CC BY
35
ФИЛОЛОГИЯ
Вестник Омского университета, 2000. N.4. С.84-87. © Омский государственный университет, 2000
УДК 808.'2—-82:808.101
АГИОГРАФИЧЕСКИЙ ТОПОС
В ЖИТИЙНЫХ ТЕКСТАХ ВЕЛИКИХ ЧЕТВДХ МИНЕЙ: СИНХРОНИЧЕСКИИ И ДИАХРОНИЧЕСКИИ АСПЕКТЫ
Т.П. Рогожникова
Омский государственный университет, кафедра общего языкознания 6440 77 Омск, пр. Мира, 55-А
Получена S6 сентября 2000 г,
Clouse is devoted to agiography of Great Oyetyi Minei, as a cycle of the texts till nol. investigated. On the basis of the comparative analysis of the texts the attempt is done to reveal laws in transformation of topos - element of a canon and structure of the text. The dependence of semantic and formal structure of the etiquette formulas from time of crea- tion of the text, genre version, such as reproduction (list, edition, compilation) comes to light.
В эпоху складывания норм национального литературного языка в атмосфере государственного строительства (40 - 50 годы XVI века) энциклопедический труд митрополита Макария явился центростремительной силой, объединившей многочисленные варианты текстов одного жанра - агиографии - в Великих Четьих Минеях.
Ограничение материала конкретным жанром обеспечивает гарантию адекватности в описании языковых и стилистических норм, поскольку жанровые границы реализуются, с одной стороны, как ограничители смешения стилистических разновидностей языка, с другой - как потенциальные возможности для естественного процесса изменения семантики и формы. Исторический анализ показывает, что нормативный образец выкристаллизовался не в жанрах, а в текстах.
13 процессе интеграции языковых и стилистических средств особенно велика роль "анфиладных" жанров [6], объединяющих первичные жанры в общую систему, которая нагляднее всего реализована в житии. Изначально агиографическая повесть содержала в себе концептуаль-ное противоречие - святость героя в ее земном проявлении. Отсюда строгое следование канону, традиционным языковым формам и стремление отразить конкретные приметы реальной жизни [3], статика и динамика повествования и его восприятия, "цикличность" и "линейность" в изло-
жении событий [7, с. 207].
Противоречие между абстрактностью сакрального и конкретностью лрофанного пространств вылилась в противопоставление отвлеченно-риторического и конкретно-логического повествования со своим специфическим набором языковых средств. В силу идеологической направленности в концептуальной модели жития доминирующей является сфера сакральная, на низшей cry пени находится мир прихожан, между ними как связующее звено - образ святого, избранного из простых людей и жизнью своей доказывающего возможность постижения вечно-го[4, с.48].
Сферу сакрального проявляют релевантные признаки: вневрсменность, повторяемость, вечность, цикличность, продолженность действия. Как ни парадоксально для современного человека, но именно жесткая схема жития, его канон выше всего оценивался средневековым читателем, поскольку канон - "должное и священное, нуждающееся в прославлении и требующее неограниченного повторения" [2. с. 162], а "неповторимое" просто не гематизировано архаической мыслью, не представляет для нее интереса |г1, с. 106]. Регулярность повтора делает событие не эксцессом, случаем, а законом, имманентно п р И су 1 ци м ми р у.
Одним из важнейших способов репродуцирования является топос - основной элемент текста-
Агиографический топос о житийных текстах.
85
образца, своеобразный каркас, образованный рядом словесных формул, в пределах которых возможно варьирование языковых средств. "Эти формулы оказались еше стабильнее, нем сами жанры, которые- они обслуживали в точение нескольких столетий" [5, с. 14].
Топос агиографический (рождение святого, быстрое обучение грамоте, отчуждение от сверстников, раннее решение оставить мир, пострижение, преодоление искушений и др.) представлял в сжатом виде уже отмеченные особенности жанра при сохранении своей стабилизирующей функции в диахронии.
Возвращаясь к "Макариевскому циклу", следует более подробно охарактеризовать фон, на котором он создавался. Сложение норм национального книжного языка регулировалось экстралингвистическими факторами: 1) середина XVI века - стремление к единению государственной и церковной властей, к теократическому государству, отсюда изменение соотношения реальных исторических событий и библейских в пользу первых; 2) стремление к церковному регулированию культа святых, его регламентации привело к редактированию более ранних текстов, созданию житий на основе "записок", ми-нейных списков уже существовавших и бытовавших текстов, новых текстов специально для канонизации святых.
Митрополит Макарий содействовал собиранию текстов, некоторые были созданы по его заказу, авторы житий свидетельствуют о непосредственном участии Макария в отборе текстов, что дает право говорить об относительной норма-лизаторской роли митрополита и действии двух факторов в создании текстового инварианта цикла с узуальной стилистической нормой, и внешнего , унифицирующего.
В структурной и смысловой рамке топоса действуют механизм указанных здесь культурологических, литературных, лингвистических., стилистических процессов. Динамика топосов разных жанров с XI по XVII век блестяще продемонстрирована В.В.Колесовым [5].
