АГЕНТЫ И ПРОВОКАТОРЫ ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ ВЛАДИВОСТОКСКОЙ КРЕПОСТИ (1907 – 1908 годы) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Д.А. Бутырин

АГЕНТЫ И ПРОВОКАТОРЫ ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ ВЛАДИВОСТОКСКОЙ

КРЕПОСТИ (1907 - 1908 годы)

D.A. Butyrin

Agents and Provocateurs of the Vladivostok Fortress Security Department (1907 - 1908)

О работе секретных сотрудников «охранки» Владивостокской крепости вся Россия узнала в 1909 г., когда в связи с «делом Азефа» в III Государственной думе всплыла история с арестом и осуждением за провокацию бывшего начальника этого охранного отделения подполковника А.Д. Заварицкого. Обличительные выступления депутата от Тобольской губернии, члена кадетской партии, публициста и финансиста В.И. Дзюбинского, как и других депутатов, рисовали следующую возмутительную картину: подполковник, желая выслужиться перед начальством, с помощью своих агентов организовал фабрикацию улик и массовые аресты ни в чем не повинных людей1.

В действительности все было не столь однозначно, и даже в Штабе Отдельного корпуса жандармов сомневались в виновности Заварицкого. Поэтому вполне естественно внимательно приглядеться к личностям исполнителей провокации - агентов, фамилии и оперативные псевдонимы которых тоже упоминались в речи Дзюбинского.

Цель статьи - на примере судеб и деятельности агентов И.Н. Демьяненко и А.З. Бадирова показать состав секретных сотрудников Охранного отделения Владивостокской крепости в 1907 г., способы их вербовки, особенности личности и мотивации, методы работы, отношения с революционерами и непосредственным начальством.

В современных работах наиболее известных отечественных2 и зарубежных3 авторов по истории политического розыска рассматриваются самые разные аспекты организации и методы работы «охранки», ее место в системе политической полиции Российской империи. Однако работа секретных агентов охранных отделений нуждается в дальнейшем изучении в рамках такого перспективного направления исторической науки, как персональная история, ибо сотрудники, бывшие в то время секретными, остаются неизвестными до сих пор.

Статья написана на ранее недоступных широкому кругу исследователей документах Департамента полиции Министерства внутренних дел, хранящихся в Государственном архиве Российской

Федерации, а также документах канцелярий военного губернатора Приморской области и Приамурского генерал-губернатора, хранящихся в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока (г. Владивосток). Среди использованных нами документов большинство составляют агентурные доклады, в которых секретные сотрудники по памяти описывают происходившие события и свое участие в них, а также служебная переписка чиновников тайной политической полиции.

* * *

«Отделение по охранению общественной безопасности и порядка» во Владивостокской крепости было создано в декабре 1906 г. Этот местный орган политического сыска подчинялся Департаменту полиции МВД и должен был заниматься розыском революционных организаций и отдельных революционеров с помощью как наружного наблюдения, так и внедрения секретной агентуры в антиправительственную среду. Предполагалось заменить случайные обыски и аресты тщательно налаженной филерской службой, осуществляемой профессионалами наружного наблюдения. Большое значение должны были иметь секретные сотрудники, внедренные в революционные организации. Первым начальником отделения стал ротмистр Вячеслав Капитонович Петров, с 17 сентября 1906 г. являвшийся также начальником Владивостокской крепостной жандармской команды4.

Ротмистром В.К. Петровым были получены инструкции, в которых излагались методы работы политического розыска по выявлению государственных преступлений, - инструкции по организации наружного (филерского) и внутреннего агентурного наблюдения. Поскольку в агентурной работе присутствуют две стороны - жандармский офицер, заведующий розыском, и секретный сотрудник, работающий в революционной организации, - то начальник Охранного отделения Владивостокской крепости попадал в затруднительное положение. Со слов военного губернатора Приморской области генерал-майора Василия Егоровича Флуга, в городе Владивостоке «...тайная агентура почти не существовала. Большинство данных о степени неблагонадежности того или другого лица почерпались из устаревших жандармских сведений или из циркулировавших среди населения слухов, собирались малоопытными офицерами. Только об очень немногих лицах были проведены полицейские дознания. Большинство же высылалось по простому подозрению»5.

Положение усугублялось личными качествами В.К. Петрова, который принял свои обязанности очень неохотно и подавал на имя начальника штаба Отдельного корпуса жандармов подполковника В.Ф. Модля рапорт, прося освободить его от должности начальника

охранного отделения. Рапорт сначала не принес желаемого результата, и в силу обстоятельств ротмистр В.К. Петров вынужден был приступить к работе и начать формирование штата секретных сотрудников отделения6.

Зимой 1907 г. директор Департамента полиции М.И. Трусевич потребовал от Охранного отделения Владивостокской крепости наладить агентурную работу в Японии. Причиной была антиправительственная деятельность в городе Нагасаки российских политических эмигрантов, которых в 1906 г. сплотил в стройную и сплоченную конспиративную революционную организацию один из руководителей народовольцев юга России Борис Дмитриевич Оржих. Он проживал с 1900 г. во Владивостоке как ссыльный, во время революционных событий 1905 г. являлся одним из руководителей «Союза союзов», активно выступал на митингах, участвовал в издании воззваний к населению. В 1906 г. он бежал в Японию, где выпускал газету «Воля»7.

По словам Приамурского генерал-губернатора Павла Федоровича Унтербергера, российские «политические эмигранты» «беспрепятственно и безнаказанно предавались своей преступной деятельности: фабриковались фальшивые русские деньги и паспорта, водворялись контрабандой в наши пределы боевое оружие, бомбы и подпольная литература и высылались сюда фанатики-террористы и агитаторы, которые вели усиленную пропаганду среди войск округа и населения»8.

Ротмистру В.К. Петрову, за неимением секретных сотрудников, пришлось отправить в Японию добровольца. Согласно инструкции Департамента полиции, секретный агент должен был быть мужчиной не старше 30 лет, обладать неприметной внешностью, отличаться острым умом, сообразительностью, а также отдавать себе полный отчет в том, что его работа заключается исключительно в информировании охранных отделений о деятельности антиправительственных организаций9.

Таким человеком оказался Илья Никифорович Демьяненко. Есть основания полагать, что он родился в селе Акмечетка Ананьевского района Херсонской области в 1884 г. В документах Департамента полиции он указан как крестьянин. Демьяненко получил среднее образование. В политический розыск пришел по собственному желанию и убеждениям: «Осознавая утопичность идей революционных партий, которые против эволюционного развития народов через ряд кровавых насилий, неосуществимое царство, которое является лишь плодом дотаций неразвитых умов нашей новой интеллигенции, я решил внести свой труд в дело искоренения этой общественной болезни»10. Сам он отмечал: «Когда Трусевичу было угодно иметь секретного сотрудника в Нагасаки среди проживающих там революционных эмигрантов, то меня послал туда ротмистр Петров»11.

Официально Демьяненко работал в Морском доме в Нагасаки па-

спортистом, помогал революционерам в Японии обзавестись фальшивыми паспортами для проезда по России. Паспорта он получал из Охранного отделения Владивостокской крепости, и именно по этим паспортам полиция задерживала революционеров в России12. По его словам, он, благодаря своим личным качествам, «скоро перезнакомился со всеми видными революционерами». Он имел приятельские отношения с Б.Д. Оржихом, и это было большой удачей для секретного сотрудника.

А.В. Герасимов, в те годы - начальник Санкт-Петербургского охранного отделения, отмечал в своих опубликованных воспоминаниях: «Руководители, занимавшие наиболее ответственные посты в организации, очень редко показывались товарищам, не входившим в круг партийной элиты, и скрывались под вымышленными именами... Почти все руководящие деятели революционеров имели подложные паспорта, и они так тщательно хранили в секрете свою подлинную личность, что властям часто было невероятно трудно установить, кем они являются на самом деле»13.

О своей агентурной работе среди российских революционеров, членов партии эсеров, на территории Японии Демьяненко рассказывал в одном из писем директору Департамента полиции М.И. Трусевичу. Он «давал ротмистру Петрову самые верные сведения во Владивосток об их преступной деятельности»14, «у меня всегда в сведениях проходят две крайности - один раз я прихожу в отчаяние, так как мне кажется, что партия перестала доверять мне, другой раз наоборот, я сияю от радости, так как вижу, что только теперь приобрел среди партийных работников полное доверие»15.

Демьяненко работал в Японии, не имея ни анкет, ни фотографий революционеров, полагаясь только на свою память. «Был арестован по прибытию из Нагасаки во Владивосток Алексеевский с 2 пудами нелегальной литературы. Переписки, адреса и карточки не было и его задержали только потому, что я дал во Владивосток, ротмистру Петрову, полное его описание, - писал он.- Сама по себе служба секретного сотрудника очень тяжелая. Во время службы я должен был отказывать себе в самом необходимом, даже не мог поесть нормально, так как сытый обед мог бы броситься в глаза "товарищей", и тогда дело могло быть проиграно. Я не мог жениться, так как не был уверен, что моя жена будет всегда солидарна со мной с моими взглядами. И все это во имя царя»16.

Агентурная работа Демьяненко была высоко оценена военным губернатором Приморской области В.Е. Флугом в рапорте директору департамента полиции М.И. Трусевичу: «Агент в Японии - знающий и очень благонадежный человек, поэтому передвижения всех подозрительных лиц нам известно, арест видного революционера Алексеевского доказывает деятельность агента»17.

В начале 1907 г. В.Е. Флуг вместо В.К. Петрова фактически курировал работу заграничной агентуры Охранного отделения

Владивостокской крепости. Донесения секретного сотрудника Демьяненко из Японии также поступали в его канцелярию18. Военный губернатор на свои личные средства финансировал работу своих секретных сотрудников, которые вели дознания, проводили обыски, получая необходимые агентурные сведения от российского консула в Нагасаки Зиновия Михайловича Поляновского.

Военный губернатор, как и консул З.М. Поляновский, приложил немало усилий, чтобы имена агентов оставались тайной. Так, однажды консул сообщил В.Е. Флугу о «социал-демократе» Демьяненко и предложил военному губернатору план по поимке «революционера». От собственных агентов консулу стало известно, что Демьяненко живет и работает как в Нагасаки, так и во Владивостоке, и через него идет передача партийной корреспонденции из Японии в Россию. В частности консул З.М. Поляновский писал военному губернатору: «Чтобы выследить Демьяненко и его друзей, мой агент предлагает такой способ. Пусть кто-либо из чинов охранки оденет простое платье, и идет к хозяину квартиры и заявит, что мол, вот только прибыл из Нагасаки во Владивосток, и имею поручение передать кое-что лично Демьяненко. Хозяин позовет Демьяненко и вот тогда надо сказать, что кто-то его уже видел и выдал властям. Затем, когда Демьяненко бросится предупредить своих друзей, необходимо следовать за ним и так, с помощи наружного наблюдения, можно раскрыть всю партийную организацию». Только своевременное вмешательство В.Е. Флуга в этот раз спасло Демьяненко от «разоблачения»19.

