CC BY
46
го языка, которая возникла именно благодаря его типологической и генетической близости. Здесь могли быть два выхода: сохранение прежней морфологической системы либо ослабление морфологии с переходом на качественно новый тип языка. Возможно, при других исторических условиях подобная неустойчивость не сказалась бы критически на эволюции языковой системы. Однако, в связи с норманнским завоеванием, в этот период перестали работать сдерживающие механизмы, которые всегда функционируют у государственного языка - прежде всего, требование к единству литературной нормы. В силу изменчивости системы происходит некоторое накопление возмущений, в результате система теряет стабильность и происходит переход системы из одного канала эволюционного развития в другой. В результате произошел распад языка на диалекты и быстрое их изменение.
Библиографический список
1. Аракин, В.Д. История английского языка / В.Д. Аракин -3-е изд., испр. - М.: ФИЗМАТЛИТ, 2009.
2. Арбатский, Д.И. Значения форм множественного числа имен существительных в современном русском литературном языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук /Д.И. Арбатский. - М., 1954.
3. Аршинов, В.И. Синергетика как феномен пост-неклассической науки [Электронный ресурс] /
В.И. Аршинов. - М., 1999. - Режим доступа: http:// ru.philosophy.kiev.ua/iphras/library/arshinov/index. html
4. Блумфилд, Л. Язык / Л. Блумфилд. - М.: Прогресс, 2002.
5. Бондарко, А.В. Теория морфологических категорий и аспектологические исследования / А.В. Бондарко. - М.: Языки славянских культур, 2005.
6. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ. -М.: АН СССР, 1963.
7. Бруннер, К. История английского языка : в 2 т. / К. Бруннер; пер. с нем. - М.: Едиториал УРСС, 2003. - 2 т.
8. Виноградов, В.В. Проблемы литературных языков и закономерностей их образования и развития /
В.В. Виноградов. - М.: Наука, 1967.
9. Есперсен, О. Философия грамматики / О. Есперсен: пер. с англ. В.В. Пасека, С.П. Сафроновой; общ. ред., пред. проф. Б. Ильиш. - 2-е изд. - М.: Едиториал УРСС, 2006.
10. Жирмунский, В.М. Общее и германское языкознание / В.М. Жирмунский. - Л.: Наука, 1976.
11. Зализняк, А.А. Русское именное словоизменение / А.А. Зализняк. - М.: Языки славянской культуры, 2002.
12. Князева Е.Н. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем / Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов. -М.: Наука, 1994.
13. Ляшевская, О.Н. Семантика русского числа /
О.Н. Ляшевская. - М.: Языки славянской культуры, 2004.
14. Мартине, А. Основы общей лингвистики / А. Мартине: пер. с фр. В.В. Шеворошкина. - 2-е изд. - М.: Едиториал УРСС, 2004.
15. Маслов, М.Ю. Введение в языкознание / М.Ю. Маслов. - СПб.: Academia, 2007.
16. Пригожин, И.Р. Философия нестабильности / И.Р. Пригожин // Вопросы философии. - 1991. -№ 6. - С. 46-52.
17. Пригожин, И.Р. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой /И.Р. Пригожин, И. Стенгерс.
- М.: Прогресс, 1986.
18. Реформатский, А.А. Введение в языковедение / А.А. Реформатский. - М.: Аспект Пресс, 2010.
19. Соссюр, Ф. де Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр. - М.: Либроком, 2009.
20. Хакен, Г. Синергетика / Г. Хакен; пер. с англ. - М.: Мир, 1980.
УДК 413.11 ВВК Ш 141.2 - 314
Т.В. Федотова
анализ деривационных связей топонимии забайкальского края
Статья посвящена деривационным процессам, сопровождавшим формирование русской топонимии Забайкальского края. Ономасиологический подход позволил выделить основные компоненты номинативной ситуации, которые реализуются через процесс топонимообразо-вания и позволяют отразить основные элементы языковой картины мира.
