CC BY
12
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2022. № 5. С. 72-90
УДК 17.02 Научная статья
ЭТИКА
АГЕНТНОСТЬ, ТОЖДЕСТВО ЛИЧНОСТИ И МОРАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
А.В. Мерцалов*
Московский центр исследования сознания при философском факультете Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, 119121, ул. Бурденко 14А, г. Москва, Россия
Аннотация: В статье рассматриваются выделяемые в теориях моральной ответственности (МО) необходимые условия уместности МО: условия моральной агентности и агентности действия. Отстаивается тезис, что для их соблюдения в рамках данных теорий в релевантном для уместности МО смысле необходимо сохранение не только нумерического, но и качественного тождества личности, выражаемого через психологическую связность. Отмечается значимость данного вывода для теорий МО и тождества личности.
Ключевые слова: агентность, тождество личности, моральная ответственность
Благодарности/Финансирование
Выражаю благодарность А.П. Беседину, А.В. Кузнецову, Е.В. Логинову, Д.Г. Миронову, Б.В. Фаулю, А.А. Шарапковой и А.Т. Юнусову за плодотворное обсуждение черновых вариантов данной статьи, а также анонимным рецензентам журнала за ценные замечания.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 21-78-10044 «Феномен моральной ответственности», https://rscf.ru/project/21-78-10044/
Original article
ETHICS
AGENCY, PERSONAL IDENTITY, AND MORAL RESPONSIBILITY
A.V. Mertsalov
Moscow Center for Consciousness Studies, Department of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, 119121, Burdenko str., 14А, Moscow, Russia
* © А.В. Мерцалов, 2022
Abstract: The article examines conditions of moral agency and agency of action that are necessary for moral responsibility (MR) to be appropriate according to a wide class of theories of MR. The defended thesis is that in these theories what is needed for these conditions to be satisfiable in a relevant for the appropriateness of MR sense is psychological connectedness.
Keywords: agency, personal identity, moral responsibility
Acknowledgments/Financial Support
I would like to express my gratitude to A.P. Besedin, B.V. Faul, A.T. Iunusov, A.V. Kuznetsov, E.V. Loginov, D.G. Mironov, and A.A. Sharapkova for a fruitful discussion of drafts of this article, as well as to anonymous reviewers for their constructive comments.
This study was supported by RSF, project No. 21-78-10044 «The phenomenon of moral responsibility», https://rscf.ru/project/21-78-10044/
Данная работа является продолжением метатеоретической части исследования, проведенного совместно с моими коллегами в [1], где на основе анализа классических и современных теорий моральной ответственности (далее — МО) представлена общая для большинства таких теорий схема МО [1, 86-92]. Фокус текущей работы уже: я сосредоточусь на двух условиях уместности возложения МО, выделяемых не во всех, но во многих таких теориях (стросониан-ского типа1), — условиях моральной агентности и агентности действия (как и бездействия и, шире, всякого морального фактора2). Цель данной статьи — показать, что в силу того, как эти условия формулируются в таких теориях, их соблюдение требует сохранения определенного рода тождества личности, а именно качественного тождества, выражаемого через психологическую связность.
Тезис о том, что психологическая связность необходима для МО, не нов. Об этом высказывался Д. Парфит [3, 325-6], близкие соображения выражает Д. Шумейкер [4; 5], этот тезис отстаивают Э. Хури и Б. Мэтисон [6; 7; 8] и др. В большинстве случаев, однако, он рассматривается в контексте проблемы тождества личности, а аргументация в его пользу строится через анализ ряда воображаемых ситуаций с опорой на моральные интуиции авторов, но не на теории
1 Исследование, схожее по духу с [1], проводится в [2], где рассматриваются именно стросонианские теории МО и где указанные условия уместности выделяются в общей для таких теорий схеме МО.
2 Под моральным фактором понимается то, за что может быть уместным возлагать МО [1, 89-91]. В теориях МО, которые будут рассматриваться ниже, в роли моральных факторов чаще всего выступают именно действия, и я не стану отходить от этой традиции. В ряде теорий МО помимо (а порой и вместо) действий выделяются моральные факторы иных типов: установки, намерения, убеждения и т.д. (см.: [1, 89-91; 2, 103]). Все, сказанное ниже о действиях, будет равно справедливо и относительно любого другого типа моральных факторов.
МО. Я полагаю, что этот тезис можно дополнительно подкрепить, показав, что — вне зависимости от теорий тождества личности — он должен приниматься в довольно широком классе теорий МО в соответствии с выделяемыми в них условиями ее уместности.
Рамки моего исследования будут ограничены теориями МО: в данной статье указанный тезис не будет рассматриваться в контексте теорий тождества личности (не считая краткого замечания на этот счет в Заключении). Я ограничусь стросонианским подходом, который представлю в первую очередь — в нем наиболее четко выделяются интересующие меня условия уместности МО. Будет кратко раскрыта интерпретация этих условий в двух широких традициях: теориях «глубинного Я» и теориях «отзывчивости к основаниям». Также будут рассмотрены теории Г. Уотсона и Д. Шумейкера, являющиеся обобщениями этих традиций в том, что касается указанных условий. Этому будет посвящена первая часть работы. Во второй части будет обозначена релевантность проблематики тождества личности вопросу о МО и показано, что применительно к каждой отмеченной интерпретации соблюдение условий моральной агент-ности и агентности действия в нужном для уместности возложения МО смысле предполагает сохранение качественного тождества личности, выражаемого через психологическую связность. Это позволит сделать вывод, что всякая теория МО, содержащая такого рода условия, должна предполагать сохранение качественного тождества личности указанного рода в качестве дополнительного условия уместности МО.
