CC BY
40
лингвистические исследования
УДК 811-11-6
Алешина Ю.В.
аксиологический диссонанс как основа комического (на материле анализа художественных текстов малого прозаического жанра)
Применительно к художественному тексту аксиологическая функция комического реализуется при помощи категории оценки, которая имеет как план архитектоники, план содержания, так и план вербального выражения. При интерпретации аксиологической функции в данном случае наибольшее значение приобретает план содержания оценки, собственно тип оценки, а также объект и субъект оценки как неотъемлемые элементы оценочного фрейма. Оценочная деятельность субъекта всегда социальна, темпоральна, индивидуальна. Аксиологический или оценочный диссонанс возникает тогда, когда оценочная деятельность субъекта оценки, а также его сублимированная оценка любого объекта и положенная в основу оценки система ценностей частично или полностью не совпадает с системой ценностей реципиента текста.
Ключевые слова: художественный текст, дискурс, комическое, юмор, сатира, категория оценки, аксиология, аксиологический диссонанс.
Aleshina J.V.
evaluation discord as the essence of the comic effect
(BASED on THE ANALYSIS of SHoRT STORIES)
If we regard texts belonging to the belles-lettres functional style, the axiological function of the comic is realized by means of the so called category of evaluation, which is characterized by having a certain structure, meaning, and verbal expression. The meaning of evaluation, to be more exact the type of evaluation, is of paramount importance when we make an attempt to interpret the essence of the axiological function of the comic effect. The subject and the object of evaluation, being the main parts of the evaluation frame are also to be taken into consideration. Any person's evaluative activity is always subjective and individual, it is limited by certain temporal and social boundaries. Axiological discord comes to the fore when the evaluative activity of the subject of evaluation and his complex evaluation of the object, as well as the value system, on which evaluation is based, fully or partially do not coincide with the text recipient's value system.
Key words: belles-lettres functional style, text, discourse, comic, humor, satire, the category of evaluation, axiology, axiological discord.
Пе
ервые упоминания о комизме слова встречаются ещё у Аристотеля, Ж. Поля Рихтера, А. Шопенгауэра, А.Бергсона в учении о поэтических видах комического. В рамках советской и русской лингвистической школы наиболее значительные работы принадлежат таким ученным-филологам, как М.М. Бахтин [Бахтин 1990], Д.С. Лихачев, А. М. Панченко [Лихачев, Панченко 1984], С.С. Аверинцев [Аверинцев 1992], Л.В. Карасев [Карасев 1996]. Все вышеперечисленные работы являются итогом огромной части творческой и научной деятельности, и данные исследования основываются, обобщают, а также, в свою очередь, служат фундаментом для значительного количества лингвистических исследований частного порядка, которые посвящены узким проблемам создания комического: разнообразным стилистическим приемам, которые используются для выражения комического [Атаева 1975 и др.], понятию комического образа [Алмазова 1998 и др.], индивидуальным авторским особенностям выражения комического [Цмыг 1966, Фалькова 1981 и др.], а также многим другим проблемам. Понятие «узкие проблемы» никоем образом не должно восприниматься негативно и умалять значимость последних работ. В период с 1960-х по 1990-е гг. XX века в СССР, а затем и в Российской Федерации появляется ряд работ лингвостилистической направленности (в частности в рамках лингвистической школы профессора И.Р. Гальперина, бывший МГПИИЯ им. М.Тореза, ныне МГЛУ), которые посвящены интерпретации иноязычного дискурса, что, безусловно, очень важно в рамках подготовки специалистов в области иностранных языков, как переводчиков, так и педагогов.
Большинство исследователей под комическим понимают две его основные формы выражения - сатиру и юмор [Краткая литературная энциклопедия 1975: 1013]. Общим для сатиры и юмора «является несоответствие формы и содержания, сущности и явления» [Цмыг 1966: 3], внешний комизм сочетается с внутренней серьезностью. Сложный человеческий характер, непростая жизненная ситуация подаются под своеобразным «соусом» комического и серьезного. Комизм всегда субъективен, всегда «оценочен, заведомо "своенравен", отмечен отпечатком странного умонастроения самого "юмориста"» [Краткая литературная энциклопедия 1975: 1013].
