CC BY
55
Очиров У. Б.
(Элиста)
УДК 94(47).084.8 АФЕРИСТ В БОЮ: ВОЕННАЯ БИОГРАФИЯ Н.Л. ИВАНОВА1
Статья посвящена изучению интересного феномена в истории Великой Отечественной войны - участию мошенника в боевых действиях. Примером для изучения была избрана военная биография Николая Лиджиновича Иванова, который в личных корыстных целях подделывал разного рода документы и предоставлял сильно приукрашенную информацию о себе и своей деятельности. В результате этого он смог обмануть всех военнослужащих, с которыми служил и сражался бок о бок и которым даже в голову не могла прийти возможность такого обмана от товарища по оружию.
В 1934 г. Н. Л. Иванов подделал документы о получении высшего образования и высшей вневойсковой подготовки, благодаря чему смог получить хорошую работу в довоенной Калмыкии: начальника районного отдела НКВД, завуча школы. В 1941 г. эта ложь позволила ему получить первое офицерское звание - младшего лейтенанта, хотя ранее он никогда не служил в армии. Далее он продемонстрировал впечатляющую карьеру: за 4 месяца прошел путь от командира взвода до комиссара полка, оставаясь в звании младшего лейтенанта. За следующие три месяца он был повышен в звании на 4 ступени. Н. Л. Иванов продолжал заниматься мошенничеством с документами и на войне: подделал справки о ранениях, два наградных листа на ордена Красного Знамени. Враньем и подделками он занимался и позже, на спецпоселении. Благодаря этому после возвращения калмыков на Родину, в условиях дефицита управленческих кадров Н. Л. Иванов оказался вознесен на высокие посты. Только благодаря случайности его удалось разоблачить. Партийная элита и бывшие собратья по оружию, потрясенные цинизмом его преступлений и предательством их доверия, постарались максимально жестко наказать этого афериста.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, военная биография, Калмыцкая АССР, политработник, подделка документов.
The article examines a peculiar phenomenon in the history of the Great Patriotic War -participation of rogues in combat operations. The paper investigates the military career of Nikolai L. Ivanov who falsified different documents and submitted heavily embellished personal information, including that about his deeds and activities. As a result, he managed to deceive all his comrades-in-arms so the latter could hardly even suppose the very possibility of such a dishonesty on behalf of their fellow officer.
In 1934, N.L. Ivanov forged documents of higher education and related paramilitary training which allowed him to get a good position in pre-war Kalmykia - a head of a district department of the NKVD and a deputy school principal. In 1941, due to this lie he obtained the minor officer rank of sub-lieutenant without any actual service with troops. Afterwards he made an impressive career: in just four months he was promoted from a platoon commander to a regimental commissioner bearing the rank of sub-lieutenant only. Within the subsequent three months he was promoted to four senior military ranks in a row. Still, N.L. Ivanov did forge papers even at war too: he falsified a number of certificates of wounds, two Order of the Red Banner award sheets. And he kept telling lies and forging papers in subsequent years when a depor-
1 Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Участники Великой Отечественной войны - уроженцы Калмыкии: поиск, составление списков, анализ» (№ госрегистрации АААА-А16-116053010033-1).
tee. So, after the return of the Kalmyks to their ancestral lands under the conditions of educated staff shortage, N.L. Ivanov held some top positions, and a mere chance made it possible to unmask him. Being shocked by the cynicism of his crimes and betrayal of their trust, the party elites and former comrades-in-arms made every effort possible to punish the swindler.
Key words: Great Patriotic War, military biography, Kalmyk ASSR, political worker, forgery of documents.
DOI: 10.24888/2410-4205-2018-16-3-120-130
Великая Отечественная война 1941-1945 гг. является крупнейшим военным конфликтом (и, надеюсь, таковым и останется) в истории нашей страны. В этой войне наши предки не просто сражались и одержали победу над сильнейшим и опаснейшим противником, но и отстояли независимость нашей страны и будущее ее народов от фашистского порабощения, явив миру многочисленные примеры героизма и стойкости.
Среди этих народов были и калмыки, внесшие свой вклад в Победу над врагом. В ходе войны в рядах Красной армии и флота (без учета партизан) из более чем 134,4 тыс. калмыков, проживавших в СССР согласно данным Всесоюзной переписи 1939 г., несли службу 25,8 тыс. человек [3, с. 57; 10, с. 345], то есть почти каждый пятый. Это очень высокий процент мобилизации даже с учетом того, что калмыки, высланные в 1943 г. в Сибирь по несправедливому и огульному обвинению, не призывались в 1944-1945 гг. Немало калмыков в годы войны за свои подвиги были отмечены государственными наградами. Например, по соотношению количества Героев Советского Союза к численности народа по переписи 1939 г. калмыки находятся на 6-м месте. Однако если этот показатель соотнести с численностью народа по переписи 1959 г., то калмыки перемещаются на 2-е место [13, с. 222-223]. Это перемещение объясняется чудовищными демографическими потерями (почти треть населения) в период депортации, от которых калмыки к 1959 г. так и не оправились [10, с. 381], в то время как численность большинства народов СССР к указанному году значительно превысила довоенные цифры. Столь значительное сокращение делимого при сохранении цифры делителя и привело к заметному увеличению результата. После ликвидации Калмыцкой АССР и высылки калмыков в Сибирь более двух третей калмыков-военнослужащих были сняты с фронта и отправлены в Широклаг (где почти половина из них умерли от тяжелейших условий труда и недоедания) или в Сибирь (инвалиды, демобилизованные и направленные на спецпоселение, и офицеры, направленные на службу в тыл). Калмыки-военнослужащие, оставленные или укрытые своими командирами на фронте, продолжали достойно сражаться. Почти каждый сороковой из оставшихся офицеров был отмечен «полководческими» орденами Суворова, Кутузова и Александра Невского, почти каждый сороковой из оставшихся сержантов и рядовых - орденом Славы, притом, что в ряде случаев имели место «понижения» наград или отказ присуждения орденов со стороны командования, в том числе и по национальному признаку [12, с. 232236].