Часть 1. Моральная ответственность
в духе П. Стросона
«Свобода и обида» Питера Стросона [9] во многом задала тон современных дискуссий, сместив акцент с вопроса о том, что значит быть морально ответственным, к вопросу об уместности возложения МО. Возложение МО рассматривается Стросоном в терминах «реактивных установок» (reactive attitudes) — морально окрашенных откликов, которые могут выражаться в формах осуждения и одобрения (обиды, благодарности, негодования и пр.), в ответ на проявленное в действиях других людей качество их воли (quality of will) [9, 199]. Быть морально ответственным — значит быть тем, в отношении кого уместно испытывать соответствующие реактивные установки. Стросон подчеркивает, что реактивные установки хотя обычно и обуславливаются действиями, являются ответом не на сами действия, но на проявленные в них «установки доброй воли, привязанности или уважения, с одной стороны, или презрения,
безразличия или злонамеренности — с другой» [9, 199], в связи с чем вопрос об уместности МО оказывается зависим от связи между действием, обусловившим реактивную установку, и тем качеством воли, ответом на которое она является.
П. Стросон выделяет два типа соображений, указывающих на нарушение или отсутствие этой связи, в свете которых мы склонны смягчать или снимать МО. Соображения первого типа говорят о том, что действие не отражало или не вполне отражало то качество воли, которое агент имел, и потому не может быть приписано ему в релевантном для МО смысле. Так может быть, если агент должным образом не руководил своими действиями, и поэтому они не отражали его качество воли (и мы оправдываем его словами «Он ничего не мог поделать», «Его толкнули» и т.д.), или если в своем действии он выражал иное качество воли — не то, которое предполагается реактивной установкой («Он не то имел в виду», «Он не знал» и т.п.). Соображения этого типа ставят под вопрос статус того, на кого обращены реактивные установки, как агента действия: они «не побуждают нас рассматривать агента иначе, как в полной мере способного нести ответственность. Они побуждают нас рассматривать вред как то, за что он не был ответственным в полной мере или не был ответственным вовсе» [9, 193]3.
Соображения второго типа, напротив, побуждают пересмотреть его статус морального агента — того, кто в принципе способен нести МО, быть полноценным участником моральных отношений и членом морального сообщества. Соображения этого типа охватывают случаи как краткосрочной потери статуса морального агента в силу необычных обстоятельств («Он был сам не свой», «В последнее время он испытывал сильное напряжение» и т.п.), так и долгосрочного отсутствия такого статуса при обычных обстоятельствах («Он всего лишь ребенок», «Он безнадежный шизофреник» и т.п.). Соображения этого типа указывают, что реактивные установки по отношению к агенту будут неуместны, поскольку он лишен некой моральной способности, в силу чего не может считаться моральным агентом [9, 193-4, 202].
Условия смягчения и снятия МО позволяют сформулировать обратные условия: возложение МО будет уместным, только если агент, на которого она возлагается, является моральным агентом и агентом действия, за которое она возлагается. Агент является моральным агентом, только если он обладает определенными моральными способностями; и он является агентом действия (в релевантном для МО смысле), только если оно корректно отражает его качество воли.
3 Во всех цитатах курсив оригинала.
Сам Стросон оставляет широкий простор для интерпретации этих моральных способностей и качества воли. Их можно почерпнуть из иных классических и современных теорий МО, среди которых выделяются [10; 11; 12] две традиции: теории «глубинного Я» (deep self views) и теории отзывчивости к основаниям действий (reasons-responsiveness views).
Теории «глубинного Я»
Согласно теориям «глубинного Я», возложение МО на агента за некое действие уместно, только если это действие проистекает из его характера, самости, глубочайших желаний и ценностей и т.п. Под «качеством воли» здесь можно понимать нечто вроде качества характера агента — фундаментальных психологических черт (благих или дурных), составляющих его личность, а необходимые для моральной агентности способности в минимальном случае могут сводиться к способности управлять своим поведением, выражая в нем эти черты [11; 12, 59]. Эта традиция, восходящая к Аристотелю, обычно ассоциируется с именами Дэвида Юма, Джона Дьюи и Гарри Франкфурта.
По Юму, моральным агентом, то есть единственным надлежащим объектом МО, «является личность, или существо, обладающее мышлением и сознанием» [13, 84], которая для уместности МО должна обладать должным уровнем компетентности. Чтобы личность была агентом действия, причиной этого действия должно выступать ее собственное желание, а чтобы оно могло быть ей корректно атрибутировано, оно не должно быть случайным и чуждым ей, но должно проистекать из нее самой: «если их (поступки. — А.М.) не вызывает какая-либо причина, коренящаяся в характере и склонностях совершившего их лица, они не могут ни способствовать его славе, будучи хороши, ни бесчестить его, будучи дурны» [13, 84].
Дж. Дьюи в большей степени разводит желания и характер. По Дьюи, в отличие от животных, человек в определенной степени свободен от своих желаний и может управлять действиями, руководствуясь представлением о цели [14, 159-160]. В целях проявляются его ценности и моральные диспозиции, которые, взятые вместе в качестве общей установки к совершению определенного рода морально значимых действий, отождествляются Дьюи с характером человека, его Я [14, 6-11]. Они же составляют личность, которую определяет способность исправлять и совершенствовать свой характер, и потому в действиях, обусловленных целями, личность выражает саму себя, что и определяет ее МО за них: «Ответственность... является одним из аспектов тождества характера и поведения. Мы
ответственны за наше поведение, поскольку это поведение и есть мы сами, объективированные в действии» [14, 161-2].
Г. Франкфурт различает желания первого и второго порядка. Объектом желаний первого порядка являются действия. Это желания совершить или не совершать некое действие. Объектом желаний второго порядка являются желания первого порядка. Это желания иметь или не иметь соответствующие желания первого порядка. Желание второго порядка Франкфурт называет «хотением» (volition), если оно является желанием не просто иметь некое первопорядковое желание, но желанием, чтобы оно составляло волю агента и было реализовано в действии. Способность к формированию желаний второго порядка характерна только для человека, а обладание хотениями является сущностной чертой личности [15, 6-10]. МО может возлагаться только на личность — за те действия, которые она совершает по собственному хотению [15, 19].