Однако не следует отождествлять сатиру и юмор. Сатирическое описание всегда предполагает отрицательное отношение создателя к объекту описания. Сатира - это «смех превосходства». Она «откровенна в своих целях, тенденциозна ... Бескомпромиссно требовательная позиция сатирика ставит его во внешнее, отчужденное, враждебное положение к объекту», тогда как «более интимное фамильярное отношение юмориста (который "входит в положение" симпатичного предмета смеха) тяготеет к снисходительности» [Краткая литературная энциклопедия 1975: 1013]. Юмор всегда добр, юмористическое описание предмета, ситуации, персонажа не предполагает отрицательной оценки, отрицательного отношения со стороны автора.
«Юмор представляет собой обобщенное отражение действительности, идеальную форму, выраженную на уровне смыслов, не принадлежащих самому предмету, а выражающих отношение субъекта к значению языковых высказываний, связанных текстов, образов сознания, ментальных состояний и действий» [Мусийчук 2013: 21]. Таким образом, можно предположить, что одной из составляющих функций комического, а юмор - это часть комического, - наряду с этноинтегрирующей и этнодифференцирующей, является аксиологическая функция. Комический текст/дискурс, предполагает оценку действительности с точки зрения ценностной картины мира оценивающего субъекта.
В большинстве работ по вопросу о вербальном выражении комического есть упоминания об оценочной природе последнего, о своеобразном диссонансе двух оценок различной направленности, положительной и отрицательной. В случае создания комического происходит диссонанс оценки персонажа и/или персонального повествователя, с одной стороны, и имперсонального повествователя и/или автора - с другой, при условии, что в поле их оценочной деятельности попадает один и тот же объект.
Значительную сложность представляет процесс декодирования оценочного содержания текста, а также оценочного диссонанса, как в случае интерпретации текстов на родном, так и на иностранном языках. Для реципиента текста может остаться завуалированным как ценностная шкала субъекта оценки, так и собственно его абсолютная, итоговая оценка. Соответственно, невозможным становится и адекватная интерпретация комического эффекта всего текста.
Само аксиологическое содержание текста реализуется в категории оценки, которая имеет как план архитектоники, план содержания, так и план вербального выражения. Для реализации аксиологической функции комического наибольшее значение приобретает план содержания оценки, собственно тип оценки (морально-нравственная, эстетическая и пр.), а также объект и субъект оценки как неотъемлемые элементы оценочного фрейма или оценочной структуры, без которых, в принципе, не может производиться оценочная деятельность.
Оценочная деятельность субъекта всегда социальна, темпоральна, индивидуальна. Применительно к художественному тексту аксиологический или оценочный диссонанс возникает тогда, когда оценочная деятельность субъекта оценки, а также его сублимированная оценка любого объекта как результат последней, частично или полностью не совпадает с системой ценностей окончательного реципиента текста, т.е. читателя.
Художественный текст субъективен и оценочен, пронизан и организован авторской точкой зрения и является в конечном итоге выражением его мировоззрения. Оценочность или категория оценки - это сложное, многоплановое явление, иерархически организованная структура, основанная на совмещении оценочно-речевых планов героев произведения, повествователя-рассказчика (в случае персонального и иногда в случае имперсонального повествования), а также автора произведения.
Речевой план любого оценочного субъекта повествования представлен оценочными линиями. Оценочная линия - это эксплицированная в повествовании субъектно-объектная структура, в которой объекту приписывается определенный набор частных оценок. Оценочная линия, в свою очередь, представлена иерархией оценок, первый уровень которой составляют частные оценки. Их, как правило, несколько, но в большинстве случаев одна из частных оценок занимает доминирующее положение по отношению к остальными и определяет знак общей, который может быть положительным, отрицательным или нейтральным с контаминацией в положительную или отрицательную сторону. На уровне частной и общей оценки эксплицируются оценочно-речевые планы персонажей и персонального повествователя рассказчика.
