CC BY
59
Исторические науки / Historical Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 930
Аграрное переселение в Сибирь как фактор земледельческого освоения края в период правления Бориса Годунова (историографический аспект)
© 20±7 Жуков Ю. П., Шишкин И. Г.
Тюменский государственный институт культуры, Тюмень, Россия; e-mail: ziccurat83@yandex.ru; tgiik-rektorat@mail.ru
Резюме. Цель исследования - проанализировать особенности аграрной политики Бориса Годунова, направленной на земледельческое освоение Западной Сибири. Охарактеризовать стратегическую и экономическую ценность этого географического региона для Русского государства. Методы. В статье использованы системный подход, принципы историчности и конкретности, структурно-функциональный, а также проблемно-логический методы. Принципиальное значение для проведения исследования имеет применение феноменологического, герменевтического, компаративистского подходов. Результат. Проанализированы причины заинтересованности Бориса Федоровича в развитии Сибири. Доказано, что как государственный деятель в этом контексте он отстаивал интересы России, во внутренней политике реализуя аграрную переселенческую политику. Вывод. Авторы статьи констатируют, что аграрная переселенческая политика не получила массового характера и не оказала значимого влияния на освоение края. Материалы публикации фрагментарно дают ответы на вопросы о формах и процедурах переселения в Сибирь, существовании каких-либо критериев отбора переселенцев, сложности задач, которые перед ними ставились при освоении края, предприятия мер правительством для реализации проектов переселения и обеспечения переселенцев на местах.
Ключевые слова: Россия, Русское государство, Иван Грозный, Борис Годунов, Западная Сибирь, реформы, переселенцы, крестьяне, внутренняя политика.
Формат цитирования: Жуков Ю. П., Шишкин И. Г. Аграрное переселение в Сибирь как фактор земледельческого освоения края в период правления Бориса Годунова (историографический аспект) // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2017. Т. 11. № 4. С. 11-18.
Agrarian Resetting in Siberia as a Factor of Farming Development of the Region in the Period of Boris Godunov's Ruling (Historiographic Aspect)
© 2017 Yuriy P. Zhukov, Igor G. Shishkin
Tyumen State Institute of Culture, Tyumen, Russia; e-mail: ziccurat83@yandex.ru; tgiik-rektorat@mail.ru
ABSTRACT. The aim of the study is to analyze the specific features of Boris Godunov's agrarian policy, aimed at the agricultural development of Western Siberia, to characterize the strategic and economic value of this geographic region of the Russian state. Methods. The authors use a systematic approach, the principles of historicity and concreteness, structural-functional, and problem-logical methods. The use of phenom-enological, hermeneutical, comparative approaches is of fundamental importance for the study. Result. The reasons for Boris Fyodorovich's interest in the development of Siberia are analyzed. It is proved that as a statesman in this context he defended the interests of Russia, implementing domestic agrarian policy in domestic policy. Conclusion. The author of the article states that the agrarian resettlement policy has not received a mass character and has had no significant impact on the development of the region. The materials of the publication fragmentarily give answers to questions about the forms and procedures for resettlement in Siberia, the existence of any criteria for the selection of settlers, the complexity of the tasks that they faced
in the development of the province, the enterprise measures the government to implement resettlement projects and provide resettlement in the field.
Keywords: Russia, Russian state, Ivan the Terrible, Boris Godunov, Western Siberia, reforms, settlers, peasants, domestic policy.
For citation: Zhukov Yu. P., Shishkin I. G. Agrarian Resetting in Siberia as a Factor of Farming Development of the Region in the Period of Boris Godunov's Ruling (Historiographie Aspect). Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2017. Vol. 11. No. 4. Pp. 11-18. (In Russian)
Введение
Одним из важнейших направлений политики Бориса Годунова, как в период царствования Федора Иоанновича, так и в период его самостоятельного правления, являлось хозяйственное освоение Западной Сибири. Данный регион являл собою исключительную стратегическую и экономическую ценность для Русского государства, и его освоение стало логичным продолжением расширения Русского государства на Восток, начатой в правление Ивана III Великого и продолженной Иваном IV Грозным.
