"адвокат дьявола" для "оборотня в погонах": какие адвокаты защищают российских правоохранителей, попавших под суд? Текст научной статьи по специальности «Право»

<

CD X

Ci £

О <

СИ

институты российской экономики

www.hjournal.ru DOI: 10.17835/2076-6297.2018.10.2.118-132

«АДВОКАТ ДЬЯВОЛА» ДЛЯ «ОБОРОТНЯ В ПОГОНАХ»: КАКИЕ АДВОКАТЫ ЗАЩИЩАЮТ РОССИЙСКИХ ПРАВООХРАНИТЕЛЕЙ, ПОПАВШИХ ПОД СУД?1

КАЗУН АНТОН ПАВЛОВИЧ,

научный сотрудник, преподаватель, Международный центр изучения институтов и развития НИУ ВШЭ, Департамента прикладной экономики НИУ ВШЭ, г. Москва,

e-mail: akazun@hse.ru

В условиях, когда принцип верховенства закона не выполняется, отдельные привилегированные группы получают преимущество на суде. Недавние исследования показали, что правоохранители являются одной из социальных групп, которая, оказавшись

00

■н под следствием, имеет в России значительно более высокие шансы на позитивный исход дела. о

<м Причин у этого может быть много, в том числе их особый статус и лояльность со стороны ™ судей. Не отвергая эти возможные причины, мы предполагаем, что правоохранители, имея уникальный опыт работы внутри правоохранительной системы, способны выбирать для 3 себя более эффективных защитников. На основе опроса 3317 адвокатов мы показываем, § как отличаются опыт, этика и эффективность адвокатов, имеющих и не имеющих Ф опыта защиты сотрудников силовых ведомств и судей. Защитники правоохранителей часто сами имели опыт работы в правоохранительной системе. Такие адвокаты добиваются наиболее значимых результатов в условиях «обвинительного уклона». Кроме того, они чаще фиксируют нарушения прав подзащитных, чаще добиваются позитивных

X

го ш

< результатов для своих подзащитных. Наконец, защитники правоохранителей чаще

<

X

являются «адвокатами дьявола» т. е. декларируют свою готовность за большие деньги защищать интересы людей, пользующихся репутацией преступников. 2 Ключевые слова: адвокат; правоохранительная система; нарушения прав

< подзащитных; профессиональная этика.

CD X

0 -

s

| DEVIL'S ADVOCATE FOR WEREWOLF IN EPAULETS:

1 WHAT KIND OF LAWYERS DEFEND MISCONDUCTED LAW

ENFORCERS IN RUSSIAN COURTS?

S3 ANTON P. KAZUN,

о

¡2 Research Fellow at the International Center for the Study of Institutions and Development

^ at National Research University Higher School of Economics, Moscow,

^ e-mail: akazun@hse.ru

If the rule of law does not prevail, certain privileged groups gain an advantage in court. o5 Recent studies have shown that law enforcers in Russia are one of the social groups, which, being

1 Исследование подготовлено в рамках Программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) и с использованием средств субсидии в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации "5-100".

О © Казун А. П., 2018

under investigation, have much higher chances for a positive outcome of the court case. This can be explained in different ways, including their special status and loyalty of the judges. Without rejecting these possible reasons, we assume that law enforcement officers, having a unique experience within the law enforcement system, are able to choose for themselves more effective criminal attorneys. Based on a survey of 3,317 attorneys, we show the difference of ethics and effectiveness of lawyers who have or do not have the experience of protecting law enforcers and judges. Attorneys of law enforcers often had working experience in the law enforcement system. Such lawyers achieve more significant results in conditions of "accusatory bias". In addition, they more often record violations of the rights of defendants, more often achieve positive results for their clients. Finally, the defenders of law enforcers are often "devil's advocates" as they declare their willingness to protect the interests of people who enjoy the reputation of mafia.

Keywords: attorney; law enforcement system; violation of defendant's rights; professional ethics.

¿ЕЬ: К41, К38, К14.

Введение

Тема защиты правоохранителей в суде может показаться маргинальной на фоне других проблем правоохранительной системы в России, таких как «палочная система» отчетности (Рапеуа^, 2014), «обвинительный уклон», при котором лишь 0,4% дел заканчиваются оправдательным приговором (Панеях и др., 2010; Как судьи принимают решения: эмпирические исследования права, 2012), нарушений прав подзащитных со стороны правоохранителей (Казун, Яковлев, 2015). Однако ее рассмотрение может оказаться весьма полезным для понимания общей логики работы правоохранительной системы, в том числе объяснения ее перечисленных выше особенностей.

Ситуация попадания правоохранителя под суд весьма интереса, поскольку сразу по нескольким причинам является отклонением от того, что считается самой правоохранительной системой нормой. Во-первых, нарушение закона со стороны правоохранителя является ударом по репутации всей системы в целом. С этой точки зрения оно должно безжалостно наказываться. Во-вторых, правоохранитель — это не обычный подзащитный (в стандартном случае речь идет о безработных и рецидивистах), он является бывшим коллегой тех, кто расследует его нарушение. Каждый правоохранитель, ^ участвующий в таком уголовном деле, будет невольно задавать себе вопрос «А что, если ° на его месте был бы я?», в особенности, если поведение этого правоохранителя или его Ы коллег не является в полной мере честным. В-третьих, дела против правоохранителей ° по определению являются особыми (ими занимается Следственный комитет РФ), а при о

_I

наличии общественного резонанса еще и политическими. Результат того или иного громкого дела может являться сигналом для других правоохранителей: либо «своих :> не сдаем», либо «начинается чистка, нужно вести себя осторожнее» (например, таким ® сигналом было создание Центра общественных процедур «Бизнес против коррупции» ш Sobolev, Kazun, 2014)). Наконец, правоохранитель, оказавшийся в суде, § имеет существенно больше информации о самом процессе ведения уголовного дела, чем обычный гражданин. Он может использовать свои знания для того, чтобы эффективно выстроить судебный процесс. Он не совершит тех же ошибок, какие делают обычные граждане. Прежде всего, он выберет правильного адвоката. Именно на последнем з аспекте процесса против правоохранителей мы и остановим свое внимание в данном исследовании.

