CC BY
83
[лингвистические заметки]
Б. Ю.Норман DOI: 10.24411/1811-1629-2020-13005
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СИНТАКСИСА РЕЧИ И АНАЛИЗ ПО ЧЛЕНАМ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
BORIS JU. NORMAN ACTUAL PROBLEMS OF SPEECH SYNTAX AND PARSING
Борис Юстинович Норман
доктор филологических наук, профессор кафедры теоретического и славянского языкознания
► boris.norman@gmail.com
Белорусский государственный университет
Беларусь, Минск, 220050, пл.
Независимости, 4
Boris (Baris) Ju. Norman
Belarusian State University
Nezavisimosti square, 4,220050, Minsk, Republic of Belarus
Теория членов предложения в русской лингвистике унаследована от античной философии. Она с трудом соответствует практике анализа синтаксической структуры предложения в школе и в университете. Сложные случаи синтаксического анализа требуют обновления лингвистической теории и выделения, наряду с синтаксисом языка, особой области исследования - синтаксиса речи.
Ключевые слова: член предложения, синтаксический анализ, внутренняя речь, синтаксические преобразования
The theory of sentence members in Russian linguistics is inherited from ancient philosophy. It hardly fits to the practice of analyzing the structure of sentences in schools and universities. Difficult cases of parsing require updating the linguistic theory and highlighting, along with the syntax of the language, a special area of research - the syntax of speech. Key words: sentence member, parsing, inner speech, syntactic conversions
Введение
В грамматике любого языка, в том числе русского, постепенно накапливаются те или иные изменения. Источником таких новообразований является чаще всего разговорная речь, а проводником - художественная литература. Чрезвычайно актуальным является вопрос о том, насколько оперативно эти изменения должны фиксироваться и кодифицироваться наукой о языке.
Если сравнить, допустим, язык Чехова или Бунина с языком Ломоносова или Кантемира, то различия в грамматике будут совершенно очевидны. Но даже если взять факты современного русского языка, разделенные несколькими десятилетиями, нетрудно заметить произошедшие изменения. На место форм типа учители и секторы пришли варианты учителя и сектора. Бывшие предложно-падежные формы существительных на изнанку и по началу превратились в наречия наизнанку и поначалу. Наречия с темпоральной семантикой на наших глазах легко превращаются в существительные (ср. выражения вроде откладывать на потом, наше завтра и т.п.). Предметом многих исследований стано-
вятся изменения в синтаксическом строе [Шведова 1966; Ицкович 1982; Акимова 1990 и др.]. В своем ставшем уже классическим пособии по русскому синтаксису А. М. Пешковский с трудом признавал возможность примыкания наречия к существительному и считал случаи типа окно напротив «совершенно исключительными» [Пешковский 1956: 339]. Сегодня сочетания вроде сосед справа, чемпионы досрочно, жизнь взаймы уже не останавливают нашего взгляда.
Теория членов предложения и практика синтаксиса речи
Извечная проблема синтаксиса - это классификация членов предложения. Как известно, основные категории синтаксиса унаследованы русской грамматикой от античной философии. Основы этой теории в течение длительного времени оставались незыблемыми, хотя и подвергались время от времени критике. В частности, проблему составляло разграничение несогласованных определений и косвенных дополнений, косвенных дополнений и обстоятельств, см.: [Федоров 1972: 5081; Золотова 2001: 78 и др.]. Другой объект лингвистической критики и попыток пересмотра - жесткая привязанность подлежащего к морфологической форме номинатива. «Придавая чрезмерно большое значение исключительно формальным, «внешним» признакам, традиционный подход признает подлежащим только имя или именное сочетание в именительном падеже и инфинитив. Отождествление подлежащего с именительным падежом ведет не только к искусственному уменьшению числа моделей предложения в языке, но, прежде всего, предполагает поверхностное и ошибочное понимание синтаксических связей внутри предложения» ^шгаиё-'МгеЬег 1978: 129]. Сегодня среди грамматистов все смелее высказывается мнение, что член предложения не привязан строго к одной морфологической форме, а может выражаться различными частями речи в различных формах. В том числе и подлежащее может «стоять в косвенных падежах» [Шмелев 1976: 34-39; Цим-мерлинг 2012 и др.].
