CC BY
46
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 2 (357). История. Вып. 62. С. 83-93.
ИСТОРИЯ РЕПРЕССИЙ
УДК 94 (571.1)(=512.37) ББК 63.3(2)6-36
А. С. Иванов
АДМИНИСТРАТИВНЫЙ НАДЗОР ЗА СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНЦАМИ-КАЛМЫКАМИ (1944-1956 ГОДЫ) В КОНТЕКСТЕ «ПОЛИТИКИ НАСЕЛЕНИЯ»
На основе концепции «политики населения» П. Холквиста изучается практика функционирования режима спецкомендатуры в отношении депортированных в Сибирь калмыков. Административный надзор анализируется автором на двух уровнях: гласном и негласном. Это позволило выявить специфику действий органов власти в отношении данной группы спецпереселенцев.
Ключевые слова: депортация; спецпереселенцы-калмыки; этнические репрессии в СССР; спецпоселение; П. Холквист.
Среди современных работ по истории спецпоселения имеется ряд специальных исследований, раскрывающих механизм функционирования административного режима, обеспечивающего существование системы спецпоселений1, однако авторы фокусируются на применении особых правил и норм в отношении спецпереселенцев-немцев. В результате остаются без внимания не только этнические особенности других контин-гентов, но и недооценивается специфика действий органов власти в отношении каждой конкретной группы репрессированных, которая обуславливалась целым рядом факторов: характером расселения, степенью сопротивляемости депор-тантов, текущей политической ситуацией и др.
Концепция «политики населения» предложена и обоснована в работах Питера Холлквиста2 применительно к позднеимперскому (периода Первой мировой войны) и Советскому (1920-1950-х гг.) обществу и, как показала дискуссия, развернувшаяся на страницах журнала Slavic Review, имеет множество авторитетных сторонников за рубежом (А. Вайнер, Э. Вайц, Ф. Хирш и др.)3.
1 Белковец, Л. П. Гласный и негласный надзор за спецпереселенцами-немцами...; Вольхин, А. И. Роль органов госбезопасности в реализации спецпоселенческой политики.; Шадт, А. А. : 1) Этническая ссылка как инструмент советской национальной политики.; 2) Этническая ссылка советских немцев...
2 Холквист, П. : 1) Тотальная мобилизация и политика населения.; 2) «Осведомление - это альфа и омега нашей работы»...; 3) Россия в эпоху насилия...; 4) Вычислить, изъять и истребить.
3 See: Lemon, A. Without a "Concept"? Race as Discursive Practice.; Hirsch, F. Race without the Practice of Racial Politics.; Weiner, A. Nothing but Certainty.; Weitz, E. : 1) Racial Politics without the Concept of Race.; 2) On Certainties and Ambivalencies.
При таком подходе масштабное применение Советским государством насилия к различным социальным и этническим группам рассматривается как политика, направленная на формирование состава населения посредством интервенций в социальную среду, с целью «отсечения злостных элементов», мешающих построению социалистического общества и вживлению «полезных», способствующих его развитию4. Благодаря чему мы имеем возможность выйти за рамки проблем национальной политики, перейдя на более высокий уровень - к изучению методов и практик социального конструирования в СССР.
Административное управление и агентур-но-оперативное «обслуживание» всех «контин-гентов» спецпереселенцев, расселенных на территории Омской области к началу 1944 г., осуществлялось 23 райспецкомендатурами и 42 поселковыми комендатурами5. Для обслуживания спецпереселенцев-калмыков в первом квартале 1944 г., было организовано 19 районных и поселковых комендатур6.
Режим спецпоселения «спецконтингента "калмыки"», основные административные функции комендантов и обязанности спецпереселенцев были определены во «Временном положении о правах и обязанностях спецпереселенцев» (от 25 октября 1931 г.), «Положении о районных и по-
4 Холквист, П. Вычислить, изъять и истребить. С. 161-165.
5 Штат поселковой комендатуры составлял 1-3 человека, обслуживавших от 300 до 1000 семей; районной - 2-5 человек на 400-4000 семей спецпереселенцев (см.: Положение о районных и поселковых спецкомендатурах НКВД с указанием прав и обязанностей спецпереселенцев (7 февр. 1944 г.) // История сталинского Гулага. Т. 5. С. 401).
6 Государственный архив Российской Федерации (далее -ГАРФ). Ф. 9479. Оп. 1. Д. 161. Л. 19.
селковых спецкомендатурах НКВД» (от 7 февраля 1944 г.) и постановлением СНК СССР № 35 «О правовом положении спецпереселенцев» (от 8 января 1945 г.) и сохранялись с незначительными изменениями. Существенным отличием «временного положения» от «постановления СНК» было отсутствие пункта, в котором говорились о прикреплении спецпереселенцев к конкретному поселку и дому1, его сменило предписание, запрещавшее покидать «район расселения, обслуживаемый данной спецкомендатурой»2. Чтобы покинуть район поселения, человеку требовалось получать временное «разрешение» на выезд за его пределы от периферийного надзирающего органа. В этом документе указывался срок поездки и пункт, в котором поселенцу разрешалось находиться3. По прибытии в пункт назначения спецпоселенцы ставились на учет уполномоченным органом-акцептором, по месту временного пребывания, о чем ставилась в известность комендатура-донор. По возвращении к основному месту спецпоселения разрешение на право выезда у де-портантов изымалось4.
Переход от «подомового» к «порайонному» (району компетенции одной комендатуры) закреплению спецпоселенцев не был случайным. Подтверждение мы находим в словах начальника отдела спецпоселений УНКВД Новосибирской области Жукова, который в декабре 1944 г., характеризуя положение с кадровым составом аппарата спецкомендатур Сибири, осуществляющим надзор за калмыками, отмечал: «в абсолютном большинстве областей спецпоселков в том виде, как они были раньше, уже давно не существует. Наш контингент живет так же, как и остальное правовое население, т. е. расселен по всему району. Таким образом, комендант там, где он один по штату, фактически обслуживает целый адми-
1 Временное положение о правах и обязанностях спецпереселенцев, об административных функциях и административных правах поселковой администрации в районах расселения спецпереселенцев (25 октября 1931 г.) // Политбюро и крестьянство : высылка, спецпоселение... С. 537.
2 Постановление СНК СССР № 35 от 8 января 1945 г. // Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 184.
3 Разрешение Шипуновского райотдела МГБ Алтайского края К. Б. Манджиеву на выезд за пределы места поселения (6 марта 1952 г.) // Книга Памяти ссылки калмыцкого народа. 2001. Т. I, кн. 2. С. 202.
