CC BY
107
УДК 81 ’373,45 ББК 81.2
Е.Ф. Серебренникова АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ПАРАМЕТРИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО ДИСКУРСА
В статье обосновывается положение об аксиологической настройке дискурса в связи с ингерентной категорией субъекта. Раскрывается принцип совмещения в дискурсе процессов осмысления и оценивания; выводятся факторы и векторы аксиологической параметризации дискурса в социальном коммуникативном пространстве.
Ключевые слова: субъект; аксиологическая параметризация; концептуализация; оценивание; социальный дискурс
Ye.F. Serebrennikova THE AXIOLOGICAL PARAMETRIZATION OF SOCIAL DISCOURSE
The article probes into the axiological generation of discourse in its relation to the inherent category of subjectivity. A new approach to the axilogical parametrization of social discourse integrating the process of conceptualization and evaluation is offered.
Key words: subjectivity; axilogical parametrization; conceptualization; evaluation; social discourse
Современная лингвистика, методология которой во многом определяется антропоцен-тричностью, функционально-деятельностным и динамическим подходом к языку, обращена к попыткам моделирования реальности когнитивной природы высказывания/дискурса, исходя из того, что именно в речи, в ходе речевой деятельности человек (в презумпции
- homo sapiens/homo verbalis) приобретает качество субъекта [Бенвенист, 2002], а язык и языковая картина мира претерпевают постоянно возобновляющуюся и обновляющую их эволюцию. Субъектом человек становится, присваивая себе язык в момент прерывания его сенситивно-рациональной однородности [Греймас, 2007], вызванной процессами восприятия и концептуализации референта некоторого типа реальности, порождающей семиотический «проход» [Pottier, 1992, р. 16-70]. Понятие «субъект» в этом плане подразумевает, на наш взгляд, два базовых вектора интерпретации.
С одной стороны, как это мотивируется латинской внутренней формой слова, «субъект» означает приобретение качества «под-лежащности», подпадания под когерентную подчиненность к инстанции большей значимости и влияния. Такой инстанцией человека говорящего следует считать внутреннюю,
сложнейшую, нелинейную реальность «коги-то». «Когито» перехватывает «мысль мыслящую» (в терминах Г. Гийома) как мыслимое, восстанавливаемое в памяти либо воображаемое, будучи неразрывно связанным в целом с феноменом человека: его телом, психофизическим состоянием [Лакофф, 2004], историей опыта, определяющей интегральные, ассоциированные «ментальные пространства» представлений, веры, воззрений, верований, потребностей, опасений, страхов, надежд, преференций, сублимированных на уровне подсознания и активируемых на сознательном, волитивном уровне «когито» и, как следствие, на уровне интенциональности и дестинации смыслообразования. Имеющиеся у индивида знания и оценки, разделенные в определенной мере с другими индивидами в координатах единого лингвокультурного сообщества, выступают в роли своего рода оценочных «фильтров» семиозиса, интерпретационного фонда импликаций ad hoc и порождаемого моделирования реальности. Отметим в этой связи безусловную релевантность ментальных пространств как силового вектора влияния на субъекта в связи с их функцией когнитивных адресов - возможных источников интерпретации и категоризации воспринимаемого, наблюдаемого, осмысляемого, исходных от осо-
© Серебренникова Е.Ф., 2013
бой, «человеческой способности»: «the human capacity for constructing complex scenarios from fragmentary in formation, using top-downimagi-native powers» [Fauconnier, 2012, p.1].
Если попытаться обозначить данную область когнитивной «подлежащности» субъекта говорящего краткой формулой личности
- Эго, то следует признать следующие фундаментальные модальности его существования и проявления. Во-первых, постоянную устремленность человека как личности, в векторе установления тождества самому себе по отношению к другому и другим, к утверждению своей идентичности под влиянием открытого, непрерывно изменяющегося мира и под взглядом Другого, что определяет его столь же постоянное состояние неопределенности и необходимость рефлексии, определения значимости происходящего в ситуации, оценивания и выбора собственной позиции, по крайней мере с точки зрения аксиологической рациональности в коммуникации [Koren, 2008]. Во-вторых, Эго, наличествуя как интегральное целостное состояние, не может быть экстериоризировано напрямую, одномоментно и в своей целостности; оно индивидуально - не членимо по природе (от латинского in-dividere) и феноменологически проявляется в одном из своих модусно-фун-кциональных ипостасей в высказывании/дискурсе [Серебренникова, 1997]. Важнейшим модусом существования и проявления Эго следует признать социальный модус «человека - внутри - общества», согласно формулировке М. Анжно [Angenot, 2006, p. 12-25].
