CC BY
72
Тематический выпуск ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЯЗЫКОВ З КУЛЬТУР: ТРАДИЦИИ З ИННОВАЦИИ
LANGUAGES AND CULTURES IN CONTACT: TRADITIONS AND INNOVATIONS
Thematic issue
http://philjournal.ru 20021 No 3 143-1137
Оригинальная статья
УДК: 81'373
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-143-157
Аксиологический компонент паремий: специфика и роль в межкультурной коммуникации
И.В. Привалова
Казанский федеральный университет, 420021, Казань, Российская Федерация, ул. Татарстан, 2; ORCID ID: 0000-0002-7740-2185; Scopus Author ID: 57191959637; Research ID: D-1768-2017
Резюме: В статье исследуется аксиологическая составляющая вербальных единиц, образующих паремиологические фонды в разноструктурных языках. В крылатых выражениях, пословицах и поговорках зафиксированы не только национально-культурные особенности, но и ценности, принятые в определенном этническом сообществе. Анализ выбранных 865 примеров на русском, английском, французском и латинском языках подтвердил гипотезу о том, что в паремиях ярко отображены ценности отдельного народа. Представлено авторское понимание аксиологического компонента, которое трактуется как связанное с оценкой значение, присутствующие в семантике паремиологической единицы. Семантический компонент паремии проявляется при определении ценности объекта или явления по отношению к другим объектам или явлениям и может отражать результаты действия механизмов категоризации или классификации. Новизна данного исследования заключается в том, что впервые аксиологическая составляющая в паремиях соотносится с иерархией системы ценностей, описанной одним из основоположников аксиологии Г. Риккертом. Делается вывод, что, исходя из содержания аксиологического компонента, паремии можно классифицировать. С учетом зафиксированных ценностей и оценок выделяются такие группы, как: поведенческая инструкция, базовые ценности жизни, оценка объекта, оценка субъекта и оценка поведения субъекта. Дидактика паремий может быть выражена в эксплицитной и имплицитной формах, но, так или иначе, присутствует в каждой вербальной единице. Ценностная составляющая является одной из серьезных помех для успешного осуществления общения, поэтому был проведен проекционный анализ функционирования паремий с доминирующим аксиологическим компонентом в условиях межкультурной коммуникации.
Ключевые слова: паремия, пословица, неавторского изречение, ценность, оценка, аксиологический компонент, межкультурная коммуникация.
Для цитирования: Привалова И.В. Аксиологический компонент паремий: специфика и роль в межкультурной коммуникации. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021. №3.
С. 143-157.
* © Привалова И.В., 2021.
This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-143-157
Axiological Component of Paroemias: Specificity and Role in Intercultural Communication
Irina V. Privalova
Kazan Federal University, 2 Tatarstan Str., Kazan, Russian Federation, 420021; ORCID ID: 0000-0002-7740-2185; Scopus Author ID: 57191959637; Research ID: D-1768-2017
Abstract: The article examines the axiological component of verbal units that comprise the paremiological funds in languages with different structure. The content of proverbs and sayings reflects cultural specificity along with the values adopted in a particular ethnic community. The analysis of 865 examples presented in the Russian, English, French and Latin languages has confirmed the hypothesis that the values of people are vividly reflected in paroemias. The author's conception of "axiological component" has been clarified. Axi-ological component is understood as the value associated with the assessment included into the semantics of a paremiological unit. The semantic component of paroemias manifests itself in determining the value of an object or phenomenon in relation to other objects or phenomena. Also, it may reflect the work of categorization and classification mechanisms. The idea of axiological component correlation with the hierarchy of the value system (described by one of the founders of axiology H. Rickert) predetermines the novelty of this research. It is concluded that paroemias can be classified based on the content of the axiological component. The following groups have been singled out: behavioral instruction, basic life values, object assessment, subject assessment and assessment of the subject's behavior. The didactics of paroemias can be expressed in explicit and implicit forms, but one way or another, it is present in every verbal unit. The value component is a serious obstacle in successful interaction; therefore, a projective analysis of the functioning of paroemias under the conditions of intercultural communication has been carried out.
Keywords: paroemia, proverb, anonymous dictum, value, assessment, axiological component, intercultural communication
For citation: Privalov I.V. Axiological Component of Paroemias: Specificity and Role in Intercultural Communication. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2021, no 3, pp. 143-157 (In Russ.).
Введение
Пословицы, поговорки, неавторские изречения классифицируются в данной статье как паремии или единицы паремиологического фонда. Считаем, что употребление «паремиологема» (по образцу «фразеологема») также возможно как синонимичное. Исследование единиц паремиологического фонда предполагает привлечение таких понятий как: культура, ценности, язык, сознание, коммуникация. Уникальность паремий заключается в том, что они анализируются учеными, работающими в различных областях - языкознании, культурологии, аксиологии, психолингвистике, философии, теории коммуникации. Паремия представляет собой сообщение, которое может быть включено в акт (межкультурной) коммуникации. Мы солидарны с точкой зрения И.Э. Клюканова, который считает, что сообщение как лингвистическая реальность находится в эпицентре развития всех наук: «К изучению сообщения можно подойти с естественно-научных позиций; объектом исследования при этом выступает «коммуници-рующий человек» как физико-биологическая часть природы. Кроме того, сообщение можно осмысливать в рамках социальных наук; при этом внимание направлено на способы взаимодействия индивидов и институты, посредством которых складываются общие принципы поведения и устанавливается некий общественный порядок. Сообщение можно также изучать на основе гуманитарной мысли; здесь в центре внимания оказываются различные произведения искусства (тексты), в которых (вос)создается
дух той или иной культуры» [1: 112]. Поэтому при анализе паремий в данной работе мы опираемся не только на теоретические основания лингвистики, но и философии и теории коммуникации. В фокусе данной статьи находится аксиологический компонент паремий и то как он проявляется при встрече нескольких лингвокультур, т.е. в ситуации межкультурного общения.
Цели статьи следующие: 1) разработать новый подход к изучению аксиологического компонента паремий, функционирующих в разноструктурных языках (русском, латинском, английском и французском); 2) опираясь на феноменологические основания разграничения понятий «оценка» и «ценность» Г. Риккерта, предложить классификацию пословиц и неавторских изречений; 3) показать, что различия в структуре и содержании аксиологического компонента могут проявляться как потенциальные зоны провалов при осуществлении межкультурного общения.
Материал и методы исследования
К отбору материала было привлечено девять лексикографических источников [2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12], список которых представлен в библиографическом разделе данной статьи. Эти источники содержат единицы паремиологического фонда четырех разноструктурных языков: русского, английского, французского и латинского. Русский, английский, французский являются действующими языками, тогда как латинский язык не используется в виде разговорной речи. Система латинского языка сохранила свою актуализацию как терминологическая база для медицины, биологии, фармакологии, юриспруденции. «Среди языков, из которых производились заимствования, латынь занимает особое место. Прекратив свое существование в качестве средства «живого» общения, латинский язык, благодаря богатой литературной традиции, продолжал использоваться как язык науки, дипломатии, официальных документов, католической церкви. Дальнейшее его применение в такой степени связано с формированием научной мысли Европы, с особенностями культурного и общественного развития народов, что каждый приток латинских заимствований можно рассматривать как синхронный срез, характеризующий состояние и развитие языка и культуры определенной эпохи» [13: 387]. В настоящее время латинский язык не связан с определенным этнолигвокультурным сообществом и поэтому лишен возможности развития как социально-культурный продукт. Сопоставление языковых единиц из активно действующих языковых систем и из ограниченно функционирующей системы интересно с точки зрения эволюционирования концептов, установок, стереотипов и ценностей, которые проявляются в смысловом поле паремий. Процесс отбора материала состоял из нескольких этапов. Для первичного анализа было отобрано 3950 словарных статей, состоящих из доминантной паремии и ее толкования. В некоторых статьях, помимо доминантной паремии, зафиксированы ее варианты и синонимы. Далее, для более детального анализа были оставлены 865 примера, в отношении которых были применены исследовательские процедуры. На окончательный отбор паремий повлиял такой фактор как степень представленности в них аксиологического компонента. Поскольку в поговорках крайне редко содержится дидактическая составляющая в виде прескрипции, то они не вошли в число рассматриваемых языковых единиц. «Поговоркой считается устойчивое предложение такой же структуры, как и пословица, но лишенное дидактического содержания» [2: 5]. Таким образом, корпус паремий, подвергшихся аксиологическому анализу, составили только пословицы и неавторские изречения.