Объединение оценочных линий составляет оценочно-речевой план субъекта повествования. В произведении оценочно-речевой план любого субъекта может быть представлен как одной, так и несколькими оценочными линиями.
Последний уровень оценки текста - это так называемый уровень абсолютной, итоговой, авторской оценки. На этом уровне «решается» судьба произведения, автор подводит своеобразный аксиологический итог, выносит некий вердикт: «поддерживает» ли автор своего персонажа/рассказчика или же не соглашается с ним. Посредством абсолютной оценки автор выражает свое особое художественное видение, свое миропонимание.
Следующим идет уровень оценки реципиента текста, в случае письменного текста - читателя, который может оценивать как собственно персонажей, действия, события произведения, так и оценки, в том числе и абсолютную оценку автора. Цель интерпретации текста ограничивается попыткой экспликации авторской оценки, авторской точки зрения и не более того, что играет значительную роль в переводческой практике для адекватного и максимально точного подбора языковых средств языка перевода. Мнение получателя информации, в данном случае переводчика, остается за рамками текста и никак не проявляется в последнем.
Несколько слов к вопросу о частных оценках и об их иерархии. В лингвистической и аксиологической литературе существуют несколько классификаций частных оценок. Так, Н.Д. Арутюнова [Арутюнова 1988: 76] выделяет следующие: 1) сенсорно-вкусовые или гедонистические; 2) психологические (среди которых: а) интеллектуальные, б) эмоциональные); 3) эстетические; 4) этические; 5) утилитарные; 6) нормативные; 7) телеологические. А.А Ивин. различает: 1) оценки времени и 2) оценки величин [Ивин 1970: 89]. Финский ученый Фон Вригт выделяет: 1) инструментальные и технические оценки (оценки возможностей и умений); 2) утилитарные и медицинские оценки (и их подвид - оценки благоприятствования; оценки-пользы, которые характеризуют физическое здоровье субъекта и его психические способности); 3) гедонистические оценки (или оценки удовольствия) [Wright J.H. Von 1969: 34].
У каждого субъекта оценки своя собственная система ценностей и шкала оценок, которая в той или иной степени соотносима с системой ценностей и оценок, принятой на данный момент в социуме. Если принять некоторую абстракцию (без отношения к определенному объекту или субъекту оценки), то этическая, или нормативная оценка будет занимать более высокую позицию по отношению к оценке инструментальной или технической; оценки утилитарные будут подчинены оценкам нормативным и т.д. Однако это правило не универсально, каждая конкретная ситуация определяется оценочным субъектом, с одной стороны, и оценочным объектом - с другой. В общечеловеческой же системе ценностей принято выделять оценки более высокого уровня и оценки более низкого уровня, так, психологические оценки доминируют над сенсорно-вкусовыми и гедонистическими, нормативные над утилитарными и т.д. Хотя заметим ещё раз, что вопрос об иерархии оценок и ценностей открыт, и его решение - задача не лингвистическая.
Таким образом, под аксиологическим диссонансом, если мы ограничиваемся рамками текста, мы понимаем несовпадение окончательной оценки автора и оценок персонажа при наличии единого объекта оценки.
Произведем попытку анализа механизма создания аксиологического диссонанса на примере рассказа английской писательницы M.Spark "You Should Have Seen the Mess" (Мюриэл Сара Спарк «Видели бы вы, что там творится»). Это персональное повествование с широко представленным оценочно-речевым планом рассказчика. Повествователь, молодая девушка по имени Лорна, недавно окончившая школу, является главной героиней и основным оценочным субъектом повествования. Но одновременно с этим повествователь выступает в качестве основного оценочного объекта. Именно он подвергается сатирическому описанию и именно ему приписывается абсолютная отрицательная оценка автора.
В поле оценочной деятельности субъекта попадают восемь различных объектов: 1) средняя школа, в которой училась Лорна (secondary modern school), и школа, экзамены в которую Лорна провалила (grammar school); 2) юридическая контора м-ра Хайгейта; 3) компания по производству химических препаратов Low's Chemical Company; 4) семья Дарби, м-р и миссис Дарби, их дети, быт; 5) престарелая мать м-ра Дарби, ее дом, внутреннее убранство; 6) Уилли Марлей, художник; его внешность, квартира, машина; 7) дом и быт самой Лорны.