С другой стороны, «субъект» не существует без своего противочлена и образует отношение онтологической взаимозависимости с «объектом»-референтом, прерывающим ментальную когерентность человека и порождающим семиотический «проход». В отношении к объекту, в большей или меньшей степени, субъект проявляет качество самостоятельной, воздействующей активности, целенаправленности, проективности действия, занимает позицию силы и контроля.
Именно характер соотношения «субъекта» и «объекта», именно данное «третье», промежуточное между субъектом и объектом интерпретативное измерение, важно в лингвосемиотическом плане, поскольку оно составляет
собой семиотическую субъективизацию человека, осуществляемую в высказывании/дискурсе посредством языкового кода, освоенного человеком в процессах социализации и отражающего степень его коммуникационной и культурологической компетенции. Именно в данном измерении высказывания выявляется аксиология личности, ее «качественные» индикации.
Данные постулаты однозначно приводят нас к коннекционистской гипотезе в отношении лингвосемиозиса и ценностной ориентированности человека в дискурсивизации референта, базовым положением которой является признание совмещенности для человека говорящего процессов осмысления и оценивания. Совмещенность данных процессов связана с самим актом означивания как приданием значимости чему-то на фоне менее значимого; профилированием на фоне размытого, опознания на фоне неопределенного и т. д. Человек соотносит воспринимаемое, наблюдаемое и осмысляемое посредством его освоения и присвоения через сетку уже освоенного как значимого и структурированного определенным образом.
Для того, чтобы нечто стало ценностно значимым для человека, оно должно быть аттрактивным: способным упорядочить своей значимостью неопределенность мира и процессов позиционирования в нем и, значит, притягивающим, фокусирующим на себе внимание и интерес, а также привлекательным по форме выражения. Аттрактивный способ структурирования высказывания обнаруживает «живое» присутствие говорящего и его позицию - некоторое целостное, концептуальное видение альтернативно задаваемой ситуации в горизонте жизненного мира. Примером аттрактивно (1) и не аттрактивно (2) структурированного высказывания могут служить ключевые фразы, произнесенные папой Бенедиктом XVI и Президентом Совета в ходе обсуждения кризисного состояния итальянского общества 15.01.2012, которые газета La Repubblica воспроизводит в следующем виде:
(1) Faccia a faccia di 25 minuti tra Benedetto XVI e il presidente del Consiglio. Il Pontefice: «Situazione difficilissima, quasi insolubile. Serve determinazione».
(2) Il Presidente insiste: «Bene Monti, ma non basta» [URL : www.repubblica.it].
Вестник ИГЛУ, 2013
В (1) высказывается не только квалифи-кативная оценка ситуации, но и предлагается принять определенное отношение к ней, предписывающее способ действия в данной ситуации: Serve determinazione; в (2) выражена констатирующая оценка, но не до конца открыта позиция, не предложено понимание того, как следует действовать, какой путь нужно избрать в данной ситуации. Оба высказывания информативны, оценочны, отвечают на вопрос «В чем суть ситуации? Как ее квалифицировать?», но лишь первое имеет качество проективности, т. е. модально-целевой направленности, дает ответ на вопрос «Что дальше? Что делать?», позволяя восстановить сценарий будущего.