Ключевые слова: ономасиологический; топонимическая система; номинативная ситуация; языковая картина мира
T. V Fedotova
THE ANALis of THE DERivATioN Process of ZABAIKALsKY REGioN
The article is focused on the derivation process which accompanied the formation of Russian top-onymic system in the Zabaikalsky region. Onomasiological approach allows to reveal the main components of the nominative situation. This method allows to consider the process of derivation as a reflection of elements of the language world view.
Key worlds: onomasiological; toponimical system; nominativt situation; language world
Ономасиологический подход при анализе деривационных связей в топонимии Восточного Забайкалья требует моделирования топонимической номинативной ситуации, в которой должны быть учтены все специфические свойства топонимов как одного из разрядов имен собственных. Учет всех признаков топонимической ситуации, а также особенностей мировосприятия, мышления и эмоциональноэкспрессивный фон, где происходит процесс топонимообразования, позволяет рассмотреть процесс деривации с позиции отражения элементов языковой картины мира.
В процессе номинации, помимо выделения семантической мотивировки, возникает вопрос использования соответствующей языковой формы, языковых средств, а именно: выбор того или иного способа номинации. В лингвистике подобный процесс (выбор языковой формы) определяется как морфологическая или структурно-морфологическая мотивированность.
Процессы возникновения топонимов в аспекте их деривации имеют немаловажное значение в процессе познания мира, так как «словообразование следует рассматривать как систему обеспечения потребностей в выделении и фиксации особых структур знания, в объективации и экстериоризации интериори-зованных концептуальных структур (ментальных репрезентаций опыта и знаний человека), т.е. их «упаковки» в языковые формы, отвечающие определенным формальным и содержательным требованиям» [Кубрякова, 2004, с. 393].
Как известно, топонимообразование подразумевает образование топонимов по определенным моделям, каждая из которых служит выражению самых различных значений и оттенков. Специфика топонимообразования Забайкальского края заключается не столько в употреблении каких-то особенных аффиксов
или моделей, сколько в использовании известных аффиксов с новыми словообразовательными связями и значениями. Топонимическое словообразование ярко демонстрирует системность топонимии, а именно: их способность к деривации.
С позиции ономасиологического подхода, анализ топонимической деривации - это, в первую очередь, моделирование топонимической номинативной ситуации, в которой должны быть учтены все специфические свойства топонимов как одного из разрядов имен собственных. О номинативной ситуации в реализации таких ее признаков, как вид объекта, субъект, время, принципы номинации, первич-ность/вторичность, топонимическая система, писала И.А. Воробьева, отмечая, что «конечный результат словообразовательного процесса (новый топоним) зависит от особой номинативной ситуации, в которой данный процесс совершается» [Воробьева, 1985, с. 7].
Исследование территории Забайкальского края предполагает выделение следующих компонентов номинативной ситуации (помимо выделенных И.А. Воробьевой): цель номинации, тип географического объекта, номинатор, историческое время, восприятие и рефлексивное отражение действительности, естественность/искусственность номинации, межтопо-нимические отношения. Каждый из названных компонентов имеет определенное значение при образовании топонима. Теоретическая и авторская значимость данного исследования заключается в расширении спектра компонентов, моделирующих ситуацию топони-мообразования региона, и в доказательной базе, включающей русский топонимикон и деривационные процессы Восточного Забайкалья. Рамки статьи позволяют рассмотреть только первые три компонента.
Цель номинации - это своеобразный повод для создания нового имени. Безусловно, исхо-
дя из семантики имени собственного, можно утверждать, что основная цель наречения именем объекта - это индивидуализация объекта, которая выступает, в первую очередь, как ориентирующий знак, а затем уже отражающий те признаки, которые номинатор посчитал для себя наиболее актуальными при номинации объекта. Поводом для создания имени могут служить разные обстоятельства: «полное отсутствие названия для нового явления», «неудобство для его обозначения длинных развернутых описательных словосочетаний и оборотов, неудачное старое название, не соответствующее по своей внутренней форме вновь обнаруженным свойствам данного предмета или явления, возможность опознания обозначаемого фрагмента действительности по разным признакам» и т.д. [Кубрякова, 1977, с. 253]. Нередко при создании имени преследуются несколько целей. Данный фактор неизбежно взаимодействует с таким компонентом, как тип объекта, так как цель именования водоема, где учитываются различные его свойства, значительно будет отличаться от цели именования населенного пункта.
