CC BY
99
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2018. № 2
ЭТИКА
А.В. Разин*
АКТИВНОСТЬ И ПАССИВНОСТЬ:
АРГУМЕНТЫ ЗА И ПРОТИВ
В статье исследуются вопросы о том, насколько полезны или вредны для человека интенсивные виды деятельности и требуются ли усилия для того, чтобы выйти из такого ритма жизни, который связан с постоянной заботой и напряжением, насколько такой выход может быть представлен в качестве нравственной задачи. В качестве исторических примеров и теоретических оснований преодоления чрезмерной интенсификации рассматриваются созерцание, принцип деяния через недеяние в даосизме, молитва умного делания. Показывается, что интенсивная жизнь в целом не вредна, а наоборот, полезна человеку.
Ключевые слова: активность, пассивность, мужество, добродетель, сознание, подсознание, социальное, биологическое.
R a z i n A.V. Activity and passivity: arguments pro and contra
The article discusses the question of how useful or harmful to human intensive activities. It raises the question of whether it is necessarily to apply some efforts in order to get out of the intensive rhythm of life, associated with constant concern and stress. How this output can be presented as a moral problem. As historical examples and the theoretical grounds to avoid excessive intensification are considered: contemplation, the principle acts through non-action in Taoism, religious prayer. In conclusion, it is shown that intensive life in general is not harmful, but rather beneficial to a man.
Key words: activity, passivity, courage, virtue, consciousness, subconscious, social, biological.
Сейчас мы привыкли жить интенсивно. Это относится как к работе, так и к отдыху. Имеет это отношение и к другим сферам нашего бытия, например, к заботе о разных предметах потребления, о своем здоровье, общении с людьми.
В 2017 г. по итогам ежегодного философского симпозиума «Философикум-Лех 2017», проходившем в австрийском городе Лех-ам-Арлберг, вышла книга с оригинальным названием: «Взгляд из России: размышления о мужестве лени и безделья. Труд и его
* Разин Александр Владимирович — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой этики философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (495) 939-20-55; e-mail: razin54@mail.ru
судьба» (М., 2017). Ее авторы, одновременно являющиеся участниками конкурса работ по названной тематике, говорят о том, что понятие лени представлено в различных языках, особенно в русском языке, как неоднозначное. Часто оно используется с негативной коннотацией, но, с другой стороны, имеются стихи А.С. Пушкина, работы Б. Рассела, К.С. Малевича, где это понятие имеет иные оттенки. Положительное восприятие лени связывается с протестом против труда как принудительной деятельности, как удела, который отводится низшим слоям общества (так как они должны работать, труд и изображается в качестве высокой моральной ценности). Здесь просматривается явное противоречие в оценке феномена труда: с одной стороны, труд объявляется высшей ценностью, благодаря которой, собственно, и возник человек, а с другой — труд — это то, что человеку, особенно современному человеку, по возможности следовало бы избегать. То есть не то чтобы он должен совсем ничего не делать, но делать это исключительно по своему желанию, ради удовольствия.
Э. Фромм, наверное, был первым философом, который сказал, что общество должно создать человеческие условия существования и для тех, кто не хочет трудиться. При этом под человеческими условиями существования понимается в том числе и возможность получения чисто человеческих удовольствий от жизни, например, возможность куда-то поехать, посмотреть новые места и т.д. Его аргументация состоит в том, что если общество опекает даже бездомных животных, то почему бы ему не позаботиться и о людях, которые в силу каких-причин не хотят работать [5. Фромм, 2009, с. 415-416].
Собственно говоря, Фромм выражает здесь один из основных трендов современного понимания гуманизма. Это гуманизм, который, в отличие от гуманизма эпохи Возрождения, ничего от человека не требует и предоставляет ему полную свободу выбора образа жизни и вместе с тем защищает его право на человеческое к нему отношение.
Преодоление выявляемого здесь противоречия обычно связывается с тем, что человек постепенно передает все больше и больше своих функций машине, в том числе со временем ей можно будет передать и управленческие функции. И если производство действительно достигнет такого уровня производительности, такой высокой степени автоматизации, когда работа перестанет быть жесткой необходимостью, то почему бы человеку не стать свободным существом в отношении труда. Так иногда трактуется идеал, предлагаемый нам К. Марксом и некоторыми другими мыслителями. Человека призывают вернуться к античному бытию, к сво-
бодным философским дискуссиям, обсуждению политических вопросов, которое может не заканчиваться принятием определенных политических решений (потому что для таких решений требуется лидер, власть которого может приобрести чудовищные черты), политике, основанной на общем согласии. Таков, собственно, идеал политики, который предлагает нам Х. Арендт. Но не будем забывать, что античное общество было рабовладельческим и его материальный базис создавался не теми, кто участвовал в политике, даже если они и не были рабами.
Современное общество не нуждается в рабском труде, и в нем действительно высвобождается много рабочих рук, что ставит перед некоторыми развитыми государствами вопрос обеспечения своих граждан гарантированным доходом. Это аргументируется тем, что все население участвует в социальной жизни, в демократическом процессе, в процессе воспроизводства непосредственной жизни и т.д. К интенсивной же деятельности в сфере науки, образования, медицины, бизнеса оказываются готовы далеко не все.
