АЛЕКСЕЙ ЖИБИНОВ. ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

ш

УДК 7.036

Н. С. Сысоева О. К. Домашева

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва Иркутск, Россия

АЛЕКСЕЙ ЖИБИНОВ.

ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ

В статье исследуется творчество известного иркутского художника Алексея Петровича Жибинова (1905-1955), профессиональное становление которого пришлось на 1920-1930-е годы советской эпохи. Определяется влияние процессов советского изобразительного искусства на формирование неординарного художественного видения художника. Выявляется роль основателей иркутского художественного образования Ивана Лавровича Копылова и аналитического искусства Павла Николаевича Филонова в становлении мировоззрения и творческого почерка Алексея Жибинова. Определяются ключевые этапы развития его творчества на основе анализа наиболее значимых работ, основанного на выявлении стилистических особенностей художественного языка.

Ключевые слова: Алексей Петрович Жибинов; советское искусство; художник; творчество; живопись; Иркутск.

Рис. 1.

А. П. Жибинов. Красная Армия. 1931. Холст, масло. 190x135

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

В рамках празднования 150-летия Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва продолжает выста-вочно-издательский проект, посвященный творчеству выдающихся представителей иркутской художественной школы, сыгравших особую роль в культурной жизни Сибири. В череде ярких имен мастеров, представленных проектом вниманию знатоков и любителей живописи, достойное место, несомненно, займет каталог произведений Алексея Жибинова.

Творчество Алексея Петровича Жибинова (1905-1955) максимально полно представлено в коллекции музея и насчитывает около 600 живописных и графических работ. Значительная часть этих произведений была экспонирована на выставке 2010 года. В 2020 году при подготовке выставки «Алексей Жибинов. Жизнь в искусстве» и издании каталога, посвященных 115-летию со дня рождения художника, сотрудники музея вновь обратились к архивным материалам, собрали все опубликованные источники: изданные ранее катало-

ги, статьи о его творчестве, уточнили биографические данные, касающиеся боевых заслуг художника в период Великой Отечественной войны, провели углубленный научный анализ истоков его творческих поисков.

Одним из результатов исследования являются публикуемые в каталоге выдержки из дневников и писем выдающегося художника, знакового представителя русского авангарда начала XX столетия - Павла Николаевича Филонова (1883-1941), адресованных Алексею Жибинову [2, с. 12]. В этих лаконичных посланиях современному зрителю открываются трагические нюансы эпохи и болезненные процессы, разъедавшие советское изобразительное искусство в 1920-1930-х годах. Именно они, как бы это ни казалось странным, сформировали неординарное художественное видение Алексея Жибинова и предопределили его трагическую судьбу.

Ранняя юность художника пришлась на время восторженного ожидания перемен, предвкушения очищения и грядущего неви-

данного созидания, а зрелая жизнь принесла горькие разочарования от сложнейших поворотов в истории страны. Со сменой революционной романтики начала века жестким тоталитарным сталинским режимом, под прессом которого искажались мировоззренческие идеалы, рушились общечеловеческие этические и эстетические ценности. Культура в целом и изобразительное искусство как ее важнейшая составляющая оказались заложниками системы «кривых зеркал», среди которых творческий поиск мыслящего художника неизбежно наталкивался на стену безысходности.

Алексей Петрович Жибинов родился 23 декабря 1905 года в селе Курагино Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне Красноярский край). В 1922 году Жибинов приезжает в Иркутск и поступает на литературный факультет Иркутского университета. Одновременно посещает вечерние классы первой государственной студии-мастерской художника Ивана Лавровича Копылова (1883-1941). В свое время Копылов прошел школу Жюлье-на в Париже и в своей преподавательской деятельности опирался на открытия импрессионистической живописи. Влияние методов и увлечений учителя заметно в ранних работах Алексея Жибинова, хотя прямые аналогии провести трудно. Копылов развил в своем ученике чувство цвета, пробудил фантазию, наблюдательность и внимание к натуре.

