CC BY
17
ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
В. А. Толочек
АКМЕОЛОГИЯ: БАЛАНС МЕТОДОЛОГИИ И ЭМПИРИКИ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
...Чистая математика — это такой предмет, где мы не знаем, о чем говорим, и не знаем, истинно ли то, о чем говорим.
Бертран Рассел
В становлении акмеологии выделяют несколько этапов: имплицитный, эксплицитный и рефлексивный или, согласно другой точке зрения, латентный, номинационный, инкубационный и институциональный [10]. Темой нашего обсуждения является активная фаза развития дисциплины, а именно — последнее десятилетие, ближайшее и отдаленное будущее.
Успехи акмеологии очевидны. За десять лет активного развития пройден большой путь, сделано много, очень много. Но любые достижения — это всегда прошлое, в то время как естество и душа науки — это ее настоящее и ее устремленность в будущее. Все достижения молодой научной дисциплины — лишь одно из условий ее последующего развития, лишь часть ее базиса и ее детерминант.
Зададим себе вопрос: каково будущее акмеологии? Какой она будет через 25, через 50 лет? Будет ли оставаться динамически развивающейся научной дисциплиной среди других интегральных дисциплин, исчезнет ли из активной научной лексики, переродится ли в этическое учение о гармоничной личности?
Есть смысл задуматься об этом уже сегодня — на стадии активного и успешного становления акмеологии.
Рассмотрим некоторые «проблемные аспекты» развития научной дисциплины, которые в настоящем не являются остро актуальными, но в будущем могут создавать осложнения для ее последовательного, поступательного, прогрессивного продвижения.
Первый аспект развития акмеологии — темпы ее развития, миссия и логический объем. 30 лет назад, в 1960—1970-х годах, акмеология рассматривалась Б.Г. Ананьевым как важная часть возрастной психологии [4, 5]. В 1980 г. А.А. Бодалев определяет акмеологию как раздел возрастной психологии [7]. Менее чем через 20 лет, в 1999-м, на седьмом году деятельности кафедры РАГС А.А. Деркач определяет содержание акмеологии много шире: «.Особенность акмеологии — опора на принципы, сформулированные в русле смежных наук гуманитарного антропологического знания. Если в психологии и социологии методологический уровень (философский, теоретический, эмпирический) четко дифференцирован, то в акмеологии эти уровни выступают в единстве. Акмеология сближается с этикой как ценностным знанием, знанием о сущем и должном, реальным и идеальным» [9, с. 91—92].
В такой широкой формулировке акмеология предстает не только как «наука», но в более широком содержательном контексте — как «мировоззрение», которое по определению интегрирует в себе разные формы общественного сознания и отражения мира (науку, искусство, религию, обыденное сознание и др.) [15, 16, 17]. На первом этапе активного становления акмеологии такое широкое понимание нового движения (образно говоря — «четвертой силы» в психологии) является, вероятно, наиболее функционально целесообразным. Но как скажется на отдаленном будущем такая предельно широкая интерпретация научной дисциплины и масштабная постановка ее целей? Вероятно, следующая программная задача
должна состоять в формулировании объема, целей и перспектив акмеологии не только на настоящем этапе ее развития, но и на отдаленную перспективу — 25—50 лет.
Можно предполагать также, что методологическое реформирование естественных и гуманитарных наук в последние десятилетия ХХ в. (гуманизация, полипарадигмальность и т. п.) — не предел, не вершина, а лишь очередной этап развития научной рефлексии. Можно предполагать, что стремительная динамика изменений в идеологии, методологии, мировоззрении, образе жизни наших соотечественников в последние полтора — два десятилетия не всегда и не во всем благотворна и благодатна. Увлекающее нас смешение языков, калейдоскоп концептуальных схем, стремительное движение всех составляющих мировоззрения создают иллюзию мнимого отсутствия границ методологии и конкретного научного метода, побуждает пренебрегать функциями и традициями других форм отражения действительности.