Задачи, которые были поставлены при изучении аксиологического компонента паремий, обусловили выбор следующих методов исследования: описательно-сопоставительный метод, интерпретатив-ный анализ, лингвокультурный и концептуальный анализ. При отборе материала использовался метод целевой выборки и количественный анализ (проводился подсчет изученных словарных статей и отобранных примеров). При работе с конкретными примерами применялись элементы лексико-семантиче-ского, грамматического и стилистического анализа. При соотнесении отобранных примеров с иерархией ценностей Г. Риккерта [14] применялся авторский метод, который именуем как «междисциплинарная методологическая экстраполяция». При определении зон потенциальных провалов, которые возможны при получении информационного сообщения, содержащего аксиологически маркированные паремии, применялся метод прогностического моделирования.
Обзор литературы и теоретические основания
В данной статье мы основываемся на том, что в паремиологический фонд входят поговорки, пословицы и неавторские высказывания, которые следует отличать от фразеологических единиц. Основания для разграничения фразеологизмов и паремий до сих пор являются поводами для научных дискуссий, которые ведутся с середины прошлого века до наших дней [15; 16; 17; 18; 19; 20]. У отечественных
лингвистов, занимающихся различными вопросами фразеологии, до сих пор нет единого мнения относительно обоснованности включения паремий во фразеологический фонд. Так в разделе «Лингвистического словаря» 1990 года «Фразеологизм. Фразеология», который был написан В.Н. Телия, предлагается «широкое» понимание состава фразеологического фонда. В.Н. Телия полагает, что фразеологический фонд может состоять из идиом, фразеосхем, крылатых слов, речевых штампов, поговорок и пословиц [21: 559]. По-видимому, данные единицы объединены в одну группу на основании того, что всем им присущи такие черты как: идиоматичность, устойчивость, вариабельность и воспроизводимость [22: 56].
Полагаем, что между фразеологизмами и паремиями существуют структурно-синтаксические отличия и различия в организации когнитивного и смыслового пространств. Фразеологизмы оформлены в виде словосочетаний, которые, как правило, инкорпорируются в более сложную синтаксическую структуру - предложение: His uncle always talks through his hat andyou never know if he speaks seriously or messes around (to talk through one 's hat - нести вздор; валять дурака - to mess around). Паремии (в отличие от фразеологизмов) представлены грамматически организованным набором слов в виде предложений. Например, одна идея в виде обособленного предложения в разных языках: Manus manum lavat; Une main lave l'autre; Рука руку моет и обе белы живут; Scratch my back and I shall scratch yours; Почеши мне спину и я почешу тебе. Несмотря на различное внешнее оформление, все примеры имеют значение «услуга за услугу» или «ты мне, а я - тебе». Изречения - это тоже законченные высказывания, которые самодостаточны и существуют автономно: Parva delicta aperiunt viam ad maiora (Малые проступки открывают путь к большим). Текстовая природа паремий отмечалась ещё в работах Г.Л. Пермя-кова [23]. О.И. Натхо и Л.Р. Сардалова считают, что паремии представляют собой законченные тексты со свойствами фундаментального и функционально-прагматического характера [24: 62]. Пословица совмещает в себе текстовую и знаковую форму. Обладающая смысловой законченностью пословица функционирует как составная часть сложного предложения или самостоятельное предложение в структуре текста: We arranged everything for Kate: we paidfor the train ticket, ordered a taxi from the station and even made a hotel booking but she still didn t turn up to the wedding. You know what they say: you can lead a horse to water but you can t make him drink [12].
Нельзя не упомянуть об особой продуктивности когнитивного подхода при изучении паремиологи-ческого состава языка. Анализ единиц паремиологического фонда с позиций когнитивной лингвистики основывается на многомерности образуемого ими смыслового пространства. Блоки знаний формируют концептуальное пространство. За любой пословицей стоит информационная структура, описывающая прецедентную ситуацию. Ю.И. Левин предложил термин «паремиологическое пространство» или «па-ремиопространство» и попытался реконструировать его на основе сходства или различия пословичных когнитивных структур [25]. Е.В. Иванова, предлагает различать такие понятия как «когнитивная модель» и «когнитивная структура»: «Когнитивная структура - это схема репрезентации знания, соотнесенного с пословичным фондом в целом или с отдельными тематическими группами пословиц, а когнитивная модель - схема репрезентации знания, соотнесенного с единичной пословицей» [26: 14]. В процессе изучения значений русских и английских пословиц применяются такие термины как «пословичный концепт», «пословичный прототип» и «когнитема». Действительно, когда носитель языка использует паремии в своей речи, в своем сообщении, то он обращается к устоявшимся знаниям, которые оформились в результате познания мира представителями отдельного этнолингвокультурного сообщества.
Идиоматичность и сложная референциальность отличают способы организации когнитивного пространства фразеологизмов и паремиологем. В большинстве случаев смысл фразеологизма не образуется из суммы смыслов составляющих их элементов. Например, латинское словосочетание Ab ovo usque ad mala переводится дословно от яиц до яблок. Понимание данной языковой единицы невозможно без дополнительного знания о правилах приема пищи у древних римлян, которые начинали свой обед с яиц и заканчивали яблоками. С течением времени данное выражение потеряло буквальное значение, связанное с обеденной тематикой, и стало означать «выполнение любого дела от начала до конца». Паремии, так же как и фразеологизмы, являются устойчивыми языковыми единицами, и замена одного элементы приводит к потере смысла целого языкового комплекса. Иногда паремия может стать источником фразеологизма. Например, Юрьев день - фразеологизм, произошедший от поговорки Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! It is a gift horse - данного фразеологизма достаточно, чтобы сделать отсылку
к английской пословице: Dont look a gift horse in the mouth. В приведенных примерах прослеживается также и отсылка к определенным историческим событиям и фактам, т.е. действие механизмов прецедентное™ и референциальности.
Паремии (так же, как и фразеологизмы) являются исключительно благодатным материалом для изучения национально-культурной специфики. По мнению В.Н. Телия, данные языковые единицы связаны «...с материальной, социальной или духовной культурой языковой общности и могут свидетельствовать о ее культурно-национальном опыте и традициях» [22: 216]. Репрезентативность культурных кодов наиболее высока в семантике языковых единиц, образующих паремиологический фонд языка, что подтверждают результаты исследований отечественных филологов [27; 28].