Годы становления Алексея Жибинова как художника совпали со временем, когда искусство советской России 1920-1930-х годов со страстной верой в светлое будущее требовало нового, революционного по своей глубинной сути искусства, призванного отразить столь же революционные перемены в общественной жизни. Этот период характеризовался яркой эстетической полифонией, многообразием художественных направлений, жарких споров о сути и месте творческого процесса в истории.

Авангардные течения, идеи абстрактного искусства с их полным отказом от фигуративных образов и формированием нового живописного языка завладели умами многих единомышленников и последователей теоретиков и практиков школ Кандинского, Малевича,

Филонова, Татлина не только в России, но и в других странах. Русский авангард занял ведущие позиции в художественной жизни страны, отражая устремления художников начала XX века избавиться от «буржуазности» в искусстве и заменить все «капиталистическое» на «пролетарское». Необходимость создания нового революционного языка как способа переустройства действительности оставляло право художникам на индивидуальный творческий эксперимент. Мировоззрение учителя Алексея Жибинова - Ивана Копылова, воспитанного на традициях европейского искусства, встречи с Павлом Филоновым и полученные от него «установки на сделанность» безусловно повлияли на становление молодого художника.

Ранние работы Жибинова, написанные в 1928-1930 годы, - яркий пример поиска собственного изобразительного языка, выраженного в стремлении к декоративности и почти примитивной простоте изображения. В небольшой серии произведений, а это порядка 15 живописных работ, использованы приемы, характерные для авангардных течений начала века, с их четкими контурами фигур, условными очертаниями силуэтов, лишенными светотеневой моделировки, отказом от перспективы и освобождением живописи «от оков достоверности». Лаконизм и шершавость художественного языка воспринимались как вызов. Творцы многочисленных ху-

Рис. 2.

А. П. Жибинов. Расходящиеся мужские фигуры. 1929. Холст, масло. 61x97

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

Рис. 3.

А. П. Жибинов. Музыканты. Из цикла «Синее солнце». 1929. Холст, масло. 109x87

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

дожественных авангардных течений рассматривались как посредники между реальным и сверхчувственным. Только они были способны видеть знаки мировой гармонии, пророчески угадывать признаки будущего как в современных явлениях, так и в событиях прошлого. Вслед за поэтами-символистами художники искали вдохновения в тех же образах и сюжетах. Их привлекали вечные темы смерти, любви, болезни и страданий, поданные зрителю в нарочито экспрессивной манере.

К ранним шедеврам этого периода относится произведение художника «Расходящиеся мужские фигуры» (1929, рис. 2). В симметричной, практически зеркальной композиции изображены четыре мужские фигуры, идущие в разные стороны от дерева, расположенного ровно по центру изобразительной плоскости. Приданная условному горизонту полусферическая форма создает ощущение круговорота, усиливает динамику движения фигур, держащихся за руки. Их согбенные фигуры, застывшие глаза, трости в руках свидетельствуют о том, что странники слепы, они не видят, куда бредут на закате дня, а ощущение тревожности от происходящего усиливает контрастное цветовое решение работы.

Алексей Жибинов развивает тему слепых и в других живописных работах: «Играющие на скрипке», «Идущий к солнцу» (1929), «Музыканты. Трио» (1929), в цикле «Синее солнце» (1929) и др. Семь красочных полотен с изображением скрипачей наполнены солнечным светом. Картины фантастичные и одухотворенные, смысловая и эмоциональная концентрация этих работ говорит о способности эстетического панорамного видения или, скорее, эмоционального предвидения художника. Ирреальный мир этих полотен настолько лич-ностно субъективен, что его символику скорее можно прочувствовать, чем прочитать. Известно, что в традициях искусства музыкант

- общепринятый символ очарования смерти, изображаемый в греческой традиции в образе юноши.