о

ш

о

Неравенство перед законом ^

Тема неравенства граждан перед законом хорошо изучена в зарубежной литературе (см., например (Rhode, 2004; Spohn, 2008)). Чаще всего неравенство связывается с полом, о

00 ■н о см

см

о

■н

<

о

ш

расой, наличием семьи, занятостью и уровнем дохода. Недавние исследования (Волков, 2014; Титаев, 2014; Chatsverykova, 2016) показали, что такое же неравенство характерно для российского правоприменения. В частности, правоохранители и чиновники имеют более высокие шансы на мягкий приговор (в условиях «обвинительного уклона» это обычно означает не оправдание, а условный срок).

Существует немало исследований, посвященных различным неформальным практикам российских правоохранителей, таким как коррупция (Belianin, Kosals, 2015; Slade и др., 2015) и изъятие ренты (Gerber, Mendelson, 2008; Markus, 2015), последствиям искаженной системы оценки эффективности их работы (Бердышева, 2013; Paneyakh, 2014; Казун, Яковлев, 2015; Бердышева, 2016), а также феномену «телефонного права» (Ledeneva, 2008; Hendley, 2009) и вопросам доверия населения к институту правоприменения (Hendley, 2013).

Исследователи Института проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге в серии работ реконструировали логику работы прокуроров (Панеях и др., 2010), следователей (Шклярук, 2014), судей (Волков и др., 2016; Как судьи принимают решения: эмпирические исследования права, 2012). Из этих исследований можно сделать выводы, что с одной стороны, у правоохранителей в связи с иерархической системой контроля и высокой нагрузкой остается сравнительно узкий диапазон для принятия решений, но, с другой стороны, возможности для оппортунизма не исключены. Необходимость реформирования системы понимается властью сравнительно давно, но результативность предыдущих реформ остается достаточно низкой (Jordan, 2005; Титаев, 2012; Taylor, 2014).

На фоне этих глобальных вопросов, уголовный процесс против правоохранителей в России ранее не становился объектом систематических исследований. В зарубежной литературе эта тема тоже являлась до недавнего времени сравнительно малоизученной. В США новая волна интереса к этой проблематике связана с применением полицейскими оружия против молодых людей. Наиболее известным случаем стало убийство белокожим

X

tc со

О <

¡ё 28-летним полицейским безоружного 18-летнего чернокожего юноши в августе 2014 г., которое о о

вызвало массовые беспорядки городе Фергюсон (Levine, 2016). В этом контексте существенное * внимание исследователи уделяют вопросу оценки легитимности использования насилия полицейскими (Gerber, Jackson, 2016). Впрочем, и вопросы оценки эффективности (Wu, Chen, Yeh, 2010; Drake, Simper, 2005) и возможностей манипуляции с отчетностью (Eterno, Verma, Silverman, 2016; Tavris, Aronson, 2008) актуальны не только для России.

Институты и качество правоприменения в России

Система правоприменения, сложившаяся в России, имеет ряд уникальных го институциональных особенностей. Лучше всего ее логику позволяет объяснить ^ концепция «порядков открытого доступа» и «порядков ограниченного доступа»,

предложенная Дугласом Нортом и соавторами (North, Wallis, Weingast, 2009). Россия, как ш и большинство стран мира, относится к «порядкам ограниченного доступа», в которых id политическая стабильность и отсутствие насилия достигаются через перераспределение ренты между элитными группами, обладающими доступом к средствам осуществления

< насилия. Правоохранители (иначе «силовики») в современной России обладают не только возможностью осуществления насилия, но и наделены политической властью (Yakovlev, 2016). Существующие правила игры позволяют им блокировать серьезные институциональные изменения, которые потенциально могли бы сократить их ренту

— (Титаев, 2012; Taylor, 2014). Таким образом, неравенство правоохранителей и обычных о граждан перед законом может объясняться особенностью институтов.

< Институты права и правоприменения в России очень инертны и берут свое начало QC из советского времени (иначе говоря, являются следствием «проблемы колеи» (Аузан,

2015). Правоохранители вынуждены соблюдать строгие требования «палочной системы

о

отчетности» (Рапеуа2014). Этот институт предполагает оценку качества работы силовых органов через сопоставление ключевых отчетных показателей текущего периода с предыдущим. Подобная «плановая система» не стимулирует правоохранителей работать слишком активно (перевыполнение плана ведет к усложнению задачи на будущий год), но постоянно повышает формальные требования к раскрываемости.

Институт «палочной отчетности» напрямую связан с проблемой «обвинительного уклона» в правосудии, ведь все дела, которые не завершаются обвинительным приговором, трактуются как некачественная работа со стороны правоохранителей. Эти инертные и устойчивые на протяжении многих лет институциональные проблемы приводят к двум системным недостаткам. Во-первых, преступность не изменяется линейно, потому показатели не всегда возможно повышать на 1 пункт ежегодно. Правоохранители вынуждены регулярно искажать отчетные показатели, чтобы сгладить естественные колебания преступности. Следствием этого является то, что государство не может объективно оценивать качество их работы (подробнее об этой проблеме см. (Казун, Яковлев, 2015)). Во-вторых, правоохранительные органы не могут действовать безошибочно, в реальном мире всегда остается шанс неверного решения. Однако они вынуждены вести себя так, как будто не ошибаются. По этой причине суд часто может вынести обвинительный приговор невиновным или, наоборот, отпустить виновных, если есть шанс, что дело не удастся довести до конца.

Таким образом, институциональные правила вынуждают правоохранителей идти на нарушение закона. В свою очередь такое повсеместное нарушение прав подзащитных может приводить к более толерантному отношению правоохранителей к коррупционным практикам и другим видам оппортунизма.