Функции научного отображения действительности, очевидно, должны быть эже и строже. Они должны опираться на добытые к настоящему моменту научные факты и «уполномочиваться» прежде всего ими. Конфликт «классической» и «пост модерн»-методологии, скорее, не более чем следствие исторической отделенности факторов развития науки и производства, попытки ухода от жесткой детерминированности исторически сложившимися формами познания, чем действительные противоречия или проявления несовершенства форм и средств научного познания.
Должен ли эмпирический уровень научной рефлексии тесно интегрироваться с другими? Не поглощается ли он, не оттесняется ли на периферию научной деятельности методологией? Не утрачивают ли при таком положении факты своей независимости и качества «упрямой вещи»? Очевидно, эти вопросы требуют постоянного внимания.
Итак, первый аспект проблемы — объем предметной области акмеологии как научной дисциплины, оптимальные границы и стратегическое русло ее дальнейшего развития.
Второй аспект — ее предмет. Научная дисциплина состоятельна, если имеет собственный предмет исследования, признаваемый, как таковой, представителями других научных дисциплин. Волею судеб акмеология родилась и развивается на стыке разных наук, в той гносеологической нише, которую к концу ХХ в. еще не занимали другие «классические» дисциплины. Но уже через десять лет своего активного развития предмет акмеологии формулируется акмеологами довольно широко — как период взрослости (зрелости), как вершина развития человека как субъекта, как личности, как профессионализм деятельности, как гармоничная самореализация человека в разных сферах бытия и пр. и пр. [1]. Историческая изменчивость понимания содержания предмета исследования и первоначальная глобализация его объема естественны для развития науки [3, 6, 18], но в акмеологии эти процессы разворачиваются крайне активно, ничем не ограничиваясь. Складывается впечатление, что акмеология — это учение обо всем мыслимом и рефлексируемом в бытии современного человека. Такой «разгул прогресса» в методологии неизбежно будет сближать акмеологию с содержанием понятия «религия», все далее отдаляя ее от содержания понятия «наука», по необходимости ограничивающей, о-предел-яющей себя возможностями конкретных научных методов познания. Более естественно, когда убеждения, ценности, верования ученого (формы характерного личностного развития или типичных профессиональных деструкций), равно как и методология, на которую он опирается, следуют из им полученных научных фактов или находятся с ними в неоднозначных причинно-следственных отношениях; хуже — когда селекция фактов следует диктату методологии, когда отсутствует система или реальные факты избыточны.
Стремительное расширение вариантов формулировок предмета акмеологии является серьезным методологическим вопросом, но более важно обратить внимание на неоднозначную ситуацию развития в обсуждаемой области знания в целом. Заметим, что другие смежные дисциплины от естественного объема своего традиционного предмета не отрекались, официально не отказывались. Да, верно, до конца ХХ в. область, в которой зарождалась и становилась акмеология, была для них мало привлекательна, но, скорее, в силу не методологических, а иных, косвенных, обстоятельств (идеологические установки, особенности исторического раз-
вития отечественной гуманитарной науки и др.). Следовательно, можно ожидать естественное освоение своего предмета в полном объеме рядом смежных научных дисциплин.
Парадоксально, но, например, для отечественной психологии личности второй половины ХХ в. была более интересна аномальная личность, а не личность профессионала, девиантное и даже деликвентное поведение, а не профессиональное становление человека. Отечественная психология XXI в. становится более чуткой к требованиям социального запроса, и, надо думать, психология личности с ее хорошими научными традициями, четкой методологией, массовостью научных кадров, скорее всего, обратится к разработке выше обсуждаемых вопросов.