Информация, полученная от секретного агента Демьяненко, проходила в канцелярии военного губернатора тщательную проверку, пополняя картотеку лиц, вовлеченных в революционное движение. В.Е. Флуг лично пересматривал донесения собственных агентов, агентов консула З.М. Поляновского и секретного сотрудника Охранного отделения Владивостокской крепости. Результатом такой слаженной работы стали задержания и аресты революционеров, пытавшихся из Японии вернуться в Россию. В секретной телеграмме З.М. Поляновского губернатору В.Е. Флугу говорилось: «Из отправившихся за последнее время из Нагасаки в Россию революционеров действительно около 80 процентов были арестованы. Всего выехало не более 8 человек, из них 6 арестованы»20.

Для работы во Владивостоке В.К. Петров смог привлечь нескольких человек. В обысках и задержаниях при нем принимали участие адъютант Жандармско-полицейского управления Уссурийской железной дороги Кареев и прапорщик 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Церпинский. Все они, как писал прапорщик в докладе директору Департамента полиции М.И. Трусевичу, «получили письмо от начальника крепостной жандармской команды ротмистра В.К. Петрова с приглашением на службу».

Церпинский обладал богатой биографией: участник Русско-

японской войны, начальник пешей охотничьей команды, выполнял обязанности полицмейстера Южного отдела обороны и коменданта пристани, был командиром нестроевой роты, служил в 38-м Восточно-Сибирском стрелковом полку, и после его расформирования 7 мая 1906 г. ушел в запас. Долгое время был заведующим строительными работами в Американской конторе, знал иностранные языки. Посещал митинги и собрания, знакомился с разными людьми. Склонность к авантюризму и политические взгляды черносотенца привели его в политический розыск. О своей работе с первым начальником Охранного отделения Церпинский писал: «Тогда же мной был открыт пивной зал в Матросской слободке с целью агентуры, было доставлено много полезных сведений. Получив приговор к смерти от революционеров, Петров уехал, а его заменил подполковник Гирилович»21.

На самом деле ротмистр В.К. Петров был снят с обеих своих должностей за «бесхозяйственное состояние» Владивостокской крепостной жандармской команды и ее «крайнюю ничтожную де-ятельность»22. Впрочем, сам он этой перемене скорее обрадовался. Новым начальником Охранного отделения Владивостокской крепости стал подполковник Юрий Михайлович Гирилович, заместитель начальника Охранного отделения, прибывший во Владивосток осенью 1906 г. и отвечавший «за производство дознаний»23.

Ю.М. Гирилович, находясь на должности начальника Охранного отделения с марта по июль 1907 г., в своей деятельности, в отличие от своего предшественника, помимо секретной агентуры в Японии предпринял попытку наладить работу секретной агентуры в крепости. Несколько человек, нанятые новым начальником Охранного отделения, вели агентурную деятельность во Владивостоке без особого успеха. Однако им был принят в штат секретных сотрудников Охранного отделения Александр Зурабович Бадиров, работавший под агентурным псевдонимом «Попов».

Новый начальник Ю.М. Гирилович пришелся не по душе секретному агенту, который работал ранее в городе Баку, где был ранен в перестрелке с местными революционерами. Из-за тяжелого ранения был сначала переведен в город Иркутск, а затем в крепость Владивосток для поправления здоровья и дальнейшей агентурной работы. Свою первую встречу с начальником Охранного отделения крепости он описал так: «Разговор состоялся у него на квартире, в присутствии незнакомых людей. После разговора я понял, что охранным делом он не интересуется, не принимал никакой конспирации по отношению к секретному сотруднику. Из-за этого я заключил, что служить у него - это же чисто провалить себя и не приносить никакой пользы правительству»24.

В этот период во Владивосток вернулся из Нагасаки Демьяненко. Произошло это после следующей истории.

В Нагасаки агент предложил уже новому начальнику Охранного

отделения Гириловичу весьма интересный способ ликвидации революционной организации в Японии. Он включал в себя создание бомбы и ее подрыв в Японском клубе, после чего японское правительство сразу же депортировало бы из страны всех политических эмигрантов. «О предложении агента подполковник Ю.М. Гирилович донес в Департамент полиции, оттуда пришла бумага немедленно воспретить Демьяненко делать нечто подобное, а Гириловичу указали, что заниматься провокацией не уместно»25.

Вполне вероятно, этот же случай описан в мемуарах А.В. Герасимова. По его словам, когда он руководил Особым отделом Департамента полиции, его оповестил начальник Жандармско-полицейского управления Дальневосточной железной дороги, полковник Л.Я. Горгоп, человек, который никогда до этого не занимался политическими расследованиями, что какие-то русские революционеры встречаются в клубе в Японии. «Стремясь нейтрализовать этих людей, сообщал он, он послал туда своего агента, чтобы взорвать клуб. Как только я прочел это сообщение, то сразу поспешил к директору Департамента полиции и все ему рассказал. Тотчас же была отправлена телеграмма этому жандармскому начальнику, строго запрещающая осуществление его безумного плана. К счастью, послание успело вовремя, и взрыв бомбы, задуманный одним из наших сотрудников, был предотвращен», - писал Герасимов26.

Возможно, случай с бомбой и послужил причиной отзыва агента из Японии, хотя наверняка утверждать это сложно. Характерно, однако, что во Владивостоке эта история вскоре получит продолжение.

На одном из совещаний летом 1907 г. военный губернатор Приморской области В.Е. Флуг заявил: «Весьма серьезная организация преступного военного сообщества раскинула свою сеть на большинство гарнизонов области. Причем, обнаружилась упорная и систематическая работа агитаторов революционных партий, направленная к организации вооруженного восстания войск. Нельзя не признать совершенное бессилие гражданской администрации для борьбы с этим злом там, где такая борьба составляет ее прямую задачу». В.Е. Флуг отметил и неудовлетворительную работу Охранного отделения, недостаточный состав наружной полиции и отсутствие средств на организацию тайной агентуры27.

Но главная причина, судя по всему, состояла в отсутствии во Владивостоке людей, склонных к агентурной работе, к внутреннему и внешнему наблюдению. Прапорщик Церпинский докладывал директору Департамента полиции М.И. Трусевичу: «Я давал много сведений, но за неимением филеров приходилось работать само-му»28.

Жандармский ротмистр Макаров, служивший в Охранном отделении Владивостокской крепости, указывал в докладной записке командиру 33-го Восточно-Сибирского стрелкового полка: «Выяснить участников группы крайне трудно и возможно только путем при-

обретения тайных агентов из среды самих же нижних чинов, чего мне со стороны достигнуть очень трудно. Если удается заполучить кого-либо на базаре или же в трактире, то все они оказываются с большими склонностями к вину, и малопригодными к сей работе... агентами могут быть нижние чины грамотные и малограмотные и знакомые уже с освободительным движением. Вербовка из них тайных агентов требует особой осторожности и больше конспиративности»29.

Привлечение к секретной деятельности нижних чинов было осложнено презрительным отношением, как и офицеров, так и рядовых солдат и матросов, к полиции. Но все же иногда их вербовка давала положительный результат. Прапорщику Церпинскому через завербованного охранкой матроса Дятлова удалось добыть «точное время и место пути следования организатора Владивостокской военной организации к месту митинга на мысе Чуркин вблизи сада "Италия"». Прапорщик описал дело так: «Получив распоряжение Гириловича арестовать его, я взял с собой 3 переодетых жандармских унтер-офицеров и 6 охотников. 11 июня 1907 года и устроили засаду в кустах. Ждали долго. В 17.00 увидел 8 матросов и организатора-еврея. Все были арестованы и на шлюпках доставлены в команду. При задержании еврей попытался бежать, так что пришлось лично ему связать руки. В 50 шагах от места задержания ждали солдаты и матросы около 300 человек. Еврей оказался беглым солдатом 2 саперного батальона Григорий Шамизон. При нем была найдена явочная карточка, шифрованные письма, программы»30.

Ликвидация военной организации РСДРП ослабила силы этой партии и нарушила ее работу и связи среди флотских и воинских частей гарнизона, чем воспользовались эсеры-максималисты.

В июле 1907 г. В.Е. Флуг в докладе Приамурскому генерал-губернатору генералу П.Ф. Унтербергеру отметил рост революционной пропаганды и нарушений дисциплины в войсках. Это привело к кадровым перестановкам: подполковник Ю.М. Гирилович был снят с должности начальника Охранного отделения и Владивостокской крепостной жандармской команды. Новым начальником был назначен Анатолий Дмитриевич Заварицкий, прибывший в город 10 августа 1907 г. возглавить крепостную жандармскую команду. 28 августа в дополнение к своей основной должности он был назначен начальником Охранного отделения крепости. Однако и этот офицер воспринял свое назначение на должность начальника «охранки» негативно: опыта в политическом розыске подполковник практически не имел, если не считать полгода службы в розыскном пункте в

Баку31. Но отказаться он не мог и скрепя сердце приступил к работе.

* * *

Уже на первой встрече комендант Владивостокской крепости

генерал-майор В.А. Ирман (с 1915 г. - Ирманов) оповестил нового начальника Охранного отделения: «Подполковник, я должен вас предупредить, что положение вещей в окрестности крепости в высшей степени серьезное, пропаганда в войсках усиливается, военные организации крепнут, а между тем, я хожу совершенно как с завязанными глазами благодаря такой безответственности вашего предшественника, который даже упорно отвергал военные организации и вопреки всякому здравому смыслу. От других жандармских офицеров я также ничего не знаю. А потому вас прошу все свои силы и умение приложить к тому, чтобы раскрыть военную организацию, так как самая важная наша забота смотреть, чтобы зараза не распространялась в войсках»32.

Первоначально Заварицкий попытался организовать агентуру из нижних чинов. Но дальше обещаний дело не пошло. Он писал директору Департамента полиции М.И. Трусевичу: «Я попробовал взять к себе, на службу поручика Ветовского, который хотел завести агентов из нижних чинов, но он так и не сделал ничего. Между тем, я убедился, что военная организация держится здесь благодаря большому участию в ней здешних социалистов-революционеров и социал-демократов»33.

Этот вывод привел его к мысли использовать секретных сотрудников Охранного отделения Владивостокской крепости. Больше всего Заварицкого расстроило отсутствие профессиональных наружных агентов - филеров. Он доложил в Департамент полиции о столь печальном положении политического розыска во Владивостоке: «Из-за отсутствия филеров наблюдение за революционным движением не велось. Но так как мне филеры не были присланы, пришлось работать с жандармами, не способными к службе наружного наблюдения»34.

