CC BY
31
УДК 740
С. Дзоффоли *
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ: КАТОЛИЧЕСКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ТРАКТОВКА
В статье предложена интерпретация католической религиозно-философской антропологии, сжато выраженной в библейской формулировке imago Dei (образ Божеий). Согласно этой известнейшей формуле, человеческая природа определяется особыми отношениями с Богом. В рамках этой концепции выделяются несколько характеристик личности. Во-первых, достоинство, выражающееся в неприкосновенности и неизмеримости личности. Во-вторых, открытость, поскольку человек не является существом, замкнутым в себе, а существом движения к инаковости. В-третьих, зависимость от Абсолюта, проявляющаяся в опыте контингентности. В-четвертых, положительность, поскольку в начале творения не лежит капризная воля или жестокая игра божества, а благой замысел, подразумевающий историю, ибо каждый призван открыть для себя, что значит быть человеком, и этот процесс никогда не завершается.
Ключевые слова: образ, творение, личность, достоинство, контингентность, история.
S. Zoffoli
Contemporary Issues of Philosophical Anthropology: a Religious Catholic Study
This article proposes an interpretation of the Catholic view of philosophical anthropology, which can be condensed in the Biblical expression “Imago Dei”, man as Image of God. According to this well-known formula, human nature is defined as having a particular relationship with God, and therefore some particular traits and characteristics are highlighted as belonging to the human personality. The first is dignity, given by the sacredness and immensity of the individual. Second, openness: man is not a creature closed onto themselves; it is on the contrary a creature of movement and otherness. Third, dependence from the Absolute, revealed in the experience of contingency. Fourth, positiveness because at the origin of Creation lies not a capricious will or a cruel joke of the divinity, but a good Thought. He has thought about history, because every one is called to discover for himself what it means to be a Man, and such process never ends.
Key words: image, human being, dignity, contingency, history.
* Сара Дзоффоли — аспирант Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики, sara.zopholi@gmail.com.
232
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 2
Человек — imago Dei
В католической религиозно-философской антропологии несомненно существует особая концепция человека. В течение первых веков возрастания христианской веры формировались рассуждения и размышления о сущности человека, исходящие из Святого Писания и Традиции. Ядром этой доктрины является творение человека по образу и подобию Божию.
«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт., 1: 26-28).
По-видимому, эти слова можно считать magna charta humanitatis, т.е. страницей, вдохновившей человека на размышление о самом себе. Это основа католической антропологии. Ветхий Завет здесь использует понятие «образа Божьего», в первую очередь, не для того чтобы дать аналитическое описание человека, но чтобы выявить исключительность этого существа по отношению к творению в целом. И отличие человека заключается в особых отношениях с Богом. Действительно, творение человека в рассказе о сотворении мира рассматривается как вершина Божественного замысла: оно является особым решением Бога. «Возникает ощущение, что Творец останавливается перед тем, как призвать человека к жизни, словно желая с полной осознанностью принять решение: сотворим человека по образу Нашему» [13, р. 34]. Несмотря на то что количество ссылок на концепцию образа — невелико, следующие главы Книги Бытия (Быт. 5:1-3; 9: 6) и так называемой литературы мудрости (Сирах. 17:1-4; Пс. 8; ПремСол. 2: 23-24) показывают, что отношения с Богом, синтетически указанные понятием imago, являются основанием, от которого зависит человеческое бытие, и поэтому Священное Писание подчеркивает, что именно эти отношения являются ключом к пониманию многообразия составных элементов человека, его судьбы и его сущности в целом. Именно эта прямая связь между Богом и человеком, утвержденная в Библии знаменитой формулой imago Dei, с антропологической точки зрения, является истоком, из которого исходят несколько основных характеристик человека. Попробуем их выявить, никоим образом не претендуя на всеобъемлющее описание человеческой сущности.
Разумеется, взгляд католичества на человека является богословским, но мы попытаемся извлечь из него характеристики, имеющие особое философско-антропологическое значение, т. е. обнаруживающиеся в опыте каждого человека.
