CC BY
361
© В.В. Асташин, 2008
РЕГИОНОВЕДЕНИЕ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
УДК 327 ББК 66.4(0).30
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПОДХОДЫ К ПРОБЛЕМАМ БЕЗОПАСНОСТИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ: КОНЦЕПЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В.В. Асташин
В статье освещается одна из важнейших проблем современной теории и практики международных отношений - необходимость разработки новой концепции безопасности. Предметом анализа является альтернативный подход к изучению безопасности - Human Security. Автор раскрывает терминологический аппарат и элементы новой концепции, ее влияние на сферу политики. По мнению исследователя, новый подход еще не обрел четких терминологических рамок и конкретного содержания, поскольку находится на стадии формирования. Сложность и масштаб задач по обеспечению безопасности обусловливают неоднородную структуру и множественность элементов новой концепции.
Ключевые слова: международные исследования, безопасность, концепция человеческой безопасности, исследовательские школы, научные направления.
Большинство исследователей в области международных отношений сегодня сходятся в том, что изучение проблем безопасности занимает одно из ведущих мест. Несмотря на широкий плюрализм теорий в этой области, существует и некий консенсус в понимании того, что такое «безопасность». Так или иначе, но во множестве определений термина «безопасность» сегодня можно выделить некое общее содержание: безопасность - это отсутствие (или свобода) от угроз фундаментальным ценностям индивидов и групп людей. Центральным пунктом разногласий в изучении бе-
зопасности является проблема уровней исследований, а именно - какой уровень безопасности является важнейшим в теоретическом и прикладном смысле: индивидуальный, национальный или глобальный (международный).
Классические концепции безопасности -реалистическая и либеральная - в основном сформировались в период «холодной войны». Соответственно, они испытали на себе влияние концепций или стереотипов, которые были характерны для того периода. Ряд западных исследователей не без основания считают, что и реалистический, и либеральный подходы к изучению безопасности, несмотря на некоторые отличия в деталях, исходят из госу-дарственно-центричного (этноцентричного) толкования безопасности. Даже неолиберальный институционализм в конечном счете го-
ворит о международной безопасности, понимая ее как безопасность в отношениях между государствами. Только в отличие от реализма инструментом обеспечения международной безопасности выступают международные и региональные институты. Однако, как показывает практика, в современных условиях использование классических подходов для практического обеспечения международной и национальной безопасности является недостаточным.
Формирование концепции человеческой безопасности
Новые подходы к обеспечению международной и национальной безопасности стали складываться в международных исследованиях после окончания «холодной войны». Их отличительной чертой в первую очередь является критика традиционных концепций безопасности. Речь идет о социальном конструктивизме и так называемом «критическом подходе», испытавшем влияние неомарксизма и постмодернистских идей. Критический подход (Р. Кокс, С. Смит) переориентировал внимание исследователей от государства к индивидам, полагая, что государства и институты могут не только обеспечивать безопасность, но и угрожать безопасности людей. К. Бус и У. Джонс утверждали, что безопасность может быть обеспечена только через освобождение людей (human emancipation), которое подразумевает «освобождение людей, как индивидуумов, так и групп, от социальных, физических, экономических, политических и других ограничений, которые препятствуют им [людям] осуществлять свободный выбор» [6, р. 312]. Близки к критическому подходу в вопросах безопасности феминистские концепции, делающие, правда, акцент на гендерных проблемах международной безопасности.
Развитие альтернативных подходов к безопасности происходило на фоне не только масштабных политических и социально-экономических перемен 1990-х гг., но и в условиях кризиса классических теорий международных отношений и дискуссий по методологическим вопросам. Новые вызовы безопасности: терроризм, проблемы окружающей среды, рост бедности и разрыва между Севером
и Югом - поставили перед экспертным сообществом, политиками и международными организациями вопрос о разработке инструментов решения глобальных проблем. Но неореализм и неолиберализм, доминировавшие в научной среде и оказывавшие влияние на умы политиков, не смогли предложить адекватных идей. Критические, постмодернистские и конструктивистские концепции в большей степени занимались критикой существующих теорий и практических подходов в области безопасности, но каких-либо концептуально новых идей не предложили. В этом смысле появление теории человеческой безопасности (human security) было в определенной мере вполне логичным.