К типу географического объекта относим следующие параметры: вид объекта, физикогеографические признаки, его назначение в жизни человека. Как известно, все топонимы в зависимости от констатации типа географического объекта подразделяются на гидронимы, оронимы, ойконимы и др. Соответственно для каждого вида географической реалии существуют особенности как в выборе исходной топоосновы, так и в выборе словообразовательной модели при номинации того или иного объекта.
Каждая территория обладает набором своих типовых основ, на состав которых влияют различные условия: географические, исторические, социальные и др. Стоит согласиться с мнением Н.В. Подольской, что в каждой топонимической зоне существует в данный период свой набор часто повторяющихся типовых и раритетных основ. В комплексе они составляют топонимическое лицо зоны, и топонимию зоны характеризуют раритетные основы на фоне типовых основ [Подольская, 1983, с. 152]. Для Восточного Забайкалья, как и для всей Сибири, характерно именование природных объектов по физико-географическим признакам в большей степени, нежели по отноше-
нию к человеку. Так, основы, характеризующие внешние признаки объекта, его физикогеографические свойства, наличие флоры и фауны (а это, как правило, характеризует в большей степени гидронимы и оронимы) в два раза чаще используются при номинации объектов Забайкальского края (351 основа), чем при отражении признаков прагматического отношения к объекту, культурно-идеологических аспектов жизни человека (164 основы). К тому же зависимость номинации от свойств объекта или его предназначения проявляется еще и в большом количестве регулярных образований. Основы, используемые для образования «природных» топонимов, реализуются в различных вариантах топонимов: сосн- (р. Соснов-ка, р. Сосновая, р. Сосны, оз. Сосновое, г. Со-сновка, п. Сосновая, хр. Сосновая Стрелка, г Сосновая Гривка); осин- (р. Осиновая, п. Оси-новка, р. Осинячья, р. Осинниха, хр. Осиновый. А обозначения объектов с позиции человеческого использования чаще нерегулярны: мель-нич- (руч. Большой Мельничный); огород- (п. Кривой Огород, п. Прямая Огородная); прииск- (ст. Приисковая); мост- (с. Мостовка); амбар- (руч. Амбарный); завод- (р. Заводская); зим- (р. Зимовейная); заимк- (г. Заимки, п. За-имочная) и т.п.
Тип объекта подразумевает также и такую особенность при образовании названия, как словообразовательную модель. Особенно активна в данном случае аффиксация. Если обратиться к статистическим данным, то можно увидеть, что для исследуемой территории употребление того или иного аффикса различается только при наименовании населенных пунктов в отличие от именования природных объектов. Такая ситуация в основном характерна для большинства регионов России. Здесь сказывается как преобладание гидронимов и оро-нимов, так и малонаселенность территории, большая разреженность освоенных территорий.
Среди наиболее активных следует назвать суффикс -ск-, с помощью которого образуются топонимы от основ собственных и нарицательных существительных. Причем наибольшую активность данный суффикс приобретает в топомоделях с производными суффиксами -анск, -инск, -енск, -овск, -евск. Чаще всего в качестве основы в топонимах с названными суффиксами выступают антропонимы
на -ова, -ово, -ева/-ево, -ина, -ино. Как считает Н.К. Фролов, результатом этого живого процесса в языке явилось переразложение, т.е. перемещение границ между морфемами, что и привело к созданию словообразовательных моделей с продуктивными топонимическими дериватами -овск, -евск, -инск, -анск, -енск [Фролов, 1996, с. 141]: р. Петровская, р. Кирилловская, руч. Рогожинский, руч. Никольский, пер. Субботинский, п. Родионовская, г. Демидовская. Кроме этого, в качестве производящих довольно часто выступают и апел-лятивные основы: карп - п. Карповская, оз. Карповские; ключ - п. Ключевская; партизан
- руч. Партизанский; сестра - руч. Сестринский; завод - р. Заводская.