Ингерентная взаимосвязь лингвосемиози-са с оцениванием как присвоением мира реализуется в двух возможных векторах: «От себя к миру» или «От мира к себе». В первом случае семиотический проход как освоение проистекает из феноменологии объекта. Во втором случае оценивание исходит от субъекта, из внутреннего, аксиологически параметризованного опыта и шкалы оценок. Диагностической формулой дифференциро-ванности двух векторов оценивания, семиотически перехваченной в системе языка, могут служить квалификативные формулы оценки объекта (человека в данном случае) во французском языке: (3) C’est un homme grand / (4) C ’est un grand homme ‘Это высокий, крупный мужчина’/‘Это великий человек’. Содержательная разница двух формально аналогичных знаковых структур состоит в следующем. В формуле (3) оценивание реализуется как эвалюация по объективизированной шкале восприятия и осмысления, являющейся результатом либо опыта визуального наблюдения или другого типа перцептивного восприятия, либо экспериментального, материальнопрактического опыта деятельности. В формуле (4) оценивание имеет характер «аппре-циации», выражающей морально-нравственную, эстетическую или другого рода оценку, относящуюся к сфере установок Эго. Вектор оценивания, идущий от наблюдаемого объекта, внешняя феноменология которого естественным образом и наименьшими усилиями воспринимается органами чувств человека и осваивается руками, составляет базовый уро-
вень категоризации в языковой картине мира и исторически предшествует аппрециации. Оба вектора оценивания возможны и развиваются в координатах социального мира, который, как пишет об этом М. Вебер, располагается между миром материальных потребностей и интересов человека и миром высших, духовных потребностей и запросов.
Значимости, восходящие к нравственным, мировоззренческим или эстетическим нормам, идеалам и преференциям, в процессах валоризации осмысляемого приобретают характер ценностей, ценностных ориентиров и установок. В континууме эволюции культуры и общества формируется аксиологический континуум, изменяющийся под влиянием факторов «хронотопа», «духа времени» и телеологии человека, на которую безусловное влияние оказывает понимание конечности жизни.
Аксиологический уровень, как следствие, следует рассматривать в качестве глубинного концептуального вектора параметризации высказывания/дискурса, доминирующего в этом плане над вектором истинности. Доминирование аксиологического вектора определяется тем, что он отражает не нейтральность и объективность процессов познания, но выявляет в координатах condition humaine ориентацию процессов познания и коммуникации на значимость осмысляемого для человека как личности и «по мерке» данной личности. Об аксиологической параметризации дискурса следует говорить тогда, когда возникает вопрос о внутренних механизмах и принципах налаживания системы, которые определяют такую ее аутентичность и валидность, как она проявляется и наблюдается. Из этого положения проистекает модально-целевой характер настройки высказывания/дискурса, определяющий действенность прагматических установок высказываемого и аксиологичность речевого «коммуникативного действия» [Хабермас, 2006]. Оценочный, идеологический характер речевой деятельности «субъекта» позиционирует его в высказывании/дискурсе, характеризует его в итоге как личность.
Аксиологическая настройка высказывания/ дискурса интенционального субъекта объясняет сущность межличностной коммуникации как «диалога сознаний» в их когерентной
подчиненности ценностно-целевым модальностям Эго - его деонтической телеологии. С точки зрения коннекционистской гипотезы дискурса, синергетический эффект совмещенности осмысления и оценивания в целях релевантной и оптимальной финализации смыслов проявляется в феномене креативности лингвосемиотической деятельности. Человек, будучи существом био-психо-социальным, модусно многоаспектен, но телеологически, полагая смыслы, - холистичен, целостен -креативен, существует в зазоре, на стыке мира реального, должного и желаемого, на пороге изведанного и неизведанного.
Аксиологическая параметризация дискурса может рассматриваться в различных планах в зависимости от ракурса анализа.
При анализе реализованного высказывания/дискурса, имеющего форму и качество текста, предполагающего взаимосвязь эксплицированного и не эксплицированного, но подразумеваемого содержания, выявляются различного рода модальности и субъективе-мы - языковые индикаторы структурированного осмысления и оценочного отношения. Частотны аргументативные структуры суждений нравственного, эстетического или утилитарного свойства, вариативные элементы и конструкции идентификации, квалификации, квантификации, эмфазы, в том числе метафоры, образные структуры, антитезы и т. д.; средства эмоциональной оценки, апеллирующие к ценностям и ценностным ориентирам; речевые операции стягивания порождаемого смысла к символу, слогану или стереотипу; организация высказывания в виде нарратива, дескриптива или способом упрощения смы-слообразования до противопоставления или фокусирования главного и наиболее значимого в виде фрейминга или рефрейминга и т. д.
