CC BY
220
Энергетическая политика
Альтернативная энергетика как фактор модернизации экономики в условиях ВТО1
Б.Н. Порфирьев
Вклад альтернативных источников в производство первичной энергии и электроэнергии
Магистральным направлением модернизации мировой энергетики является развитие так называемой альтернативной (нетрадиционной, чистой или «зеленой», низкоуглеродной) энергетики (далее — АЭ). Ее широкая трактовка, которой придерживается и автор статьи, подразумевает использование иных, чем доминирующие ныне в данной стране (регионе), источников, технологий и форм организации производства, а также типов потребления энергии. В России, где такими доминантами являются ТЭС на углеводородном топливе, преобладают централизованные схемы энергоснабжения и расточительность потребления энергоресурсов. Упомянутая альтернатива подразумевает использование энергоэффективных технологий (включая когенерацию), экологически чистых, низкоуглеродных источников производства энергии (включая возобновляемые источники (ВИЭ) и АЭС), которые постепенно вытесняют углеводородные топлива, а также сберегающих энергию технологий ее потребления.
Доля альтернативных ископаемому топливу, низкоуглеродных источников энергии (включая АЭС) в мировом потреблении первичной энергии в 2007 г. составила 15,3%, в том числе ВИЭ — 9,8%. Их же доля в мировом производстве электроэнергии достигала 32,1%, в том числе 18,3% обеспечили только ВИЭ, главным образом ГЭС, а еще 13,8% дали АЭС. В 2012 г. доля ВИЭ увеличилась до 20,3%. В России в 2012 г. на АЭ приходилось около трети производства электроэнергии, в том числе 16% на ГЭС и 0,8% на другие ВИЭ; 15% на АЭС2.
По прогнозам, вклад АЭ в мировое производство и потребление энергии будет расти. Доля ВИЭ в мировом производстве электроэнергии в 2035 г. воз-
1 Публикация развивает и дополняет новыми материалами положения, изложенные автором ранее в статье: Альтернативная энергетика как фактор снижения рисков и модернизации экономики. Теория и практика управления, 2013, № 4.
2 State of Green Business Report 2013. P. 61; International Energy Outlook to 2035. Washington DC, USEIA, 2013. P. 4, 227.
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
97
Энергетическая политика
растет до 23%, главным образом за счет ГЭС и ВЭС, в мировом потреблении первичной энергии — до 13,5% (до 19,8% вместе с АЭС)3. Тем не менее углеводородные топлива и в обозримом будущем продолжат доминировать в структуре ТЭБ, а в структуре самих этих топлив продолжится ускоренное замещение нефти (мазута) и угля природным газом как экологически более чистым источником энергии.
Общемировая динамика и факторы ускоренного развития альтернативной энергетики
АЭ и сопряженные с ней производства чистых энергетических технологий, на которые приходится более половины мирового рынка экологически чистых технологий (не считая атомной), являются стержнем и двигателем «зеленой» модернизации экономики и «зеленого» роста в целом, что предопределяет их значимость для социально-экономического развития зарубежных стран, выходящую за пределы собственно энергетического сектора. Так, в Германии в 2011 г. только в сфере ВИЭ оборот достигал почти 17 млрд долл., занятость — 382 тыс. чел., инвестиции — 31,2 млрд. долл.; в Великобритании — в целом по альтернативной энергетике доля производства и услуг в 2009 г. порядка 5% ВВП, доля в общей занятости - около 3%4.
Несмотря на скромные масштабы АЭ характеризуется исключительно быстрыми, особенно на фоне замедления экономического роста в 2008-2012 гг., темпами развития. Они достигаются благодаря двум факторам: институциональному (прежде всего нормативно-правовому регулированию, стимулирующему субсидии АЭ) и инвестиционному, в первую очередь стремительному росту капиталовложений стран G20 в развитие АЭ. Только направленные на развитие ВИЭ инвестиции за восемь лет выросли с 52 млрд долл. в 2004 г. до 302 млрд долл. в 2011 г. Под влиянием последствий рецессии устойчивый и мощный тренд роста инвестиций в 2012 г. был прерван 11%-ым снижением. Тем не менее уровень капиталовложений и в том году впятеро превысил уровень 2004 г.; причем этот стремительный рост инвестиций был достигнут в условиях, когда два года из шести (с конца 2007 по конец 2009 г.) пришлись на пик кризиса, а остальные годы — на медленный выход из него большинства стран G20.