Исключительное внимание Бориса Федоровича к Сибири ярко характеризует его как государственного деятеля, глубоко понимающего интересы России и прилагающего серьезные усилия для их реализации. Освоение новых территорий было возможным только при реализации качественно подготовленных и проведенных операций по переводу жителей европейской части страны в Сибирь, создании постоянных поселений подданных русского двора, способных наладить бесперебойную связь с метрополией и защиту новых территорий, подконтрольных Москве.
В период правления Федора Иоанновича и Бориса Годунова сложились необходимые исторические предпосылки для начала масштабной кампании по переселению: освоение территорий Казанского и Астраханского ханств, подчинение ногаев, развитие строгановских промыслов на Урале, все более нарастающий поток промысловиков в Западную и Восточную Сибирь, удачные войны с Сибирским ханством Кучума - все это создавало новые экономические перспективы для России.
Целью исследования является анализ фактов, связанных с тем, что особое место во внутренней политике Бориса Федоровича занимала аграрная переселенческая политика, осуществляемая в формах отправки в Сибирь государевых переведенцев, ссылки и стимулирования притока вольных переселенцев.
Поскольку ссылка в этот период не получила массового характера и не оказала значимого влияния на аграрное освоение края, мы оставим этот сюжет за рамками данной статьи.
Источниковая база для изучения данного вопроса представляется нам довольно обширной. Среди используемых документов можно выделить следующие: Поручные записи; Наказы воеводам; Царские грамоты; Сибирские летописи (Есиповская, Погодинская, Строгановская, Ремезовская и др.); Деловая документация сибирской воеводской администрации и центральных приказов и прочее.
Методы
В статье использованы системный подход, принципы историчности и конкретности, структурно-функциональный, а также проблемно-логический методы. Нашли применение феноменологический, герменевтический, компаративистский подходы.
Результаты и обсуждение
Интерес к крестьянскому переселению в Сибирь прочно закрепился в русской историографии, начиная с XVIII века. Так, его обзорно рассматривает уже в фундаментальном труде «История Сибири» [9] «отец сибирской историографии» Г. Ф. Миллер. С опорой на труд Миллера рассказывает о заселении Сибири М. М. Щербатов [21], впервые затронувший тему «стихийной колонизации». А. Н. Радищев [15] выдвигает тезис о том, что главную роль в аграрной колонизации за Уралом сыграли беглые крестьяне, впрочем, автор не подтверждает это сколько-нибудь серьезными доказательствами.
В XIX веке Н. М. Карамзин в своем труде «История государства российского» [6] указывает, что именно Б. Годунов не только «довершил завоевание Сибирского» ханства, начало которому было положено еще при Иване Грозном, но и «навеки утвердил сие важное приобретение за Россиею» мудрой переселенческой политикой. П. А. Словцов [17] и П. И. Небольсин [11] уделяют самое
пристальное внимание обустройству русских поселений в Сибири, соглашаясь с Карамзиным в оценке роли Бориса Годунова в этом процессе. Известный сибиревед П. И. Буцин-ский [3] в своих трудах использует термин «народная колонизация» и продолжает традицию освещения данного явления как прогрессивного. Одним из первых ученый обращается к предметному изучению хозяйственной деятельности сибирских крестьян-переселенцев. А. П. Щапов [19] идет еще дальше, утверждая, что именно «земледельческая колонизация» определяла облик покорения Сибири. К концу столетия появляются труды либералов-«областников» Н. М. Ядринцева [22] и Г. Н. Потанина [13], в которых доминирующей формой переселения объявляется «вольнонародная»; государство лишь де-факто подключается к процессу освоения края.
