CC BY
79DOI: 10.12731/2077-1770-2016-2-2-206-217 УДК 1 (091)
АМОРАЛЬНЫЙ ПАНМОРАЛИЗМ ДИОГЕНА СИНОПСКОГО
Никулина А.Г.
Цель. В статье затрагивается этико-аксиологическая проблематика, особенно актуальная в условиях современного кризиса культуры. Предметом анализа выступают принципы практической этики киников. Камнем преткновения здесь является само словосочетание «киническая мораль», которое для большинства звучит как оксюморон. Статья представляет собой апологию Диогена Синопского, точнее - практикуемого им образа жизни. Автор ставит целью раскрыть моральный кодекс киника, подспудно выясняя, корректно ли вообще говорить о таковом.
Метод или методология проведения работы. Статья представляет собой оригинальное исследование, написанное в стиле постмодернистской эклектики. Основу исследования образуют герменевтический, феноменологический и компаративистский методы, а также принцип историко-философской реконструкции.
Результаты. Результаты работы заключаются в том, что автор эксплицирует нравственную подоплёку аморальных, на первый взгляд, поступков киников. Преследуя благородную цель, они зачастую используют неподобающие средства. Автор позиционирует диогеновский кинизм как осознанно избираемый путь катарсиса, физической закалки и нравственного совершенствования. В заключение автор приходит к выводу, что философия Диогена
представляет собой инвективу, обращённую не только к современникам, но и к потомкам.
Область применения результатов. Результаты исследования могут быть применены как в научных и педагогических целях, так и в прикладных (например, при разработке социокультурных проектов и программ).
Ключевые слова: кинизм; природа; человек; свобода; разум; истина; моральный кодекс киника.
IMMORAL PANMORALISM OF DIOGENES OF SINOPE
Nikulina A.G.
Purpose. The article deals with the ethical-axiological problems which are topical especially in the current crisis of culture. The subject of analysis is the principles of cynics' practical ethics. The stumbling block here is the very phrase "cynical morals" being perceived as an oxymoron. The article is an apologia of Diogenes of Sinope or rather a way of life being practiced by him. The author aims to reveal the moral code of cynics elucidating at the same time whether it is appropriate to speak about him.
Methodology. The article is an original study written in the style of postmodern eclecticism. The basis of the research is the hermeneutic, phenomenological and comparative methods and the principle of the historical-philosophical reconstruction.
Results. The results of the study are that the author in the company of Diogenes explicates the moral underlying reason of cynics' deeds seeming immoral actions at first glance. Trying to attain one's object the cynics often use indecorous means. The author positions Diogenes' cynicism as a consciously choosing way of catharsis, trained endur-
ance and moral courage. In conclusion the author emphasizes that Diogenes 'philosophy is an invective appealing not only to contemporaries but also to posterity.
Practical implications. The results of the study can be applied both in scientific and pedagogical purposes and in applied (for example, when developing socio-cultural projects and programs).
Keywords: cynicism; nature; man; freedom; mind; truth; cynic's moral code.
Быть философом - значит не только тонко мыслить или даже основать школу; для этого надо так любить мудрость, чтобы жить по её велениям - в простоте, независимости, великодушии и вере. Это значит решать некоторые жизненные проблемы не только теоретически, но и практически. Истинный философ даже во внешнем образе жизни идёт впереди своего века. Можно ли быть философом и не поддерживать своё жизненное тепло более мудрыми
способами, чем прочие люди?
Г.Д. Торо «Уолден, или Жизнь в лесу».
Когда «бог умер» (Ф. Ницше) и «мир достиг совершеннолетия» (Д. Бонхёффер), «мыслящий тростник» (Б. Паскаль) назначил себя «мерой всех вещей» (Протагор) и даже нарочито провозгласил «скрепой бытия» (М. Фичино). Всё это очень быстро привело к тому, что ценности обесценились и превратились в ценники (М. Фуко), а человеческое в человеке мгновенно и бесследно улетучилось (Ф. Ницше). Апогеем мировоззренческого кризиса стало расторжение «общественного договора» (Дж. Локк) и возобновление «полисным животным» (Аристотель) «войны всех против всех» (Г. Гоббс). Пока другие размышляли, что же они должны делать (И. Кант), Диоген не сидел без дела: довольствуясь из «мира
вещей» (Платон) лишь бочкой, он вёл безгласный диалог со статуей и многозначительно молчал при встрече с Александром Македонским. Наконец, он зажигает свой фонарь, освещающий пороки и освящающий добродетели, и, оголяя тело, обнажает душу перед теми, кого призирал и кто презирал его. Таков был ответ Диогена на вызов, брошенный его современниками.