1. Достоинство. Отрывок из Книги Бытия служит онтологической опорой основной характеристики западно-европейской цивилизации, т.е. ценности каждого человеческого существа как такового, неприкосновенности и неизмеримости личности. Эти ценности признаются на Западе многими, хотя нередко в отрыве от их истока, которым является именно эта страница Библии. «Каждый человек — как бы жалок или как бы возвышен он не был, <... > несет в себе дыхание
Божье, потому что каждый есть образ Божий. Это глубочайшая причина неприкосновенности человеческого достоинства» [7, с. 64-65]. В Пастырской конституции Второго Ватиканского собора о Церкви в современном мире СаисИит & 8рев прекрасно изложена эта фундаментальная доктрина: человек — «единственное на земле творение, которое Бог пожелал создать ради него самого» [6,24]. Другими словами, индивидуум не может быть подчиненным биологии или обществу; он имеет ценность сам по себе Это очень важный момент в понятии о человеке и о его достоинстве, потому что таким образом человек освобожден от строгой необходимости природы, от биологических механизмов и от исторических обстоятельств. Если бы человек зависел только от биологических антецедентов, породивших его случайно в утробе матери, те же самые антецеденты могли бы уничтожить его. Но тот факт, что человек получает жизнь от творческой силы Бога, дарует человеку онтологическую прочность, превосходящую любую природную силу Таким образом, природа не может поглотить человека, поскольку он не принадлежит ей полностью. То же самое, но иными словами утверждает В.Н. Лосский: личность, будучи образом Божьим в человеке, «есть свобода человека по отношению к своей природе. Святой Григорий Нисский учит, что личность есть избавление от законов необходимости, неподвластность господству природы» [5].
С этой точки зрения прекрасное и оригинальное углубление понимания о достоинстве человека можно найти в работах итальянского мыслителя Луиджи Джуссани. Независимость человека от природы он отождествляет со свободой и чтобы объяснить ее, предлагает представить себе человека как маленькую точку внутри потока действительности:
Если эта точка рождается исключительно как часть реальности в процессе становления, как результат предшествующих физических и биологических процессов и не обладает никакими правами по отношению к ней, то реальность может делать с ней все что угодно, как бурный поток с камнем [1, с. 103-104].
И это он утверждает не только по отношению к физическим и биологическим процессам, а и по отношению к обществу как органичному порядку, поддерживаемому властью. То есть если истоки человека находятся не только в мире природы, но и в истории, он подвергается опасности: тот, кто имеет власть, какой бы ни была его концепция человека, имеет право определять и создавать свой прототип человека. Поэтому только если человек имеет отношения с чем-либо, превосходящим мир и историю, то он свободен, не подчинен никому и ничему, неприкосновенен. Ведь он является образом Божьим.
Лишь в одном случае эта точка, отдельный человек, свободен от всего мира, свободен! <.. .> если предполагается, что эта точка не состоит только из биологии отца и матери, но обладает чем-то, что не есть следствие биологических данных предшествующих поколений, но представляет собой непосредственную связь с бесконечным, непосредственную связь с источником всего потока мира, всего «круга» с тем таинственным X, стоящим над потоком реальности, то есть Богом [1, с. 106].
Достоинство человека коренится в почве особых отношений с Богом.
