CC BY
30
M. Dewaele, D. Veronique // Bilingualism: Language and Cognition. 2001. Vol. 4, № 3. C. 275297.
4 Cm.: Sabourin, L. Transfer effects in learning a second language grammatical gender system / L. Sabourin, L. A. Stowe , de G. J. Haan // Second Language Research. 2006. Vol. 22, № 1. P. 1-29.
5 Cm.: Violin-Wigent, A. Gender assignment to nouns codeswitched into French: observations and explanations // International Journal of Bilingualism. 2006. Vol. 10, № 3. P. 253-277.
6 См.: Аристова, В. М. 1) Англо-русские языковые контакты (Англизмы в русском языке). Л., 1978 ; 2) Английские слова в русском языке: учеб. пособие. Калининград, 1985 ; Демьянов, В. Г. Иноязычная лексика в истории русского языка XI-XVII вв. Проблемы морфологической адаптации. М., 2001 ; Маринова, Е. В. Иноязычные слова в русской речи конца ХХ -начала XXI в.: проблемы освоения и функционирования. М., 2008. С. 129-162.
7 См.: Corbett, G. G. Gender. Cambridge, 1999.
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 7 (336). Филология. Искусствоведение. Вып. 89. С. 84-87.
Ю. С. Холманских
АКТУАЛИЗАЦИЯ ЗНАКА С СЕМАНТИКОЙ ОТРИЦАНИЯ В ФИЛОСОФСКО-ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (на материале стихотворения Т. Ганна «Annihilation of Nothing»)
Рассматриваются авторские стратегии визуально-образного отображения метафизической абстракции Ничто в тексте философско-художественного произведения. Метод лингвосемио-тического анализа задействован, чтобы показать, как отображающий Ничто знак, предельный и отрицательный по своей сути, может, тем не менее, служить отправным пунктом создания новых смыслов. На материале текста Т. Ганна «Annihilation of Nothing» представлены способы и инструменты визуализации Ничто: номинация, приписывание предикатов, интертекстовые аллюзии, игра стилистическими регистрами и др.
Ключевые слова: лингвосемиотический анализ, знак с семантикой отрицания, визуализация, философско-художественный текст.
Чтобы непосредственно перейти к теме работы, необходимо коснуться проблемной ситуации, мотивировавшей ее появление, а также исходных понятий и методологии. Многие философские категории можно как обозначить как предельные. Такие трансцендентные сущности, как абсолют, сущее, вечность, бытие, не представлены в физической реальности и находятся вне границ восприятия, и поэтому зачастую не доступны интерпретации. Ничто, будучи самой неоднозначной метафизической абстракцией, помимо своей умозрительности, еще сложна и тем, что заставляет вообразить пустоту, отсутствие, что способно поставить в тупик познающего субъекта. Таким образом, основной вопрос заключается в том, как именно возможна когнитивная операция сосредоточения на «объекте, больше которого нельзя помыслить».
Попытки сделать это предпринимались во все времена. По мнению Е. Е. Бразговской,
семиотическое решение «вопроса о существовании» обнаруживается в контексте спора двух философских традиций- номинализма и реализма. Первые (У. Оккам) считали, что абстракции возникают в процессе познания и существуют лишь в пространстве человеческого ума (не в реальной действительности), обретая словесное бытие. Вторые (Дунс Скотт, Фома Аквинский, Ансельм Кентерберийский) полагали, что абстракции столь же реальны, что и физические тела1. На основании сопоставления этих двух позиций на вопрос об онтологическом статусе исследуемых в статье явлений можно ответить, что это абстракции, отображенные знаками, референты которых конструируются в лингвокультуре языковыми средствами и находят отображение в текстах.
