CC BY
11
АКТУАЛИЗАЦИЯ МАТЕРИНСКОГО ЯЗЫКА В РЕЧИ СОВРЕМЕННОГО СЕЛЬСКОГО ЖИТЕЛЯ
О.Г. Борисова, Л.Ю. Костина
Ключевые слова: языковая личность, кубанский диалект,
метаязыковое сознание.
Keywords: language personality, Kuban dialect, metalanguage
consciousness.
DOI 10.14258/filichel(2019)3-02
Для современной антропоцентрической лингвистики характерно обращение к изучению феномена языковой личности в различных аспектах: когнитивном, коммуникативно-деятельностном,
лингвокультурологическом и др. Интерес исследователей к языковой личности способствовал становлению отдельной области научного знания - лингвоперсонологии [Иванцова, 2010; Мельник, 2011 и др.]. Учеными разработана разветвленная типология языковых личностей, определяющая различные статусы их существования: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В.П. Нерознак), этносемантическая языковая личность (С.Г. Воркачев), элитарная (Т.В. Кочеткова, О.Б. Сиротинина), семиологическая (А.Г. Баранов), русская (Ю.Н. Караулов), языковая и речевая (Л.П. Клобукова, Ю.Е. Прохоров), словарная (В.И. Карасик), эмоциональная (В.И. Шаховский), письменная и читающая (В.В. Наумов), языковая личность западной и восточной культур (Т.Н. Снитко), языковая личность «средневекового человека» (Т.И. Вендина), фольклорная (С.Е. Никитина) и др. В центре внимания диалектологов находится диалектная языковая личность (К.И. Демидова, Е.В. Иванцова, В.Д. Лютикова, В.П. Тимофеев и др.). Помимо описаний характеристик языковой личности непосредственных носителей говора изучается и языковая личность бывшего сельского жителя. М.В. Власкова называет его бывшим диалектоносителем, при этом подчеркивая, что данная характеристика условна, поскольку «в определенной мере он продолжает оставаться таковым» [Власкова, 2012].
В современных условиях нивелирования народных говоров ценность для диалектолога представляет каждый человек, в речи которого проявляются диалектные черты. Безусловно, в первую очередь собиратель записывает представителей старшего поколения,
однако и их потомки, владеющие литературным языком, имеющие высшее и среднее специальное образование, могут также представлять интерес в диалектологическом плане. Среди них выделяются информанты, владеющие диалектно-литературным двуязычием, то есть способные переходить с литературного язык на диалект и наоборот в зависимости от модуса коммуникации. В Краснодарском крае переключение кода свойственно многим жителям тех сельских населенных пунктов, где исторически складывались кубанские говоры с украинской языковой основой. Для носителей же кубанских говоров с южнорусской языковой основой подобное явление невозможно в силу близости южнорусских говоров к литературному языку.
К другой категории информантов можно отнести ретроспективных хранителей говора, которые способны к реконструкции отдельных диалектных фонетических, грамматических и лексических особенностей языка своих земляков. Среди них выделяются сельские жители, хранящие в пассивном запасе лексические единицы местного говора и воспроизводящие их в беседе с диалектологом, отвечая на конкретные вопросы. Отдельную группу ретроспективных хранителей говора образуют носители литературного языка, вернувшиеся в определенном возрасте к материнской основе речи (говору), сформированной еще в раннем детстве. Как правило, это явление, получившее название языкового регресса, происходит в старости, на что указывается в научной литературе [Белякова, 2005; Калнынь, 2007; Коготкова, 1970; Скитова, 1966]. По нашим данным, такое речевое поведение характерно и для лиц, достигших 50 лет. Так, наблюдения над речью научного сотрудника музея казачьего быта ст-цы Старотитаровской, ее коренной жительницы, О.Н. Упарь, 1963 года рождения, которые ведутся с 2006 года, показали, что до 50 лет в ее речи практически отсутствовали диалектные черты. Однако заметно они стали проявляться после достижения ею этого возраста. Следует отметить, что языковой регресс - явление неосознанное, диалектные черты возникают в речи информантов спонтанно.
Между тем среди ретроспективных хранителей говора выделяются языковые личности, осознанно сохраняющие в памяти диалектные слова и фразеологизмы, пословицы, поговорки, воспроизводя их в диалектной огласовке. Полагаем, что подобное речевое поведение можно назвать сознательной актуализацией материнского говора в языковом сознании современного сельского жителя.