Однако я не могу согласиться с упрощенными интерпретациями К. Маркса. Хотя он действительно писал о том, что работа, не диктуемая нуждой и необходимостью, начинается по ту сторону материального производства, само развитие человека Маркс рассматривал исторически, так же как и условия его общественного бытия, которые показывают, что человек может быть свободен только в относительном смысле.
«Действительное богатство общества, — отмечал К. Маркс, — возможность постоянного расширения процесса его воспроизводства зависит не от продолжительности прибавочного труда, а от его производительности и от большей или меньшей обеспеченности тех условий производства, при которых он совершается. Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства» [К. Маркс, т. 25, ч. II, с. 386 —387].
Рассуждения Маркса об устранении человека из непосредственного производства, обретении им свободы в сфере творческой деятельности, науки, которая так или иначе находит свое приложение к производству, высоко оцениваются многими современными философами гуманистического направления, в частности Э. Фроммом. Позицию Маркса в этом вопросе Фромм сравнивает с христианскими мессианскими идеями, в частности с кодексом Май-монида: «Подобно Маймониду и в отличие от христианских и иудаистских учений о спасении, Маркс не постулирует какое-то окончательное эсхатологическое решение; противоречие между
человеком и природой сохраняется, однако царство необходимости ставится, насколько возможно, под контроль человека» [5. Фромм, 2009, с. 378].
Э. Фромм трактует данное положение именно в смысле понимания труда в будущем как свободной деятельности, в основе которой лежит процесс самореализации. Но подобный расчет вряд ли можно назвать правильным. Во-первых, в каждом конкретном случае развития отдельного индивида его стремление к самореализации в сложных видах общественной деятельности, в труде еще должно быть сформировано, что невозможно сделать без надлежащих стимулов труда, в которых, так или иначе, присутствует принудительное общественное воздействие. Во-вторых, ответственность человека при работе со сложными техническими системами невозможно обеспечивать только с помощью морали, ведь слишком велик риск ошибочных действий, совершенных из благих намерений. Поэтому необходимы правовые регуляторы, а следовательно, и государство. Но там, где есть право, есть и внешнее принуждение, столь ненавистное всему абстрактному гуманизму. В-третьих, труд все-таки как-то нужно распределять в смысле приложения его к конкретным отраслям производства в соответствии с общественными, а не личными потребностями. Следовательно, одна лишь свободная самореализация не может быть средством обеспечения эффективного труда в обществе будущего. Маркс, следует заметить, видел значение последнего положения, когда он пытался противопоставить законам рыночного производства, связанным с перераспределением капитала по разным отраслям на основе средней нормы прибыли, закон экономии времени.
Не вступая сейчас в полемику с К. Марксом и Э. Фроммом, хочу отметить, что противоречие между обществом и природой является неуничтожимым. Более того, оно постоянно нарастает в связи с тем, что требуются новые ресурсы, новые источники энергии, ведь, расширяя свои границы и технические возможности, общество неизбежно вмешивается в природные процессы. А это означает, что требуются все большие и большие усилия людей по разрешению отмеченного противоречия. Соответственно требуются новые профессии, отвечающие задачам обслуживания и создания новой техники, иная по сравнению с прошлыми эпохами степень научной грамотности и возросшая степень ответственности. Современное общество страдает не от того, что появляется много высвободившихся из процесса непосредственного производства людей, а от того, что эти люди не хотят осваивать новые, кстати говоря, очень интенсивные виды деятельности. Недаром исследователь тенденций развития современного общества Дж. Нейсбит
говорит, что такому обществу не хватает именно квалифицированных рабочих рук. Нехватка квалифицированных кадров, снижение уровня образования являются одними из ключевых причин техногенных катастроф [Дж. Нейсбит, 2003, с. 77—79].
Но современное общество, конечно, отличается даже от того, в котором жил Э. Фромм. В нем в принципе возрастает уровень богатства, расширяются возможности потребления, формы которого становятся все более разнообразными и все агрессивнее навязываются человеку.
Верно, что современный человек, в отличие от человека классических эпох, живет в состоянии «как бы чего не пропустить». Преодолевается такое состояние, по существу, только в болезни, в нервных срывах, депрессиях, что, конечно, не есть полное преодоление, а скорее какая-то отсрочка, которая заканчивается либо возвратом к прежнему состоянию, к интенсивному бытию в заботах (что может казаться избавлением, если речь идет о депрессии), либо переходом к небытию. В этом смысле сознательный отказ от невротического типа жизни в заботах действительно может быть назван мужеством или может потребовать мужества для того, чтобы переориентировать свою жизнь.
Но давайте посмотрим, как все это возникло, как, условно говоря, человек дошел до жизни такой?