Поскольку у знака с семантикой отрицания нет материального референта, имеющего визуально-образное представление, дополненное
понятийно-логической категоризацией, попытка философа-поэта отобразить референт знака Ничто принимает иконико-символический характер. Это значит, что данный объект функционирует в виде индивидуального символа, порожденного авторским преломлением общекультурной философской идеи, за которой может скрываться масса семиотических кодов и которая дополнена чувственным образом. Так, познающий субъект, будучи физическим существом, отделяющим себя от окружающего мира, стремится наделить абстрактный объект с семантикой отрицания границами, пространственной ориентацией внутри-снаружи, размерами, словом, приписать некие свойства и действия, что в определенном смысле перекликается с основной идеей идеалистической философии Дж. Беркли esse est percipi2. Как пишет Л. С. Гу-ревич, «особенность человеческого восприятия, категоризации объектов и хранения их в памяти диктует еще одну естественную необходимость... для закрепления в долговременной памяти "безобразного" абстрактного понятия, мозг стремится дополнить его недостающим образом за счет других ментальных моделей конкретных (или наблюдаемых) объектов. В этом проявляется также отмеченная ранее склонность человеческого мозга к воплощению абстрактных идей в конкретно-образной форме»3.
Знак с семантикой отрицания Ничто выступает как исходная точка концептуализации реальности, а сама философская поэзия как квинтэссенция попыток ответить на вопрос о ее сути. Основная цель работы - описание способов авторской актуализации в философ-ско-художественном тексте абстракции Ничто, отрицающей само существование, но одновременно служащей исходной точкой генерации новых смыслов. Предметом непосредственного анализа являются способы ее репрезентации в тексте англо-американского поэта Тома Ган-на «Унитожение Ничто» (The Annihilation of Nothing) (1958)4. В качестве метода был избран лингвосемиотический анализ, исследующий процессы номинации (называния), предикации (представление свойств объекта через приписывание к его имени предиката или знака для обозначения межобъектных взаимосвязей), локации (в пространстве языка и текста)5. Линг-восемиотический анализ также предполагает исследование трех типов отношений, каждый из которых соответствует вышеназванным процессам: семантических, синтаксических и прагматических. Уровни структурных корре-
ляций знаков подразумевают парадигматические и синтагматические связи, соответственно, выбор некоторой знаковой совокупности и способ взаимодействия.
Прежде чем описывать репрезентацию Ничто как языковую игру, необходимо сказать несколько слов о поэте, поставившем поистине сложную задачу проникнуть в сферу словесно не выразимого. Том Ганн (1929-2004), часто называемый Джоном Донном XX в., является знаковой фигурой американской литературы и известен русскоязычному читателю менее, чем того заслуживает его талант. Его неоднозначная биография поэта, одновременно описывающего физиологическую чувственность и метафизическую сущность человека, и характер философских воззрений на столь сложный объект как Ничто, заставляют провести параллель с другим английским поэтом-философом XVII в., Дж. Вилмотом6.
The Annihilation of Nothing (Унитожение Ничто) (1958) представляет собой философское размышление по поводу одного из самых противоречивых абстрактных понятий, относящегося к экзистенциальной философии, в частности, идеям Ж-П. Сартра. Однажды в интервью Т. Ганн признался, что в период написания стихотворения он был «фанатиком Шекспира и Сартра» и ощущал особенное родство с английскими метафизиками, такими как Дж. Херберт и Дж. Донн, воспринимая их как своих современников: «Мы как абсолютно разные люди с разными интересами, пишущие в одной комнате»7.
В своем стихотворении, само название которого парадоксально, Т. Ганн выражает смятение личности, охваченной экзистенциальным страхом перед бесцельностью сущего: бессмысленная материя парит в темноте (purposeless matter hovers in the dark). Но несмотря на это, человек противостоит открывшейся бездне, принимая ее как данность - Я против воли пробудился и приветствовал ноль как парадигму (I woke without desire and welcomed zero as a paradigm).
В отличие от Дж. Вилмота, который в силу историко-культурных причин был верующим человеком и вполне мог разделять убеждения, что Вселенная была создана из пустоты, Том Ганн признавал свою нерелигиозность. Для него Вселенная всегда существовала и продолжит существовать, а страх индивида перед небытием проистекает от страха подвергнуться забвению, потерять волю. Как отмечает С. Микелуччи, «сделав алогичный вы-
вод из парадокса Вилмота, Ганн указывает на то, то Ничто полно материи, ожидающей, пока воля человека придаст ей очертания»8. Поэт испытывает разочарование и страх от того, что всемогущее Ничто - лишь онтологический парадокс: отчаяние, что Ничто не может существовать (It is despair that nothing cannot be), его взгляд постоянно цепляется за бесконечную завершенность (infinite finitude) всего сущего, вторгающиеся в абсолютный вакуум образы (images burst with fire).