Нарушения закона правоохранителями в России

Действия представителей правоохранительных органов России достаточно часто оказываются предметом пристального внимания общественности. В 2009 г. в московском супермаркете устроил стрельбу майор ОВД Царицино Евсюков2, в результате стрельбы два человека погибли, двое были ранены. В 2012 г. произошел сильный скандал с пытками подозреваемых в ОВД «Дальний» г. Казань3. В 2016 г. состоялся громкий арест полковника полиции Дмитрия Захарченко, примечательный тем, что при обыске в его квартире и машине было обнаружено около 9 млрд руб.4 g

Как показывает целый ряд исследований, правоохранительные органы в России нередко оказываются вовлеченными в рентоориентированное поведение, включая рейдерские захваты бизнеса, вымогательство и коррупцию (Firestone, 2008; Osipian, с 2012; Rochlitz, 2014; Kazun, 2015). Причины, почему данная практика оказывается ° распространенной, могут быть самыми разными, от работы на основе поступивших "5 жалоб, до межведомственной борьбы, смены руководства региона и др. Однако эти ^ громкие дела не всегда оказываются типичными.

Согласно данным Судебного департамента, главная причина, по которой правоохранители привлекаются к уголовному преследованию — получение или дача взятки (55% случаев в 2015 г.). Вторая по распространенности причина — мошенничество (14,7% случаев). В 6,3% случаев преступления были связаны с наркотиками, в 3,7% — с причинением вреда здоровью. Убийства правоохранители совершают редко (лишь 0,6% от всех дел против правоохранителей в 2015 г.). Таким образом, можно сделать

ф ш

ш <

о

ш

2 Стрельбу в московском супермаркете устроил начальник ОВД Царицыно. Лента.ру. 27 апреля 2009. (https://lenta.ru/ news/2009/04/27/chief/).

3 Полицейские ОВД «Дальний» за пытки граждан получили в закрытом режиме 67 лет. Право. Ру. 16 июня 2014. (https:// pravo.ru/news/view/106173/). <С

4

О

Дело Захарченко: общак превратился в вещдок // Новая газета. № 122 от 31 октября 2016. (https://www.novayagazeta. ^

ru/articles/2016/10/31/70363-obschak-prevratilsya-v-veschdok). Мосгорсуд отказался отпустить полковника Захарченко под домашний арест. РБК. 24 ноя 2016. (http://www.rbc.ru/society/24/11/2016/5836a7069a79476a127bb509).

О

вывод, что абсолютное большинство случаев, по которым российские правоохранители попадают в суд, связаны с использованием ими своего служебного положения для извлечения материальной выгоды.

Какое же наказание получают правоохранители? По данным Судебного департамента в 2015 г. 27% правоохранителей были приговорены к реальным срокам тюремного заключения. Еще 32% получили данное наказание условно, 22% заплатили штраф, 16% освобождены от наказания. Поскольку структура совершаемых преступлений в различных профессиональных группах отличается, прямое сравнение результатов мы сделать не можем. Однако на основе эмпирического анализа 1,5 млн уголовных дел Волков (Волков, 2014) сделал вывод о том, что правоохранители имеют более высокие шансы быть оправданными, получают более мягкие наказания. Сотрудники правоохранительных органов являются не единственной группой со сравнительно более высокими шансами в суде, такими же привилегиями пользуются, например, чиновники.

Таким образом, мы можем сделать важный вывод о том, что правоохранители в России получают преимущества на судебном процессе. На текущий момент мы не имеем возможности проверить все возможные причины, по которым возникает данное преимущество, но можем рассмотреть один из аспектов этого — участие адвокатов в

^ защите правоохранителей. см см

о

■н

<

Гипотезы

Правоохранители, безусловно, оказываются сравнительно более сильной стороной в судебном процессе, как за счет возможной солидарности со стороны бывших коллег, так и за счет наличия опыта работы в правоохранительной системе, понимания механизмов ее работы. Можно предположить, что они захотят видеть в качестве своих защитников кого-то из своей среды.

1. Правоохранители в России выбирают для себя адвокатов, которые имеют опыт работы в правоохранительной системе.

X

го ш О

¡ё Это обстоятельство может объясняться двумя вещами — с одной стороны, адвокаты,

о о

работавшие в правоохранительных органах, могут считаться «своими», более близкими * по ценностям и взглядам на жизнь. С другой стороны, их опыт работы может позволить им лучше разобраться в деле действующего правоохранителя, ведь они лучше понимают, как работает правоохранительная система.

Другой возможной характеристикой адвокатов, защищающих правоохранителей, могут быть их этические взгляды. В частности, для них должна быть более характерна этика адвоката-консультанта, а не служителя закона или защитника морали (в терминах (Parker, Evans, 2007)).

го 3. Адвокаты с опытом защиты правоохранителей чаще готовы брать клиентов с

^ репутацией преступников.

Хотя нормативный взгляд на юридическую профессию предполагает, что адвокат должен ш защищать любого клиента, в реальности у юриста есть возможность передать неприятное 13 дело своему коллеге или же просто рекомендовать обратиться к другому адвокату. Таким ^ образом, происходит «самоотбор» защитников на основе их этических взглядов.

Разумеется, одного только опыта работы в правоохранительной системе недостаточно. Адвокат должен выступать в противостояние с правоохранителями с целью получить желаемый приговор.

2. Адвокаты с опытом защиты правоохранителей чаще вступают в — противостояние с судебной системой.

о Этот тезис не является самоочевидным. Например, в работе (Ходжаева, Рабовски,

< 2015) показывается, что тактикой адвоката в обычных делах может быть и сотрудничество со стороной обвинения. Однако мы можем предположить, что адвокаты, нанимаемые правоохранителями, должны добиваться более высоких результатов в суде.

о

4. Результаты адвокатов, имеющих опыт защиты правоохранителей, выше, чем у тех, кто не имеет опыта их защиты.

Эти результаты в условиях обвинительного уклона будут заключаться не столько в оправдательных приговорах (это происходит всего несколько раз за карьеру адвоката), сколько в небольших выигрышах, таких как оправдание по эпизодам, прекращение дела по реабилитирующим основаниям и пр.

Метод исследования

Материалами для настоящего исследования послужили данные всероссийского опроса адвокатов, организованного Институтом анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ и ИПП ЕУ при поддержке Федеральной палаты адвокатов. Всего было опрошено 3317 человек из 35 регионов страны, что составило 4,5% от всех юристов, имеющих действующий статус адвоката. Анонимные анкеты отдавались адвокатам на самозаполнение и собирались через региональные адвокатские палаты. Выборка строилась на основе трех различных моделей, что было обусловлено организационными возможностями ФПА. В 8 регионах России с наиболее сильными адвокатскими палатами был проведен сплошной опрос организованной части адвокатского сообщества (со средним возвратом анкет на уровне 20—25%), из оставшихся регионов России случайным образом были отобраны 25 регионов, в каждом из которых было опрошено не менее 40 адвокатов. В Москве и Ленинградской области была реализована случайная выборка адвокатских образований на основе реестра5. Для контроля на «тип выборки» в регрессионной модели введены соответствующие контрольные переменные.