Конечно же, почти все народы, участвовавшие в Великой Отечественной войне, помимо своих героев, имели и антигероев, которые по принуждению или добровольно стали сотрудничать с врагом и воевать на его стороне. Если говорить о калмыках, то история калмыков-коллаборационистов, служивших в основном в так называемой «Калмыцкой части доктора Долля» (до сих пор часто именуемой «Калмыцким кавалерийским корпусом», хотя она таковым не являлась ни по структуре, ни по численности), описана в работах Й. Хоффмана, Э.-Б. М. Гучиновой, К. Н. Максимова [18; 4; 10, с. 326-337].
Однако палитра участников Великой Отечественной войны не была однозначно черно-белой. Помимо героев Красной армии и коллаборационистов в войне участвовала и большая масса людей, ничем особо не выделившихся, не отмеченных боевыми наградами (прослужившие всю войну в тыловых округах, воевавшие, но ничем не отличившиеся,
павшие или пропавшие без вести в первых боях, умершие в концлагерях, в том числе и советских, например, в Широклаге, и т.д.). Были военнослужащие, которые честно выполняли свой патриотический долг, бескомпромиссно сражаясь с врагом, но совершали при этом различные преступления, из-за чего потом подверглись остракизму со стороны своих боевых товарищей. В последнем случае, если говорить о калмыках, то самым ярким и, пожалуй, единственным в своем роде примером (ничего подобного в ходе многолетних изысканиях по истории участия калмыков не только в войне 1941-1945 гг., но и во всех войнах России мне найти не удалось) является военная биография Николая Лиджиновича Иванова (1912-1978). Изучению этого уникального феномена и посвящена эта статья.
Первоначально его биография казалась почти идеальной для Советского государства: сын бедняка, рабфаковец, комсомолец и коммунист, сотрудник НКВД и школьный учитель (а то и вовсе вузовский преподаватель); в ходе войны дослужился до гвардии подполковника и был награжден четырьмя орденами (двумя - Красного Знамени, двумя -Красной Звезды) и четырьмя медалями («За победу над Германией», «За оборону Москвы», «За оборону Кавказа», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне»), в годы депортации занимал достаточно высокие для опального спецпереселенца посты, а после восстановления Калмыцкой АССР был избран депутатом и (28 октября 1959 г.) председателем Президиума Верховного Совета Калмыцкой АССР [7, с. 625]. Де-факто Н. Л. Иванов стал вторым человеком в республике (после первого секретаря обкома), а де-юре так и вовсе первым. Внешне он выглядел очень импозантно, как раз для такой представительской должности - это был красивый и статный метис (потомок от смешанного брака калмыка и русской), украшенный боевыми наградами, знаком «гвардия» и планками за ранения.
Однако вскоре головокружительный взлет завершился столь же головокружительным падением. Уже в 1960 г. Иванова сняли с должности председателя Верховного Совета и отправили в «почетную ссылку» - сначала инспектором министерства просвещения Калмыцкой АССР, затем проректором по заочному обучению в Калмыцкий пединститут. Н. Л. Иванов был вынужден начать новую карьеру, которая развивалась довольно успешно: уже в 1966 г. в НИИ теории и истории педагогики АПН РСФСР ему присудили ученую степень кандидата педагогических наук за диссертацию «Развитие школьного образования в Калмыцкой АССР (1917-1965 годы)» [6]. Однако в 1969 г. произошли события, коренным образом изменившие судьбу Николая Лиджиновича и приведшие к его разоблачению.
Сын Н. Л. Иванова, обучавшийся тогда в Краснодарском мединституте, решил поехать на майские праздники домой. По дороге он связался с какой-то компанией и поехал с нею на пьянку, закончившуюся поножовщиной и убийством человека. Степень вины молодого студента была не столь уж очевидной, но прокуратура, «невзирая на лица», арестовала его и начала расследование. Отец, используя свои связи, попытался «надавить» на следователя, даже стал угрожать ему. Однако сотрудников прокуратуры Калмыкии, многие из которых прошли войну и 13-летнюю ссылку, запугать было трудно. Они завели уголовное дело на самого Н. Л. Иванова. В ходе расследования и выявились его мошенничества, которые ушлый аферист начал проворачивать еще до войны. Свои «пять копеек» добавили и ветераны 110-й Калмыцкой кавалерийской дивизии (в которой несколько недель служил и Т. Ш. Самохин, являвшийся в 1963-1983 гг. прокурором Калмыкии), недовольные тем, что Н. Л. Иванов в первых публикациях по истории Калмыцкой АССР в годы Великой Отечественной войны именовался комиссаром вышеуказанного национального соединения [8, с. 27], незаслуженно оттеснив политработников, реально занимавших эту должность. На самом деле Николай Лиджинович был заместителем начальника политотдела дивизии и лишь три недели после гибели первого комиссара С. Ф. Заярного и до назначения нового комиссара В. А. Максютова временно исполнял эти обязанности как старший из политработников соединения. Расследование по военной линии показало, что
Н. Л. Иванов подделал две справки по ранению и наградные листы на два ордена Красного Знамени.