Глубокий символический смысл зашифрован и в названии серии «Синее солнце» (рис. 3). С эстетических позиций Солнце - источник света, символ Разума и Духа, формирующий художественное Видение как духовный акт Понимания и Созидания. Вне Солнца нет Света, без которого грядет пребывание во Мраке, а с ним физическая и духовная Слепота. Философская основа этих работ Алексея Жибинова - это вполне отчетливый оммаж к «Притче о слепых», написанной Питером Брейгелем Старшим по сюжету известной библейской притчи о духовной слепоте. Эпитет «синее» по отношению к солнцу в названии цикла тоже наделен символическим значением, присущим этому цвету и означающим умиротворенность, спокойствие, пустоту и уход в вечность, в никуда...

Эта тема на протяжении всего 1929 года не отпускала художника. Мир вокруг начинал стремительно меняться, надвигалась темнота, холодное дыхание творческого одиночества и ощущения смерти. Возможно, уже тогда через эти символические работы художник предсказал свой трагический уход из жизни. Почти как многие годы спустя в песне-предчувствии «Кони привередливые» у художника слова Владимира Высоцкого слепые кони несутся с ездоком на край бытия, так и в серии музыкантов Алексея Жибинова: еще немного - и надвинется мрак, оборвется мелодия, и наступит тишина... Глубокий, опоэтизированный и жесткий образ гибели. В канве этих рассуждений становится ясным абсолютно неслучайный образ застывшей навсегда мелодии в самой последней работе, написанной художником в 1955-м, «Несыгранная скрипка» - последняя точка в неразрешимой череде страдания, в самой трагической судьбе автора.

Тема морального смятения, мучающего художника, отчетливо прочитывается в трех его автопортретах, написанных в 1928-1930 годы, напряженных по эмоциональному состоянию. Перед нами образ художника-мыслителя, всматривающегося в жизнь в попытке

понять, осознать судьбу, заглянуть за ее горизонт (рис. 4). Проницательный взгляд автора окрашен скорбью, тревожным предчувствием перемен и грядущих испытаний, которые не заставили себя долго ждать: ранняя смерть первой жены, тяжелые лишения военных лет, непонимание коллег и жесткая критика его творчества. В монографии, посвященной творчеству Алексея Жибинова, искусствовед С. Н. Баранова отмечает: «В портретах этого периода Жибинов не акцентирует внимание на деталях, мешающих характеристике образа, оставляет самое существенное, заостряет главные черты до крайности, до предельной возможности. Так, в "Автопортрете" (1930) он дает лишь одно лицо, добиваясь огромной выразительности глаз и большого мастерства в изображении лица» [1, с. 15].

Существенные изменения в мировоззрении и творческом почерке Алексея Жибинова произошли после его знакомства и последующего тесного общения с художником Павлом Филоновым. Впервые их встреча произошла в 1929 году. Алексей Жибинов по совету своего учителя И. Л. Копылова едет в Москву и Ленинград изучать шедевры западноевропейского и русского искусства, посещает Русский музей, Третьяковскую галерею, Музей западного искусства и Эрмитаж. Поиски нового приводят Алексея Жибинова в мастерскую ленинградского художника Павла Николаевича Филонова: «Мастерство его меня поразило настолько, что сделало его учеником. И, учась у него мастерству, я думал о своем содержании, своих темах, которые я пытался выразить рядом сделанных в то время работ» [3].

Павел Филонов обучал самых разных людей основам своего искусства, которое прозвал «аналитическим». Школа Филонова была создана им в 1925 г. и получила название «Мастерская аналитического искусства» (МАИ). Официально МАИ существовала до весны 1932 г., но занятия продолжались вплоть до самой смерти Филонова в 1941 г. Целью своего творчества филоновцы считали анализ всех сторон человеческой деятельности, стремились расширить функции искусства, придать им универсальный характер. Филонов

разработал свой метод, который можно назвать интеллектуальным принципом живописи. Суть его состоит в том, что картина развивается как живой организм - от частного к общему, словно растет за счет деления клеток, каждая из которых обладает своей сложной организацией. «Упорно и точно рисуй каждый атом», - наставлял художник своих учеников [6, с. 96]. Этот метод, в котором большая форма дробится на малые, а эти малые формы - на еще меньшие, получил название «аналитическое» рисование. Однако сам Филонов никогда не употреблял слово «ученик»; для него ученик - это «изучающий мастер» [6, с. 96]. Принципом педагогического процесса Филонов делал установку на самостоятельность молодого художника и самоконтроль в ходе работы. Фанатизм и фантастическая убежденность Филонова в возможностях человека пробуждали силу в учениках. Тем не менее, некоторые из них так и не смогли избавиться от подражательства. Но многие ученики Филонова сумели сохранить свою индивидуальность и, преодолевая его влияние, искали свой путь.