4 Донесение начальника Ямало-Ненецкого окружного от-
дела МВД подполковника Свинтицких начальнику Тоболь-
ского горотдела МВД Тюменской области майору Баржину
о прибытии в г. Салехард и постановке на временный учет
спецпоселенцев И. Ц. Санджиева и М. А. Чеснокова (4 июня
1953 г.) // Книга Памяти ссылки калмыцкого народа. Т. I,
кн. 2. С. 204.
нистративный район, там, где их два, половину административного района»5.
Система спецпоселения в лице комендантов пыталась противостоять увеличению дисперсности расселения подучетных лиц. Бывшая спецпоселенка Березовской спецкомендатуры С. У. Эр-днеева, проживавшая в послевоенные годы в деревне Ванзетур, вспоминала: «Сначала 2 семьи с Игрима приехали, [их - А. И.] перевели, потом из Ломбовожа перевели [и] другие семьи, тоже наши, мы с одной деревни были. Ломбовож -это далеко... Участковые милиционеры в каждом месяце отмечали нас, на лошадях ездить тяжело стало [им], вот и перевезли в Ванзетур, в колхоз, еще три семьи6. Так, с одной деревни [Овата, Целинный район современной Республики Калмыкия - А. И.] мы 5 семей в Ванзетуре жили»7.
Такой переход был нежелателен с точки зрения чекистов-технократов, осуществлявших надзор на местах, ведь критерием эффективности проводимой политики являлась, в первую очередь, степень контроля за гражданами. Режим комендатуры резко усиливал меру административного воздействия и позволял приступить к формированию необходимого государству состава населения. В перечень вопросов, находящихся в ведении комендатур, входили: предупреждение побегов, розыск бежавших, выявление антисоветских и уголовных элементов, контроль за политическими настроениями, посемейный учет спецпереселенцев, поддержание режима спецпоселения в целом8. Комендант имел право налагать административный арест на 5 суток и штраф в размере 100 р.9 К примеру, по Тюменской области в 1945 г. за различные нарушения, в том числе за неявку на отметку в комендатуру (раз в месяц)10 и самовольную отлучку с места поселения, было оштрафовано 29 и арестовано 28 калмыков11.
5 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 161. Л. 171.
6 Спецпоселенцев-калмыков целенаправленно переводили ближе к Березовской спецкомендатуре, располагавшейся в с. Березово. Расстояние от Березово до пункта расселения: Устрем - 42 км (на Сев.-Вост.); Ванзетур - 45 км (на Юг.-Зап.); Игрим - 88 км (на Юг.-Зап.); Ломбовож - 175 км (на Зап.).
7 Интервью с С. У. Эрднеевой (1929 г. р.) // Полевые материалы автора (далее - ПМА).
8 Положение о районных и поселковых спецкомендатурах НКВД с указанием прав и обязанностей спецпереселенцев (7 февраля 1944 г.) // История сталинского Гулага. Т. 5. С. 401.
9 Постановление № 34-14 Совнаркома СССР об утверждении «Положения о спецкомендатурах НКВД» (8 января 1945 г.) // Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 183.
10 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 471. Л. 271.
11 Там же. Д. 290. Л. 225-226.
Здесь ключевым является вопрос о законности применения административных взысканий в условиях спецпоселения и адекватности наказания совершенному проступку. Специалист по истории государства и права Л.П. Белковец считает, что на спецпоселении была разработана система надзора и контроля за действиями сотрудников комендатур1. В «Положении о спецкомендатурах НКВД» от 8 января 1945 г. говорилось: «Прокурорский надзор за деятельностью спецкомендатур НКВД осуществляется соответствующими органами прокуратуры»2. Таким образом, формально «социалистическая законность» была спецпереселенцам-калмыкам гарантирована3.
Однако документы прокуратуры Тюменской области показывают, что в реальной жизни положение было иным. В своем отчете о проделанной работе за 1946 г. прокурор Тюменской области сообщал: «В области имеется 37 комендатур. Надзор за законностью их действий отделом [по надзору за милицией - А. И.] не организован. За весь 1946 год ни одной проверки спецкомендатур проведено не было»4. Как показывают отчеты прокуратуры Тюменской области за последующие годы, систематический прокурорский надзор за деятельностью спецпоселений был налажен только после смерти И. В. Сталина. В отчете за первое полугодие 1953 г. впервые появляется пункт: «Надзор за выполнением постановления СНК СССР № 35 и № 34-14 от 8 января 1945 г. "О правовом положении спецпереселенцев"». Прокурорами на местах были проверены 11 спецкомендатур области, в ходе которых «.. .незаконного наложения штрафов на спецпоселенцев или проявления бюрократизма и волокиты при разрешении жалоб и заявлений спецпереселенцев не выявлено»5. В период 1944-1953 гг. спецпоселения де-факто были выведены из-под контроля прокурорского надзора.
1 Белковец, Л. П. Правовые аспекты национальной политики СССР в годы Великой Отечественной войны и в первое послевоенное десятилетие // Государство и право. 2006. № 5. С. 112.
2 Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 184.
3 Прокуратура СССР являлась структурой, обеспечивающей соблюдение «социалистической законности» и надзор за правильностью действий НКВД/МВД СССР (в соответствии со ст. 4 (п. «г») «Положения о прокуратуре Союза ССР» (17 декабря 1933 г.), ст. 123 Конституции СССР (5 декабря 1936 г.), ст. 3 (п. 1) «Положения о прокурорском надзоре в СССР» (24 мая 1955 г.) // Отечественная история государства и права : сб. док. (1929-1955 гг.). Екатеринбург, 1993. С. 28, 58, 120-121.
4 Государственный архив Тюменской области (далее -ГАТО). Ф. 1103. Оп. 6. Д. 28. Л. 123.
5 Там же. Оп. 5. Д. 20. Л. 15.
В этих условиях сталинское руководство могло совершенно произвольно корректировать состав и структуру находящихся на спецпоселении групп граждан, поскольку даже формальный контроль за деятельностью спецкомендатур был установлен лишь после марта 1953 г.
«Агентурное обслуживание» спецпереселенцев осуществлялось на двух уровнях: гласном и негласном. Сотрудники комендатуры осуществляли гласный надзор за спецпереселенцами. После издания в 1948 г. МВД СССР приказов № 00246 и 001445 гласное наблюдение стали осуществлять также надзиратели6. Непосредственно в местах расселения спецпереселенцев-калмыков (бараках, общежитиях) надзор осуществлялся старшими групп, а для надзора за спецпереселенцами (с 1948 г. - выселенцами), проживающими в собственных частных домах, назначены старшие 3-5, 10 домов («десятидворок»), в зависимости от компактности расселения7.
