CC BY
157СТАТЬИ
УДК 94(470+571)
АЛТАЙ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: КОЛЫБЕЛЬ ТЮРКОВ
Р.Г. Фахрутдинов
Р.Р. Фахрутдинов
Казанский Федеральный университет г. Казань, Республика Татарстан, Российская Федерация [email protected]
Резюме. Данная статья посвящена древнейшему этапу развития предков татарского народа, этнокультурное формирование которых происходило в конце I тысячилетия до н.э. на территории Центральной Азии. Древнейший пласт культуры тюркских народов, в том числе и татарского, представлен материалами выдающихся археологических памятников Горного и Центрального Алтая, который совместно с Южной Сибирью и Центральной Азией является прародиной тюрков.
Ключевые слова: хунны, гунны, древние тюрки, Центральная Азия, Алтай.
Для цитирования: Фахрутдинов Р.Г, Фахрутдинов Р.Р. Алтай и Центральная Азия: колыбель тюрков. Тюркологические исследования. 2018; Т.1, №3: 5-18.
Одна из ранних форм происхождения татарского и других тюрко-язычных народов имела предисторию, восходящую, судя по исследованным археологическим памятникам, к середине I тысячелетия до н.э. Это курганы Пазырыкского типа Горного и Центрального Алтая (пазырыкские, башадар-ские, туэктинские и др.), являющиеся поистине выдающимися как по богатству материала, так и по его прекрасной сохранности в условиях образовавшейся в то далекое время мерзлоты. Они оставлены восточными, алтайскими «скифами», культура которых под условным названием «звериного стиля» широко известна в археологической и искусствоведческой науке. Основным исследователем этих ценнейших памятников был талантливый советский археолог и этнограф С.И. Руденко; весь огромный материал, собранный им и его соратниками, опубликован в двух фундаментальных монографиях и некоторых других изданиях [15, 16, а также 14, 17].
Поистине богатейший археологический материал «Пазырыкского мира», как по музейным коллекциям, так и по публикациям, не оставляет сомнения в его принадлежности к тюркской культуре.
Кожаные сосуды со степным, растительным орнаментом; степные же растительные и геометрические узоры в украшениях одежды, конской упряжи и седельных лук; знаменитый «звериный стиль» в искусстве: золотые, серебряные, медные украшения, предметы быта и оружие с изображением степных и фантастических животных (среди последних широко распространенный во всем средневековом тюркском мире образ дракона, воспринятый из Китая); преобладание лошадей и овец среди домашних животных (остеологический материал); деревянные сосуды, в которых сбивали кобылье молоко и кувшины для хранения кумыса: такие чисто кочевнические древне-тюркские захоронения, как погребения с конем (помимо скелетов, найдены целые трупы лошадей), и в целом сами курганы с каменной обкладкой (наброской) - вот далеко неполный перечень огромной массы накопленного археологического материала, свидетельствующего о том, что он оставлен степным и горно-степным кочевым миром тюркоязычных племен.
Можно считать неоспоримым тот исторический факт, что весь огромный кочевнический мир от Причерноморья до Алтая был в основном тюркским. Во всяком случае Алтай и Центральная Азия являлись тюркским -именно там еще до нашей эры, согласно сообщениям китайских источников, проживали хунну (хиен-ну, сиюнь-ну) и кипчаки (цинь-ча), известные еще с III-II вв. до н.э. [6, 13].
Письменные источники представлены сообщениями отдельных китайских авторов о хунну и кипчаках (цинь-ча), более известных с рубежа III-II вв. до н.э. (исследования Н.Я. Бичурина, А.К. Иностранцева, Г.В.Вернадского, А.Н. Бериштама, Л.Н. Гумилева, С.А. Плетневой и др.). Китайские источники изучены недостаточно, особенно в российской (в том числе и советской) исторической литературе. Исключение составляют некоторые работы, среди которых труд по истории Китая «Ши Цзи» («Исторические записки»)); автор древнекитайской истории Сыма Цянь (145 или 135 до н.э. - около 86 до н.э.). В последнее время из зарубежных авторов необходимо отметить книгу «Тысяча лет из истории татар» английского историка-китаеведа конца XIX -начала ХХ вв. Э.Х. Паркера.
В материалах курганов Пазырыкского типа обнаружены ярко выраженные формы и средства декоративно-прикладного искусства, имеющие аналогии с произведениями народного искусства тюркоязычных племен.
В первую очередь это проявляется в таком наиболее устойчивом виде народного декоративного искусства, как орнамент, стабильность которого простиралась на тысячелетия. При всем этом материал памятников «пазы-рыкского» Алтая находит заметную аналогию в материальной культуре татарского народа и его предков. Такие широко распространенные в материалах пазырыкских и других курганов, вообще, в искусстве кочевников евразийских степей орнаментальные мотивы и фигуры, как цветочные узоры, особенно пальметты, тюльпана и лотоса, а также геометрические композиции
(розетки, бегущие волны и комбинации спирали) находят близкие аналогии, порой полное повторение в узорных, цветных ичигах казанских татар (как вид женской обуви, имеющихся только у татар); в орнаментике лапидарной эпиграфики Казанского ханства, ХУП-ХУШ вв., в декорировке наличников фасадных и фронтонных окон дома, а также ворот, в украшениях одежды и предметов быта последующих веков. На все эти ярко заметные параллели впервые обратил внимание крупный знаток истории архитектуры и декоративно-прикладного искусства татар Ф.Х. Валеев [4, с. 69, 72, 120, 133, см. также: 19, с. 7, 9; 20, с. 119, 120].