Устойчивый и значительный рост инвестиций обеспечил ускоренный рост мощностей в сфере мировой АЭ. Производство электроэнергии на возобновляемых источниках в 2000-2009 гг. в мире в целом выросло почти втрое; в Японии, странах ЕС, Канаде, а также в Бразилии, Индии, Китае, ЮАР (партнеры России по БРИКС) оно исчисляется десятками млрд кВт/ч, в США — более чем сотней млрд кВт/ч в год. Упор в капиталовложениях на развитие ветроэнергетики обусловил ускоренный прирост мощностей, объема выработки электроэнергии и в итоге — вклада этого источника в совокупное производство электроэнергии
3 См: International Energy Outlook to 2035.
4 Подробнее см.: Fell, Hans-Josef. Global Cooling: Strategies for Climate Protection (Sustainable Energy Developments). London: CRC Press: Tyler & Francis Group, 2012; а также статью автора «Зеленая» экономика: общемировые тенденции развития и перспективы. Вестник РАН, 2012, № 4. C. 323-344.
98
Выпуск 6 2013
Б.Н. Порфирьев
ВИЭ: если в 2000 г. он составлял порядка 30 ТВт/ч, а его доля (округленно) — 18%, то уже в 2009 г. эти показатели достигли более 270 ТВт/ч и 46%, соответственно (рис. 1).
Приливные ЭС
Солнечные ЭС на параболических концентраторах
Солнечные ЭС на фотоэлементах Ц Геотермальные ЭС Ветровые ЭС (остальной мир)
Ветровые ЭС (БРИКС) О Ветровые ЭС (ОЭСР) Q ЭС на биомассе (остальной мир) Ц
ЭС на биомассе (БРИКС) Ц
ЭС на биомассе (ОЭСР) В
Рис. 1. Динамика и структура производства электроэнергии на возобновляемых источниках
Источник: Deploying Renewables 2011: Best and Future Policy Practice. Paris: OECD/ IEA, 2011. Р. 16.
Практически все ведущие страны запланировали достижение 20%-ой доли ВИЭ к 2020 г.. Что касается быстро развивающихся переходных экономик, прежде всего стран-партнеров России по БРИКС, то в Бразилии ВИЭ (в первую очередь биомасса и ГЭС) уже обеспечивают почти половину общего производства электроэнергии. В Китае и Индии вклад этих источников в начале 2012 г. оценивался примерно в 5% и 8% соответственно; однако, согласно новой программе долгосрочного развития энергетики КНР, доля ВИЭ в 2020 г. должна достичь 15%; а энергоемкость производства в 2010-2015 гг. — снизиться на 20-23% от уровня 2010 г. или на 36% от уровня 2005 г. В 2020 г., по сравнению с тем же базовым годом, снижение должно составить 40-45%; к 2050 г. — на 75-85% по отношению к 2010 г. или на 60-68% от уровня 2005 г. Если нормативно установленные показатели среднегодовых темпов снижения энергоемкости ВВП в России и КНР близки (3,3% и 3,5% соответственно), то по доле ВИЭ в общем объеме производства электроэнергии Россия уступает Китаю более чем вчетверо.
Мощная динамика развития АЭ за рубежом, прежде всего в странах - лидерах мировой экономики, предопределяется рядом факторов. В первую очередь необходимостью обеспечения энергетической безопасности этих стран, подавляющее большинство из которых — импортеры ископаемого топлива, значительным мультипликативным и антикризисным эффектами АЭ, а также высокой наукоемкостью и технологичностью технологий АЭ и сопряженных «зеленых» производств, обеспечивающих конкурентоспособность национальных экономик. Факторы экологической чистоты, экологической безопасности и снижения климатических рисков экономического роста, несомненно, важны
TWh
700
600 500 400 300 200 100 0
2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
99
Энергетическая политика
(а в PR-интерпретации даже приоритетны), но на деле имеют подчиненное значение. Это, в частности, подтверждает новая инициатива ЕС («Зеленый доклад по вопросу климатической и энергетической политики», опубликованный 27 марта 2013 г.). Согласно ей, предусмотрено снижение выбросов парниковых газов к 2030 г. на 40% от уровня 1990 г. (в 2020 г. — 20%), но в отличие от этого целевого показателя таковой в отношении доли ВИЭ в энергобалансе к 2040 г. не установлен (критерий 2020 г., как уже упоминалось, 20%). Как отмечают экологи ЕС, при подготовке документа на уровне Еврокомиссии «конкурентоспособность и внимание к уровням цен на энергоносители были важнее, чем проблема изменения климата» (курсив мой. — Б.П).