Теории отзывчивости к основаниям действий
Согласно теориям отзывчивости к основаниям действий, возложение МО уместно, только если агент способен понимать основания возможных действий, выбирать и осуществлять выбранное действие в соответствии с этими основаниями. Эти теории предъявляют существенно большие требования к рациональным способностям морального агента и к его способности к контролю действий, а «качество воли» в них можно трактовать как качество суждений, выносимых агентом при оценке оснований действий. Эта традиция ассоциируется с идеями Сьюзан Вольф, Лауры Экстром и Джона Фишера.
Так, Вольф отмечает: «...статус личности как ответственного агента обуславливается не только ее способностью согласовывать свое поведение со своими глубочайшими ценностями, но также ее способностью формировать, оценивать и пересматривать эти ценности на основе осознания и принятия того, что я назвала Истиной и Благом» [10, 117]. Для уместности МО агент, осуществляя выбор относительно ценностей и действий, должен понимать значимые особенности своей ситуации и альтернатив, из которых он выбирает, а для этого он должен «в достаточной степени понимать и принимать мир. таким, каков он есть», — то есть обладать релевантными эмпирическими убеждениями о том, что является истинным или ложным, и нормативными убеждениями о том, что является благим или дурным [10, 117-8]. В этом смысле, по Вольф, МО предполагает наличие у агента способности действовать в соответствии с Истиной и Благом.
Продолжая эту линию рассуждения, Экстром отмечает, что «представление Франкфурта о Я как о чем-то, что структурировано желаниями. является слишком узким, поскольку оно не способно учесть ту центральную роль, которую играет рассуждение (reasoning) при осуществлении выбора и принятии решений»; обдумывая, как поступить, мы обычно не формируем желания все более и более высокого порядка, но «рассматриваем то, что принимается нами как имеющее место (относительно ситуации или относительно того, что желать было бы благом), и учитываем иные имеющиеся у нас предпочтения» [16, 606]. Эти принимаемые агентом убеждения (acceptances) о том, что является истинным и благим [16, 600, 606], и предпочтения (preferences), то есть желания претворять в жизнь определенного рода первопорядковые желания на основе оценки их на соответствие тому, что агент считает Истиной и Благом, по Экстром, составляют систему характера личности, которая, дополненная способностью обновлять и пересматривать эту систему, отождествляется ею с Я.
Дж. Фишер смещает акцент с агентных способностей на механизмы, приводящие к осуществлению действия [17, 55]. Чтобы агент был ответственным за действие, к которому приводит механизм М, необходимо, чтобы М (1) был в должной мере отзывчив к основаниям, то есть позволял агенту распознавать различные (в том числе моральные) основания в пользу и против разных действий и по-разному реагировать на эти основания в различных возможных сценариях, и (2) принадлежал агенту в собственном смысле — агент должен сознавать (имея на то собственные свидетельства), что он как обладатель М и в силу М является источником действий, за которые возможно возложение МО [17, 69-91, 207-244]. Эти два условия, дополненные третьим, эпистемическим условием, составляют, по Фишеру, достаточные и необходимые условия МО.
Два лика моральной ответственности Г. Уотсона
Гари Уотсон, очерчивая две обозначенные традиции, отмечает, что каждая из них исходит из ключевых для представлений о МО интуиций, но их важно различать [12]. Теории первого типа связаны с аретическим взглядом на личность: в них предполагается, что от моральной оценки поступка мы можем переходить к оценке личности. Это возможно, только если поступок может быть приписан ей в некоем сильном смысле — как выражающий ее саму, ее характер, те ценности и цели, которым она привержена и за которые ее можно призвать к ответу. В силу таких условий атрибуции действий «Поведение S порочно» в этих теориях эквивалентно «S заслуживает осуждения». Теории же второй традиции связывают МО с идеями
социального регулирования, справедливой компенсации и вменения санкций за нарушение моральных норм. Поскольку несправедливо наказывать человека за проступки, совершения которых он не мог избежать, эти теории предъявляют большие требования к нормативной компетентности и контролю агента над основаниями своих действий. В этом смысле «Поведение S порочно» еще не означает, что «S заслуживает осуждения» (то есть вменения санкций).
Соответственно, Уотсон выделяет два «лика» МО, различающиеся стоящими за ними интуициями и условиями уместности: приписываемость (attributability) и вменимость (accountability)4. В первом смысле может быть уместным полагать, что человек поступил дурно, и тем самым осуждать его, приписывая ему соответствующую дурную черту характера, даже если он никак не мог этого действия избежать (не мог эту черту в себе изменить). Во втором смысле уместным может быть вменять человеку наказание за действие, если он имел все основания избежать его совершения, даже если оно не соответствует его характеру (как в случае, когда действие совершается в силу каприза).
Трехчастная теория Д. Шумейкера
Схожее деление приводит и Дэвид Шумейкер [12, 226-8], но рассматривает его в критическом ключе, отмечая присущие, на его взгляд, такому делению смешения. Выстраивая свою теорию во многом как обобщение иных (в том числе рассмотренных выше) теорий, он выделяет три вида МО: приписываемость, подотчетность (answerability) и вменимость, различающиеся типом уместных реактивных установок, «качеством воли», в ответ на которое они могут быть уместны, и условиями уместности — условиями агентности действия и моральной агентности [12, 16-19].