Итак, древнейший пласт культуры тюркских народов, в том числе и татарского, представлен материалами выдающихся археологических памятников Горного и Центрального Алтая, который совместно с Южной Сибирью и Центральной Азией (о последних наглядно свидетельствуют археологические культуры и памятники I тысячелетия до н.э. Минусинской котловины, Тувы и Забайкалья) является прародиной тюрков. Это богатое наследие, представленное прежде всего курганами пазырыкско-туэктинского округа, оставили свои заметные следы в материальной культуре татарского народа. Свои утверждения, в первую очередь, мы адресуем тем, кто привык смотреть на древнюю и средневековую историю татарского народа из узких рамок Среднего Поволжья и Татарстана, часто не имея ни малейшего представления об огромной массе археологических источников и в целом о богатейших пластах истории нашего народа рубежа двух эр и последующих тысячелетий.
При всем этом следует особо отметить, что мы вовсе не ведем татар непосредственно с Пазырыка. Это было бы упрощенный подход. Мы просто констатируем, основываясь на результатах археологических исследований всемирно известных алтайских курганов У-Ш вв. до н.э., проведенных специалистами и общепризнанными авторитетами в археологической науке, что этот далекий тюркский мир, его материальная культура оставили заметные следы и в татарском мире, татарской культуре. Это дает право видеть на Алтае 2500-летней давности далекую предысторию и нашего народа.
Считаем своим долгом отметить еще несколько примеров из археологии и древнего искусства - шедевры того далекого мира: колесница, построенная из березового дерева, весь корпус которого представляет собой довольно сложное сооружение; двухсторонняя, прекрасно сделанная татуировка тела мужчины; женская обувь, орнамент которой выполнен в технике аппликации; ворсовый шерстяной ковер с изображениями всадников и оленей; сидящая на троне богиня с цветущей ветвью в руке...
Наконец несколько слов о населении древнего Алтайского мира. Само название этих народностей не сохранилось. Данные о физическом типе населения Горного Алтая сделал известный советский антрополог Г.Ф. Дебец. По его палеоантропологическим исследованиям имеющиеся черепа показывают, что они относятся к европеоидному типу. В то же время заметна
примесь монголоидного компонента [7]. Почти такая же картина проявляется в Центральном Алтае. В то же время происходит, по исследованиям С.В. Киселева и С.И. Руденко, проникновение в эти края из Центральной Азии гуннских (хуннских) кочевников.
Известными племенами ранних тюрков, оставившими большой след в истории татарского народа, точнее древних их раннесредневековых предков, являются хунну, их третья группа (см. ниже), известные по китайским источникам с 1200 г. до н.э. (исследования французских востоковедов-синологов XVIII и XIV вв. Ж. Дегиня и А. Кордье, а также упомянутых уже Э.Х. Паркера, К.А. Иностранцева, А.Н. Бернштама, Л.Н. Гумилева, С.А. Плетневой). Однако они активно выходят на историческую арену на рубеже III-II вв. до н.э., когда у них возникло мощное государство во главе с могущественным шаньюем (вождь) Модэ1, которое превратилось вскоре в целую державу. «При Модэ, - писал китайский хронист рубежа II-I тысячелетий до н.э. Сыма Цянь в своих «Исторических записках»2 («Ши-цзи»), - Дом Хунну (здесь «дом» в понятии государства. - Р.Ф) чрезвычайно усилился и возвысился равным Срединному двору» [3, с. 66], т.е. Китайской империи.
Пройдя многовековой путь развития, хунну пришли к начальной цивилизации: у них появились иероглифическая письменность, которая «являлась международной для всего дальневосточного круга культур» [8, с. 61]; существовали хуннские писцовые книги с записями имущества и количества скота у населения. Этот народ, хотя и был кочевым, как и все степняки и тюрко-язычные племена, но уже имел отдельные города и крепости и в целом прочные культурные традиции, высокоразвитые для того времени; часть населения занималась земледелием, составлявшим заметную долю экономики. Были созданы прочная государственная власть и сильная регулярная армия в 300000 человек с тысячниками, сотниками. Существовали жесткие законы, которые поддерживали строгий порядок в обществе [5, 12, 8].