Развитие альтернативной энергетики в России: перспективы и приоритетные направления
С точки зрения обеспеченности энергией ключевым в развитии АЭ в стране является ее вклад в решение проблем надежности и полноты удовлетворения потребностей в энергии населения и предприятий, в том числе в удаленных регионах и сельской местности, что соответствует общемировой тенденции усиления роли децентрализованных источников энергии в ее производстве. При этом должен использоваться огромный потенциал, заложенный в развитии местных ресурсов ВИЭ, существенно более дешевых, чем привозные ресурсы ископаемого топлива. Только экономически доступный потенциал ВИЭ в России достигает около трети всех добываемых ископаемых видов топлива, технический потенциал — в 25 раз больше. В пригородных зонах вместо автономных источников энергии на местных ВИЭ (в ряде случаев, в дополнение к ним) эффективно использование когенерационных энергоустановок на традиционных носителях.
Пока же эксплуатация ВИЭ ежегодно позволяет вырабатывать менее 1% от общего объема производства электроэнергии в стране (с учетом ГЭС этот показатель возрастает до 18,5%, в теплоснабжении — около 2%); в общем производстве первичной энергии на долю ВИЭ, с учетом крупных ГЭС, приходится всего 3,2%. По этим показателям, а также по динамике развития АЭ Россия пока существенно уступает не только ведущим странам мира, но и странам Восточной Европы. Принятые в 2008-2012 гг. нормативные документы предусматривают увеличение доли ВИЭ в общем объеме производства и потребления электроэнергии до 1,5% в 2010 г., 2,5% — в 2015 г. и 4,5% — в 2020 г. Тем не менее первый из перечисленных показателей не достигнут даже по состоянию на март 2013 г., а последний практически наверняка не будет достигнут в 2020 г. По оценкам Минэнерго РФ конца 2012 г., речь правильнее вести о 2,5%, т. е. рубеже, установленном правительством страны на 2015 г.
Многие специалисты полагают, что это закономерно, поскольку развитие ВИЭ в условиях России не способно обеспечить потребности экономики в энергии. При принципиальной справедливости данного тезиса использование его в качестве единственного критерия принятия решений по долгосрочной энергетической стратегии России представляется ошибочным. Развитие распределенной генерации, а следовательно и ВИЭ, на основной части территории
100
Выпуск 6 2013
Б.Н. Порфирьев
России актуально уже сегодня5 и будет еще важнее в будущем. Кроме того, при неблагоприятных сценариях развития экономики, которые нельзя сбрасывать со счетов, уже в середине 2030-х — середине 2040-х гг. Россия может оказаться вынужденной импортировать нефть и/или готовые нефтепродукты6. Наличие к тому времени развитого сектора ВИЭ в структуре производства энергии могло бы заметно снизить риск такой крайне невыгодной для страны перспективы, высвободив значительные дополнительные объемы углеводородов для внутренней переработки.
Чтобы этого достичь, необходимо уже сейчас увеличить инвестиции в ВИЭ, прежде всего в НИОКР и импортозамещающее энергомашиностроение, которые, помимо прочего, создают высококвалифицированные рабочие места, обеспечивая, наряду с задачами развития энергетики, решение проблем модернизации экономики и увеличения темпов экономического роста. При этом, в контексте проблемы импортозамещения, нужно, однако, считаться с реальными возможностями и не решать проблему «кавалерийским наскоком». Попытка пересмотра планов правительства по установлению нормы локализации производства оборудовании и вводу мощностей ветроэнергетики с уровня 25% в 2016-2017 гг. с повышением до 50% в 2018-2020 гг. (что, очевидно, разумно и достижимо) на новый уровень 35% уже в 2014 г. и повышением до 55% в 2015 г. и до 65% в 2016-2020 гг.7 представляется ярким примером такого рода. Рывок не учитывает последствий многолетнего застоя в области разработки и производства отечественных ветроэнергетических установок и международного научно-технического сотрудничества России в этой сфере, считающейся одной из наиболее высокотехнологичных и наукоемких.