Свой творческий путь в искусстве продолжал искать и Алексей Жибинов, осваивая у Филонова «высшую живописную культуру и высшее мастерство» [3]. Занятия в мастерской у Филонова не были строго регламентированы по времени, поэтому Жибинов мог приезжать в Ленинград в свободные от работы летние месяцы и постигать основы аналитического искусства. В 1932 г. он окончил курс обучения в Ленинграде, возвратился в Иркутск и приступил к педагогической работе в Иркутском изопедтехникуме. В часы, свободные от преподавания, Жибинов всецело посвящал себя живописи, продолжая развивать избранную творческую линию. Узнаваемая манера письма, изобретенная Филоновым, проявилась в работах начала 1930-х годов. Картины этого периода написаны по принципу «от частного

Рис. 4.

А. П. Жибинов. Автопортрет. 1930. Холст, масло. 61x51

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

Рис. 5.

А. П. Жибинов. Прогулка. 1934. Холст, масло. 112x88

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

к общему»: тщательно прописаны мелкие детали, скрупулезно сделан каждый атом произведения, тонкой кистью проработан каждый сантиметр плоскости холста. Этот микроскопический точечный мазок имел свой насыщенный, не смешанный с другими красками цвет и создавал единый цветовой строй картины. Как и П. Филонов, Жибинов анализировал мир и, разлагая мир на составные элементы, стремился синтезировать в сложные образы.

С 1930 по 1934 гг. он создал серию графических и живописных работ в стиле «аналитического реализма»: «Красная Армия» (1931), «Музыка» (1933), «Прогулка» (1934) и другие (рис. 1, 5). Острые, до сегодняшнего дня современные произведения, в которых ярко, на высоком романтическом подъеме отражены надежды на светлое будущее. Однако даже вполне советские темы картин этого периода, емко описанного в статье искусствоведа С. Н. Барановой, не спасли художника от нападок.

Широкая палитра художественных приемов и стилевых направлений, сложившихся к концу 1910-1920-х годов, в Советском Союзе просуществовала недолго. Вокруг К. Малеви-

ча, П. Филонова, их соратников и учеников, не уехавших за рубеж, да и вокруг всего авангардного искусства, сгущались тучи. В 1932 г. в Русском музее открылась выставка, на которой в последний раз были широко представлены разные направления в искусстве, в том числе работы К. Малевича и П. Филонова. В этом же году вышло Правительственное постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», сводившее все стили и направления к одному - социалистическому реализму. Уже с середины 1920-х годов малейшее отклонение от реалистических традиций объявлялось формализмом, а художники, позволявшие себе «вольности», подвергались общественному и официальному остракизму. Такие яркие фигуры русского авангарда, как К. Малевич и П. Филонов, были вычеркнуты из художественной жизни страны и открыты заново только в 1980-е годы.

Примерно та же судьба постигла в той или иной степени всех художников, не соответствующих требованиям социалистического реализма. Талантливые мастера не принимались официальной доктриной, и, соответственно, путь на выставки для них был крайне затруднен, а чаще вовсе закрыт. Среди них оказался и Алексей Жибинов, для которого новаторская форма составляла главный смысл творчества. Кроме политических и общественных перипетий этого времени, он пережил личную драму. В 1934 г. скоропостижно ушла из жизни жена художника Зоя Демьяновская. Павел Филонов, предчувствуя линию судьбы своего ученика, пишет ему пророческое письмо: «Товарищ Жибинов! Я уверен, что пережитое Вами горе еще больше обострит Вашу ответственность перед собою за работы и за профессионально-идеологическую установку, заставит, еще напряженнее вдумываясь в работу, дорожить каждой рабочей минутой и еще точнее осознать, что и как писать и как жить тяжелой жизнью мастера-исследователя. Много значит чувствовать себя честным, упорным рабочим Изо. Т. к. многие будут ориентироваться на Вас и Ваши работы, а другие поведут на Вас травлю, - тем сильнее надо выяснить себе это чувство ответственности и

осознать необходимость точности расчета и максимального упора в работе» [5, с. 256].