Диахронический аспект исследования жанрового топоса нуждается в более подробном анализе с привлечением дополнительного количества текстов. Он позволяет выявить место данного корпуса текстов в истории литературного языка, истории жанра. Цикл уникален в этом отношении как объединение редакций более ранних житий, что дает возможность проследить динамику топоса тематически объединенных текстов , следовательно, наиболее адекватно представить картину языковых и стилистических предпочтений на данном этапе развития литературного языка.
Тексты "Макариевского цикла" впервые обозначены нами как объект исследования, именно цикличность обусловливает синхронный анализ топоса, выраженный как выявление общих и особенных черт разных уровней текста: и синхронно созданных и функционирующих изолированно редакций.
Предмет исследования достаточно ограничить одним топосом, но представленным в текстах, списках и редакциях. Таким общим местом, как показывает уже первое приближение к материалу, является топос "рождение святого от благочестивых родителей", содержащий также и сведения о месте рождения. С указанных фрагментов и начинается собственно житие, его повествовательная часть. В качестве материала исследования нами привлечены рукописные источники житий "Макариевского цикла", вошедшие в состав Четьих Миней и других редакций, созданных примерно в одно время с минейными, но не включенных в свод как не соответствующих образцу, и более поздних: Житие Дмитрия Прилуцкого в двух списках и трех редакциях, Житие Кирилла Белозерского, Житие Марти-ниана и Ферапонта Белозерских.
Житие Дмитрия Прилуцкого - памятник вологодской агиографии. В Великие Четьи Минеи была включена именно вологодская редакция, древнейший список которой датируется 1494 годом. Текст был составлен игуменом Прилуцкого монастыря, преемником святого Дмитрия Мака-рием.
Так дана тема рождения святого в минейном списке редакции: от. славного града Персяславл от благочестивого корена изроете доброплоднеш розга от славных родителей иже многим бо-гатьством цвЪтущсм и велику куплю творящих и сен нюдныи отрок Дмитрге родися (ГПБ, Соф.собр., №1320, л. 82)
В подаче материала явственно проступают традиции агиографии конца. XV века: этикетные абстрактные формулы сначала просто нанизываются друг на друга без расти прения состава, но вносятся конкретизирующие сведения о родителях, точнее, о их социальном статусе. Эта особенность стала актуальной в XVI веке и претерпела дальнейшее развитие. Вместе с тем на языковом уровне - лексическом, словообразовательном, синтаксическом - представленный образец демонстрирует ясность строя, нейтральность стиля - особенности, которые соответствовали жанровым интенциям миней как четьих текстов.
Текстологическое сопоставление минейного текста со списком 1494 года выявляет весьма симптоматичные формальные расхождения:
86
Т. //. Рогшкникош
Список 1494
корен и
доброплодная
велию
ДмитрЪе
Минейный список (сер. XVI в.)
корене
допроплоднал
велик у /Тмит pie
Минейный список отражает графические, ор-фо графи ческ ие, морфологические носледствия "второго южнославянского влияния": в первом случае это предпочтение более древней формы родительного надежа, во втором - устранение интервокального ^ в последнем - замена разговорной формы, восточнославянской но происхождению, церковнославянской (конечный е в формах существительных мужского рода единственного числа именительного падежа - общая черта текстов "Макариевского цикла"). Замена велии -великъ с предпочтением нейтрального варианта еще раз демонстрирует унифицированность четьих житий.
Списочные расхождения заключаются по преимуществу в оттенках смысла, орфографических, графических и грамматических характеристиках как показателях высокого стиля . Вносимые изменения скорее всего исходили из желания переписчиков уточнить смысл высказывания, внести свое толкование через незначительные отступления от источника. Формальные изменения вносились в соответствии со сложившейся к о времени написания текстов традицией. При этом все списки ориентированы на узуально сложившуюся грамматическую книжную норму с соответствующим набором языковых средств, основательно описанную в трудах отечественных лингвистов-историков [8].
В синхронном плане особенности топоса в ми-нейнмх житиях выступают более отчетливо и определенно на фоне произведений других жанров, посвященных одному герою. Текст Жития Дмитрия Прилуцкого отредактирован в XVI веке в жанре похвального слова. Сравним характер топоса в этих двух редакциях :
Минейноо житие;
от славного града Иереяславля от благочестивого корене из рае тс доброплоднаа розга от славных родителей иж е многим богаты, тво и...
Похвальное слово
от славного града Переяелавля (ГИБ, Соф.собр., №1320, л. 94) от благ о ч е с п шва г о корена израсте доброплоднаа розга иже напоенаа лоза от своих родителей благородных
Предельное абстрагирование исключает конкретное имя снятого, достаточно развернутой метафоры "корень - розга - лоза", которой не находим ни в одном списке жития. Тоттос расширен за счет введения синтагмы иже наггоеная лоза. Риторичность похвалы делает невозможным введение конкретных примет времени и пространства, повествование обобщенно рисует картину, абстрагируясь от факта богатства родителей, имен, за исключением места рождения, по это скорее зачин, рамка, дальнейший же текст составлен в духе "плетения словес". По канонам "плетения" избегаются повторы слова, отсюда замена определения синонимом (славный - благородный) и перестановка определения в постпозицию.