В соответствии с приказом МВД СССР «О задачах МВД СССР по работе среди выселенцев» от 7 декабря 1948 г. комплектование комендатур должно было производиться из расчета один комендант и его помощник на 500 спецпереселен-цев8. Это означало продолжение работы по «разукрупнению» спецкомендатур в целях усиления надзора за спецпереселенцами.
Примечательно, что Омская и Тюменская области уже к концу войны осуществляли обслуживание калмыцкого «контингента» на уровне, требуемом приказом от 7 декабря 1948 г. Продолжение работы по усилению административного надзора привело к тому, что через четыре года в Тюменской области одна комендатура обслуживала в среднем 142 калмыков, в Омской области на спецучете состояло в среднем 184 человека9. Этот процесс был вызван ростом дисперсности расселения депортантов.
При этом в Тюменской области количество пунктов расселения калмыков и количество комендатур возросли пропорционально в 1,7 раза, а в Омской области количество комендатур увеличилось за это время в 2,7 раза, а мест поселения
6 Надзиратели закреплялись за отдаленными от спецкомендатур объектами с наиболее сложными жилищно-бытовыми условиями. Надзиратели через старших общежитий, бараков и десятидворок проводили поголовную проверку спецпереселенцев и строго следили за соблюдением режима // ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 464. Л. 238.
7 Там же. Д. 505. Л. 39 об.
8 Саганова, Л. П. Спецпереселенцы-немцы в Бурятии (19411956 гг.) : дис. ... канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2001. С. 104.
9 Подсчитано по: ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 260. Л. 20-51 об., 92-109; Там же. Д. 513. Л. 3-94, 107-140.
лишь на 15 %, что объясняется более высокой плотностью расселения спецпереселенцев всех категорий. Рост количества пунктов проживания калмыков был вызван, по нашему мнению, передачей отдельных групп спецпереселенцев различным министерствам и ведомствам с целью более рационального использования их трудового потенциала.
К 1 января 1949 г. помимо сотрудников комендатур гласный надзор в Омской области осуществляли 1278 старших групп, бараков, общежитий и десятидворок1. К августу их численность была доведена до 2579 человек. С 1 января по 1 июля 1949 г. количество надзирателей, осуществлявших связь и курировавших работу «старших», увеличилось с 29 до 162 человек2.
Негласный надзор осуществлялся разветвленной агентурно-осведомительной сетью, состо-
^ ^ 3
ящеи из осведомителен, агентов и резидентов3. К началу I квартала 1944 г. среди всех спецпереселенцев Омской области числилось 426 информаторов. Причем только для агентурного «обслуживания» калмыков в первые три месяца нахождения на поселении было завербовано 220 осведомителей и 6 агентов4. К моменту образования самостоятельной Тюменской области (14 августа 1944 г.) агентурная сеть среди калмыков в Омской области уже насчитывала 335 человек, т. е. каждого 70-го5. Сеть разрасталась: по Омской области к 1 января 1945 г. каждый 40-й спецпереселенец был информатором6. К 1 января 1948 г. по СССР - каждый 24-й спецпереселе-нец-калмык7.
1 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 505. Л. 39 об.
2 Там же. Д. 464. Л. 247; Там же. Д. 505. Л. 39.
3 Осведомитель - наиболее многочисленная категория секретных сотрудников. По заданию органов МВД производил негласное наблюдение за спецпереселенцами. Для более глубокой разработки «враждебных элементов» использовали агентов, их вербовали также из числа спецпереселенцев или лиц, пользовавшихся их доверием. Резидентом был секретный сотрудник, руководивший работой осведомителей. Резидентов вербовали в целях создания массовой осведомительной сети, руководство которой не могло быть выполнено штатным оперативным составом // Саганова, Л. П. Спецпереселенцы-немцы в Бурятии. С. 114.
4 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 161. Л. 19.
5 Подсчитано по: ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 141. Л. 240 об., 242, 242 об; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 160. Л. 63 об; Там же. Д. 313. Л. 14, 15 об.-16; Там же. Д. 363. Л. 28, 29 об, 30; Там же. Д. 366. Л. 235, 236 об.-237; Там же. Д. 477. Л. 125, 127, 128; Там же. Д. 480. Л. 142, 144, 146; Там же. Д. 556. Л. 14, 17, 22; Там же. Д. 848. б/л; Там же. Д. 932. Л. 96, 123; Предложение комиссии МВД СССР в ЦК КПСС о снятии с учета спецпоселения калмыков и членов их семей (7 марта 1956 г.) // Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 235.
6 Там же. Д. 164. Л. 181-182.
7 Там же. Д. 366. Л. 314.
Вербовка агентуры среди спецпереселенцев проводилась, прежде всего, в целях борьбы с побегами8 как наиболее массовой формой неповиновения спецпереселенцев9. Широкая сеть осведомителей в сочетании с действием принципа круговой поруки спецпоселенцев максимально затрудняла возможность побега10.
В дополнение к агентурной сети из числа «правового» населения и «патриотически настроенных» спецпереселенцев создавались «группы содействия» поимке беглецов. В Тюменской области осенью 1946 г. существовало 92 группы содействия и 8 противопобеговых заслонов11. В Омской области в период с января 1945 г. по август 1949 г. количество групп содействия возросло с 55 до 440, а их членов с 311 до 2311 соответственно12. В 1949 г. эти подразделения работали во взаимодействии со 184 заградгруппами, состоящими из сотрудников милиции (944 человека)13.
Выявленные благодаря агентуре лица, «склонные к побегу», ставились на оперативный учет, а в случае неоднократных попыток к бегству или иные проступки - помещались в «особорежим-ные» спецпоселки: Ингаир Тобольского района в Тюменской области; Голубая речка Тарского района - в Омской. При северных комендатурах (Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов) Тюменской области подобных поселков не создавалось, злостные нарушители режима просто отправлялись в более северные и отдаленные от центра спецпоселки14. Находившаяся на поселении в д. Ванзетур Березовского района С. У. Эрднеева вспоминала о подобной практике: «Некоторые работать не хотят, воровать ходят. Те "плохие" семьи в Устрем [на 90 км севернее -А. И.] куда-то отправили, [а] которые "получше" семьи, себе оставил ванзетурский колхоз»15.
С. У. Эрднеева неслучайно говорила о привлечении к ответственности нежелающих трудиться. Одной из характерных черт управления населением в рамках реализации «политики населения» является рассмотрение граждан как ресурса, под-
8 Там же. Д. 299. Л. 201.