Вслед за Уотсоном характерными для приписываемости Шумей-кер полагает аретические реактивные установки: восхищение (уважение, почтение и т.п.) и презрение (антипатия, отвращение). Они являются ответом на то «качество воли» личности, которое можно назвать качеством характера, то есть на выражаемые в действиях добродетельные или порочные черты характера. Шумейкер отмечает, что многие теории МО чрезмерно рационализируют характер, сводя его к набору интеллектуальных приверженностей (commitments): целей (Дьюи), ценностей (Вольф, Уотсон), убеждений и предпочтений (Экстром), которым привержена личность. Иные теории (в духе Юма и Франкфурта) подчеркивают эмоциональную природу характера, сводя его к группе желаний или забот. Шумейкер полагает, что
4 В таком переводе данных терминов я следую [1].
мы не должны связывать характер лишь с одной из этих областей, и отождествляет с чертами характера кластеры взаимосвязанных приверженностей-забот. Обладание ими и способностью выражать их в действии обеспечивает личности статус морального агента в смысле приписываемости. А чтобы действие могло быть корректно атрибутировано ей как агенту этого действия, оно должно выражать черту ее характера, быть каузально и содержательно зависимо от принадлежащего ей кластера приверженностей-забот. Личность морально ответственна в смысле приписываемости, если в отношении нее уместны реактивные установки типа восхищения/презрения за некое действие в силу качества (добродетельности или порочности) той черты ее характера, которая выражена в этом действии [12, 37-63].
Шумейкер возражает Уотсону и другим теоретикам, полагающим, что подотчетность необходима для приписываемости — он считает ее отдельным видом МО. Примерами характерного для нее типа реактивных установок служат досада (сожаление, стыд), порой выражаемая в восклицаниях «Как ты мог так поступить?! О чем ты думал?!» и оборачивающаяся критикой, и гордость (одобрение, признание), выражаемая похвалой. Они выступают ответами на соответствующее подотчетности «качество воли»: проявляемое в действиях качество суждения о том, как стоит поступить. Оценивая качество суждения как плохое или хорошее, мы оцениваем способность личности распознавать различные основания в пользу и против разных действий, понимать их силу и соотношение и систематически управлять своим поведением в соответствии с этим. Обладание этой способностью необходимо, чтобы быть моральным агентом в смысле подотчетности. Корректность атрибуции действия определяется способностью агента указать на те основания, по которым он совершил это, а не другое действие. Личность морально ответственна в смысле подотчетности, если в отношении нее уместны реактивные установки типа досады/гордости за некое действие в силу выраженного в нем качества ее суждения [12, 64-86].
Шумейкер возражает и сторонникам теорий отзывчивости к основаниям, полагающим, что подотчетности (дополненной определенным уровнем компетентности) может быть достаточно для уместности санкций (наказания или поощрения). Единственным видом МО, предполагающим санкции, по Шумейкеру, является вме-нимость. Примерами характерного для нее типа реактивных установок являются злость (негодование, обида) и благодарность (теплые чувства). Они выступают ответом на соответствующее вменимо-сти «качество воли»: проявляемое в действиях качество отношения (regard) — пренебрежение или доброжелательность. Качество отно-
шения определяется тем весом, который личность придает нормативной перспективе другого лица (тому, что другой считает хорошим или плохим): в какой мере агент распознаёт и учитывает факты о чужой нормативной перспективе и/или в какой мере она его заботит. Чтобы действие могло быть приписано агенту в смысле вменимо-сти, оно должно корректно отражать качество такого оценочного или эмоционального отношения. Чтобы обладать ими, личность должна обладать соответствующего рода эмпатией: быть способна распознавать факты о чужой нормативной перспективе и учитывать их в качестве возможных оснований действий и/или симпатически переживать то, что переживают другие, и выражать эти переживания. Обладание хотя бы одной из этих способностей необходимо, чтобы быть моральным агентом в смысле вменимости. Личность морально ответственна в смысле вменимости, если в отношении нее уместны реактивные установки типа злости/благодарности за некое действие в силу выраженного в нем качества ее оценочного и/или эмоционального отношения [12, 87-117].
Поскольку условия уместности — агентности действия и моральной агентности — различны для разных видов МО и могут соблюдаться независимо, Шумейкер полагает, что и сами виды МО могут быть разделены. Так, будет уместным восхищаться щедростью человека, страдающего сенильной деменцией (поскольку он сохранил эту черту характера и продолжает ее выражать), даже если он не удовлетворяет условиям подотчетности и вменимости. Аналогично, уместной может быть подотчетность без приписываемости и вмени-мости (например, в случае нехарактерных действий рационального агента с подавленной вследствие стресса эмпатией), как и вмени-мость без подотчетности и без приписываемости.
Часть 2. Агентность и тождество личности
В теориях МО вопрос об уместности МО обычно рассматривается в атемпоральном ключе: предполагается, что, если личность удовлетворяет условиям агентности действия и моральной агент-ности (необходимым, хотя и не во всех упомянутых теориях достаточным условиям уместности МО), возложение на нее МО может быть уместным — без уточнений, в какой момент удовлетворение этих условий и возложение МО должны происходить. Очевидно, однако, что эти моменты могут различаться: момент совершения действия и момент возложения за него МО не обязаны совпадать и обычно не совпадают. Это поднимает проблему тождества личности: чтобы оба условия соблюдались и возложение МО за некое действие было уместным, личность как моральный агент, на которую теперь
(в момент Т2) возлагается МО, и личность как агент действия, совершённого в прошлом (в Тх), должны совпадать, быть в некотором существенном смысле тождественны. В каком именно смысле?