Животные по своей биологической организации, по тем основаниям, которые заложены в них природой, не стремятся к интенсивным видам деятельности. Эволюция не отрабатывала такие виды активности, поэтому в лучшем случае можно указать лишь отдельные проявления таких форм поведения, которые выходят за пределы непосредственного поиска пищи, охоты, ухода от погони и т.д. Это прежде всего ориентировочный инстинкт, необходимый для предварительного исследования местности, выявления тех возможностей, которые могут быть использованы при встрече с врагом или в момент преследования жертвы. В остальное время животные в полном смысле слова расслабляются. Например, кошачьи проводят в состоянии сна или дремоты, по крайней мере, 2/3 суток. Не утруждают себя чрезмерной активностью и другие высшие животные: приматы, слоны, бегемоты и т.д.
Состояние расслабления, по-видимому, имеет большой биологический смысл. В это время мозг, освобожденный от других забот, как бы сканирует организм, выдает команды на перераспределение энергии за счет направления тока крови и лимфы к органам, в которых выявляются какие-то отклонения, заболевания, что само по себе важно для поддержания процесса жизни. Уже доказано, что у человека в состоянии глубокого сна также происходит наи-
более эффективное восстановление поврежденных органов и тканей, поэтому в пожилом возрасте, когда нормальные ритмы сна нарушаются, восстановление даже простого кожного покрова происходит гораздо медленнее, чем у молодого человека.
Таким образом, ясно, что так называемое безделье не может рассматриваться как исключительно отрицательное состояние, а современный человек, привыкший жить в напряженном ритме, возможно, нуждается в отдыхе как в таком состоянии, которое в каком-то смысле может стать нравственной задачей.
Человек как культурное существо постепенно интенсифицировал свои виды деятельности под влиянием развития новых технологий, совершенствования в военном деле, амбициозных задач, которые он все более и более начинал перед собой выдвигать.
Если Демокрит еще призывал во всем соблюдать меру и избегать действий сверх своих сил, то уже у Марка Аврелия звучат совершенно иные представления и оценки относительно назначения человека и образа его жизни: «Поутру, когда медлишь вставать, пусть под рукой будет, что просыпаюсь на человеческое дело. И еще я ворчу, когда иду делать то, ради чего рожден и зачем приведен на свет? Или таково мое устроение, чтобы я под одеялом грелся? — Так ведь сладко это. — А ты значит родился для того, чтобы сладко было? И ничуть не для того, чтобы трудиться и действовать? Не видишь ты разве травку, воробышков, муравьев, пауков, пчел, как они делают свое дело, соустрояют, насколько в их силах, мировой строй? И ты после этого не хочешь делать дело человека, не бежишь навстречу тому, что согласно с твоей природой? — Отдыхать тоже нужно. — Верно. Так ведь природа дала меру этому, как дала меру еде и питью. И все-таки ты берешь сверх меры, сверх того, что достаточно; а в деле — нет, все «в пределах возможного». Не любишь ты себя, иначе любил бы и свою природу, и волю ее. Вот ведь кто любит свое ремесло — сохнут за своим делом, неумытые, недоевшие. Ты, значит, меньше почитаешь собственную свою природу, чем чеканщик свою чеканку, плясун — пляску, серебро — сребролюбец, тщеславие — честолюбец? Ведь эти, когда они что-то там такое переживают, ни еду не предпочтут, ни сон — только бы им умножать то, к чему они устремлены, а для тебя общественное деяние нечто более убогое, недостойное таких же усилий»? [Марк Аврелий Антонин, 1986, с. 23].
Из этих размышлений видно, что человек призывается к активному бытию. Именно такой образ жизни рассматривается как соответствующий его природе. Марк Аврелий считает, что и поведение природных созданий демонстрирует нам то же самое. С этим можно было бы поспорить, учитывая сказанное ранее, но необхо-
димо принять во внимание то, что стоики считали, что жить надо по опыту всего того, что происходит в природе. В ней же можно найти и примеры необходимой активности и пассивность. Однако Марк Аврелий обращает внимание именно на то, что нужно ему для доказательства его тезиса о назначении человека, утверждения представления о нем как о существе, активно участвующем в общественных делах, рожденном для того, чтобы все преобразовывать.
В. Зомбарт обращает внимание на эти рассуждения Марка Аврелия тогда, когда пишет о мещанских добродетелях. Однако он полагает, что в современном ему обществе время таких добродетелей прошло. Теперь человек мотивируется к активному бытию не добродетелью, а темпом развития производства: «В те времена, когда дельные и верные долгу деловые люди восхваляли молодому поколению прилежание как высшую добродетель имеющего успех предпринимателя, они должны были стараться как бы вбить в инстинктивную жизнь своих учеников твердый фундамент обязанностей, должны были пытаться вызывать у каждого в отдельности путем увещания личное направление воли. И если увещание приносило плоды, то прилежный деловой человек и отрабатывал путем сильного самообуздания свой урок. Современный экономический человек доходит до своего неистовства совершенно иными путями: он втягивается в водоворот хозяйственных сил и уносится им. Он не культивирует более добродетель, а находится под влиянием принуждения. Темп дела определяет собою его собственный темп» [В. Зомбарт, 2009, с. 142]. Следовательно, задача совершенствования человека в смысле культивирования так называемых мещанских добродетелей перестала быть актуальной. Его «добродетельность» стала задаваться темпом производства, а не его субъективными волевыми усилиями. Но как такая ситуация повлияла на самого человека, на то, что может быть названо его исторически развитой родовой сущностью или теми культурно-историческими предпосылками, которые неизбежно влияют на ценности индивидуального бытия и цели человеческих стремлений?