В это время в Иркутске на Жибинова уже сыплются обвинения в «филоновщине» и формализме, в местной прессе появляются обвинительные статьи журналистов. После резкой критики «формального творчества» Жибинов, по-видимому, под давлением директив, обратился к реализму, но этот поиск тоже не был завершен. Последующие произведения художника - еще один шаг в поисках своего пути, даже в условиях жестких идеологических ограничений. С середины 1930-х гг. художник работает в жанрах портрета, натюрморта, пейзажа и все реже пишет тематические картины.

Великая Отечественная война надолго прервала творческую деятельность художника. С 1941 по 1945 гг. Алексей Жибинов, являясь боевым офицером, находился на передовой линии фронта. Последний год войны он встретил с медалями «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья» и орденом Красной Звезды. В 1945 году Жибинов был демобилизован в звании капитана. В годы войны он почти не брал в руки кисти и краски, о чем очень сожалел. В письме 1942 года с фронта ко второй жене, Вере Заорской, Жибинов писал: «Я думаю о моей живописи. В голове создаются целые живописные поэмы о войне, о людях войны, о мире и о людях мира. Я думаю о живописи и о таком слове в ней, которого еще никто не сказал» [3].

По возвращении с фронта художник создает полотно «Офицер Советской Армии» (1946), которое вызывает новый виток идеологической травли (рис. 6). Такому глубоко мыслящему, хорошо образованному и тонко чувствующему художнику, как Алексей Жибинов, вероятно, невозможно было передать суть войны как мировой катастрофы, оставаясь в пределах сюжета-повествования. Он использует другие выразительные средства, более резкие, динамичные, интеллектуально насыщенные, опираясь на экспрессионистские приемы в живописи. Одухотворяясь вневременным романтическим пафосом, художник следует традиции изображения конкретных

событий путем обращения к религиозно-символическому плану, к вечным ценностям, прикасается к глубоким архетипическим слоям культурной памяти. Но в советском искусстве реплики на религиозные темы были неприемлемы, да и любые другие проявления художественной смелости незамедлительно вносились в списки вредоносного формализма. Беспощадная критика била наотмашь по самому дорогому для художника убеждению, что принципиально новое, революционное пролетарское искусство победит, ставила под сомнение систему ценностей, привитую ученикам И. Л. Копыловым, считавшим, что формирование этого нового искусства возможно только в их собственных творческих исканиях, основанных на опыте и достижениях западноевропейского искусства XX века.

С 1947 года творчество Алексея Жибинова в очередной раз подвергается резкой критике за уход от принципов соцреализма. Его работы перестали принимать на выставки, обвиняя Жибинова в безыдейности. Не была оценена современниками и картина «Поэма о Ленине», работу над которой он начал еще в 1940 г. и считал главным делом своей жизни. Художник в порыве отчаяния уничтожил ее. Остались только четыре подготовительных эскиза к картине. В последние годы, несмотря на несправедливую критику, художник много работал. Живопись этих лет представлена в основном натюрмортами, пейзажами, портретами и несет в себе сдержанную силу чувств, драматизм и духовную наполненность.

Обвинения в формализме со стороны творческого союза и прессы, преследования со стороны партийных органов и НКВД продолжались вплоть до его ухода из жизни в 1955 г. Последней его работой стала «Несыгранная скрипка» (1955), после которой художник покончил жизнь самоубийством (рис. 7). В

Рис. 6.