Крупный специалист по археологии и истории средневекового кочевого мира С.А. Плетнева справедливо предполагает о существовании у хунну единого государственного языка, представлявшего собой вариант протюркского. При ближайших преемниках Багадура (Модэ), сыне Гийюе и внуке Гюньчене «из аморфной хуннской этнической общности начал формироваться хуннский
1 «Модэ» — это европеизированная форма китайского «Маодунь». Подлинное, хуннское имя могло быть Махаду; английский историк-синолог конца XIX - начала ХХ вв. Э.Х. Паркер называет его сокращенно Багдур от «Багадура» (БаИадур): здесь известная контаминация начальных «М» и «Б» и восстановление отсутствующей у китайцев буквы «р» в конце - ср., например, китайская форма «та-тань» этнонима «татар». О Багадуре см. ниже.
2 Эта ценнейшая рукопись была найдена и введена в научный оборот выдающимся русским китаеведом член-корр. Петербургской АН Н.Я. Бучуриным (в монашестве Иакинф); родом из села Бичурино Чебоксарского уезда Казанской губернии.
народ. Общая территория, единый язык, антропологическое сходство и общая полуоседлая культура явились надежной базой для этого» [12, с. 86]. Л.Р. Кыз-ласов обратил внимание на то, что академик Н.И. Конрад в своем знаменитом труде «Запад и Восток» назвал этот период «центрально-азиатским очагом исторической активности народов» [8, с. 60].
Археологические раскопки широко известных курганных групп хунну, проведенных в 20-х годах ХХ столетия ленинградскими археологами в долине Ильмовая Падь в Забайкалье и горах Ноин-Ула в Северной Монголии (крупнейшие могильники хуннских шаньюев), выявили богатые остатки материальной культуры; при этом наиболее ценными оказались ноинулинские находки, дошедшие до нашего времени благодаря образовавшейся в те далекие времена мерзлоте в толще курганов. Большое число орудий труда и оружия, одежда, в том числе типичные для скифов и хунну островерхие головные уборы, разнообразная посуда (керамика, бронзовые, костяные и деревянные ложки, деревянные сосуды, бронзовые котлы) и утварь, среди них круглый деревянный стол с лакированными ножками. Найдены остатки зонтиков с деревянными спицами и ручкой. Предметы убранства представлены большим числом войлочных ковров с богатой орнаментацией с изображением диких животных и хищных птиц, костяных драпировок с рисунками тигровых голов, птиц, рыб и черепах, гобеленов с растительными узорами и полотенец. Имеются весьма оригинальные портреты-вышивки человеческих голов, изображения всадников на драпировках.
Художественное творчество, эстетический вкус хунну нашли также отражение в различных украшениях, деталях одежды. Это: нефритовая пластина с изображениями волков, золотые украшения с самоцветами, изображения голов различных животных (быка, лошади, оленя), в том числе и фантастических, например, крылатых волков, орнаментированные золотые пластинки, бронзовые зеркала и светильники. Часть всего перечисленного выше и других вещей, являлась самобытной, т.е. предметами местного, хуннского производства, но много было и привозных, среди которых преобладали китайские: зеркала, лучшая часть керамической посуды, особенно поливной, светильники, костяные палочки для еды риса, шелковые ткани. Считается, что хунны заимствовали от китайцев также плуг и некоторые типы домов.
Погребальный обряд хунну был богатым. Умерших хоронили в красиво сделанных, орнаментированных и покрытых лаком гробах, которые помещались в двойные погребальные камеры - небольшую внутреннюю и обширную внешнюю, богато обставленную. К сожалению, погребения хуннских шаньюев были в свое время разграблены другими племенами. Все кратко перечисленное выше осталось уже после разграбления; надо полагать, что увезли главную ценность - золото. По своему физическому типу хунну относятся к европеоидному типу с примесью монголоидного компонента.
Итак, общество хунну уже к концу I тыс. до н.э. было достаточно высокоразвитым обществом с богатой материальной и духовной культурой, основу которой составлял симбиоз налаженного скотоводческого и широко распространенного полуземледельческого хозяйств при развитом для тех времен ремесле. Эти важнейшие факторы усиливаются благодаря наличию у них сильной государственной власти с традицией престолонаследия, мощной регулярной армии, крепкой правовой системы в государстве. Наконец, сложение хуннской народности еще до н.э. ставит это общество почти в один ряд с древними цивилизациями, предоставив ему отдельное место, особую форму кочевой цивилизации.
Выше мы пару раз упоминали имя Э.Х. Паркера, который сделал поистине сенсацию в истории татарского народа, удеревнив ее более чем на тысячу лет. Если до его монографии древние татары под названием «Отуз татар» («Тридцать татар» в качестве большого союза тридцати татарских племен) были известны в науке по письменам на памятнике в честь древне-тюрскского военачальника, принца Кюль-Тегина на Орхоне (исследования М.Н. Ядринцева, В. Томсена, В.В. Радлова, а позднее С.Е.Малова, И.В. Стеблевой и др.) под 552 г., то Э. Паркер довел упоминание этнонима татар до 209 г. до н.э. - до создания мощной империи Хиен-ну (Хунну) под руководством Багадура (БаИадир) с титулом «Тенгри Куду Жания» в значении «Великий сын Жания» (сокращенно «властелин душ»).