9 Вольхин, А. И. Деятельность органов НКВД по пресечению побегов спецпереселенцев с территории Урала и Сибири в годы Великой Отечественной войны // История репрессий на Урале. С. 146.
10 Положение о районных и поселковых спецкомендатурах НКВД с указанием прав и обязанностей спецпереселенцев (7 февраля 1944 г.) // История сталинского Гулага . Т. 5. С. 402.
11 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 299. Л. 204.
12 Там же. Л. 202.; Там же. Д. 164. Л. 173.
13 Там же. Д. 464. Л. 233 об., 247.
14 Там же. Д. 299. Л. 202, 204.
15 Интервью с С. У. Эрднеевой (1929 г. р.) // ПМА.
лежащего мобилизации1. Для СССР периода войны и первых послевоенных лет особенно характерен взгляд на людей как на трудовой ресурс, который должен быть использован для решения «народно-хозяйственных» задач. Поэтому трудоспособные спецпереселенцы обязаны были заниматься «общественно-полезным трудом» в соответствии с постановлением правительства от 8 января 1945 г.2
Побеги могли привести к срыву выполнения государственных заданий, а лица, совершавшие побег со спецпоселения, воспринимались как дезорганизаторы производства, саботирующие хозяйственные и политико-идеологические установки советского руководства. Меры воздействия на эти «вредные элементы» последовательно ужесточались. С момента прибытия на спецпоселение депортированные подвергались наказанию в виде лишения свободы сроком до трех лет, а за укрывательство бежавших - лишения свободы до одного года3. В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 г. уголовная ответственность за побег была увеличена до 10 лет лишения свободы4. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г.5 наказание за побег было установлено в 20 лет каторжных работ, а за укрывательство -5 лет лишения свободы. Также объявлялось, что калмыки были переселены в отдаленные районы Советского Союза навечно, без права возврата к прежним местам жительства. Из анализа документов, отражающих случаи привлечения к ответственности по этому указу калмыков, можно заключить, что указ применялся дозированно, в индивидуальном порядке как мера показательного устрашения6.
Уже в период войны определились две главные причины побегов: во-первых, тяжелые материально-бытовые условия7 и, во-вторых, самовольный выезд на воссоединение с семьей8.
1 Холквист, П. «Осведомление - это альфа и омега нашей работы». С. 69-70.
2 Постановление СНК СССР № 35 от 8 января 1945 г. // Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 184.
3 Постановление Совета Министров СССР № 4367-1726сс «О выселенцах» (24 ноября 1948 г.) // Книга Памяти ссылки калмыцкого народа. Т. I, кн. 2. С. 178-179.
4 Шадт, А. А. Нормативно-правовая база этнической ссылки... С. 89-90.
5 Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и специального поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны» // Ссылка калмыков: как это было. Т. I, кн. 1. С. 224-225.
6 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 471. Л. 258; Там же. Д. 710. Л. 188.
7 Там же. Д. 177, 67 об.
8 Там же. Л. 238 об.
Именно с целью ликвидации фактора «побеговой активности» калмыков органы НКВД активно содействовали централизованному воссоединению семей9. За первые полгода нахождения на поселении ОСП УНКВД по Омской области было рассмотрено около 3000 заявлений о воссоединении семей, в результате чего около 300 семей было воссоединено внутри области, а 150 человек выехали к семьям за пределы области10.
Из учтенных на территории Омской области 775 семей к 1 января 1945 г. было воссоединено 678, остались разделенными 97. По Тюменской области было учтено 458 разрозненных семей, из которых к началу 1945 г. не воссоединились 133 семьи11. Централизованное воссоединение семей на территории Омской и Тюменской областей завершилось к началу 1947 г.12
В дальнейшем заявления калмыков, желающих выехать к родственникам в другой населенный пункт, рассматривались в индивидуальном порядке. Основанием для получения разрешения на выезд (если речь не шла о воссоединении мужа и жены) теперь считались лишь болезнь и смерть трудоспособных в семье заявителя13. По такой схеме в мае-июне 1948 г. в Тюменской области было выдано 12 разрешений на выезды в другие области и 25 разрешений на переезды внутри области14.
Таким образом, произошел переход от централизованного воссоединения (предполагавшего воссоединение четырех категорий родственников) семей к индивидуальному. Это означало решение проблемы соединения разрозненных семей с точки зрения надзирающих органов, которые перестали рассматривать «разрозненность семей» как фактор, серьезно влияющий на «по-беговую активность» калмыков и неповиновение системе в целом. В то же время данная административная мера полностью соответствовала духу «политики населения», поскольку в ходе
9 Воссоединению в централизованном порядке подлежали четыре категории родственников: родители и их несовершеннолетние дети; родители и совершеннолетние дети, если родители до переселения находились на иждивении этих детей или имели с ними до переселения одно общее хозяйство; мужья и жены; а также нетрудоспособные и несовершеннолетние спецпереселенцы и их родственники, на иждивении которых находились до переселения или которые могли их взять на свое иждивение (Белковец, Л. П. Административно-правовое положение российских немцев на спецпоселении 1941-1955 гг. : историко-правовое исследование. Новосибирск, 2003. С. 257.)
10 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 177. Л. 220 об.
11 Там же. Д. 164. Л. 172об.-173, 226.
12 Там же. Д. 297. Л. 10, 98.
13 Там же. Д. 416. Л. 162.
14 Там же. Л. 162.
депортации калмыцкого народа были разрушены традиционные родовые связи, а проводимые «сверху» мероприятия были направлены на восстановление соответствующих идеалам социалистического общества «малых» семей.
Основная масса побегов приходилась на первые шесть месяцев нахождения калмыков на поселении (в Омской области бежало 24 человека; по СССР - 116), что совпадает с пиком смертности калмыцкого населения, когда люди бежали от социально-бытовой неустроенности1. Некоторый рост количества бежавших происходит вновь в 1946 - начале 1947 г., что можно связывать с тяжелым экономическим положением в стране и новой волной смертности (смертность спецпереселенцев-калмыков по Тюменской области составляла в III квартале 51 человека, а в IV-м увеличилась до 92 человек2). В результате побег был не столько актом сопротивления системе, сколько одной из стратегий выживания. Как массовое явление побеги среди калмыков были пресечены к началу 1948 г.