Принято различать качественное и нумерическое тождество [3, 201-2; 18; 19; 20]. Первое касается свойств объектов, а второе — их количества. Объект Х качественно тождественен объекту ^ если и только если X и Y обладают одинаковыми свойствами; и X нумериче-ски тождественен ^ если и только если X и Y — один и тот же объект. Качественное тождество может иметь степени — X и Y могут иметь больше или меньше общих свойств5; нумерическое тождество не имеет степеней: X и Y — либо один и тот же объект, либо нет. В вопросе о тождестве личности центральная роль обычно отводится именно нумерическому тождеству — значимость качественного тождества хотя и подчеркивается в отдельного рода теориях, чаще всего нивелируется тем соображением, что, сколь бы ни отличались ваши убеждения, черты характера и любые другие свойства от тех, что вы имели в прошлом, вы остаетесь хотя, возможно, и не такой же, но той же самой личностью, что были прежде.
Можно утверждать — что нередко и делается как в теориях МО, так и в теориях тождества личности [4, 183; 21; 22; 23, 70-1; 24, 226] — что для того, чтобы возложение МО за некое действие было уместным, личность, на которую МО возлагается, должна быть той же самой личностью, что и личность, совершившая это действие. Это требование можно сформулировать в виде условия нумерического тождества (УНТ):
УНТ: Возложение МО за некое действие будет уместным, только если личность как агент действия, за которое возлагается МО, и личность как моральный агент, на которого МО возлагается, нумерически тождественны (или связаны иным аналогичным отношением).
Оговорка в скобках в формулировке УНТ добавлена потому, что в зависимости от теории тождества личности предпочтительным может быть выражение этого условия не через нумерическое тождество, но через его субститут в данной теории (неразветвлен-ное Я-отношение, отношение психологической непрерывности с правильным типом причины и т.п.; см.: [3, 262-3; 5]). Как бы то ни было, я полагаю, что даже если УНТ (в той или иной его формулировке) необходимо для уместности МО, УНТ недостаточно, чтобы
5 Порой качественное тождество понимается уже — как полное совпадение всех свойств объектов. Следуя трактовке в [18], я буду понимать данный термин шире, как допускающий (частичное) качественное тождество объектов лишь по некоторым свойствам.
обеспечить требуемый для уместности МО вид тождества личности: в соответствии с тем, как в упомянутых теориях МО формулируются условия агентности действия и моральной агентности, необходимо также и определенного рода качественное тождество. Чтобы личность как моральный агент в Т2 была тождественна личности как агенту действия в Т1 в релевантном для МО смысле, недостаточно, чтобы личность как моральный агент в настоящем была той же самой личностью, что и агент действия в прошлом: необходимо также, чтобы личность как агент действия в прошлом была таким же моральным агентом, что и теперь, и чтобы личность как моральный агент в настоящем была таким же агентом действия, что и прежде.
Качественное тождество личности как морального агента
Рассмотрим условие моральной агентности. Все упомянутые теории МО предполагают, что для того, чтобы возложение МО было уместным, личность, на которую МО возлагается, должна быть моральным агентом, обладать релевантным набором моральных способностей. Когда должно выполняться данное условие? Очевидно, что личность должна быть моральным агентом в момент возложения на нее МО; но она также должна быть моральным агентом и в момент совершения действия.
Это отчетливо видно в теориях, в которых условия агентности действия и моральной агентности содержательно разведены и могут соблюдаться независимо друг от друга. В них стросоновские извиняющие соображения второго типа могут иметь силу в отсутствие соображений первого типа: такие теории допускают возможность приписать агенту действие в релевантном для МО смысле, но считать возложение МО неуместным, поскольку в момент совершения действия он не был моральным агентом («Он был сам не свой», «Он испытывал сильное напряжение» и т.п.). Таковы теории Юма, Дьюи, Вольф, Экстром и Фишера: они допускают возможность приписать личности действие, совершённое в Т1, в релевантном для МО смысле (поскольку оно было обусловлено желаниями (Юм) или целями (Дьюи), укорененными в характере личности; отражало ее представления об Истине и Благе (Вольф, Экстром); было произведено принадлежащим ей механизмом (Фишер)), но считать возложение МО неуместным, если в Т1 личность не обладала необходимыми для моральной агентности способностями (была невежественна (Юм); не имела должного контроля над своими установками (Дьюи) и ценностями (Вольф, Экстром); ее приводящий к действию механизм не был в должной мере отзывчив к основаниям (Фишер)), даже если в Т2 она обладает всеми этими способностями и нумерически тож-
дественна личности как агенту действия в Т1. Но это значит, что в таких теориях УНТ недостаточно, чтобы обеспечить необходимый для уместности МО вид тождества личности: необходимо также, чтобы личность как агент действия в Т1 была таким же моральным агентом — сохраняла те же моральные способности, конституирующие моральную агентность, — что и личность в Т2, то есть была качественно тождественна ей в этом отношении.
Иначе дело обстоит в теориях, в которых условия агентности действия и моральной агентности содержательно связаны так, что действие не может быть приписано личности в релевантном для МО смысле, если она не является моральным агентом. Таковы теории Франкфурта и Шумейкера. По Франкфурту, личность будет агентом действия, только если оно обусловлено ее хотением, то есть только если она будет моральным агентом, поскольку способность к формированию хотений признаётся сущностной чертой личности как морального агента. По Шумейкеру, чтобы действие могло быть корректно приписано агенту, оно должно выражать его качество воли, а для этого он должен быть моральным агентом — обладать этим качеством воли и способностью выражать его в действиях. В обеих теориях верно, что если в Т1 действие может быть корректно атрибутировано личности как агенту действия, то в Т1 эта личность является моральным агентом. Кажется, можно было бы настаивать, что в этих теориях УНТ достаточно для обеспечения тождества личности того вида, который необходим для МО, — в силу автовыполнения в них условия качественного тождества личности как морального агента при соблюдении условия агентности действия. Это, однако, было бы ошибочно, поскольку само соблюдение условия агентности действия, как это теперь будет показано, требует сохранения качественного тождества.