Вполне вероятно, что и дифференциальная психология, и психофизиология в своем естественном развитии также не могут не обратить внимание на то, что люди, имеющие высокие профессиональные достижения, живут дольше и иначе, чем «простые» ординарные индивиды. И если это действительно иное качество жизни, есть все объективные условия для выделения лиц, имеющих неординарные достижения, в отдельный и особенный тип, требующий своего пристального научного изучения в контексте дифференциальной психологии и психофизиологии. Хорошие научные традиции этих дисциплин, близость к физиологии, ориентация на современную аппаратурную диагностику могут обещать быстрое продвижение и серьезный вклад в изучение обсуждаемых вопросов. Если же этого качества жизни нет, то придется признать, что акме в современной интерпретации не более чем красивое заблуждение замечательных людей, что, пожалуй, серьезнее, чем потенциальная научная конкуренция в ближайшем будущем за социальные кредиты.
Психология труда в своем естественном развитии также все чаще включает в содержание своего предмета профессионализм субъекта в целом (карьера, гармоничная самореализация человека в труде, физическое и психическое здоровье, смысловое и ценностное самоопределение и др.). Скоро канут в Лету такие понятия, как ПТУ, ограниченное понимание труда и профессионализма в массовых профессиях, локальное, в масштабе рабочего места понимание субъекта труда. В своей внутренней логике труд как социальная практика все более от форм вынужденного взаимодействия человека с Природой восходит к творчеству, и эту историческую тенденцию не может не отражать давно сложившаяся научная дисциплина. К концу XX в. систематическая профессиональная переподготовка, широкое профессиональное и гуманитарное образование становятся естественной необходимостью для представителей все большего числа профессий. Следовательно, психология труда обязательно будет разрабатывать и эти вопросы. Другими словами, объем предмета акмеологии будет продуктивно осваиваться и психологией труда, которая в своем естественном развитии уже породила несколько самостоятельных и жизнеспособных дисциплин. Не утратила она своих потенций и в настоящем.
Предмет акмеологии притягателен не только для других ветвей психологии для дисциплин, не только гуманитарного, но и естественного цикла. Физику, физиологию, молекулярную биологию, психогенетику, медицину, антропологию все чаще интересуют проблемы индивидуальности и личности, памяти, эмоций и других психологических образований, в изучении которых они строго следуют принципу детерминизма. (Н.М. Амосов, В.В. Налимов, П.В. Симонов, например, чувствуют себя более уверенно и комфортно в психологии, чем многие психологи в сфере медицины, физики, физиологии [2, 13, 14 и др.]). И эта методологическая последовательность в итоге может принести весьма серьезные результаты.
Общие тенденции развития современной науки, способствующие становлению акмео-логии, аналогично влияют и на мировоззрение наших коллег, работающих в отдаленных областях. Наш эгоцентризм порождает иллюзию, что только акмеологи способны интегрировать достижения блока гуманитарных и естественных наук. Человек — это объект многих и многих «классических» и новых, интегральных научных дисциплин. Принимая многовековые традиции естественных дисциплин, можно прогнозировать и неординарные открытия в области современного человекознания. «...Предмет науки не может быть стабильным. Он находится в постоянном движении, развитии, становлении, как и сам
процесс познания. Его движение зависит от двух решающих факторов: прогресса самого знания, с одной стороны, и меняющихся потребностей общества, социального запроса — с другой» [18, с. 6]. В каком-то смысле традиционные дисциплины могут оказаться более устойчивыми к историческим «колебаниям» методологии и содержания своего предмета, чем новые интегральные науки (вспомним исторические прецеденты: «онтопсихология» Б.Г. Ананьева, «рефлексология» В.М. Бехтерева, «тектология» А.А. Богданова, «реактология» К.Н. Корнилова, «праксиология» Т. Катарбинского, «эргология» В. Ястшембовского не состоялись).