Действительно, пока наш анализ протекает в рамках классических структурных образ-
цов, типа Мама мыла раму или Бабушка подошла к коляске, особых вопросов не возникает. Но стоит сделать шаг в сторону и спросить, есть ли подлежащее в предложениях Маме - мыть раму или К каждой коляске подошло по бабушке, как школьная грамматика обнаруживает свою слабость.
Если же рассматривать эти проблемы в динамическом ключе, применительно к процессу порождения и восприятия текста, то трудность синтаксического анализа возрастает многократно. В процессе внутренней речи, который сегодня активно исследуется учеными, происходит формирование будущего высказывания, см.: [Норман 2011: 115-128]. Опираясь на свой речевой опыт, говорящий выбирает принципиальную схему (модель) высказывания, во взаимодействии с лексикой, которая этой модели соответствует. Эта структурная основа прорабатывается и «обрастает» деталями, а лексические единицы, выбираемые из тематических кластеров, увязываются друг с другом по правилам комбинаторики (сочетаемости). Конечно, в это время еще нет «готовых» слов с их полноценным морфологическим и фонетическим оформлением, это еще некие пред-слова, «словообразы». И отношения между ними еще не установились, а могут меняться. Примеры такой «работы» говорящего над высказыванием - колебания в выборе слов, частеречные преобразования, перестройка фразы, обрыв уже начатого - совершенно естественны для разговорной речи. Приведем несколько иллюстраций из опубликованного сборника текстов:
...и все боялись к ней подходить / но я подходила / она меня очень... ласкалась и вообще была...
И два дня она где-то пропадала / а потом пришла в свой сарай / и сидела в. ее опять на цепи // Потом прошло некоторое время...
А вот действительно э-э... когда знают точно вот // знает ученик // На какую оценку // И вдруг на экзамене... ну... завал / полнейший //
А вот мухи брызгать есть у вас?.. У вас нет выключателей за веревочку? [Русская разговорная речь. Тексты 1978].
В условиях спонтанного, слабо контролируемого общения, особенно со знакомым, близ-
ким собеседником, такие обмолвки не вызывают коммуникативных затруднений. Однако стоит напомнить слова А. М. Пешковского: «Совершенно случайные обмолвки открывают иной раз глубокие просветы в области физиологии и психологии речи» [Пешковский 1959: 52]. В нашем случае они позволяют наблюдать характер взаимосвязи единиц разных уровней языковой системы, а также особенности устройства лексикона в сознании и т. п.
Ошибки или сложности анализа?
Отражения этих процессов внутренней речи попадают и в письменные тексты, особенно публицистические (где редакторский и корректорский контроль слабее, чем при издании художественных текстов). Приведем несколько примеров из газет.
Потому что все-таки наибольшая популярность, наибольший интерес читатели проявляют не столько к антиалкогольным брошюрам, как к художественной литературе. Да и «Молодой гвардии» следует продолжать издавать книги такого плана («Книжное обозрение». 03.12.1982).
Перед нами - результат контаминации двух конструкций: наибольшая популярность у читателей... и читатели проявляют интерес к... Смешение этих конструкций во внутренней речи и породило неудачную фразу.
Разве не разумнее было бы совместными усилиями установить истину, если утаивание которой выгодно именно американским спецслужбам? («Известия». 16.05.1991).
Придаточное предложение здесь должно быть или условным (если утаивание ее...), или определительным (утаивание которой выгодно.).
Что такое сахар - не помнят даже старожилы. Некоторые продукты - копченая колбаса, ветчина, подсолнечное масло, мед - вовсю продают на рынке за валюту («Комсомольская Правда». 24.01.1992).
Названия продуктов, которые продают за валюту, должны стоять в винительном падеже: копченую колбасу, ветчину и т.д.; либо име-
нительный падеж этих существительных должен был бы сочетаться с пассивной формой сказуемого: продукты - продаются.
Так и беловежское соглашение, убившее СССР, явилось следствием полной импотенции руководителей КПСС, их неспособностью разрешить десятки противоречий, раздирающих Советский Союз («Аргументы и факты». 1996. № 6).
Данная конструкция - результат смешения в сознании двух оборотов: объясняется неспособностью и следствием неспособности.
В-третьих, личные материальные и карьерные выгоды руководители предприятий все в большей степени зависели от качества работы вверенным им предприятий («БелГазета». 10.08.2015).
Слову руководители первоначально, по-видимому, предназначалась роль подлежащего; поэтому оно и стоит в именительном падеже (ср.: руководители определяли, находили и т.п.). Затем была выбрана иная синтаксическая модель, но словоформа руководители так и осталась. Здесь же дательный падеж зависящего от причастия вверенных местоимения им подействовал и на падежную форму самого причастия. Вверенным - явная опечатка.