И паремии, и фразеологемы свидетельствуют о национально-культурной специфике языкового сознания. Это языковые единицы, которые объективируют культурную специфику образов сознания определенного этнолингвокультурного сообщества. Семиотически закодированные результаты языковой деятельности представителей определенной лингвокультуры являются культурным наследием. Знакомство с ними оказывает виляние на формирование языкового сознания отдельных индивидов и сообщества в целом. «Содержание внутренних образов сознания, отображающих объективную реальность в форме субъективной идеальной реальности, составляет знание о культурных предметах (попавших в поле восприятия), которое может быть сформировано двояким путем: во-первых, при анализе внутренних образов, т.е. при анализе субъективной, идеальной реальности, если она овнешнена (объективирована), а во-вторых, при анализе самих культурных предметов, т.е. при анализе объективной реальности» [29: 27].
Полагаем, что не будет преувеличением утверждение о том, что паремии являют собой ситуацию, когда знак языка фактически равен знаку культуры. Пословицы и поговорки, как культурно-семиотические объекты, представляют такую же важность для изучения мировидения отдельного народа, как архитектура или живопись. Паремии можно классифицировать как артефакты наряду с памятниками, картинами, музыкальными произведениями. Пословицы и поговорки обладают отличительными характеристиками культурных артефактов. Во-первых, они являются продуктами деятельности представителей определенной этнолингвокультуры и поэтому содержат социально и культурно значимую информацию. Во-вторых, все артефакты создаются не только с целью хранения информации, но и ее передачи. Информация, содержащаяся в артефактах, есть «квинтэссенция» определенного культурного кода - пейзажи Питера Брейгеля, постройки Гауди и выражение Пусто, словно Мамай прошел могли появиться только в контексте конкретного общества и конкретной эпохи.
Все артефакты, в том числе и паремии, выполняют кумулятивную, трансмиссионную, символьную, экспрессивную и оценочные функции. В паремиях накапливается знание об окружающем мире, т.е. кумулируется опыт предыдущих поклонений. Любая пословица или поговорка выступает в роли информационного сообщения. Как семиотические знаки, пословицы и поговорки передают информацию, закрепленную в них, и таким образом выполняют трансмиссионную функцию, принимают участие в коммуникации. Символьная функция - это то, что объединяет артефакты и паремии. Пословицы и поговорки (так же как и артефакты) обладают символьностью. Символы в образной форме транслируют идеи, обозначают многогранное явление. Символам присуща сложная референциальность, которая проявляется в отнесенности не к одной, а многим ситуациям. Достаточно часто смысловая структура символа напоминает «матрешечную» образность, т.е. когда один образ находится внутри другого, как у русской куклы-игрушки. Например, символы Лондонской летней Олимпиады 2012 года Wenlock и Mandeville представляют собой маскоты, именами которых выступают прецедентные онимы (Wenlock-название места, где впервые прошли локальные Олимпийские игры, а Mandeville - название лечебного учреждения впервые организовавшего спортивные состязания для людей с ограниченными возможностями). Wenlock и Mandeville - вымышленные персонажи, представленные в образе капелек, оставшихся от плавки стальных планок стадиона, в отполированной поверхности которых отражаются все спортсмены. Во внешний вид главных символов инкорпорированы другие символы, такие как: браслеты в виде олимпийских колец, видеокамеры, отличительные желтые знаки блэк кэбов (лондонских такси) и др. Символьность присуща фразеологизмам. Например, латинская фразеологема sub rosa (под розой) означает «под знаком секретности», потому что цветок розы у древних римлян был эмблемой тайны. Выражение третья стража (Tertia vigilia) обозначает «ночное время» или отрезок ночного времени, когда происходила смена караула у древних римлян.
Сложная символьность и множественная референциальность отмечаются и у паремий. Например, латинское высказывание Fiat lux! (Да будет свет!) означает торжество света над тьмой, а в переносном смысле - победу научной мысли по типу Эврика! Более глубинная референция этого предложения адресует к символу книгопечатного станка Гуттенберга. Смысл другой латинской паремии Deus ex machina (Бог из машины) также не может быть оформлен как сумма смыслов его составляющих. Это изречение является символом древнего театрального действия, завершением которого является появление Верховного Божества, которое знаменует собой конец заключений и наступление счастливого конца. В настоящее время изречение Deus ex machina потеряло свою связь с театром и используется каждый раз, когда чудесным образом неожиданно находится выход из запутанной ситуации.
Появление паремий в различных видах речи добавляет в них не только элементы образности (как видно из выше представленных примеров), но и эмоциональности. Экспрессивная функция - одна из главных функций у языковых единиц с маркированной идиоматичностью. Когда такие единицы появляются в устном или письменном сообщении, оно становится нетривиальным, вызывает интерес у адресата и надолго запоминается. Экспрессивность связана с оценкой, поскольку обращение к образу исключает нейтральность в суждении. Например, в английской пословице The rotten apple injures its neighbours (Дурное портит все окружение) изначально просматривается негативная оценка относительно происходящего. Мы не можем согласиться с мнением о вторичном характере экспрессивности и оценочности в семантике пословиц: «К прагматическим подуровням когнитивной модели пословицы относятся оценка и эмотивность - они факультативны и вторичны по отношению к уровню познания» [30: 141]. Экспрессивность и оценочность отражают опыт чувственно-эмоционального восприятия событий окружающего мира и органично «вплетены» в концептуальные знания. Они присущи каждой паремии, и именно эти составляющие отличают их от простых суждений и поговорок.
Аксиологическим компонентом паремии предлагаем именовать значение, присутствующие в семантике языковой единицы, которое связано с оценкой какого-то действия, совершаемого субъектом. Семантический компонент паремии проявляется при определении ценности объекта или явления по отношению к другим объектам или явлениям. Аксиологический компонент может отражать результаты действия механизмов категоризации или классификации. Наконец, аксиологический компонент паремий может быть представлен в прескрипциях определенной направленности, имеющих дидактическое содержание.
Современная гуманитаризация знания стимулирует поиск точек соприкосновения в философских взглядах и трактовках лингвистических явлений. Обращение к истокам аксиологии в рамках данного лингвистического исследования продиктовано необходимостью междисциплинарной природы изучаемого объекта. Это именно тот случай, когда «.. .в рамках каждого научного подхода становится все труднее удерживать перед собой объект своего исследования и все труднее выявлять механизмы его объективации» [1: 112]. При проведении данного исследования мы апеллируем к идеям, высказанным в философских работах Генриха Риккерта и Вильгельма Дильтея (немецких представителей неоканти-нианства). Анализируемые явления рассматриваются ими сквозь призму феноменологических и эпистемологических оснований. В изучении психического развития личности, а также индивидуального и коллективного духа, В. Дильтей отводит значительную роль языку. Согласно В. Дильтею, индивидуализированное понимание жизни репрезентируется авторами языка в их произведениях. В. Дильтей отмечал непосредственную взаимозависимость «осмысленной жизни» (иначе - сознания) с ценностями культуры [31: 272]. В описательной (понимающей) психологии В. Дильтея указывается зависимость психического поведения человека от культурно-исторических ценностей общества, в котором он существует. Эти утверждения схожи с философскими воззрениями Г. Риккерта относительно культурных ценностей, при восприятии которых происходит оценка и понимание ценности культурного объекта. Важным для нас является то, что в концепциях В. Дильтея и Г. Риккерта изложены взгляды на роль знания, познания и действия сознания в восприятии окружающего мира. Представлена дистрибуция всего сущностного на природные объекты, и объекты, созданные человеком, т.е. относящиеся к культуре. Все культурные явления и есть предметы изучения гуманитарных наук. Описание ценностной составляющей культурных предметов привело к созданию аксиологической науки или науки о ценностях, основные положения которой не потеряли своей актуальности до сегодняшнего дня.