Предчувствовать грядущую беду На всей земле и за её пределом Вечерним сердцем в страхе омертвелом Ему ссудила жизнь в его звезду. Он знал, что Космос к грозному суду Всех призовёт, и, скорбь приняв всем телом, Он кару зрил над грешным миром, целом Разбитостью своей, твердя: «Яжду». Он скорбно знал, что в жизни человечьей Проводит Некто в сером план увечий, И многое еще он скорбно знал, Когда, мешая выполненью плана, В волнах грохочущего океана На мачту поднял бедствия сигнал [5, с. 376].
И. Северянин как будто бы рисует экзистенциальный портрет Диогена. Последний в таком случае предстаёт мудрецом и ментором, которому не безразлична судьба нынешнего и будущего поколений. Поэтому он не сидит сложа руки, а всякими правдами и неправдами пытается достучаться до современников. Именно таким - рьяным искателем истины и дальнозорким властителем дум - изображают Диогена Ф. Рабле [4, с. 261-267] и Д. Дидро [2, с. 186, 254]. Он один из тех, кто умеет довольствоваться ма-
лым, кто полностью владеет собой. Он единственный, кто сумел достичь главного - «приручить себя» (А. де Сент-Экзюпери). В целом кинизм позиционируется здесь как элитарная философия. На самом деле «романтическая» традиция выдаёт Диогена, скорее, за стоика, чем за киника.
Такое представление о Диогене скорее исключение, чем правило. Если же рассматривать кинизм слишком буквально, тот оборачивается маргинальной философией, «философией, висящей на собачьем хвосте» (И. Нахов) или вовсе превращается в «похвалу глупости» (Э. Роттердамский). Невежа и невежда, балагур и самодур, «сошедший с ума Сократ» (Платон) - таков «вердикт» большинства в отношении Диогена. «Нигилистическая» позиция в принципе отказывает Диогену в звании философа. А.С. Пушкин так резюмировал своё отношение к нему:
Но с бочкой странствуя пустою Вослед за Мудростью слепою, Пустой чудак был ослеплён; И воду черпая рукою, Не мог зачерпнуть счастья он [3, с. 393].
«Утопическая» традиция настаивает на том, что кинизм - всего лишь массив сатирической литературы, «шкатулка» анекдотов, поучительных историй и остроумных нравственных сентенций, а Диоген - излюбленный персонаж философских мифов, созданных по образу и подобию историко-культурных мифов о Геракле, Сизифе, Тесее. Диоген жил и продолжает жить только на страницах книг. При таком раскладе кинизм оказывается продуктом народного творчества.
Перед нами три абсолютно разных Диогена. Кто же из них на самом деле жил в бочке? Биография Диогена представляет со-
бой эклектичную мозаику из фактов и апокрифов, воспоминаний учеников и мемуаров современников, приукрашенных апофтегм и переиначенных реминисценций. С определённой долей уверенности можно говорить лишь о нескольких эпизодах. Л. Навия таковых называет четыре: во-первых, Диоген был родом из Сино-па; во-вторых, Афины и Коринф стали его временной обителью; в-третьих, он действительно был знаком с Александром Македонским; и наконец, «небесный пёс» - так прозвали его современники; сам о себе он отзывался достаточно просто «Диоген-собака» [9, с. 84]. При этом он любил повторять, что «все остальные собаки кусают врагов, а он кусает друзей для их же спасения» [1, с. 137]. То же, но уже в прозе впоследствии проделывали А.П. Чехов и М.Е. Салтыков-Щедрин.
Диоген во всём стремился к простоте: будь то материальные артефакты или же его собственные мысли. На вопросы он всегда отвечал конкретно, по существу. Он упрекал современников за неумение лаконично и содержательно формулировать свою речь, но ещё больше - за то, что те слушают, но не слышат. «Однажды Диоген попросил Платона дать ему из своего сада три фиги. Когда тот прислал ему целый медимн, он заметил: Так на один вопрос ты отвечаешь сто раз» [1, с. 139]. Философия для Диогена - не пустые разговоры на заумные темы, это когда слова согласуются с действиями. Поэтому дары богов и блага цивилизации он променял на жизнь в бочке. Кинизм Диогена - сознательно избираемый путь катарсиса, физической закалки и нравственного совершенствования.