С позиций нормативного синтаксиса, перед нами - опечатки, ошибки. Но повторяющийся, даже регулярный характер подобных «отклонений от идеала» заставляет ученых выделять в качестве отдельного объекта лингвистики синтаксис речи. Это совокупность реальных типов построения устных и письменных текстов, отражающая результат тех внутренних процессов, которые протекают в сознании говорящего и слушающего (в том числе отражающая такие явления, как трансформация, компрессия, обособление, эллипсис, парцелляция и т.д.). Синтаксис речи нуждается в специальных описаниях, можно сказать - в отдельных грамматиках, см.: [Ванников 1970]. Конечно, признание за синтаксисом речи отдельного статуса предполагает не всегда традиционные, не самые легкие варианты анализа. Но это - та реальность, с которой имеет дело и исследователь, и учитель.
Следует признаться: грамматика как наука весьма инертна и консервативна, тем более когда речь идет о таких кардинальных, основополагающих категориях, как члены предложения и части речи. За последний век в русском языкознании была сделана только одна заметная попытка обновить эту систему -- это предложение Л. В. Щербы ввести особую часть речи -категорию состояния (сейчас часто используют термин «предикатив»), охватывающую такие морфологически разнородные слова, как жаль, пора, нельзя, боязно, невдомек, замужем и др. [Щерба 1957: 74-75].
Члены предложения в синтаксической структуре высказывания
Если не привязывать выражение члена предложения к определенной, заранее заданной («типичной») форме, то тексты предоставляют нам для обсуждения массу разнообразных случаев. Рассмотрим под этим углом зрения некоторые цитаты из русской художественной литературы, не придерживаясь хронологической последовательности.
Ладно, он сейчас позвонит. Если подойдет она - все в порядке, если нет... ну, тогда он повесит трубку. Подошел тот же грубый голос (А. Битов. Дверь).
Существительное голос в последнем предложении - это пример синекдохи. Проще всего приписать слову такое метонимические значение: 'человек с грубым голосом'. А то, что в ходе синтаксической компрессии роль слова изменилась, из несогласованного определения оно превратилось в подлежащее, нас не должно смущать: голос - явное подлежащее. И вообще развитие переносных лексических значений часто связано со сдвигом в синтаксической функции (самые яркие примеры - субстантивация, адвербиализация и т.п.).
Следующий пример - из известного стихотворения Сергея Есенина:
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом
(«Сукин сын»).
Каким членом предложения является словоформа в голубом? Самый простой (хотя и не-
сколько поверхностный) ответ - это: в голубом - несогласованное определение к слову девушка, опущенному во второй части предложения: но теперь я люблю [девушку] в голубом. Это объяснение через эллипсис, традиционную фигуру синтаксиса речи. Но может быть и альтернативный ответ. Глагол любить требует прямого дополнения: любить кого? В данном случае мы имеем: люблю -в голубом. В голубом - член группы дополнения, и он принимает на себя обязательства этого члена предложения. Это - полноценный представитель дополнения в данном контексте.
Понятно, что перед нами не уникальный случай, а для разговорной речи и вовсе нормальный. Ср. объявление в закусочной: В пальто не обслуживаем. Кого не обслуживаем? - В пальто (дополнение). Имеются в виду посетители в пальто, но название верхней одежды становится как бы самодостаточным дополнением.
Точно так же «бывшее» несогласованное определение может в ходе речевых преобразований превратиться в подлежащее, например:
В очках внимательно выслушал потерпевшего и продолжал: - Так вот... (А. Арканов. Брюки из лавсана).
Кто выслушал? - в очках.Конечно, мы можем попытаться восстановить для такой структуры «истинный» субъект (человек, мужчина, посетитель и т.п.), но нужно ли это? У нас и так есть достойный кандидат на роль подлежащего: в очках.
Утром следующего дня они предупредили дома, что вовремя из школы не придут по причине пионерского мероприятия (Л. Улицкая. Дар нерукотворный).