В советский период одним из первых крупных трудов, посвященных аграрному освоению Сибири, становится монография С. В. Бахрушина об остяцких и вогульских княжествах [1], а чуть позже - сборник его же лекций [2] о завоевании края. Следуя утверждающейся историографической традиции, ученый обозначает завоевание Сибири как исключительно «феодальное» (и совершаемое исключительно в интересах феодалов), а историографию XVIII-XIX веков критикует как обслуживающую интересы дворянского государства. Именно С.В. Бахрушин проводит четкую границу между периодами стихийного или чисто военного (в исполнении Ермака) вторжения в Сибирь, и стартом ее планомерного освоения с момента начала царствования Федора Иоанновича [2].
В 1940-50-е гг. появляется ряд работ, в которых обустройство русских переселенцев в Сибири подвергается более детальному рассмотрению. Блестящий сибиревед В. И. Шунков [18, с. 4] почти целиком посвящает свой труд аграрному освоению края и политике московского двора по отношению к крестьянам-переселенцам. Именно В. И. Шун-ков первым последовательно выделяет три вида крестьянского переселения (перевод, ссылка и добровольное переселение), раскрывает суть и детали каждого из них, выделяет земледельческие районы за Уралом, отстаивает тезис о земледельческом освоении
Сибири как доминирующей форме колонизации. Р. М. Кабо [5] подробно описывает создание сети коммуникаций, обслуживающих переселенческую политику правительства. Высоко оценивая подвиг русского крестьянина-переселенца, другой советский историк - В. В. Покшишевский [12] - выдвинул тезис об исключительной важности городов в деле насаждения земледелия и характеризовал аграрное переселение как толчок к экономическому развитию Сибири. Исследователь А. А. Преображенский [14], опровергая тезис многих историков предшествующих периодов об определяющей роли беглых крестьян в колонизации Сибири, обратился к детальному исследованию миграционных процессов в среде русского крестьянства, в том числе поморского и уральского, - костяка добровольного переселения на колонизируемые территории. О механизме переселения посадско-крестьянского населения в Сибирь писал и В. И. Корецкий [7].
В 1982 г. появляется коллективный труд «Крестьянство Сибири в эпоху феодализма», подводивший итоги советской историографии об аграрном освоении Сибири. В частности, в нем детально рассматривается политика московского двора по отношению к переселенцам, формы и особенности хозяйствования сибирских крестьян, специфика феодальных отношений на новых территориях [8]. На «системность» освоения Сибири во времена Годунова указывают Р. Г. Скрын-ников [16] и Н. И. Никитин [10]. Перспективным представляется наблюдение Н. И. Никитина о неразрывности «плановой» и «стихийной» земледельческой колонизации. Из современных исследователей следует отметить А. С. Зуева [4], который в своих исследованиях разделяет военное «присоединение» и хозяйственное «освоение» Сибири, отдавая предпочтение изучению первого и лишь фрагментарно касаясь второго.
Участие Бориса Годунова в осуществлении «сибирской политики» времен царствования Федора Иоанновича в отечественной историографии сомнению не подвергается, а также подтверждается последующей активностью Бориса Федоровича в деле освоения новых территорий после его избрания на престол. Известен целый ряд царских грамот и наказов 1598-1605 годов, касающихся самых разных сторон жизни сибирских поселенцев,
включая крестьян. Организационные таланты Годунова проявились еще до старта организованной переведенческой политики: правительство озаботилось созданием надежной и защищенной коммуникации, связывающей европейскую часть России и Сибирь. К началу XVII века система коммуникаций, приобретает окончательный вид.
Непосредственное же начало «программному» переселению в Сибирь, насколько это позволяют установить источники, было положено в 1590 году: царским указом из Соль-вычегодска в Сибирь отправляются 30 крестьянских семей, каждая из которых должна иметь по два мерина, три коровы, три козы, три свиньи, пять овец, два гуся, пять кур, двое утят, годовой запас хлеба, телегу, сани и необходимый сельскохозяйственный инвентарь [20].