Параллельно проходит работа по поиску беглецов. На 1 января 1947 г. по Омской области бежали 37 калмыков, из них был задержан 31 (83,9 % от числа бежавших); в Тюменской из 11 бежавших (с момента образования области в августе 1944 г.) задержаны трое (27,3 %). В Тюменской области было наименьшее количество бежавших калмыков по Сибири. В целом по СССР было задержано 266 из 383 бежавших калмыков (т. е. 70 %).
Во исполнение приказа МВД СССР от 17 июня 1948 г. для розыска и задержания беглецов при ОСП УМВД краев и областей в помощь комендатурам создаются оперативно-розыскные отряды. В Омской области такой отряд насчитывал 20 человек и приступил к работе 1 июля 1948 г.3 Согласно приказу от 7 декабря 1948 г., к борьбе с побегами подключались отряды по борьбе с бандитизмом и подразделения милиции с первыми спецотделами МВД-УМВД на местах4. 15 декабря 1948 г. отряды по борьбе с побегами спецпереселенцев-выселенцев были объединены с оперативными подразделениями по борьбе с побегами заключенных5.
Статистические данные показывают, что на исследуемой территории к началу 1950-х гг. в
1 Подсчитано по: ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 141. Л. 240 об, 242, 286, 287, 287 об.
2 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 297. Л. 14.
3 Там же. Д. 416. Л. 86.
4 Баев, Р. Р. Организационные и юридические основы переселения и специального поселения народов Калмыкии, Северного Кавказа и Крыма 1943-1956 гг. : дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2006. С. 213-215.
5 Там же. С. 219-221.
бегах находилось менее 17 человек (по СССР -92), а интенсификация мер по поиску бежавших и ужесточение режима спецпоселения привели к последовательному задержанию всех беглецов6. Калмыки являлись фактически единственным из крупных этнических «контингентов», во всяком случае на исследуемой территории, побеги которых удалось ликвидировать полностью7.
Оценку сопротивляемости режиму среди различных групп спецпоселенцев и ответных репрессивных мер государства позволяют сформулировать выявленные данные. Из них следует, что доля калмыков, попавших в заключение на поселении, в сравнении с другими «континген-тами», была сравнительно невелика: на 1 января 1951 г. в заключении находилось 2,8 % от числа состоящих на спецучете в Омской области, и 2,89 % - в Тюменской. В то время как среди «истинно-православных христиан»8 в Тюменской области доля заключенных превышала 18 % к числу находящихся на поселении, а среди «указников» [выселенных по указу Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. - А. И.] она составляла 10,1 %9.
При сопоставлении данных о «побеговой активности» калмыков с количеством лиц, находившихся в заключении, а также «побеговой активностью» других «контингентов» можно сделать вывод о том, что калмыки были одной из наиболее законопослушных групп спецпереселенцев. К примеру, в Омской области количество находившихся в бегах среди оуновцев10 на 1 июля 1948 г. достигло 2070 человек11. По Тюменской области только в первые месяцы нахождения на поселении (июнь-июль 1948 г.) было «выявлено 600 человек, склонных к совершению побега»
6 Подсчитано по: ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 477. Л. 125, 127, 128.
7 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 932. Л. 96, 123.
8 «Истинно-православные христиане» (далее - ИПХ) - общее название и самоназвание направлений в русском православии, оформившихся после декларации митрополита Сергия 1927 г. о лояльности советской власти. Основной идеологемой «истинно-православных христиан» был антикоммунизм, имевший специфический религиозный характер. 14 июля 1944 г. появился приказ НКВД-НКГБ СССР о переселении 1673 ИПХ. В Тюменскую область было переселено 664 человека из Орловской и Рязанской областей. См.: Иванов, А. С. «Истинно-православные христиане» на спецпоселении в Ханты-Мансийском национальном округе в годы войны (1944-1945 гг.) // Исторический ежегодник. С. 142-152.
9 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 556. Л. 14-17, 19-23; Там же. 848. б/л; Там же. Д. 932. Л. 123.
10 Члены семей участников организаций украинских националистов (далее - ОУН).
11 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 416. Л. 86.
среди «указников»1. Оуновцы, «указники», а также ИПХ воспринимались властью как наиболее опасные группы среди спецконтингента. Именно установление контроля за «новыми» группами спецпереселенцев, поступившими на поселение после войны, послужило поводом для усиления режима спецпоселения.
Несмотря на то, что калмыки не оказывали сколько-нибудь значительного сопротивления властям, для них был установлен жесткий режим, определявший распорядок жизни спецпереселенца. Коменданты в своей деятельности опирались на вышедшие 8 марта 1944 г. «Правила хозяйственного и трудового устройства спецпереселенцев». В этом документе калмыки были формально разделены на «социально опасных» и «социально неопасных».
К категории «опасных» были причислены те из спецпереселенцев, «которые в период временной оккупации немецко-фашистскими войсками районов их прежнего местожительства служили полицейскими, старостами, комендантами или по собственной инициативе выполняли другие обязанности, способствовавшие немцам в проведении карательных и репрессивных мер по отношению к советским гражданам»2. Обустройство на поселении первой группы производилось в условиях, обеспечивающих постоянный и усиленный надзор за ними со стороны органов НКВД3. Список лиц, относящихся к «враждебным элементам», по этому положению ограничивался только фактическими немецкими пособниками, однако, как показала практика постановки спецпереселенцев-калмыков на оперативный учет, круг «опасных» лиц был значительно шире.
Население подвергалось категоризации для упрощения процедуры интервенции в социальную среду, с целью отделения «вредных элементов» от «здорового ядра» общественного тела. Критерием благонадежности спецпереселенца являлась степень вовлеченности в «общественно-полезный» труд, под которым понималось участие в хозяйственных мероприятиях (например, посевных) и степень восприимчивости к политико-идеологическим (выборам в Верховный Совет СССР) компаниям властей4.
Государству был необходим лояльный, сознательно выполняющий все его задания «новый человек», для чего требовалось идентифицировать
1 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 416. Л. 141.
2 Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 146-147.
3 Там же. С. 147.
4 Государственный архив социально-политической исто-
рии Тюменской области (далее - ГАСПИТО). Ф. 132. Оп. 1.
Д. 321. Л. 1 об., 9 об.
всех подозрительных лиц, причислив их к определенной совокупности. Калмыки, состоявшие на оперативном учете в целом по стране, были разделены по 16 «окраскам». К началу декабря 1944 г. на территории Омской и Тюменской областей находились депортированные, принадлежавшие к 12 учетным графам. Им действительно было уделено особое внимание. Так, спецпереселенцы, проходившие по графе учета «изменники Родины», были сконцентрированы в Тюменской области, в то время как в Омской области на поселении находились «члены семей изменников Родины»5. Выявление лиц, изменивших Родине, продолжалось и на поселении6. Уголовников среди находившихся на учете по областям не было.