Один из таких информантов - житель станицы Натухаевской (г. Новороссийск) Комерзан Николай Александрович, 1975 года
рождения, знакомство с которым произошло во время диалектологической практики в июле 2018 года. Ее руководители и студенты проживали в здании бывшей церкви в центре станицы. Николай Александрович патрулировал центральные улицы и обратил внимание на скопление молодежи. Узнав, что это участники экспедиции, Н.А. Комерзан сразу проявил к ней живой интерес. Из беседы с ним мы узнали, что он шестой, поздний ребенок в семье. Когда он родился, матери исполнилось 45 лет, а отцу - 50. Его родители, коренные кубанцы, говорили на кубанском говоре с украинской языковой основой и не владели русским литературным языком. Николай Александрович вырос в диалектной языковой стихии. По его признанию, «это была атмосфера жизни». Особое влияние на информанта оказала мама - Новикова Мария Григорьевна, 1931 года рождения, обладавшая независимым, казачьим характером. Она любила петь народные песни и приучила к этому младшего сына. Н.А. Комерзан рассказал, как во время болезни бабушки жил у нее вместе с матерью на другом краю станицы и их любимым вечерним времяпрепровождением было пение. Именно от матери передалась Николаю Александровичу любовь к родному языку. По словам Н.А. Комерзана, в ее речи «было много различных изречений, по которым можно диссертацию писать».
Размышления Н.А. Комерзана о говоре демонстрируют, что наш информант обладает развитым метаязыковым сознанием. Как известно, наличие языкового сознания, представляющего собой механизм регуляции человеческих отношений с миром посредством языка [Иванцова, 2009; Ростова, 2000], - главный признак языковой личности. Категория языкового сознания понимается нами «как некое моделирующее устройство, с помощью которого можно конструировать знания, мнения, впечатления говорящих об определенных фрагментах действительности, сформированные в виде когнитивных структур, а также описывать семантику слов как достояния индивида» [Бутакова, 2011, с. 27]. Различают глубинный уровень языкового сознания (предмет изучения психолингвистики, когнитивной лингвистики, лингводидактики, семасиологии, лингвистики текста, лингвокультурологии) и поверхностный уровень языкового сознания - метаязыковое сознание (МЯС), наиболее ярким проявлением которого являются «вербализованные суждения о языке как результат осознания языковой действительности» [Ростова, 2000, с. 55]. Важно подчеркнуть, что склонность к рассуждениям о родном говоре - характерная черта языковой личности Н.А. Комерзана. По признанию Николая Александровича, его всегда волновала судьба
местного диалекта, он пытался фиксировать диалектные слова и выражения (записи оказались, к сожалению, утраченными), отмечал для себя неповсеместное владение говором коренных жителей станицы старшего поколения (показательны его замечания о близости к разговорному литературному языку речи малообразованной бабушки жены). Рефлексия по поводу материнского языка особенно наглядно прослеживается в рассказах информанта, в которых присутствуют маркеры проявлений МЯС. Это, например, оценочные характеристики говора, констатация объединяющего начала материнского языка, выполняющего функцию скрепы сельского коллектива, сожаление по поводу размывания диалекта, осознание невозможности реконструкции местного говора в его архаическом состоянии, а поэтому важности сбора диалектного языкового материала с целью сохранения диалекта как части традиционной народной культуры. См. фрагмент беседы (здесь и далее речь Н.А. Комерзана приводится в орфографической записи; способом малограмотного письма подаются диалектные слова и фразы, сказанные на говоре): А вы знаете, здесь вот наш регион, вот наше место, Натухаевская, здесь такой замес: здесь замес и казаков, и молдаван, и армяней, здесь столько народностей живет. И это все в совокупности дает что-то такое вот, то, что есть. Вот сейчас, кстати, менталитет очень сильно меняется, вот я еще запомнил то, когда это было, действительно это было, ну вот, я не знаю как, может быть, и тогда смущался, говоря об этом. Вот сейчас этот диалект, этот говор, его не услышишь. А когда присутствуешь где-нибудь, например, на поминках, там уже поминают старика какого-то, и вот эти вот люди того времени собираются вместе, и они начинают там разговаривать, там, как они поминают, как они смотрят, как они друг друга поддерживают, и это возродить, мне кажется, невозможно. Почему? Потому что люди в тот момент пережили голодовку, видели предательство, когда здесь все же друг дуга знали, а тот полицаем был, вот сидел. И все это замешено еще на вот этом диалекте, на говоре. И когда это рассказывается, это просто, это не разговор, это песня, которая льется... Ребят, а вот вы занимаетесь таким интересным делом. И вот для меня, например, насколько это богатый язык, насколько он обширный, сколько там много разных слов, значений. И это все нужно воспринять, осмыслить, и насколько вот и это наше все. И вот, я не знаю, я так немножко ревностно отношусь, когда мы начинаем, у нас вон какая богатая, богатейшая культура, а мы начинаем заимствовать еще какие-то там непонятные заморские слова.