21 июня 1969 г. мошенника арестовали и предъявили ему обвинение по четырем статьям Уголовного кодекса РСФСР 1960 г.: 170.1 (злоупотребление властью или служебным положением, совершенное из личной заинтересованности и причинившее существенный вред государственным или общественным интересам); 181.2 (заведомо ложное показание свидетеля, соединенные с обвинением в особо опасном государственном или ином тяжком преступлении либо с искусственным созданием доказательств обвинения); 193.1 (угроза убийством, нанесением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества путем поджога по отношению к должностному лицу, примененная в целях прекращения служебной деятельности); 196.3 (использование заведомо подложного документа). Прокурорские работники и партийная элита республики оказались настолько шокированы цинизмом этих преступлений (в общем, не таких уж и тяжких), что они постарались добиться для бывшего председателя Президиума Верховного Совета Калмыцкой АССР максимально возможного срока. Уголовный кодекс 1960 г., созданный в рамках по-слесталинского курса на гуманизацию общественной жизни, весьма лояльно относился к впервые осужденным по «легким» статьям: статья 24 кодекса предписывала при осуждении к отбыванию наказания в колонии не направлять таких преступников в колонии строго и особого режима, а статья 40 предписывала при наличии преступлений по разным статьям, совершенных впервые, определять наказание путем поглощения менее строгих наказаний более строгими наказаниями. Однако 26 декабря 1969 г. Элистинский городской суд, сложив все сроки наказания по этим статьям по верхним пределам и без поглощения, приговорил Н. Л. Иванова к 8 годам в колонии строгого режима [2].
За прошедшие полвека эта история подзабылась, окуталась толстым слоем домыслов и выдумок. Многие участники тех событий уже умерли, а дожившие до нынешних дней с большой неохотой вспоминают об этой истории, полагая, что о таком персонаже, позорящем военную историю калмыков, лучше всего позабыть, и как можно скорее. Документы, свидетельствующие о преступлении (уголовное дело, личное дело и документы партийного учета и т.д.), ныне закрыты согласно законам об охране персональных данных. В результате этого некоторые исследователи истории Великой Отечественной войны, не знающие об этом уголовном деле или имеющие искаженную информацию, «обеляющую» изучаемого персонажа, пытаются возвеличить образ Н. Л. Иванова как кавалера четырех боевых орденов (ведь количество калмыков, отмеченных 4 орденами и больше, не превышает и двух десятков). Поэтому данная статья, в которой предпринята попытка объективно оценить его военные подвиги, призвана предупредить ошибочное восхваление «героев» подобного рода.
Автор данной статьи об этой истории впервые услышал в 2005 г. За это время случалось слышать разные суждения и оценки, подчас противоположной направленности. Из-за отсутствия доступа к документам исследование биографии изучаемого персонажа растянулось почти на полтора десятка лет; все это время приходилось распутывать и паутину лжи, сплетенную Н. Л. Ивановым, и сеть слухов и выдумок, сложившихся вокруг него за прошедшие годы. Мною проводились опросы и записи воспоминаний очевидцев тех событий, других людей, слышавших об этом от очевидцев, выявлялись и изучались немногие доступные документы, в которых прямо или косвенно затрагивались различные аспекты изучаемой темы. Сравнение и анализ всего комплекса источников позволили в конечном итоге в общих чертах реконструировать биографию Н.Л. Иванова.
Николай (Намса) Лиджинович Иванов родился 5 мая 1912 г. в семье калмыка-казака станицы Денисовской (Богшракинской) Сальского округа Войска Донского. Через два года его отец Лиджа Доржинович Иванов умер. Матери, Анастасии Варфоломеевне, пришлось одной воспитывать детей (она умерла в 1936 г.). После Гражданской войны она, как и многие уцелевшие донские калмыки, переехала в станицу Новониколаевскую (быв-
ший хутор Денисовской станицы). Сам Николай поступил на учебу в школу крестьянской молодежи в слободе Мартыновка. В 1928 г. он стал членом ВЛКСМ, окончил 6 классов Мартыновской школы, и поступил на рабфак при Саратовском госуниверситете. В 1929 г. в университете на педагогическом факультете открылась калмыцкая секция для подготовки учителей-филологов и историков, куда абитуриентов-калмыков зачисляли по целевому набору и собеседованию. Однако будущий учитель и политработник, закончив рабфак в 1930 г. и решив поступать в Саратовский университет, избрал для поступления не калмыцкое отделение, а физико-математический факультет. Чем на самом деле Н. Л. Иванов занимался в 1-й половине 1930-х гг.? Поступал ли он вообще в университет, а затем был отчислен? Или вовсе не учился там? Единственное, что известно точно, - его диплом об окончании Саратовского университета в 1934 г. был подделан. При этом аферист утверждал, что он прошел в этом вузе высшую вневойсковую подготовку и получил звание офицера запаса [2]. Дед автора статьи - У. У. Очиров (в будущем один из первых преподавателей и первый декан Калмыцкого госуниверситета) - в 1930-1933 гг. прошел полный курс обучения на калмыцком отделении Саратовского госуниверситета, но в своих воспоминаниях он никогда не упоминал о вневойсковой подготовке во время учебы. Нет отметок об этом обучении в его военном билете и в иных документах, сохранившихся в семейном архиве и музее университета. В сентябре 1941 г. У. У. Очиров ушел на фронт рядовым и оставался в этом звании до 1944 г., когда был отправлен в Сибирь по национальному признаку [11, с. 13-15]. Не имели офицерских званий и другие выпускники калмыцкого отделения [14, с. 88].