Одной из задач данного исследования является соотнесение аксиологической составляющей в паремиях, представленных в четырех разноструктурных языках, с системой ценностей Г. Риккерта. По-
этому остановимся детальнее на двух основных моментах, представленных в этой концепции. Первое - различение ценности, блага и оценки. «Мы должны поэтому особенно резко различать понятие ценности и понятие психического акта оценивающего субъекта, как, впрочем, всякой оценки и всякой воли, точно так же, как понятие ценности и понятие объектов, в которых ценности обнаруживаются, т. е. благ. Правда, ценности для нас связаны всегда с оценками, но они именно связаны с ними, а потому-то их и нельзя отождествлять с действительными реальными оценками. Как таковая, ценность относится к совершенно иной сфере понятий, чем действительная оценка, и представляет поэтому совершенно особую проблему» [14: 23]. В дальнейшем на конкретных примерах мы покажем, что аксиологический компонент в некоторых пословицах или изречениях действительно может быть связан с оцениванием реального или нереального объекта или вынесением вердикта относительно того, что представляет ценность, а что - нет.
В очерке «О системе ценностей» Г. Риккерт подчеркивает, что любая систематизация не может быть завершенной, а любая система представляет собой открытое множество. Риккерт опирается на попытку систематизации ценностей Канта, который выделял четыре группы ценностей - логические, этические, эстетические и религиозные. Обозначенные Риккертом шесть областей ценностей связаны с человеческой активностью, в которой важная роль принадлежит семиотическому оформлению. Первая область - это независимо существующая ценность научного познания, которая характеризуется как «область бесконечной ценности с благами будущего» [14: 374]. Без языка переработка человеком информации, поступающей из окружающей действительности, была бы невозможной, и в этой научной деятельности язык играет ведущую роль: «Научное знание возможно не потому, что оно пассивно репрезентирует (постигает) мир, а потому, что сам человеческий опыт является продуктом активной переработки и интерпретации наших чувственных данных» [1: 117]. Вторую область представляют ценности искусства. Это область, где «.. .наглядно созерцающий субъект непосредственно «переживает» единство, в котором и сосредоточена ценность» [14: 375]. Третья область относится к мистическим ценностям, которые постигаются при созерцательном восприятии мира.
Если первые три группы представляют объективно существующие «асоциальные» (термин Рик-керта) ценности, то четвертая группа ценностей связана непосредственно с человеком как существом социальным. Г. Риккерт рассуждает о ценностях нравственной жизни или социально-этических ценностях. Этика, долг, социальные нормы не являются объектами созерцания, но руководствами к действию каждого индивида. «Понятие нравственной жизни определить гораздо труднее, чем понятие науки, или искусства, или мистической и пантеистической религии. Всеми признано, пожалуй, будет только одно: этические блага суть личности. При этом мы имеем также полное право ограничиться их действенностью, так как мы предположили, что этическая жизнь не есть созерцание» [14: 377]. Непосредственно с ценностями, входящими в четвертую группу связаны ценности личной жизни человека (пятая группа) и его духовной жизни (шестая группа). Они образуют «личные социальные блага действенной сферы» [14: 377]. Языковая репрезентация ценностей последних трех групп представлена в той части паремио-логического фонда (пословицах и изречениях), которые и стали объектом нашего исследования.
Результаты и дискуссия
Система ценностей Г. Риккерта имеет прямое отношение к языку, социуму и культуре, потому что это учение «.о миросозерцании, связанном с мышлением» [14: 366]. В паремиях с особой очевидностью проявляется связь языка с культурой этноса, сценариями коммуникативного поведения его языковых личностей и, особенно, с его национально-культурными ценностями, так как денотация паремио-логем - это «не денотация к миру, а повод для отнесения к системе ценностей» [22: 74].
Паремии, как культурные знаки, имеют ярко выраженный аксиологический аспект. Представляется интересным проследить не только способы зафиксированности аксиологического компонента в паремиях, но и проявление его в ситуации столкновения культур, т.е. в ситуации межкультурной коммуникации. Именно в ситуации взаимодействия языковых систем и лингвокультур аксиологический аспект становится наиболее наглядным. В силу таких своих характеристик как образность, символь-ность, экспрессивность и оценочность паремии активно включаются в различного рода сообщения. Если сообщение оформлено средствами единого языка для отправителя и получателя, то, как правило, не возникает проблем в декодировании его смысла; при этом оптимальной ситуацией является совпадение субъективных лингвокультурных кодов участников коммуникации. В таком случае мы имеет дело с конгруэнтной языковой и национально-культурной идентичностью языковых личностей, нахо-
дящихся в процессе общения. При овладении родным языком паремии усваиваются наряду с другими языковыми единицами. Запоминание значений паремий происходит так же, как запоминание значений других слов. В результате смысл паремий известен всем представителям языкового сообщества. Но участниками акта межкультурной коммуникации являются представители разных этнолингвокультур. «Национальные особенности общения отражены в языковой картине мира, а игнорирование их лежит в основе многочисленных межкультурных конфликтов, тогда как совпадение образов языкового сознания, отражающих стратегии и тактики коммуникативного поведения, обеспечивает эффективность межкультурного общения» [32: 63]. Языковые единицы с высокой степенью национально-культурной маркированности, включенные в сообщение, приводят к коммуникативным неудачам. Специфика паремий осложняет смысл сообщения, что может привести к искажению передаваемой информации или полному непониманию.
Имплицитный слой паремии может состоять из архетипических представлений, стереотипов, социальных и личностных установок, которые сложились в определенном этносе. Экспликация информации, заложенной в имплицитном слое, осуществляется в виде краткой сентенции, которая представлена в вербальной форме. Внутренняя форма такого языкового знака как паремия не тождественна соответствующему фрагменту концептуальной системы, она гораздо сложнее. Во внутренней форме отражаются не только опыт и знания человека, но и этимология самой паремии, в которую включены особенности соединения языковых компонентов, символьность и историко-социальный контекст, в котором эта единица сформировалась.
Аксиологический компонент в пословицах или изречениях может быть репрезентирован в виде комментариев относительно конкретной ценности (материальной или нематериальной), которые в терминологии Г. Риккерта называются «благами». В пословицах также предлагается оценивание благ -реальных или действительных объектов, связанных с ценностью. Значительная часть пословиц звучит как назидание, наставление, которое представляет собой рекомендацию по достижению поведенческой модели. Некоторые пословицы и изречения являются декларацией ценностей нравственной жизни.
Проанализировав 865 примеров отобранных паремий (пословиц и изречений), мы пришли к выводу, что аксиологический компонент наиболее ярко представлен в пословицах и неавторских изречениях, которые репрезентируют: 1) поведенческие инструкции, 2) оценку объекта, 3) оценку субъекта, 4) оценку поведения субъекта и в 5) декларации жизненных ценностей. Применяя предложенную Г. Риккертом дифференциацию понятий «оценка», «ценность», «благо» к выделенным категориям, можно заметить, что паремии, относящиеся к первым четырем группам, нацелены на оценивание, тогда как в паремиях, характеризующихся нами как «декларация жизненных ценностей», описываются ценности определенного сообщества. Представим контентную и количественные характеристики каждой из выделенных групп.