Данное исследование репрезентирует организованную часть адвокатского сообщества, но не охватывает адвокатов, работающих в глубинках России или вовсе не взаимодействующих с региональными палатами адвокатов. Более детальное описание выборки и методологи данного исследования можно найти в специальном докладе, подготовленном по результатам данного исследования (Казун, Ходжаева, Яковлев 2015).

Анкета, по которой были опрошены адвокаты, включала в себя большой спектр вопросов о самых разных аспектах их работы: об их опыте, образовании, рабочей рутине, клиентах, «результативности» дел, профессиональной этике и многом другом.

Спецификой данного исследования является то, что мы не располагаем данными от правоохранителей. Однако при закрытости данной корпорации трудно себе 2 представить проведение репрезентативного общероссийского опроса. Проведение же опроса правоохранителей, попавших под следствие, кажется вдвойне сложной 041 задачей (насколько известно автору исследования, нигде в мире подобных опросов ° не проводилось). Наличие же данных опроса адвокатов все же позволяет ответить на о поставленные выше вопросы, хотя лишь косвенным образом.

Результаты исследования ®

Российские адвокаты имеют разнообразный опыт работы до прихода в профессию Ш

(более детально об этом написано в (Казун, Ходжаева, Яковлев, 2015). Примерно каждый =э пятый (21,7%) стал адвокатом сразу после вуза и стажировки. Еще столько же адвокатов

имеют опыт работы в следствии (22,2%), 13,3% — в прокуратуре, 11,8% — в других <

правоохранительных органах. 23,2% адвокатов имеют опыт работы в коммерческой 2

компании, 12,9% — на государственной службе. Из судей адвокаты приходят редко — ¡2 менее 4% нашей выборки, а вот из аппарата суда — 8,4%. Таким образом, на рынке

работают адвокаты с очень разнообразным опытом. Опыт работы адвоката связан с тем, —

насколько вероятным является его участие в защите правоохранителей (рис. 1). о

5 С одной стороны, в этих регионах не было возможности провести сплошной опрос ввиду очень большого числа работающих ^

там адвокатов. С другой стороны, недостаточно было провести и опрос 40-50 адвокатов, поскольку это не позволило бы ^

выявить специфику данных регионов. —.

СЛЕДОВАТЕЛЬ ДРУГИЕ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ

ПРОКУРОР СУДЬЯ В СРЕДНЕМ СРАЗУ ПОСЛЕ ВУЗА ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ОРГАНЫ КОММЕРЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ СЕКРЕТАРЬ СУДА

25,3% 74,7%

27,1% 72,9%

29,2% 70,8%

35,1% 64,9%

37,2% 62,8%

41,5% 58,5%

43,0% 57,0%

44,1% 55,9%

49,8% 50,2%

00 ■Н О СМ

см

о ■н

X

го ш

о <

ф <

о

о ^

X X

л

<

ГО х

О ^

Не защищал правоохранителей Я Защищал правоохранителей

Рис. 1. Связь между опытом работы юриста до адвокатуры и участием в защите правоохранителей Источник: составлено автором.

Наибольшую вероятность участия в защите правоохранителей имеют адвокаты с опытом работы следователями, прокурорами и другими правоохранителями. Наименее часто в этом участвуют адвокаты с опытом работы секретарями суда6. Адвокаты, работавшие судьями, имеют шансы защищать правоохранителей на уровне среднего, но поскольку адвокаты очень редко имеют такой опыт работы и в выборке их немного, этот результат менее надежен.

Отличаются ли этические ценности адвокатов, которые защищают правоохранителей, от ценностей адвокатов, которые такого опыта не имеют? Как показывает исследование, адвокаты сильно отличаются в зависимости от того, как они относятся к работе на криминальных авторитетов (см. рис. 2).

Абсолютно согласен

Скорее согласен

30%

37%

<

ГО х

I

ш ш

Скорее не согласен

Абсолютно не согласен

ш <

о

I— 3

I—

ш

21 ц_

О

_J

<

СИ 3

о

Защищал правоохранителей

I Не защищал правоохранителей

Рис. 2. Степень согласия с высказыванием «Если человек, пользующийся репутацией криминального авторитета, попросит меня за большие деньги стать его адвокатом, я соглашусь» в зависимости от опыта защиты правоохранителей Источник: составлено автором.

6 У этого обстоятельства есть интересное объяснение. По данным исследования (К>1ко^ Dmitryieva, 2015) большинство российских судей рекрутируются из секретарей суда. Такой успешный вариант карьеры, очевидно, возможен не для всех. Можно предположить, что те юристы, которые не смогли получить статус судьи, переходят в адвокатуру, сохраняя при этом неформальные связи в суде. Такие адвокаты будут более лояльны суду, не будут занимать «рьяную» позицию.

«Адвокаты дьявола» (те, кто абсолютно точно готов защищать криминальных авторитетов) существенно активнее вовлечены в защиту правоохранителей. Можно предположить, что такие адвокаты оказываются носителями необходимой для правоохранителя системы ценностей, связанной с прагматическим стремлением к достижению цели, а не со служением общественному благу.

Ведут ли себя защитники правоохранителей иначе в суде? Как показал анализ (см. рис. 3), адвокаты, имеющие опыт защиты правоохранителей, значительно чаще вступают в противостояние с представителями правоохранительной системы: фиксируют нарушения прав подзащитных, спорят с судьей или прокурором, подают жалобы на должностных лиц.

83%

Часто сталкивались с Иногда или часто спорит с Иногда или часто подает нарушениями хотя бы в 1 из прокурором или судьей жалобы на должностных ведомств лиц

Не защищал правоохранителей Я Защищал правоохранителей

Рис. 3. Индикаторы противостояния адвоката с правоохранителями в зависимости от наличия у него опыта работы защиты правоохранителей Источник: составлено автором.