МЯС может проявляться и в комбинации коммуникативных регистров в речи информанта. В структуре текста, как известно, выделяют следующие коммуникативные регистры: репродуктивный (воспроизведение непосредственно наблюдаемого говорящим, при этом субъект речи находится в хронотопе происходящего), информативный (сообщение о фактах, событиях свойствах, не прикрепленных к единому с субъектом речи хронотопу; отражение сферы знания, полученного в результате опыта, многократного наблюдения, осмысления), генеритивный (обобщение информации, связанной с универсальным опытом человечества, накопленным веками), волюнтативный (побуждение адресата к действию, требование внести изменения во фрагмент действительности) и реактивный (оценочная реакция на ситуацию) [Золотова, Онипенко, Сидорова, 2004]. Анализ фрагментов речи Н.А. Комерзана демонстрирует, что в ней преобладает информативный регистр, присутствие в котором реактивного регистра речи в качестве своеобразного эмоционального комментария позволяет передать глубокую озабоченность информанта утратой языковой преемственности поколений из-за ухода из жизни носителей традиционной культуры. Высказывания в репродуктивном регистре, в которых анализируется современная языковая ситуация, также содержат сожаление информанта о нивелировании местного диалекта. Отметим, что реактивный регистр присущ диалогической речи, однако в данном случае он не открывает формального диалога, транслируя в рамках монолога эмоциональное состояние рассказчика и его оценку современной языковой ситуации. Комбинаторика информативного и реактивного регистров речи осложняется появлением генеритивного регистра, для которого характерны обобщение информации, актуализация рефлексии рассказчика, презентация его душевных переживаний. Генеритивное высказывание обычно облекается в форму умозаключения, сентенции, афоризма, пословицы. В нашем случае это образное высказывание: Говор - это песня, которая льется.
В диалогической речи Н.А. Комерзана (полилоге со студентами-практикантами) ведущим коммуникативным регистром речи является волюнтативный. В нем содержится побуждение адресатов к действию, призывы использовать диалектные слова и ограничить число «заморских слов». Так, Н.А. Комерзан обращает внимание студентов на экспрессивность и выразительность существительного выхаля'сы 'вычурное поведение, выкрутасы'. Лексема выхаля'сы, по всей вероятности, является производной от глагола халясува 'ти 'танцевать, плясать' [Гринченко, III, с. 385], который в СУМ имеет помету диал.
(диалектное) [СУМ, 11, с. 15]. В наших материалах данный глагол не зафиксирован, на Кубани широко бытует его синоним танцюва'ты. Диалектное существительное образовано по той же деривационной модели, что и разговорное выкрута'сы 'Затейливые, замысловатые телодвижения, па или причудливые росчерки, линии и т.д.' [МАС, I, с. 262]. Это экспрессивное существительное информант настоятельно советует студентам ввести в свой лексикон: Выхалясы - выходки. Можем вот, например, кепку там одел, и тоже выхалясами можно назвать. Или какой-то поступок такой вот, который там сделал, -выпендрился, что-то такое. А если вот вы, как специалисты в этом вопросе, нахваталися таких фишечек и давай их популяризировать, в общество закидывать. Что мы будем равняться там на кого-то, у нас свое есть. И будем выхалясы такие...