Таким образом, при оценке значимости и перспектив ВИЭ речь должна идти не о замене ими ископаемых источников энергии (что, действительно, нереалистично даже в долгосрочном будущем), а о диверсификации существующей базы энергетического производства на локальном (районном) уровне менее капиталоемкими установками на местных ВИЭ. При этом экономически и экологически обосновано продолжение и завершение строящихся АЭС, а также замещение угольных ТЭС более чистыми установками на газе, наращивание доли которого во внутренних поставках необходимо также в рамках газификации поселений для улучшения социальных условий. Диверсификация энергетической базы с использованием ВИЭ и когенерации в долговременной перспективе позволит не только обеспечить гибкость размещения и эффективность мощностей и сни-
5 В Энергетической стратегии до 2030 г. (раздел V. 6) в качестве одной из основных проблем региональной энергетической политики прямо отмечается «недостаточное развитие малой энергетики и низкая вовлеченность в энергобалансы местных источников энергии регионального и локального значения» и указывается на необходимость максимизации «экономически эффективного использования местных источников топливно-энергетических ресурсов, развитие экономически эффективных децентрализованных и индивидуальных систем теплоснабжения» // http://minenergo.gov.ru/ activity/energostrategy/ch_5.php?sphrase _id=340251
6 См. подробнее: Башмаков И.А. Будет ли в России экономический рост в середине XXI в.? // Вопросы экономики, 2011, № 3. С. 220-239.
7 Давыдова А. Локализация мимо альтернативной энергетики. Коммерсантъ-online, 23 апреля 2013 г. // www.kommersant.ru/doc/2177219
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
101
Энергетическая политика
зить риски масштабного импорта нефти, но и повысить устойчивость работы энергоустановок на традиционных носителях, прежде всего газе8.
Другие выгоды диверсификации с использованием ВИЭ связаны со снижением уже не энергетических, а экологических рисков и компенсации потерь от неурожая и получением дополнительных доходов от производства ценной продукции для сельского хозяйства. Это доказывают примеры производства биотоплива в России и США. В частности, свидетельством служит опыт засухи в США в 2012-2013 гг., когда зерно на топливо было использовано для компенсации потерь фуражного зерна (при этом сокращается потребность в элеваторах). В России практика сооружения и эксплуатации в Белгородской области мощной биогазовой установки, утилизирующей отходы животноводства и позволяющей одновременно получить ценные органические удобрения, также убеждает в пользе ВИЭ. Сходным потенциалом обладает целый ряд других сельскохозяйственных регионов России: Калужская, Владимирская, Орловская области и др. Например, только в Калужской области биогазом можно заместить 250 млн куб. м природного газа.
С учетом сказанного, в России развитие ВИЭ в экономико-географическом отношении наиболее перспективно и эффективно в так называемых изолированных энергорайонах, в которых не действуют правила оптового рынка электрической энергии. Например, для ветровой энергии — по совокупному потенциалу которой Россия является мировым лидером (вслед за ней идут США и Китай) — это прибрежные зоны удаленных северных и восточных районов, где наблюдаются наиболее сильные и стабильные ветра на территории России и где указанный источник энергии может конкурировать с достаточно дорогими традиционными объектами электро- и теплоснабжения.
Основной механизм поддержки проектов развития ветроэнергетики (и других ВИЭ) — долгосрочные тарифы, которые давали бы гарантии для инвестиций. В настоящее время обсуждаются гарантии сохранения для ВИЭ бюджетной поддержки, которая сейчас осуществляется в северных регионах для завоза топлива. Комбинация долгосрочного регулирования (за счет упомянутых долгосрочных тарифов) и бюджетной поддержки в указанных регионах является наиболее реалистичным направлением развития ВИЭ. При этом существенно еще раз подчеркнуть региональный (локальный) формат господдержки. В противном случае — поддержки общефедерального бюджета — увеличится стоимость мощности ВИЭ (по некоторым оценкам, до 85 млрд руб.), которую в итоге должен будет оплачивать потребитель. И хотя по мнению наиболее жестких сторонников возобновляемой энергетики, которые отмечают почти двойное урезание объемов господдержки, снижение норм доходности и ужесточение требований к проектам, давление цены на мощность будет заметно меньше указанной выше оценки, тем не менее, как справедливо признает А. Усачев, глава
8 Обычно подчеркивается обратное — использование ТЭС для стабилизации (компенсации неритмичности) работы ветроэнергетических установок, что справедливо. Однако, как показали последние исследования Ливерморской национальной лаборатории в США, долговременная устойчивость цен на электроэнергию ветроэнергетических установок по сравнению с газовыми ТЭС вполне может считаться стабилизирующим фактором. См подробнее: Bolinger, M. Revisiting the Long-Term Hedge Value of Wind Power in an Era of Low Natural Gas Prices. Berkley (CA): LBNL, March 2013.
102
Выпуск 6 2013
Б.Н. Порфирьев
Российской ассоциации предприятий солнечной энергетики, потребители уже сильно перегружены договорами на поставку мощности, «поэтому любая дополнительная нагрузка крайне чувствительна»9.