2. Открытость. Сам факт бытия человека как образа Божьего указывает на существование чего-то иного: именно это мы называем открытостью. Он не является существом, замкнутым в себе. Й. Ратцингер хорошо описывает его посредством простого примера: картина изображает что-то и указывает на нечто иное (пейзаж, портрет), не являющееся самой картиной и не сводимое к материалу, составляющему картину (масло, холст, рамка). Таким образом, человек, сотворенный по образу и подобию Божию, не завершен сам по себе. «Богоподобие означает нацеленность. Оно есть динамика, которая приводит человека в движение в направлении совсем иного <...> Поэтому богоподобие означает и то, что человек есть <...> существо движения к другому» [7, с. 67-68]. Человек, пребывающий в истории, никогда полностью не чувствует себя совершенным. Все люди пережили такой опыт: мы в пути, и у каждого есть задача — стать самим собой. Каждый призван открыть для себя, что значит быть человеком. Это процесс никогда не завершается. Православие прекраснейшим образом развивает и углубляет значение этого понятие в отличительной характеристике сущности обожения: христианское учение «видит в человеке существо, призванное достигать единения с Богом, становиться богом по благодати, но никак не видит в нем Бога по самому его происхождению» [4, с. 63]. Хотя в католичестве эта категория не выражена эксплицитным образом, мы обнаруживаем известное сходство между обожением и понятием открытости. И открытость является динамичной, она развивается во времени. Это означает, что особые отношения с Богом не являются просто предпосылкой, находящейся в прошлом, а напротив, нуждаются в постоянном обновлении. Они выражаются и в настоящем, и в будущем через свободу человека. Они требуют свободы, проявляющейся именно в принятии задачи — стать самым собой. Суть творения является исторически-спасительной: человек создан, чтобы пребывать с Богом в союзе, подразумевающем свободу. Без свободы господствовал бы лишь детерминизм.
Кроме того, открытость, углубляющая особые отношения человека с Богом, служит основой общественной природы личности. Отношения являются не только вертикальными, но и горизонтальными, т.е. включают в себя отношения с ближними. В самом деле: мы можем сказать, что человек является существом, чья отличительная характеристика есть отношение. В каждом антропологическом обстоятельстве он пребывает в отношениях с Богом, с ближними и с миром. Его существование имеет диалогическую особенность, выражающуюся в тройном отношении: зависимости от Бога, равенства с другими людьми, превосходства над миром.
Однако кроме уже процитированного отрывка в Книге Бытия есть еще очень важный фрагмент, отсылающий нас к творению человека: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2: 7). В нем отчетливо проявляются еще две фундаментальные характеристики, не противоречащих тому, что утверждается в первой главе Книги Бытия. Напротив, они освещают и углубляют понятие особых отношений с Богом, являющихся ядром концепции человека как imago Dei. Эти характеристики — зависимость человека и положительность человеческого бытия.
3. Зависимость человека. Й. Ратцингер определяет первую часть этого фрагмента («создал Господь Бог человека из праха земного») как призыв к смирению, «ибо этим сказано: ты не бог, ты не сам себя сотворил, и ты не распоряжаешься миром, ты ограничен в своих возможностях. Ты — существо смертное, как и все живущее, ты — лишь земля» [7, с. 61]. Будучи сотворенным Богом из праха и по образу его, человек зависит от Творца. Эта зависимость лежит в основе особых отношений с Богом и подразумевается самим актом творения.
Однако понятие зависимости — очень спорное: оно отталкивает современного человека. Культура, сформировавшаяся в Новое время, представляет человека как хозяина себя самого [2, с. 122-134]; это значит, что ничто извне не может повлиять на его существование. Ратцингер очень четко определяет этот момент, говоря об открытии космоса и его божественности в эпоху Возрождения.
Творение же означает для Бруно зависимость мира от чего-то иного, находящегося за его пределами. Но эта христианская идея зависимости мира представляется ему лишением мира его силы, и от нее нужно защищать мир как нечто, основанное на себе самом, нечто само по себе божественное [7, с. 113-114].
Вследствие этого поворота современная культура определяется превознесением человека, основой чего является притязание на автономию от Бога, которое сначала стало философской позицией, а затем распространенным общественным мнением, особенно в Западной Европе. В этом контексте любая зависимость воспринимается как утрата свободы.