Сознательная актуализация материнского говора проявляется в способности к воспроизведению диалектной лексики и фразеологии. Н.А. Комерзан в беседе с диалектологом свободно приводит целые ряды диалектных слов: база'рь 'базар', бе'[э']ле[э]бэнь 'холодный, пронизывающий ветер, дующий на открытом пространстве', валухова'тый 'медлительный, нерасторопный, неповоротливый', во'хкий, глывкы'й 'плохо пропеченный, сыроватый', вы'лупок 'груб. маленький ребенок', вытрешкоо'кий 'с большими глазами', голодо'вка 'голод', дывы'ться 'смотреть', засмыга'ться 'курить (закурить), затянуться папиросой', кабы'ця 'углубленная в землю глиняная печь, на которой готовили во дворе с ранней весны до поздней осени', леда'чий 'ленивый', ловкий 'красивый', лупа'тый 'большеглазый, с глазами навыкате', моторок 'мотороллер', мы'тусь, мы'тусем 'о людях, лежащих головами в противоположные стороны', найти' (сь) 'родить(ся)', прийма'к 'муж, живущий в доме жены', родыча'ться 'поддерживать близкие отношения с родственниками', цыка'вый 'язвительный, острый на язык', чау'н 'горшок, сосуд, чугун' и др. В словарном запасе информанта, помимо диалектных слов, есть много устойчивых выражений: быка'м хвосты' круты'ть 'заниматься непрестижным трудом', бурьяны' в о'кна загляда'ют 'о заросшем огороде', каза'к на коне', а дефчи'на в пе[э]ле[э]не' 'о том, что жена казака должна быть значительно моложе мужа', як а'нгел ха'ту пе[э]ре[э]ле[э]те'л 'о тишине в доме, когда дети перестали шуметь', як све[э]кр пе[э]люшкы' стира'ть 'чем-л. маловероятном, невозможном' и др. Функционирующие в речи языковой личности фразеологизмы составляют тот фонд, который способствует «рассмотрению ее на когнитивном уровне, когда единицы отражают
относительно устоявшуюся картину мира носителя» [Юнаковская, 2011, с. 60].
Особенно ценной в работе с данным информантом оказалась фиксация слов и устойчивых выражений, не зарегистрированных в картотеке и словарях кубанских говоров. Так, было записано сложное прилагательное до'лготеле'сый 'высокий и стройный', образованное путем сложения двух корней ДОЛГ- и ТЕЛЕС-. Первый корень ДОЛГ-'длинный' в кубанских говорах имеет произносительный вариант ДОВГ- (чередование [Л] с губно-губным [В]; см., например: до'л(в)гий, дол(в)гоно'сый и др.). В украинском языке в аналогичном значении функционирует прилагательное довготеле'сий [Гринченко, I, с. 402]. В речи нашего информанта наблюдается русифицированная огласовка диалектного слова. Обращает на себя внимание изменение коннотации лексемы: нейтральная в материнском языке и неодобрительная в кубанском говоре. См. высказывание информанта: Долготэлэса -высокая, стройная девочка. На данный момент это модельная внешность. Это вот долготэлэса. А раньше была мода на небольших, слегка полненьких девочек. А если она долготэлэса, то, наверное, она болеет чем-то.
К не зафиксированным в картотеке кубанских говоров относятся и некоторые устойчивые выражения, приведенные Н.А. Комерзаном. Например, коса'рьский пирижо'к 'большой пирожок с большим количеством начинки': К нас пундыков нема. У нас только пирижки косарьские. Ну, косарьскими пирижками называли большой пирожок, где много начинки. Ну, косарьский пирижок один взял и наелся. Ко'сарь затрачивает много сил на покосе. Не поешь - косы не потянешь. Традиционно на Кубани пу'ндыками называют что-то вкусное, десерт, из пояснений же информанта следует, что пу 'ндыкы -это маленькие, аккуратные пирожки, показатели мастерства хозяйки, способной приготовить изысканное блюдо. В этом случае коса'рьские пирижки' противопоставляются пу'ндыкам и по размеру, и по количеству начинки.
Устойчивое выражение як / как не[э]дре'[э']бынькиви кони 'о паре, где мужчина ниже женщины по росту'. Приведем контекст, в котором отражается склонность информанта к народной этимологии: Нэдрэбынькиви кони, нэдрэбынькиви кони - это вот у меня когда супруга одевает каблуки, и вот мама говорила: «О, как нэдрэбынькиви кони». Это што? Это, значит, когда муж ниже своей супруги. Это было, а почему так, я не знаю. Я вот так потом рассуждал: думаю, может, у этого фамилия была, Нэдрэбынь, и у него кони были разноуровневые... Возможно, данное выражение было
индивидуализмом матери информанта, речь которой, по воспоминаниям Николая Александровича, отличалась образностью и экспрессивностью.