Как видим, переселение организовывалось основательно и с минимальными рисками, при плотном «сопровождении» со стороны двора. Ответственность за исполнение и результаты возлагалась на воеводу. Каждому переселенцу выделялось 25 рублей подъемных от государства. Впрочем, П. И. Небольсин делает интересное замечание: на порядок дороже обходилось снабжение переселенцев общинам, из которых они выводились - порядка 110 рублей на семью [11, с. 133]. В данном случае, переселенческая программа подразумевала использование не только государственных ресурсов, но и общинных. В указах Б. Годунова служилым людям о закладке новых острогов и крепостей организация пашни оговаривается особо, как обязательный элемент бытования поселения. Без притока крестьянского населения сделать это было невозможно [3, с. 151].
Анализ данных литературы позволяет обнаружить, что объектом переселенческой политики становилось население, наиболее приспособленное к схожим природно-климатическим условиям, хозяйствованию в них, связанному с определенными рисками и требующему особых познаний и опыта. Как правило, это крестьяне русского Севера (включая Поморье) и Урала, Верхнего и Среднего Поволжья, Прикамья, бассейна Белой (Уфа).
В. И. Шунков к причинам подобного выбора правительства добавляет тот факт, что здесь в основном проживало черносошное
крестьянство, а Север был исторически связан с Сибирью [18, с. 49].
Можно предположить, что присутствие переселенцев из этих районов объясняется тем фактором, что местным жителям были хорошо знакомы условия хозяйствования и жизни на колонизируемых территориях, окруженных к тому же недружественным инородным населением.
Так или иначе, имеющиеся данные позволяют оценивать правительственную систему отбора переселенцев как исключительно взвешенную: она не была случайной, а напротив подчинялась строгой логике. Можно заметить, что основной целью крестьянского переселения была работа на «государевой десятинной пашне» [18, с. 11], снабжающей хлебом все новые отряды служилых людей, отправляемых в Сибирь. Наряду с обработкой «государевой десятины» переселенец получал «собинную пашню», размер которой определялся местной администрацией с учетом возможностей каждой крестьянской семьи [10, с. 124]. Часть крестьян переводилась на оброчную систему с «собиных хозяйств» (оброк в каждом уезде также определялся индивидуально [10, с. 125]). Некоторые же крестьяне, как указывает Н. И. Никитин, вообще своих участков не имели и в таком случае переходили на обеспечение администрации [10, с. 124].
Таким образом, в конце XVI - начале XVII гг. сложился довольно четкий алгоритм управления процессом аграрного освоения Сибири со стороны, как центрального правительства, так и служилой сибирской администрации. Жизнь крестьянина-переселенца не была легкой, однако следует в противовес многим советским историкам отметить, что его существование не сводилось к обслуживанию феодальных институтов - мы видим конкретные меры поддержки крестьянства, стремление двора во главе с Борисом Годуновым реагировать на неудачные хозяйственные проекты, поиск вариантов оптимального взаимодействия крестьян и служилых людей.
В то же время в историографии не сложилось единого мнения по поводу эффективности указной переселенческой политики. Так, В. И. Шунков отмечал несостоятельность политики переселения крестьян из центральной России. Утверждение исследователя можно
было бы считать справедливым, если бы данный процесс не был продолжен в XVII веке, или если бы уже основанные города и слободы в абсолютном своем большинстве пришли к разорению. На наш взгляд указное переселение крестьян из центральной России не только положило начало пашенному земледелию в регионе, но и способствовало развитию транспортной инфраструктуры, в конечном итоге - расширению и интенсификации освоения края.
Особым видом земледельческого переселения в Сибирь было добровольное перемещение за Урал масс свободного и беглого населения. По мнению В. В. Покшишев-ского, первыми добровольцами-переселенцами в Сибири были крестьяне, бежавшие из строгановских угодий, а также крестьяне Приуралья [12, с. 24]. Однако со временем явление становится массовым. Правительство Бориса Годунова отреагировало на указанный вид переселения де-факто, попытавшись, с одной стороны, хотя бы частично взять его под свой контроль, с другой - способствовать его интенсификации.