Однако если вдуматься более обстоятельно, отвращение к самой идее зависимости влечет за собой отвращение к идее творения. Ратцингер пишет:
Восприятие человека как творения кажется «неудобным», поскольку настойчиво отсылает нас к чему-то, или, точнее, к Кому-то иному, неподвластному манипуляциям со стороны человека и сущностным образом определяющему его личность — личность, характеризующуюся, прежде всего, изначальной и онтологической зависимостью от того, Кто нас возжелал и создал [10].
Эти слова согласуются с библейским описанием грехопадения Адама и Евы. Отвращение культуры Нового Времени к самой идее зависимости
и таинственный факт первородного греха имеют очень много общего: действительно, Адам и Ева, как и современный человек, взбунтовались против Творца, чтобы стать творцами своей судьбы. По существу, этим поступком человек, не признавая факта своей сотворенности, предпочел самого себя Богу, т. е. стал воспринимать себя как существо, не состоящее в особых отношениях с Ним [3]. «Глубочайшее содержание греха в том, что человек хочет отрицать свою тварность. <...> Он не хочет быть тварным, не хочет быть измеренным, не хочет быть зависимым» [7, с. 96-97].
Чтобы глубже прояснить содержание этой спорной характеристики, мы считаем необходимым обратиться к опыту, переживаемому каждым человеком, т. е. к опыту контингентности в феноменологическом плане.
В самом деле, случайность — философское понятие, соответствующее метафизическому понятию зависимости. Понятие о случайности не подвергается сомнением. Мы живем в эпоху постмодернизма, характеризующуюся несомненными чертами непостоянства, непрочности, фрагментарности и упадка. Уверенность в божественном космосе утрачена полностью: одним из важнейших определений нашего времени не случайно стало выражением Liquid Modernity — нечто нестабильное, временное. В самом деле, все испытывают чувство непрочности и незавершенности по отношению к действительности, к другим людям и к самим себе; эти чувства неизбежны, они являются неотъемлемой частью нашего существования. Как ни парадоксально, именно эта духовная атмосфера современного мира помогает нам подчеркнуть центральное положение категории зависимости, проявляющейся как контингентность. Не отрицая того факта, что отличительные черты постмодернизма (непостоянство, непрочность, фрагментарность, упадок, нестабильность, незавершенность) чреваты многими опасностями, мы хотим привлечь внимание к тому, что они указывают на характеристику действительности, подвергавшуюся цензуре культурой Нового Времени вплоть до эпохи модернизма включительно и имеющую много общего с понятием о творении. Речь идет о случайном характере реальности, т. е. о том, что реальность не создает саму себя.
Здесь мы можем снова обратиться к работе Луиджи Джуссани, где предлагается подходящее описание случайного характера человеческой жизни, очевидного исходя из простой констатации, доступной каждому мыслящему человеку и созвучной словам Ратцингера («ты не сам себя сотворил»): «Самое очевидное во взрослом человеке — это то, что он не создает себя сам <...> этот опыт является преддверием открытия факта творения, того, что все сотворено Другим» [1, с. 86]. Чтобы объяснить эту очевидность, которой современный человек зачастую не предает значения, Джуссани приводит следующий пример: если бы человек родился во взрослом возрасте, каковы были бы его первые реакции перед лицом действительности? Все существует независимо от него, в том числе и его собственное существование не зависит от его воли. Здесь проявляется в феноменологическом плане, признаваемом каждым человеком, то, что Церковь объясняет в богословском плане через понятие творения: природа человека — это природа сотворенная.
В этот момент, если я внимателен, с.. .> я не могу отрицать, что высшая и глубочайшая очевидность, которую я воспринимаю, состоит в том, что я не создаю себя сам. <...> Это момент взрослого открытия себя самого как зависящего от чего-то иного, с.. .> Значит, я могу сознательно сказать: «Я есть», согласно целостности моего человеческого масштаба, только отождествив это с «Я создан» [1, с. 123-1214].
Поэтому ощущение и понимание зависимости, или случайный характер жизни,— положительные факторы, поскольку они отсылают к Иному, являются неотъемлемыми чертами бытия, подтверждающими и достоинство человека, и его динамическую открытость: человек не замкнут в себе, и ценность его личности заключается в особых отношениях с Богом.