Суффикс -к- с вариантами -овк-, -евк-, -онк-, -инк-, -анк-, -янк- является даже более продуктивным, чем предыдущие суффиксы: гидронимов - 8,9 %, оронимов - 9,6 %, ойко-нимов - 14,6 %. Топонимы с данным суффиксом образуются аналогично топонимам с -скот основ собственных и нарицательных имен существительных и прилагательных: Сидор -р. Сидорка, Некрасов - р. Некрасовка, Молоков - р. Молоковка, Павел - п. Павловка, Плеханов - п. Плехановка, крест - г. Крестовка, береза - п. Березовка, змея - п. Змеевка, сосна
- п. Сосновка, серебро - п. Серебрянка. Если при образовании гидронимов и оронимов производящая основа отражает чаще всего какой-либо географический признак, то при образовании ойконимов ведущим является признак, характеризующий явления, события, связанные с социальными, историческими явлениями и отдельными людьми, как внесшими значительный вклад в развитие России и региона, так и просто являющимися первопоселенцами или относящимися к большинству фамилий того или иного населенного пункта: с. Волочаевка, с. Воздвиженка, с. Георгиевка, с. Преображенка, с. Ульяновка, с. Кутузовка, с. Николаевка и т.п.
Наиболее специфична для русской топонимии Забайкальского края словообразовательная модель, включающая в себя суффиксы -ов-, -ев-, -ин- в сочетании с основами имен, прозвищ, фамилий в форме Р.п.: оз. Глазунова, р. Большакова, оз. Мальцевы, оз. Потап-кино, п. Кирюшина, г. Лунина, п. Тимошкина, ур. Бронниково, сел. Кузьмина, д. Александрова, зим. Григорьева, заим. Швецова. Все на-
звания даны по имени, прозвищу или фамилии охотника, рыбака, по фамилии жителя, по имени владельцев земельных угодий, по имени/фамилии человека, с которым связано какое-либо событие, случай, произошедший на определенном месте и т.п. Вполне справедливо, на наш взгляд, мнение И.А. Воробьевой, что «названия рек по охотнику, рыбаку имели свой смысл: при малой плотности населения названия по охотнику, рыбаку достаточно хорошо отличали один объект от другого, что немаловажно при однообразном лесном ландшафте, кроме того, давали дополнительную информацию об арендаторе» [Воробьева, 1985, с. 53]. Кроме этого, суффиксы -ов(а), -ев(а), -ин(а) омонимичны аналогичным суффиксам антропонимов. Таким образом, если топоним образовывался от имени, прозвища или апеллятива, то речь в таком случае идет о суффиксах притяжательных прилагательных, образующих посессивные названия: Демьян -о. Демьянов [Шил], старовер - п. Староверова [Калг], черемуха - г. Черемухова [Г-З].
Аналогичные предыдущим, но с другой флексией суффиксы -ов(о), -ев(о), -ин(о) характерны для большинства названий населенных пунктов, т.е. встречаются только среди ойко-нимов - 24,8 %. Безусловно, их можно рассматривать в одном ряду с -ов(а), -ев(а), -ин(а), с той лишь разницей, что в первом случае наблюдается генитивная форма, согласованная с термином-апеллятивом в Р.п., а во втором случае флексия -а- меняется на -о- в результате согласования апеллятива с именем собственным: село (с.р.) = Банщиково, Черново, Фо-мичево, Назарово и т.д. Таким образом, можно сказать, что -ов(о), -ев(о), -ин(о) - суффиксы ойконимов.
Таким образом, учет типа объекта, его свойств, физико-географических характеристик является одним из основных и наиболее важных факторов, определяющих как использование определенных типовых основ, так и словообразовательных моделей. С этой позиции стоит сказать, что номинация по указанным параметрам для Забайкальского края носит традиционный характер и подтверждает мысль, что топонимические типы создавались не в Забайкалье, а пришли вместе с переселенцами, где названные модели были также продуктивны.
К следующему компоненту номинативной ситуации мы отнесли номинатора, т.е. человека или коллектив людей, дающих название. Сюда относятся такие признаки, как прежнее место жительства переселенцев, эмоциональное восприятие человека.