Пословицы и изречения, оформленные в виде поведенческих инструкций, преобладают в количественном отношении во всех рассмотренных нами языковых системах (34%). Например: Do in Rome as the Romans do (В чужой монастырь со своим уставом не ходи); An apple a day keeps the doctor away (Лук от семи недуг); First catch your hare, then cook him (Не говори гоп, пока не перепрыгнешь); Il ne faut jamais dire: "Fontaine, je ne boirai pas de ton eau" (Не плюй в колодец, пригодится воды напиться); Il faut manger pour vivre et non pas vivre pour manger (Нужно есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть); A laver la tête d'un âne, on perd sa lessive (Дурака учить, что мертвого лечить) и т.д. В синтаксическом отношении пословицы подобного типа оформлены как императивы в виде побудительных предложений. Они звучат как прескрипции поведения, направляемые анонимному адресату, как, например, в латинской паремии: De duobus malis minimum eligendum (Из двух зол нужно выбирать меньшее). Используются глаголы, выраженные инфинитивными формами, французским сочетанием il faut или безличными формами субъекта (one can, one should, on doit (должно)), отрицательные императивы, типа не делай! don t!. Паремии данного типа не представляют проблем для понимания при передаче сообщения в процессе межкультурного общения при условии полного совпадения элементов их внешнего оформления: Fontaine, je ne boirai pas de ton eau (Не плюй в колодец, пригодится воды напиться); Il faut manger pour vivre et non pas vivre pour manger (Нужно есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть). Замена ключевого объекта (apple - лук) при сохранении смысла также не создает трудности при получении сообщения. Может наблюдаться потеря образности при замене некоторых характеристик объекта, как в случае с примером «прыгать» или «ловить зайцев».
В группу оценка объекта (23%) входят пословицы и изречения следующего вида: Brebis galeuse gâte le troupeau; One scabbed ship will mar a whole flock; The rotten apple injures its neighbours (Паршивая овца все стадо портит) и т.д. В данных и подобных этим пословицах моделируется ситуация, в которой объект получает отрицательную или положительную оценку. Делается обобщающее заключение в назидательной модальности. Ситуация не понимается буквально о гниющем яблоке или паршивой овце, которые заражают свое окружение. Но закрепляется более общее значение о распространении нездорового, дурного на все, что с ним соприкасается. Даже в тех случаях, когда оценка эксплицитно выражена, требуется выводное знание. Например, пословица Волос долог, да ум короток предполагает умозаключение, что красивая внешность не является гарантией ума. Некоторые пословицы представлены в виде метафор: Большому кораблю - большое плавание. Человек с большим потенциалом сравнивается с большим кораблем, которого ожидают великие дела (большое жизненное путешествие).
Другой вид оценки объекта констатирует факт с положительной или отрицательной оценкой: Le temps perdu ne se rattrape jamais (Потерянное время не возвращается); Every family has a black sheep (В семье не без урода). Смысл пословицы, в которой заявлена оценка объекта с культурно-исторической подоплекой, неизменно остается нераскрытым в процессе межкультурного общения. Например, французская пословица C'est comme l'oeuf de Colomb, il fallait y penser (слишком «просто») интерпретируется на русском языке: Ларчик просто открывался. «За кадром» остаются смыслы, связанные с прецедентным именем «Христофор Колумб» и его достижения. Французское пояснение импликатур этой пословицы выглядит следующим образом: "C'est comme l'oeuf de (Christophe) Colomb, il fallait y penser: se dit d'une réalisation qui paraît simple mais qui suppose une idée ingénieuse (anecdote de Colomb aplatissant le bout d'un oeufpour le faire tenir debout). Une légende veut que des détracteurs de Colomb lui disputassent l'oeuvre de son génie, en objectant que rien n'était plus facile que de découvrir l'Amérique. «Vous avez raison, leur dit le navigateur"». (Это выражение означает простое решение сложной задачи. «Колумбово яйцо» - открыть для себя Америку. Согласно легенде, Колумб на вопрос «Трудно ли открыть Америку?» ответил, что также легко, как разбить яйцо.) [33]. Очевидно, что пословицы подобного плана являются культурными лакунами и их употребление в сообщении может прогнозироваться как неизбежная трудность или возможный провал при взаимодействии различных лингвокультур.
Пословицы и изречения, входящие в группу оценка субъекта (18%) описывают актора: Ex ungue leonem (По когтям можно узнать льва. Видна птица по полету). Подчеркиваются черты, которые в аксиологической «системе координат» определенного общества выступают как положительные или отрицательные: Лицом хорош, да душой не пригож; Горбатого могила исправит. Как правило, в таких паремиях субъект характеризуется через его поведение или поступки: Смелый там найдет, где робкий потеряет; Счастливый в огне не сгорит и в огне не потонет. Доказательством оценки субъекта является какой-то факт или действие: Ученого учить - только портить, а дурака учить - что мертвого лечить; C'est son fort; il est ferré sur cette matière (Он на этом собаку съел); La garde meurt mais ne se rend pas (Гвардия умирает, но не сдается). Отметим универсальность семантической структуры, «тот, кто...», «тот, который...». Например, латинская структура qui est представлена в пословице Dives est, qui sapiens est (Богат тот, кто мудр), и эта модель сохранила свою актуальность до сегодняшнего дня в русском, английском и французском языках. Дидактика данных пословиц выражена в большинстве случаев эксплицитно.
Обратим внимание на пример, который демонстрирует сложную эволюцию авторского изречения в пословицу - оценку субъекта. Audentes fortuna iuvat = Fortunes favours the brave (Смелым помогает фортуна; Кто смел, тот и два съел). В основе лежит изречение, приписываемое греческому поэту Симониду, которое в латинском языке закрепилось как Audaces fortuna juvat (Храбрым судьба помогает). Позже эта латинская паремия трансформировалось в пословицу с одинаковым значением во всех европейски языках, например, во французском языке она звучит как: La fortune sourit aux audacieux aux braves (Удача улыбается смелым и храбрым; Смелые люди удачливы во всех начинаниях). Интересно, что с течением времени у этой пословицы начали появляться различные неожиданные варианты, один из которых на английском гласит: Fortunes favours the fools, а в русской версии: Дуракам везет. Это пример того, как пословица, не теряя свой исконный смысл, может изменить только внешнюю форму -знаковую репрезентацию средствами разных языковых систем, а потом генерировать новые варианты. Поскольку одна и та же идея сохранена в различных формах вербализации, то трудности при ее передаче в процессе межкультурного общения не возникают.
Четвертую группу составляют пословицы, дающие оценку поведения субъекта через его действия (27%). Например: Aquila non captat muscas (Орел не ловит мух). Кроме этого, в данной группе, как и в предыдущей, отмечается популярность универсальной конструкции «тот, кто...», только добавляется еще элемент действия «тот, кто что-то делает»: Кто едет, тот и правит; Кто ждет, тот дождется; Кто молчит, тот соглашается; Кто умеет веселиться, тот горя не боится; Кто смел, тот на коня сел. По аналогичному синтаксическому образцу строятся французские пословицы и их русские аналоги: Celui qui sait beaucoup dort peu (Тот, кто знает много, мало спит); А beau mentir qui vient de loin (Тому лгать легко, кто был далеко); Bien danse à qui la fortune chante (Хорошо танцует тот, кому удача поёт).