4. Положительность. Кардинал Ратцингер определяет фрагмент второй главы Книги Бытия («вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою») как призыв к утешению: «ибо сказано и вот что: человек не демон, не бес, как может показаться порой, не злой дух. Человек создан не из негативных сущностей, он вылеплен из доброй Божьей земли» [7, с. 61]. Как утверждает и Иоанн Павел II [13, с. 36], вторая глава Книги Бытия составляет самое древнее описание и «само-понимание человека» как такового. И в этом само-понимании зависимость является положительным фактором. Это отражается и в первой главе с точки зрения Бога: если Он в течение шести дней демонстрирует свое одобрение по отношению к тому, что Он создал, после творения человека и определения его задачи Бог выражает свое удовлетворение в вышей степени: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31). Это выражает высшее мнение Бога о человеке. Несомненно, человек есть благо. В начале творения, согласно христианскому миропониманию, не лежит капризная воля или жестокая игра, как в мировоззрениях других народов. Здесь Божественной воле присущ благой замысел, вершина которого — сотворение человека. Поэтому положительность стала ориентиром и твердым основанием для католической антропологии: Библия характеризуется антропологическим оптимизмом. Зло является антитворением, происходящим из отрицания человеческой тварности, упомянутой нами выше. Или, как выражается Лосский, зло — «не “природа” (фистц), а “состояние” (еЕ,ц)» [4, с. 69]. В самом деле, в третей главе Книги Бытия, где повествуется о грехопадении, описываются исторические источники человечества, а не сущность человека, т. е. речь не идет об онтологии. Действительно, когда начинается рассказ об Адаме и Еве в Эдеме, творение уже завершилось. Зло вошло в мир через исторический поступок превознесения своей индивидуальности и отказа от зависимости от божества; этот поступок стал возможен благодаря дару свободы, т.е. тому же самому дару, который требуется, чтобы отвечать взаимностью Богу Перед нами не дуалистическая концепция, где противостоят друг другу добро и зло, и ни в коем случае нельзя сказать, что зло принадлежит действительности как таковой. Здесь зло является результатом сознательного выбора, т. е. греха, противопоставленного воле блага, рождающего основную категорию ответственности. Парадоксальным образом грех превращается в идею, утверждающую величие человека, поскольку он является возможным следствием свободы, т.е. высшей характеристики достоинства человека, и это замечательным образом подчеркивает В. Лосский:
Творить — значит вызывать новое; творение, если можно так выразиться,— это риск нового. Когда Бог вызывает не из Самого Себя новый «сюжет», сюжет свободный — это апогей его творческого действия; Божественная свобода свершается в сотворении этого высочайшего риска — в сотворении другой свободы [5].
В самом деле, христианская антропология также касается понятия о замысле Бога, разворачивающемся на протяжении истории через Его откровение. По причине любви к человеку Бог явил себя, отдал себя через свободный и ненеобходимый акт. Мы не затрагиваем здесь упомянутые Лосским [4, с. 49-50] богословские дискуссии по поводу присущего православию различия между
сущностью и энергиями, а также католического определения сверхъестественности. Но, без всякого сомнения, и в той, и в другой традиции Бог дает себя. Именно через Его откровение раскрывается и проясняется образ человека как такового. Особые отношения с Богом имеют именно такое значение: познать Бога значит познать себя самого. Но необходимо осмыслить значение слова «познать». Здесь не имеется в виду его рационалистическое содержание. Речь идет не о спекулятивном мышлении, но об опыте или созерцании. В. Лосский помогает понять это, ясно выражая православный подход к природе человека, который в апофатизме превосходно проясняет это понятие: «Спекулятивное мышление постепенно уступает место созерцанию, познание все более и более стирается опытом» [4, с. 26]. Используя другую терминологию, Бенедикт XVI также утверждает: «Никто не может сказать: я обладаю истиной <...> Истина сама обладает нами, она есть нечто живое! Мы не являемся владельцами Истины, напротив, мы пойманы ею» [9]. Франциск в недавнем письме также повторяет:
Истина, согласно христианской вере — это любовь Бога к нам в Иисусе Христе. Поэтому истина — это отношение! с.. .> Это не значит, что истина переменна и субъективна, совсем наоборот. Это значит, что она дается нам всегда и только как путь и как жизнь [12].