Важно отметить, что выявление «бандитских элементов» продолжалось. В 1944-1945 гг. органами НКВД Урало-Сибирского региона по подозрению в измене Родине, предательстве и пособничестве немцам было арестовано 198 калмыков7. За 1 полугодие 1947 г. в Тюменской области были возбуждены «политические» дела против 47 немцев и калмыков, большинство калмыков обвинялось по ст. 58 п. 1 («измена Родине в период войны») и п. 10 («антисоветская агитация и пропаганда»)8. Список «социально опасных» граждан также постоянно расширялся. Если к 14 августа 1944 г. на оперативном учете в УНКВД Омской области состояло 358 калмыков9, то в декабре 1944 г. количество таких лиц на исследуемой территории увеличилось до 556 (1661 - по СССР). К началу 1948 г. на оперативном учете по СССР состояло 2559 человек. Это означало, что почти за четыре года на спецпоселении количество калмыков, подозреваемых в преступной деятельности, возросло на 54 %10. В отсутствии контроля за деятельностью комендатур режим продолжал искать и репрессировать «враждебные элементы», произвольно корректируя состав населения.
Для второй группы спецпереселенцев - «социально неопасных» - предлагалось создавать «благоприятные условия» для трудоустройства11.
5 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 176. Л. 137.
6 Доклад начальника спецпоселений НКВД СССР М. В. Кузнецова (5 сентября 1944 г.) // Спецпереселенцы в СССР в 1944 году, или Год большого переселения // Отечеств. арх. 1993. № 5. С. 106.
7 Вольхин, А. И. Выявление и розыск органами госбезопасности Урала и Сибири изменников родины, предателей и пособников немецких оккупантов в годы великой отечественной войны // Урал в стратегии Второй мировой войны : материалы всерос. науч. конф., посв. 55-летию победы в ВОВ. Екатеринбург, 2000. С. 204.
8 ГАТО. Ф. 1103. Оп. 5. Д. 3. Л. 30,72 об.
9 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 160. Л. 63 об.
10 Там же. Д. 366. Л. 309.
11 Ссылка калмыков : как это было. Т. I, кн. 1. С. 147.
Все спецпереселенцы, не относящиеся к категории «опасных», попадали во вторую группу. В особом положении находились коммунисты и комсомольцы, не утратившие общественного статуса, который они имели до депортации, хотя они выселялись на общих основаниях, даже если имели заслуги перед государством1.
Таким образом, калмыцкий народ находился в условиях жесткого административного режима, подавлявшего любое неповиновение. При этом калмыки в условиях спецпоселения были одним из наиболее спокойных и лояльных системе «контингентов». Для выстраивания «правильной» структуры населения режим пошел на воссоединение малых семей, являвшихся нормой социалистического общества, что обеспечило снижение сопротивляемости депортантов. Побеги спецпереселенцев-калмыков не являлись формой со-
1 См. подробнее: Иванов, А. С. 1) Коммунисты-калмыки на спецпоселении.; 2) «Социально близкие» группы на спецпоселении.
противления системе, а были, скорее, стратегией выживания на спецпоселении. Их можно назвать формой выработки социального иммунитета спецпоселенцев к действиям власти2. Даже в первые годы в документах не зафиксировано их реального сопротивления, не только в форме вооруженной борьбы («бандпроявлений»), но и в любом другом осознанном противодействии властям3.
Административный надзор являлся регулятором состава населения - инструментом интервенции (проникновения) в социальную среду, обеспечивающим чистоту формируемой в ходе «общественно-полезного» труда структуры населения. Он являлся инструментом контроля за рабочей силой, позволявшим отделить «вредные элементы» от «здорового ядра», сформировать социальную структуру, необходимую государству.
2 Осокина, Е. А. О социальном иммунитете. С. 400.
3 Руководство УНКВД Омской области сообщало: «Случаев бандпроявлений за отчётный период [I квартал 1944 г. -А. И.] не зафиксировано» // ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 177. Л. 135.
Библиографический список
1. Белковец, Л. П. Гласный и негласный надзор за спецпереселенцами-немцами в 1941-1955 годах как способ формирования тоталитарного менталитета // Тоталитарный менталитет : проблемы изучения, пути преодоления : материалы междунар. науч. конф. (Кемерово, 18-20 сент. 2001 г.). Кемерово : КемГУ, 2003. С. 142-156.
2. Белковец, Л. П. Административно-правовое положение российских немцев на спецпоселении 1941-1955 гг. : историко-правовое исследование. Новосибирск : Изд-во СО РАН, 2003. 324 с.
3. Белковец, Л. П. Правовые аспекты национальной политики СССР в годы Великой Отечественной войны и в первое послевоенное десятилетие // Государство и право. 2006. № 5. С. 106-111.
4. Вольхин, А. И. Деятельность органов НКВД по пресечению побегов спецпереселенцев с территории Урала и Сибири в годы Великой Отечественной войны / А. И. Вольхин, В. П. Мотревич // История репрессий на Урале : идеология, политика, практика (1917-1980-е годы) : сб. ст. науч. конф. «История репрессий на Урале» (10-12 нояб. 1997 г.). Ниж. Тагил : НТГПИ, 1997. С. 145-155.
5. Вольхин, А. И. Роль органов госбезопасности в реализации спецпоселенческой политики Советского государства в 1930-40-х гг. (на материалах Урала и Сибири) // Урал в прошлом и настоящем. Ч. I. Екатеринбург : ИИА УрО РАН, 1998. С. 401-403.
6. Вольхин, А. И. Выявление и розыск органами госбезопасности Урала и Сибири изменников родины, предателей и пособников немецких оккупантов в годы Великой Отечественной войны // Урал в стратегии Второй мировой войны : материалы Всерос. науч. конф., посв. 55-летию победы в ВОВ. Екатеринбург : СВ-96, 2000. С. 199-205.
7. Иванов, А. С. «Истинно православные христиане» на спецпоселении в Ханты-Мансийском национальном округе в годы войны (1944-1945 гг.) // Исторический ежегодник - 2009 : сб. науч. тр. Новосибирск : Рипэл, 2009. С. 142-152.
8. Иванов, А. С. Коммунисты-калмыки на спецпоселении (на материалах Омской и Тюменской областей) // Омс. науч. вестн. 2011. № 4 (99). С. 21-25.