Пятую группу с аксиологическим компонентом паремий мы предлагаем именовать декларации жизненных ценностей (38%). Эти декларации отражают иноязычное аксиологическое сознание и «.принадлежат блоку универсалий культуры, которые определяют человека через его отношение к другим людям и обществу, к целям и ценностям социальной жизни» [34: 220]. Основанием для включения паремий в данную группу является содержание в них обращения к универсальным явлениям, эмоциям, общечеловеческим идеям и чувствам, таким как, например: счастье, вера, смерть, страх, любовь, уважение, дружба и т.д. В пословицах выражается отношение к базовым человеческим ценностям, которые сложились у социума: Старая любовь не ржавеет; Счастье с несчастьем близко живут; Терпение и труд все перетрут; У смерти все равны; У страха глаза велики; Время лучший лекарь; Время не ждет; Любовь слепа; Love conquers all и т.д. В пословицах, декларирующих моральные ценности и установки, есть скрытая оценка того, что нужно делать. См., например, латинские пословицы: Alit lectio ingenium (Чтение обогащает ум); Amicitia vitam ornat (Дружба украшает жизнь) или русская пословица Смелость города берет. Таким образом, делается вывод, что для того, чтобы преуспеть нужно: много читать, иметь верных друзей и быть смелым человеком. К этой же группе можно отнести паремии, содержащие эксплицитную дидактику, как, например, в следующих французских пословицах: Bien volé ne profite jamais (Краденное добро впрок не идет); Une bonne action n'est jamais sans récompense (Доброе дело без награды не останется), или английские An idle brain is the devil's workshop (Праздность до добра не доведет).
Как видим, оценка в пословицах и изречениях на русском, латинском, английском и французском языках может быть представлена в двух видах. Первое, в виде прямой эксплицитной дидактики; Век живи - век учись; В гостях хорошо, а дома лучше; Все равны под солнцем; Все хорошо в меру; Все хорошо, что хорошо кончается; Duobus certantibus, tertiusgaudet (Когда двое дерутся, третий радуется). Вторым способом является представление дидактики с выводным знанием: Вольно псу и на владыку брехать; A cat may look at a king. В данном случае сталкиваемся с метафоризацией образов, которая различна в разных лингвокультурах (пес, брешущий на владыку, и кошка, смотрящая на короля). Требуется трансформация образа и его экстраполяция на человеческие отношения. Возможна передача одинакового смысла в двух вариантах (эксплицитном и имплицитном): Вор вора не обидит (эксплицитная дидактика) = Ворон ворону глаз не выклюет (имплицитная дидактика). Языковые единицы с эксплицитной дидактикой не создают сложностей в понимании сообщения, тогда как языковые единицы с имплицитной дидактикой образуют потенциальные зоны провалов в межкультурном общении.
Границы между пятью выделенными группами нельзя считать четкими и стабильными, так как есть множество примеров, когда одна пословица может быть отнесена сразу к нескольким группам. Например, в одной паремии может одновременно содержатся оценка объекта и оценка субъекта: L 'exactitude est la politesse des rois; Точность - вежливость королей. Пунктуальность - это признак вежливого поведения элиты, или элиту отличает пунктуальность? В пословице None but the brave deserve the fair (Только храбрецу достается красавица) фиксируется оценка субъекта и поведенческая инструкция относительно того, что нужно делать, чтобы преуспеть. Как видим, внутренняя форма паремии бывает настолько сложна, что не позволяет трактовать пословицу как вербальную единицу, принадлежащую только одной группе. Вышесказанное является объяснением того, почему количественная оценка всех групп, вместе взятых, не представляет собой тотальную сумму в 100%.
Существует и другая проблема классификации и, соответственно, установления точных количественных параметров каждой группы. Она связана с несхожестью внешних структур пословиц при сходстве их внутреннего содержания. Иное синтаксическое оформление может сместить смысловые акценты таким образом, что эквивалент на другом языке переходит в другую группу. Пословица, оформ-
ленная в системе одного языка, квалифицируется как «оценка субъекта», в другом языке - «оценка поведения субъекта», а в третьем языке - «жизненная мудрость». Так функцию непрямых инструкций выполняют паремии, в которых содержится оценка объекта, субъекта или специфики его поведения: The early bird catches the worm; Кто рано встает, того удача ждёт; If wishes were horses, beggars might ride; Мечтать не вредно.
Из-за того, что содержание в вышеописанных примерах одинаковое, они не могут вызывать трудностей при межкультурном общении. Разница внешнего оформления элиминируется за счет передачи общего смысла. Но проблемы возможны в случаях несовпадения деталей. Например, английская пословица имеет русскоязычный вариант, в котором называются другие детали: Early to bed and early to rise makes a man healthy, wealthy and wise; Кто пораньше встает, тот грибки берет, а сонливый да ленивый идут следом за крапивой. Более сложные случаи для понимания паремии, если в ней содержатся культурные реалии: Life is not all beer and skittles (Жизнь не только пиво и кегли); Life is not all cakes and ale (Жизнь не только пироги и эль). Skittles, ale - реалии чуждые русской культуре, поэтому для трансформации английской пословицы в русскоязычную культуры наиболее подходит вариант со своими реалиями: Жизнь пройти - не поле перейти.
Проблемы при межкультурном общении представляет и более детальная паремиологическая представленность базового концепта в одной культуре по сравнению с другой. Например, концепт «любовь» репрезентирован большим количеством паремий во французском языке, чем в других сопоставляемых языках (русском и английском): C'est l'amour que vous faut (Любовь - все, что вам нужно); Vivre et aimer (Жить и любить); L'amour est la sagesse du fou et la déraison du sage (Любовь - это мудрость глупца и глупость мудреца); Il n'y a qu'un remède pour amour: aimer plus (Есть только одно лекарство для любви: любить сильнее); Le baiser est la plus meilleure façon de se taire en disant tout (Поцелуй - это самый лучший способ замолчать, сказав всё); Un amour, une vie (Одна любовь, одна жизнь); L'amour vers soi-même est le début du roman qui dure toute la vie (Любовь к себе - это начало романа, который длится всю жизнь); Personne n 'estparfait, jusqu 'à ce qu 'on tombe amoureux de cette personne (Никто не идеален, пока не влюбится в этого человека); Aimer n 'estpas sens amer (Любовь — это не горькое чувство); Amour et mort? Rien n 'est plus fort (Любовь и смерть? Нет ничего сильнее) [11].
Наш классификационный обзор аксиологически маркированных паремий был бы неполным, если бы мы вкратце не осветили роль латинских изречений в формировании паремиологических фондов русского, английского и французского языков. Жизненные ценности и моральные прескрипции древних римлян были унаследованы вместе с перешедшими из латинского в другие языковые системы паремиями. Фиксируются примеры полной смысловой сохранности: Clavus clavo pellitur (Клин клином вышибается); De gustibus non est disputandum (О вкусах не следует спорить). Но встречается и смысловая схожесть при различном оформлении: Canis vivus melior est leöne mortuo (Живая собака лучше мертвого льва = Лучше синица в руках, чем журавль в небе); Dies diem docet (Один день другой учит = Утро вечера мудренее). Интересно проследить, как латинские авторские изречения переходили в разряд анонимных прецедентных высказываний, а затем становились пословицами (выше мы уже приводили пример с изречением Симонида). Например, так произошло с высказыванием Сенеки Aliena vitia in oculis habemus, a tergo nostra sunt (Чужие пороки у нас на глазах, а свои за спиной). С привнесением в другую культуру они приобретали новые детали, как, например, в русской пословице В чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем. Высказывание римского поэта Энния Квинта Amicus certus in re incerta cer-nitur (Верный друг познается в неверном деле, т.е. в беде) позднее трансформировалось в пословицу Amicus cognoscitur amore, more, ore, re (Друг познается по любви, нраву, речам, делам). Как видим, в последней версии появляется новая идея и оформление. В английской культуре оформился свой вариант A friend in need is a friend indeed (Верный друг тот, кто помогает в нужде в бедности), а в русском представлен вариант, схожий с исходным латинским вариантом: Настоящий друг познается в беде.