Здесь сконцентрировано глубокое значение понятия imago Dei и рождается история человеческого бытия, и, поскольку речь идет об опыте, необходимо время и необходим жизненный путь. Поэтому на сцене жизни появляется категория истории, ибо каждый призван открыть для себя, что значит быть человеком, и этот процесс никогда не завершен. Именно из-за того, что признается начало, подразумеваемое актом творения, становится возможным становление и, следовательно, история как таковая. В противоположном случае была бы возможной только трансформация материи, человека и т.д. Речь идет о гомеостатической концепции, не признающим творческий акт бытия, берущий начало вне нашей реальности. Если Абсолют не является действующим лицом, дарующим свое бытие, а напротив, представляется инертным элементом, то действительность уже не развивается телеологически. В самом деле, значение цели соотносится с понятием начала [14]. Для Израиля особые отношения с Богом связаны с историей. Опыт, испытанный народом в ходе истории, определяет познание реальности: Бог, освобождающий Израиль из Египта, сотворил все согласно своему благосклонному и здравому замыслу.
Хотя Книга Бытия занимает первое место между книгами Библии, рассказы о творении были написаны после того, как Израиль встретил Бога в истории. Опыт доброты Бога, который вывел народа из рабства Египта и вел его через пустыню до земли обетованной, определяет сознание Израиля. Избранный народ испытал благо замысла. В этом смысле опыт Исхода предшествует Сотворению [11, р. 141].
Все это происходит, ибо Бог открыл Себя в истории, чтобы спасти человека, т.е. чтобы человек стал самим собой. В связи с этим рушится циклическая концепция истории, где нет места для новизны. История становится диалогом,
выясняющим, кто есть Бог и кто есть человек. В этом воплощается любовь Бога к своему высшему творению.
Следовательно, католический оптимизм существенно отличается от антропологического оптимизма Просвещения, отказывающегося от учения о творении и грехопадении и дающего начало нескольким культурным направлениям, таким как позитивизм и сциентизм, возлагающим всю надежду на науку и технический прогресс. Когда Католическая церковь подчеркивает человеческое достоинство и величие, это никогда не умаляет реалистическую концепцию человека. Учение о грехопадении всегда напоминает о том, что современная культура желает забыть: человек трагически внутренне разделен. В самом деле, Учительство церкви может без сомнения утверждать:
То, что нам известно из Божественного откровения, совпадает и с самим опытом, ибо человек, мысленно обозревая своё сердце, обнаруживает, что он склонен ко злу и погружён во многообразное зло, которое не может происходить от его благого Творца. <...> Таким образом, человек разделён в самом себе. Поэтому вся жизнь людей — и индивидуальная, и коллективная — оказывается драматической борьбой между добром и злом, между светом и тьмою [6,13].
По итогам этого анализа мы можем утверждать, что унитарное понимание, необходимое для основания подлинной антропологий, для Католической церкви является признанием особых отношений с Богом, оправдывающих характеристики достоинства, динамической открытости, зависимости и положительности человека. Это значит, что отношения с Богом коренным образом присущи человеку, и они являются всеобъемлющим измерением, на основе которого развиваются все другие. Особые отношения с Богом настолько укоренены в сущности человека, что без них человек потерял бы свое бытие, свое значение в онтологическом плане: отрекаясь от этих отношений, человек перестанет понимать себя самого, и в этом заключается суть современного кризиса. В самом деле, формулировка «человек есть imago Dei» отвергает
исходный постулат мысли Декарта, который усматривал основу философии в «самосознании» (cogito ergo sum: я мыслю, следовательно, я существую) и оказал решающее влияние на судьбы духа Нового Времени, <...> Осознав это, Баадер не без основания заменил Декартово «cogito ergo sum» на «cogitor ergo sum»: не «я мыслю, следовательно, я существую», но «обо мне мыслят, и поэтому я существую»: человеческое познание и сам человек могут быть поняты лишь исходя из становления человека познанным [8, с. 20].