Агентов было 8-10 человек. Большинство из них новый начальник Охранного отделения сразу же уволил: «Прямо мошенники. Люди, которых он мне передал, назывались секретными сотрудниками, т.е. такими, коих никто и знать не должен был, а их знали здесь чуть не каждая собака. Остальные агенты - лица, дававшие только случайные сведения и не имевшие никакого отношения к революционному движению, служили лишь только для того, чтобы доставить свой лживый донос, заработав от 50 до 100 рублей. Но спустя время я пришел выводу, что большинство моих агентов шантажеры - я поймал их с поличным. После этого случая они разбежались»35.

Недоверие к сотрудникам Заварицкий испытывал по двум причинам: во-первых, в силу своего характера и сильного стресса из-за неудач в личной жизни и, во-вторых, нежелание работать с секретными сотрудниками не только из-за отсутствия у них должного опыта, но и личного отрицательного к ним отношения. «Агентура как такова стала для меня мерзкой и явно противоречила моим внутренним понятиям и убеждениям о служебном долге. В Баку был

начальник чиновник Раковский, работая с ним и его агентами, на каждом шагу наталкивался на продажность и извращение истины, провокацию», - писал он в одном из писем к сестре36.

В силу этих обстоятельств ему пришлось работать «с теми, кто сами предложили свои услуги по рекомендации бывшего начальника охранного отделения». Ими оказались Александр Зурабович Бадиров и Илья Никифорович Демьяненко. На начальника Охранного отделения Бадиров «произвел впечатление очень развитого и смышленого человека». Аналогичное мнение сложилось у него и о Демьяненко37.

Демьяненко и Бадиров стали основными секретными сотрудниками, и именно им Заварицкий поручил «во что бы то ни стало, выяснить деятельность и состав военной организации». Первый начал свою деятельность во Владивостоке под оперативным псевдонимом «Буговский», второй - «Попов». Их часто страховали два других секретных сотрудника - Юрьев, человек без определенных занятий, агентурный псевдоним «Гончар», и Гольдшмит, письмоводитель Владивостокской городской управы38.

Бадирова подполковник Заварицкий устроил паспортистом в контору найма в порту, выдав пропуск и поручив проверку документов. Со службой в порту ему приходилось совмещать свое участие в облавах, арестах и обысках, проводимых Заварицким39.

Прежняя деятельность в Японии Демьяненко позволила ему безболезненно внедриться в революционную среду. В арсенале у Демьяненко были только доверительные отношения с революционерами и его хорошая память: ни фотографий, ни анкет тех, кто подозревался в революционной деятельности, в Охранном отделении не было40.

Демьяненко устроился сотрудником в местную газету «Приморье». Это была ежедневная политическая, литературная и экономическая газета, основанная на кооперативных началах товариществом газетных работников, редактором которой являлся Н.Л. Борисюк, а издателем П.И. Имшенецкий. В редакции работали люди разные, в том числе и с революционным прошлым. Демьяненко ходил на работу, был в курсе всех событий в городе и прославился как отчаянный приверженец освободительного движения. Его собеседники сразу же попадали в особый список лиц, причастных к революционной деятельности. Спустя некоторое время в редакции газеты заговорили о новом газетном сотруднике, который не скупился на критику местной власти.

Демьяненко рассчитывал, что образ ярого оппозиционера даст ему возможность познакомиться с человеком, который будет связан с военной революционной организацией, и не просчитался. Очень скоро в ходе острой полемики в компании молодых людей Демьяненко познакомился со студентом Стуковым из города Никольск-Уссурийский. На следующий день Стуков встретился с

Демьяненко в его квартире на 1-й Морской улице. Разговор о политике завершился признанием Демьяненко, что он «социал-революционер», и если бы была возможность, непременно отдал бы жизнь за освободительное движение в России. Его собеседник внимательно слушал его, и на следующий день во время очередной беседы спросил прямо, может ли журналист предоставить свою квартиру партии, поскольку финансирование от партии идет плохо, и денег для найма конспиративной квартиры, у членов организации нет. Демьяненко выразил полную готовность помочь. «Кроме того, мне придется часто отлучаться из города, - продолжил Стуков. - Поэтому через вас будут вестись кое-какие дела партии». Он также спросил, может Демьяненко, будучи журналистом газеты «Приморье», привлечь к партийной деятельности его коллегу Г. Боровских и завести знакомства с офицерами с Русского острова, связи с которыми имели для партии большое значение, на что Демьяненко ответил также полным согласием41.

Стуков познакомил агента с другим студентом, Владимиром, и его подругой Надей, членами Владивостокской военной организации максималистов. От Владимира Демьяненко узнал, что в городе кружковые занятия идут плохо, наибольший успех имели занятия с матросами и солдатами гарнизона, среди которых хорошо шло распространение нелегальной литературы. Настоящее имя Нади он узнал позже. Под этим вымышленным именем проживала во Владивостоке революционерка Сарра Ааронова, бежавшая из Читинской гражданской тюрьмы 3 мая 1907 г.42.

Войти в партию социалистов-революционеров без проверок помогло знакомство Демьяненко с Борисом Оржихом. Поскольку Оржих хорошо знал Демьяненко и доверял ему, то на его адрес отправил посылку с нелегальной литературой. Но посыльный, прибывший во Владивосток на пароходе «Монголия», не нашел квартиру Демьяненко, поэтому отправил свой опасный багаж почтой на имя Стукова. Как писал Демьяненко в докладе начальнику Охранного отделения, Оржиху он «дал адрес другой квартиры», о котором, «очевидно забыли»43.

3 сентября Демьяненко оплатил все расходы, связанные с получением посылки, тем самым еще больше расположил к себе партийных товарищей. Деньги были выданы ему начальником Охранного отделения. На почте, забирая посылку, он получил письмо от Бориса Оржиха44.

Вечером Демьяненко посетил квартиру Заварицкого, которого в доме не оказалось. Пройдя в гостиную, он вытащил из ящика стола бумагу, которую подполковник всегда оставлял на подобный случай, и написал докладную записку. В ней было сказано: революционерам, проживающим в Японии, стало известно, что во Владивостоке «жандармское управление разыскивает 4 видных социал-демократов, членов ЦК. Удивительно, кто им дает сведения о розысках жан-

дармского управления? Кто-то предупреждает, боюсь, чтобы кто-нибудь из ваших помощников не работал на две руки»45.

На обратном пути Демьяненко встретил курсистку Надю с двумя рабочими. Он хотел было подойти к ним, как его внимание привлек «Переплетчик», революционер еврейского происхождения, появление которого во Владивостоке ожидалось на днях. Точное описание «Переплетчика» было передано телеграфом начальником Харбинского охранного отделения: «...темно-русый, среднего роста, носит золотые очки». Демьяненко последовал за ним, рассчитывая узнать место жительства революционера, как неожиданно ему на глаза попался матрос, который, по агентурным донесениям, работал в нелегальной типографии социалистов-революционеров. Матрос отправился в сторону Суйфунской улицы, и Демьяненко, желая выяснить, где находится типография, решительно последовал за ним. «Было темно, старался держаться от него на солидном расстоянии, -писал Демьяненко в агентурном докладе. - Он меня знал, я рисковал быть опознанным. Изредка на улице встречались фонари, когда он приблизился, я явственно видел его фигуру. Так я провел его до угла Портовой и 1-ой Морской»46.

Но выяснить, куда шел матрос, агенту так не удалось: он зашел в бакалейную лавку, а ожидать на пустынной улице Демьяненко не мог: по его словам, это могло сразу вызвать у подпольщика подозрение на слежку. Последовав за ним спустя несколько минут, матроса в лавке он не застал, но для него стало очевидным, что, скорее всего, именно на 1-й Морской живет или снимает жилье человек, имеющий непосредственное отношение к типографии революционной

партии47.

На следующий день от своих партийных товарищей Демьяненко узнал, что типография организации хранится у пожилого человека, которого все звали «Стариком». Разузнав, как выглядит этот пожилой человек, он предпринял попытку вместе с секретным сотрудником Юрьевым найти его адрес. В одной из лавок на 1-й Морской улице они встретили «Старика», и, дождавшись, когда он уйдет, Демьяненко устремился к хозяину заведения и спросил, не был ли тут Тарасов, назвав первую, пришедшую на ум фамилию, досконально описав внешность «Старика». Хозяин лавки подтвердил: «Да, бывает у меня такой посетитель, жалуется, что ему тяжело ходить по горам, что сам он из Томска и живет на 1-ой Морской»48.

Вместе с Юрьевым Демьяненко обошел все дома на 1-й Морской, изображая поиск затерявшегося знакомого, описывая все приметы «Старика», пока в одном из домов на холме они не столкнулись с самим «Стариком», а вскоре и выяснили его фамилию: Форлинский. В докладной записке, датируемой 4 сентября, он настоятельно рекомендовал подполковнику Заварицкому провести обыск у «Старика»49. Обыск, однако, так и не состоялся.

К середине сентября Демьяненко, осуществляя внутреннюю

агентурную деятельность, был в курсе всех дел военной партии эсеров-максималистов, поскольку посещал явки и выполнял мелкие поручения. С Александром Тонниковым, руководителем Владивостокской военной организации эсеров-максималистов, у Демьяненко сложились доверительные отношения. Как-то в одной из бесед с агентом Александр Тонников отметил: «Вы еще не знакомы с некоторыми товарищами, я вас на днях познакомлю на тот случай, если кто-нибудь "провалится", чтобы вы не потеряли связь с партией»50.

Знакомиться с новыми людьми секретному сотруднику часто приходилось на сходках, проходивших по вечерам у памятника адмиралу Невельскому. Под видом дружеской беседы шло обсуждение последних новостей, и намечались даты собраний. Поскольку сам Демьяненко обязан был присутствовать на них, наружное наблюдение осуществлял заранее предупрежденный сотрудник Охранного отделения. Спустя некоторое время он получал от сотрудника подробное описание членов организации, что имело большое значение в виду отсутствия филеров: «Приметы «Хроникера» (хроникер газеты «Приморье» Белевский). Среднего роста, нос прямой, ходит в темных очках, желтая фуражка, костюм черный, без бороды и усов, толстая, коричневого цвета палка». Информировал агент начальника Охранного отделения также и о намерениях того или иного партийца, если потом он исчезал на долгое время из города: «Студент Вологодский находится в Переселенческом управлении, во Владивосток приехал на время и на днях опять отправляется, куда, пока не известно»51.

При содействии Демьяненко 27 сентября во Владивостоке в местной гимназии появился революционный кружок. На первом занятии выступил Тонников и имел успех у аудитории. Но очень скоро гимназисты перестали посещать кружковые занятия, и Александру пришлось признать на очередном собрании провал агитационной работы среди учащихся. Такую же участь постигли и другие попытки вести агитационную работу среди населения города. Так, по просьбе Тонникова Демьяненко познакомил Надю с девушками, работающими в местном ателье. Они с интересом выслушали лекцию о «недостатках социал-демократической партии», но на предложение лектора организовать профессиональный союз и устроить забастовку наотрез отказались. Причина была очевидна, как писал в докладной записке агент: «Большинство из них имеют побочный заработок, у кавалеров холостяков. А если девицы забастуют, то хозяйка всех выгонит и заменит китайскими портными»52.