Появление русских элементов в топонимической системе обусловлено, в первую очередь, поэтапным заселением данной территории русскими переселенцами. Названия географических объектов различных периодов отражают не только последовательность расселения, но и культурно-языковые контакты с местными жителями. Каждая более или менее обособленная территория, топонимическая зона обладает своими особенностями как в составе способов топонимообразования, так и в разнообразии топонимических типов, моделей и т.п. По мнению О.Т. Молчановой, «существуют тенденции, которые делают результирующую словообразовательную модель предсказуемой как в общих, так и специфических чертах, потому что все языки работают в направлении идентичной цели - создания оптимальной модели географических имен» [Молчанова, 1990, с. 102]. Русская топонимия Восточного Забайкалья не является в этом смысле исключением. Переселенцы из европейской части России, безусловно, использовали привычные для них, да и характерные для русских имен собственных вообще, способы образования названий осваиваемых территорий.
В качестве примера можно отметить преобладающее употребление на данной территории суффикса -их-, появление которого связано непосредственно с переселением старообрядцев. Топонимы с суффиксами -их-, -ух-, -ах-, которые в настоящее время непродуктивны, имеют аналогичный количественный показатель, в сравнении с вышеописанными суффиксами. Особое распространение получил суффикс -их-: гидронимы - 6,8 %, орони-мы - 10,8 %. В качестве производящих основ выступают как имена собственные, так и нарицательные (первые находятся в преобладающем большинстве).
Существуют различные версии относительно появления топонимов с суффиксом -их- на территории Сибири вообще, и в Восточном Забайкалье в частности. По мнению И.А. Воробьевой, В.А. Никонова, Н.А. Смирновой, распространение данной модели на террито-
рии Сибири связано с расселением старообрядцев. С этой версией вполне можно согласиться, так как топонимы, включающие суффиксы -их-, -ах-, -ух-, распространены именно в тех районах региона, где шло активное расселение старообрядцев: в Красночикойском, Хилокском, Улетовском, Могочинском, Чернышевском районах. Наиболее активна эта модель в гидронимии, а точнее - в названиях небольших рек и при образовании микротопонимов. Если учесть, что ойконимы чаще всего вторичны по отношению к гидронимам, т.е. населенный пункт называется по имени реки, то по отношению к гидронимам с -их- это правило не действует. В Забайкальском крае названия с -их- среди ойконимов практически не встречаются.
В литературном языке значение суффикса -их- определяется как обозначающие лиц женского пола. По мнению Н.А. Смирновой, переходя в топонимию, суффикс -их- теряет значение лица и является простым показателем женского рода [Смирнова, 1981, с. 33]. С точки зрения производящей основы, суффиксальные существительные женского рода, обозначающие лиц, как правило, являются производными от однокоренных существительных мужского рода. Относительно топонимов можно отметить, что в качестве мотивирующих выступают имена существительные, а именно: собственные имена, чаще всего фамилии. Хотя, по мнению Н.А. Смирновой, «топонимический суффикс -их/а/ не имеет никакого отношения к антропонимическому, и названия рек на -их/а/ не являются случаями прямого перехода антропонима в гидроним» [Смирнова, 1981, с. 33]. Кроме того, суффикс -их/а/ оформляет антропонимы, называющие лиц женского пола; эти антропонимы очень редко клались в основу географических названий, что связано с неравноправным положением женщины в обществе, с ее социальной ролью в то время.
Особенностью распространения -их- является тот факт, что гидронимы и оронимы с данным суффиксом на 90 % от топонимов данной структуры, на наш взгляд, имеют отантро-понимический характер (р. Богодушиха, р. Фи-лончиха, р. Максимиха, г. Пушкариха, п. Ни-кулиха, п. Уваровчиха), тогда как топонимы с суффиксами -ух-, -ах- практически все - ота-пеллятивные образования (п. Грязнуха, г. Кру-туха, р. Громатуха, р. Сеннуха).
Зависимость процесса топонимообразова-ния от субъекта определяется также и безаф-фиксным типом наименования географических объектов, который появился в Забайкалье с приходом переселенцев (15 %). Как правило, этот компонент напрямую связан и с типом объекта, так как такие образования характерны чаще всего для характеристики физикогеографических свойств объектов и они одинаковы на большинстве территорий России.