Новая концепция отличалась мультидис-циплинарным пониманием безопасности, что подразумевало подключение к исследованиям безопасности экспертов в таких областях, как «исследования развития» (development studies), международные отношения, «стратегические исследования» и исследования прав человека. Это отразило также новые явления в международных исследованиях в целом, которые стали приобретать мультидисципли-нарный характер. Типичным примером такой научной интеграции можно считать Институт международных исследований Фримана-Спо-льи при Стэнфордском университете (США).
Сторонники новой концепции предложили принять так называемую «повестку дня человеческой безопасности» (human security agenda). Они исходили из того, что если мы хотим действительно защитить безопасность граждан (индивидов и групп), то должны в корне изменить инструментарий исследований и отойти от прежних концепций национальной безопасности, предполагавших лишь простое выживание граждан в рамках национального государства. Теперь не только государства, но весь мир должен стать более безопасным для людей.
Содержание концепции человеческой безопасности и основные школы
Первое определение понятия «человеческая безопасность» (Human Security) появилось в 1994 г. в докладе ООН «Human
Development Report», который представлял одну из ежегодных публикаций Программы по развитию ООН (the United Nations Development Programme - UNDP). «Концепция безопасности, - говорится в докладе, -чрезвычайно широка, чтобы определить ее очень четко: как безопасность территории от внешней агрессии или как защита национальных интересов во внешней политике, или как глобальная безопасность от угрозы ядерного уничтожения... В стороне остаются законные нужды обычных людей, которые стремятся к безопасности в своей повседневной жизни» [9, р. 22].
Если критика со стороны авторов доклада понятна и убедительна, то предложения для новой концепции далеки от ясности: «Человеческая безопасность может быть понята в двух аспектах. А именно: во-первых, безопасность от таких постоянных угроз, как голод, болезни и репрессии; а во-вторых, это защита от чрезвычайных и несущих ущерб происшествий в повседневной жизни, дома ли, на работе или в обществе» [ibid., р. 23]. Таким образом, содержание понятия «человеческая безопасность» весьма широко: от проблем повседневной жизни граждан до чрезвычайных ситуаций. Именно это и стало впоследствии предметом критики оппонентов концепции.
Но авторы доклада, предваряя такие выступления, постарались четко определить элементы человеческой безопасности:
1) экономическая безопасность (отсутствие бедности - freedom from poverty);
2) продовольственная безопасность (food security - доступ к пище);
3) безопасность здоровья (health security - доступ к медицинской помощи и защита от болезней);
4) безопасность окружающей среды (защита от экологических катастроф и загрязнения окружающей среды - environmental security);
5) личная безопасность (personal security - физическая безопасность от таких угроз, как пытки, военные действия, преступность, домашнее насилие, наркотики и даже инциденты на транспорте);
6) безопасность сообщества (community security - сохранение традиционных культур
и этнических групп, а также физическая безопасность таких групп);
7) политическая безопасность (наличие гражданских и политических прав и свобода от политического преследования).
Столь длинный список перечисленных элементов лишний раз демонстрирует, как сложно определить термин «человеческая безопасность» и что могло бы быть безболезненно исключено из указанного перечисления. Складывается впечатление, что авторы доклада специально уклонились от четкого определения научных границ. Вместо этого они специально подчеркнули «всеохватывающий» и «интегративный» характер концепции, в которой они видят явные преимущества по сравнению с другими, классическими, подходами [9, р. 24].
В современных исследованиях и политических документах доминирует определение из доклада UNDP 1994 года. Его считают «наиболее авторитетной» формулировкой, хотя даже среди сторонников концепции существует практика приспосабливать определение ООН под собственное понимание и интересы [8, р. 21]. Для иллюстрации этой мысли можно сослаться на два примера - Японию и Канаду. Обе страны использовали концепцию человеческой безопасности для разработки национальных внешнеполитических стратегий. Однако оба подхода отличаются. Забегая вперед, отметим, что японский и канадский примеры еще интересны тем, что демонстрируют расхождения в двух крупнейших школах Human Security.
Так, японский подход предполагает, что «человеческая безопасность» «изучает все угрозы для человеческого выживания, повседневной жизни и достоинства: деградацию экологии, нарушения прав человека, транснациональную преступность, наркотики, проблемы беженцев, бедность, противопехотные мины и инфекционные заболевания - и предлагает эффективные меры борьбы с ними» [1] (см. также: [13]). Напротив, Канада предлагает более узкое определение Human Security, которая понимается как «свобода постоянных угроз правам людей, безопасности и их жизни» [2] 1.