4 октября состоялось собрание в столовой «У Терещенка», на котором присутствовали члены военной и социал-демократической организаций, матросы и солдаты. Большинство собравшихся поддержали призыв эсеров-максималистов к вооруженному восстанию. Ответственным за подготовку восстания был назначен Александр

Тонников, руководитель военной организации. Его речь сорвала шквал аплодисментов. В своем выступлении он отметил, что восстание, которое начнется 21 октября, должно объединить социал-демократов и социалистов-революционеров. Именно поэтому, заявил он, кружковая работа отныне не будет вестись среди учащихся гимназий и рабочих порта, все внимание будет уделено матросам и солдатам, которые станут основной силой будущего восстания. «Край станет республикой. Край укрепится в границах и заживет автономно от России», - заявил он53.

Закончилось собрание весьма неожиданно для всех: в столовую ворвались жандармы с прапорщиком Церпинским и задержали всех, кто не успел покинуть помещение. Александр, его соратник Костя и Надя успели незаметно скрыться через черный ход54.

Прапорщик Церпинский писал в донесении: «Я проходил мимо столовой на углу Семеновской и Корейской улиц, заметил сборище нижних чинов. Побежал в 3 полицейскую часть и, взяв 4 городовых, явился к столовой и поставил одного городового к заднему выходу, другого послал к Заварицкому, а третьего к телефону за помощью. Помощь явилась через два часа, за это время мне пришлось удерживать толпу в 80 человек, с револьвером руках. Это были представители от 16 воинских частей в числе 47 солдат и матросов»55.

Вечером состоялось собрание партийных работников, на котором Всеволод Белевский сообщил Тонникову, что ему не удалось добиться от прокурора свидания в тюрьме с поручиком Пироговым. Поручик был арестован за революционную пропаганду среди солдат и приговорен к высшей мере наказания - смертной казни. Белевский заявил, что казнь можно предотвратить только одним способом - передать поручику яд, чтобы он смог покончить собой в камере до казни. Яд достал провизор аптеки «Калер» Кисляков, ему же и было поручено передать яд осужденному во время свидания. Ранее аптекарь занимался распространением нелегальной литературы среди рабочих порта и организацией кружковых занятий. Позже Демьяненко писал в докладе начальнику Охранного отделения: «Кисляков хорошо знает, что, передавая яд, он неизбежно сам "провалится". Это дает думать, что партия не имеет широких связей для сношения с заключенными, иначе не стал бы подвергать себя очевидной опасности». Кисляков был арестован, как только появился в тюрьме56.

5 октября Тонников явился домой к Демьяненко. Оказалось, что у организации есть библиотека, которая находится в одной из квартир в городе, но нет мебели. Демьяненко пообещал помочь. Он достал 5 стульев. Тонников при встрече сообщил ему, что мебель заберут его знакомые. В тот день во время доклада начальнику Охранного отделения сотрудник не без иронии заметил: «Я исполняю филантропическую часть поручений партии социал-революционеров». На том же докладе он предложил Заварицкому провести ликвидацию библиотеки организации, в ходе которой появлялась возможность

арестовать Тонникова. Поскольку он сам должен был передать мебель, он дал четкие указания сотрудникам Охранного отделения проследить за вывозом мебели: «Раз назначили наблюдение за лицами, нужно избегать частой пересменки среди сотрудников наружного наблюдения. Необходимо, чтобы сотрудника страховал еще один на тот случай, если объект наблюдения будет не один, а придет еще с кем-то, кого не нужно выпускать из наблюдения»57.

Но задержать никого не удалось. Переодетые жандармы не смогли заменить профессиональных филеров, они, как и немногочисленные сотрудники отделения, упустили извозчика из виду на одной из улиц города, а поскольку на многих домах не было номеров, революционерам удалось благополучно скрыться58.

Вплоть до 14 октября Демьяненко выполнял разные поручения Тонникова, начиная от получения нелегальной литературы из Японии до установления связей с местными аптекарями. Как пояснил сам руководитель, организации необходимы были люди, понимающие толк в химии для изготовления бомб59.

Таким образом, по уверениям агента, он пользовался полным доверием революционеров и был в курсе всех их планов, которые он своевременно сообщал начальству. На самом деле Заварицкий не всегда был доволен работой своих агентов. В письме директору Департамента полиции М.И. Трусевичу он оценивал их профессионализм весьма низко: «Я заметил, они давали сведения о второстепенных деятелях». Со слов начальника Охранного отделения, когда он настаивал, чтобы Демьянеко дал возможность обыскать или арестовать подозреваемых, то секретный сотрудник докладывал, что «это невозможно, так как тогда откроется, что он агент, все дело пропадет. Необходимо, по его мнению, дать людям проявить себя в революционной деятельности, и тогда можно всех арестовать с уликами». О втором агенте Заварицкий сообщал: «Бадиров тоже указывал много личностей, но все сведения были настолько неопределенны, что я тоже не решался, по многим, что-либо сделать, чтобы только излишне не волновать население»60.

Секретные сотрудники работали без участия профессиональных филеров, что не только осложняло их работу, но и снижало ее результативность.

Однажды Демьяненко явился к начальнику Охранного отделения и заявил, что в одной из столовых проходит собрание военной организации и необходимо всех арестовать. Когда подполковник пожаловал с нарядом полиции в столовую, то после проверки документов выяснилось, что собравшиеся местные евреи отмечают свой национальный праздник. В другой раз агент донес на человека, который, по его мнению, являлся революционером Борисом Кларком из Нагасаки. После ареста выяснилось, что это вполне добропорядочный и благонадежный служащий Владивостокской городской управы. Что касается Бадирова, он тоже в своих докладах был небезгре-

шен. Как-то вечером он заявил начальнику, что в порту хранится 200 бомб. Подполковник собрал наряд и выехал в порт поздней ночью, они обошли все помещения, в одном из которых нашли несколько гимнастических шаров61.

Секретные сотрудники, в свою очередь, не были довольны своим начальником, равно как и его предшественником. Ссоры часто вспыхивали на почве выплаты жалованья и отношения к «шпионам». По словам начальника Охранного отделения, эти «проходимцы порядочные» жили не по средствам, постоянно нуждались в деньгах. «В один вечер с шансонетками, спускал по 20-40 рублей, он же покупал себе экипаж и лошадь, хотя роскошь эта недоступна и людям, получающим большие оклады», - писал Заварицкий о Бадирове в частном письме своей сестре62.

А сами секретные сотрудники считали своего начальника человеком нерешительным, если и вовсе не пригодным к политическому розыску.

Так, Бадиров считал, что именно Заварицкий виноват в его провале в революционной организации.

Как только стало известно, что целью его агентурной работы является военная организация, то, по словам Бадирова, он вступил ее в ряды через знакомых, хотя по всем документам Охранного отделения, в отличие от Демьяненко, в партии социалистов-революционеров не состоял. «Для этой цели я съездил в Никольск-Уссурийск, заручился связями от машиниста Бесроповского, вернулся с сведениями, - писал он директору Департамента полиции М.И. Трусевичу. - Во Владивостоке я сошелся с секретарем военной организации Добкиным, который обвинялся в Минске за участие в организации эсеров. Чтобы быстрее с ним сойтись, я поселился вместе с ним на конспиративной квартире. Когда он отсутствовал несколько часов дома - пошел в театр - я взял его портфель с партийными бумагами и шифрованными письмами, и, соблюдая конспиративность, отнес его подполковнику Заварицкому. Мы просмотрели и переписали все адреса, и я думал, что отнесу портфель обратно, но он этого не сделал и оставил портфель себе. Добкин вернулся, не найдя портфеля, обратился ко мне за разъяснениями, и в этот самый момент жандармы арестовали Добкина. Я же провалился в организации благодаря такому отношению к делу моего начальства»63.

Сам же начальник Охранного отделения об этом случае писал: «В сентябре агентом Поповым [Бадировым], якобы мне был доставлен украденный им у одного еврея портфель с письмами или бумагами». И отметил, что не придал этому событию большого значения64.

* * *

14 октября на совещании у коменданта Владивостокской крепости В.А. Ирмана подполковник Заварицкий сделал доклад о неспо-

койной обстановке во Владивостокском крепостном минном батальоне. Между солдатами и офицерами происходили стычки, причиной которых стал суд над минерами 1-й роты, состоявшийся в тот же день. За неповиновение командованию Приамурский военный окружной суд приговорил минеров к смертной казни, и начальник Охранного отделения предположил, что после такого приговора можно ожидать подстрекательства солдат к бунту. В гарнизоне поползли слухи, что в город для исполнения смертного приговора из села Раздольное должны прибыть драгуны65.

После совещания командование приняло решение направить в минный батальон две роты 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Именно они не дали развиться вооруженному восстанию в ночь с 15 на 16 октября.

В ночь с 15 на 16 октября революционный боевой отряд, объявившийся в расположении минного батальона, попытался поднять солдат на восстание. Но солдаты пулеметным огнем обратили революционеров в бегство. На поле боя остался лежать один убитый - Александр Тонников. Утром войсковые команды устроили облаву в бухте Диомид. В одном из задержанных солдаты опознали одного из нападавших, который был доставлен в город и допрошен. Среди тех, кому удалось ускользнуть, была Надя66.

Утром 16 октября, узнав о перестрелке в минном батальоне, Заварицкий, взяв Бадирова и помощника военного прокурора Шебулина, прибыл на место происшествия. Секретный сотрудник опознал убитого как предводителя военной организации. Прибывшие с начальником Охранного отделения жандармы провели осмотр помещений и казарм. Заварицкий опросил свидетелей ночного нападения. Вернувшись под вечер в город, он узнал о попытке рабочих Владивостокского порта, побуждаемых прибывшими в порт агитаторами, выйти на антиправительственную демонстрацию с красными знаменами и пением революционных песен. Первым делом он вызвал к себе секретных сотрудников и спросил: неужели они ничего не знали о планах революционеров? Как писал Заварицкий директору Департамента полиции М.И. Трусевичу, Демьяненко и Бадиров «были сконфужены, но говорили, что это событие для них совсем неожиданное, ведь даже в самой организации ничего не знали сами и клялись, что дадут возможность арестовать всех руководителей восстания. Я приказал Буговскому [Демьяненко] не бояться даже собственного провала - любой ценой найти и арестовать руководителей восстания»67.

Вечером того же дня Заварицкий выступил на совещании у коменданта крепости и призвал всех командиров военных судов проявить бдительность, поскольку события в минном батальоне непременно вызовут брожение среди судовых команд.

Утром 17 октября революционно настроенные матросы захватили миноносцы «Скорый», «Сердитый», «Бодрый» и «Тревожный».