Системный анализ оценочных индикаторов и семиометрия [Серебренникова, 2011, с. 27-41] объективированных в тексте ключевых концептов позволяют произвести моделирование телеологических доминант дискурса, очертить систему его лингвокогнитивной наладки вокруг базовых концептов-аксиологем, вывести качества эффективности дискурса в интеракции, проследить дискурсообразующие категории дестинации, стратегичности и технологичности [Плотникова, 2013]. Боль-
шая или меньшая степень эксплицирован-ности индикаторов оценочной деятельности субъекта, связанная, прежде всего, с использованием риторических стратегий воздействия и «этосом» говорящего, а также жанром дискурса, не влияет на базовое положение о глубинной совмещенности осмысления и оценивания в процессах дискурсивизации референта субъектом говорящим. Аксиологическая настройка высказывания/дискурса, как это указано выше, связана, прежде всего, с категорией значимости и аттрактивности, подразумевает модально-целевой аспект высказываемого, его дестинаторность; обеспечивает дискурс аппелятивным сводом ценностей, призванных «узаконить» и валоризировать субъектно формулируемое высказываемое; определяет позицию говорящего в диалогически и интеракционально ориентированном дискурсе.
Другой ракурс выделения аксиологической параметризации дискурса вытекает из методологической дефиниции дискурса как формации, проявляющейся в том виде и настолько эксплицитно, насколько это позволено ограничивающими ее и препятствующими ее свободному развитию обстоятельствами и факторами - «контрэнтами» [Ма^иепеаи, 1991] контекстуализации. В этом плане особую важность приобретает деонтическая прескриптивная роль аксиологем социо-куль-турного кода, а также отграничивающая роль аксиологических факторов, регулирующих дискурсивную формацию. В соответствующей данной методологии дискурс-анализа «деконструкции» различного типа и различных видов дискурса, ставящей задачу выйти на изначальный, неограниченный препятствиями, истинностный и личностный уровень порождения субъектом данной дискурсивной формации, аксиометрия актуализирует сферу контрэнтов - регулятивов, обусловливающих конструирование дискурса.
Конститутивные признаки дискурса предполагают аксиологическое измерение в динамике его реализации [Серебренникова, 2012а, с. 218-220]. Осуществляя дискурс, субъект не столько высказывает некоторый собственный смысл, свое мнение, сколько оценочно позиционирует себя по отношению к уже высказанным позициям. Высказывание/дискурс,
обладая символической силой воздействия, в этом плане рассматривается как формация либо антагонизма, либо согласия, либо доми-нации над позициями/позицией, которая наличествует в интердискурсивном пространстве: уже существует, имплицируется или предвосхищается говорящим [Серебренникова, 20126].
В любом случае проблематика аксиометрии дискурса выходит на установление способов лингвокогнитивной «наладки» - параметризации «социального» измерения человека говорящего, в котором и может проявиться его статус и качество «субъекта». Непротиворечивым следует считать утверждение о том, что для данного измерения действенны два основных вектора анализа. Если априорно поместить человека внутрь социального пространства, то точкой его позиционирования следует считать столкновение (или пересечение) вектора, идущего от общего (социума) и вектора, исходного от частного, индивидуального (его Эго). В эволюционном плане, позволяющем сделать некоторый синхронный срез на континуальной семиотической оси, объяснение данной позиции связано с такими понятиями, как хронотоп (М.М. Бахтин) и эпи-стема (М. Фуко); в актуальном плане, данная точка-позиция будет отражать личностную аксиологию, ситуативную модализацию субъекта наряду с воздействующей силой регулятивных параметров общего, социального плана, открытого, в свою очередь, влиянию более глобального мира и его факторов. Для аксиологического анализа, учитывающего синергетический подход к взаимодействующим системам, важным является не столько материально-пространственный фактор структуры социального и личностного бытия, сколько временной фактор состояния «человека-вну-три-общества» в момент социального мира «здесь и сейчас». Исходя из принципа фрак-тальности в семиозисе, можно утверждать, что такого рода позиционирование на пересечении двух типов векторов, диагностирует, по данным конкретного дискурса, в конкретном «акте» коммуникации, тип и стиль коммуникации, присущий современному состоянию человека и общества.