После якобы окончания вуза жизнь Николая Лиджиновича круто меняется: его направляют слушателем в Высшую школу НКВД в Москве. Через год он вернулся в Калмыкию и был назначен начальником Малодербетовского улусного отдела НКВД. Однако на новом работе карьера у мошенника не задалась, и через год он уходит из органов госбезопасности. В сентябре 1936 г. Н. Л. Иванов был назначен завучем школы в райцентре Западного улуса - поселке Башанта (ныне г. Городовиковск), в которой и проработал вплоть до начала войны. В своей автобиографии, сохранившейся в военкомате и написанной до ареста в 1969 г., Николай Лиджинович утверждал, что был не завучем, а директором школы, а в 1939-1941 гг. работал старшим преподавателем и заведующим некоей кафедрой некоего института [2]. Следует заметить, что в Калмыкии в 1939-1941 гг. было только два института (учительский и педагогический), которые находились почти в 400 км от Башан-ты, где Н.Л. Иванов стал членом ВКП(б) (в декабре 1939 г.), женился (в январе 1940 г.) и был призван в РККА (в июне 1941 г.). К тому же ученых-калмыков тогда было немного, и их имена, в том числе заведующих кафедрами обоих институтов, известны специалистам по истории образования Калмыкии. Так что эту ложь опровергнуть нетрудно. Более достоверным выглядит утверждение об окончании Университета марксизма-ленинизма в Сталинграде в 1939 г. [2]. Это был заочный партийный вуз, в который принимали без экзаменов при наличии высшего образования и даже без членства в партии, а его выпускники получали высшее политическое образование.
24 июня 1941 г. Н. Л. Иванов был призван Западным РВК Калмыцкой АССР, где он сразу, как прошедший высшую вневойсковую подготовку, получил знаки различия младшего лейтенанта. Из военкомата его направили в Орловский военный округ, где Иванов получил назначение в Воронежскую область командиром сабельного взвода в 111 -й кавалерийский полк 31-й кавалерийской дивизии. Однако формируемое соединение явно испытывало дефицит кадров, поэтому 7 июля после прибытия в дивизию младший лейтенант Иванов был назначен сразу командиром эскадрона. Каким-то чудом этот лжеофицер в течение двух месяцев командовал эскадроном, но так и не был разоблачен. То ли он имел какой-то объем знаний о военной службе, то ли сумел как-то обмануть начальство. Однако изображать из себя командира дальше было рискованно, и Николай Лиджинович вспомнил о другом своем дипломе с высшим политическим образованием и решил перей-
ти на политическую работу. 9 сентября 1941 г. младший лейтенант Иванов был назначен старшим инструктором политотдела 31-й кавдивизии [2].
Перевод он совершил вовремя: 30 сентября вермахт начал операцию «Тайфун». 31-я кавдивизия к тому времени числилась в составе 49-й армии Резервного фронта, но 3 октября в связи с прорывом Гудериана на Брянском фронте это соединение перебросили в район Белёв - Козельск и передали в состав 50-й армии, выходящей из окружения. 10 октября 31-я кавдивизия вступила в бой с танковыми полчищами Гудериана. Соединению подполковника М. Д. Борисова пришлось выдержать тяжелейшие арьергардные бои до самой Тулы, участвовать в успешных боях под Венёвым и Мордвесом, где оно взаимодействовало с 1-м гвардейским кавкорпусом П. А. Белова. 18 декабря 31-я кавдивизия была включена в состав подвижной группы В. С. Попова, начавшей преследование врага. В конце декабря соединение Борисова, пройдя за 3 дня с боями 90 км, ворвалась в Калугу и накануне Нового года освободила ее. За эти бои 31-я кавдивизия получила звание 7-й гвардейской [1].
4 ноября младший лейтенант Н. Л. Иванов был назначен комиссаром 111 -го кавалерийского полка, с которым прошел боевой путь от Тулы и до Калуги. Сам Иванов уверял, что неоднократно отличился в этих боях и был представлен Военным советом 50-й армии к ордену Красного Знамени. Он утверждал, что во время рейда к Калуге он заменил тяжело раненного командира полка (находясь по-прежнему в звании младшего лейтенанта!) и под его командованием полк уничтожил до батальона мотопехоты и до 7-8 танков, а также захватил богатые трофеи. А в уличных боях в самой Калуге, в районе лесопильного завода, он лично уничтожил 11 немецких офицеров и солдат [15, д. 203, л. 214]. Достоверность этих утверждений остается крайне спорной. С другой стороны, если посмотреть на документы 1943 г., характеризующие военную службу Н. Л. Иванова (к документам 1941 и 1942 гг. доверия мало), то очевидно, что изучаемый персонаж не был трусом и не отсиживался в штабе дивизии (хотя служебные обязанности позволяли это), а часто бывал в боевых порядках батальонов и рот, в том числе и в ходе атак противника. Какова бы ни была реальная деятельность Н. Л. Иванова в ходе Битвы под Москвой, 23 января 1942 г. приказом № 045 Западного фронта ему было присвоено звание «политрук»: в петлицах вместо одного «кубаря» теперь появилось три [2].