Появившаяся на одном из миноносцев женщина подняла красный флаг, тем самым известив судовые команды о начале восстания. «Сердитый» и «Тревожный» вскоре были освобождены от восставших, а миноносец «Скорый» открыл огонь по дому губернатора и другим административным зданиям, но был обстрелян миноносцами, сохранившими верность правительству. Войска подавили восстание. В городе было введено осадное положение. Подполковник Заварицкий прибыл на место происшествия для проведения дознания. Среди убитых Демьяненко опознал Надю - именно она подняла красный флаг. Как позже писал начальник Охранного отделения, хоть он и предупреждал о возможном повороте событий на совещании, но «моряки обиделись, не поверили, мер настоящих не при-няли»68.

Вечером 18 октября Демьяненко изложил Заварицкому свой взгляд на события, произошедшие накануне. По его словам, 21 октября было точной датой начала восстания, которое должно было начаться с убийства военного губернатора В.Е. Флуга. Для этой цели из Никольск-Уссурийска прибыл социалист-революционер, беглый солдат Иван (фамилии секретный сотрудник не узнал), который вел наблюдение за домом Флуга, и, по приказу Александра Тонникова, он должен был убить военного губернатора. Установил за ним наблюдение, чтобы пресечь все попытки покушения на военного губернатора. Но все изменилось, когда ночь с 15 на 16 октября к Александру пришли нижние чины из минной роты и заявили, что их хотят разоружить. Не желая упускать инициативу, Костя, Владимир, Надя и Александр спешно приняли решение о досрочном начале восстания, быстро собрали боевой отряд и попытались поднять восстание в минном батальоне. Но нападавшие попали под пулеметный огонь боевого охранения, Александр был убит, остальные ретирова-лись69.

Что касается восстания на миноносцах, то только утром он получил указание от Белевского идти с небольшой группой партийных работников к памятнику адмиралу Невельского и ждать условного сигнала для начала восстания. Дальнейшие указания они должны были получить от Нади, которая должна была появиться незадолго до условного сигнала: когда на крейсере «Аскольде» будет поднят красный флаг. Но она неожиданно для всех собравшихся объявилась на миноносце, где подала условный сигнал к восстанию. По словам секретного сотрудника, не получив каких-либо указаний, люди разошлись по домам70.

Доклад агента удовлетворил начальника Охранного отделения, тем более что в городе наступило затишье. Кроме того, Демьяненко рассказал, что ему известны места проживания активных участников военной организации и предложил провести задержание. Подполковник дал согласие. Проведение обыска он поручил прапорщику Церпинскому, Бадирову и помощнику прокурора Чукавшову.

Обыск у Сапожникова ничего не дал. В квартире Мироненко, сотрудника газеты «Приморье», были найдены антиправительственные прокламации, с печатями военной организации. Мироненко был арестован71.

Подполковник весь следующий день провел в служебных разъездах, и только под вечер вернулся домой, где его ожидал Бадиров с вестью от Демьяненко о том, что завтра в городе «произойдут покушения на ряд должностных лиц» и ему известно, где спрятаны бомбы. Как выяснилось, ночью к Демьяненко зашел Всеволод Белевский и сообщил ему, что на собрании, на котором присутствовали все, кто избежали ареста или смерти, было решено провести ряд террористических актов против лиц из военной и городской администрации, причастных к подавлению восстания. Для этого были изготовлены бомбы и спрятаны в доме номер 10 по улице Суйфунской, напротив городского полицейского управления, и сейчас решается вопрос, кто из товарищей приведет акт мщения в исполнение72.

Незамедлительно вместе с прокурором Чукавшовым начальник Охранного отделения провел обыск в указанном доме. Взрывные устройства были найдены под лестницей, полиция арестовала четырех человек, которые на момент обыска имели несчастье оказаться в этом злополучном подъезде, но после допросов были отпущены: к делу они не имели никакого отношения. На следующий день Демьяненко доложил Заварицкому, что у Маколдина, приказчика фирмы «Кунст и Альберс», хранятся книги с печатями военной организации противоправительственного содержания, документы и печать. Все было найдено при обыске, кроме печати, которую, как позже рассказывал Бадиров начальнику Охранного отделения, во время обыска сожительница Маколдина сумела выбросить в отхожее место73.

Демьяненко продолжал свою агентурную работу и писал новые доклады о деятельности военной организации. Он посещал собрания, выполнял различные поручения74.

27 октября во время собрания у матроса Зотова, живущего в Рабочей слободке, Форлинский поинтересовался у Демьяненко, нет ли у него свободной квартиры для хранения типографии, а сам он остерегается хранить ее у себя дома. Агент обещал помочь. В тот вечер член городской управы Дюков снабдил всех деньгами из оскудевшей кассы организации, чтобы в случае крайней необходимости имелись средства, чтобы покинуть город75.

Общим голосованием на собрании было принято решение отказаться от активной деятельности. Выступая с речью, Белевский поднял главный вопрос: нужны деньги для конспиративной квартиры и для содержания партийных работников. Пополнить партийную кассу, имея в арсенале 6 браунингов, 2 винтовки, 4 бомбы, можно было только с помощи экспроприации, ответственность за которую взял на себя Владимир, обещая подключить к делу верных людей. Он

предлагал два варианта: либо совершить налет на железнодорожную кассу в Никольск-Уссурийске, либо в декабре принять участие в экспроприации в Хабаровске «на золото, перевозимое с амурских приисков по Амуру в Благовещенск». С получением денег было решено пустить в ход нелегальную типографию, начать кружковые занятия среди рабочих порта, матросов и нижних чинов гарнизона. Было также принято решение организовать покушения на лиц, причастных к жесткому подавлению восстания. Убийство Флуга, Ирмана и Заварицкого должны стать для солдат и матросов гарнизона крепости сигналом к новому восстанию76.

В конце октября 1907 г. в город приехал Борис Павлович Кларк, которому Нагасакский комитет поручил вести подготовку восстания во Владивостоке. Он должен был договориться с местными революционными организациями о передаче партии оружия и нелегальной литературы из Японии, но был арестован жандармами по донесению Демьяненко, который сумел его опознать, хоть и не сразу77.

После ареста Кларка члены военной организации стали покидать город. 4 ноября Демьяненко, скорее всего, решивший, что такой ценный информатор, как Белевский, ему больше не нужен, решает сдать революционера властям. Но арестовать Белевского так и не успели: придя с обыском в дом, где проживал сотрудник редакции газеты «Приморье», выяснилось, что Белевский все время снимал квартиру, имея при себе фальшивый паспорт. Когда все встало на свои места: оказалось, что газетный сотрудник Скворцов покинул свое скромное жилье ночью, после того, как к нему присоединился Форлинский, успевший разобрать станок нелегальной типографии, сжечь ее деревянные части, предварительно закопав за городом шрифты. Утренним пароходом они отбыли в Маньчжурию. Другие члены организации спешно покидали город, обзаведясь заранее подготовленными фальшивыми паспортами. Демьяненко писал в докладе: «Студенты Владимир Карпов, Владимир с женой Миной отбыли в Москву. Студенты Вологодский, Шустов, Коханский бежали в Манчжурию. Несколько рабочих уехали в неизвестном на-правлении»78.

4 ноября 1907 г. подполковник Заварицкий доложил на приеме у коменданта крепости Ирмана: «За короткий срок 2 месяца удалось в деле политического розыска достигнуть сразу довольно значительных результатов. Раскрыты деятели Владивостокской военной организации, и задержаны, найдены бомбы на Суйфунской улице, в порту найдены во время обыска печать военной организации, чертежи бомб, благодаря тщательному наблюдению за портовыми рабочими удалось выявить главных агитаторов». При этом он отметил, что «столь быстрые и энергичные успехи получились благодаря самоотверженной, разумной и энергичной деятельности двух главных агентов вверенного мне отделения Буговского и Попова, исполнявших свои обязанности под вечным страхом смерти, не перед чем не

остановившимся». Заварицкий во время доклада ходатайствовал о предоставлении своим агентам отпуска, а также премии в размере 200 руб. каждому79.

* * *

Осень 1907 г., богатая на события, закончилась для подполковника Заварицкого расставанием с должностью начальника Охранного отделения Владивостокской крепости. В начале декабря в эту должность вступил прибывший из столицы отставной коллежский асессор Николай Иванович Губский.

Отношения Заварицкого с вновь назначенным начальником Охранного отделения сразу не сложились. При передаче дел Губскому он допустил оплошность: передал ему все письменные доклады агентуры, в том числе не зарегистрированные доклады агентов и счета без подписей. Н.И. Губский тут же доложил об этом в Департамент полиции, и Заварицкий получил строгий выговор от директора Департамента полиции. «Думал я, что имею дело с честным и порядочным человеком, который не злоупотребит моим доверием», - с сожалением подвел итог этому инциденту подполковник80.

Изучив агентурные доклады Демьяненко и Бадирова, новый начальник Охранного отделения пришел к выводу, что секретные сотрудники, пользуясь тем, что Заварицкий мало знаком с политической обстановкой в Приморской области и практически не имел опыта работы в политическом розыске, «были весьма плохо осведомлены и сообщали ему сведения весьма неопределенного и сомнительного характера»81.

Кроме того, ознакомившись с делами арестованных, не признавших свою вину, Н.И. Губский пришел к выводу, что неожиданное восстание на миноносцах 17 октября 1907 г. стало основной причиной, толкнувшей агентов Демьяненко и Бадирова на провокацию. Поводом послужила ссора между начальником Охранного отделения и секретными сотрудниками вечером 17 октября, когда Заварицкий вызвал их к себе и в жесткой форме отчитал, обвиняя в том, что именно они не дали ему «возможности схватить главных заправил, 3 из коих были убиты во время этого восстания». Встреча закончилась тем, что Заварицкий просто выгнал их вон, потребовав немедленно начать работать ответственно и результативно. Агенты покинули квартиру своего начальника крайне озлобленными на него, но возразить им было нечего: события, развивавшиеся столь стремительно, стали большой неожиданностью для них самих82.

Демьяненко и Багиров понимали, что требование Заварицкого «работать ответственно и результативно» ставило их в затруднительное положение. После восстания члены партийной организации спешно покидали город, обзаведясь заранее изготовленными фаль-

шивыми паспортами, либо ушли в глубокое подполье. Задержание и арест видных деятелей партии, таких как Белевский или Форлинский, были невозможны: революционерам сразу стало бы ясно, кто сдал их товарищей. Оставался крайний вариант - «помочь» требовательному начальству арестовать «членов» Владивостокской военной организации, эсеров-максималистов. В этой ситуации Демьяненко выступил организатором - составил план действий, а Бадиров исполнителем - сумел вместе с прапорщиком Церпинским его воплотить. Их доклады и помогли Н.И. Губскому «расколоть» секретных сотрудников, где было очень много нестыковок фактов, неясных ситуаций и ошибок.

В качестве примера рассмотрим арест Ивана Дмитриевича Мироненко, сотрудника газеты «Приморье».