Проблемы соотношения языка и социальной реальности, исходя из обоснованной
Ф. де Соссюром социальной природы языка как важнейшей системы, обеспечивающей взаимодействие человека и общества в пространстве культуры, развивалось в основном, на наш взгляд, в теориях, исходящих из вектора «от общего к частному». В данном русле определяется основной аксиологический вектор - «гуманистический» или, по определению И. Канта, принцип прагматической антропологии - принцип социального бытия consensus somnium [Кант, 1966], объективирующий мотивацию общества на адаптацию, выживание и развитие. В индивидуально-личностном аспекте понятие «общего интереса», проистекающее из базового принципа социального бытия, формирует рациональную ак-сиологичность позиции говорящего [Koren, 2008]; базовые аксиологемы социального дискурса: ответственность и социальную справедливость; всякое коммуникативное действие связано моралью, этической позицией говорящего [Хабермас, 2006]. Внутри лингвокультурного сообщества, аксиологическая настройка социального дискурса возводится к национальной аксиосфере, задающей матрицы совмещения символического и коммуникативного концептуальных пространств в лин-гвосемиозисе и, в конечном счете, в речевом поведении. Теория «социального пространства» устанавливает социальную топологию [Pecheux, 1990]. В парадигме «критического анализа дискурса» и дискурса о социальной реальности разрабатывается целостный подход к языку как «инструменту» установления и поддержания иерархических отношений в социуме [Fairclough, 2009], операциональными концептами в реализации которых являются «власть», «контроль», «борьба интересов», «конкуренция».
Напротив, в векторе «от частного, индивидуального к общему» следует рассматривать теории социальной идентичности, а также теорию «представления себя другим» в коллизиях социальной драматургии [Гоффман, 2000]. По-прежнему востребованной является сегодня и теория социального мира и «пирамиды потребностей» М. Вебера и многие другие концепции и теории.
В то же время, одной из значимых тенденций современного гуманитарного и лингвистического знания становится
интеграция данных векторов посредством экстраполяции индивидуально-личностного понятия «субъекта» на общество в целом [Луман, 2005]), с одной стороны, и атрибуции социального качества личностному «когито» человека (теория «социального интеллекта» Г. Гарднера и Р. Стернберга [URL : http:// otec.uoregon.edu/intelligence.htm]), с другой стороны, Данные и многие другие подходы, позиционирующие себя в русле направления «Человек - Язык - Когниция - Социум», требуют специального, более детального анализа с точки зрения аксиологии человека, приобретающего качество субъекта в речи, равно как и аксиологически параметризованного состояния современного социального мира.
Библиографический список
1. Бенвенист, Э. Общая лингвистика [Текст] / Э. Бенвенист; пер. с фр.; общ. ред., вступ. ст. и ком. Ю.С. Степанова. -2-е изд., стереотип. - М. : Едиториал УРСС, 2002. - 448 с.
2. Вебер, М. Избранные произведения [Текст] / М. Вебер; пер. с нем.; сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова; предисл. П.П. Гайденко. - М. : Прогресс, 1990. - 808 с.
3. Гоффман, И. Представление себя другим в повседневной жизни [Текст] / И. Гофман; пер. с англ.; А.Д. Ковалева. - М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково Поле, 2000. - 304 с.
4. Греймас, А.Ж. Семиотика страстей. От состояния вещей к состоянию души [Текст] / А.Ж. Греймас; пер. с фр.; предисл. К. Зильберберга. - М. : Изд-во ЛКИ, 2007. - 336 с.
5. Лакофф, Дж. Женщины, огонь и другие опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении [Текст]: пер с англ. / Дж. Лакофф. - М. : Языки славянской культуры, 2004. - 792 с.
6. Луман, Н. Медиа коммуникации [Текст] / Н. Луман; пер. с нем. - М. : Логос, 2005. - 280 с.