Качественное тождество личности как агента действия
Аналогично условию моральной агентности, во всех представленных выше теориях предполагается, что для того, чтобы возложение МО было уместным, личность, на которую возлагается МО, должна быть агентом действия, за которое возлагается МО, — это действие должно быть корректно атрибутируемо ей в смысле, релевантном для МО. Вновь поставим вопрос: когда должно выполняться это условие? Ясно, что личность должна быть агентом действия в момент его совершения; но также она должна быть агентом этого действия и в момент возложения за него МО — иначе МО за действие будет возлагаться на личность, которая не является агентом этого действия, что признаётся неуместным.
Справедливость этого хорошо видна в теории Шумейкера. В ней общим условием корректной атрибуции действия является его каузальная и содержательная зависимость от качества воли личности. Было бы неуместно возлагать МО на личность, которая не обладает соответствующим качеством воли и которой это действие не может быть релевантным образом приписано. Но именно так и будет, если в момент возложения МО личность не обладает этим качеством воли, пусть даже она обладала им в момент совершения действия. Чтобы возложение МО в Т2 за действие А было уместным, личность, являвшаяся агентом действия А в Т1, должна сохранять этот свой статус в Т2, то есть она должна сохранять то качество воли, которое каузально и содержательно связывало бы ее с А, иначе А не будет атрибутируемо ей в Т2 в смысле, релевантном для МО.
Это справедливо для каждого выделяемого Шумейкером вида МО. Так, чтобы А могло быть атрибутировано личности в смысле, необходимом для приписываемости, А должно выражать черту ее характера Х. Легко представить случаи, в которых в Т1 личность, обладая Х, выражает ее в А, но теряет Х к Т2 — таковы случаи изменения характера. По условию Шумейкера, А не сможет быть корректно атрибутировано ей в Т2 в смысле, необходимом для приписываемо-сти. И даже если в Т1 личность заслуживала бы презрения или восхищения за А в силу выраженной в нем Х, в Т2 эти реактивные установки в отношении нее не будут уместны. Чтобы приписываемость была уместна, личность должна не только обладать выраженной в А чертой Х в момент совершения А, но и сохранять Х в момент возложения МО.
Аналогично, чтобы А могло быть корректно атрибутировано личности в смысле подотчетности, личность должна быть способна указать на те основания, по которым она совершила А, а не В. Представим случаи, в которых в Т1 личность совершает А, предпочитая его В на основании С, и способна объясниться в этом, но к Т2 лишается такой способности, например, теряя воспоминания об А и о том, почему она это А совершила. По условию Шумейкера, в Т2 она больше не будет агентом действия А в смысле подотчетности: будет неуместно требовать от нее объясниться в А — она будет неспособна это сделать. Чтобы личность была подотчетна в Т2 за А, совершённое нумерически тождественной личностью в Т1, в Т2 она должна сохранять способность указать на те основания, по которым она совершила А, а не В.
То же касается вменимости. По Шумейкеру, чтобы А могло быть атрибутировано личности в смысле вменимости, А должно выражать качество отношения личности к другому лицу. Пусть в Т1 личность совершает А, выражая в нем пренебрежение к лицу S, но к Т2 ради-
кально меняет свое отношение, проникаясь к S самыми заботливыми и уважительными чувствами. В Т2 А не будет выражать имеющееся у личности качество отношения к S, а значит, по условию Шумейкера, личность не будет вменима за А в Т2: было бы неуместным обижаться на лучшего друга за недостаточно дружеское отношение, проявленное в ту пору, когда вы еще не были друзьями, хотя сохранять обиду на врага, который остается вашим врагом, кажется вполне уместным. Чтобы личность была вменима за А в Т2, в Т2 она должна сохранять то же качество отношения, которое было выражено ею в А в Т1.
Аналогичное верно и для остальных упомянутых выше теорий МО. Поскольку в каждой из них предполагается, что возложение МО за А будет неуместным, если личность не удовлетворяет соответствующему условию агентности действия в отношении А (если А каузально не связано с желаниями (Юм) или целями (Дьюи), укорененными в характере личности; не отражает ее представлений об Истине и Благе (Вольф, Экстром); не произведено принадлежащим личности механизмом (Фишер); не обусловлено ее хотением (Франкфурт)), в рамках этих теорий должно быть верно, что, если личность не удовлетворяет этому условию в момент возложения МО, возложение МО за А будет неуместным. И поскольку личность должна удовлетворять ему также и в момент совершения А, это означает, что в этих теориях УНТ недостаточно, чтобы обеспечить требуемый для уместности МО вид тождества личности: необходимо также, чтобы личность как моральный агент в Т2 была таким же агентом действия — сохраняла то же качество воли, конституирующее ее агентность в отношении этого действия, — что и личность в Т1, то есть была качественно тождественна ей в этом отношении.
Качественное тождество личности
и моральная ответственность
Все рассмотренные теории МО содержат условия агентности действия и моральной агентности в качестве необходимых условий уместности МО, которые должны выполняться как в момент совершения действия, так и в момент возложения МО. Их выполнимость не переносится от личности в Т1 к личности в Т2 только потому, что это одна и та же личность — УНТ здесь недостаточно. Необходимо также, чтобы личность в момент совершения действия и личность в момент возложения МО были в определенном смысле качественно тождественны. Этот смысл теперь можно уточнить. Поскольку и моральные способности, конституирующие личность как морального агента, и качество воли, определяющее ее как агента действия, в рассмотренных теориях являются психологическими чертами,
условие качественного тождества (УКТ) для уместности МО можно выразить через понятие психологической связности:
УКТ: Возложение МО за некое действие будет уместным, только если личность как агент действия, за которое возлагается МО, и личность как моральный агент, на которого возлагается МО, психологически связны.