Итак, второй аспект проблемы — динамичность развития предметной области научных дисциплин, в силу чего предмет акмеологии оказывается на пресечении интересов ряда научных дисциплин, отношения с которыми будут не всегда и не только нас радующей интеграцией и взаимным дополнением, но также и социальной конкуренцией, неизбежным сопоставлением наших научных достижений. Решающим аргументом в историческом конкурсе разных научных дисциплин будут не наши заверения в локальном патриотизме, а то, что мы реально положим на алтарь науки (Науки!). Одних убеждений и концептуальных схем может оказаться недостаточно, если в соседних областях приоритетными будут научные факты.
Третий аспект — статус научного факта в развитии дисциплины (отдельный и сложный гносеологический вопрос). Косвенно его значение можно отразить через авторитет конкретных персон в науке. Можно выделить несколько характерных типов «мэтров психологии» и ключевых условий их авторитета:
- концептуальная оппозиция или ортодоксальная теоретическая концепция: К. Спирмен (иерархическая модель интеллекта), Л. Терстоун (многофакторная модель), Г. Айзенк (двухфакторная модель личности), Р. Кеттел (многофакторная модель), З. Фрейд, К.Г. Юнг и др.;
- неординарные экспериментальные данные: Ф. Зимбардо, Ст. Милгрем и др.;
- «Его Величество случай» и наблюдательность ученого: И.П. Павлов;
- систематическое накопление эмпирики и восхождение к их масштабному теоретическому осмыслению: Б.Г Ананьев, А.Н. Леонтьев, В.С. Мерлин, Б.М. Теплов и др.;
- ученые, не открывшие ни одного факта, но много сделавшие для психологии, как, например, С.Л. Рубинштейн, — наименее представительный тип в нашей науке. Мышление в целом, а тем более научная деятельность — это процесс постоянного
взаимодействия субъекта с объектом, процесс оперирования объектом, а не понятиями, его замещающими, значениями, смыслами [8, с. 24]. Следовательно, одной лишь методологической рефлексии изначально недостаточно для полноценного отображения реальности ученым, необходима его постоянная встреча и работа с реальностью, представленной в эмпирическом материале, в процессе профессиональной деятельности обретающей статус научных фактов.
Те явления и процессы, которые можно, в частности, относить к «акмеологическим фактам», отражающим сущность научного подхода, — тема отдельного серьезного обсуждения. В любом случае, едва ли к ним могут относиться данные поспешно составленной анкеты
(пп % государственных служащих негативно относятся к......, пп % юристов не считают
необходимым......и т. п.). В любом случае нам необходимы серьезные и добротные научные
факты, необходима организация исследований, направленных на их поиск, необходимы соответствующие ориентиры и приоритеты. Курс на отбор и анализ эмпирики — наиболее верный и надежный путь становления молодой дисциплины. Великие теории рождаются капитальными, грандиозными фактами, но обратное в науке случается редко.
Четвертый аспект — явный дефицит систематизированных научных фактов об особенностях развития психических, психофизиологических и физиологических функций человека в период его зрелости, фактах об особенностях профессиональных деструкций, взаимосвязи и взаимной компенсации функций человека как субъекта высококвалифицированного труда на рубеже ХХ и XXI вв. Без них наши суждения о путях гармонизации и полноценной само-
реализации остаются зыбкими. Изучение лишь интегральных личностных новообразований (^-концепция, самоэффективность и др.), изучение лишь вершины «айсберга» личности едва ли может компенсировать невнимание к ее онтологическому базису.
В настоящий период в акмеологии явно доминирует культурно-исторический подход; естественно-научный остается на втором плане. Очевидна трудоемкость и объективная трудность серьезного и последовательного аппаратурного изучения возрастной динамики физиологии, психофизиологии, изменения основных психических функций, интегральных механизмов адаптации человека, динамики используемых им ресурсов. Принимая во внимание своеобразный «кризис научного инструментария» (причиной которого выступает некоторая неадекватность в настоящее время сложившихся в середине ХХ столетия методов диагностики), дисбаланс культурно-исторического и естественно-научного подходов в становлении акмеологии со временем может обернуться для нас утратой стратегической инициативы. Активно поспособствовав развитию других дисциплин, акмеология может в итоге занять скромное место в этом историческом процессе. Во всяком случае, судя по настоящему состоянию, мы все дальше уклоняемся от того пути становления человекознания, на котором стоял Б.Г. Ананьев, на котором основоположникам виделась особая миссия акмеологии [4, 5]. Если акмеология становится исключительно на базу «социодетерминизма», пренебрегая биологическими основами индивидуального развития человека, например, это должно быть адекватно рефлексированно ее методологией — с признанием того, от чего она абстрагируется и почему.