О редакциях рассматриваемого жития допустимо говорить применительно к минейной и сводной, данный вариант, условно названный В.О.Ключевским редакцией, является скорее жанровой разновидностью.
Сводная редакция Жития была составлена позднее неизвестным автором и существует лишь в одном списке XIX века. Жиггие начинается непосредственно с топоса без вступления:
Сеи Преподобный и Богоносныи Отедь нашь Димитрии, бысть родомъ Россиска-го Царства, от страны Московски*, от Града Переяелавля, отъ Благочестивых, вЪр-ыых, богатых, и многу куплю творящих родителей его, родися (ГПБ, F. 1. 774, с.1).
Этикетная рамка топоса сохраняется: сообщается имя святого, место рождения, социальный статус родителей, их благочестивость, Однако в данном случае это штампы, усредненный абстрактный слог с набором соотвествую-щих грамматических средств: форма родительного падежа прилагательных на -aro, -ия. аориста бысть,родися, нарушение последовательности времен. Усредненность выражается также и в устранении художественно-изобразительных средств. Многочисленные определения играют при этом возместительную функцию. Перечисленные особенности Сводной редакции дают право отнести ее появление к XVII веку - времени приобретения житиями законченного вида, окончательного их становления как "делового жанра иерковно-елужебного назначения" [•'>, с. 400), типичной модели, по которой создавалась агиография и в XVIII, и в XIX веках. Так завершилась одна из линий развития жанра, идущая от творчества Пахомия Логофета.
В Четьи Минеи были включены несколько житий, созданных Логофетом, без каких-либо серьезных изменений. Одним из них является Жи тие Кирилла Белозерского, с.тоящего в ряду наиболее почитаемых на Руси святых. В "Макариев-
Агиографический топос в -житийных текстах.
87
сном цикле" житие Кирилла образует тематическое единство с житиями двух других Белозерских святых - Феранонта и Мартиниана, созданными специально по случаю их канонизации на соборах 1547-2549 годов предположительно иноком Ферапоитовского монастыря Матфеем.
Образцовым источником для автора в обоих житиях явился Пахомиевский текст, однако степень его влияния различна. Различна также роль вторичных жанров в характере повествования и организации текста: в Житии Ферапон-та исноьзованы жалованные грамоты, в Житии Мартиниана. - легенды и предания, известия из Московского летописного свода. В целом второе житие в плане манеры изложения, структуры текста, языковых особенностей более зависимо от Жития Кирилла, нежели Житие Феранонта. Рассматриваемый топос полностью совпадает в житиях Кирилла и Мартиниана в результате компиляции, Житие Феранонта обнаруживает частичное расхождение.
Формула крещения опущена, а формула именования оторвана от топоса и имеет дру гое словесное выражение: от родитель своих симъ именем зовяшеся. Субъектом действия в данном случае является герой жития. Показательно также предпочтение формы имперфекта в значении аориста, характеризующее стилистику глагольных форм житийных текстов XVI века.
Конкретизация повествования, введение реалий, стилистическое распределение глагольных форм, унифицированная система склонения существительных, упрощенный синтаксис вообще характерно для житий Макариевского цикла, составленных специально для канонизации святых на соборах, поэтому Житие Феранонта диахронически и синхронно маркировано по отношению к двум другим текстам.
Обобщая сопоставительный анализ наиболее показательных житий "Ма.кариевского цикла", отметим зависимость изменений агиографического топоса от времени создания текста: сложившейся в данный период истории литературного языка, жанрово-стилистической дифференциации язьшовых средств, традиций использования вторичных жанров, пропорции этикетности - достоверности, отвлеченности - конкретности повествования.
Топос может терять формульность, из этикетного общего места преобразовываясь в сюжетное повествование, что отмечается в житиях, испытавших влияние периферийных сфер литературного языка. Часть текстов, как правило, ми-нейных редакций созданных ранее житий, удерживает рамку топоса с этикетными формулами ранней агиографии, внося конкретизацию как расширение текста.
С точки зрения истории литературного языка состав топоса свидетельствует на разных языковых уровнях о создании в житиях "Макариевского цикла" усредненного высокого (книжного) стиля с соответствующим набором диагностирующих признаков, зафиксированных в начале XVII века в качестве нормы "Грамматикой" Ме-летия Смотрин,кого.
[1] Авершщев С.А. Авторство и авторитет // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.
[2] Всрман Б.И. Читатель жития: агиографический канон русского средневековья и его восприятие // Художественный язык средневековья. М., 1982.
[3] Дмитриев Л.А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы Х1-Х1У вв. Л., 1973.
[4] Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1996.
[5] Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. Л., 1989.
[6] Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1999.
[7] Лихачев Д.С. Поэтика, древнерусской литературы. Л., 1967.
[8] Ремнева, М.Л. История русского литературного языка. М., 1985.