Багадур (БаЬадир, 209 - 174 гг. до н.э.) - вторая сенсация Паркера, связанная с шаньюем Модэ, о чем мы уже кратко говорили выше. Э.Х. Паркер работал в Китае еще в последнем десятилетии XIX вв., изучая там большое число древнекитайских источников и на их основе написал свою книгу. К сожалению, полный круг китайских исторических источников, которым пользовался этот автор, нам полностью не известен. Однако, как утверждал российский востоковед Д. Струнин, Э. Паркер черпал материал «из оригинальных китайских источников, благодаря которым ему удалось разобраться в запутанной истории татар до времени Чингиз-хана, отметить ряд свойственных им типичных черт и осветить несколько выдающихся образов из числа татарских завоевателей». Здесь имеется в виду упомянутый Багадур, а также Гюньчень, Гюлюгу, Таншихай; более позднее, из периода Восточно-Тюркского каганата - Капаган-каган, дядя известного Бильге-кагана, сам Бильге-каган, названный выше Кюль-Тегин, Тоньюкук и т.д. Определение «Тысяча лет из истории татар» взято Э. Паркером округленно, ибо исторические события, связанные с татарами с 209 г. до н.э., выходят далеко за пределы этой даты до конца XI в., когда на историческую арену выходят уже монгольские полчища.
Параллельное существование имени «татар» и «хуннов» связано, очевидно, двумя причинами: первая - татар было больше среди их элиты; вторая - «татары» для них означали объединяющее слово «тюрки». Не зря
Паркер пишет: «Тюрки, иначе татары». Кстати, «тюрки» и «татары» как синоним одного и того же народа от хуннов через Тюркский каганат и Золотую Орду идет даже до начала ХХ в.; ср. «Тюрки-татары» у историков и в целом общественности именно начала ХХ в.
Говоря о татарах-хунну, Э.Х. Паркер не раз подчеркивал их смелость, военную силу, непобедимость и другие воинские доблести. «Багадур был одним из великих завоевателей в мировой истории и справедливо может быть назван Ганнибалом Татарии... Сирус и Александр, Дарий и Ксерос, Цезарь и Помпей - все совершили очень интересные экскурсии, однако они были не такого крупного масштаба». «Тогда Багадур высвободил 300000 своих лучших воинов, окружил Императора (китайского. - Р.Ф.) и на семь дней отрезал все коммуникации с остальной частью императорской армии. Это должно было выглядеть очень живописной картиной, когда белые, серые, черные и гнедые кони татар повалились четырьмя колоннами в четырех направлениях на врага». Один из могущественных шаньюев Гюлюгу (96 - 85 гг. до н.э.) сообщил китайскому императору: «Юг есть великий дом Хань (Китай. -Р Ф ); Север есть владычество могучих татар. Татары являются буйными сынами Природы.». Или еще: «... татары не привычны к оборонной войне.». Таких примеров много. Немало также титулов, имен и т.д. [11, с. 17, 18, 21, 22, 37, 38].
В китайских источниках сохранились некоторые хуннские слова, к которым можно добавить имена отдельных шаньюев. По исследованиям Э.Х. Паркера (перевод В.С. Мирзаянова) выше мы уже отметили титул «Тенгри Куду Жания» («Великий сын Жания»). Известные к настоящему хуннские слова по данным Э.Х. Паркера и Л.Н. Гумилева: дохри (тугры -справедливый), рукли (рухлы - душевный), Кутту (кутлык - счастливый), кроме Багдур-Бахадура, Гюньчень, Каяк, Ичизийэ (Ичисйе), Юйби, Кулэугу, Кулжа, Кэугешар, Чирге, Кутулза, Би и др. [11, с. 12, 13].
Из «Легенды о Модэ». Одним из трех великих царей Великой степи, наряду с Огуз-ханом и Чингисханом, был хуннский князь Моде. Так же как и предшественник Огуз-хан, он был объединителем разрозненных и вечно враждовавших между собой хуннских племен...
Модэ был старшим сыном и наследником правившего в конце III в. до Р.Х. шаньюя Тоуманя (Тумен, Томэн. - Р.Ф.). Однако со временем Таумань решил свой титул завещать другому сыну от более молодой и любимой жены (яньчжи). Для этого он решил хитростью избавиться от Модэ. Последний был направлен в племя юэ-чжи в качестве почетного заложника, обеспечивающего мирный договор намадов (кочевников), а сам тем временем коварно напал на кочевья юэ-чжей. По закону кочевников Модэ после этого должны были сразу убить, но Модэ, узнав об этом мгновенно проявил свои незаурядные качества. Поняв коварство отца, он обманул противника и выкрав коня, ускакал на том в Халху. Тоуманю ничего не оставалось, как
притворно приветствовать подвиг сына. Он сразу вернул ему в управление «тьму» — 10 тысяч всадников. Но Модэ прекрасно понимал ненадежность своего положения и зная, что отец лишь ждет момента, чтобы вновь избавиться от него. В недавней борьбе победа всегда заключается в решительном нападении, но для этого вначале нужно иметь надежных бойцов...