Демьяненко выбирал жертвы из числа людей, сочувствующих освободительному движению, либо кого сам знал лично. Будучи в Японии, он несколько раз видел Ивана Дмитриевича Мироненко (он же Шмулер Меерович Гольдбрейх) в окружении Бориса Оржиха. Когда Гольдбрейх вернулся из Японии и появился в редакции газеты «Приморье» как газетный сотрудник, агент сразу узнал его и внес в списки Охранного отделения как человека, «подозреваемого в революционной деятельности». В докладах начальнику Охранного отделения Демьяненко отмечал участие Гольдбрейха на собраниях в горячих политических спорах в Народном доме, но Заварицкий не нашел эти сведения основательными для ареста83.

Бадиров провел в квартире обыск во время отсутствия Мироненко. Поскольку журналист был квартиросъемщиком, секретный сотрудник явился к собственнику жилья, переодевшись в форму жандармского офицера, и потребовал ключи от квартиры, где спрятал революционную прокламацию, проштампованные печатью военной организации84.

При обыске они были найдены. Демьяненко в своем докладе написал, что прокламация была найдена между книгами на книжной полке. Но его слова опровергает доклад присутствующего во время обыска помощника прокурора Чукавшова, ставшего свидетелем ссоры между хозяином квартиры и прапорщиком Церпинским. Причиной, по его словам, стала попытка прапорщика незаметно вытащить прокламацию, проштампованную печатью военной организации, из кармана брюк85.

Арестованный Ш.М. Гольдбрейх в 1908 г. был освобожден после того, как выяснилось, что во Владивостокской военной организации эсеров-максималистов не состоял. Но только потому, что до июня 1917 г. был большевиком. В партийных кругах этого профессионального революционера, социал-демократа иногда звали Самуилом Михайловичем, в газете «Приморье» его знали как Ивана Дмитриевича Мироненко, поскольку такая фамилия значилась в его фальшивом паспорте, по которому он проживал во Владивостоке86.

Командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант барон Ф.Ф. фон Таубе позже в одном из писем М.И. Трусевичу выскажет свое мнение о секретных сотрудниках Демьяненко и Бадирове: «Когда их проделка была разоблачена заступившим в должность начальника охранного отделения Губским, то для оправдания своих незаконных поступков им оставалось только утверждать, что они действовали по приказу Заварицкого»87.

Начальник Охранного отделения Н.И. Губский действительно использовал секретных сотрудников в своей интриге. Говоря о встрече с Заварицким 17 октября, Демьяненко показал: «Для оправдания себя перед высшим начальством, подполковник Заварицкий прибегает к мистификации, грозя мне в случае неповиновения "провалить" меня, говоря: "Спасите меня от неприятностей и сами получите награду"»88.

Демьяненко заявил, что подполковник Заварицкий опасался обвинения властей в том, что он как начальник Охранного отделения не смог предотвратить революционные выступления во Владивостоке

16 и 17 октября. И поэтому стал просить своих агентов помочь ему «выпутаться из этого положения и указал, что, с целью избавиться от грозящей ему ответственности, ему следовало бы теперь же произвести ряд действий, которые, увенчавшись блестящим успехом, засвидетельствовали бы в глазах начальства его действительное усердное отношение к обязанностям его службы, его бдительность и энергию». По словам Демьяненко, план включал изготовление бомб, фальшивой печати Главного комитета военной организации, подбрасывание нелегальной литературы во время обысков, что искусственно создавало ликвидацию членов преступного сообщества.

17 октября были готовы медная и деревянная печать Главного комитета военной организации. Заварицкий заставил его с Бадировым проштамповать нелегальную литературу, якобы найденную у Мироненко, и подбросить их до обыска другому кандидату в революционеры, Маколдину, и доказать этим существование библиотеки военной организации89.

Добившись 17 декабря от секретных сотрудников обвинительных заявлений против Заварицкого, начальник Охранного отделения Н.И. Губский уволил Бадирова и Демьяненко, снабдив их деньгами и билетами до Санкт-Петербурга. Обоим Заварицкий в тот же день написал рекомендации. По словам Заварицкого, Демьяненко был очень смущен и растерян. Но уже днем ему стала ясна причина странного поведения Демьяненко: секретный сотрудник дал Н.И. Губскому показания против него, а Бадиров и Церпинский эти показания подтвердили90.

18 декабря Заварицкий успел отдать приказ об аресте бывших сотрудников Охранного отделения по обвинению в провокации, и жандармы арестовали их на перроне вокзала. Демьяненко и Бадиров так и не смогли покинуть город91.

«Тонкая интрига тут была проведена, - с горечью и возмущением писал Заварицкий в письме своей сестре. - Заявление их Губскому называют явкой с повинной, но какая же это явка, когда все было к тому, чтобы уехать отсюда. Ведь нужные агенты были ублажены им, все что нужно, продиктовали, снабдили деньгами и билетами и уезжай, а так как у каждого из них по несколько паспортов, то их конечно, после бы и не разыскали»92.

Накануне своего ареста Демьяненко выполнил последнее задание в качестве секретного сотрудника Охранного отделения Владивостокской крепости.

В середине декабря 1907 г. Хабаровская организация под руководством инженера-технолога Окунева намеревалась провести экспроприацию золота в слитках, подлежавшего отправке из Благовещенска в Хабаровск. Для проведения экса, поскольку транспорт усиленно охранялся, хабаровские социалисты-революционеры попросили помочь товарищей из Владивостока. В группе, которая выехала в Хабаровск, и находился секретный сотрудник Демьяненко. Благодаря его действиям вся группа была арестована сразу по прибытии в Хабаровск. Кроме того, Демьяненко содействовал установлению филерского наблюдения в Хабаровске, в результате чего в

городе была ликвидирована вся организация Окунева93.

* * *

20 декабря подполковник Заварицкий был привлечен к дознанию в качестве подозреваемого.

Начальник Охранного отделения Владивостокской крепости Н.И. Губский обвинил подполковника в бездействии власти и подлогах (ст. 645 Уголовного Уложения и ст. 362 Устава о наказаниях). 22 декабря Заварицкий был заключен под стражу на Владивостокской крепостной гауптвахте. Своей вины он не признал, объявив все происходящее с ним интригой и местью начальника Охранного отделе-

94

ния94.

Заварицкий отверг все обвинения, выдвинутые бывшими его секретными агентами, в том числе и в бездействии власти: «Эти два субъекта обвиняют прежде всего в том, что они всегда, будто бы давали мне самые точные сведения о готовившемся восстании. Будто бы Бадиров мне еще 15 октября сообщил, что ночью на лодке переедут в минный батальон революционеры, чтобы поднять восстание, и я ничего не сделал для предупреждения сего; но и это ложь; я такого донесения и глазами не видал и ушами не слыхал, а если бы оно было, то я наверно не остался бы безучастным зрителем на все это; я ведь, в данном случае страшный черносотенец, я бы уже сам пошел бы караулить, а их живых бы уже не выпустил»95.

«Никаких свидетелей ими в подкрепление сего доноса не представлено, хотя, конечно их и быть не может, так как я в этом непо-

винен, - заявил подполковник, - и об этом мне ничего известно не было. Они же оба и заявляют, что все это они сами действительно проделали. Агенты доказывают, что я к ним причастен только тем, что доносы написаны на бумаге фабрики Даргунина, которую я постоянно использовал, других доказательств нет»96.

Арестованные секретные сотрудники были в тесных отношениях с Губским, передавали ему записки за подписью «Ваш сотрудник». Заварицкий оценил эти отношения так: «Денежные отношения между Губским и ними продолжались и в то время, и воздействие его на них несомненно. Допрос вел сам Губский при прокуроре окружного суда Щульце, сам же он вводил и выводил агентов в другую комнату и говорил с ними»97.

В своем прошении на имя директора Департамента полиции от 8 января 1908 г. Заварицкий уверенно утверждал, что агенты могли все подлоги сфальсифицировать сами, автором же этой идеи он считал Демьяненко.

Против подполковника Заварицкого, «в виду важности заявления, имеющего связь с представлением отданием под суд около двадцати невиновных людей с угрозой смертной казни», было начато уголовное расследование на основании показаний секретных сотрудников Охранного отделения Владивостокской крепости. Дело было передано Н.И. Губским гражданскому прокурору А.А. Шульцу. Его решение поддержали военный прокурор Шабунин и начальник штаба Владивостокской крепости полковник А.П. фон Будберг98.

Прошение Заварицкого на имя директора Департамента полиции от 8 января 1908 г. было намеренно задержано во Владивостоке, о его существовании М.И. Трусевич узнал в конце января 1908 г. из доклада начальника Иркутского губернского жандармского управления Л.Н. Кременецкого99.

Директор Департамента полиции расценил подобную служебную деятельность Н.И. Губского как самоуправство и начал служебное расследование в отношении начальника Охранного отделения Владивостокской крепости, результатом которого стало увольнение 28 января 1908 г. Н.И. Губского100.

Лишившись покровительства начальника Охранного отделения, Демьяненко и Бадиров обвинили Н.И. Губского в своем разоблачении. В письме директору Департамента полиции М.И. Трусевичу они написали: «Мы не признаем своей вины. Мы были агентурными сотрудниками, нам обещали, что мы никогда не будем выданы обществу, никто не будет знать, что мы сотрудники охранного отделения. Иначе бы не согласились сотрудничать. Начальник Губский прескверно с нами поступил. Мы заявили о мистификации подполковника Заварицкого и просили донести до вас. Он же призвал гражданского прокурора и все слил обществу. Мы вызваны в суд в качестве свидетелей и мы должны были перед судом повторять то, что давали в секрете только одному начальнику охранного от-

деления... Но оказывается, Губский поссорился с подполковником Заварицким, спровоцировал меня на сведения, но не доносить, куда я прошу, а передать дело судебной власти... Теперь я нахожусь между двух огней... с одной стороны, судебные власти, с другой - рево-люционеры»101.

В рапорте директору Департамента полиции Бадиров писал: «Разоблачение я на себя не брал, а меня допросил начальник Губский, после заявления другого агента, Демьяненко. Затем, получив мою рукопись, заставил меня повторить заявление перед следственной властью. Он обманул меня, сказав, что показания пойдут непосредственно в департамент полиции, и вызвал гражданского прокурора. Он выдал меня обществу "кто я", тем нарушил устав охранной службы»102.

Оказавшись заключенными в крепостную гауптвахту, агенты написали немало писем директору Департамента полиции М.И. Трусевичу. В одном из писем они не скрывали тревоги за свою судьбу, опасаясь мести революционеров: «Но на гауптвахте им это трудно провести в исполнение. А скоро нас осудят по делу подполковника Заварицкого и переведут в гражданскую тюрьму, то там без всякого труда есть возможность лишить нас жизни или выжечь глаза кипятком. Просим сказать в нашу защиту. Даже стража из солдат и то шепчет нам в спины - шпики, провокаторы. Такое обращение к нам и других сотрудников, хотя мы сотрудничаем с охранным от-делением»103.