Итак, мы предложили вашему вниманию нашу интерпретацию огромной и мощной католической концепции личности. Латинская формулировка imago Dei, сжато излагающая эту концепцию, определяет человеческую природу особыми отношениями с Богом, где некоторые характеристики играют важнейшую роль. Во-первых, это достоинство, то есть ценность человека как такового. Во-вторых — динамическая открытость; иными словами, человек по самой своей сущности открыт «инаковости». В-третьих — зависимость
от Абсолюта, выражающаяся в опыте как контингентность. Наконец, четвертая характеристика — положительность. Это означает, что зло является антитворением и история обретает центральное значение как прямолинейное движение к полноте.
Разумеется, мы коснулись здесь лишь некоторых аспектов католической антропологи. Многие проблемы остались неисследованными и, возможно, будут затронуты в дальнейших работах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Джуссани Л. Религиозное чувство. Первая книга серии «Путь».— М.: Христианская Россия, 2004.
2. Дзоффоли С. Критика Луиджи Джуссани светского гуманизма // От экстремизма к толерантности: этические и социокультурные аспекты.— Новосибирск: Сибстрин, 2010.
3. Катехизис Католической Церкви, 398. URL: http://cathmos.ru/files/docs/vatican_ documents/ ссе4/ 0121.htm#slp7a3
4. Лосский В. Н. Богословские труды. Очерк мистического богословия Восточной Церкви.— М.: Издание Московской Патриархии, 1972.
5. Лосский В. Н. Догматическое богословие. URL: http://psylib.org.ua/books/lossv02/ txt09.htm
6. Пастырская конституция Второго Ватиканского собора о Церкви в современном мире: Gaudium et Spes. URL: http://www.krotov.info/acts/20/2vatican/dcmnt377.html
7. Ратцингер Й. (Бенедикт XVI). В начале сотворил Бог... О творении и грехопадении.— М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея. 2009.
8. Ратцингер Й. Введение в христианство.— М.: Культурный центр «Духовная библиотека». 2006.
9. Benedetto XVI. Santa messa a conclusione dell’incontro con il “Ratzinger Skulerkreis”. Omelia del santo Padre. 02.09.2012. URL: http://www.vatican.va/holy_father/benedict_xvi/ homilies/2012/documents/hf_ben-xvi_hom_20120902_ratzinger-schuelerkreis_it.html
10. Benedetto XVI. Messaggio del Santo Padre Benedetto XVI al XXIII Meeting per l’amicizia fra i popoli (Rimini, 15-25 agosto 2012). URL: http://www.vatican.va/holy_father/benedict_xvi/ messages/pont-messages/2012/documents/hf_ben-xvi_mes_20120810_meeting-rimini_it.html
11. Carbajosa I. Ё veramente positiva la realta? Dai popoli della Mesopotamia al popolo della Bibbia // Fatti per l’infinito.— Milano: Bur Saggi, 2012.
12. Francesco. Lettera a chi non crede. URL: http://www.vatican.va/holy_father/francesco/ letters/2013/documents/papa-francesco_20130911_eugenio-scalfari_it.html
13. Giovanni Paolo II. Uomo e donna lo creo. Catechesi sull’amore umano.— Roma: Citta Nuova, 2009.
14. Voegelin E. Ordine e storia. Volume I: Israele e la rivelazione.— Milano: Vita e pensiero, 2009.