Таким образом, можно предположить, что правоохранители в качестве защитников выбирают тех адвокатов, которые не вступают в кооперацию со стороной обвинения. т

Интересно, что для правоохранителей при выполнении служебных обязанностей именно о такие, «рьяные», адвокаты являются наиболее неприятными контрагентами (Ходжаева,

см

Рабовски, 2015). В недавнем исследовании (Бочаров, Моисеева, 2017) высказывался

тезис о том, что «рьяные адвокаты» могут своими действиями только усугублять с_

ситуацию своего клиента, тогда как кооперация с правоохранителями может приводить ■н

к более мягкому приговору. Хотя прямо подтвердить или опровергнуть этот тезис на

основе данных опроса нельзя, выбор, который делают правоохранители, оказавшиеся щ

под следствием, скорее противоречит этому тезису. Они предпочитают, чтобы адвокат ся

ш

активно отстаивал их позицию. о

Приводят ли все эти качества к позитивным результатам? Дизайн нашего ¡2

исследования позволяет дать лишь косвенный ответ на этот вопрос. Мы не задавали _1

<

вопроса о том, чем заканчивались конкретные дела по защите правоохранителей, но ^ спрашивали о различных результатах, достигнутых адвокатом в течение года по всей

совокупности дел, а также о наличии у него оправдательных приговоров (поскольку это !=

очень редкое событие, потому важен сам факт наличия или отсутствия такого итога за ^

время карьеры). Результат представлен на рис. 4. й!

Из графика видно, что адвокаты с опытом защиты правоохранителей более 5

эффективны по всем параметрам (однако различия по примирению в суде и на этапе ^

следствия менее значимы). У 59% адвокатов, защищавших правоохранителей, были =э

оправдательные приговоры (среди тех, кто не имеет этого опыта, лишь 33%). Они чаще достигали таких результатов, как оправдание по эпизоду, прекращение дела по реабилитирующим основаниям на суде и на следствии, прекращение дела за истечением срока давности.

В практике были оправдетельные приговоры 59о/о

Оправдание по эпизодам

< ш

I

00 ш

о

I—

(Л

<с о

Прекращение по реабилитирующим основаниям на этапе следствия

Прекращение за истечением срока давности уголовного преследования в суде Прекращение по реабилитирующим основаниям в суде Прекращение за истечением срока давности на этапе следствия

Прекращение за примирением в суде

Прекращение за примирением на этапе следствия

50% 60% 70% 80%

Защищал правоохранителей ш Не защищал правоохранителей

Рис. 4. Результативность адвоката в зависимости от наличия у него опыта работы защиты правоохранителей Источник: составлено автором.

Таким образом, мы видим, что адвокаты с опытом защиты правоохранителей действительно более эффективны. Но остается вопрос о том, действуют ли эти факторы одновременно и насколько их влияние является устойчивым. Для проверки этого мы строим логистическую регрессию с зависимой переменной — опыт защиты правоохранителей (см. табл. 1). Эта модель будет показывать, как все перечисленные выше факторы влияют на вероятность того, что адвокат будет или не будет участвовать в защите правоохранителей. Дополнительно мы включим в модель такие переменные, как пол, стаж работы адвокатом, форму получения образования (очное или заочное и вечернее), место работы, форму адвокатского образования, контроли на размер выборки.

Таблица 1

Логистическая регрессия с зависимой переменной -участие адвоката в защите правоохранителей

В Ехр(В)

Пол (0 - мужчины, 1 - женщины) -0,517*** 0,596

Стаж работы адвокатом 0,03*** 1,03

Опыт работы руководителем адвокатского образования 0,315* 1,37

Полное юридическое образование 0,192* 1,212

Этика «Адвокат дьявола»

Готовность защищать криминального авторитета 0,465*** 1,592

Противостояние правоохранителям

Часто сталкивались с нарушениями хотя бы в 1 из ведомств 0,357*** 1,43

Иногда или часто спорит с прокурором или судьей 0,379*** 1,461

Иногда или часто подает жалобы на должностных лиц 0,449*** 1,566

Окончание табл. 1

Результативность

Добивался оправдательных приговоров 0,591*** 0,554

Оправдание по эпизодам 0,347*** 1,415

Прекращение по реабилитирующим основаниям в суде 0,107 1,113

Прекращение по реабилитирующим основаниям на этапе следствия 0,554*** 1,74

Прекращение за примирением в суде 0,337** 1,401

Прекращение за примирением на этапе следствия 0,006 1,006

Прекращение за истечением срока давности уголовного преследования в суде 0,277* 1,32

Прекращение за истечением срока давности на этапе следствия 0,224 1,251

Опыт работы до адвокатуры

Судья 0,082 1,086

Секретарь суда -0,084 0,919

Прокурор 0,143 1,154

Следователь 0,517*** 1,677

Другие правоохранительный органы 0,488*** 1,629

Юрист на гос. службе -0,082 0,921

Юрист в коммерческой компании -0,267* 0,766

Тип адвокатского образования

Бюро -0,613 0,542

Кабинет 0,086 1,09

Юридическая консультация -0,325 0,723

Место работы

Столица региона -0,094 0,91

Крупный город 0,132 1,142

Малый город -0,166 0,847

Деревня -0,164 0,849

Контроль на тип выборки

Контроль на размер выборки (0 - малая, 1 - сплошная) -0,205* 0,815

Москва 0,061 1,063

Ленинградская область 0,077 1,08

Константа -0,636 0,529

Nagelkerke R Square 0,257

N 2438

Примечание: *** - значимо на уровне 0,001, ** - значимо на уровне 0,01, * на уровне 0,05.

значимо

На основе результатов регрессионного анализа мы можем описать характеристики, которые отличают адвокатов, защищающих правоохранителей, от адвокатов без такого опыта: чаще всего это получившие очное юридическое образование мужчины с большим стажем работы, руководящим опытом работы в адвокатской организации, опытом работы в следствии или других правоохранительных органах. Они чаще вступают в противостояние с правоохранительной системой и чаще достигают более высоких результатов на судебном процессе. Кроме того, это именно те профессионалы, которые готовы защищать людей с репутацией преступника. Данные результаты устойчивы при добавлении контрольных переменных, связанных с местом работы и выборкой.