Свою философскую позицию Диоген подтверждал примерами из жизни: так, заявление Зенона о том, что движения нет, он опроверг собственной ходьбой; а платоновский «мир идей» подверг критике как раз за то, что в его существовании вообще нельзя никак удостовериться. Киники учили «жить согласно природе», именно
здесь и сейчас, в «лучшем из возможных миров» (Г.В. Лейбниц). Постижению умозрительных гипотетических сущностей Диоген предпочитает «исследование природы, а это как раз и есть кинизм» [1, с. 248]. Природа в философии киников - не ландшафт и не пейзаж, а метафизическое понятие для обозначения бытия сущего, в том числе и человека. Диоген в принципе согласен с Аристотелем в том, что человек - это животное, может быть, даже «недожи-вотное» (А. Гелен), поскольку тот напрочь забыл, что он - часть природы. Человек, говорит Диоген, утратил свою естественную непосредственность и стал посредственностью. Поэтому киники возрождают в себе присущие природе силы инстинктивности и спонтанности, проявляющиеся в словесной импровизации, агрессивном поведении и необдуманных поступках. «Жить сообразно с природой» для Диогена - не столько экологический императив, сколько нравственный. Это стремление жить в гармонии с самим собой, со своей собственной природой, памятуя всегда, кто мы есть на самом деле.
В этом смысле кинизм есть ностальгия по сократической мысли и одновременно самое оригинальное её воплощение. Правда, платоническая традиция противопоставления Сократа и Диогена время от времени всплывает не только в философии, но и в литературе. В частности, А.С. Пушкин также славословил первого и порицал второго:
Люблю я доброго Сократа! Он в мире жил, он был умён. Меж тем, на милых грозно лая, Злой Циник, негу презирая, Один, всех радостей лишен, Дышал от мира отлучён [3, с. 393].
Ф. Сейер говорит о том, что Диоген мнил себя преемником Сократа, но в отличие от него «был обуян манией величия. Он не только был не в ладу с другими, но он также был и не в ладу с самим собой. Нежелание Диогена заниматься полезным трудом, отрицание моральных ограничений и равнодушие к мнению других - явно психопатические симптомы» [10, с. 97]. В. Амелунг обращает внимание, что антагонизм сократической и диогеновской позиций, скорее, формального характера и что за якобы очевидными разногласиями кроется одна и та же философская традиция - и эта традиция киниче-ская [8, с. 281-296]. В таком случае Диоген - alter ego Сократа. Они в унисон твердили, что сперва стоит «познать самого себя»: кто-то открывал себя в кругу друзей в «словесной дуэли», кто-то избирал путь одиночества, предпочтя компании единомышленников «затворничество в бочке». И если философия Сократа - это всё же философия слова (диалектика и риторика), то философия Диогена - скорее, философия поступка (этика и аксиология). Правда, преследуя благородную цель, он зачастую использует неподобающие средства.
С виду неотёсанный и дерзкий кинизм на самом деле оказывается прямолинейной философией, пропитанной недопониманием и презрением, нигилизмом и скептицизмом, непристойными жестами и вульгарными пародиями. Метод «срывания масок» - излюбленный приём Диогена - впоследствии обыграет в «Войне и мире» Л.Н. Толстой. Кинизм - это сатира на нравы, карикатура на современников. Разум как бы выходит за свои привычные пределы: чтобы претворять идеи и идеалы в жизнь, Диогену приходилось притворяться глупцом и безумцем. Поэтому киник вне моральных оценок, вне категорий «хорошо/плохо». В этом смысле кинизм есть «бегство» (Э. Фромм) от культуры и цивилизации. Действительно, киник абсолютно свободен: он не скован ни социально-политическими оковами, ни идолами безрассудства. Так,
попав в рабство, Диоген заявил, что единственное, что он умеет делать - так это править людьми [1, с. 159]. Во многом предвосхищая идеи Г.В.Ф. Гегеля, он вскрывает диалектику властных отношений раба и господина, согласно которой раб становится господином своего господина, который становится рабом своего раба. Следующий эпизод как раз об этом: когда Диоген попал в дом к Ксениаду, «друзья хотели выкупить его из рабства, а тот назвал их глупцами, добавив, что не львы являются рабами тех, кто их кормит, а наоборот. Ведь это рабу свойствен страх, а дикие звери внушают страх людям» [1, с. 160]. Диоген на своём собственном примере демонстрировал, что осознание рабства делает свободным от него. Именно киники впервые показали, что категория свободы не исчерпывается политико-правовым содержанием; свобода - это настроение ума, добродетель человеческого разума.