Тем временем на территории Калмыкии началось формирование национальных соединений - 110-й и 111-й Калмыцких кавалерийских дивизий, для которых инспекция кавалерии РККА начала собирать калмыков-офицеров по всей стране. Среди направленных в Калмыкию был и Н. Л. Иванов, 7 марта 1942 г. назначенный зам. начальника политотдела 110-й кавдивизии. Одновременно с этим приказом Николая Лиджиновича произвели в батальонные комиссары (то есть он «перепрыгнул» еще через две ступени и стал носить в петлицах две «шпалы», что приравнивалось к званию майора). Таким образом, Н. Л. Иванов за полтора месяца сделал головокружительную карьеру, поднявшись из младших лейтенантов в батальонные комиссары, «перепрыгнув» через 4 ступени.
В новом соединении афериста тоже никто не разоблачил. По всей видимости, его работой начальство было довольно (что свидетельствует о наличии какого-то объема знаний по этой профессии), поскольку Н. Л. Иванова не отчислили из соединения как некоторых других провинившихся офицеров. Кроме того, он смог наладить дружеские отношения со многими своими земляками, в первую очередь со своими одностаничниками, самым старшим из которых был зам. командира дивизии полковник В. А. Хомутников.
Во второй половине июля 1942 г. 110-я Калмыцкая кавдивизия вступила в свой первый бой с самым элитным соединением вермахта - дивизией «Великая Германия». Калмыцким кавалеристам пришлось оборонять участок длиной 58 км между станицами Раздорская и Багаевская по берегу Дона. Превосходство противника было слишком велико, но бойцы национального соединения смело вступили в бой и удерживали позиции в течение шести суток, отступив от Дона последними и лишь по приказу вышестоящего ко-
мандования, буквально выскользнув из намечающегося кольца. При этом штабу 110-й кавдивизии пришлось несколько часов отбивать танковые атаки «Великой Германии», прикрывая вывод полков из болотистой поймы Дона. В ходе этих боев соединение понесло огромные потери, в том числе и в управлении. Комиссар дивизии С. Ф. Заярный, отстреливавшийся от фашистов до последнего патрона (но тогда в дивизии об этом известно не было), погиб, а начальник политотдела дивизии А. И. Заднепрук был тяжело ранен [5]. Действия Н. Л. Иванова в эти дни в воспоминаниях ветеранов описываются противоречиво. Если же верить наградному листу от 16 августа, то 23-25 июля он находился в составе группы капитана А. К. Темирова (3 и 4-й эскадроны 311-го кавполка), которая блокировала плацдарм напротив Мелиховской, а 25-30 июля был послан в тыл для сбора тыловых подразделений. Учитывая, что 25 июля «Великая Германия» уже прорвалась в тыл 110-й кавдивизии, а 26 июля к ней добавилась 16-я моторизованная дивизия, задача была крайне сложной. Тем не менее, согласно наградному листу от 16 августа, Н. Л. Иванов собрал аж 542 человека с 3 орудиями, 8 минометами и 12 пулеметами и вывел их с поля боя [15, д. 203, л. 213-213об.]. Указанные цифры с учетом больших потерь 110-й кавдивизии выглядят невероятными. Единственным объяснением этого (при условии, что в наградном листе написана правда) может быть включение в состав указанной группы большого количества «окруженцев», отбившихся от других частей.
В дальнейшем 110-й кавдивизии, которую возглавил В. А. Хомутников, предстоял тяжелый многосоткилометровый переход по степи по маршруту Сальск - Башанта - Во-рошиловск - Моздок под ударами люфтваффе и арьергардными боями с «панцерваффе». В наградном листе от 16 августа утверждается, что 2 августа в районе хотона Бичкн -Кёл Западного улуса Калмыцкой АССР Иванов в одиночку вступил в бой с 7 автоматчиками противника, убил одного офицера и ранил солдата, после чего немцы отступили [15, д. 203, л. 213об.]. В реальности бой проходил немного иначе. Группа бойцов во главе с Ивановым рассеялась по хотону. Незаметно для наших бойцов подъехала немецкая разведка на мотоциклах. Николай Лиджинович выстрелом из окна убил одного из солдат противника, после чего те, не желая ввязываться в бой, укатили. Иванов собрал свою группу и, бросив двух своих «безлошадных» бойцов, ускакал к главным силам 110-й кавдивизии [9].