Но даже такое понимание «человеческой безопасности» весьма широко и открыто
для толкований. Так, среди прочего, канадская версия термина включает безопасность от физических угроз, достижение приемлемого качества жизни, гарантию фундаментальных прав человека, торжество закона, качественное управление, социальное равенство, защиту гражданских от конфликтов и устойчивое развитие [3, р. 184]. В то же время Human Security Network (Сеть человеческой безопасности), в которую помимо Канады, Норвегии и Японии входят и несколько других государств и большое количество международных неправительственных организаций, определяет для себя как цель «укрепление человеческой безопасности посредством идей, создающих более гуманный мир, в котором люди могли бы жить в безопасности и достойно, свободный от нужды и страха с равными возможностями для развития своего человеческого потенциала» [7]. Мотивы авторов этого заявления благородны и понятны, однако они мало что проясняют в понимании концепции человеческой безопасности.
Ряд академических исследований по данной теме также широко интерпретируют объект изучения. В других работах делаются попытки уточнить или пересмотреть перечень элементов Human Security, представле-ный в докладе Программы ООН по развитию. Например, такую попытку предпринял Дж. Неф. Он предлагает следующий перечень вопросов:
1) экологическая, личная и физическая безопасность;
2) экономическая безопасность;
3) социальная безопасность, включая «свободу от дискриминации по возрасту, полу, этнической принадлежности или социальному статусу»;
4) политическая безопасность;
5) культурная безопасность, или «набор психологических ориентиров общества, содержащих возможность контроля в условиях неопределенности и страха» [10, р. 25].
Лаура Рид и Маджид Техранян предлагают собственный список элементов, составляющих человеческую безопасность. Он включает психологическую безопасность, которая «формируется на основе уважительных, лояльных и гуманных межличностных отношений»; а также коммуникационную безопас-
ность, или важность «свободы и баланса информационных потоков» [12, р. 39, 47].
Другие ученые не стремятся к пересмотру элементов Human Security, а предлагают одинаково расширить определения. Так, согласно Каролин Томас, задача Human Security заключается в разработке инструментов для обеспечения «базовых материальных нужд» и в утверждении «человеческого достоинства», включая «эмансипацию от репрессивных государственных структур, будь они глобальными, национальными или местными по происхождению и масштабу» [15, р. 3]. Р. Бе-дески утверждает, что человеческая безопасность включает «тотальность знания, технологии, институты и деятельность, которые защищают, обороняют и сохраняют биологическое существование человеческой жизни; а также процессы, которые защищают и совершенствуют коллективный мир и процветание ради свободы человека» [5]. И все же после внимательного изучения приведенных выше определений неясно, что же представляет собой концепция и термин «human security». Поэтому в научной литературе и политической практике продолжается поиск более четких границ концепции человеческой безопасности.
Несмотря на плюрализм мнений в области терминологии и элементов концепции, в последние годы наблюдается институционализация научного направления и становление основных школ. Делаются попытки найти практическое применение новой концепции для адекватного ответа на глобальные угрозы с использованием всех имеющихся ресурсов. Этот процесс привел к тому, что в рамках концепции человеческой безопасности сегодня сформировались две ведущие научные школы - «Freedom from Fear» («Свобода от страха») и «Freedom from Want» («Свобода от нужды»). Они развивались на базе идей уже упоминавшегося выше доклада ООН 1994 г., в котором, в частности, говорится о том, что человеческая безопасность требует внимания как к «свободе от страха», так и к «свободе от нужды». Такое разделение привело и к более четкому определению инструментов обеспечения безопасности и защиты людей от этих угроз.
Школа «Freedom from Fear» в первую очередь стремится к поиску практического
инструментария защиты индивидов от военных конфликтов и насилия. Этот подход сосредоточивает свое внимание только на проблемах насилия, так как полагает, что такое сужение исследований способно привести к позитивным последствиям в практическом применении концепции Human Security. Среди инструментов, которые предлагаются школой, можно отметить помощь в чрезвычайных ситуациях, предотвращение конфликтов и их урегулирование, миростроительство, которое является одним из главных объектов внимания данной школы. Именно этот подход просматривается в стратегии и тактике внешней политики Канады, особенно в инициативе по отказу от использования противопехотных мин.