Тоуманя убили. Отцеубийство из-за престола часто бывало в средневековье, да и в более поздние времена. К власти пришел талантливый полководец и государственный деятель Модэ-Багадур.
Модэ, который не пожалел ни любимого коня, ни любимую жену, на сей раз пришел в ярость и гневно вскричал: «Земля есть основа государства, разве можно отдавать ее?!»
Иоанн Горненский, нашедший «Легенду о Модэ», отметил: «Возможно, почти через 1,5 тысячи лет подвиги Модэ вдохновили Чингисхана на создание его великой империи» [18].
Началась наша эра. Недавно сильная держава хунну, просуществовав двести с лишним лет, подошла к своему закату. Хотя один из ее последних ханов, Би (45-55 гг.), приложил было немало усилий для сохранения самостоятельности государства от Китайской империи, но война зимой 50/51 гг. между двумя державами принесла успех последней. Смерть Би помешала ему завершить борьбу по возрождению былой славы хуннов; к тому же его преемники, правившие страной всего несколько лет, были малозаметными фигурами, не способными объединить силы некогда мощного Дома Модэ.
Непрекращающиеся войны с Китаем, стихийные бедствия (засухи, эпидемии) и междоусобица привела к тому, что в середине I в. держава Хунну разделилась на две части: Южную и Северную. Первая попала в вассальную зависимость от Китая, а в этническом плане эти хунну, по утверждениям Л.Н. Гумилева, смешались с различными народами: одна группа с согдийца-ми Средней Азии, другая с китайцами (ассимиляция хуннов китайцами завершилась к V в.) и, наконец, третья, самая большая с народом сяньби, в результате чего впоследствии возник ряд тюркских этносов Великой Степи. Уважаемых читателей прошу запомнить эту группу южных хунну, которые, оставшись на своей коренной земле в Центральной Азии, сыграли в будущем огромную роль в этнополитической и этнокультурной истории татарского народа. В отличие от Л.Н. Гумилева, мы считаем сяньби не монгольскими, а тюркскими племенами. Дело в том, что монголы создали свое первое государство только в XI в., тогда как сяньбийцы вышли на историческую арену со своей державой ровно за тысячу лет до этого. Сяньбийцы были поглощены тюркоязычными народами эпохи каганатов. Вполне возможно, что какая-то их сохранившаяся часть была ассимилирована монголами уже в период империи Чингиз-хана.
Глубоко убежден, что первоосновой, праязыком этого языка был язык центрально-азиатскиххунну - вышеназванной третьей, самой большой группы
южных хунну, оставшихся на своей земле после падения их империи в I в. Естественно, необходимо учесть эволюционное развитие языка, который сохранил при этом основы своей лексики, фонетики, семантики. На этот счет мы только что привели примеры из Э.Х. Паркера. Необходимо особо отметить предводителя хунну по имени Думен (Тумен, отец Багадура; 225-209 гг. до н.э.) с которого, как пишет Паркер, начинается письменная зарегистрированная история кочевых народов. Однако позднее между Думеном и его сыном, т.е. Багадуром, возникло недоразумение, которое превратилось во вражду. В дело вмешалась молодая жена Думэна, она же мать Багадура. Она требовала, чтобы наследником трона стал ее сын Багадур в обход законного приемника. Чтобы сгладить отношения, Думен назначил своего сына во главе 10000 воинов, однако это не помогло. Скандал кончился смертью Думэна и на престол сел молодой, талантливый и хитрый Багадур [11, с. 15, 16].
Северные хунну еще в течение ста лет сохраняли свою самостоятельность, однако против них начали борьбу народы, находившиеся до этого под властью самих хуннов. Среди них особенно выделялись только что упомянутые сяньби - воинственные кочевые племена, обитавшие на территории современного Северного Китая. Малоизвестные раньше пастушеские племена сяньби во второй половине II в. достигли таких успехов, что стали хозяевами огромной территории длиной в 6,5 тыс.км с востока на запад - практически основных земель бывшей державы Хунну. Все это было сделано всего в десятилетний период 155-166 гг. под руководством молодого, удивительно талантливого военного вождя и крупного организатора Таншихая.
В результате упорных натисков сяньби силы северных хунну значительно ослабли и они вынуждены были оставить свои земли, начав долгий и длительный поход на запад. По мере своего движения в течение почти 200 лет (155-350 гг.) через сибирские и приуральские степи северная хуннская орда росла как снежный ком, присоединяя к себе огромную массу тюркоязычных и угорских племен, а позднее, к середине ГУ в., еще и ираноязычных - алан.