Одной из просьб, не раз высказанных Демьяненко в его письмах в Департамент полиции, была просьба выплатить жалованье: «За шесть месяцев я истратил все, что смог сберечь тяжелой службой секретного агента, - говорилось в одном из них. - Теперь я испытываю нужду тяжелую и помочь мне некому, так как все отвернулись от меня и клеймят позорным именем. Я надеюсь на гуманность. Социалисты, сидя на гауптвахте, чувствуют лучше себя, чем я, служивший государю верой и правдой. Они ежедневно получают от своих товарищей с Красного креста по 50 копеек»104.

Но в большинстве случаев Департамент полиции всегда избавлялся от уличенных в преступлениях сотрудников: от уголовной ответственности и увольнения не спасали ни клятвенные обещания, ни прежние заслуги. После многочисленных телеграмм и писем подследственным вручили телеграмму с подписью директора Департамента полиции, которая известила их о том, что «с момента ареста они в числе сотрудников департамента не состоят»105.

В октябре 1908 г. распоряжением командующим войсками Приамурского военного округа П.Ф. Унтербергера дела подполковника Заварицкого, секретных сотрудников Демьяненко и Бадирова были переданы в Приамурский военно-окружной суд. 12 ноября Демьяненко и Бадиров были оправданы, а 15 ноября Заварицкий был приговорен к трем годам арестантского отделения с лишением

всех прав состояния106.

Оба бывших сотрудника покинули Владивосток, оставаться в городе было небезопасно: они опасались мести со стороны революционеров.

27 января 1909 г. через Генеральное российское консульство в Шанхае Демьяненко обратился к директору Департамента полиции с ходатайством о выдаче ему жалованья «за время заключения его под стражу за соучастие в деле подполковника Заварицкого» на переезд из Шанхая, а также «принять обратно на службу»107.

На такой шаг его толкнула крайняя нужда, голод и нищета. Одно из его писем директору департамента, написанное летом 1908 г., оказалось для него пророческим: «Оборванный, без места, денег, в обществе известный за "провокатора", что должен буду делать при освобождении?... Ваше Высокопревосходительство, освободите меня или выпустите на поруки и не откажите в службе, так как я, силою вещей, оттолкнут от общества и могу служить только правительству, и рассчитываю на его защиту»108.

Демьяненко писал М.И. Трусевичу: «Я всегда приносил только одну пользу. По моим сведениям были задержаны Алексеевский, Кларк, в Хабаровске - Клещева, Окунев со своей организацией, окончательно ликвидирована Владивостокская революционная организация... я умею войти в центр руководителей и облегчу задачу их задержания... Как трудно быть среди интеллигентных революционеров, во Владивостоке я был среди них, и знаю тех, кто еще на свободе. Потому что я не знаю их по фамилиям, но я могу узнать их в лицо, чтобы филеры могли их взять под наблюдение»109.

3 апреля 1909 г. ротмистр И.Е. Хуциев, новый начальник Охранного отделения Владивостокской крепости, получил от директора Департамента полиции М.И. Трусевича указание выделить из «сумм, отпущенных на агентурные расходы», бывшему сотруднику Охранного отделения Владивостокской крепости 200 руб. на переезд из Шанхая110.

Но кроме этого указания 3 апреля 1909 г. на стол начальника Охранного отделения легла секретная телеграмма за номером 126875: «Бывший сотрудник охранного отделения Илья Демьяненко хоть и оправдан судом за соучастие в деле подполковника Заварицкого, он ни в коем случае не должен быть допущен к оставлению по службе при охранном отделении в виду уличения в провокации и шантаже. М.И. Трусевич»111.

Так была поставлена точка в служебной карьере агента охранки.

* * *

Найденные и проанализированные нами документы позволили проследить за карьерой одного из сотрудников Охранного отделения Владивостокской крепости Ильи Никифоровича Демьяненко,

которая началась с желания служить Отчизне и закончилась деятельностью, повлекшей за собой провал агента. Эти же документы свидетельствуют и о том, что секретный сотрудник стал не жертвой провокации, а ее участником.

Агентурные доклады этого секретного сотрудника позволяют судить о нем как об умном, начитанном и интеллигентном человеке. Все они отличались литературным изложением и производили сильное впечатление своей откровенностью и искренностью. Свои сведения он преподносил несколько рисуясь, стараясь ошеломить своей эрудицией, фотографической памятью, умением войти в доверие к революционерам, преданностью делу.

Демьяненко действительно отличался от своих «коллег по цеху»: многие агенты, завербованные охранкой, вынуждены были работать в агентуре поневоле, под угрозой заключения в тюрьму, ссылки, не на совесть, а за страх. Неустроенность подпольной и своей жизни, невозможность иметь семью и детей, постоянный страх перед разоблачением толкали их на предательство и другие низкие поступки. При том что общественное мнение о деятельности охранных отделений было негативным. Российский обыватель брезгливо и презрительно относился к работе секретного сотрудника.

Секретный сотрудник мог работать несколько дней, а мог и несколько лет, в зависимости от продолжительности существования революционной среды, а также от личных качеств, осторожности и руководства. Разоблаченные агенты в своих агентурных донесениях и докладах не раз упоминали вакуум, возникший вокруг них после того, как их деятельность в Охранном отделении становилась достоянием общественности.

Вознаграждение назначалось в зависимости от важности информации: освещавшие деятельность центральных комитетов или боевых групп получали большее содержание, чем другие сотрудники, дававшие отрывочные сведения об отдельных революционерах.

Сам Демьяненко писал, что добровольно стал сотрудником Охранного отделения из желания послужить Отечеству (он считал себя на службе царя) в деле борьбы с революцией. Однако возможно также, что сыграло свою роль и стремление поправить материальное положение. Денежное довольствие, которое выплачивалось ежемесячно, независимо от результативности работы агента, стало причиной, почему Демьяненко согласился играть двуличную роль, которая ежеминутно могла быть раскрыта перед обществом. Агентурная работа сделала его лицемером, неискренним и корыстным человеком.

Почему секретный сотрудник Демьяненко своей агентурной деятельностью не смог предотвратить восстание в октябре в 1907 г. во Владивостоке на миноносцах? Ведь быть осведомленным о замыслах, настроениях и шагах активных революционных организаций -такая была его основная задача. Все дело, видимо, в профессиона-

лизме и ответственности.

Необходимо понимать, что Демьяненко выполнял обязанности «осведомителя-сотрудника», а навыков филера, как и агента, работающего под прикрытием в революционной организации, у него не было. Кроме того, успешность секретного сотрудника, работающего в революционной организации, гарантировала совместная работа филеров и вспомогательных агентов, что было невозможно ввиду отсутствия во Владивостоке профессионалов розыска.

Демьяненко своей деятельностью, не имея должного опыта, показал свою способность работать в розыске. При его участии были арестованы члены Владивостокской и Хабаровской организации социалистов-революционеров (Клещев, Окунев, Кисляков, Стуков), военный революционный деятель Б.П. Кларк.

С одной стороны, безусловно, Демьяненко был смел и решителен, готов пойти на преступления ради поставленной задачи, о чем свидетельствует его готовность устроить взрыв в клубе революционеров в Японии. С другой стороны, он оказался малодушным человеком, который, столкнувшись с перспективой наказания, стремительно «реабилитировал» себя лживыми показаниями. Ступить на провокационный путь его побудило требование активных действий от его начальника, стремившегося из служебных побуждений, а также из-за личных амбиций к широким ликвидациям, которые всегда влекут за собой задержание и арест невинных людей. Его жертвами стали как революционеры, так и бывший начальник, которого он, боясь собственного разоблачения, отправил на скамью подсудимых без угрызений совести.

Ужасные мысли о людях, невинно сидящих за решеткой, не терзали его. Чувство самосохранения сделало из Демьяненко добросовестного доносчика, над которым висел дамоклов меч - разоблачение его деятельности в «царской охранке».

При чтении донесений, в которых секретный сотрудник разоблачал провокационную деятельность своего начальника, подполковника Заварицкого, не покидает ощущение, что агент не только заметал следы собственной вины, но и в своих доносах находил самоутешение и моральное оправдание.

Отвечать за провокационные проступки агента пришлось руководителям розыска, тем, кто верил секретному сотруднику и действовал на основании полученных от него сведений. Прохождение секретных сотрудников по делу социалистов-революционеров или их участие в суде в качестве свидетелей было редким явлением. После разоблачения и провала секретного сотрудника ждало увольнение, ставившее его в самое тяжелое положение в материальном плане на протяжении всей последующей жизни. Отвергнутые бывшим начальством, разоблаченные агенты, подобно Бадирову или Демьяненко, имея несколько нелегальных паспортов, появлялись в другом городе, где предлагали свои услуги уголовной и политиче-

ской полиции.

Знакомые с требованиями розыска, они снова и снова начинали систематически лгать и шантажировать. Но конец агентурной карьеры таких сотрудников наступал только тогда, когда их имена появлялись в особом циркуляре Департамента полиции, запрещавшем руководителям розыска любое сотрудничество с этими людьми.

Нищета и презрение общества оставались их уделом.

Провокационная скандальная деятельность секретных сотрудников охранного отделения во Владивостоке в 1907 г. негативно отразилась на деятельности охранного отделения, подорвала престиж Департамента полиции. Но после этого случая Департамент полиции стал больше обращать внимание на деятельность начальников охранных отделений в дальневосточном регионе, на их отношения с секретными сотрудниками, предостерегая от нечистоплотных провокационных методов борьбы с революционным движением, заботясь о репутации и чистоте мундира.

Примечания Notes

1 ЛаврёноваА.М. Гордость и предубеждение и «охранка»: Политический сыск в современной российской историографии // История и архивы. 2019. № 1.С. 33-35.

2 Рууд Ч., Степанов С.А. Фонтанка 16: Политический сыск при царях. Москва, 1993; Перегудова З.И. Политический сыск России (1880 - 1917). Москва, 2000; Овченко Ю.Ф. Московская охранка на рубеже веков: 1880 - 1904 гг. Москва, 2010; Чудакова М.С. Становление региональных органов политического сыска в царской России // Ярославский педагогический вестник. 2014. Т. 1. № 2 С. 44-50; Джунджузов С.В. Политический сыск на Южном Урале в период революции 1905 - 1907 годов: Совершенствование организации и методов работы // Правопорядок: история, теория, практика. 2017. № 4 (15). С. 34-45; Лаврёнова А.М. Архив Штаба Отдельного корпуса жандармов // История и архивы. 2019. № 2. С. 12-22.

3 Daly J. Autocracy under Siege: Security Police and Opposition in Russia, 1866 - 1905. DeKalb (IL), 1998; Daly J. The Watchful State: Security Police and Opposition in Russia, 1906 - 1917. DeKalb (IL), 2004.

4 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 110. Оп. 2.Д. 11521.Л. 1.

5 Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 702. Оп. 3. Д. 199. Л. 244.

6 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 2. Д. 11521. Л. 49.