Кинизм - это мировоззрение и образ жизни одновременно. Бочка, палка, плащ - вот всё, что кинику нужно для счастья. Последнее мыслилось как полное владение собой через освобождение от власти желаний. А для этого стоит умерить свои потребности, в идеале - свести их до минимума. «Помните, что я преподал вам начала бедности в жизни» [1, с. 227] - наставление Диогена современникам и потомкам. Именно поэтому каждому своему ученику Диоген предлагает преодолеть нелёгкое испытание, с достоинством пройденное им самим, - просить милостыню у статуи. Так, постепенно приучая себя к отказам, человек культивирует дисциплину тела и ума. В конечном счёте, благодаря аскезе и нестяжательству киник уподобляется богам, которые «от природы ни в чём не нуждаются» [1, с. 105]. Кинический образ жизни предписан исключительно разумом и больше ничем. В этом образе жизни выражено стремление «погрузиться в самую суть жизни и добраться до её сердцевины, загнать жизнь в угол и свести её к простейшим формам, и
если она окажется ничтожной, тогда постичь всё её ничтожество и возвестить о том мир; а если она окажется исполненной высокого смысла, то познать это на собственном опыте и правдиво рассказать об этом» [6, с. 108]. Сентенция Г.Д. Торо: «Я ушёл в лес потому, что хотел жить разумно» - относится к таким, как они.
Диоген верит в человека. Именно поэтому на упрёк, зачем он поучает негодяя, он ответил: «Пытаюсь отмыть эфиопа, чтобы из чёрного сделать белого» [1, с. 135]. Здесь он «совершает ошибку, упуская из вида, что всякий человек - и честен, и нечестен» [7, с. 12] одновременно так же, как и он сам. Мысль не нуждается в декорациях, поэтому Диоген настойчиво повторяет простую истину: «Cura te ipsum». Философия Диогена была инвективой, об-ращённой не только к современникам, но и к потомкам.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 14-33-01018а1 «Духовная практика как философская проблема: онтологические, эпистемологические, аксиологические аспекты».
Список литературы
1. Антология кинизма. Антисфен. Диоген. Кратет. Керкид. Дион. М.: Наука, 1984. 398 с.
2. Дидро Д. Племянник Рамо // Дидро Д. Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист и его хозяин. М.: Художественная литература, 1973. С.181-256.
3. Пушкин А.С. Послание Лиде // Пушкин А.С. Соч.: в 10-ти т. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. Т. 1. С. 392-393.
4. Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. 726 с.
5. Северянин И. Андреев // Северянин И. Стихотворения. М.: Советская Россия, 1988. С. 376.
6. Торо Г.Д. Уолден, или Жизнь в лесу. М.: Наука, 1979. 456 с.
7. Честертон Г.К. Чарльз Диккенс. М.: Радуга, 1982. 206 с.
8. Amelung W. Notes on Representations of Socrates and of Diogenes and Other Cynics. The American Journal of Archaeology, no 31 (1927): 281-296.
9. Navia L.E. Classical Cynicism: A Critical Study. Westport, Connecticut: Greenwood Press, 1996. 214 p.
10. Sayre F. Diogenes of Sinope: A Study of Greek Cynicism. Baltimore: J.H. Furst Company, 1938. 238 p.
References
1. Antologiya kinizma. Antisfen. Diogen. Kratet. Kerkid. Dion. Moscow: Nauka, 1984. 398 p.
2. Diderot D. Rameau S Nephew. The Nun. Jacques the Fatalist. Moscow: Hudozhestvennaya literatura, 1973, рp. 181-256.
3. Pushkin A.S. The Message Of Lida. Sochineniya v 10-ti tomakh. Moscow: Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury, 1959. Vol. 1, рp. 392-393.
4. Rabelais F. Gargantua andPantagruel. Moscow: Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury, 1961. 726 p.
5. Igor Severyanin. Andreev. Stihotvoreniya. Moscow: Sovetskaya Rossi-ya, 1988. P. 376.
6. Thoreau H.D. Walden, or, Life in the Woods. Moscow: Nauka, 1979. 456 p.
7. Chesterton G.K. Charles Dickens: A Critical Study. Moscow: Raduga, 1982. 206 p.
8. Amelung W. Notes on Representations of Socrates and of Diogenes and Other Cynics. The American Journal of Archaeology, no 31 (1927): 281-296.
9. Navia L.E. Classical Cynicism: A Critical Study. Westport, Connecticut: Greenwood Press, 1996. 214 p.
10. Sayre F. Diogenes ofSinope: A Study of Greek Cynicism. Baltimore: J.H. Furst Company, 1938. 238 p.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ Никулина Анжелика Геннадьевна, старший преподаватель кафедры философии, кандидат философских наук Курский государственный медицинский университет ул. Карла Маркса, 3, г. Курск, Курская область, 305041, Российская Федерация angelica2301@mail.ru
DATA ABOUT THE AUTHOR Nikulina Anzhelika Gennadevna, Senior Lecturer, Department of Philosophy, Ph. D. in Philosophy
Kursk State Medical University
3, Karl Marks Str., Kursk, Kurskaya oblast, 305041, Russian Federation
angelica2301@mail.ru