Лингвосемиотические стратегии актуализации абстрактного знака в пространстве текста, делающие объект доступным восприятию читателя, можно представить следующим образом.
1. Организация знаков в синонимические и антонимические парадигмы. Номинация одного и того же объекта при помощи знаков, соотносящихся с разными понятиями, позволяет каждый раз выделить новые качества объекта. Синонимическая парадигма может строиться как на основе семантических (absence, zero), так и на основе контекстуальных синонимов (the wanton name - бессмысленное название, more space than space - пространство больше, чем Вселенная, quiet sphere - безмолвная сфера, the power - мощь). Номинативная функция контекстуальных синонимов, как правило, обогащается дополнительными коннотативными компонентами (экспрессия, оценка, метафоризация и так далее) Включение знака с семантикой отрицания в антонимическую парадигму обеспечивает имплицитное выражение неназванных признаков объекта («определение от противного»). В условиях философско-художественного дискурса чаще всего уместно говорить о приеме антонимизации, а не собственно антонимах, которые в данном случае контекстуальны: бесконечная завершенность (an infinite finitude), бессмысленная материя (purposeless matter).
2. Предикаты (предикатные группы), приписываемые понятию в процессе отображения. Актуализируя Ничто, поэт вводит как внешние (выражающие отношения между объектами), так и внутренние (характеризующие) предикаты. Обозначая онтологические свойства абстракции, поэт наделяет ее физическими свойствами (huge - огромное, contagious - заразное), индивидуальными качествами (quiet -безмолвное, defined but by the encroachments of its sway - определяемое лишь притязаниями на свое господство, ultimate in its abstract devastations - абсолютное в абстрактном опустошении, merely change - просто сдвиг,
wanton name - бессмысленное название). Необходимо сказать, что непрозрачная референ-циальность отображаемого метафизического объекта, по-видимому, повлияла и на характер приписываемых предикатов - по большей части они столь же умозрительны, потенциально многозначны и предельны. Этот факт также подтверждается противоречивым употреблением самых абстрактных бытийных предикатов nothing remained (Ничто пребывает (остается), nothing cannot be (ничто не может существовать), lay (находится, простирается). Что касается внешних предикатов, то Ничто может ломаться (breaks), а значит, обладает структурой, главенствовать (presides) и разделять (divides),следовательно, персонифицировано.
3. Образно-дескриптивные отображения, включающие оксюмороны. Сама природа этого стилистического приема, при построении которого нарушаются правила сочетаемости и валентности лексических единиц, сконцентрирована на противоречии. Название стихотворения Annihilation of nothing (уничтожение Ничто) - оксюморон с разнокорневой антонимией, что влечет за собой увеличение экспрессивности смысла и появлению третьего предметно-смыслового образа. При анализе характера отображения абстрактного объекта здесь можно наблюдать случай лингвистической рекурсии -вложения одних ментальных репрезентаций в другие. Рекурсивным является и синонимичный nothing плеонастический знак more space than space (пространство больше, чем Вселенная). Знаковым является также онтологический парадокс, основанный на игре грамматических форм: nothing может быть как отрицательным местоимением, и тогда тут наблюдается двойное отрицание, нарушающее нормы английской грамматики - nothing cannot be (ничто не может существовать), так и существительным с метафизическим значением небытие. Антонимич-ный nothing знак, infinite finitude - оксюморон с аффиксальной антонимией компонентов.
4. Репрезентация Ничто через отсылку к другим сложным семиотическим объектам. В данном случае можно усмотреть интертекстуальные взаимодействия, построенные как символические. Отображающий текст стихотворения отсылает не столько к конкретному текстовому фрагменту, сколько к антирационалистической философии, в частности, идеям нигилизма в его отрицании осмысленности человеческого существования, а также идеям экзистенциализма. Можно усмотреть интер-
текстуальные взаимосвязи и с английскими поэтами-метафизиками XVII в., а именно, Дж. Хербертом, Дж. Донном и Дж. Вилмотом.