Один из возможных ответов дает на этот вопрос К. Маркс. Оценивая историческое значение капитализма с точки зрения условий развития человеческой сущности, Маркс писал, что «в качестве безудержного стремления к всеобщей форме богатства капитал гонит труд за пределы обусловленных природой потребностей рабочего и тем самым создает материальные элементы для развития богатой индивидуальности, которая одинаково всестороння и в своем производстве и в своем потреблении, и труд, которой выступает поэтому уже не как труд, а как полное развитие самой деятельности... на место обусловленной природой потребности ста-
вится потребность, созданная исторически» [М. Карл, Ф. Энгельс, т. 46, ч. I, с. 281]. Развитие социальной сущности человека, выражающееся в изменении характера его потребностей, связывается здесь с принуждением к труду. Именно в результате данных общественных условий человек сталкивается с необходимостью развития разнообразных интенсивных видов деятельности.
Таким образом, К. Маркс связывает развитие самого стремления человека к разнообразным интенсивным видам деятельности, которые сами становятся для него желательными, превращаются в его потребность с условиями принуждения к труду. В экономических рукописях 1857—1859 гг., где Маркс и рассматривает вопросы развития родовой сущности человека (эти рукописи писались параллельно с «Капиталом» в качестве подготовительного материала), приводятся примеры поведения афроамериканцев, освобожденных от рабского труда. Они вели себя совсем не так, как современный человек, в том смысле, что всем интенсивным видам деятельности предпочитали безделье, которое прерывалось только временем, необходимым для того, чтобы заработать деньги на пропитание. В условиях Америки того времени для этого было достаточно работать два дня в неделю.
Но если верно, что стремление человека к интенсивным видам деятельности не свойственно само по себе его природе, а происходит в истории под воздействием внешних факторов, это должно быть учтено и в процессе развития каждого отдельного индивида в современном обществе, в частности в педагогическом процессе. Известно, что в педагогике существует целая традиция, исключающая принуждение, а тем более насилие в процессе воспитания. Таких взглядов придерживались Дж. Локк, Ж.Ж. Руссо, Дж. Дьюи, Э. Фромм. И конечно, на этом построена современная свободная педагогика, начало которой положено М. Монтессори. Но так ли уж правы все названные мыслители?
Еще в Античности была заявлена и другая позиция. В частности, Демокрит применительно к воспитательному процессу говорил: «Если бы дети не принуждались к труду, то они не научились бы ни грамоте, ни музыке, ни гимнастике, ни тому, что наиболее укрепляет добродетель — стыду. Ибо по преимуществу от этих занятий рождается стыд» [Материалы Древней Греции..., 1955, с. 173]. А великий христианский мыслитель Аврелий Августин отмечал в своей Исповеди: «В детстве моем, которое внушало меньше опасностей, чем юность, я не любил занятий и терпеть не мог, чтобы меня к ним принуждали; меня тем не менее принуждали, и это было хорошо для меня, но сам я делал нехорошо; если бы меня не заставляли, я бы не учился» [Аврелий Августин, 1991, с. 65].
Я думаю, что аргументы Э. Фромма о том, что активность уже заложена в каждой нервной клетке, не выдерживают критики. Да, активность, конечно, присуща всему живому, но это достаточно ограниченная активность, обусловленная непосредственными жизненными задачами и превентивным вооружением. Человек же по мере его исторического развития начинает осваивать все более и более интенсивные виды деятельности, и как биологическое существо он к этим видам деятельности не готов, т.е. он оказывается вынужденным преодолевать себя, формировать для этого соответствующие волевые качества. Включение личности в сложные виды общественной деятельности не может быть обеспечено на основе одного интереса, потому что этого интереса еще нет. Он может возникнуть только вместе с формированием потребностей, отвечающих такой сложной деятельности, а для этого надо быть включенным в деятельность под влиянием каких-то других, отличных от непосредственного интереса факторов, скажем, конкуренции в достижении результатов, стремления к престижу, славе, утверждению своего достоинства. Конечно, какие-то виды высших форм социальной активности предвосхищаются в игре, но одного этого, полагаю, недостаточно для развития личности в современном обществе. Так что, может быть, более правы те, кто говорит, что на основе одного интереса можно сформировать только поверхностные знания [Ш.Н. Чхартишвили, 1974, с. 27].