Как бы то ни было, после выхода 110-й кавдивизии к основным силам Закавказского фронта Н. Л. Иванов оказался старшим из политработников, был повышен в должности до начальника политотдела и, временно исполняя обязанности комиссара, 16 августа сочинил на себя роскошный наградной лист, представляющий его к ордену Красного Знамени. Хомутников подписал его, но требовалась также подпись комиссара. При этом Иванов не имел права сам подписывать наградной лист на себя. Ему следовало бы дождаться прибытия нового комиссара, но был риск, что тот не подпишет документ, поскольку не был свидетелем указанных «подвигов». Аферист поступил иначе: сначала поставил перед «заделанной» в наградном листе должностью и фамилией комиссара С. Ф. Заярного (погибшего еще 26 июля) пометку «за», а затем зачем-то подделал подпись Заярного, причем очень неумело [15, д. 203, л. 213об.]. В 1969 г., когда уже все знали о гибели комиссара, эта подделка была очевидной, но в 1942 г. на подпись комиссара никто не обратил внимания. 3 октября командующий 44-й армией генерал-майор К. С. Мельник поддержал это предложение, но 5 ноября зам. командующего Закавказского фронта «понизил» награду до ордена Красной Звезды. Однако в приказе № 015/н от 31 января 1943 г. Закавказского фронта Н. Л. Иванов оказался почему-то награжден орденом Красного Знамени [15, д. 203, л. 215об.-216об.].
В ноябре 1942 г. ряд командиров Закавказского фронта был представлен к наградам за свои подвиги, совершенные в 1941 г. - начале 1942 г. Среди них оказался и Н.Л. Иванов, которого Хомутников вновь представил к ордену Красного Знамени, но уже за бои в составе 31-й кавдивизии в конце 1941 г. В принципе все указанные представления 31 января 1943 г. тем же приказом № 015/н были реализованы без «понижений», но на-
градной лист на Н. Л. Иванова почему-то оказался без пометок вышестоящих инстанций и был объединен с наградным листом от 15 августа [15, д. 203, л. 213-216об.]. После этого Н. Л. Иванов стал носить два ордена Красного Знамени. Какие-то другие наградные документы на второй орден найти не удалось. В своей автобиографии он утверждал, что второй орден Красного Знамени был получен в июле 1943 г., но ни точную дату, ни номер приказа аферист так и не указал. Характерно, что в последующих наградных листах в графе «чем ранее награжден» указывался лишь один орден Красного Знамени [16, д. 50, л. 149; 17, д. 3119, л. 51].
В учетной карточке Н. Л. Иванова есть отметка о присвоении ему звания батальонного комиссара по приказу № 01010/п от 1 сентября 1942 г. почему-то Южного фронта (расформированного еще в конце июля), хотя это звание он получил еще в марте. Возможно, копия приказа Сталинградского округа о присвоении звания была утеряна, и Николай Лиджинович обзавелся новым документом, возможно, также поддельным. Осенью 1942 г. после упразднения института комиссаров звания политработников стали унифицироваться с общеармейскими. 9 ноября по приказу № 086/п Закавказского фронта Н. Л. Иванову было присвоено звание майора [2]. В феврале 1943 г. 110-я Калмыцкая кавдивизия ввиду больших потерь и фактической утраты национального состава была расформирована и обращена на пополнение 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Николай Лиджинович также был зачислен в офицерский резерв корпуса (именно там он получил знак «гвардия»), однако так и не дождался вакансии, соответствующей его званию и предыдущей должности. 4 апреля его отчислили в резерв Политуправления Южного фронта [2].
В мае 1943 г. на базе 52-й и 98-й стрелковых бригад, ранее участвовавших в освобождении Калмыкии от оккупантов, было сформировано новое соединение - 127-я (будущая Чистяковская) стрелковая дивизия (3-го формирования). Начальником политотдела и замполитом командира дивизии назначили гвардии майора Н. Л. Иванова. Вновь сформированное соединение сражалось на Миус-фронте, в том числе у Саур-могилы, освобождало западный Донбасс, после чего в конце сентября 1943 г. вместе со всей 58-й армией было выведено в резерв. В ходе этих боев Н. Л. Иванов добился высоких показателей в партийно-комсомольской работе, неоднократно появлялся на передовых позициях, в том числе подвергшихся сильным атакам противника, и, демонстрируя личную храбрость и хладнокровие, организовывал командиров и бойцов на отражение вражеских атак. 28 августа вместе с начдивом он шел в боевых порядках наступающих подразделений, был ранен, но поля боя не покинул. 15 июля Главное политическое управление Красной армии присвоило Иванову звание гвардии подполковника, а начдив представил своего замполита к ордену Отечественной войны 1-й степени, который 28 октября командование 58-й армии «понизило» до Красной Звезды. Однако 15 ноября это объединение было расформировано, а приказ о награждении офицеров такого ранга мог выпустить только командующий фронтом или приравненный к нему. В конце концов эту функцию взял на себя Президиум Верховного Совета СССР, утвердивший вышеуказанное решение 4 июня 1944 г. [16, д. 50, л. 149-149об.].
В ноябре 1943 г., когда 1-й Украинский фронт осуществил форсирование Днепра и освободил Киев, в его полосу перебросили новые резервы, в том числе и 127-ю дивизию, вошедшую в состав 1 -й гвардейской армии. В боях на Правобережной Украине Иванов снова продемонстрировал высокие показатели в партийно-комсомольской работе, неоднократно появлялся в боевых порядках батальонов и рот, в том числе и в период атак противника. Новый начдив представил Иванова к ордену Красной Звезды. Командарм А.А. Гречко с этой оценкой согласился, и 3 января 1944 г. командующий фронтом Н.Ф. Ватутин приказом № 09/н наградил Н. Л. Иванова указанным орденом [17, д. 3119, л. 51-51об.].