В. И. Шунков считает поселение на пашню добровольцев [18, с. 22], сопровождаемое комплексом мер со стороны государства наиболее эффективным в хозяйственном отношении. Это подтверждается действиями Бориса Федоровича: в конце XVI века он лично предписывает воеводам заниматься вербовкой таких «охочих людей» и давать им «льготу, ссуду и подмогу», что и стало основной программой правительства по поддержке местного населения на весь XVII век [18, с. 22].
Интересный вариант поддержки крестьянских хозяйств обнаруживается в грамоте Бориса Годунова тюменскому голове Алексею Безобразову от 1604 года. Массовый падеж скота правительство стремится нивелировать беспошлинной скупкой лошадей и быков тюменской администрацией у торговцев из своих средств и последующей бесплатной раздачей крестьянам [23]. Помимо поддержки из местного бюджета переселенцы получали жалование из метрополии.
Так согласно грамоте тюменскому воеводе Григорию Долгорукому от 1596 года из Москвы через Лозьву местным жителям отправлены «послужные» деньги - поощрение от правительства за различные заслуги - в
том числе, за освоение новых массивов пахотной земли [24]. Определить периодичность подобных выплат сложно, однако тот же документ указывает на форму обратной связи - это присланные с фронтира челобитчики.
Как утверждает В. И. Шунков, в начале XVII века в Верхотурье удавалось привлекать не менее 50 человек в год из «охочих, гулящих людей». Правительство определяет регионы, из которых следует этих людей призывать - это Пермь, Вятка и Соль Великая. Исследователь считает, что это связано с тем, что здесь население было черносошным и сибирские администраторы не трогали территорий, на которых было распространено поместное землевладение [18, с. 45]. Историк также отмечает, что правительство настаивало на привлечении нетяглового населения [18, с. 45], «гулящих людей», массовость потока которых обеспечивало успех развития оброчного земледелия.
Из числа вольных переселенцев выделяются так называемые «слободчики» - зажиточные крестьяне, служилые люди или даже представители духовенства, которые получали на льготных условиях землю («отъезжие поля») для создания новой слободы, куда активно набирались «вольные сходцы» из Приуралья (слободчики порою сами за ними ездили) [12, с. 62]. Очевидно, что правительство не только не препятствовало, но и поощряло заведение таких слобод, способствующее развитию колонизации «вширь», формировавшее особый слой предприимчивых земледельцев и создававшее дополнительные условия для размещения и скорейшей адаптации «вольных сходцев».
Н. И. Никитин полагает, что вторым из основных двух стимулов для «охочих людей» (помимо жажды наживы) было стремление бежать от растущего феодального гнета [10, с. 21]. Исключительная ценность таких «беглецов» заставляла правительство откровенно «закрывать глаза» на данный процесс - по крайней мере, мы не видим никаких активных действий по их возврату. Впрочем, «бегство от феодализма», скорее всего, было в большей степени свойственно середине XVII века.
В целом же, несмотря на сложившееся в советской историографии устойчивое мнение о доминирующей роли «вольных сход-
цев» в аграрном освоении края, следует отметить скудность источниковой базы: часто такие переселения вообще не фиксировались [12, с. 61], что вынуждало историков в большей степени опираться на собственные логические конструкции. Вольное переселение земледельцев не происходило совершенно стихийно - правительство Бориса Годунова и здесь предпринимает ряд шагов по поддержке и стимулированию данного процесса, прежде всего - на уровне предписаний в адрес сибирской администрации и создания режима максимального благоприятствования «вольным сходцам».
Подводя итоги, следует отметить, что переселенческая политика Бориса Годунова предстает перед нами в качестве логичной и стройной системы мер, направленных на наращивание и совершенствование хозяйственного освоения Сибири. Исторические закономерности расширения Русского государства на восток и успехи казаков Ермака обусловили необходимость перехода к новому типу проникновения в регион - систематическому освоению.