Одним из основных критериев, которым пользуется Лорна в оценке объектов, является критерий чистоты: чистота быта, личная гигиена людей и т.п. Таким образом, большинству оценочных объектов приписывается отрицательная общая оценка на основании отрицательного знака эстетической оценки. Так, к примеру, школе, где училась Лорна приписывается положительная эстетическая оценка только на том основании, что это новое современное здание, при этом не учитывается ни уровень образования, ни качество преподавания в данном учебном заведении:
"I am glad that I went to the secondary modern school, because it was only constructed the year before. Therefore, it was much more hygienic than the grammar
school. The secondary modern was light and airy, and the walls were painted with a bright, washable gloss". (p.172)
Положительная эстетическая оценка школы выражается в тексте ситуативно положительно оценочными предикатами: "airy", "light"; "bright", "washable"; словосочетанием "much more hygienic". В данной связи следует заметить, что при анализе аксиологического дискурса принято выделять речевую и языковую оценку. Языковая оценка заложена в денотативном значении слова, безусловно положительно оценочными предикатами являются «good", "nice", "beautiful" и пр. Строго говоря, прилагательные "airy", "light", "bright", "washable" не выражают ни положительной, ни отрицательной семантики, но в данном контексте они приобретают положительное оценочное значение, которое экстраполируется положительно оценочным предикатом "glad": она рада быть в чистой, светлой, просторной школе, для героини это ценность.
Отрицательную эстетическую оценку повествователь приписывает той школе (grammar school), экзамен в которую героиня не выдержала:
"One day, I was sent over to the grammar school, with a note for one of the teachers, and you should have seen the mess! The corridors were dusty, and I saw dust on the window ledges, which were chipped. I saw into one of the classrooms. It was very untidy in there (р.172).
Отрицательная эстетическая оценка выражается ситуативно отрицательно оценочными прилагательными "dusty", "untidy", причастием "chipped", существительными "mess", "dust".
Общая оценка повествователя, основанная на единственной частной эстетической оценке, положительна в первом случае и отрицательна - во втором.
В данной связи возникает закономерный вопрос: совпадает ли авторская оценка с оценкой повествователя? Стоит отметить, что в любой разновидности персонального повествования повествователь так или иначе низведен до статуса героя, повествователь - это лишь «авторское порождение», он не обладает ни кругозором, ни компетенцией автора. Рассказчик может быть, по воле автора, в большей или в меньшей степени приближен к последнему, но редко отождествлен с ним. Для этого и вводится в сказ персональный повествователь, чтобы позиция автора была более четкой, более яркой. Точка зрения повествователя - это ещё один вид оценки надперсонажного уровня, это ещё одно мнение о предмете описания.
Сложность заключается в том, что авторская оценка всегда имплицитна, она остается за рамками произведения, она растворена в композиции, автор «сопоставляет факты», и только перед компетентным читателем раскрывается авторский замысел.
В приведенном выше примере оценка автора отличается от оценки повествователя как по знаку, так и по виду. Если в основе оценки повествователя лежит его собственная ценностная картина мира, то авторская оценка основывается на социально принятой системе ценностей. Поэтому автор, оценивая учебное
заведение, не может основываться на частной, отрицательной эстетической оценке, которая, безусловно, не выступает в качестве основной при оценке данного объекта.
Критерием авторской оценки служит способность учебного заведения дать полное, всестороннее образование. По виду авторскую оценку можно считать интеллектуально-утилитарной, по знаку - положительной. Для любого читателя, хоть немного знакомого с системой образования в Великобритании, ясно, что потенциально дети, обучающиеся в grammar school, классической средней школе, получали более глубокое и всестороннее образование по сравнению с учащимися secondary modern school, средней общеобразовательной школы.