Таким образом, результаты анализа не опровергают гипотезы, выдвинутые нами ранее.

£

ф ш

ш <

о

ш

Ll_

о <

СИ 3

о

Выводы

Ситуация, когда против правоохранителя возбуждается уголовное дело, является своеобразной лакмусовой бумажкой, раскрывающей суть работы правоохранительной системы. Более мягкий приговор по сравнению с обычными гражданами (при прочих равных) означает, что принцип равенства перед законом не соблюдается. Этот вывод в отношении России не является чем-то новым. По данным World Justice Project Россия по индексу верховенства права занимает 92 место из 113 в мировом рейтинге7.

Однако ранее исследователи не обращали внимания на то, что правоохранители отличаются от обычных граждан наличием экспертного знания о том, как работает система. Как врач, столкнувшийся с необходимостью пройти лечение, будет выбирать себе доктора на основе своих знаний о работе системы здравоохранения (и никогда не пойдет к тому, кого считает некомпетентным), так и правоохранитель выберет для себя наиболее эффективного адвоката. Выбор правоохранителя показателен потому, что он отвечает на вопрос: какие адвокаты в России действительно эффективны? Мы видим, что они реже обращаются к адвокатам, выбирающим кооперативную стратегию или тем, кто на основе этических принципов отказывается от клиентов (или же такие адвокаты просто не работают с правоохранителями по той же причине, по которой они не защищают криминальных авторитетов). Образ «адвоката дьявола», возникший в художественной литературе, наиболее точно описывает юриста, защищающего правоохранителя: это активный и эффективный профессионал, использующий свой опыт для достижения поставленных целей. Оказывается, даже в условиях «обвинительного уклона» в правосудии такие адвокаты востребованы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аузан А. А. (2015). «Эффект колеи». Проблема зависимости от траектории предшествующего развития — эволюция гипотез // Вестник Московского университета. Серия 6: Экономика, № 1, с. 3-17.

< Бердышева Е. (2013). «Братство из-под палки»: система оценки правоохранительных б органов АППГ+1 как угроза единству профессионального сообщества российских

полицейских. В кн. Профессионалы в эпоху реформ: динамика идеологии, статуса и ценностей: Коллективная монография. М.: Институт социологии РАН, с. 111-130.

Бердышева Е. (2016). Дифференциация «привлекательности» правонарушений в восприятии российских полицейских // Экономическая социология, Т. 17, № 4, с. 15-52. ^ Бочаров Т., Моисеева, Е. (2017). Быть адвокатом в России: социологическое

£ исследование профессии. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге. х Волков В. В. (ред.). (2012). Как судьи принимают решения: эмпирические

< исследования права. М.: Статут.

CD

Волков, В. В. (2014). Влияние социального статуса подсудимого на решение суда //

^ Журнал социологии и социальной антропологии, Т. XVII, № 4, с. 62-85.

ш Волков В., Дмитриева А., Поздняков М., Титаев К. (2016). Российские судьи:

социологическое исследование профессии. М.: Норма.

Казун А. П., Ходжаева Е. А., Яковлев А. А. (2015). Адвокатское сообщество России.

Москва: ИПП ЕУ СПб.

Казун А. П., Яковлев, А. А. (2015). Адвокатское сообщество и качество правоприменения

в России // Экономическая политика, Т. 10, № 4, с. 7-37. _/

t Панеях Э. Л., Титаев К. Д., Волков В. В., Примаков Д. Я. (2010). Обвинительный

^ уклон в уголовном процессе: фактор прокурора. СПб: ИПП ЕУ СПб. Li_ Титаев К. Д. (2012). Хитроумные полицейские. Почему провалились все проекты

_i улучшения правоохранительной деятельности в России // Социология власти, Т. 4-5, i с. 96-110.

СИ

3 -

? 7 См. Индекс на 2016 год. (http://data.worldjusticeproject.org).

оо ■н о см

см

о

■н

X CD

ш о

Титаев К. Д. (2014). Предварительное заключение в российской уголовной юстиции: социологический анализ вероятности предварительного заключения и его влияния на решение суда // Экономическая социология, Т. 15, № 3, с. 88-118.

Ходжаева Е. А., Рабовски Ю. (2015). Стратегии и тактики адвокатов в условиях обвинительного уклона в России // Социология власти, Т. 2, с. 135-167.

Шклярук М. С. (2014). Правовая статистика: системный конфликт между знанием о преступности и учетом ведомственной работы СПб: Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт- Петербурге, с. 27.

Belianin, A., Kosals, L. (2015). Collusion and Corruption: an Experimental Study of Russian Police. Working Paper WP9.

Chatsverykova, I. (2016). Severity and leniency in criminal sentencing in Russia: the effects of gender and family ties // International Journal of Comparative and Applied Criminal Justice, vol. 0, no. 0, 1-25. doi:10.1080/01924036.2016.1228073

Drake, L. M, Simper, R. (2005). Police Efficiency in Offences Cleared: An Analysis of English "Basic Command Units" // International Review of Law and Economics, 25(2), 186208. doi:10.1016/j.irle.2005.06.003

Eterno, J. A., Verma, A., Silverman, E. B. (2016). Police Manipulations of Crime Reporting: Insiders' Revelations // Justice Quarterly, 33(5), 811-835. doi:10.1080/07418825 .2014.980838

Firestone, T. (2008). Criminal Corporate Raiding in Russia // The International Lawyer, 42(4), 1207-1229.

Gerber, M. M., Jackson, J. (2016). Justifying violence: legitimacy, ideology and public support for police use of force // Psychology, Crime & Law, 23(1), 79-95. doi:10.1080/106831 6X.2016.1220556

Gerber, T. P., Mendelson, S. E. (2008). Public Experiences of Police Violence and Corruption in Contemporary Russia: A Case of Predatory Policing? // Law & Society Review, 42(1), 1-44. doi:10.1111/j.1540-5893.2008.00333.x

Hendley, K. (2009). "Telephone Law" and the "Rule of Law": The Russian Case // Hague Journal on the Rule of Law, 1(2), 241-262. doi:10.1017/S1876404509002413

Hendley, K. (2013). Puzzling Non-Consequences of Societal Distrust of Courts: Explaining the Use of Russian Courts // The Cornell International Law Journal, 45, 517.