Вывод
Административный аппарат Бориса Федоровича последовательно участвует во всех стадиях переселения крестьянства в Сибирь -от создания необходимых транспортных коммуникаций и отбора наиболее приспособленных к хозяйствованию в новых условиях людских контингентов, до выстраивания комплекса мер по их поддержке на местах и создания хозяйственной инфраструктуры. Даже такой, казалось бы, неконтролируемый вид переселения как добровольное оказывается вовлеченным в орбиту государственной
1. Бахрушин С. В. Остяцкие и вогульские княжества в XVI-XVII веках. Л. : изд-во Ин-та народов Севера ЦИК СССР, 1935.
2. Бахрушин С. В. Завоевание Сибири: Сте-ногр. лекции проф. С. В. Бахрушина, прочит. 4 марта 1938 г.: [На правах рукописи. / С.В. Бахрушин. М.: Ин-т усовершенствования педагогов и руководящих работников комсельхозшкол, 1938.
3. Буцинский П. Н. Заселение Сибири и быт ее первых насельников. Тюмень: изд-во Ю. Маид-рики, 1999.
4. Зуев А. С. Русские и аборигены на крайнем северо-востоке Сибири во второй половине XVII - первой четверти XVIII века. Новосибирск: изд-
политики. Несмотря на перипетии Смутного времени процесс освоения Сибири, включая аграрное, со временем лишь наращивает масштабы. К концу XVII столетия в Сибири проживает уже 200 тысяч жителей - столько же, сколько аборигенов [10, с. 158]. Пашенное земледелие пускает в регионе прочные корни и становится одним из основных видов хозяйствования.
Основными районами пашенного земледелия уже при Годунове стали Восточное Приуралье, бассейны Тобола и Иртыша [12, с. 62]. К середине XVII века поставки хлеба из европейской части страны в города Тобольского разряда прекращаются [12, с. 62], на остальной территории то же самое происходит к концу XVII. «Хлебное жалование» служилых людей в Сибири сменяется денежным, вероятно потому, что хлеб можно было легко купит [5, с. 63]; формируется внутренний хлебный рынок, центрами которого становятся города [12, с. 74]. Именно при Годунове и отчасти благодаря его аграрной политике положено начало формированию уникальных в своем роде «сибирских крестьян» и «сибирских слободчиков» - людей свободных и предприимчивых.
Р. S. Авторам данной статьи, жителям Тюмени, хотелось бы особо отметить наличие ландшафтного памятника переселенческой политики Бориса Федоровича совсем неподалеку от родного города - в поселке Метелево, где по сей день старожилы показывают всем желающим «годуновскую пашню». Сам поселок, если верить ряду источников, может являться одной из самых ранних, если не самой ранней, деревней, созданной здесь крестьянами-переведенцами.
во Новосибирского государственного университета, 2002.
5. Кабо Р. М. Города Западной Сибири. Очерки историко-экономической географии (XVII - первая половина XIX вв.). М.: государственное издательство географической литературы, 1949.
6. Карамзин Н. М. История государства российского. В 4 кн. Кн. 3. Р.-н/Д.: Феникс, 1994.
7. Корецкий В. И. Из истории заселения Сибири накануне и во время «смуты» (конец XVI-начало XVII вв.) // Русское население Поморья и Сибири (Период феодализма). М.: Наука, 1973.
8. Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск: Наука, 1982.
Литература
9. Миллер Г. Ф. История Сибири. Изд. 2-е. М., 1999-2005.
10. Никитин Н. И. Сибирская эпопея XVII века. М.: Наука, 1987.
11. Небольсин П. И. Покорение Сибири. М.: Вече, 2014.
12. Покшишевский В. В. Заселение Сибири. Иркутск: Иркутское областное государственное издание, 1951.
13. Потанин Г. Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск: Типолитография Сибирского товарищества печатного дела, 1907.
