» является то, что национальные правительства, и российское — не исключение, озабочены поиском новых драйверов роста. И успех в этом вопросе является принципиальным для дальнейшего развития.
Как показывает российский и мировой опыт, одним из перспективных инструментов государственного регулирования экономического роста с опорой на собственные ресурсы является формирование кластеров [1, 5, 6 и др.]. Их успешное создание и развитие способствуют росту инновационной ориентированности экономики, повышению конкурентоспособности национальных (региональных) предприятий, повышению качества жизни населения, диверсификации экономики и формированию ее как экспортного, так и импортозамещающего (что особенно важно в современной России) потенциала. В связи с этим представляет определенный научный и практический интерес анализ опыта кластерного развития, накопленный в России.
При анализе кластеров и связанной с ними экономической политики достаточно принципиальным является вопрос выбора исходных данных для изучения. Дело в том, что в различных источниках, в том числе официальных, количество кластеров, находящихся на различных стадиях развития и
действующих в различных сегментах экономики, существенно различается. В связи с этим мы воспользовались данными одного из наиболее авторитетных источников по этой проблематике — «Российской кластерной обсерватории» Высшей школы экономики. Этой организацией создана и актуализируется «Карта кластеров России» с целью поддержания открытой, актуальной, интерактивной базы данных кластеров в регионах России.
Указанной организацией зафиксировано 92 реально существующих кластера в 40 регионах России с общей численностью занятых более 1 млн человек [3]. При этом, как и следовало ожидать, наибольшее количество кластеров создано в традиционно выделяющихся своим технологическим уровнем и инновационностью регионах страны: городах федерального значения Москве и Санкт-Петербурге, Московской области, Республике Татарстан.
Анализ отраслевой структуры кластеров показывает приоритетное развитие в них высоко- и среднетехнологичных отраслей. Безусловно, это свидетельствует об успехе кластерной политики как инструмента стимулирования инновационного развития. В то же время это свидетельство того, что в указанном источнике (а он отражает официальную позицию властей) не учитываются реально существующие, но официально не провозглашенные и не зарегистрированные государственными инстанциями, «портериан-ские», кластеры, являющиеся основой национальной конкурентоспособности. Их исключение из сферы внимания государственной политики, по нашему мнению, нерационально, т. к. основой сегодняшней российской экономики всё же являются традиционные отрасли. И в этой связи они заслуживают более активной поддержки со стороны государства.
Что касается 25 инновационных территориальных кластеров, созданных в соответствии с Порядком формирования перечня пилотных программ развития инновационных территориальных кластеров, одобренным решением Рабочей группы по развитию частно-государственного партнерства в инновационной сфере при Правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям (протокол № 6-АК от 22 февраля 2012 г.), то они сосредоточены в фармацевтике, биотехнологиях и медицинской промышленности (в этой отрасли ведут деятельность 6 кластеров), информационных технологиях и электронике (5), производстве летательных и космических аппаратов, судостроении (5), отрасли новых материалов (4), химии и нефтехимии (4), ядерных и радиационных технологиях (4).
Таким образом, инновационные территориальные кластеры могут рассматриваться как драйвер инновационно-технологического развития российской экономики. В то же время, если сопоставить отраслевую принадлежность этих кластеров с Перечнем критических технологий Российской Федерации (утверждены Указом президента Российской Федерации от 7 июля 2011 г. № 899), который насчитывает 27 позиций, то выясняется, что ряд критических технологий, например, базовые технологии силовой электротехники, технологии создания энергосберегающих систем транспортировки, распределения и использования энергии, технологии энергоэффективного производства и преобразования энергии на органическом топливе и
др., никак не затрагивается кластерными инициативами. На наш взгляд, это приводит к определенным перекосам, поляризации в реализации государственной научно-технической, инновационной и промышленной политике, которые требуют устранения.
Если рассматривать все кластеры, учитываемые Российской кластерной обсерваторией, то по числу участников лидерами являются микроэлектроника, информационно-коммуникационные технологии, фармацевтика и медицинская промышленность (в общей сложности 36%), а по численности занятых лидируют автомобилестроение и производство автокомпонентов, производство машин и оборудования, медицинская промышленность, фармацевтика и ядерные и радиационные технологии (в совокупности 46%).
В 25 инновационных территориальных кластерах работает около 1 млн человек. Больше всего работников занято на предприятиях нефтехимического кластера в Республике Татарстан (30% от всех занятых) и в фармацевтическом кластере г. Санкт-Петербурга (6,5%). Самая высокая производительность (выработка на одного работника) наблюдается на фармацевтических и биотехнологических предприятиях кластеров: Санкт-Петербург и Ленинградская область — около 16,5 млн р. на человека в год, Калужская область — свыше 3,5 млн р. на человека в год.