Jordan, P. A. (2005). Defending rights in Russia: Lawyers, the state, and legal reform

oo

■H

о

in the post-Soviet era. Cambridge Univ. Press. (http://journals.cambridge.org/production/

action/cjoGetFulltext?fulltextid=1439056). ™

Kazun, A. (2015). Violent Corporate Raiding in Russia: Preconditions and Protective °

Factors // Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization, 23(4), 459-484. o

Ledeneva, A. (2008). Telephone Justice in Russia // Post-Soviet Affairs, 24(4), 324-350.

doi:10.2747/1060-586X.24.4.324 >

Levine, K. (2016). How We Prosecute the Police // The Georgian Law Journal, 104(4), ®

745-776. S3

Markus, S. (2015). Property, Predation, and Protection: Piranha Capitalism in Russia id

and Ukraine. Cambridge: Cambridge University Press. ^

North, D., Wallis J, WeingastB. (2009). Violence and Social Orders: A Conceptual Framework <

for Interpreting Recorded Human History. Cambridge: Cambridge University Press. 2

Osipian, A. (2012). Predatory raiding in Russia: Institutions and property rights after ¡2 the crisis // Journal of Economic Issues, 46(2), 469-479. doi:10.2753/JEI0021-3624460222

Paneyakh, E. (2014). Faking performance together: systems of performance evaluation —

in Russian enforcement agencies and production of bias and privilege // Post-Soviet Affairs, o

30(2-3), 115-136. doi:10.1080/1060586X.2013.858525 <

Parker, C., Evans, A. (2007). Inside Lawyers' Ethics (1st edition.). Cambridge England; Qc

New York: Cambridge University Press. °

Rhode, D. L. (2004). Access to Justice. Oxford University Press.

Rochlitz, M. (2014). Corporate raiding and the role of the state in Russia // Post-Soviet Affairs, 30(2-3), 89-114. doi:10.1080/1060586X.2013.856573

Slade, G., Light, M., Kosals, L, Maksimova, A. (2015). Informality, crime and corruption in Russia: A review of recent literature // Theoretical Criminology, 19(2), 278-288. doi:10.1177/1362480615581099

Spohn, C. C. (2008). How Do Judges Decide? The Search for Fairness and Justice in Punishment (2nd edition.). Los Angeles u.a.: SAGE Publications, Inc.

Tavris, C. & Aronson, E. (2008). Mistakes Were Made (but Not by Me): Why We Justify Foolish Beliefs, Bad Decisions and Hurtful Acts. London: Pinter & Martin Ltd.

Taylor, B. D. (2014). Police reform in Russia: the policy process in a hybrid regime // Post-Soviet Affairs, 30(2-3), 226-255. doi:10.1080/1060586X.2013.860752

Volkov, V. (2016). Legal and Extralegal Origins of Sentencing Disparities: Evidence from Russia's Criminal Courts // Journal of Empirical Legal Studies, 13(4), 637-665. doi:10.1111/ jels.12128

Volkov, V. & Dmitryieva, A. (2015). Recruitment patterns, gender, and professional subcultures of the judiciary in Russia // International Journal of the Legal Profession, 22(2), § 166-192. doi:10.1080/09695958.2015.1086351

Wu, T.-H., Chen, M.-S., Yeh, J.-Y. (2010). Measuring the performance of police forces ^ in Taiwan using data envelopment analysis // Evaluation and Program Planning, 33(3), J 246-254. doi:10.1016/j.evalprogplan.2009.09.001

^ Yakovlev, A., Sobolev, A., Kazun, A. (2014). Means of production versus means of coercion:

^ can Russian business limit the violence of a predatory state? // Post-Soviet Affairs, 30(2-3), % 171-194. doi:10.1080/1060586X.2013.859434

Yakovlev, A. (2016). What is Russia trying to defend? // Russian Journal of Economics, § 2(2), 146-161.

m o

f REFERENCES

o

0

Auzan, A. (2015). Path Dependence Problem: The Evolution of Approaches. Bulletin of Moscow University. Series 6: Economics, 1, 3-17 (in Russian).

Belianin, A., Kosals, L. (2015). Collusion and Corruption: an Experimental Study of Russian Police. Working Paper WP9. ^ Berdysheva, E. (2013). "Brotherhood from the stick": the system of assessing the law

£ enforcement bodies APPG + 1 as a threat to the unity of the professional community of Russian

1 policemen. In the book. Professionals in the era of reforms: the dynamics of ideology, status and values: Collective monograph. Moscow: Institute of Sociology, RAS. 111-130. (in Russian).

Berdysheva, E. (2016). Varying Worth of Crimes in the Eyes of Policemen in Russia. Journal of Economic Sociology, 17(4), 15-52. (in Russian). w Bocharov, T., Moiseeva, E. (2017). To be a lawyer in Russia: a sociological study of the

a profession. SPb.: Publishing house of the European University in St. Petersburg. (in Russian).

Chatsverykova, I. (2016). Severity and leniency in criminal sentencing in Russia: the effects of gender and family ties. International Journal of Comparative and Applied Criminal Justice, vol. 0, no. 0, 1-25. doi:10.1080/01924036.2016.1228073

Drake, L. M., Simper, R. (2005). Police Efficiency in Offences Cleared: An Analysis of English "Basic Command Units". International Review of Law and Economics, 25(2), 186208. doi:10.1016/j.irle.2005.06.003

Eterno, J. A., Verma, A., Silverman, E. B. (2016). Police Manipulations of Crime Reporting: Insiders' Revelations. Justice Quarterly, 33(5), 811-835. doi:10.1080/07418825.2014.980838 Firestone, T. (2008). Criminal Corporate Raiding in Russia. The International Lawyer, 42(4), 1207-1229.