В отраслевом плане ближайшие перспективы развития ВИЭ в России, как представляется, связаны в первую очередь с малыми ГЭС и установками, использующими биомассу. Для сооружения установок, использующих отходы древесины, значительные возможности существуют во многих регионах России; биогазовых установок — в районах развитого животноводства (см. выше пример Белгородской области, а также рис. 2). Первые шаги по развитию данного направления уже предприняты. В утвержденной президентом России в апреле 2012 г. «Комплексной программе развития биотехнологий в России», запланировано достичь к 2020 г. 20%-ой доли биоэтанола в общем потреблении моторного топлива в стране. В развитие указанной программы принято решение внести в Правительство Российской Федерации проекты нормативных актов, необходимых для регулирования производства и продажи биоэтанола, а также о внесении изменений в главу 22 «Акцизы» Налогового кодекса РФ, согласно которому реализация топливного биоэтанола должна осуществляться без акцизов.
Потенциал производства биогаза
по федеральным
округам РФ (в,МЛвд куб. метров)
И \Южный
и Северо-Кавказский
.■^Центральный ■| Приволжский 'i [^Северо-Западный ральский ^Сибирский и Дальневосточный
Дальневосточный
Сибирский
11,1
f Северо-Кавказский
]По данным исследовательской компании AEnergy
Рис. 2. Региональная структура потенциала производства биогаза России
Источник: Давыдова А. Перспективы биоэнергетики России // www.bellona.ru/ artides_ru/artides_ 2013/1359403629.93
Подчеркнем также перспективность развития солнечной энергетики в Бурятии и Краснодарском крае. Кроме того, имеются хорошие перспективы развития петротермальной энергетики (использование подземного тепла больших глубин — 5-10 км).
9 Скорлыгина Н. Энергорынок встал против ветра и солнца. Коммерсантъ, 22 апреля 2013 г.
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
103
Энергетическая политика
Они связаны, во-первых, с приоритетными разработками российских инженеров эффективной технологии бурения, стоимость которого является определяющим фактором цен получаемой тепловой энергии. У российской установки скорость проходки в несколько раз выше, а издержки на бурение, соответственно, ниже, чем у зарубежных аналогов. Во-вторых — с распространенностью практически во всех регионах страны этих источников энергии, которые способны обеспечить порядка 400 млн Гкал тепла. В то же время неудовлетворенный спрос регионов России составляет по мощности около 16,7 ГВт. В-третьих — со значительно меньшей ценой получаемого тепла: она составляет 80 руб./Гкал против 400 руб./Гкал, которые потребители платили в 2010 г.
С точки зрения экономической рентабельности и конкурентоспособности главным в сфере АЭ является развитие другой ее части (сектора), которая связана с эффективным использованием энергоресурсов10. Основные причины этого в РФ практически аналогичны причинам в зарубежной практике и обусловлены в первую очередь стремлением снизить энергоемкость производства и связанные с этим издержки, уменьшающие конкурентоспособность отечественных производителей. Более того, для России мотивация намного сильнее, учитывая что энергоемкость ВВП и, соответственно, нереализованный потенциал роста энергоэффективности в нашей стране в 2,5-3 раза больше, чем у ведущих экономик мира. Поэтому именно данное направление развития АЭ является для России наиболее перспективным с учетом ее природной и социально-экономической специфики. По оценкам Института энергетической стратегии, объем энергосбережения в России может достигать величины, равной суммарному потреблению энергии Франции и Великобритании, а экономический эффект от экономии топлива и увеличения за счет этого экспорта газа — порядка 120-150 млрд/ долл. в год.
В то же время, в отличие от большинства развитых и переходных государств, являющихся нетто-импортерами энергоресурсов и одновременно испытывающих избыток трудовых ресурсов, для которых трудо- и импортозамещающие функции АЭ исключительно важны, для России они имеют второстепенное значение. Главное с точки зрения развития и конкурентоспособности ее хозяйственного комплекса на ближайшие годы (до 2020 г.) — обеспечить приоритет снижения экономических и экологических издержек над трудо- и импортозамещающими функциями альтернативной энергетики. Преимущество в развитии АЭ следует отдавать менее трудоемким видам деятельности, например НИОКР в сфере экологически чистой энергетики. Среди крупномасштабных проектов в этой сфере — установкам по утилизации попутных газов. Особое значение имеют технологии, использование которых обеспечивает двойной выигрыш (дивиденд) в виде отрицательных предельных издержек ресурсосбережения и снижения выбросов парниковых газов. Такие технологии шире всего применяются в ЖКХ, в котором, согласно общемировым данным, недоиспользуется до 4/5 потенциала энергосбережения.