Конечно, протест против некоторых внешних принуждающих факторов может обернуться стремлением к выходу за пределы социальности, обращению к безделью. Но полезно ли такое безделье и какие примеры, а также теоретические положения, аргументирующие необходимость отказа от интенсивных видов деятельности, мы можем назвать, обращаясь к историческому опыту жизни человека? Это созерцание, удаление от мира в монашеском служении (что, правда, не является бездельем в собственном смысле слова, так как предполагает молитвы, ограничения сна и питания для высвобождения времени, которое может быть посвящено Богу), принцип деяния через недеяние в даосской философии, молитва умного делания в исихазме. Сразу же оговорюсь, что все перечисленное отнюдь не является ничегонеделанием в обыденном смысле слова, т.е. в том смысле, что человек просто устраняется, как, например, Обломов, от активного бытия. Наоборот, перечисленные виды деятельности тоже являются интенсивными, тем не менее они противостоят такому пониманию интенсивного бытия, которое непосредственно следует из общества, сформированного капиталистической реальностью, — общества, в котором, по выражению Маркса, каждый пытается породить в каждом какую-то потребность,
которую затем можно было бы удовлетворять, а следовательно, производить для этого товары и получать прибыль.
Незаинтересованное созерцание в Античности, прежде всего у Платона, рассматривалось как род познания. Аристотель в большей степени придал состоянию созерцания элементы наслаждения, рассматривая его как высшее благо. Но он также не исключал познавательные моменты, заключенные в созерцании, так как, приближаясь к состоянию богов, человек обретает способность одновременного видения всех форм. Позже эта идея, представленная у Аристотеля лишь в зачаточной форме, была развита Плоти-ном. У него выход к Единому оставляет у человека след божественной любви.
Принцип деяния через недеяние в даосской философии связан с идеей первоначального хаоса как класса возможностей. Находясь в состоянии недеяния, человек как бы оставляет себя в ситуации до совершенного выбора, когда перед ним не закрыты те возможности, которые неминуемо исчезают после выбора уже совершенного. Следовательно, это сохранение особого состояния психики, которое может быть значимо для человека независимо от того, что он уже участвует в какой-то деятельности. Значимым оно является потому, что человек не растворяет себя полностью в том, что он совершает, и, следовательно, способен открыть для себя какие-то новые пути.
С точки зрения современной физиологии, такой подход является принципиально важным в смысле обретения особой способности человека, направленной на контроль своих психических состояний, и это то, что может быть рассмотрено в качестве добродетели и связано с мужеством.
Дело в том, что психика человека отличается от психики животных. В трудах А.А. Ухтомского и П.К. Анохина было показано, что в то время как у животных более сильный возбудитель просто вытесняет более слабый, у человека каждая нервная реакция стремится развиваться как доминирующая. Это означает, что она пытается подчинить себе работу всех систем организма, что очевидно может привести к напряжению психики, неврозу, и, безусловно, затрудняет переключение на другие виды деятельности. Практика даосской философии позволяет это контролировать, оставляя человека в состоянии несовершенного выбора.
Интереснейшим и пока еще малоизученным состоянием психики является молитва умного делания. Речь здесь идет об измененном состоянии сознания, отрешении, которое религиозная мысль связывает, конечно, с идеей возможности снисхождения
божественных энергий, обретения божьей благодати. Но, по существу, речь идет об освобождении человека от тех забот, которые ассоциируются у него с определенными видами практической активности и затрудняют работу мозга как свободной деятельности, о разговоре с самим собой, в ходе которого происходит независимое от сознания сканирование состояния организма, перераспределение энергий. Наш мозг обладает здесь огромными возможностями. Как человек, владеющий некоторыми духовными практиками (развивающимися на базе специальных дыхательных упражнений), могу свидетельствовать, что это очень интересное состояние, благотворно сказывающееся на самочувствии и одновременно, если сознание не до конца приглушено, открывающее канал влияния на подсознание. Например, можно легко внушить себе, что та деятельность (активность), которая казалась непривлекательной, является в высшей степени желанной. Но для того, чтобы ввести себя в такое измененное состояние сознания, необходима подготовительная работа, связанная с определенным напряжением и, следовательно, требующая усилий и мужества.
Насколько вообще полезны или вредны интенсивные виды деятельности? Известно, что современное производство дает много примеров таких видов труда, которые наносят вред человеческому здоровью, вызывают профессиональные заболевания, связанные с односторонними нагрузками, стрессовыми ситуациями и т.д. В связи с этим иногда ставится вопрос об исключении из нашего образа жизни так называемой абиологической тенденции. Однако решение этой задачи не может быть окончательным. Человек никогда не сможет преодолеть противоречие биологического и социального хотя бы потому, что он никогда не откажется от интенсивных видов деятельности, сопровождающихся стрессовыми ситуациями и потому несомненно вредных для здоровья. По-видимому, можно говорить только об определенных этапах разрешения отмеченного противоречия, о преодолении конкретных пределов интенсификации деятельности, выступающих со стороны биологической организации человека за счет создания искусственных систем, как, например, передача машинам тяжелого физического труда, некоторых однотипных операций умственного труда и даже ряда функций управленческой деятельности. Но все это, тем не менее, не означает полного разрешения противоречия биологического и социального, представленного в целостной природе человека, поскольку работа с новыми средствами труда и сам процесс их создания требуют развития у каждого человека новых специальных навыков и способностей, приводят к дальнейшей интенсификации труда.