<

CD X

Gerber, M. M., Jackson, J. (2016). Justifying violence: legitimacy, ideology and public support for police use of force. Psychology, Crime & Law, 23(1), 79-95. doi:10.1080/106831 6X.2016.1220556

Gerber, T. P., Mendelson, S. E. (2008). Public Experiences of Police Violence and Corruption in Contemporary Russia: A Case of Predatory Policing? Law & Society Review, 42(1), 1-44. doi:10.1111/j.1540-5893.2008.00333.x

Hendley, K. (2009). "Telephone Law" and the "Rule of Law": The Russian Case. Hague Journal on the Rule of Law, 1(2), 241-262. doi:10.1017/S1876404509002413

Hendley, K. (2013). Puzzling Non-Consequences of Societal Distrust of Courts: Explaining the Use of Russian Courts. The Cornell International Law Journal, 45, 517.

Jordan, P. A. (2005). Defending rights in Russia: Lawyers, the state, and legal reform in the post-Soviet era. Cambridge Univ. Press. (http://journals.cambridge.org/production/ action/cjoGetFulltext?fulltextid=1439056).

Kazun, A. P, Khodzhaeva, E. A., Yakovlev, A. A. (2015). Advocate community of Russia. Moscow: IPP EU SPb. (in Russian).

Kazun, A. P., Yakovlev, A. A. (2015). Advocacy community and the quality of law enforcement in Russia. Economic Policy, 10(4), 7-37. (in Russian).

Kazun, A. (2015). Violent Corporate Raiding in Russia: Preconditions and Protective Factors. Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization, 23(4), 459-484.

Khodzhaeva, E. & Rabovsky, Y. (2015). Strategies and tactics of lawyers in the context of accusatory bias in Russia. Sociology of power, 2, 135-167. (in Russian).

Ledeneva, A. (2008). Telephone Justice in Russia. Post-Soviet Affairs, 24(4), 324-350. doi:10.2747/1060-586X.24.4.324

Levine, K. (2016). How We Prosecute the Police. The Georgian Law Journal, 104(4), 745-776.

Markus, S. (2015). Property, Predation, and Protection: Piranha Capitalism in Russia and Ukraine. Cambridge: Cambridge University Press.

North, D., Wallis J, WeingastB. (2009). Violence and Social Orders: A Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History. Cambridge: Cambridge University Press.

Osipian, A. (2012). Predatory raiding in Russia: Institutions and property rights after the crisis. Journal of Economic Issues, 46(2), 469-479. doi:10.2753/JEI0021-3624460222

oo

Paneyakh, E. L., Titaev, K. D, Volkov, V. V., Primakov, D. Y. (2010). The indictment in g the criminal trial: the prosecutor's factor. SPb: IPP EU SPb. (in Russian).

Paneyakh, E. (2014). Faking performance together: systems of performance evaluation ™ in Russian enforcement agencies and production of bias and privilege. Post-Soviet Affairs, ° 30(2-3), 115-136. doi:10.1080/1060586X.2013.858525 o

Parker, C., Evans, A. (2007). Inside Lawyers' Ethics (1st edition.). Cambridge England; New York: Cambridge University Press. >

Rhode, D. L. (2004). Access to Justice. Oxford University Press. ®

Rochlitz, M. (2014). Corporate raiding and the role of the state in Russia. Post-Soviet ty Affairs, 30(2-3), 89-114. doi:10.1080/1060586X.2013.856573 §

Shklyaruk, M. S. (2014). Legal statistics: the system conflict between knowledge of crime ^ and the account of departmental work of St. Petersburg: Institute for Law Enforcement at the European University in St. Petersburg, 27. (in Russian). 2

Slade, G., Light, M., Kosals, L., Maksimova, A. (2015). Informality, crime and ¡2 corruption in Russia: A review of recent literature. Theoretical Criminology, 19(2), 278-288. doi:10.1177/1362480615581099 ^

Spohn, C. C. (2008). How Do Judges Decide? The Search for Fairness and Justice in o Punishment (2nd edition.). Los Angeles u.a.: SAGE Publications, Inc. <

Tavris, C. & Aronson, E. (2008). Mistakes Were Made (but Not by Me): Why We Justify | Foolish Beliefs, Bad Decisions and Hurtful Acts. London: Pinter & Martin Ltd. 2

Taylor, B. D. (2014). Police reform in Russia: the policy process in a hybrid regime. PostSoviet Affairs, 30(2-3), 226-255. doi:10.1080/1060586X.2013.860752

Titaev, K. D. (2012). Cunning cops. Why failed all projects to improve law enforcement in Russia. Sociology of power, 4-5, 96-110. (in Russian).

Titaev, K. D. (2014). Pretrial Detention in Russian Criminal Justice: Sociological Analysis of the Probability of Pretrial Detention and its Influence on Court Decisions. Journal of Economic Sociology, 15(3), 88-118. (in Russian).

Volkov, V. V. (ed.). (2012). How judges make decisions: empirical research is right. M.: Statute. (in Russian).

Volkov, V. (2016). Legal and Extralegal Origins of Sentencing Disparities: Evidence from Russia's Criminal Courts. Journal of Empirical Legal Studies, 13(4), 637-665. doi:10.1111/ jels.12128

Volkov, V. & Dmitryieva, A. (2015). Recruitment patterns, gender, and professional subcultures of the judiciary in Russia. International Journal of the Legal Profession, 22(2), 166-192. doi:10.1080/09695958.2015.1086351

Volkov, V., Dmitrieva, A., Pozdnyakov, M., Titaev, K. (2016). Russian judges: a sociological study of the profession. M.: Norm. (in Russian).

Volkov, V. V. (2014). Influence of the defendant's social status on the court decision. Journal of Sociology and Social Anthropology, XVII(4), 62-85. (in Russian).

Wu, T.-H., Chen, M.-S., Yeh, J.-Y. (2010). Measuring the performance of police forces in Taiwan using data envelopment analysis. Evaluation and Program Planning, 33(3), 246254. doi:10.1016/j.evalprogplan.2009.09.001

Yakovlev, A., Sobolev, A., Kazun, A. (2014). Means of production versus means of coercion: can Russian business limit the violence of a predatory state? Post-Soviet Affairs, 30(2-3), 171-194. doi:10.1080/1060586X.2013.859434

Yakovlev, A. (2016). What is Russia trying to defend? Russian Journal of Economics, 2(2), 146-161.

CM

x CD m

o <

CD <

o o s

X

X

<

CD X

O s

J ^

<

CD X

0) LLl

0) <

o

I— 3 h^ I— 0) z

LL

o <

cc

3

o