9. Иванов, А. С. «Социально близкие» группы на спецпоселении (на примере калмыков в Омской и Тюменской областях) // Северные рубежи истории : материалы межвуз. науч. конф. с междунар. участием, посв. 10-летию ист. фак. Сургут. гос. ун-та (1-3 марта 2012 г.). Екатеринбург ; Сургут : Изд-во АМБ, 2012. С. 59-62.
10. История сталинского Гулага, конец 1920-х - первая половина 1950-х годов : собр. док. : в 7 т. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. М. : РОССПЭН, 2004. 822 с.
11. Книга Памяти ссылки калмыцкого народа. Т. I. Ссылка калмыков : как это было : сб. док. и материалов. Элиста : Калмыц. книж. изд-во, 2001. 237 с.
12. Осокина, Е. А. О социальном иммунитете, или Критический взгляд на концепцию пассивного (повседневного) сопротивления // История сталинизма : итоги и проблемы изучения : материалы междунар. науч. конф. (Москва, 5-7 дек. 2008 г.). М. : РОССПЭН, 2011. С. 387-406.
13. Отечественная история государства и права : сб. док. (1929-1955 гг.). Екатеринбург : Изд-во УрГЮА, 1993. 134 с.
14. Политбюро и крестьянство : высылка, спецпоселение. 1930-1940 : в 2 кн. Кн. 2. М. : РОССПЭН, 2006. 1020 с.
15. Спецпереселенцы в СССР в 1944 году, или Год большого переселения // Отечеств. арх. 1993. № 5.С. 103-111.
16. Ссылка калмыков : как это было : сб. док. и материалов. Т. I, кн. 1. Элиста : Калмыц. книж. изд-во, 1993. 264 с.
17. Холквист, П. Тотальная мобилизация и политика населения : российская катастрофа в европейском контексте (1914-1921) // Россия и Первая мировая война : материалы междунар. науч. коллоквиума. СПб. : Дмитрий Буланин, 1999. С. 83-100.
18. Холквист, П. «Осведомление - это альфа и омега нашей работы». Надзор за настроениями населения в годы большевистского режима и его общеевропейский контекст // Американская русистика : (Вехи историографии последних лет) : антология. Ч. 3. Самара : Изд-во Самар. ун-та, 2001. С. 45-93.
19. Холквист, П. Россия в эпоху насилия // Опыт мировых войн в истории России : сб. ст. Челябинск : Камен. пояс, 2007. С. 461-487.
20. Холквист, П. Вычислить, изъять и истребить : (Статистика и политика населения в последние годы царской империи и в Советской России) // Государство наций : (Империя и национальное строительство в эпоху Ленина и Сталина). М. : РОССПЭН, 2011. С. 139-179.
21. Шадт, А. А. Этническая ссылка как инструмент советской национальной политики (1940-1950-е гг.) // Урал и Сибирь в сталинской политике. Новосибирск : Ин-т истории СО РАН, 2002. С. 224-248.
22. Шадт, А. А. Этническая ссылка советских немцев // Маргиналы в советском социуме. 1930-е -середина 1950-х гг. Новосибирск : ИД Сова, 2010. С. 355-416.
23. Lemon, A. Without a "Concept"? Race as Discursive Practice // Slavic Review. 2002. Vol. 61, № 1. P. 54-61.
24. Hirsch, F. Race without the Practice of Racial Politics // Slavic Review. 2002. Vol. 61, № 1. P. 30-43.
25. Weiner, A. Nothing but Certainty // Slavic Review. 2002. Vol. 61, № 1. P. 44-53.
26. Weitz, E. Racial Politics without the Concept of Race : Reevaluating Soviet Ethnic and National Purges // Slavic Review. 2002. Vol. 61, № 1. P. 1-29.
27. Weitz, E. On Certainties and Ambivalencies : Reply to My Critics // Slavic Review. 2002. Vol. 61, № 1. P. 62-65.
Сведения об авторе
Иванов Александр Сергеевич - кандидат исторических наук, доцент кафедры естественнонаучных и гуманитарных дисциплин Сургутского института нефти и газа (филиала) Тюменского государственного нефтегазового университета в г. Сургуте.
88d@bk.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. № 2 (357). History. Issue 62. P. 83-93.
ADMINISTRATIVE SUPERVISION OVER THE KALMYK SPECIAL SETTLERS IN 1944-1956 IN THE CONTEXT OF "POPULATION POLICY"
A. S. Ivanov
PhD in History, Associate Professor, the Department of Natural Science and Humanities, Surgut Institute of Oil and Gas, Branch of Tyumen State Oil and Gas University (TSOGU), Surgut (the adopted reduction: TSOGU, Surgut).
88d@bk.ru
The author uses P. Holquist's concept of "population policy" to study the practice in functioning of the special settlement regime against the Kalmyks deported to Siberia. The administrative supervision is analyzed on two levels: overt and covert, which has made it possible to reveal the specific actions of the authorities against this group of special settlers.
Keywords: deportation; Kalmyk special settlements; ethnic repression in the Soviet Union; special settlement; P. Holquist.
References
1. Belkovec, L. P. (2003) "Glasnyj i neglasnyj nadzor za specpereselencami-nemcami v 1941-1955 godah kak sposob formirovanija totalitarnogo mentaliteta" [=Overt and covert supervision of the specialsettlers-Germans in 1941-1955 years as a method of forming a totalitarian mentality], in: Totalitarnyj mentalitet: problemy izuchenija, puti preodolenija : materialy mezhdunar. nauch. konf. (Kemerovo, 18-20 sent. 2001 g.). Kemerovo : KemGU. S. 142-156. (in Russ.).
2. Belkovec, L. P. (2003) Administrativno-pravovoepolozhenie rossijskih nemcev na specposelenii 19411955 gg. : istoriko-pravovoe issledovanie issledovanie [=Administrative and legal status of the Russian-Germans in specialsettlements in 1941-1955 yrs.: historical and legal research]. Novosibirsk : Izd-vo SO RAN. 324 s. (in Russ.).
3. Belkovec, L. P. (2006) "Pravovye aspekty nacional'noj politiki SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny i v pervoe poslevoennoe desjatiletie" [=Legal aspects of the national policy of the USSR in the Great Patriotic War and in the first postwar decade], in: Gosudarstvo ipravo. № 5. S. 106-111. (in Russ.).