Надо сказать, что в определенной степени интенсивный характер деятельности, конечно, не противоречит физиологической организации человека. Как физические, так и умственные нагрузки необходимы ему для нормального развития. В специальных исследованиях И.А. Аршавского показано, что именно активность, а не просто получение необходимых продуктов питания является условием физического роста индивида. Что же касается интенсивности деятельности, то как раз она определяет у человека более совершенный, по сравнению с животными, энергетический обмен и большую продолжительность жизни. Совершая работу, скелетные мышцы человека запасают 90% свободной энергии, в то время как у животных, сравнимых с человеком по весу, этот показатель составляет около 40% [И.А. Аршавский, 1991, с. 10—11]. Из животных, сравнимых с человеком по весу, дольше всех живет лошадь, т.е. животное, принудительно вовлеченное человеком в интенсивную деятельность. Большое количество свободной энергии, т.е. энергии, не нужной для поддержания непосредственных жизненных процессов, определяет возможность всего духовного развития человека и ту роль, которую приобретает в поведении рациональная мотивация. Свободная энергия, время, освобожденное от процессов поиска пищи и ее переваривания, могут быть потрачены на различные интенсивные виды общественной деятельности. Для того же, чтобы правильно распределить время и энергию, требуются социальные ориентиры поведения, развитая на их базе способность личности к саморефлексии.
Интенсивные процессы положительно сказываются на развитии психики. Они обеспечивают необходимый уровень напряжения эмоций, что способствует правильной гормональной регуляции развития всего организма. Однако при сверхинтенсивной деятельности как физического, так и умственного характера, наступает стресс. Противоречие между биологическим и социальным проявляется в условиях стресса своей деструктивной стороной.
Во время стресса происходит увеличение мощности всех защитных реакций. Но при этом организм не может получать питания из внешней среды, выживание идет за счет внутренних ресурсов. Поэтому в момент сильного стресса никогда не хочется есть, а принятая пища может попросту не усваиваться. Увеличившие свою мощность защитные системы закономерно вступают в противоречие друг с другом. Например, показатель холестерина в крови молодого человека во время стресса может подниматься до такого уровня, который соответствует показателю нормы у пожилого человека. При стрессе поэтому происходят интенсивные процессы старения, а общие периоды стрессовой реакции удивительным об-
разом напоминают стадии жизни, т.е. резкое возрастание степени защиты и работоспособности, затем период спада, далее — относительное постоянство высоких характеристик, хотя они и ниже, чем в момент пика стрессовой реакции (период стабилизации и тренировки), и далее период разрушения, связанный с ослаблением защитных сил [В.М. Дильман,1981]. Затянувшийся стресс обязательно переходит в дистресс, приводит к необратимым изменениям и даже к смерти. Но и ограниченный во времени стресс вреден во многих отношениях, так как он способствует более быстрому старению, возникновению заболеваний, связанных с выходом защитных реакций за их нормальные пределы. С биологической точки зрения, такой механизм является вполне целесообразным. В критических ситуациях пиковые нагрузки необходимо энергетически обеспечивать любой ценой, и выживание за счет частичного разрушения, преждевременного старения здесь вполне оправданно.
Однако в условиях социальной жизни этот же механизм все более выступает не только своими положительными, но и своими отрицательными сторонами. Прежде всего, человек в силу самого факта постоянного осуществления производственной деятельности получает не кратковременные, а длительные нагрузки, в результате которых стресс часто переходит в дистресс и вызывает преждевременное старение. Кроме того, в производстве человек при интенсификации деятельности чаще всего использует какие-то одни системы своего организма, в то время как стресс одновременно приводит в сверхактивное состояние все системы. Наконец, стресс сопровождается такими физиологическими изменениями, которые в повседневной жизни чаще всего и вовсе не нужны человеку, тогда как отрицательное воздействие на организм они оказывают. Например, при стрессе повышается свертываемость крови, в ней поднимается уровень холестерина. Это целесообразно опять же лишь в исключительных ситуациях, когда есть опасность ранения, кровотечения, и совершенно не нужно, если стресс вызван, скажем, интенсивной умственной работой.
Наиболее оптимальным, с точки зрения физиологии, режимом деятельности человека является так называемый режим тренировки, при котором работоспособность поддерживается на высоком уровне, интенсивность работы постепенно возрастает за счет новых умений и активизации различных систем организма, но стресс как таковой не допускается.
Однако с более общих позиций, оценивающих перспективы и цели человеческой жизни не только физиологически, однозначно сделать вывод о необходимости исключения всякого стресса нельзя. Невозможно отказать человеку в праве творческого горения,
отбросить дух соревновательности, исключить ситуации, когда на карту ставится все, в том числе и собственное здоровье. Сохранение жизненных сил для человека все же не самоцель, а условие для осуществления продуктивных видов общественно ценной деятельности. Активный стресс, несмотря на общий вред для здоровья, раздвигает пределы биологических возможностей, повышает работоспособность. Было бы негуманно советовать человеку никогда не идти на оправданный риск, хотя, конечно, решиться на это он может только сам. Общество не вправе требовать от человека сверхинтенсивной деятельности.