Именно рост производительности труда является, по нашему мнению, одним из важных положительных эффектов кластеризации экономики. Для России эта проблема стоит достаточно остро. По данным ОЭСР, макропоказатель производительности труда, рассчитываемый как отношение ВВП страны к общему фонду отработанного времени (в часах), в России составляет лишь $25,9 при среднеевропейском показателе $50. Для сравнения, одна из «проблемных» (с экономических позиций) стран ЕС, переживающая перманентный кризис, Греция имеет этот макропоказатель на уровне $36,2. При этом самая высокая производительность труда зафиксирована в США (около $65). На сегодня количество высокопроизводительных рабочих мест в России менее 11,7%, что примерно в 3 раза меньше, чем в США или Западной Европе [2]. Активная кластерная политика способна отчасти решить эту проблему. Но для этого требуется более активное целеполагание в этой области.
Еще один положительный эффект экономической политики кластерного развития связан с тем обстоятельством, что на начальном этапе своего создания кластеры активно привлекают инвестиции, на что мы указывали в одной из своих более ранних работ [4]. Как известно, рост инвестиций обладает мультипликационным воздействием на экономику. Поэтому, безусловно, все регионы России стремятся к активизации инвестиционной деятельности путем создания на своих территориях новых кластеров и стимулирования развития существующих. Возникает своего рода межрегиональная конкуренция за право привлечь в тот или иной субъект Федерации (или даже муниципальное образование) инвесторов — участников формирующегося нового кластера.
Следует понимать, что в ряде случаев с позиций динамики общестра-новых макропоказателей, такого рода «переманивание» хозяйствующих
субъектов региональными властями друг у друга представляет собой «игру с нулевой суммой». Вследствие изменения географии инвестиций меняется территориальная структура ВВП, но его общая величина в первом приближении не изменяется. В этой связи возрастает роль общегосударственного (федерального) территориального планирования развития производительных сил, которое должно быть ориентировано в том числе на предотвращение неконструктивной (с позиций национальных, общестрановых интересов) конкуренции регионов.
На наш взгляд, незаслуженно акцент в создании кластеров делается на их внутрирегиональном характере. При условии достаточно произвольного (в ряде случаев) административного районирования, не в полной мере учитывающего экономические реалии, ориентация в кластерообразовании на административно-территориальные аспекты нам представляется неоправданной. Больше внимания следует уделять трансрегиональным кластерам, что, безусловно, требует пересмотра подходов к управлению ими.
Подводя итог, следует отметить, что накопленный в России опыт реализации экономической политики кластерного развития подтверждает ее эффективность. В то же время она нуждается в дальнейшем совершенствовании и развитии, более тесной интеграции с другими направлениями государственной политики, в частности региональной, промышленной, кредитно-денежной, научно-технической и другой.
Литература:
1. Аркин П. А., Голубев А. Г. Структуризация инновационного процесса в кластере: информационно-логистический метод // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2014. № 1. С. 58-62.
2. Королева А. Производительности труда найдут точки роста // Expert Online, 2017 [Электронный ресурс]. URL: http://expert.ru/2017/06/29/proizvod-mer (дата обращения: 25.01.2017).
3. Кластерная политика: концентрация потенциала для достижения глобальной конкурентоспособности / под ред. И. М. Бортника [и др.]. СПб.: Corvus, 2015. 356 с.
4. Пролубников А. В. Управление экономическим развитием с использованием кластерного подхода: опыт России // Инновационная экономика: перспективы развития и совершенствования. 2017. № 4(22). С. 177-184.
5. Пропульсивные кластеры: сущность и роль в управлении прогрессивными структурными преобразованиями региональных социально-экономических систем: монография / под ред. Ю. В. Вертаковой. М.: ИНФРА-М, 2016. 262 с.
6. Положенцева Ю. С., Клевцова М. Г. Кластер как форма сетевой интеграции предпринимательских структур // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2016. № 1(27). С. 33-38.
7. Vertakova Yu., Plotnikov V. Crisis and specificity of its influence on the national economies of the world's leading countries // 4rd International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and Arts, 24-30 August 2017. SGEM 2017 Conference Proceedings, Book 1, Vol. 3. Р. 787-794.
ECONOMIC POLICY OF CLUSTER DEVELOPMENT IN RUSSIA: AN ANALYSIS OF IMPLEMENTATION EXPERIENCE
Andrey V. Prolubnikov Lecturer, Cand. Sci. (Econ.),
Branch of National University of Science and Technology MISiS in Dushanbe 7 Nazarsoeva St., Dushanbe 734064, Russia E-mail: [email protected]
Today Russian economy is at a difficult stage of development due to various internal and external causes. So, it is necessary to search for new drivers of economic growth, one of which is an active cluster policy. The article deals with the problematic issues and achievements in the field of economic policy aimed at development of clusters in Russia.
The conditions of social and economic development of the Russian Federation, the significance and main results of development the economic policy of clusters are considered. We have analyzed the problematic issues of implementing the economic policy of cluster development, measures to support clusters, and proposed directions for improvement of the state regulation of economic policy, based on development of territorial clusters.
Keywords: economic policy; development management; innovative territorial cluster; economic growth.