10 Строго говоря, энергоэффективность правомерно, особенно для России, рассматривать и как ресурс энергообеспечения.
104
Выпуск 6 2013
Б.Н. Порфирьев
Как отмечается в Энергетической стратегии РФ до 2030 г., в России нереализованный потенциал организационного и технологического энергосбережения составляет до 40% общего объема внутреннего энергопотребления. Согласно существующим оценкам, удельный вес различных составляющих в общей величине указанного потенциала характеризуется следующими данными: жилые здания — 18-19%; электроэнергетика, промышленность, транспорт — в каждом случае в диапазоне от 13 до 15%; теплоснабжение, оказание услуг, строительство — в каждом случае в диапазоне от 9 до 10%; производство топлива, сжигание попутного газа, энергоснабжение государственных учреждений — в каждом случае в диапазоне от 5 до 6%; сельское хозяйство — 3-4%11. Таким образом, недоиспользованный потенциал энергосбережения в сфере ЖКХ составляет порядка 1/3; по расчетам ЦЭНЭФ, потребление энергии в сфере услуг, прежде всего ЖКХ, можно сократить в 1,5 раза.
Для качественного изменения ситуации к лучшему целесообразно использовать стандарты энергоэффективности и энергосбережения в строительстве новых и перестройке существующих зданий (домов), которые в Европе называют «здания с низким энергопотреблением» или «пассивными» домами, в которых комфортный внутренний микроклимат может быть обеспечен без традиционных систем отопления и охлаждения. В мире используется широкий набор таких стандартов, которые Россия может взять и уже в отдельных случаях берет на вооружение. В дополнение к стандартам целесообразно использовать специальные программы энергосбережения, прежде всего в сфере услуг бюджетной сферы экономики, включая собственно госсектор и сектор ЖКХ, в значительной мере субсидируемый госбюджетом. При этом, вероятно, наиболее эффективным институциональным механизмом решения указанной проблемы является совершенствование правил и процедур государственных закупок.
Перспективны программы энергосбережения и в реальном секторе, в частности программа снижения энергоемкости производства крупнейшими компаниями (например, первой сотней), концентрирующими основную часть промышленного производства. Данная программа должна стать частью долгосрочной энергетической стратегии в части повышения энергоэффективности производства и может быть реализована в формате государственно-частного партнерства.
Противоречивая роль фактора ВТО в развитии альтернативной энергетики в России
Вступление России в ВТО и тем самым «перемещение» ее экономики в сферу действия международных норм и правил торговли будет иметь, как представляется, противоречивые последствия для перспектив АЭ в нашей стране. Усиление в условиях ВТО либерализации торговли, наряду с тенденцией повышения роли «зеленых» производств в мировой экономике, будет способствовать интенсификации торговли так называемой экологической продукцией (включая ее виды, связанные с АЭ). В свою очередь, через механизм обратных
11 См: http://minenergo.gov.ru/activity/energostrategy/ch_5.php?sphrase _id=340251
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
105
Энергетическая политика
связей торговля будет стимулировать ускорение распространения «зеленых», в том числе низкоуглеродных, технологий. Процесс, вероятно, получит дополнительные импульсы по мере роста благосостояния и, соответственно, требований населения к качеству окружающей среды, а также к эффективности мер по снижению рисков и улучшению адаптации к климатическим изменениям. Это означает дополнительные преимущества и выгоды для стран-экспортеров «зеленых» технологий, экологически чистых товаров и услуг и новые издержки для импортирующих их государств.
Являясь импортером многих видов экологически чистой промышленной продукции, например энергосберегающего промышленного оборудования и бытовой техники, Россия в долгосрочной перспективе будет испытывать на себе растущее негативное влияние этих издержек. Такой прогноз принимает во внимание, что ранее ничем не ограниченная (кроме собственной пассивной промышленной политики) поддержка усилий собственных производителей, направленных на импортозамещение, в условиях норм ВТО будет встречать противодействие конкурентов. Об этом ярко свидетельствует практика недавних и текущих торговых конфликтов в сфере ВИЭ между Китаем и США (солнечные панели), Китаем и Данией (ветроустановки), в сфере экологически чистых автомобилей — между Францией и Германией и т. д. В Канаде под угрозой оказалась государственная программа поддержки производства оборудования для ВИЭ, предусматривающие дополнительные стимулы для компаний, которые, вырабатывая ветровую и солнечную энергию, используют для этого местное (канадское) оборудование. Дебаты в ВТО, инициированные Китаем и США, квалифицировали такую поддержку как противоречащую правилам ВТО. Аналогичные претензии со стороны Китая также возникли к программам поддержки инфраструктурных проектов в сфере ВИЭ и экологически чистого транспорта в Бразилии, Индии, Индонезии, Нигерии, а также в ЕС.