Словоформа дома в обычном случае играет роль обстоятельства места (Дома никого нет; Он сидит дома и т.п.). Но организующим центром данного предложения является глагол предупредить, который требует прямого объекта: кого предупредили? Ответ однозначен: дома (т.е. 'тех, кто оставались дома', в типичном случае - родителей или дедушку с бабушкой). Разумеется, слово дома - «худший» кандидат на роль дополнения, чем, допустим, родителей, однако в данных речевых условиях, с поддержкой контекста, оно способно такую функцию выполнить.
Он шел по родному городу, <...> привычно отмечал, что делалось вокруг, что стояло, шло, ехало. Ехало мало, а много стояло, шло настороженно (В. Астафьев. Печальный детектив).
Речь тут идет об уличном движении - машинах, повозках. Наречия мало и много в данном контексте занимают позицию подлежащего.
Мы ведь оба - инженеры-химики. Нас предупреждали умные люди, что это может отразиться на детях... Но в молодости не слушают умных людей (Н. Леонов, А. Макеев. Полковник из МУРа).
Типичная для предложно-падежной формы в молодости функция - это роль обстоятельства времени. Может она, попадая в непосредственное подчинение к существительному, становиться несогласованным определением: отец в молодости, художник в молодости. А в данном случае имеется в виду, очевидно, словосочетание люди в молодости, от которого остается только последняя словоформа. И это в молодости окказионально принимает на себя роль подлежащего.
Карина, между прочим, - кандидат наук, не так давно еще доцентом в Лесгафта работала... (А. Константинов. Адвокат-2).
В Лесгафта - обстоятельство места (где работала?), хотя необычное сочетание предлога в с родительным падежом имени указывает на преобразования, предшествовавшие появлению этой словоформы. Полное наименование учебного заведения - Институт (ныне Университет) физической культуры имени П. Ф. Лесгафта. Имени Лесгафта в нем - несогласованное определение. Но когда это имя стало представителем всего составного названия, то - в синтаксисе речи - его функция, естественно, изменилась: теперь это - обстоятельство.
А если все грибники вот так, беспрепятственно, попрут через границу? Влепили для профилактики начальнику погранрайона о неполном служебном соответствии, а больше поделать ничего нельзя (М. Веллер. Легенды Невского проспекта).
Что за член предложения о соответствии (или, с зависимыми словами, - о неполном слу-
жебном соответствии)? Если бы было сказано - влепили предупреждение о неполном служебном соответствии, то всё ясно: выделенная часть - несогласованное определение (какое предупреждение?) или косвенное дополнение (предупреждение о чем?). Но слово предупреждение исчезло в лабиринтах внутренней речи. А глагол влепить требует прямого объекта: что влепили? Тогда получается, что о неполном служебном соответствии принимает на себя функцию прямого дополнения (хотя по своей форме совершенно ей не соответствует).
Многообразные преобразования синтаксической структуры в сознании говорящего приводят к тому, что «на выходе» появляются высказывания, не вполне соответствующие грамматическому канону и представляющие определенную сложность для анализа. Однако - это важно подчеркнуть - они, как правило, не доставляют никаких коммуникативных неудобств собеседнику и потому не требуют восстановления исходной («полной» или «правильной») структуры. Грамматическая теория справляется с этими ситуациями при помощи понятий и терминов синтаксиса речи.
Заключение
Для школьной и для студенческой аудитории трудные ситуации синтаксиса речи представляют собой не всегда желательные явления. Но если мы не хотим оставаться в рамках элементарных образцов типа Мама мыла раму, а хотим получить объективную картину функционирования языка, то обращение к сложным случаям анализа неизбежно. Более того, оно может стимулировать как собственно лингвистическую, так и вообще познавательную деятельность учащихся.
ЛИТЕРАТУРА
1. Акимова Г. Н. Новое в синтаксисе русского языка. Москва, 1990.
2. Ванников Ю. В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи. Москва, 1979.
3. Золотова Г. А. Русская грамматика на рубеже столетий // Русский язык на рубеже тысячелетий. Материалы Всероссийской конференции 26-27 октября 2000 г. В 3 т.
Том 1. Актуальные проблемы лингвистической теории и практики преподавания русского языка и культуры речи. С.-Петербург, 2001. С. 74-80.
4. Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. Москва, 1982.
5. Норман Б. Ю. Основы психолингвистики. Минск, 2011.
6. Пешковский А. М. Объективная и нормативная точка зрения на язык // Пешковский А. М. Избранные труды. Москва, 1959. С.50-62.
7. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-е. Москва, 1956.
8. Русская разговорная речь. Тексты / Отв. ред. Е. А. Земская, Л. А. Капанадзе. Москва, 1978.