Под психологической связностью (connectedness)6 понимается непосредственное сохранение психологических черт у личности в разные моменты времени [3, 205-6; 25, 18; 4, 184]. Если в Т2 личность как моральный агент — как обладающая определенными моральными способностями — психологически связна с личностью в Т1, то и личность в Т1 будет обладать теми же способностями, то есть будет таким же моральным агентом, что и личность в Т2. И если в Т1 личность как агент действия — как обладающая определенным качеством воли, выраженным в действии, — психологически связна с личностью в Т2, то и личность в Т2 будет обладать тем же качеством воли, будет таким же агентом действия, что и личность в Т1.
Поскольку психологическая связность может иметь степени, уместен вопрос: насколько сильной должна быть такая связность для уместности МО? Ответом будет: настолько, чтобы обеспечить сохранение ровно тех психологических черт, которые в рамках соответствующей теории необходимы для уместности данного вида МО за конкретное действие. Это позволяет сделать вывод:
Если теория МО Т предполагает, что для того, чтобы быть моральным агентом, личность должна обладать способностью С, а чтобы быть агентом действия А, А должно быть связано с ее психологической чертой Х, то в рамках Т для уместности МО за А личность в Т1 и личность в Т2 должны быть психологически связны по С и Х, пусть даже они не будут связны по иным психологическим чертам.
Заключение
В данной статье было рассмотрено лишь несколько теорий МО, но я полагаю, что вывод, справедливый для них, верен и относительно любых теорий МО, содержащих в качестве необходимых условий уместности МО схожие (зависящие от психологических черт личности) условия агентности действия и моральной агентности: в них УКТ также будет необходимым. Трудности с соблюдением УКТ могут говорить о недостатках таких теорий.
6 Психологическую связность не следует путать с психологической непрерывностью (continuity), которая в некоторых теориях тождества личности может (с определенными ограничениями) обеспечивать нумерическое тождество личности или выступать его субститутом [3, 206; 8, 211; 25, 18].
Сделанный вывод справедлив для теорий МО вне зависимости от теорий тождества личности, но он способен подчеркнуть достоинства и недостатки последних. Если верно, что и УНТ, и УКТ необходимы для уместности МО, в контексте вопроса о МО преимущество, надо полагать, получает психологическая теория: определяя нумерическое тождество личности через психологическую связность [3, 206; 29], она позволяет прояснить взаимосвязь УНТ и УКТ и совместима со всеми упомянутыми теориями МО. Конкурирующие же с ней биологический подход [23, 70-1], субстанционализм [24, 225-7] и нарративная теория [26, 114-7; 27, 53-7; 28, 300-3] лишены этих достоинств и либо не дают возможности прояснить релевантные для МО условия тождества личности, либо оказываются несовместимы со многими теориями МО. Несомненно, в контексте МО психологическая теория обременена рядом собственных проблем (см.: [3, 199-347; 29; 30]). Однако рассмотрение этих вопросов заслуживает отдельного исследования.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов А.Т. Пролегомены к моральной ответственности // Финиковый Компот. 2020. № 15. C. 3-100.
2. Ананьев Д.А. Понятие и концепции моральной ответственности // Финиковый Компот. 2020. № 15. C. 101-107.
3. Parfit D. Reasons and persons. Oxford: Clarendon Press, 1987. 560 p.
4. Shoemaker D. Utilitarianism and personal identity // Journal of Value Inquiry. 1999. Vol. 33, N 2. P. 183-199.
5. Shoemaker D. Responsibility without identity // The Harvard Review of Philosophy. 2012. Vol. 18, N 1. P. 109-132.
6. Khoury A. Synchronic and diachronic responsibility // Philosophical Studies. 2013. N 165. P. 735-752.
7. Matheson B. Compatibilism and personal identity // Philosophical Studies. 2014. N 170. P. 317-334.
8. Khoury A., Matheson B. Is blameworthiness forever? // Journal of the American Philosophical Association. 2018. Vol. 4, N 2. P. 204-224.
9. Strawson P.F. Freedom and resentment // Proceedings of the British Academy. 1962. N 48. P. 187-211. URL: = <https://hardproblem.ru/posts/knigi/pervoe-izdanie-stati-p-strosona-freedom-and-resentment/>
10. Wolf S. Freedom within reason. N.Y.: Oxford University Press, 1993. 174 p.
11. Watson G. Two faces of responsibility // Philosophical Topics. 1996. Vol. 24, N 2. P. 227-248.
12. Shoemaker D. Responsibility from the margins. N.Y.: Oxford University Press, 2015. 282 p.
13. Юм Д. Исследование о человеческом познании // Юм. Д. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. С. 6-144.
14. Dewey J. Outlines of a critical theory of ethics. Ann Arbor: Register Publishing Company, 1891. 253 p.
15. Frankfurt H.G. Freedom of the will and the concept of a person // The Journal of Philosophy. 1971. Vol. 68, N 1. P. 5-20.
16. Ekstrom L.W. A Coherence theory of autonomy // Philosophy and Phenomeno-logical Research. 1993. Vol. 53, N 3. P. 599-616.
17. FischerJ.M.,RavizzaM. Responsibility and control: A theory ofmoral responsibility. N.Y.: Cambridge University Press, 1998. 288 p.
18. Noonan H., Curtis B. Identity // The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2018), Zalta E. (ed.), URL: = <https://plato.stanford.edu/archives/sum2018/entries/ identity/>
19. Олсон Э. Тождество личности // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей. URL: = <http://philosophy.ru/identity-personal/>
20. Левин С.М. Качественное и нумерическое тождество личности // Финиковый Компот. 2018. № 13. С. 66-69.
21. Glannon W. Moral responsibility and personal identity // American Philosophical Quarterly. 1998. N 35. P. 231-249.
22. Korsgaard C. Personal identity and the unity of agency: A Kantian response to Parfit // Philosophy and Public Affairs. 1989. Vol. 18, N 2. P.103-131.