Ближе к концу IV в. эта огромная разноэтническая лавина при численном и воинском преимуществе хуннов, названных в Европе гуннами, что впоследствии прочно вошло в историческую науку, перешла Волгу и Дон. К этой лавине присоединилась большая масса древнегерманских племен, проникших было на восток, но под натиском кочевников, повернувших назад и вместе с ними, под главенством гуннов хлынувших дальше на запад. Началось Великое переселение народов. По удачному определению М.И. Артамонова, крупнейшего специалиста по истории и археологии тюркского степного мира, переселение затопило всю Восточную и Западную Европу, вызвав новое переселение племен. В итоге возникли другие этнические массивы и объединения, образовалась новая этнографическая карта континента. В южной части Восточной Европы преобладающее положение заняли тюркоязычные племена [2, с. 40, 41].
Современники гуннов времени их вторжения в Европу в IV в. (римские авторы: историк Аммиан Марцеллин, писатель Иероним, поэты Клавдиан, Авдоний), чуть позднее, в V в., римский юрист и дипломат Приск Поний-ский, в VI в. готский историк Иордан описывают их дикими, свирепыми, с неприятной внешностью: «можно принять их за двуногих зверей», «похожие на скопцов», «они так дики» и тому подобные эпитеты. Даже при допущении значительной предвзятости авторов подобных сообщений, объясняемой неприятием европеоидных римлян и германцев к азиатским кочевникам с их непривычными для Запада внешностью и поведением, вышесказанное остается в какой-то степени в силе и закрывать глаза на эти источники нельзя.
Подобные изменения в гуннах Л.Н. Гумилев объясняет сильной смешанностью бывших хунну в период их вышеотмеченного 200-летнего передвижения на запад через сибирские и уральские земли с племенами этих регионов: с сабирами угро-самодийской группы Западной Сибири, особенно с приуральскими уграми [6, с. 201]. Это выглядит достаточно убедительно, если принять во внимание то обстоятельство, что гунны, по сообщению того же Марцеллина, жили «за Миотийскими болотами (Азовское море. - Р.Ф) у Ледовитого океана» [1, с. 236], т.е. угорское Северное Приуралье сюда вполне вписывается. Здесь надо иметь в виду, что дальневосточных кочевников хунну Марцеллин не знал, а видел только хунно-угорских метисов (гуннов), которым была присуща несколько иная монголощность - коренастость [6, с. 202]. Угры оказали больше влияние не только на внешность бывших хунну, но и на их язык, который, хотя и остался тюркским в своей основе. Но отличался от бывшего языка хуннов Центральной Азии. Заметная смешанность хунну с западносибирскими и приуральскими уграми четко видно и в этнонимах известных протоболгарских и хазарских племен -остатков европейских гуннов: утигуров, хутригуров, оногуров (или гунугу-ры), савиров, сарагуров1. Исследователи полагают, что гуннский язык явился предшественником протоболгарского и хазарского языков, основные признаки которых сохранились в чувашском языке [2, с. 43, 68]. Это положение находит подтверждение в некоторых более поздних источниках - в языке волжско-булгарских эпитафий конца XIII - первой половины XIV в. Довольно запутанная в свое время проблема языка данных памятников была удачно решена в середине XIX в. исследованиями талантливейшего татарского востоковеда-тюрколога, преподавателя Петербургского университета по турецкому
1 Существует мнение, по которому сарагуры, оногуры и другие племена с окончанием «гур» были уйгурами: Сары-уйгур (желтый уйгур) и он-уйгур (ун, т.е. десять уйгур) - В.В. Радлов, Д.М. Данлоп и некоторые другие исследователи. Однако уйгуры, жившие в Центральной Азии, вернее, какая-то их часть, только к концу V в. достигают пределов Алтая, к тому же они относятся к восточной группе тюркских языков, тогда как ушедшие на запад хунну (гунны), генетически связанные с уграми, -к западной [2, с. 66].
и татарскому языкам Х.Фаизханова (1828-1866), доказавшего, что язык бул-гарских эпитафий понятен через чувашский. Язык этих памятников - «Р» язык, которому присущ т.н. ротацизм (в литературе принято также называть их памятниками с чувашизмами).
Речь шла о памятниках т.н. II стиля, которые до 60-х годов ХХ в. составляли 70% известных тогда булгарских эпитафий [22, с. 35, 42, 50, 51]. Позднее изысканиями самого Г.В. Юсупова (остались не опубликованными при причине его смерти), еще позже Д.Г. Мухаметшина и Ф.С. Хакимзянова [9, 21] количество подобных памятников возросло, составляя 76,6% всех эпиграфических памятников (из них 46,6 % с датой, 30% без них, но относящихся по стилю, к названной категории) - подсчет сделан автором этих строк (Р.Г. Фахрутдинов).
Количество булгарских эпиграфических памятников I стиля («й» и «з» язык) - 23,4%\ Этот стиль больше связан с городами, городской культурой, с мусульманским миром.