Данный способ предполагает словопроизводство топонимов, осуществляемое в акте перехода апеллятива в название, что приводит к десемантизации исходного слова, которое используется в новом качестве и новом значении [Фролов, 1996, с. 150]. Таким образом, речь идет о «синхронизации» лексикосемантического словообразования, выступающего в настоящее время под различной терминологией: «способ без специальных ономастических формантов», «способ с нулевой аффиксацией», «онимизация (топонимизация) апел-лятива», «непроизводные названия», «омонимичные нарицательные имена», «ономастическая (топонимическая) конверсия». Стоит согласиться с мнением О.Т. Молчановой, что процесс перенесения имени с одного объекта на другой можно считать «опосредованной номинацией», а образование новых имен через перенесение готового имени на смежные объекты возмещает недостаточность в языке словообразовательных средств наименования или является проявлением принципа языковой экономии [Молчанова, 1990, с. 109]. На исследуемой территории распространены различные модели подобных названий: ур. Гряды, утес Столбы, ур. Ложки, ур. Пески, р. Ключи, р. Ключ, оз. Гвоздь, р. Черемуха, р. Кочерга, ур. Мыс, п. Маяк, ст. Степь, ур. Заповедник, хр. Становик, оз. Кривое, р. Глухая, руч. Сухой, р. Широкая, г. Лысая, п. Прямая, соп. Толстая, пос. Широкий, д. Чистая, ст. Ясная. Относительно русской топонимии Восточного Забайкалья необходимо отметить, что конверсия - один из самых распространенных способов образования топонимов: гидронимы -14,4 %, оронимы - 14,5 %, ойконимы - 7,4 %.
Зависимость номинации от субъекта проявляется в образовании метафорических и эмоционально-оценочных топонимах. Использование тех или иных образов при номинации объектов отражает мировоззренческие
установки номинатора в связи с номинативными установками. В качестве исходных то-помоделей при образной номинации послужили в основном ассоциации с человеком: с его качествами, внешним видом, и с предметами домашнего обихода, например: дур- (р. Правая Дурновка, прот. Дурная, р. Дурман, р. Ду-ренка); пьян- (пер. Пьяный); лыс- (г. Лысая); гвоздь- (р. Гвоздь); штан- (оз. Штаны); кочерг-(р. Кочерга); ковриг-(ковриж-) (г. Коврижка, г. Коврига); зарод- (оз. Зарод); стог- (г. Малый Стог); штык- (г. Штыкино); ремен- (п. Ременная); телефон- (г. Телефонная); телеграф-(п. Телеграфная); дом- (п. Домашняя).
К следующему компоненту номинативной ситуации правомерно отнести «историческое время», а точнее конкретный хронологический отрезок со всем комплексом социальноисторических, экономических и культурных условий. Как отмечает И.А. Воробьева, «учет времени создания новой единицы специфичен лишь для топонимов, ибо они в своих существенных чертах зависят от данных условий» [Воробьева, 1985, с. 9]. В.А. Никонов назвал историчность топонимов основным законом топонимики, так как выбор признаков самого объекта определяется историческими условиями [Никонов, 1965, с. 23-28]. Безусловно, продуктивность той или иной модели при то-понимообразовании варьируется в зависимости от времени заселения территории, но в то же время данный компонент номинативной ситуации не может характеризоваться изолированно, т.е. без учета уже названных компонентов - тип объекта, номинатор.