О том, что режим тренировки является для человека наиболее оптимальным и что расслабляться в общем-то не полезно, свидетельствуют так называемые болезни достижения: человек заболевает после того, как добился успеха, хотя сам период достижения какой-то значимой для него цели может быть различным, т.е. он заболевает не от усталости, а именно от того, что выходит из режима тренировки.
Не исключая полностью стресс как способ интенсификации деятельности, важно использовать компенсационный путь искусственного ослабления его вредных последствий на организм человека. За счет химических препаратов можно, в частности, ослабить функции ненужных человеку в условиях современной жизни защитных систем, обеспечить питание организма, минуя те естественные барьеры, которые стресс ставит обычным механизмам усвоения пищи. Интересны также возможности, открываемые изучением гормональной регуляции стресса. Полное овладение ее механизмами позволит произвольно вызывать и останавливать стресс, что даст возможность временно интенсифицировать деятельность, фактически исключая вредные последствия затянувшихся стрессовых реакций. Так что распространенное представление о том, что природа человека настолько совершенна, что в нее не нужно вмешиваться искусственным путем, представляется неверным.
Длительное время в психологии отрицательно оценивались всякие негативные эмоции. Считалось необходимым стремиться избежать их для сохранения нормального самочувствия личности. Современные исследования показывают, что вредны не всякие отрицательные эмоции, а именно те из них, которые связаны с пассивным стрессом, с ощущением безнадежности [В.С. Роттенберг, В.В. Аршавский, 1978, № 4, с. 121]. Правда, такое состояние тоже, по-видимому, имеет свое оправдание. Во время него критически перерабатывается прошлый опыт, отбрасываются ложные ходы. У животных при этом просто стираются условные рефлексы. У человека, который не хочет мириться с происходящими изменениями,
замыкается на прошлых воспоминаниях, используя силу своего воображения, все обстоит гораздо сложнее. Но и у него постепенно происходит перестройка психики, пространство сознания как бы расчищается для новой активности. Те же отрицательные эмоции, которые имеют кратковременный характер, стимулируют личность к продуктивной деятельности, направленной на преодоление трудностей, вообще не являются вредоносными. Деятельность человека, в которой достигается его благо и обретается счастье жизни, невозможно представить без таких эмоций, так как сила положительного удовлетворения познается в сравнении с отрицательными состояниями.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аврелий Августин. Исповедь. М., 1991.
Аршавский И.А. Приглашение к активности // Знание — сила. 1984. № 7.
Зомбарт В. Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М., 2009.
Дильман В.М. Большие биологические часы. М.,1981.
Марк Аврелий Антонин. Размышления Л., 1985.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. II.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1.
Материалисты Древней Греции: Собр. текстов Демокрита, Гераклита, Эпикура. М., 1955.
Нейсбит Дж. Мегатренды. М., 2003.
Ротенберг В.С., Аршавский В.В. Стресс и поисковая активность // Вопросы философии. 1978. № 4.
Фромм Э. Забытый язык. Иметь или быть? М., 2009.
Чхартишвили Ш.Н. Роль и место социогенных потребностей в учебно-воспитательной деятельности // Некоторые вопросы психологии и педагогики социогенных потребностей. Тбилиси, 1974.