А. П. Жибинов. Офицер

Советской Армии. 1946. Холст, масло. 136x144

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

Рис. 7.

А. П. Жибинов. Несыгранная скрипка. 1955. Холст, масло. 100x100

Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачёва

прощальной записке он написал: «Без работы я жить не могу, а работать мне не дают!» [4]. Стихотворения, посвященные художнику его другом, писателем И И. Молчано-вым-Сибирским (19031958), говорят о неожиданности для многих его гибели [1, с. 3]. Наверное, и провожали его с чувством некоторой вины, что не успели поговорить, поддержать даже те, кто искренне готов был это сделать. Его сознательный уход из жизни стал выражением протеста против неистребимого желания партийного руководства контролировать культуру, наводить порядок, управлять и манипулировать художниками, неизбежно отклоняющимися от генеральной линии и впадающими то в натурализм, то в формализм.

Алексей Жибинов - художник, который жил и развивался вместе со своим поколением, в силу обстоятельств, склонным к поискам, а нередко к творческим метаниям. Его уход оставил у тех, кто изучает его творчество, чувство незавершенности; он сказал ровно столько, сколько мог сказать, но далеко не все, что хотел. В его художественном наследии -истинная драма времени. С одной стороны, это яркие, самобытные авангардные работы, с характерным узнаваемым почерком. С другой - цикл произведений, словно написанных другим человеком, безуспешная попытка жизни в официальном искусстве. Те и другие его работы существуют как бы в разных пространствах, в несовместимых художественных мирах.

С уходом мастера становится очевидным, как это уже не раз случалось в искусстве: истинный талант, жажда подлинности и внутренний драматизм существования трагически несовместимы. Слишком поздно становится понятным, что личность творческая и личность эмпирическая, подверженная влиянию обстоятельств, могут не совпадать

со временем и пространством, но ни одну из них нельзя изъять, не разрушив уникальную драматическую целостность большого художника.

Литература

1. Алексей Жибинов / сост. С. Н. Баранова. - Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1989. - 96 с.

2. Алексей Жибинов : альбом-каталог / сост. Н.С. Сысоева. - Иркутск: ГБУК ИОХМ им. В. П. Сукачёва, 2020. - 200 с.

3. Архив Иркутского областного художественного музея им. В. П. Сукачёва (ИОХМ). - № 1489.

4. Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. Р-2802. Он. 3. Д. 7.

5. Павел Филонов. Дневники. - Санкт-Петербург : Азбука, 2000. - 672 с.

6. Филонов. Художник. Исследователь. Учитель. - В 2-х тт. - Москва, 2006. - 646 с.

Об авторах

Сысоева Наталья Сергеевна - директор Иркутского областного художественного музея им. В. П. Сукачёва, председатель Иркутского отделения Союза художников России

E-mail: iohm@irk.ru

Домашева Ольга Камалтыновна - научный сотрудник отдела учета музейных предметов Иркутского областного художественного музея им. В. П. Сукачёва E-mail: ola_dom@mail.ru

ALEXEY ZHIBINOV LIFE IN ART

Sysoeva Natalya Sergeevna Director of the Irkutsk Regional Art Museum named after V P Sukachev. Chairman of the Irkutsk branch of the Union of artists of Russia

Domasheva Olga Kamaltynovna Researcher at the Department of the museum items' accounting in the Irkutsk Regional Art Museum named after V P. Sukachev

Abstract: The article examines the work of the famous Irkutsk artist Alexey Petrovich Zhibinov (1905-1955), whose professional development took place in the 1920-1930s of the Soviet epoch. The influence of processes in the Soviet visual art on the formation of an extraordinary artistic vision of the artist is determined. The role of Ivan Lavrovich Kopylov and Pavel Nikolaevich Filonov on the formation of the worldview and artistic manner ofAleksey Petrovich Zhibinov is revealed. The key stages of his work's development are determined basing on the identification of stylistic features of the artistic language.

Keywords: Alexey Petrovich Zhibinov; Soviet art; artist; creativity; painting; Irkutsk.