23. Olson E. The human animal: Personal identity without psychology. N.Y.: Oxford University Press, 1999. 200 p.
24. Swinburne R. Mind, brain, and free will. Oxford: Oxford University Press, 2013. 256 p.
25. Lewis D. Survival and identity // Rorty A. (ed.). The identities of persons. University of California Press, 1976. P. 17-40.
26. Schechtman M. The constitution of selves. N.Y.: Cornell University Press, 1996. 192 p.
27. Zahavi D. Self and Other: Exploring subjectivity, empathy, and shame. Oxford: Oxford University Press, 2014. 304 p.
28. Волков Д.Б. Свобода воли: Иллюзия или возможность. М.: Карьера Пресс, 2018. 368 c.
29. Walker M. Branching is not a bug; It's a feature: Personal identity and legal (and moral) responsibility // Philosophy and Technology. 2019. Vol. 33, N 2. P. 173-190.
30. Кэмпбелл С. Стремительное психологическое изменение // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. 2020. Т. 5, № 3. С. 95-100.
REFERENCES
1. Loginov E.V., Gavrilov M.V, Mertsalov A.V., Iunusov A.T. Prolegomena to Moral Responsibility. Date Palm Compote. 2020. N 15. Р. 3-100. (In Russ.)
2. Ananyev D.A. The Concept and Conceptions of Moral Responsibility. Date Palm Compote. 2020. N 15. Р. 101-107. (In Russ.)
3. Parfit D. Reasons and Persons. Oxford: Clarendon Press, 1987.
4. Shoemaker D. Utilitarianism and Personal Identity. Journal of Value Inquiry. 1999. Vol. 33, N 2. P. 183-99.
5. Shoemaker D. Responsibility Without Identity. The Harvard Review of Philosophy. 2012. Vol. 18, N 1. P. 109-32.
6. Khoury A. Synchronic and Diachronic Responsibility. Philosophical Studies. 2013. N 165. P. 735-52.
7. Matheson B. Compatibilism and Personal Identity. Philosophical Studies. 2014. N 170. P. 317-34.
8. Khoury A., Matheson B. Is Blameworthiness Forever? Journal of the American Philosophical Association. 2018. Vol. 4, N 2. P. 204-24.
9. Strawson P.F. Freedom and Resentment. Proceedings of the British Academy. 1962. N 48. P. 187-211. URL: = <https://hardproblem.ru/en/posts/Books/the-first-edition-of-freedom-and-resentment-by-p-strawson/>
10. Wolf S. Freedom Within Reason. N.Y.: Oxford University Press, 1993.
11. Watson G. Two Faces of Responsibility. Philosophical Topics. 1996. Vol. 24, N 2. P. 227-48.
12. Shoemaker D. Responsibility From the Margins. N.Y.: Oxford University Press, 2015.
13. Hume D. An Enquiry Concerning Human Understanding. In: Hume D. Works: In 2 vols. Vol. 2. М.: Mysl, 1996. P. 6-144. (In Russ.)
14. Dewey J. Outlines of a critical theory of ethics. Ann Arbor: Register Publishing Company, 1891.
15. Frankfurt H.G. Freedom of the will and the concept of a person. The Journal of Philosophy. 1971. Vol. 68, N 1. P. 5-20.
16. Ekstrom L.W. A Coherence Theory of Autonomy. Philosophy and Phenomenologi-cal Research. 1993. Vol. 53, No. 3. P. 599-616.
17. Fischer J.M., Ravizza M. Responsibility and Control: A Theory of Moral Responsibility. N.Y.: Cambridge University Press, 1998.
18. Noonan H., Curtis B. Identity. In: The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2018), Zalta E. (ed.), URL: = <https://plato.stanford.edu/archives/sum2018/entries/ identity/ >
19. Olson E. Personal Identity. In: The Stanford Encyclopedia of Philosophy in Russian: Selected Entries. URL: = http://philosophy.ru/identity-personal/ (In Russ.)
20. Levin S.M. Qualitative and Numerical Personal Identity. Date Palm Compote. 2018. N 13. P. 66-9.
21. Glannon W. Moral Responsibility and Personal Identity. American Philosophical Quarterly. 1998. N 35. P. 231-49.
22. Korsgaard C. Personal Identity and the Unity of Agency: A Kantian Response to Parfit. Philosophy and Public Affairs. Vol. 18, No. 2. P. 103-31.
23. Olson E. The Human Animal: Personal Identity Without Psychology. N.Y.: Oxford University Press, 1999.
24. Swinburne R. Mind, Brain, and Free Will. Oxford: Oxford University Press, 2013.
25. Lewis D. Survival and Identity. In: Rorty A. (ed.). The Identities of Persons. University of California Press, 1976. P. 17-40.
26. Schechtman M. The Constitution of Selves. N.Y.: Cornell University Press, 1996.
27. Zahavi D. Self and Other: Exploring Subjectivity, Empathy, and Shame. Oxford: Oxford University Press, 2014.
28. Volkov D.B. Free will: Illusion or opportunity. М.: Kar'yera Press, 2018. (In Russ.)
29. Walker M. Branching is not a bug; It's a feature: Personal identity and legal (and moral) responsibility. Philosophy and Technology. 2019. Vol. 33, N 2. P. 173-190.
30. Campbell S. Rapid Psychological Change. Omsk Scientific Bulletin. Series Society. History. Modernity. 2020. Vol. 5, N 3. P. 95-100. (In Russ.)
Информация об авторе: Мерцалов Андрей Викторович — редактор Московского центра исследования сознания при философском факультете МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (963) 654-78-49, a.mertsalov@ hardproblem.ru
Information about the author: Mertsalov Andrew Viktorovich — editor, Moscow Center for Consciousness Studies, Department of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, tel.: +7 (963) 654-78-49, a.mertsalov@ hardproblem.ru
Поступила в редакцию 15.01.2022; принята к публикации 15.04.2022