Вполне объяснимо, что в европейских языках представленность латинских паремий богаче: «.в английском языке больше паремий, основанных на латинских изречениях, а также шире их "социальная база": в английской пословичной картине мира отражен менталитет человека образованного, с достатком, путешествующего и имеющего представление о разных странах и регионах (With Latin, a horse and money you may travel the world, буквально С латынью, лошадью и деньгами можно объехать мир). В русских же пословицах в большей степени отражен взгляд крестьянина, что проявляется в разных фрагментах и на разных когнитивных уровнях: представлено гораздо больше сельских реалий и си-
туаций сельского труда, прототипическое для русских пословиц представление о лошади - "рабочее животное": Покуда цеп в руках, дотуда и хлеб в зубах, Не от росы урожай, а от поту, От работы и лошади дохнут». [30: 142-143]. По нашим наблюдениям, больше всего латинских пословиц, сохранивших свою исконную форму, во французском языке. Например: Homo homini lupus est = L'homme est un loup pour l'homme = Человек человеку волк. Но есть и французские пословицы, в которые с течением времени были добавлены и новые элементы: Amor tussisque non celantur (Любовь и кашель не скроешь); Amour, toux, fumée, et argent ne ce peuvent cacher longtemps (Любви, огня и кашля не утаишь долго).
Таким образом, аксиологическая составляющая паремий достаточно неоднородна. Полагаем, что обращение к идеям Г. Риккерта и оперирование такими терминами, как «оценка» и «ценность» продуктивно в процессе классификации паремий. Такой подход предоставляет также возможность найти аксиологические сходства и отличия во внутренней форме (семантике) паремий разноструктурных языков.
Заключение
Паремии можно классифицировать с позиций различных подходов. При системно-структурном подходе анализируются связи между компонентами внутри паремий. При когнитивном подходе на первый план выходит концептуальное содержание, поскольку паремии представляют собой уникальные языковые единицы, когнитивные структуры которых содержат сложные конгломераты первичных и вторичных концептуальных знаний. Знание, зафиксированное в изречениях и пословицах, эксплицирует особенности понимания этническим сообществом окружающего мира. Рассмотрение паремий в прагмалингвистическом и когнитивно-дискурсивном фокусе также проливает свет на их отличия от других языковых единиц. Организацию концептуального пространства паремий рассматривают с применением таких понятий когнитивистики как «фрейм» и «сценарий». Наконец, паремии исследуют, основываясь на положениях теории речевой деятельности и теории языкового сознания, поскольку в паремиях кумулируется мировидение посредством совокупной организации системы образов. Очевидно, что изучение паремий является популярной темой в языкознании и культурологии. Но, несмотря на значительное количество работ, нельзя сказать, что все аспекты этого явления на сегодняшний день освещены исчерпывающе.
В данной статье предлагается один из возможных способов трактовки ценностной составляющей пословиц и неавторских изречений. Описан междисциплинарный подход в исследовании аксиологического компонента паремиологических единиц и особенностей его проявления в межкультурной коммуникации. Представлено понимание аксиологического компонента как особого значения в семантике паремий, связанного с ценностью или оценкой, а также с процессом категоризации. Основываясь на трактовке Г. Риккерта таких явлений, как «ценность» и «оценка», мы предложили классифицировать все паремии, содержащие аксиологический компонент, на пять групп: поведенческие инструкции, оценка объекта, оценка субъекта, оценка поведения субъекта и декларации жизненных ценностей. Было доказано, что оценка может быть представлена как в виде прямой эксплицитной дидактики, так и дидактики с выводным знанием. Были проанализированы паремии в каждой группе, оформленные средствами языковых систем русского, английского, французского и латинского языков. С одной стороны, подобный подход показал действенность разграничения паремий по специфике содержания оценки, а с другой - позволил обнаружить зоны семантических несовпадений, которые актуализируют «помехи» в процессе межкультурного общения.
Список литературы
1. Клюканов И.Э. Сообщение и забытие. Центр гуманитарных инициатив; 2018.
2. Буковская М.В., Вяльцева С.И., Дубянская З.И. и др. Словарь употребительных английских пословиц. М.: Русский язык; 1985.
3. Данилина Н.И., Демина Н.А. Словарь-минимум латинских крылатых выражений для студентов медицинских вузов. Изд-во Сарат. гос. мед. ун-та; 2019.
4. Когут В.И. Dictionnaire des expressions idiomatiques françaises: Словарь идиоматических выражений французского языка. Антология; 2014.
5. Кравцов С.М. Французско-русский словарь фразеологических соответствий. Под общ. ред. Пьера Кабаньольса. Ростов-на-Дону: Ростиздат; 2009.
6. Крылатые фразы и выражения французского языка. Доступно по: https://francelex.ru/leksika/ krylatye-frazy.html. Ссылка активна на 10.07.2021.
7. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г., Николаева Е.К. Большой словарь русских пословиц. М.: ОЛМА Медиа Групп; 2010.
8. Сайт кафедры классической филологии БГУ Доступно по: http://graecolatini.bsu.by/htm-proverbs/ proverbs-latin-transcription-170-ru.htm Ссылка активна на 12.07.2021.
9. Bartlett J., Kaplan J. Familiar Quotations. A Collection of Passages, Phrases, and Proverbs Traced to Their Sources in Ancient and Modern Literature. Little, Brown and company; 1992.
10. Ratcliffe S. The Oxford Dictionary of Phrase, Saying, and Quotation. Oxford University Press Inc.; 2002.
11. Site FrenchBlog: https://frenchblog.ru/learning/french-proverbs.html. Ссылка активна на 10.07.2021.
12. Site BBC World Service: https://www.bbc.co.uk/worldservice/ learningenglish. Ссылка активна на 05.07.2021.
13. Тамерьян Т.Ю. Принципы построения историко-этимологического словаря (на материале латинских заимствований). Язык. Текст. Дискурс. 2009; 7:386-390.
14. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. Под общ. ред. А. Ф. Зотова. М.: Республика; 1998.
15. Будаева Ц.Л. Эксперимент как способ экспликации прескриптивного потенциала паремий (на материале бурятских паремий). Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Ам-мосова. 2019; 5(73): 57-68.
16. Виноградов В.В. Лексикология и лексикография. М.: Наука; 1977:312.
17. Кацюба Л. Б. Определение паремии (лингвистический аспект дефиниции). Вестник ЮУрГУ. Серия; Лингвистика. 2013; 1:65-67.
18. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. М.: Просвещение; 1977:224.
19. Рязанова Ю.Ф. Семантические особенности отражения сакральных образов в русских паремиях. Наука и образование; проблемы и стратегии развития. 2017; 1(3):108-111.
20. Телия В.Н. Культурные слои во фразеологии и дискурсивных практиках. М.: Языки славянских культур; 2004.
21. Телия В.Н. Фразеологизм. Фразеология. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энцикл. 1990:559-561.
22. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры; 1996.
23. Пермяков Г. Л. Основы структурной паремиологии. М.: Наука; 1988:236.
24. Натхо О.И., Сардалова Л.Р. Когнитивно-дискурсивные функции паремиологических единиц английского языка. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2020; 1:59-68. DOI: 10.29025/2079-6021-2020-1-59-68.
25. Левин Ю.И. Провербиальное пространство. Паремиологические исследования: Сб. ст. М.: Наука. 1984: 108-126.
26. Иванова Е.В. Пословичные картины мира (на материале английских и русских пословиц). Издательство СПбГУ; 2002.