5. Отображение Ничто в смысловом пространстве текста посредством игры различных семиотических регистров. Т. Ганн задействует два непохожих семиотических регистра. Это язык метафизики, характеризующийся прежде всего абстрактной лексикой, относящейся к феноменам бытия (небытия): nothing, absence, space, zero, paradigm, time, sphere, atoms, power, finitude, matter. Кроме того, поэт вводит эмо-тивную лексику, характеризующую состояние человека в ситуации столкновения с Ничто, точнее, его отсутствием (annihilation): безразличие (indifference), без желания (without desire), отчаяние (despair), ужас (dread).
6. Локализация Ничто в текстовом пространстве возможного мира. Данный абстрактный объект помещается автором в столь же неясную среду: мрачный сон (dark sleep, or sleep that held one dream), где находится над облаками и мутью (тиной) (over cloud and slime) и ощущается в переломный момент смены времен (at the turns of time whose end I knew). Сон прерывается вторжением различных причудливых образов (peculiar lovely variations), разрушающих чистое небытие. Данный прием позволяет передать эфемерность существования Ничто как абсолютного вакуума, как предельной точки отсчета на пути концептуализации действительности.
Таким образом, философски настроенная поэзия выступает как проявление бытийных черт знака с семантикой небытия. Известно, что совокупность значений слова не превращается в статическую систему, она находится в бесконечно продуктивном процессе семиозиса, и сущность знака можно определить благодаря процессу интерпретации. Е. Е. Бразговская выделяет два необходимых условия интерпретации текста: ясная идентификация тех объектов, к которым он обращен (установление отчетливой связи между знаком и референтом) и контекстуализа-ция (включение знака в сферу определенной ситуации и восприятие его в контексте грамматических, семантических, синтаксических правил используемой для описания объекта языковой системы). «Пространство контекста ограничено референтами знака и создается за счет референ-циальных отсылок»9.
Из вышесказанного следует, что дотекстовый анализ философско-художественных произведений неизбежно предполагает обширную
языковую и культурологическую компетенцию читателя. К тому же в ситуации, когда отсутствует эмпирически воспринимаемый объект, а знак, предлагаемый в тексте вследствие абстрактности приписываемых ему характеристик, функционирует в режиме иконы-символа, читатель склонен самостоятельно конструировать его образ. Как избежать ситуации, в которой «идея неограниченного семиозиса... обернулась гиперинтерпретацией»?10 Представляется, что отбрасыванию случайных смыслов может способствовать анализ способов языковой актуализации абстрактного объекта. Однако даже опираясь на этот инструмент, нужно вслед за поэтом быть готовым к «ужасу» столкновения с небытием, так как зачастую, когда дело касается предельных абстракций, язык, достигнув границ отображения, испытывает недостаток ресурсов визуализации (проблема абстрактности приписываемых предикатов, склонность прибегнуть к рекурсии, непрямой номинации, потребность в различных семиотических регистрах и т. п.).
Примечания
1 Бразговская, Е. Е. Референция и отображение (от философии языка к философии текста) : монография. Пермь, 2006. С. 56-57.
2 См.: Философия : энцикл. слов. / под ред. А. А. Ивина. М., 2004.
3 Гуревич, Л. С. Ментальная визуализация абстрактных образов: когнитивные склейки // Вестник Иркут. гос. лингв. ун-та. 2009. № 1. С.100-105.
4 Thom Gunn. Selected poems by Thom Gunn and Ted Hughes / Thom Gunn, Ted Hughes. L., 1962.
5 См.: Степано, Ю. С. Имена, предикаты, предложения (семиологическая грамматика). М., 1981.
6 Wilmot, J. Upon Nothing // The Norton Anthology of English Literature / еd. Stephen Greenblatt. N.-Y., 2006. Р. 2171-2172.
7 Thom Gunn, The Art of Poetry No. 72. Interviewed by Clive Wilmer [Электронный ресурс] / The Paris Review. 1995 // URL: http://www.thep-arisreview.org/interviews/1626/the-art-of-poetry-no-72-thom-gunn.
8 Michelucci, S. The poetry of Thom Gunn : a critical study. Jefferson NC, 2008. С. 135.
9 Бразговская, Е. Е. Референция и отображение (от философии языка к философии текста) : монография. Пермь, 2006. С. 158-160.
10 Усманова, А. Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации. Минск, 2000. С. 124.