В ХУП-ХУШ вв. и вплоть до середины XIX в., во время первоначальной земельной колонизации, крестьяне селились в основном по рекам Ингоде и Шилке. Возникавшие так называемые «деревни» в один-два двора назывались по именам основателей: Шишкино, Еремино, Галкино, Зубарево, Размахни-но, Золотухино, Богомягково, Митрофаново, Казаново, Номоконово, Мирсаново и т.д. Таким образом, происхождение многих русских топонимов того периода связано с именами и фамилиями первопоселенцев, основателей того или иного поселения, и основных жителей села в течение значительного времени или даже постоянных, иногда и единственных однофамильцев. Как правило, это отантропони-мичные ойконимы. Соответственно и основ-
ными топоформантами выступали суффиксы, образующие модели, указывающие на посес-сивность: -ово/-ево, -ино/-ина. Особая продуктивность притяжательных суффиксов в Сибири, по мнению И.А. Воробьевой, «вызывалась необходимостью указать в названии заимки, деревни, земли имя владельца, ибо в данный период существовало заимочно-захваточное землепользование: каждый пришедший в Сибирь сам выбирал участок, расчищал его, заводил пашню, строил заимку» [Воробьева, 1985, с. 10]. Таким образом, временной фактор прослеживается в антропоойконимах с притяжательными суффиксами, так как этот пласт топонимов относится к наиболее раннему периоду освоения территории.
В более поздний период ойконимы мотивировались уже не столько основателями населенных пунктов, сколько иными мотивами: церковные имена, социальное расслоение - Воздвиженский, Покровский, Явлен-ская, Казаковский, Поповский, Атамановск, Ново-Казачинское, Александровка, Новопав-ловка, Богдановка, Николаевка. Притяжательные суффиксы начинают уступать свое место суффиксам -к-, -ск-. К тому же в начале XIX в. в Восточном Забайкалье появляются первые города, а названия городов образовывались по распространенной словообразовательной модели на -ск- (с интерфиксами -ов-, -ев-, -ин-).
Итак, объединение в сознании человека признака географического объекта и звукового комплекса происходит в определенной номинативной ситуации, которая включает в себя определенные компоненты. Ономасиологический подход при анализе деривационных процессов в топонимии позволяет в наиболь-
шей полноте увидеть специфику процесса то-
понимообразования, реальный путь создания
различных групп топонимов.
Библиографический список
1. Воробьева, И.А. Русская топонимия средней части бассейна Оби / И.А. Воробьева. - Томск: Изд-во ТГУ 1973.
2. Воробьева, И.А. Некоторые вопросы ономасиологического аспекта топонимического словообразования / И.А. Воробьева // Ономастическое и диалектное словообразование Алтая. - Барнаул, 1985.
- С. 4-16.
3. Кубрякова, Е.С. Теория номинации и словообразование / Е.С. Кубрякова // Языковая номинация (Виды наименований) / Под ред. Б.А. Серебренникова, А.А. Уфимцевой. - М.: Изд-во МГУ, 1977. -С. 222-302.
4. Кубрякова, Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / Е.С. Кубря-кова // Языки славянской культуры (Язык. Семиотика. Культура). - М.: Изд.-во МГУ, 2004.
5. Молчанова, О.Т. Модели географических имен в тюркских и индоевропейских языках / О.Т. Молчанова // Вопросы языкознания. - 1990. - №1. -
С. 101-113.
6. Никонов, В.А. Введение в топонимику / В.А. Никонов. - М.: Наука, 1965.
7. Петрухина, Е.В. Русское производное слово как когнитивная модель интерпретации явлений действительности / Е.В. Петрухина // Русский язык: история, судьбы и современность. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 6-7.
8. Смирнова, Н.А. Словообразовательная модель с суффиксом -ИХ/а/ в топонимии Алтая (в сопоставлении с именами нарицательными) / Н.А. Смирнова // Языки и топонимия Алтая. - Барнаул, 1981. -
С. 28-37.
9. Фролов, Н.К. Семантика и морфемика русской топонимии Тюменского Приобья / Н.К. Фролов. -Тюмень: Изд-во ТГУ, 1996.
УДК 811.1/2
ББК 83.я43 + 83.3(4А)-8
Е.В. Харитонова
типы межкультурных барьеров и их языковое выражение
В настоящей статье вниманию читателей предлагается анализ культурологических барьеров, увеличивающих степень непереводимости инолингвокультурных текстов, тем самым, препятствующих полноценной межкультурной коммуникации, осуществляемой посредством перевода. Автором выделяются два типа межкультурных помех: те, что выражены в тексте эксплицитно, и те, что присутствуют в тексте имплицитно.
Ключевые слова: перевод; межкультурная коммуникация; барьеры; резистивность; аппроксимация; переводимость; непереводимость.