В марте 1944 г. началось массовое снятие калмыков с фронтов. 3 марта Н. Л. Иванов был отчислен в тыловой Сибирский военный округ. По прибытию в Сибирь в мае 1944 г. гвардии подполковника Иванова уволили в запас по статье 43«а» (за невозможностью использования в связи с сокращением штатов или реорганизацией). Местом спецпоселения ему был определен пос. Павловск Алтайского края, где он устроился на работу начальником военной кафедры Алтайского сельскохозяйственного института, но уже в январе 1945 г. стал директором местного зооветтехникума. В 1949 г. за перерасход 1400 руб. (выданных, по его словам, на премирование студентов и оказание матпомощи студентам-сиротам) и несданный пистолет Иванов оказался под следствием, был исключен из партии и понижен в должности с директора до старшего зоотехника. В 1952 г. перешел на работу старшим зоотехником-экономистом зерносовхоза «Алтай» Смоленского района, а в 1953 г. - начальником планово-экономического отдела Горно-Алтайского областного многопромыслового союза. Для спецпереселенца это были достаточно высокие посты. Тем не менее аферист не был удовлетворен своим положением и позже снова стал привирать, утверждая, что в этот период окончил аспирантуру сельскохозяйственного института, сдал кандидатский минимум и получил ученое звание доцента, не имея при этом ни одной научной публикации. В том же 1953 г. Н. Л. Иванов вернулся к работе учителя средней школы райцентра Чоя [2].
К тому времени ему был всего 41 год, но здоровье оказалось подорванным - мучила бронхиальная астма. В 1957 г. военно-врачебная комиссия Туркестанского военного округа, опираясь на справки о ранениях, оформила его как инвалида войны 3-й группы. Во время следствия в 1969 г. выяснилось, что предъявленные справки о легкой контузии 25 ноября 1941 г. в боях за Калугу (очевидно, в документе ошибка, и речь идет о декабре) и легком ранении 24 августа 1943 г. в боях под Сталино (Донецк) сделаны на одной машинке, заполнены одним почерком, подписаны одним и тем же лицом от имени 249-го медсанбата (который числился в 127-й стрелковой дивизии 2-го формирования, созданной в марте 1942 г., и 3-го формирования, но не существовал в 1941 г.) и заверены печатью мед-санроты 52-й стрелковой бригады. При этом в справке 1941 г. воинское звание Иванова (который тогда был младшим лейтенантом) указано «гвардии подполковник». Военно-медицинский архив эти ранения не подтвердил, так как документы 249-го медсанбата к ним не поступали, а по их общему учету Н. Л. Иванов не проходил [2].
После возвращения в Калмыкию его награды, дипломы, рассказы о звании доцента и оконченной аспирантуре, произвели впечатления на оргкомитет по переселению калмыков, и Иванова назначили зав. городским отделом народного образования. Карьера его быстро пошла в гору, но чем она закончилось, мы уже рассказали в начале статьи. Конечно, инвалиду, у которого к тому же ухудшилось зрение, было довольно тяжело в колонии строгого режима. Н. Л. Иванов стал добиваться амнистии, обращался с письмами ко всем высшим должностным лицам страны, апеллируя к своей военной службе, ранениям, инвалидности, и в конечном итоге добился от Л. И. Брежнева снижения наказания до 5 лет в колонии общего режима, которые стал отбывать в Приморско-Ахтарске, в теплом климате. После отбытия более половины срока наказания 25 ноября 1972 г. он был условно-досрочно освобожден и вернулся в Калмыкию.
Следует отметить, что согласно приговору суда, Н. Л. Иванова обязали возместить государству незаконно полученную пенсию инвалида войны. Однако в колонии он не работал, пенсию себе не оформлял, принципиально требуя восстановления военной пенсии, и никаких денежных средств, принадлежащих ему, найти не удалось. Тем не менее военкомат начал настаивать на возмещении понесенного ущерба. Но Николай Лиджинович не смутился и повел с военкоматом войну на измор, забрасывая жалобами все руководящие инстанции и средства массовой информации страны. Он писал Г. К. Жукову, А. А. Гречко, Д. Ф. Устинову, Л. И. Брежневу, в «Правду» и т. д. Только в 1972-1975 гг. он отправил 6 заявлений министру обороны, 11 - командующему Северо-Кавказским военным окру-
гом, 9 - в республиканский военкомат, 3 - в Калмыцкий обком КПСС. Каждый раз после жалоб приезжали проверяющие комиссии, отнимавшие у военкоматовских сотрудников довольно много времени. В конце концов военкомат предложил за невозможностью востребования списать указанные средства в убыток [2].
Николай Лиджинович Иванов умер 26 ноября 1978 г.
Список литературы
1. 7-я гвардейская кавалерийская дивизия. Режим доступа: URL: http://www.tankfront.ru/ussr/kd/gvkd07.html.
2. Архив военного комиссариата Республики Калмыкия.
3. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги / Сост. Ю. А. Поляков, В.Б. Жиромская, А. А. Исупов, И. Н. Киселев. М.: Наука, 1992. 256 с.
4. Гучинова Э.-Б. Улица «Kalmuk Road»: История, культура и идентичности в калмыцкой общине США. СПб.: Алетейя, 2004. 340 с.