В речи родителей и их друзей Н.А. Комерзан часто слышал и фразеологизм-словоформу до /у Батёхи 'на кладбище' (местный житель по фамилии Батёха был смотрителем станичного кладбища). Приведем рассказ информанта: Фамилия Батёха здесь у нас есть, в станице живут сейчас. А вот у стариков, у того поколения, которые ну вот дружили с моими родителями, и вот у них там было между собой такое выражение: та мне уже до Батёхи пора, или когда, например, что-то трудное, там работать: да у Батёхи отдохнем уже, то есть это значит там, на кладбище, уже отдохнем. Следует отметить, что в отдельных населенных пунктах Краснодарского края нами также зафиксированы локальные варианты выражения на кладбище, например: в сирень (ст-ца Владимировская Лабинского района), на пятую сотню (с. Кулешовка Белоглинского района). Но в отличие от приведенных выражений, активно функционирующих в говорах указанных населенных пунктов, в ст-це Натухаевской фразеологизм до / у Батёхи в настоящее время местными жителями уже не используется.
Фразеологизм ко'зы лы'жут(ь) 'кто-либо испытывает проникающий под одежду холод' равен по структуре простому двусоставному предложению. Информант приводит его в своеобразном анекдотическом контексте: А, козы лыжут? Это я вам могу один такой сказать, ну анекдот, или присказку, рассказать. Когда в сарае спят два: баран и козел, и утром баран просыпается, на нем изморозь такая, слегка там снежком его припорошило, и он, значит, такой сразу: «Ну, морозец». А козел такой: «Сейчас вэээчер». Трясется. То есть мех, скажем так, или шкура козья эта его, ну, если использовать, то очень редко, это была' ненадежная в мороз. А то выражение, что козы лыжут, это вот когда оделся тепло, да холодом обдает, холодно. И вот там, ну вот как, стоит вот, ну оделся молодой парень, собираешься там на дискотеку или еще куда-нибудь. Ну в молодости оделся, вышел и, ну, начинаешь подмерзать, и дед такой какой-нибудь в тулупе стоит: «Што, козы лыжуть?» Ну эта вот, вот так вот.
Анализ речи информанта показал, что он часто использует пословицы и поговорки, в которых заложены аксиологические ориентиры, унаследованные им от старшего поколения. Николай Александрович считает важным передать их и своему сыну. Многие паремии Н.А. Комерзан впервые услышал от матери. См., например:
Она (мама) была такая вот, у нее столько была различных изречений. Ну вот: «Дывы'сь, Мыко'ла, за свои'мы колэ'самы, як кру'тяцця». Я его часто употребляю в нынешней, повседневной жизни, когда начинаются какие-то осуждения, чего-либо там, других людей или какой-то жизненной ситуации, то я всегда это вспоминаю, привожу в пример. Это вот даже для вас, для молодого поколения, можно. Я сыну своему (сын у меня, двадцать один год), это ставлю в пример и говорю вот, теперь ему говорю: «Тэпэр дывись, Сашко, за своими колэсами, як крутяца, як мэни мама казала ф свае время». Вот. Поэтому нужно смотреть за своими поступками, за своими действиями, за своим поведением, за своим мировосприятием, то есть за собой, а не осуждать других и так далее.
Со слов матери информант запомнил еще одну рифмованную поговорку молчи' и дыш, и бу'дэ бары'ш, которая вошла в его активный словарь. См. рассуждения информанта: «Мыкола, малчи и дыш, и будэ барыш». Когда начинаются, скажем так, проблемы, ну не проблемы, может быть, осуждения, не осуждения, а критика либо власти, либо непосредственно своего руководства, начальства, а эта, ну, каким-то образом же, может быть, потом получить за это наказание, правильно? И поэтому вот здесь вот такое вот выражение. Эта что значит: молчи ровненько, дыши, и будут тебе потом какие-то дивиденды. А если будешь там воздухать, там что-то не нравится или еще что-то, то получишь по голове патом. Вот.