Пятый аспект — проблема сбора, анализа и сохранения эмпирического материала. Сбор эмпирического материала на протяжении веков был атрибутом и остается в качестве необходимого «черного труда» науки. Как правило, сам исследователь использует лишь часть данных и часть статистик (им не придается должное значение, их актуальность становится очевидной лишь годы спустя, лишь в сочетании с другими данными, в других научных контекстах; нередко исследователь ограничивает и сковывает себя сформулированной им целью и рабочей гипотезой; нередко отличающиеся несомненной научной новизной яркие факты затмевают более ординарные при первом прочтении). Используемый частично и единожды, бесценный научный материал чаще погибает вследствие отхода исследователя от проблемы. Полагаю, эта реальность гуманитарных наук ХХ в. также должна стать темой серьезного обсуждения.
Каков должен быть оптимальный баланс методологии и эмпирики для устойчивой прогрессивной динамики развития молодой научной дисциплины? 1 : 1, 10 : 1, 1 : 0,001? Как скажется на развитии молодой дисциплины доминирование в настоящий исторической ситуации «вторичной науки» (когда данные, добытые одним исследователем, многократно интерпретируются другими учеными, не утруждающими себя проведением аналогичных исследований, избегающих черновой научной работы с фактами)?
Скорее, дело не в физической пропорции количества разных научных публикаций. Это вопрос нашего профессионализма, отношения к содержанию науки и личной ответственности ученого за ее будущее.
Трудоемкая, бесконечная по времени работа по сбору и систематизации данных есть не только «черный хлеб» науки, не только условие ее прогрессивной динамики и даже не только ее атрибут. Именно такая структура научной деятельности, сложившаяся в эпоху Возрождения, предполагает определенный личностный тип ученого, наиболее соответствующего именно этой деятельности, соответствующие профессионально важные качества субъекта, говоря современным языком. Изменилась ли сущность науки и научной деятельности столь кардинально за последние полтора — два десятилетия, чтобы сегодняшний дисбаланс методологии и эмпирики в гуманитарных науках, в психологии в частности, признать и принять за необходимость и целесообразность? Понятно, что стихийно складывающийся «баланс методологии и эмпирики» — это не более чем внешнее, частное проявление общих, внутренних процессов развития дисциплины.
Литература_
1. Акмеология / Под общ. ред. А.А. Деркача. М., 2002.
2. Амосов Н.М. Моделирование мышления и психики. Киев, 1965.
3. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1980.
4. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1968.
5. Ананьев Б.Г. Структура развития психофизиологических функций взрослого человека // Избранные психологические труды. Т.1. М., 1980.
6. АсмоловА.Г. Психология личности. М., 1990.
7. Бодалев А.А. Ананьев Б.Г. — виднейший советский психолог // Избранные психологические труды. Т.1. М., 1980.
8. Брушлинский А.В. Психология субъекта. М., 2003.
9. ДеркачА.А. Методолого-прикладные основы акмеологических исследований. М., 1999.
10. Деркач А.А., Зазыкин В.Г. Акмеология. СПб., 2003.
11. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.
12. Ломов Б.Г. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.
13. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М., 1993.
14. Симонов П.В. Эмоциональный мозг. М., 1981.
15. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб., 2003.
16. Человек // Философско-энциклопедический словарь. М., 2000.
17. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М., 1980.
18. Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. Самара, 1995.
© Толочек В.А., 2004