УЧРЕДИТЕЛИ:
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, философский факультет
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
МИРОНОВ В.В., докт. филос. наук, профессор — главный редактор, БОЙЦОВА О.Ю., докт. полит. наук, профессор — зам. главного редактора, КУЗНЕЦОВ В.Г., докт. филос. наук, профессор — зам. главного редактора, КРУПНИК И.Л.., канд. филос. наук— ответственный секретарь, АЛАСАНИЯ К.Ю., канд. полит. наук, БУГАЙ Д.В., канд. филос. наук, доцент, ЗАВАДСКИЙ С.А., канд. филос. наук, доцент, КИРИЛЕНКО Г.Г., канд. филос. наук, доцент, КЛЮЕВА Н.Ю., канд. филос. наук, КОЗЫРЕВ А.П., канд. филос. наук, доцент, КОСИЛОВА Е.В., канд. филос. наук, доцент, КРЖЕВОВ В.С., канд. филос. наук, доцент, ОРЕЛ Е.В., канд. филос. наук, доцент, РАЗИН А.В., докт. филос. наук, профессор, СОКУЛЕР З.А., докт. филос. наук, профессор
РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ:
АЛЕКСЕЕВ А.П., докт. филос. наук, профессор, БЕХМАНН Г., докт. философии, профессор (Германия), БРЫЗГАЛИНА Е.В., канд. филос. наук, доцент, ВАСИЛЬЕВ В.В., докт. филос. наук, профессор, ГУСЕЙНОВ А.А., докт. филос. наук, профессор, КИРА-БАЕВ Н.С., докт. филос. наук, профессор, КОСТИКОВА А.А., канд. филос. наук, доцент, КУЗНЕЦОВА Т.В., докт. филос. наук, профессор, ЛЕНК Х., докт. философии, профессор (Германия), МАРКИН В.И., докт. филос. наук, профессор, МАСЛИН М.М., докт. филос. наук, профессор, МИГУНОВ А.С., докт. филос. наук, профессор, МОМ-ДЖЯН К.Х., докт. филос. наук, профессор, МОТРОШИЛОВА Н.В., докт. филос. наук, профессор, МОЩЕЛКОВ Е.Н., докт. полит. наук, профессор, СЁРЛЬ Дж., докт. философии, профессор (США), СТЕПИН В.С., докт. филос. наук, профессор, ХОУ-ЭЛЛ Р.Ч., докт. философии, профессор (США), ШАПОШНИКОВ В.А., канд. филос. наук, доцент, ЯБЛОКОВ И.И., докт. филос. наук, профессор
Редактор И.И. Жиброва Адрес редколлегии:
119991, ГСП-1, Москва, Ленинские горы, МГУ имени М.В. Ломоносова, I Учебный корпус, философский факультет, каб. Г-554. Сайт журнала: www.philos.msu.ru/vestnik/philos
Журнал зарегистрирован в Министерстве печати и информации РФ. Свидетельство о регистрации № 1553 от 14 февраля 1991 г.
Подписано в печать 00.00.2018. Формат 60x90/16. Бумага офс. № 1. Гарнитура Таймс. Усл. печ. л. 8,5. Уч.-изд. л. 0,0. Тираж экз. Изд. № 10986. Заказ № . Издательство Московского университета.
119991, Москва, ГСП-1, Ленинские горы, д. 1, стр. 15 (ул. Академика Хохлова, 11). Тел.: (495) 939-32-91; e-mail: secretary@msupress.com Отдел реализации. Тел.: (495) 939-33-23; e-mail: zakaz@msupress.com Сайт Издательства МГУ: http://msupress.com
ПРАВИЛА ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ СТАТЕЙ
Журнал «Вестник Московского университета. Серия 7. Философия» публикует статьи по различным направлениям философской науки, информацию о конференциях и критические рецензии, выходит один раз в два месяца. При перепечатке ссылка на журнал обязательна.
Требования к оформлению статей
Редколлегия журнала принимает к рассмотрению статьи не более авт.л. (40 000 знаков) c аннотацией (до 900 знаков) на русском и английском языках и ключевыми словами (не менее 3—5 слов/ словосочетаний) на русском и английском языках.
Пристатейный библиографический список оформляется в соответствии с требованиями РИНЦ. В случае использования в статье редких языков (греческий, китайский, японский, санскрит и т.п.) соответствующая шрифтовая база прилагается в отдельном файле. Таблицы, схемы, рисунки, иной иллюстративный материал должны быть сохранены отдельными файлами в форматах «*.jpg».
♦ редактор — Microsoft Word; количество знаков на странице — 1800;
♦ шрифт — Times New Roman; размер шрифта — 14; интервал — 2,0; лист формата А4;
♦ поля стандартные;
♦ аннотация на русском и английском языках, а также ключевые слова на русском и английском языках должны быть помещены в начале статьи после названия;
♦ библиографические ссылки в тексте должны оформляться следующим образом: в квадратных скобках указываются инициалы и фамилия автора/авторов (в случае их отсутствия — название работы), год издания цитируемого произведения и страница);
♦ перечень процитированных произведений должен быть оформлен в алфавитном порядке и вынесен в конец статьи в раздел «Список литературы»;
♦ примечания к тексту статьи делаются постранично с использованием сквозной нумерации;
♦ кавычки — « »; двойные кавычки « " " ».
Необходимо указать сведения об авторе: Ф.И.О. (полностью); ученая степень; ученое звание; место работы и должность; адрес, e-mail, телефон, факс. Сведения об авторе следует поместить на первой странице статьи в сноске, помеченной звездочкой.
Порядок рецензирования рукописи
1. Рукописи проходят рецензирование одним из членов редколлегии или ведущим специалистом с профильной кафедры, назначенным на заседании редколлегии.
2. На основании рецензии и обсуждения статьи на заседании редколлегии принимается решение о публикации статьи, об отправке ее на доработку в соответствии с замечаниями рецензента или об отказе в публикации.
3. Рецензия оформляется в письменном и электронном виде и передается ответственному секретарю.
4. Рецензии на статьи находятся у ответственного секретаря и предоставляются по запросам авторов статей и экспертных советов ВАК.
5. Заседания редколлегии проводятся не реже 4 раз в год.
Рукописи направляются по адресу: vestnikmsu@mail.ru
Сайт журнала — www.philos.msu.ru/vestnik/philos
Во всех случаях полиграфического брака просьба обращаться в типографию
Плата с авторов за публикацию рукописей не взимается.