5. Заярный С. А., Очиров У. Б. Дивизия «Великая Германия» против 110-й Калмыцкой кавдивизии // Magna adsurgit: historia studiorum. 2017. № 2. С. 38-68.
6. Иванов Н. Л. Развитие школьного образования в Калмыцкой АССР (1917-1965 годы): автореф. дис. ... канд. пед. наук. М., 1966. 22 с.
7. История Калмыкии с древнейших времен до наших дней: в 3 т. Т. 2. Элиста: Ге-рел, 2009. 840 с.
8. Калмыкия в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.: документы и материалы / Сост. М. Л. Кичиков, Б. С. Санджиев, Ю. О. Оглаев. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1966. 552 с.
9. Личный архив автора. Письмо С. А. Заярного.
10. Максимов К. Н. Великая Отечественная война: Калмыкия и калмыки. Изд. 2-е, доп. и испр. М.: Наука, 2010. 406 с.
11. Один из патриархов калмыковедения: к 100-летию У. У. Очирова / Сост. У. Б. Очиров, С. Э. Лиджи-Горяева. Элиста: ЗАОр «НПП Джангар», 2011. 368 с.
12. Очиров У. Б. База данных калмыков - кавалеров ордена Славы: опыт составления и статистический анализ // Русская старина. 2016. №3 (19). С. 218-239.
13. Очиров У. Б. Вклад калмыцкого народа в Победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. // Вклад репрессированных народов СССР в Победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.: монография. Т. I. Элиста: ЗАОр «НПП «Джангар», 2010. С. 173-264.
14. Сартикова Е. В. Кадровое обеспечение образовательной системы Калмыкии (1920-1941 гг.) // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2011. № 3. С. 86-89.
15. ЦАМО (Центральный архив Министерства обороны РФ). Ф. 33. Оп. 682525.
16. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686043.
17. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044.
18. Hoffmann J. Deutsche und Kalmyken 1942 bis 1945. Freiburg: Verlag Rombach, 1974. 214 s.
References
1. 7-ya gvardejskaya kavalerijskaya diviziya. URL: http://www.tankfront.ru/ussr/kd/gvkd07.html.
2. Arhiv voennogo komissariata Respubliki Kalmykiya.
3. Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1939 goda. Osnovnye itogi / Sost. Yu. A. Polyakov, V. B. Zhiromskaya, A. A. Isupov, I. N. Kiselev. M.: Nauka, 1992. 256 s.
4. Guchinova E.-B. Ulica «KalmukRoad»: Istoriya, kul'tura i identichnosti v kalmyckoj obshchine SShA. SPb.: Aletejya, 2004. 340 s.
5. Zayarnyj S. A., Ochirov U. B. Diviziya «Velikaya Germaniya»protiv 110-j Kalmyckoj kavdivizii //Magna adsurgit: historia studiorum. 2017. № 2. S. 38-68.
6. Ivanov N. L. Razvitie shkol'nogo obrazovaniya v Kalmyckoj ASSR (1917-1965 gody): Avtoreferat dis. na soiskanie uchenoj stepeni kandidata pedagogicheskih nauk / APN RSFSR. Nauchno-issledovatel'skij institut teorii i istorii pedagogiki.. M.: [b. i.], 1966. 22 s.
7. Istoriya Kalmykii s drevnejshih vremen do nashih dnej: v 3 t. T. 2. Elista: Gerel, 2009.
840 s.
8. Kalmykiya v Velikoj Otechestvennoj vojne 1941-1945 gg.: dokumenty i materialy / sost.: M.L. Kichikov, B. S. Sandzhiev, Yu. O. Oglaev. Elista: Kalm. kn. izd-vo, 1966. 552 s.
9. Lichnyj arhiv avtora. Pis'mo S.A. Zayarnogo.
10. Maksimov K. N. Velikaya Otechestvennaya vojna: Kalmykiya i kalmyki. Izd. 2-e, dop. i ispr. M.: Nauka, 2010. 406 s.
11. Odin iz patriarhov kalmykovedeniya: k 100-letiyu U. U. Ochirova / Sost. U. B. Ochirov, S. E. Lidzhi-Goryaeva. Elista: ZAOr «NPP Dzhangar», 2011. 368 s.
12. Ochirov U. B. Baza dannyh kalmykov - kavalerov ordena Slavy: opyt sostavleniya i statisticheskij analiz //Russkaya starina. 2016. №3 (19). S. 218-239.
13. Ochirov U. B. Vklad kalmyckogo naroda v Pobedu v Velikoj Otechestvennoj vojne 1941-1945 gg. // Vklad repressirovannyh narodov SSSR v Pobedu v Velikoj Otechestvennoj vojne 1941-1945 gg. Monografiya. T. I. Elista: ZAOr «NPP «Dzhangar», 2010. S. 173-264.
14. Sartikova E. V. Kadrovoe obespechenie obrazovatel'noj sistemy Kalmykii (1920-1941 gg.) // Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2011. № 3. S. 86-89.
15. Central'nyj arhiv Ministerstva oborony RF. F. 33. Op. 682525.
16. Central'nyj arhiv Ministerstva oborony RF. F. 33. Op. 686043.
17. Central'nyj arhiv Ministerstva oborony RF. F. 33. Op. 686044.