Отметим отрицательные последствия для России стремления стран G7 использовать экологический и климатический факторы для возведения так называемых углеродных барьеров для экспорта энергоемкой продукции, производство которой обусловливает значительные объемы выбросов парниковых газов. Как известно, основная часть российского экспорта (энергоносители, металлы) относится именно к этой категории и, таким образом, попадает под риск упомянутых ограничений. И хотя формально попытки создания углеродных барьеров и введения дополнительных пошлин противоречат правилам ВТО, конкуренты наращивают усилия своих юридических служб, по-своему толкующих правила. О том, что такого рода попытки могут оказаться небезуспешными, свидетельствуют действия ЕС по обложению налогами выбросов парниковых газов авиацией других стран, использующих воздушное пространство Евросоюза.
В то же время поддерживаемый правилами ВТО импорт энергоэффективного оборудования в краткосрочной перспективе является важным фактором снижения энергоемкости и сокращения издержек производства в самой России, повышая конкурентоспособность тех национальных предприятий, которые уделяют больше внимания (по сравнению с их коллегами по отрасли) мерам энергоэффективности и больше инвестируют в них. В свою очередь, реализация этих мер на современной технологической основе, включая информационные
106
Выпуск 6 2013
Б.Н. Порфирьев
системы управления энергопотреблением, позволит более быстрыми темпами осуществлять модернизацию экономики. Особенно при наличии действенной национальной промышленной политики в этой области, предусматривающей, в частности, наряду с указанным импортом (и используя его как стимул) развитие собственных российских НИОКР, поддержка которых не ограничивается правилами ВТО (но, к сожалению, пока лимитируется госбюджетом). Кроме того, в отдельных отраслях переход к «зеленой» экономике в условиях ВТО может открыть существенные торговые возможности (разумеется, если сам этот переход будет реализован на практике). По некоторым оценкам, Россия в отдаленной перспективе может стать крупным экспортером биотоплив второго и третьего поколений.
Если выйти за рамки АЭ, то указанные торговые возможности просматриваются в сельском хозяйстве, в котором наблюдается ежегодный рост рынка продуктов экологического и органического земледелия на 10-20%. Россия располагает солидным агроклиматическим и экологическим потенциалом Черноземья и некоторых других регионов для развития такого земледелия и производства экологически чистого продовольствия на экспорт. Этому, кстати, способствует и то, что некоторые виды такой продукции (например, зерно) являются водоемкими, а Россия, особенно в условиях изменений климата, испытывает существенно меньшее влияние водного стресса на экономику в отличие от многих стран мира (особенно Европы). Еще одна возможность использования «зеленого» направления развития аграрного (а также лесного) сектора в России в условиях ВТО связана с биопродуктами (клейковиной, протеинами для кормов и т. п.). В настоящее время большинство мер поддержки отечественного АПК относятся к «желтой» корзине, которые должны быть сведены к минимуму до 2018 г. К другой, «зеленой», корзине относятся меры по увеличению внутреннего спроса на продукцию сельского хозяйства, которые не лимитированы ВТО, но в которых у России наблюдается дефицит проектов и их поддержки Минсельхозом РФ. Глубокая переработка сельскохозяйственного (и древесного) сырья в целях производства биотоплива и биопродуктов позволит увеличить внутренний спрос и стимулировать рост ВВП, не нарушая правил ВТО. В этом же направлении действуют меры агро- и экологического страхования, позволяющие сократить потери сельхозпродукции и также не подпадающие под ограничения ВТО.
Подчеркнем также возможности использования «зеленой» экономики в условиях ВТО, связанные с развитием той части сфер производства и услуг, которая опирается на экологический потенциал России, прежде всего богатство ее природы, включая биоразнообразие. Речь в первую очередь идет о всех видах туризма, а также пищевой, косметической и фармацевтической промышленности, где используются природные компоненты для производства натуральных добавок, экстрактов, действующего вещества и т. д. Развитие этих производств и услуг позволило бы нарастить не только объемы внутреннего спроса и экспорта, в том числе наукоемкой продукции, увеличив, соответственно, ВВП и национальный доход, но и улучшить качество жизни населения. Кроме того, как представляется, появились бы дополнительные перспективы для встраивания российских компаний в глобальные цепочки производства экологической продукции и услуг, открывающие тем самым новые ниши для российского экспорта
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
107
Энергетическая политика
и повышающие конкурентоспособность отечественного высокотехнологичного сектора на мировом рынке.