Рифмованность поговорки: Ко'зий тулу'п и тополи'ни дро'ва - и смерть гото 'ва - также способствует ее запоминанию. Смысл поговорки состоит в том, что тулуп из меха козы не согревает зимой, а дрова из тополя быстро прогорают и не дают жара. Отсюда народная мудрость, предупреждающая о последствиях недальновидной подготовки к холодам.
Отличительной способностью Н.А. Комерзана является его способность передавать фольклорные тексты в современной, авторской интерпретации. См., например, пересказ известной на Кубани шуточной истории про мыгы'чку ('мелкий моросящий дождь со снегом'): А про мыгычку вы знаете? Ну это дед с внуком едут у базарь. Ну на чем едут? Конечно, не на мерседесе, а на подводе. И идет мелкая изморось, а дед глуховат, а еще самогоночки подкинул. И вот это, с утра выехали раненько и едут. А внук же спрашивает: «Диду, шо цэ идэ?» «Та цэ мыгычка». Несколько раз задавал внук этот вопрос. А дед: «Та цэ мыгычка». И опять кунять. А внук и говорит: «Диду, ця мыгычка съйила нашэ тэлычко». В данном пересказе обращает на себя внимание русифицированная форма съйи 'ла (вместо
диалектного зъи 'ла), последовательное использование архаической звательной формы ди'ду, указательного местоимения це, ця 'это, эта', формы глагола 3-го л., ед. ч. идэ' без конечного [Т], диалектной лексики: фонематического диалектизма база'рь, существительного среднего рода телы'чко 'телка', глагола куня'ть 'дремать, клевать носом'.
Анализ речевого поведения Н.А. Комерзана позволяет заключить, что он представляет собой особый тип языковой личности. Ретроспективный хранитель говора, Николай Александрович сознательно актуализирует в своей речи материнский язык, что во многом обусловлено развитым МЯС. Ценность таких информантов возрастает в современных условиях нивелирования говоров. Считаем правомерным привлекать их к сбору языкового материала, что позволит максимально полно зафиксировать прежде всего диалектную лексику и фразеологию.
Литература
Белякова С.М. Образ времени в диалектной картине мира (на материале лексики и фразеологии русских старожильческих говоров юга Тюменской области): дис. ... док. филол. наук. Екатеринбург, 2005.
Бутакова Л.О. Лингвистическое моделирование этнических фрагментов регионального языкового сознания // Филология и человек. 2011. N° 3.
Власкова М.В. Языковая личность бывшего сельского жителя: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Киров, 2012.
Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004.
Иванцова Е.В. Метаязыковое сознание диалектной языковой личности // Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты. Ч. 1. Кемерово; Барнаул, 2009.
Иванцова Е.В. Лингвоперсонология: основы теории языковой личности. Томск, 2010.
Калнынь Л.Э. Лексика русских диалектов в связи с воздействием на них литературного языка // Межъязыковое влияние истории славянских языков и диалектов: социокультурный аспект. М., 2007.
Коготкова Т.С. Литературный язык и диалекты // Актуальные проблемы культуры речи. М., 1970.
Мельник Н.В. Языковая личность и текст как предмет лингвоперсонологии русского языка // Сибирский филологический журнал. 2011. № 1.
Ростова А.Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания. Томск, 2000.
Скитова Ф.Л. Явление регресса и эволюции речевой практики поколения // Материалы Всесоюзной конференции по общему языкознанию. Ч. II. Самарканд, 1966.
Юнаковская А.А. Фразеологический аспект описания конкретной речевой личности // Филология и человек. 2011. № 1.
Список словарей
Гринченко Б.Д. Словарь украинского языка: в 4-х тт. Киев, 1958.
Словарь русского языка: в 4-х тт. М., 1957-1961. (МАС)
Словник украшсько! мови. Кшв, 1970-1980. (СУМ)
References
Belyakova S.M. Obraz vremeni v dialektnoy kartine mira (na materiale leksiki i frazeologii russkikh starozhil'cheskikh govorov yuga Tyumenskoy oblasti) [Image of Time in a Dialect Picture of the World (on material of lexicon and phraseology of Russians the starozhilcheskikh of dialects of the South of the Tyumen region)]. Cand. of Philol. Diss. Ekaterinburg, 2005.
Butakova L.O. Lingvisticheskoe modelirovanie etnicheskih fragmentov regional'nogo yazykovogo soznaniya [Linguistic Modeling of Ethnic Fragments of Regional Language Consciousness]. Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2011. No. 3.