Вторая школа - «Freedom from Want» -базируется на ключевой идее доклада ООН
о том, что насилие, бедность, неравенство, болезни и деградация окружающей среды должны быть в фокусе внимания концепции человеческой безопасности. В отличие от первой школы данное направление, как мы видим, распространяет научные интересы далеко за пределы насилия и делает особый акцент на развитии и целях безопасности. В практическом плане приверженцем данной теории является Япония, которая включила базовые положения концепции в стратегию внешней политики и с 1999 г. развивает фонд по продвижению идей Human Security под эгидой ООН.
Практическое применение концепции человеческой безопасности
Проникновение концепции человеческой безопасности в реальную политику поставило новые вопросы, выходящие за рамки схоластических споров. Политики и ученые столкнулись с разными, но взаимосвязанными проблемами, когда попытались применить определение и инструменты человеческой безопасности в практическом плане. С точки зрения политиков, на вызов необходимо реагировать не благими проповедями, а поисками конкретных решений по политическим вопросам. Это крайне сложная задача, и не только из-за широкого охвата и гибких определений человеческой безопасности, но и потому, что сторонники Human Security край-
не неохотно расставляют приоритеты в огромном количестве задач и принципов, которые содержатся в концепции.
Как уже говорилось выше, часть сторонников концепции человеческой безопасности подчеркивает целостность термина, который на практике, как представляется, должен означать обращение ко всем интересам и целям человеческой безопасности на равной основе. Например, К. Рид и М. Техранян в конце предлагаемого ими списка элементов человеческой безопасности отмечают следующее: «Важно снова повторить, что эти пересекающиеся, взаимосвязанные категории не представляют иерархии безопасности: от личной до национальной, международной или экологической. Напротив, каждое пространство “вторгается” внутрь другого и, по существу, широко связано с политическими и экономическими факторами» [12, р. 53]. Наблюдение, что пространства человеческое и природное изначально взаимосвязаны, стало трюизмом, но это не дает убедительных доказательств того, что удовлетворение всех нужд, сохранение ценностей и преследование политических целей одинаково важны. Это также не поможет политикам, лицам, принимающим решения, в главной задаче - распределении ограниченных ресурсов на конкурирующих направлениях политики. С точки зрения реальных политиков, нет и не может быть ничего важнее, чем вопросы национальной безопасности, какое бы содержание в этот термин ни вкладывалось.
Проще говоря, концепция человеческой безопасности «слишком широка и абстрактна, чтобы представлять хоть какое-то значение для политиков, так как возникает столь широкий спектр различных угроз, с одной стороны, а с другой - одновременно предписываются различные и порой несовместимые политические решения, чтобы решить проблемы» [11, р. 2]. Впрочем, и для тех, кто занимается международными исследованиями, а не практической политикой, задача трансформации идеи человеческой безопасности в полезный аналитический метод в академической работе также проблематична 2. Описанная в некоторых работах смесь принципов и целей, ассоциируемая с концепцией, далека от четкости, с которой ученым сле-
дует подходить к исследованиям. Концепция Human Security пока кажется более виртуальной и зависимой от предубеждений и интересов конкретных исследователей и политиков 3. Однако дальнейшее будущее покажет, насколько эта концепция сможет превратиться в конкретную, целостную теорию, которая четко определяет причинно-следственную связь между человеческой безопасностью и факторами социально-экономического, политического и иного характера. Изучение причинных отношений требует высокой степени аналитического разделения, которого понятию человеческой безопасности сегодня явно не хватает.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. также заявление бывшего министра иностранных дел Канады Ллойда Эксуорти [3]. После своей отставки Л. Эксуорти продолжает придерживаться концепции Human Security. См.: [4].
2 Чтобы проиллюстрировать эти проблемы, достаточно проанализировать попытки Дж. Кок-келла применить концепцию человеческой безопасности к феномену международного миротворчества в различных странах или примерам гражданской войны. После повторения «открытого» термина ООН о концепции человеческой безопасности Коккелл заявляет, что «миротворчество - это длительный процесс предотвращения внутренних угроз человеческой безопасности, порожденных длительным насильственным конфликтом» [8]. А поскольку определение ООН включает безопасность от насилия как главный компонент человеческой безопасности, Коккелл, в сущности, утверждает, что миротворчество ставит целью предотвращение уменьшения человеческой безопасности, происходящее из-за все того же уменьшения человеческой безопасности, что вообще теряет всякий смысл. Далее он же определяет «четыре базовых параметра», основанных на принципах человеческой безопасности, для проведения миротворческих операций: 1) миротворцы должны сконцентрироваться на коренных причинах конфликта; 2) они должны уделять внимание местным особенностям и их отличию от других зон миротворчества; 3) миротворцы должны стремиться к длительным и устойчивым результатам; 4) они должны мобилизовать местных акторов и местные ресурсы в поддержании мира. Хотя эти указания кажутся обоснованными, нечеткая концепция человеческой безопасности смогла способствовать
большим результатам - принципам миротворчества. Сам же Коккелл признается, что его предписания для практической политики носят дискуссионный характер и являются, скорее, призывом, чем конкретными рекомендациями.