Приведенный выше пример достаточно иллюстративен. Таков и есть «механизм» создания комического, диссонанс оценки автора и персонажа, в данном случае персонального повествователя, по отношению к одному и тому же объекту. При этом персонаж сам становится объектом оценки, а автор выступает как основной оценочный субъект. В данном случае рассказчик получает отрицательную интеллектуальную оценку, так как оказывается не способным оценить очевидные преимущества grammars chool, но это уже отдельная тема, выходящая за рамки данной работы, не имеющая к структуре аксиологического диссонанса прямого отношения.
Рассмотрим более сложную с точки зрения композиции оценочно-речевую линию. В поле оценочной деятельности повествователя попадает художник Уильям Морлей (Willy Morley), друг семьи Дарби, которому повествователь приписывает три вида частной оцени: эстетическую оценку квартиры и машины художника, психологическую оценку отношения Улли к повествователю, этическую оценку отношения художника к окружающим.
1. Эстетическая оценка повествователя, как и во всех предыдущих случаях, отрицательна:
"I can honestly say that Willy's place was the most unhygienic place I have seen in my life ... but I could see the bed had not been made, and the sheets were far from clean. It was always unhygienic when I went to Willy's place, and I told him so once, ... and he took me out in his car, which was a good one, but dirty inside, like his place" (р. 177).
"His place was in a terrible mess, with the empty bottles, and laundry in the corner" (p. 178).
Отрицательная эстетическая оценка эксплицируется в тексте посредством ситуативно отрицательно оценочных слов и словосочетаний: "unhygienic", "farfromclean", "dirty", "mess".
2. Психологическая оценка отношения Уилли к Лорне. Данный вид частной оценки положителен:
"He had a nice way, and he took me out in his car" (р. 177).
"He gave me several gifts over the period" (p. 177).
Доброе и внимательное отношение Уилли к Лорне, его подарки, прогулки на машине за город оцениваются повествователем положительно. Данный вид частной
оценки эксплицируется в тексте при помощи положительно оценочного предиката "nice", который несет языковую положительную оценочность.
3. Этическая оценка отношения Уилли Морлей к окружающим. Этому виду деятельности Уилли рассказчиком приписывается отрицательная оценка этического поведения:
"He would no change his shirt very often, or get clothes, but he went round like a tramp, lending people money, as I have seen with my own eyes" (p. 177).
Отрицательную ситуативную оценочную семантику приобретают существительное "tramp" и причастие "lending". С точки зрения повествователя, Лорны, человек должен в первую очередь заботиться о себе, о своем доме, быте и т.п., а не ходить оборванным, как бродяга, одалживая, по всей видимости, безвозвратно деньги.
Однако и в данном случае оценки повествователя и автора различны. Автор, указывая на то, что Уилли дает деньги в долг, обращает внимание читателей на то, что Уилли Морлей щедрый и великодушный человек, всегда оказывающий помощь своим друзьям, очевидно, таким же, как и он, молодым художникам. Таким образом, в одном ситуативно оценочном причастии "lending" соединяются сразу две оценки: отрицательная оценка повествователя и положительная оценка автора.
Творческая деятельность художника также подвергается оценке (в данном случае это оценка мастерства), но только уже не со стороны повествователя, а со стороны автора. Повествователь как бы вскользь упоминает о том, что картины Уилли Морлей, по словам окружающих, великолепны:
"He never painted my portrait, as he was painting fruit on a table all that time, and they said his pictures were marvellous..." (p. 177).
Слова "his pictures were marvellous" не принадлежат повествователю, они «подаются» в тексте при помощи безличной конструкции и выражают мнение окружающих его художников. Таким образом, посредством положительно оценочного предиката "marvellous" автор эксплицирует собственную положительную оценку мастерства Уилли.
Итак, данному объекту оценки приписывается четыре вида частной оценки: эстетическая оценка (отрицательная у повествователя); психологическая оценка (положительная у повествователя); этическая оценка (отрицательная у повествователя; положительная у автора); оценка мастерства (положительная у автора). Какова же при этом будет абсолютная оценка автора и общая оценка героя-повествователя? С каких позиций они производятся и какой вид частной оценки будет определяет общую?
Достаточно редко, но иногда можно отметить случаи, когда общая оценка повествователя эксплицирована в тексте:
"I could not deny that I liked Willy, in a way" (p. 177).