7. Кант, И. Антропология с прагматической точки зрения [Текст] / И.Кант // Соч. : в 6 т. - М. : Мысль, 1966 (1798). - Т. 6. - С. 349-588.
8. Плотникова, С.Н. Когнитивная траектория дискурсивизации: дестинация, стратегия, технология [Текст] / С.Н. Плотникова, Е.Ф. Серебренникова // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. - 2013. - №1. - С. 183-189.
9. Серебренникова, Е.Ф. Способы представления лица личными местоимениями во французском языке [Текст] / Е.Ф. Серебренникова. - Иркутск : Изд-во Иркут. ун-та, 1997. - 200 с.
10. Серебренникова, Е.Ф. Ключевые понятия аксиологического анализа [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Лингвистика и аксиология: этносемиометрия ценностных смыслов : кол. монография / отв. редактор Л.Г. Викулова. - М. : Тезаурус, 2011 - С. 27-41.
11. Серебренникова, Е.Ф. «Новейшая» лингвистика: к проблеме отграничения в поле современной лингвистики [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. - №2 (18). - 2012а. - С. 214-220.
12. Серебренникова. Е.Ф. Пролепсис как вид предвосхищения в аргументативном дискурсе (на материале французского языка) [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Материалы Всероссийской конференции «Предвосхищение и язык» (Москва, 8-29 сентября 2012 г.). - М. : Изд-во ИЯ РФ, 2012б. -С. 207-215.
13. Серебренникова, Е.Ф. Многозначность в аспекте аттрактивности знака в коммуникации [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Многозначность языковых единиц в когнитивном аспекте : кол. монография / отв. ред. Л.М. Ковалева; ред. С.Ю. Богданова, Т.И. Семенова. -Иркутск : ИГЛУ, 2013. - С. 158-168.
14. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие [Текст] / Ю. Хабермас; пер. с нем.; под ред. Д.В. Скляднева. - 2-е изд. - СПб. : Наука, 2006.
- 344 с.
15. Angenot, M. Theorie du discours social. Notions de topologie des discours et de coupure cognitive [Text] / M. Angenot // Discours en contexte. - Septembre. 2006. -№1. - Р. 12-25
16. Fairclough, N. Critical discourse analysis [Electronic resource] / N. Fairclough // Marges Linguistiques.
- 2005. - №9. - Р. 76-94. - URL : http://www.ling.lancs. ac.uk/profiles/263 (дата обращения : 20.12.2011).
17. Fauconnier, G. The Dark Matter of Semantics [Text] / G. Fauconnier // Book of abstracts of 4th UK Cognitive Linguistics Conference (10-12* July 2012, London).
- London : King’s College London, 2012. - 114 p.
18. Gardner, H. Frames of Mind : The theory of multiple intelligences [Text] / H. Gardner. - New York : Basic Books, 1983 - 466 p.
19. Koren, R. Pour une ethique du discours : prise de position et rationalite axiologique [Electronic resource] / R. Koren // Argumentation et Analyse du Discours. - 2008.
- № 1. - URL : http://aad.revues.org/263 (дата обращения : 12.07.2011).
20. Lo scontro // La Repubblica. - URL : www.repub-blica.it (дата обращения : 15.01.2012).
21. Maingueneau, D. L’analyse du discours [Text] / D. Maingueneau. - Paris : Hachette Superieur, 1991. -268 p.
22. Pecheux, M. Analyse de discours. Trois epoques [Text] / M. Pecheux // L’inquietude du discours / textes de Michel Pecheux, choisis et presentes par D. Maldidier. -Paris: Editions des Cendres, 1990. - 358 p.
23. Perelman, C. Traite de l’argumentation. La nou-velle rhetorique [Text] / C. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca.
- Preface de Michel Meyer ; 6eme edition. - Bruxelles : Editions de l’Universite de Bruxelles, 2008. - 742 p.
24. Pottier, B. Semantique generale [Text] / B. Pottier.
- Paris : Presses Universitaires de France, 1992. - 240 p.
25. Sternberg, R. J. Beyond IQ : A triarchic theory of human intelligence [Text] / R.J. Sternberg - New York : Cambridge University Press, 1985. - 379 p.