3 На это, например, указывает Сурк в работе «Human Security and the Interests of States». См.: [14, р. 270-271].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Министерство иностранных дел Японии: Diplomatic Bluebook, 1999. СИ. 2, section 3. - Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/policy/other/ bluebook/1999/11-3-a.html.
2. Официальный веб-сайт Министерства иностранных дел и внешней торговли Канады. - Режим до ступа: http: //www. dfait-maeci. gc. ca/foreignp/ humansecurity/menu-e.asp. - Послед. посещение 14.05.2008.
3. Axworthy, L. Canada and Human Security: The Need for Leadership / L. Axworthy // International Journal. - 1997. - Spring (vol. 52, №> 2). - Р. 183-196.
4. Axworthy, L. Human Security and Global Governance: Putting People First / Lloyd Axworthy // Global Governance. - 2001. - January - March (vol. 7, J№ 1). - Р 19-23.
5. Bedeski, R. Human Security, Knowledge, and the Evolution of the Northeast Asian State / R. Bedeski; Centre for Global Studies, University of Victoria. - 2000. - February 8. - Режим доступа: http:/ /www.globalcentres.org/docs/bedeski.html. - Послед. посещение 12.05.2008.
6. Booth, K. Learning beyond Frontiers / K. Booth, T. Dunn // Human Rights in Global Politics. - Cambridge : Cambridge University Press, 1999. - P 303-328.
7. Chairman’s Summary. Second Ministerial Meeting of the Human Security Network, Lucerne, Switzerland, 11-12 May 2000. - Режим доступа: http://www. papandreou.gr/May_2000/Lucerne_11052000.html.
8. Cockell, J. G. Conceptualising Peacebuilding: Human Security and Sustainable Peace / John G. Cockell // Regeneration of War-Torn Societies. - L. : Macmillan, 2000. - 267 р.
9. Human Development Report, 1994 : United Nations Development Programme. - N. Y. : Oxford University Press, 1994. - 240 р.
10. Nef, J. Human Security and Mutual Vulnerability / J. Nef. - 2nd ed. - Ottawa, 1999. - 210 p.
11. Owens, H. The Human Security Paradigm Shift: A New Lens on Canadian Foreign Policy? : Report of the University of British Columbia Symposium on Human Security / H. Owens, B. Arneil // Canadian Foreign Policy. - 1999. - N° 7. - Р 1-12.
12. Reed, L. Evolving Security Regimes / L. Reed, M. Tehranian // Worlds Apart: Human Security & Global Governance. - L. : IB Taurus, 1999. P. 23- 53.
13. Statement by Director-General Yukio Takasu at the International Conference on Human Security in a Globalized World. Ulan Bator, May 8, 2000. - Mode of access: http:// www.mofa.gojp. - Послед. посещение 14.05.2008.
14. Suhrke, A. Human Security and the Interests of States / A. Suhrke // Security Dialogue. - 1999. -September (vol. 30, N° 3). - P. 265-276.
15. Thomas, C. Introduction / C. Thomas // Thomas, C. Globalization, Human Security, and the African Experience / C. Thomas, P. Wilkin. - Boulder, Co and London : Lynne Rienner, 1999. - 225 p.
ALTERNATE WAYS TO SECURITY PROBLEMS IN INTERNATIONAL RESEARCHES: THE CONCEPT OF HUMAN SECURITY
V.V. Astashin
The article deals with the most important problem of Modern Theory and International Relations’ Practice as the necessity of new Security Concept. The subject of analysis is alternative way to study of security. The author determines the terminological set and elements of new concept, its influence on politics. In the scientist opinion the new way did not form accurate terminological frames and specific content because it is on the forming stage. The complication and scale of the security tasks identify the nonuniform structure and multiplicity elements of the new concept.
Key words: international researches, security, human security concept, research schools, scientific directions.