"I agree to equality, but as to me marrying Willy, as I said to Mavis, when I recall his place, and the good carpet gone greasy, not to mention the paint oozing out of the tubes, I think it would break my heart to sink so low" (p. 178).
Общая оценка повествователем Улли отрицательна, несмотря на частичную контаминацию посредством положительно оценочного глагола 'ЧоНке". Отрицательный знак общей оценки определяется отрицательным знаком эстетической оценки: при определении своего отношения к Морлею повествователь припоминает неопрятность его квартиры и вновь приписывает данному объекту отрицательную эстетическую оценку.
Положительная оценка мастерства и положительная оценка этического отношения Уилли Морлей к окружающим определяют положительный знак общей оценки автора. Душевная щедрость и высокий профессионализм человека ценятся намного выше его физической чистоплотности.
Ввиду ограниченного объемы настоящей работы, мы не имеем возможности рассмотреть другие оценочные линии повествования, но динамика рассказа очевидна. По всем оценочным линиям, за исключением последней, седьмой, выводится отрицательная общая оценка на основании отрицательной эстетической оценки.
Так в чем же в данном рассказе заключается аксиологический диссонанс, на котором основывается комический эффект?Аксиологический диссонансзаключается в несовпадении ценностной шкалы персонажа и общегуманистической ценностной шкалы, в несовпадении иерархии оценок в рамках этих шкал: не может в качестве общей, доминирующий оценки, оценки, на основании которой производится аксиологический итог, выступать эстетическая оценка; не может учебное заведение оцениваться на основании красоты здания, а высокие морально-нравственные качества человека быть нивелированы приписываемой ему отрицательной оценкой. Оценки героини вызывают усмешку у читателя в том случае, если он оценивает те же самые объекты иначе, и неважно, какая шкала лежит в основе оценки читателя: любая другая, с другой частной оценкой в качестве аксиологической доминаты. В этом и заключается аксиологический диссонанс и основа комического.
Оценка же автора всегда остается за рамками текста, какова оценка автора - с уверенностью сказать невозможно. Как правило, автор приводит своего читателя к общечеловеческому ценностному итогу, к попытке определения добра и зла.
Дальнейшие исследования в области анализа категории оценки и ее роли в создании комического важны в рамках интерпретации художественного дискурса, для более глубокого понимания идейно-художественного содержания текста, что важно при подготовке студентов- лингвистов, а также в переводческой практике для более точной интерпретации и стилистического анализа текста перевода.
Литература
Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура // М. М. Бахтин как философ. - М.: Наука, 1992.
Алмазова Н.И. Лингвистический анализ словесного комического образа в произведениях Чарльза Диккенса: Автореф. ... канд. филол. наук.- Л., 1982.- 20 с.
Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка, событие, факт. - М.: Наука, 1988. - 385c.
Атаева В.А. Лингвистическая природа и стилистическая функция оксюморона: Автореф. ... канд. филол. наук. - М., 1975. - 29 с.
Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Художественная литература, 1990.
Ивин А.А. Основания логики оценок. - М.: Изд-во Московского ун-та, 1970. - 229 с.
Карасёв Л. В. Философия смеха. М., 1996.
Краткая литературная энциклопедия: Т. 15. - М., Советская энциклопедия, 1975. - 689c.
Лихачёв Д. С., Панченко А. М.«Смеховой мир» Древней Руси. М.: Наука,
1984.
Мусийчук М.В. Развитие креативности, или Дюжина приемов остроумия. -М.: ФЛИНТА, 2013. - 265 с.
Фалькова В.Ю. Язык сатиры Джозефа Хеллера: Автореф. ... канд. филол. наук. - Одесса, 1981. - 24 с.
Цмыг И.М. Языковые средства сатиры и юмора в романе В.М. Теккерея «Ярмарка тщеславия»: Автореф. ... канд. филол. наук. - Л.,1966. - 20 с.
Muriel Spar.k The Public Image. Stories: M.: Progress Publishers, 1976. - 292 c. Wright J.H. Von. The Varieties of goodness: London, 1969. - 354 с.