Серьезные изменения произошли и в материальной культуре гуннов: исчезновение характерных черт былой культуры хунну, появление новых, смешанность тех и других, например, полиобрядность погребений, т.е. трупо-ложение и сожжение, захоронения с конем и без него, курганы и обычные грунтовые могильники и т.д. Большие перемены возникли и в общественном строе гуннов: шаг назад в военную демократию после прохождения ранней формы государственности и начальной цивилизации с письменностью перио-
1 Вопрос о «Й» и «З» языке, вернее его «Й» и «З» группах, весьма замечателен и важен для решения проблем этногенеза и истории всей средневековой, даже первой половины новой истории нашего народа. Необходимо особо отметить, что произведения, например, золотоордынской литературы, созданные на татарском языке, в свою очередь состоят из двух весьма близких друг к другу разновидностей (если на «Й» группе написаны «Гульстан бит тюрки» Сайфи Сараи и «Махаббат-намэ» орез-ми, то «З» группе - «Хосров и Ширин» поэта Котб, «Нахдж ал-Фарадис» Ибн-Гали ал-Булгар, «Киса-с ал-анбия» Рабгузи). К тому же к группе «З» присоединяется язык-диалект древних Огузов (токуз-огузы, чуть позднее - познесредневековая группа огузов, в отличие от южных Огузов, не имеющих отношения к только что названным языкам и этносам). Эти Огузы, т.е. позднесредневекова я северная группа Огузов, с середины XI в. вошли в кипчакский союз племен - Дешт-и-Кипчак. Они же, т.е. кипчаки, со временем, к концу XIV в., сами были ассимилированы татарами, о чем мы говорили выше. В целом, близость татарского и кипчакскогоэтосов ярко видна при обращении к совокупности исторических и письменных памятников общего языка УШ - начала XV вв. К сожалению, раньше на это не обращали внимания по причине долгого господства стереотипа взгляда на татар как неотъемлемую часть монгольского этноса. К необходимости такого корректирования, уточнения отношений между кипчакским и средневековым татарским этносами, вопроса их родственности близко подошел выдающийся лингвист-тюрколог, профессор Московского университета Э.Н. Наджиб в своей последней книге «Исследования по истории тюркских языков XI - XIV вв.» (М.: Наука, 1989. 283 с.). Однако его смерть через два года после публикации названной книги помешала исследователю довести это дело до конца.
да Державы Модэ; исчезновение письменности и института наследственной власти и, наконец, вместо прежнего полукочевого образа жизни с первыми городами и зачатками земледелия - «чистое» кочевничество...
Список литературы
1. Аммиан Марцеллин. История / Пер. с лат. Ю. Кулаковского и А. Сон-ни. Вып. 1-Ш. Киев, 1906—1908.
2. Артамонов М.И. История хазар. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. 523 с.
3. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.-Л.: Изд-во АН СССР. Т. I. 1950. 382 с.
4. Валеев Ф.Х. Орнамент казанских татар. Казань, 1969.
5. Гумилев Л.Н. Хунну: Срединная Азия в древние времена. АН СССР. Ин-вост. лит-ры. 1960. 291 с.
6. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1993. 530 с.
7. Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. 392 с.
8. Кызласов Л.Р. Города гуннов // Татарская археология. 1998. №2(3). С. 47—64
9. Мухаметшин Д.Г., Хакимзянов Ф.С. Эпиграфические памятники г. Булгара. Казань: Таткнигоиздат, 1987. 128 с.
10. Наджип Э.Н. Исследования по истории тюркских языков XI-XГV вв. М.: Наука, 1989. 283 с.
11. Паркер Э.Х. Тысяча лет из истории татар. Казань: Идель-Пресс, 2003.
12. Плетнёва С.А. Кочевники средневековья. Поиски исторических закономерностей. М., 1982. 188 с.
13. Плетнёва С.А. Половцы. М.: Наука, 1990. 210 с.
14. Руденко С.И. Второй Пазырыкский курган: Результаты работ экспедиции ИИМК АН СССР в 1947 г. Л.: Гос. Эрмитаж, 1948. 64 с.
15. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л., 1953. 402 с.
16. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л., 1960. 360 с.
17. Руденко С.И. Культура хуннов и Ноинулинские курганы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 205 с.
18. Горненский, Иоанн. Тайны веков. Тайны империи Чингисхана. М.: «Вече», 2004. 479 с.
19. Фахрутдинов Р.Г. История татар. Казань, 1999.
20. Фахрутдинов Р.Г. Проблема формирования татарской народности в современной исторической науке // Ислам в Евразии. М.: «Прогресс-Традиция», 2001.
21. Хакимзянов Ф.С. Эпиграфические памятники Волжской Булгарии и их язык. М.: Наука, 1987. 192 с.
22. Юсупов Г.В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960.
Сведения об авторах: Фахрутдинов Равил Габдрахманович (1937-2014), доктор исторических наук, лауреат Государственной премии Республики Татарстан в области науки и техники, заслуженный деятель науки Республики Татарстан.
Фахрутдинов Раиль Равилович - доктор исторических наук, профессор, заместитель директора по научной деятельности института международных отношений КФУ, e-mail: [email protected]
Дата поступления материала 24.09.2018.
Принят к публикации 01.10.2018.