14. Преображенский А. А. Очерки колонизации Западного Урала в XVII - начале XVIII века. М.: изд-во АН СССР, 1956.
15. Радищев А. Н. Полное собрание сочинений. В 4 томах. Т. 2. М.-Л.: изд-во АН СССР, 1941.
16. Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск: Наука, Сиб. Отд., 1982.
1. Bahrushin S. V. Ostyatskie i vogulskie knya-zhestva vXVI-XVII vekah [Ostyak and Vogul principalities in the 15-17th centuries] / S. V. Bahrushin. Leningrad, Inst. of Northern Peoples, CIC USSR, 1935. (In Russian)
2. Bahrushin S. V. Zavoevanie Sibiri: Stenogr. lektsii prof. S. V. Bahrushina, prochit. 4 marta 1938 g.: [The conquest of Siberia: Stenogr. lectures of prof. S. V. Bakhrushin, read March 4, 1938] [Na pravah rukopisi] / S.V. Bahrushin. Moscow, In-t usovershenstvovaniya pedagogov i rukovodyaschih rabotnikov komselhozshkol, 1938. (In Russian)
3. Butsinsky P. N. Zaselenie Sibiri i byit ee pervyih naselnikov [Settlement of Siberia and the life of its first inhabitants]. Tyumen: Yu. Maidriki publ., 1999. (In Russian)
4. Zuev A. S. Russkie i aborigeny na kraynem severo-vostoke Sibiri vo vtoroy polovine XVII - per-voy chetvertiXVIII veka [Russians and Aborigines in the extreme north-eastern Siberia in the second half of the XVII - first quarter of the XVIII century]. Novosibirsk, NSU publ., 2002. (In Russian)
5. Kabo R. M. Goroda Zapadnoy Sibiri. Ocherki istoriko-ekonomicheskoy geografii (XVII - pervaya polovina XIX vv.) [Cities of Western Siberia. Essays on historical and economic geography (XVII - first half of the XIX century)]. Moscow, State Publ. of Geographic Literature, 1949. (In Russian)
6. Karamzin N. M. Istoriya gosudarstva ros-siyskogo. V 4 knigah. Kniga 3 [History of Russian Goverment. In 4 books. Book 3]. Rostov-on-Don, Fenix Publ., 1994. (In Russian)
7. Koretsky V. I. Iz istorii zaseleniya Sibiri nakanune i vo vremya «smuty» (konets XVI nachalo
17. Словцов П. А. История Сибири. От Ермака до Екатерины II. М.: Вече, 2006.
18. Шунков В. И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII - начале XVIII вв. М.: изд-во АН СССР, 1946..
19. Щапов А .П. Историко-географическое распределение русского народонаселения / Собрание сочинений. Т. 2. СПб.: Издание М. В. Пи-рожкова, 1906.
20. Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири 10321882 г. Иркутск, 1883.
21. Щербатов М. М. История российская от древнейших времен. Т. 6. СПб., 1790.
22. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношениив. СПб.: Типография И. М. Сибиря-кова, 1892.
23. ААН, ф. 21, оп. 4, № 8, лл. 28-29, № 20.
24. ЗААН, ф. 21, оп. 4, № 8, лл. 7-8, № 5.