7 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 4. Д. 605. Л. 24

8 Унтербергер П.Ф. Приамурский край: 1906 - 1911 гг.: Очерк. Санкт-Петербург, 1912.С. 401.

9 РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 3. Д. 199. Л. 244.

10 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Т. 4. Ч. 45. Л. 66.

11 Там же.

12 РГИА ДВ. Ф.87. Оп. 1. Д. 1591. Л. 58.

13 «Охранка»: Воспоминания руководителей политического сыска. Т. 1. Москва, 2004. С. 93.

14 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 20.

15 Там же. Л. 29.

16 Там же. Л. 77-78.

17 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1591. Л. 58.

18 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 154об.

19 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1591. Л. 422.

20 Там же. Л. 140.

21 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1909 г. Д. 51. Т. 2. Л. 100об.

22 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 2. Д. 11521. Л. 62.

23 Там же. Л. 49.

24 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 69.

25 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 160.

26 «Охранка»: Воспоминания руководителей политического сыска. Т. 1. Москва, 2004. С. 93.

27 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 66.

28 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1909 г. Д. 51. Т. 2. Л. 101.

29 РГИА ДВ. Ф. 1. Д. 536. Оп. 1. Л. 1

30 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1909 г. Д. 51. Т. 2. Л. 101.

31 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 151.

32 Там же. Л. 153об.

33 Там же. Л. 154об.

34 Там же. Л. 155.

35 Там же. Л. 155.

36 Там же. Л. 15.

37 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Т. 4. Ч. 45. Л. 69.

38 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 154.

39 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Т. 4. Ч. 45. Л. 70.

40 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 9.

41 Там же. Л. 34.

42 Там же. Л. 33.

43 Там же. Л. 35.

44 Там же. Л. 36.

45 Там же.

46 Там же. Л. 35.

47 Там же.

48 Там же. Л. 32.

49 Там же.

50 Там же. Л. 31.

51 Там же. Л. 29.

52 Там же. Л. 27.

53 Там же. Л. 24.

54 Там же. Л. 22.

55 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 19Q9 г. Д. 51. Т. 2. Л. 101.

56 Там же. Л. 24.

57 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45 Л. 20.

58 Там же.

59 Там же.

60 Там же. Л. 36об.

61 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 155.

62 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. 19Q8 г. Д. 51. Ч. 2. Л. 10.

63 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 19Q7 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 70.

64 Там же.

65 Там же. Л. 20.

66 Там же. Л. 18.

67 Там же. Л. 15.

68 Там же. Л. 16

69 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 4. Д. 1676. Л. 23.

70 Там же.

71 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 156

72 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 13.

73 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 156.

74 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. 19Q8. Д. 51 Ч. 2. Л. 10.

75 Там же.

76 Там же. Л. 9.

77 Там же. Л. 7.

78 Там же. Л. 1.

79 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 105. 19Q7 г. Д. 559. Л. 8.

80 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 156об.

81 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 19Q7 г. Д. 91Q7. Л. 39.

82 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 16.

83 Там же. Л. 34.

84 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 160.

85 Там же.

86 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 34.

87 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 19Q7 г. Д. 91Q7. Л. 39.

88 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 19Q7. Д. 580. Ч. 45. Л. 67.

89 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 19Q7 г. Д. 91Q7. Л. 10-13.

90 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 157.

91 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 19Q7 г. Д. 91Q7. Л. 1-2.

92 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 159-159об.

93 ГА РФ Ф. 102. Оп. 316, 19Q8. Д. 51. Ч. 2. Л. 10.

94 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 19Q7 г. Д. 91Q7. Л. 1-2.

95 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 1741. Л. 158об.

96 Там же. Л. 160.

97 Там же. Л. 161.

98 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 35.

99 Там же. Л. 36.

100 Там же.

101 Там же. Л. 67.

102 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 72.

103 Там же. Л. 74.

104 Там же. Л. 73.

105 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316. 1898 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 57.

106 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 1907 г. Д. 9107. Л. 46.

107 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 99.

108 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204. 1907 г. Д. 9107. Л. 39.

109 Там же.

110 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 316. 1907 г. Д. 580. Ч. 45. Л. 99.

111 Там же. Л. 104.

Автор, аннотация, ключевые слова

Бутырин Дмитрий Александрович - кандидат культурологии, доцент Дальневосточного федерального университета (Владивосток)

www1979@mail.ru

После окончания Русско-японской войны и подавления революции в Европейской части России во Владивостоке активизировалась антиправительственная деятельность революционных партий и групп, взявших на вооружение насильственные методы борьбы за власть. В этой ситуации Департамент полиции Министерства внутренних дел в конце 1906 г. организовал во Владивостокской крепости Охранное отделение. Главная задача этого учреждения политической полиции Российской империи состояла в борьбе против революционного движения прежде всего методом внедрения секретных сотрудников в подпольные организации и их ликвидация методом провокации.

В статье на основе неизвестных ранее архивных документов рассматриваются биографии и служебная деятельность двух секретных агентов Охранного отделения Владивостокской крепости в 1907-1908 гг. Раскрывается их активное участие в успешных и неудачных операциях охранного отделения, включая операции на территории Японии. Главное внимание уделено роли этих секретных агентов в операциях по выявлению и ликвидации террористических групп партии эсеров накануне и после Владивостокского восстания, произошедшего в октябре 1907 г. в сухопутных частях и на кораблях Тихоокеанского флота. Одним из итогов этих операций стал громкий скандал, в котором оказались замешаны не только секретные сотрудники, но и начальник Охранного отделения Владивостокской крепости подполковник А.Д. Заварицкий.

По оценке автора, именно действия секретных агентов привели к тому, что в результате организованной ими провокации репрессиям подверглись люди, не имевшие отношения к революционному подполью. Опасаясь разоблачения, они обвинили в провокации своего начальника, но это не спасло их: они оказались на скамье подсудимых вместе с подполковником А.Д. Заварицким. Кроме того, «дело Заварицкого» показало низкий уро-

вень профессиональной подготовки и использования секретных агентов в операциях против террористического подполья.

Революция 1905-1907 гг., Департамент полиции, Отдельный корпус жандармов, губернское жандармское управление, охранное отделение, жандармский офицер, секретный агент, партия социалистов-революционеров, евреи, Приморская область, Владивостокская крепость, Япония, В.Е. Флуг.

References (Articles from Scientific Journals)

1. Chudakova, M.S. Stanovleniye regionalnykh organov politichesk-ogo syska v tsarskoy Rossii [The Formation of Regional Organs of Political Investigation in Tsarist Russia.]. Yaroslavskiy pedagogicheskiy vestnik, 2014, vol. 1, no. 2, pp. 44-50. (In Russian)

2. Dzhundzhuzov, S.V. Politicheskiy sysk na Yuzhnom Urale v period revolyutsii 1905 - 1907 godov: Sovershenstvovaniye organizatsii i metodov raboty [Political Investigation in the Southern Urals during the Revolution of 1905 - 1907: Improving Organization and Methods of Work.]. Pravoporyadok: istoriya, teoriya, praktika, 2017, no. 4 (15), pp. 34-45. (In Russian)

3. Lavryonova, A.M. Arkhiv Shtaba Otdelnogo korpusa zhandarmov [The Archive of the Headquarters of the Separate Gendarme Corps.]. Istoriya i arkh-ivy, 2019, no. 2, pp. 12-22. (In Russian)

4. Lavryonova, A.M. Gordost i predubezhdeniye i "okhranka": Politicheskiy sysk v sovremennoy rossiyskoy istoriografii [Pride and Prejudice and the "Okhranka": Political Investigation in Contemporary Russian Historiography.]. Istoriya i arkhivy, 2019, no. 1, pp. 30-47. (In Russian)

(Monographs)

5. Daly, J. Autocracy under Siege: Security Police and Opposition in Russia, 1866 - 1905. DeKalb (IL): Northern Illinois University Press, 1998, 260 p. (In English)

6. Daly, J. The Watchful State: Security Police and Opposition in Russia, 1906-1917. DeKalb (IL): Northern Illinois University Press, 2004. 320 p. (In English)

7. Ovchenko, Yu.F. Moskovskaya okhranka na rubezhe vekov: 1880 -1904 gg. [The Moscow "Okhranka" at the Turn of the Century: 1880 - 1904.]. Moscow, 2010, 232 p. (In Russian)

8. Peregudova, Z.I. Politicheskiy sysk Rossii (1880 - 1917) [Russia's Political Investigation, 1880 - 1917.]. Moscow, 2000, 430 p. (In Russian)

9. Ruud, Charles A.; Stepanov, S.A. Fontanka 16: Politicheskiy sysk pri tsaryakh [16 Fontanka Street: Political Investigation under the Tsars.]. Moscow, 1993, 432 p. (In Russian) = Ruud, C.A.; Stepanov, S.A. Fontanka 16: The Tsar's Secret Police. Montreal: McGill-Queen's University Press, 2002, 432 p. (In Enlish)

Author, Abstract, Key words

Dmitriy A. Butyrin - Candidate of Cultural Sciences, Assosiate Professor, Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russia)

www1979@mail.ru

After the Russo-Japanese War ended and the 1905 Russian Revolution was suppressed in the European part of Russia, Vladivostok witnessed growing anti-government activities of revolutionary parties and groups that would resort to violent methods of struggle for power. In this situation in 1906 the Police Department of the Ministry of Internal Affairs set up a Security Department in the Vladivostok Fortress. This institution of the Russian Empire's political police was aimed at fighting against revolutionary movement, primarily by infiltrating secret agents into underground organizations, and their elimination by means of provocation.

The article using previously unpublished archival documents describes the biographies and professional activities of two secret agents from the Security Department of the Vladivostok Fortress in 1907-1908. The author reveals their active participation in successful and unsuccessful operations initiated by the Security Department, including the ones on the territory of Japan. The focus is made on the role they played in operations aimed to spot and eliminate the terrorist groups of the Socialist Revolutionaries on the eve and after the Vladivostok revolt which occurred in October 1907 in land-based units and on the ships of the Russian Pacific Fleet. These operations ended in a big scandal involving not only the secret agents themselves, but also the head of the Security Department of the Vladivostok Fortress Lieutenant-Colonel A.D. Zavaritsky.

The author argues that it was due to the provocateurs' actions that people who had no connection with the revolutionary underground were subjected to repressions. Fearing exposure, they accused their head of the provocation, but it was in vain: they found themselves in the dock together with Lieutenant-Colonel A.D. Zavaritsky. Moreover, Zavaritsky's case revealed a low level of professional qualification and exploiting of secret agents in operations against terrorist underground organizations.

1905 Russian Revolution, Police Department (of the Ministry of Internal Affairs), Separate Gendarme Corps, Province Gendarme Department, Security Department (Okhranka), gendarme officer, secret agent, Party of Socialists-Revolutionaries, Jews, Primorsky region (Primorye), Vladivostok Fortress, Japan, General Vasiliy E. Flug.