9. Федоров А. К. Трудные вопросы синтаксиса. Москва, 1972.
10. Циммерлинг А. В. Неканонические подлежащие в русском языке. В: От значения к форме, от формы к значению. Сборник статей в честь 80-летия А. В. Бондарко / Воейкова М. Д. (Отв. ред.). Москва, 2012. С. 568-590.
11. Шведова Н. Ю. Активные процессы в современном русском синтаксисе (словосочетание). Москва, 1966.
12. Шмелев Д. Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке. Москва, 1976.
13. Щерба Л. В. О частях речи в русском языке. В: Щер-ба Л. В. Избранные работы по русскому языку. Москва, 1957. С. 63-84.
14. Guiraud-Weber M. Классификация простого предложения и ее последствия для типологии языков // Revuedes étudesslaves. Communications de la Délégation Française au VIIIe Congrès International des Slavistes (3-9 septembre 1978). LI /1-2, p. 129-137.
7. Peshkovskii A. M. (1956) Russkii sintaksis v nauchnom osveshchenii [Russian syntax in scientific coverage]. 7th ed. Moscow (in Russian).
8. Russkaia razgovornaia rech'. Teksty (1978) [Russian colloquial speech. Texts]. Ed. by E.A. Zemskaia, L.A. Kapanadze. Moscow (in Russian).
9. Fedorov A. K. (1972) Trudnye voprosy sintaksisa [Difficult syntax questions]. Moscow (in Russian).
10. Tsimmerling A. V. (2012) Nekanonicheskie podlezhashchie v russkom iazyke [Non-canonical subjects in the Russian language]. Ot znacheniia k forme, ot formy k znacheniiu [From meaning to form, from form to meaning]. Sbornik statei v chest' 80-letiia A. V. Bondarko. Ed. by M. D. Voeikova. Moscow, pp. 568-590 (in Russian).
11. Shvedova N. Iu. (1966) Aktivnye protsessy v sovremennom russkom sintaksise (slovosochetanie) [Active processes in modern Russian syntax (word combination)]. Moscow (in Russian).
12. Shmelev D. N. (1976) Sintaksicheskaia chlenimost' vyskazyvaniia v sovremennom russkom iazyke [Syntactic divisibility of utterances in modern Russian]. Moscow (in Russian).
13. Shcherba L. V. (1957) O chastiakh rechi v russkom iazyke [On parts of speech in Russian]. In: Shcherba L.V. Izbrannye raboty po russkomu iazyku [Selected works on the Russian language]. Moscow, pp. 63-84 (in Russian).
14. Guiraud-Weber Marguerite (1978) Klassifikatsiia prostogo predlozheniia i ee posledstviia dlia tipologii iazykov [Classification of a simple sentence and its implications for the typology of languages]. In: Revue des études slaves. Communications de la Délégation Française au VIIIe Congrès International des Slavistes (3-9 septembre 1978). LI /1-2, p. 129-137 (in Russian).
REFERENCES
1. Akimova G. N. (1990) Novoe v sintaksise russkogo iazyka [New in the syntax of the Russian language]. Moscow (in Russian).
2. Vannikov Iu. V. (1979) Sintaksis rechi i sintaksicheskie osobennosti russkoi rechi [Speech syntax and syntactic features of Russian speech]. Moscow (in Russian).
3. Zolotova G. A. (2001) Russkaia grammatika na rubezhe stoletii [Russian grammar at the turn of the century]. Russkii iazyk na rubezhe tysiacheletii [Russian language at the turn of the millennium]. Materialy Vserossiiskoi konferentsii 26-27 oktiabria 2000 g. V 3 t. Tom 1. Aktual'nye problemy lingvisticheskoi teorii i praktiki prepodavaniia russkogo iazyka i kul'tury rechi. St.Petersburg, pp. 74-80 (in Russian).
4. Itskovich V. A. (1982) Ocherki sintaksicheskoi normy [Essays on the syntactic norm].Moscow (in Russian).
5. Norman B. Iu. (2011) Osnovy psikholingvistiki [Fundamentals of Psycholinguistics]. Minsk (in Russian).
6. Peshkovskii A. M. (1959) Ob'ektivnaia i normativnaia tochka zreniia na iazyk [Objective and normative point of view on language]. In: Peshkovskii A.M. Izbrannye Trudy [Selected Works]. Moscow, pp.50-62 (in Russian).