XVII vv.). [From the history of the settlement of Siberia on the eve and during the "Troubles" (late 16th and early 17th centuries)]. In: Russkoe nasele-nie Pomorya i Sibiri (Period feodalizma): Coll. papers. Moscow, Nauka Publ., 1973. (In Russian)
8. Krestyanstvo Sibiri v epohu feodalizma [The peasantry of Siberia in the era of feudalism]. P. 1. Novosibirsk, Nauka Publ. 1982. (In Russian)
9. Miller G. F. Istoriya Sibiri. [History of Siberia. Ed. 2]. Moscow, 1999-2005. Vol. 1-3. (In Russian)
10. Nikitin N. I. Sibirskaya epopeya XVII veka [Siberian epic of the XVII century] / N.I. Nikitin. Moscow, Nauka, 1987. (In Russian)
11. Nebolsin P. I. Pokorenie Sibiri [Conquest of Siberia]. Moscow, Veche, 2014. (In Russian)
12. Pokshishevsky V. V. Zaselenie Sibiri [Settlement of Siberia]. Irkutsk Regional State Publ., 1951. (In Russian)
13. Potanin G. N. Oblastnicheskaya ten-dentsiya v Sibiri [Regional tendency in Siberia] / G.N. Potanin. Tomsk: Tipolitografiya Sibirskogo to-varischestva pechatnogo dela, 1907. (In Russian)
14. Preobrazhensky A. A. Ocherki kolonizatsii Zapadnogo Urala v XVII - nachale XVIII veka [Essays on the colonization of the Western Urals in the 17th - early 18th century]. Moscow, AS USSR Publ., 1956. (In Russian)
15. Radischev A. N. Polnoe sobranie so-chineniy. V4 tomah. Tom 2 [Complete works. In 4 volumes. Vol. 2]. Moscow-Leningrad, AS USSR Publ., 1941. (In Russian)
16. Skrynnikov R. G. Sibirskaya ekspeditsiya Er-maka [Ermak's Siberian expedition]. Novosibirsk, Nauka Publ., Sib. dep, 1982. (In Russian)
References
17. Slovtsov P. A. Istoriya Sibiri. Ot Ermaka do Ekateriny II [History of Siberia. From Ermak to Catherine II]. Moscow, Veche Publ., 2006. (In Russian)
18. Shunkov V. I. Ocherki po istorii kolonizatsii Sibiri v XVII - nachale XVIII vekov [Essays on the history of the colonization of Siberia in the 17 -early 18th centuries]. Moscow, AS USSR Publ., 1946. P. 4.
19. Schapov A. P. Istoriko-geograficheskoe raspredelenie russkogo narodonaseleniya [Chronological list of the most important data from the history of Siberia 1032-1882]. Coll. works. Vol. 2. St. Petersburg, M. V. Pirozhkov's Publ., 1906. (In Russian)
20. Scheglov I. V. Hronologicheskiy perechen vazhneyshih dannyih iz istorii Sibiri 1032-1882 g.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Принадлежность к организации
Жуков Юрий Петрович, соискатель, Тюменский государственный институт культуры (ТГИК), Тюмень, Россия; e-mail: ziccurat83@yandex.ru
Шишкин Игорь Геннадиевич, доктор исторических наук, профессор, ректор, ТГИК, Тюмень, Россия; e-mail: tgiik-rektorat@mail .ru
[Chronological list of the most important data from the history of Siberia 1032-1882]. Irkutsk, 1883. P. 51. (In Russian)
21. Scherbatov M. M. Istoriya rossiyskaya ot drevneyshih vremen [History of Russia from ancient times]. Vol. 6. St. Petersburg, 1790. (In Russian)
22. Yadrintsev N. M. Sibir kak koloniya v geo-graficheskom, etnograficheskom i istoricheskom otnoshenii [Siberia as a colony in geographical, ethnographic and historical respect]. St. Petersburg, I. M. Sibiryakov's Publ., 1892. (In Russian)
23. AAN, f. 21, op. 4, No. 8, ll. 28-29, No. 20. (In Russian)
24. ZAAN, f. 21, op. 4, No. 8, ll. 7-8, No. 5. (In Russian)
INFORMATION ABOUT AUTHORS Affiliations
Yuriy P. Zhukov, applicant, Tyumen State Institute of Culture (TSIC), Tyumen, Russia; email: ziccurat83@yandex.ru
Igor G. Shishkin, Doctor of History, professor, rector, TSIC, Tyumen, Russia; e-mail: tgiik-rektorat@mail.ru
Принята в печать 12.11.2017 г.
Received 12.11.2017.