ALTAI AND CENTRAL ASIA: THE CRADLE OF THE TÜRKS
R. Fakhrutdinov R. Fakhrutdinov
Kazan Federal University Kazan, Republic of Tatarstan, Russian Federation fahrutdinov. rail@mail. ru
Abstract. This article is devoted to the most ancient stage of the development of the ancestors of the Tatar people, the ethno-cultural formation of which occurred at the end of the first millennium BC on the territory of Central Asia. The oldest layer of the culture of the Turkic peoples, including the Tatar, is represented by materials of outstanding archaeological monuments of the Mountainous and Central Altai, which together with South Siberia and Central Asia is the ancestral home of the Turks.
Keywords: Huns, ancient Turks, Central Asia, Altai.
For citation: Fakhrutdinov R., Fakhrutdinov R. Altai and Central Asia: the Cradle of the Türks. Tyurkologicheskie issledovaniya =Turkological Studies. 2018; Vol. 1, no. 3: 5-18. (In Russ.)
References
1. Ammian Marcellin. Istoriya. Per. s lat. Yu. Kulakovskogo i A. Sonni. Vyp. I-III. Kiev, 1906-1908. (In Russian)
2. Artamonov M.I. Istoriya hazar. L.: Izd-vo Gos. Ehrmitazha, 1962. 523 s. (In Russian)
3. Bichurin N.Ya. (Iakinf) Sobranie svedenij o narodah, obitavshih v Srednej Azii v drevnie vremena. M.-L.: Izd-vo AN SSSR. T. I. 1950. 382 s. (In Russian)
4. Valeev F. X. Ornament kazanskih tatar. Kazan, 1969. (In Russian)
5. Gumilev L.N. Hunnu: Sredinnaya Aziya v drevnie vremena. AN SSSR. In-vost. lit-ry. 1960. 291 s. (In Russian)
6. Gumilev L.N. Drevnie tyurki. M., 1993. 530 s. (In Russian)
7. Debec G.F. Paleoantropologiya SSSR. M.-L.: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1948. 392 s. (In Russian)
8. Kyzlasov L.R. Goroda gunnov. Tatarskaya arheologiya. 1998. №2(3). S. 47-64. (In Russian)
9. Muhametshin D.G., Hakimzyanov F.S. Ehpigraficheskie pamyatniki g.Bulgara. Kazan: Tatknigoizdat, 1987. 128 s. (In Russian)
10. Nadzhip Eh.N. Issledovaniya po istorii tyurkskih yazykov XI-XIV vv. M.: Nauka, 1989. 283 s. (In Russian)
11. Parker Eh.H.Tysyacha let iz istorii tatar. Kazan: Idel'-Press, 2003. (In Russian)
12. Pletnyova S.A. Kochevniki srednevekov'ya. Poiski istoricheskih zakonomernostej. M., 1982. 188 s. (In Russian)
13. Pletnyova S. A. Polovcy. M.: Nauka, 1990. 210 s. (In Russian)
14. Rudenko S.I. Vtoroj Pazyrykskij kurgan: Rezul'taty rabot ehkspedicii IIMK AN SSSR v 1947 g. L.: Gos. Ehrmitazh, 1948. 64 s. (In Russian)
15. Rudenko S.I. Kul'tura naseleniya Gornogo Altaya v skifskoe vremya. M.; L., 1953. 402 s. (In Russian)
16. Rudenko S.I. Kul'tura naseleniya Central'nogo Altaya v skifskoe vremya. M.; L., 1960. 360 s. (In Russian)
17. Rudenko S.I. Kul'tura hunnov i Noinulinskie kurgany. M.; L.: Izd-vo AN SSSR, 1962. 205 s. (In Russian)
18. Gornenskij, Ioann. Tajny vekov. Tajny imperii Chingiskhana. M.: «Veche», 2004. 479 s. (In Russian)
19. Fahrutdinov R.G. Istoriya tatar. Kazan, 1999. (In Russian)
20. Fahrutdinov R.G. Problema formirovaniya tatarskoj narodnosti v sovremennoj istoricheskoj nauke. Islam v Evrazii. M.: «Progress-Tradiciya», 2001. (In Russian)
21. Hakimzyanov F.S. Ehpigraficheskie pamyatniki Volzhskoj Bulgarii i ih yazyk. M.: Nauka, 1987. 192 s. (In Russian)
22. Yusupov G.V. Vvedenie v bulgaro-tatarskuyu ehpigrafiku M.;L.: Izd-vo AN SSSR, 1960. (In Russian)
About the authors: Favrutdinov Ravil (1937-2014) - Dr. Sci. (History), Laureate of the State Prize of the Republic of Tatarstan in the field of science and technology, Honored Scientist of the Republic of Tatarstan.
Fahrutdinov Rail - Dr. Sci. (History), Professor, Deputy Director for Science of the Institute of International Relations of Kazan Federal University, e-mail: fahrutdinov.rail@mail .ru
Received September 24, 2018.
Accepted for publication October 01, 2018.