27. Kovshova ML. Linguoculturological method in phraseology. Culture codes. Librokom; 2013: 456. (In Russ.).
28. Мокиенко В.М. Образы русской речи: историко-этимологические очерки фразеологии. М.: Флинта: Наука; 2009: 461.
29. Тарасов Е.Ф. Пролегомены к теории языкового сознания. Вопросы психолингвистики. 2014; 22:24-35.
30. Опарина О.Е. Иванова Е.В. Пословичные картины мира: (на материале англ. и рус. пословиц). СПб.: филол. ф-т СПбГУ, 2002. 155 с. Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 6. Языкознание. Реферативный журнал. 2003; 4:138-144.
31. Дильтей В. Понимающая психология. Хрестоматия по истории психологии. М.: МГУ 1980:23-68.
32. Привалова И.В. Речевые жанры сквозь призму культурных измерений. Жанры речи. 2007; 5:55-63.
33. Site Poules et Cie: https://poulesetcie.com/expressions-oeuf-poule/. Ссылка активна на 05.07.2021.
34. Ильина В.А., Маховиков Д.В., Нистратов А.А. Синячкина Н.Л. Тарасов Е.Ф. Проблемы конструирования инокультурного ценностного сознания. Вопросы психолингвистики. 2016; 30:216-235.
References
1. Klyukanov IE. Inter-communication and re-calling. Center for Humanitarian Initiatives; 2018.(In Russ.).
2. Bukovskaya MV., Vyaltseva SI., Dubyanskaya ZI. and others. Dictionary of commonly used English proverbs. Russian language; 1985. (in Russ.).
3. Danilina NI., Demina NA. Dictionary-minimum of the Latin catch-phrases for medical students. Publishing house of Saratov State Medical University; 2019. (In Russ. and Latin).
4. Kogut VI. Dictionnaire des expressions idiomatiques françaises: Anthology; 2014. (In French).
5. Kravtsov SM. French-Russian dictionary of phraseological correlations. Ed. Pierre Cabagnols. Rostov-on-Don: Rostizdat; 2009. (In French).
6. French catch-phrases and expressions of the French language: https://francelex.ru/leksika/krylatye-frazy. html (access at 10 July 2021). (In French).
7. Mokienko VM., Nikitina TG., Nikolaeva EK. A big dictionary of Russian proverbs. OLMA Media Group; 2010. (In Russ.).
8. Site of the Department of Classical Philology of BSU: http://graecolatini.bsu.by/htm-proverbs/proverbs-latin-transcription-170-ru.htm (access at 12 July 2021). (In Russ.).
9. Bartlett J., Kaplan J. Familiar Quotations. A Collection of Passages, Phrases, and Proverbs Traced to Their Sources in Ancient and Modern Literature. Little, Brown and company; 1992. (In Eng.).
10. Ratcliffe S. The Oxford Dictionary of Phrase, Saying, and Quotation. Oxford University Press Inc.; 2002. (In Eng.).
11. Site FrenchBlog: https://frenchblog.ru/learning/french-proverbs.html. Accessed 10 July 2021. (In French).
12. Site BBC World Service: https://www.bbc.co.uk/worldservice/ learningenglish. Accessed 05 July 2021. (In Eng.).
13. Tameryan TYu. The principles of constructing a historical and etymological dictionary (based on Latin borrowings). Language. Text. Discourse. 2009; 7: 386-390. (In Russ.).
14. Rickert H. Sciences about nature and sciences about culture. Ed. A.F. Zotova. M.: Republic; 1998. (In Russ.).
15. Budaeva TsL. Experiment as an explication of paremic units prescriptive potential (on the examples of Buryat paremias). Bulletin of North-Eastern Federal University. 2019; 5(73): 57-68. DOI 10.25587/ SVFU.2019.73.39430 (In Russ.).
16. Vinogradov VV. Lexicology and lexicography. Nauka; 1977: 312. (In Russ.).
17. Katzuba LB. Definition of proverbs (Linguistic aspect). Bulletin of the South Ural State University. Series "Linguistics". 2013; 1:65-67. (In Russ.).
18. Larin BA. History of the Russian language and general linguistics. Education; 1977: 224. (In Russ.).
19. Ryazanova YuF. Semantic features of the reflection of sacred images in Russian paroemias. Science and education: problems and development strategies. 2017; 1 (3): 108-111. (In Russ.).
20. Telia VN. Cultural layers in phraseology and discursive practices. Languages of Slavic cultures; 2004. (In Russ.).
21. Telia VN. Phraseologism. Phraseology. Linguistic Encyclopedic Dictionary. M.: Soviet encyclopedia; 1990:559-561. (In Russ.).
22. Telia VN. Russian phraseology. Semantic, pragmatic and linguocultural aspects. Languages of Russian culture; 1996. (In Russ.).
23. Permyakov GL. Fundamentals of structural paremiology. Nauka; 1988: 236. (In Russ.).
24. Natkho OI., Sardalova LR. Cognitive-discursive functions of the English language paremiological units. Current issues in philology and pedagogical linguistics. 2020; 1:59-68. DOI: 10.29025/2079-60212020-1-59-68 (In Eng.).
25. Levin YuI. Proverbial space. Paremiological studies: Collection of articles. M.: Science. 1984: 108-126. (In Russ.).
26. Ivanova EV. Proverbial pictures of the world (based on English and Russian proverbs). SPbSU Publishing House; 2002. (In Russ.).
27. Kovshova ML. Linguoculturological method in phraseology. Culture codes. Librokom; 2013: 456. (In Russ.).
28. Mokienko VM. Images of Russian speech: historical and etymological sketches of phraseology. Flinta: Nauka; 2009: 461. (In Russ.).
29. Tarasov EF. The Prolegomena to the language consciousness theory. Journal of Psycholinguistics. 2014; 22:24-35. (In Russ.).
30. Oparina OE., Ivanova EV. Proverbial pictures of the world: (based on English and Russian proverbs). SPb.: philol. Faculty of St. Petersburg State University, 2002.155 p. Social and Human Sciences. Domestic and foreign literature. Series 6. Linguistics. Abstract journal. 2003; 4: 138-144. (In Russ.).
31. Dilthey W. Comprehension psychology. Anthology on the history of psychology. M.: Moscow State University. 1980: 23-68. (In Russ.).
32. Privalova IV Speech genres in the prism of cultural dimensions. Speech Genres; 2007;5:55-63. (In Russ.).
33. Site Poules et Cie: https://poulesetcie.com/expressions-oeuf-poule/Accessed 05 July 2021). (In French).
34. Ilyina VA., Makhovikov DV., Nistratov AA., Sinyachkina NL., Tarasov EF. Problems of constructing foreign culture consciousness. Journal of Psycholinguistics. 2016; 30:216-235. (In Russ.).
История статьи:
Получена: 23.07.2021
Принята: 19.08.2021
Опубликована онлайн: 25.09.2021
Article history:
Received: 23.07.2021
Accepted: 19.08.2021
Published online: 25.09.2021
Сведения об авторе:
Привалова Ирина Владимировна, доктор филологических наук, доцент,
ведущий научный сотрудник НИЛ «Интеллектуальные технологии управления текстами», Институт филологии и межкультурной коммуникации, Казанский федеральный университет, Казань, Российская Федерация; e-mail: ivprivalova@mail.ru.
Bionote:
Irina V. Privalova, Doctor of Philology, Professor Dr.habil. Leading Research Felllow at the Research Laboratory «Intellectual Technologies of Text Management» of the Institute of Philology and Intercultural Communication of Kazan, Russian Federation; e-mail: ivprivalova@mail.ru.