Vlaskova M.V. Yazykovaya lichnost' byvshego sel'skogo zhitelya [Language Personality of the Former Villager]. Abstract of Philol. Cand. Diss. Kirov, 2012.
Zolotova G.A., Onipenko N.K., Sidorova M.Yu. Kommunikativnaya grammatika russkogoyazyka [Communicative Grammar of Russian Language]. Moskva, 2004.
Ivancova E.V. Metayazykovoe soznanie dialektnoj yazykovoj lichnosti [Metalinguistic Consciousness of a Dialectal Language Personality]. In: Obydennoe metayazykovoe soznanie: ontologicheskie i gnoseologicheskie aspekty [Ordinary Metalinguistic Consciousness: Ontological and Epistemological Aspects]. Kemerovo; Barnaul, 2009. Pt. I.
Ivancova E.V. Lingvopersonologiya: osnovy teorii yazykovoj lichnosti [Lingvopersonology: Fundamentals of the Language Personality Theory]. Tomsk, 2010.
Kalnyn' L.E. Leksika russkikh dialektov v svyazi s vozdeystviem na nikh literaturnogo yazyka [Lexicon of the Russian Dialects in Connection with Impact on Them of the Literary Language]. In: Mezh"yazykovoe vliyanie istorii slavyanskikh yazykov i dialektov: sotsiokul'turnyy aspect [Interlingual Influence of History of Slavic Languages and Dialects: Sociocultural Aaspect]. Moskva, 2007.
Kogotkova T.S. Literaturnyy yazyk i dialekty [Literary Language and Dialects]. In: Aktual'nye problemy kul'tury rechi [Current Problems of the Standard of Speech]. Moskva, 1970.
Mel'nik N.V. Yazykovaya lichnost' i tekst kak predmet lingvopersonologii russkogo yazyka [The Linguistic Personality and the Text as a Subject of Linguistic Personality of the Russian Language]. Sibirskij filologicheskij zhurnal [Siberian Journal of Philology]. 2011. No. 1.
Rostova A.N. Metatekst kak forma eksplikatsii metayazykovogo soznaniya [Metatext as Form of an Explication of Metalanguage Consciousness]. Tomsk, 2000.
Skitova F.L. Yavlenie regressa i evolyutsii rechevoy praktiki pokoleniya [Phenomenon of Regress and Evolution of Speech Practice of Generation]. Materialy Vsesoyuznoy konferentsii po obshchemu yazykoznaniyu [Materials of the All-Union conference on general linguistics]. Samarkand, 1966. Pt. II.
Yunakovskaya A.A. Frazeologicheskij aspekt opisaniya konkretnoj rechevoj lichnosti [Phraseological Aspect of the Description of a Specific Speech Personality]. Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2011. No. 1.
List of dictionaries
Grinchenko B.D. Slovar' ukrainskogoyazyka [Dictionary of Ukrainian Language]. In 4 vols. Kiev, 1958.
Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of Russian Language]. In 4 vols. Moskva, 19571961. (MAS)
Slovnik ukrains'koi movi [Dictionary of Ukrainian Language]. Kiev, 1970-1980. (SUM)
СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МАНИПУЛЯЦИИ
В СМИ1
В.А. Голянская, Н.В. Мельник
Ключевые слова: политическая лингвистика, манипуляция,
стратегии, тактики, интернет-комментарий.
Keywords: political linguistics, manipulation, strategics, tactics,
Internet comment.
DOI 10.14258/filichel(2019)3-03
Данное исследование выполнено на стыке лингвополитологии, лингвопрагматики, теории обыденного языкового сознания, интернет-лингвистики, стилистики и теории текста и посвящено исследованию стратегий и тактик манипуляции массовым сознанием в виртуальных средствах массовой информации и оценке их эффективности.
В современном мире сложно переоценить воздействие СМИ на сознание человека. Однако при таком большом потоке информации человеку порой трудно проверить ее достоверность и критически оценить способ представления. У медиа появилась возможность формировать политические, ценностные и другие общественные установки, вследствие чего стали говорить о таком явлении, как манипуляция массовым сознанием.
Главным инструментом общения выступает язык, поэтому именно языковая манипуляция является самым распространенным типом манипуляции. Этому способствует и то, что язык предоставляет множество инструментов для воздействия на аудиторию. Несмотря на
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-012-00522.