В качестве необходимой предпосылки реализации указанных возможностей полагаем необходимым организацию постоянно действующей экспертизы разрабатываемых на федеральном и региональном уровнях законодательных инициатив в области модернизации промышленности и энергетики, в том числе инициатив, связанных с внедрением «зеленых» технологий и развитием АЭ. При этом необходимо привлекать специалистов по соглашениям России с ВТО и тем самым обеспечивать уже на стадии разработки соответствующих программных мер адекватную оценку выгод и рисков со стороны ВТО и предложения по их (рисков) снижению.
Перспективы альтернативной энергетики: ожидания и реалии
Мощный приток инвестиций и быстрые темпы развития АЭ породили у части аналитиков и политиков серьезные надежды на победу «зеленой» экономики в целом в ближайшие десятилетия. Об этом свидетельствуют многочисленные доклады и прогнозы высокого международного уровня, в которых в качестве главного сценария рассматривается вариант трансформации мирового хозяйства к 2050 г. в низкоуглеродную, ресурсоэффективную экономику. Основной механизм реализации этого сценария — ежегодное инвестирование в течение 2012-2050 гг. примерно 1,3 трлн долл. (или около 2% мирового ВВП в 2010 г.) в десять ключевых секторов, включая энергетику. Предполагается, что осуществление указанного сценария обеспечит в течение 5-10 лет более высокие годовые темпы роста экономики и, благодаря существенному повышению энергоэффективности как отдачи от «зеленых» инвестиций, — сохранение объемов потребления энергии в 2050 г. на уровне 2011 г. и снижение объемов выбросов парниковых газов, по сравнению с их нынешним уровнем, на треть.
Представляется необходимым отделить обоснованные ожидания от факторов и условий, существенным образом ограничивающих масштабы и эффективность прогнозируемых глобальных трансформаций. Это позволит получить более объективную оценку перспектив развития АЭ в мире и в России. Основные ограничители включают: (а) инерционность институциональной и технологической базы АЭ; (б) значительную дифференциацию в уровнях развития альтернативной энергетики, которые связаны: с различиями в стоимости производства (ценах) в сравнении с современными ТЭС (хотя различия сглаживаются, особенно с учетом фактора субсидирования); с различными масштабами и эффективностью политической и институциональной поддержки АЭ; с тем, что не все ВИЭ и производства, связанные с АЭ, являются по-настоящему экологически чистыми (что наглядно показывает пример биотоплива); с неоднозначностью влияния инвестиций в развитие АЭ на рост производства и занятость в различных производствах и непроизводственной сфере.
Поэтому развитие АЭ, прежде всего рост энергоэффективности, должно идти рука об руку с развитием институциональной базы, а также финансированием технического перевооружения «традиционной» энергетики, которая
108
Выпуск 6 2013
Б.Н. Порфирьев
на обозримую перспективу будет преобладать в энергобалансе подавляющего большинства государств мира, включая Россию. Приоритетом мировой и российской энергетики на обозримое будущее по экономическим и экологическим критериям будет природный газ. Мы разделяем прогноз авторов коллективной монографии «Кризис 2010-х годов и новая энергетическая цивилизация», которые полагают, что «не следует ожидать, что мир перейдет от эры углеводородов к эре “зеленой энергетики”». Более вероятен сценарий многоукладного развития, когда все виды экономически, технологически и экологически доступной энергии (традиционные и нетрадиционные углеводороды, ВИЭ, биотопливо и пр.) будут использоваться для производства электроэнергии как конечного энергетического источника для всех категорий потребителей»12. Таким образом, речь идет не об отказе от АЭ и «зеленого» роста, не о стремлении к их форсированию под экологическими и климатическими лозунгами, а о продуманном дифференцированном и поэтапном подходе к развитию АЭ с учетом производственно-технологической, социально-экономической и природно-географической специфики регионов и государств.
12 Кризис 2010-х годов и новая энергетическая цивилизация / под ред. В.В.Бушуева, М.Н. Мухано-ва. М.: ИД «Энергия», 2013. С. 242-243.
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
109