4. Vol'hin, A. I. and Motrevich, V. P. (1997) "Dejatel'nost' organov NKVD po presecheniju pobegov specpereselencev s territorii Urala i Sibiri v gody Velikoj Otechestvennoj vojny" [=Activities of the NKVD to curb escapes specialsettlers from the territory of the Urals and Siberia during the Great Patriotic War], in: Istorija repressij na Urale : ideologija, politika, praktika (1917-1980-e gody) : sb. st. nauch. konf. «Istorija repressij na Urale» (10-12 nojab. 1997 g.). Nizh. Tagil : NTGPI. C. 145-155. (in Russ.).
5. Vol'hin, A. I. (1998) "Rol' organov gosbezopasnosti v realizacii specposelencheskoj politiki Sovetsk-ogo gosudarstva v 1930-40-h gg. (na materialah Urala i Sibiri)" [=The role of the state security in the realization specialsettlements Soviet state policy in the 1930-40-yrs. (on materials of the Urals and Siberia)], in: Ural v proshlom i nastojashhem. Ch. I. Ekaterinburg : IIA UrO RAN. S. 401-403. (in Russ.).
6. Vol'hin, A. I. (2000) "Vyjavlenie i rozysk organami gosbezopasnosti Urala i Sibiri izmennikov rodiny, predatelej i posobnikov nemeckih okkupantov v gody Velikoj Otechestvennoj vojny" [=Identification and Investigation of the security organs of the Urals and Siberia, traitors, traitors and collaborators in the German occupiers during the Great Patriotic War], in: Ural v strategii Vtoroj mirovoj vojny : materialy Vseros. nauch. konf., posv. 55-letiju pobedy v VOV. Ekaterinburg : SV-96. S. 199-205. (in Russ.).
7. Ivanov, A. S. (2009) "«Istinno pravoslavnye hristiane» na specposelenii v Hanty-Mansijskom nacional'nom okruge v gody vojny (1944-1945 gg.)" [="Truly-Orthodox Christians" in specialsettlements in the Khanty-Mansi Autonomous District in the war years (1944-1945 yr.)], in: Istoricheskij ezhegodnik - 2009 : sb. nauch. tr. Novosibirsk : Ripjel. S. 142-152. (in Russ.).
8. Ivanov, A. S. (2011) "Kommunisty-kalmyki na specposelenii (na materialah Omskoj i Tjumenskoj oblastej)" [=Communists-Kalmyk the special settlement (on materials Omsk and Tyumen regions)], in: Oms. nauch. vestn. № 4 (99). S. 21-25. (in Russ.).
9. Ivanov, A. S. (2012) "«Social'no blizkie» gruppy na specposelenii (na primere kalmykov v Omskoj i Tjumenskoj oblastjah)" [="Socio familiar" group in special settlements (on example the Kalmyks in Omsk and Tyumen regions)], in: Severnye rubezhi istorii : materialy mezhvuz. nauch. konf. s mezhdunar. uchastiem, posv. 10-letiju ist. fak. Surgut. gos. un-ta (1-3 marta 2012 g.). Ekaterinburg ; Surgut : Izd-vo AMB. S. 59-62. (in Russ.).
10. Istorija stalinskogo Gulaga, konec 1920-h -pervajapolovina 1950-h godov (2004) [=History of Stalin's Gulag, the end of 1920s - the first half of 1950s]: sobr. dok. : v 7 t. T. 5. Specpereselency v SSSR. M. : ROSSPJeN. 822 s. (in Russ.).
11. KnigaPamjati ssylki kalmyckogo naroda (2001) [=Memorial Book exile Kalmyk people]. T. I. Ssylka kalmykov : kak jeto bylo : sb. dok. i materialov. Jelista : Kalmyc. knizh. izd-vo. 237 s. (in Russ.).
12. Osokina, E. A. "O social'nom immunitete, ili Kriticheskij vzgljad na koncepciju pas-sivnogo (povsednevnogo) soprotivlenija" (2011) [=About the social immunity, or a critical view on the concept of
passive (everyday) resistance], in: Istorija stalinizma : itogi i problemy izuche-nija : materialy mezhdunar. nauch. konf. (Moskva, 5-7 dek. 2008 g.). M. : ROSSPJeN. S. 387-406. (in Russ.).
13. Otechestvennaja istorija gosudarstva iprava : sb. dok. (1929-1955 gg.) (1993) [=National History of State and Law: Coll. Doc. (1929-1955 yr.)]. Ekaterinburg : Izd-vo UrGJuA. 134 s. (in Russ.).
14. Politbjuro i krest'janstvo : vysylka, specposelenie. 1930-1940 (2006) [=Politburo and the peasantry: exile, special settlement. 1930-1940]: v 2 kn. Kn. 2. M. : ROSSPJeN. 1020 s. (in Russ.).
15. "Specpereselency v SSSR v 1944 godu, ili God bol'shogo pereselenija" (1993) [=Special settlers in the USSR in 1944, or the Year of great resettlement], in: Otechestv. arh. № 5. S. 103-111. (in Russ.).
16. Ssylka kalmykov : kakjeto bylo (1993) [=Exile of Kalmyks: how it was]: sb. dok. i materialov . T. I, kn. 1. Jelista : Kalmyc. knizh. izd-vo. 264 s. (in Russ.).
17. Holkvist, P. (1999) "Total'naja mobilizacija i politika naselenija : rossijskaja katastrofa v evropejskom kontekste (1914-1921)" [=Total mobilization and population policy: Russian disaster in the European context (1914-1921)], in: Rossija i Pervaja mirovaja vojna : materialy mezhdu-nar. nauch. kollokviuma. SPb. : Dmitrij Bulanin. S. 83-100. (in Russ.).
18. Holkvist, P. (2001) "«Osvedomlenie - jeto al'fa i omega nashej raboty». Nadzor za nastroe-nijami naselenija v gody bol'shevistskogo rezhima i ego obshheevropejskij kontekst" [="Awareness - is the alpha and omega of our work". Supervision of the sentiments of the population in the years of the Bolshevik regime and its Eu-ropean context], in: Amerikanskaja rusistika : (Vehi istoriografiiposlednih let) : antologija. Ch. 3. Samara : Izd-vo Samar. un-ta. S. 45-93. (in Russ.).
19. Holkvist, P. (2007.) "Rossija v jepohu nasilija" [=Russia in the era of violence], in: Opyt mirovyh vojn v istorii Rossii : sb. st. Cheljabinsk : Kamen. pojas. S. 461-487. (in Russ.).
20. Holkvist, P. (2011) "Vychislit', iz#jat' i istrebit' : (Statistika i politika naselenija v poslednie gody carskoj imperii i v Sovetskoj Rossii)" [=Calculate, exclude and destroy: Statistics and population policy in the last years of the Tsarist Empire and the Soviet Russia], in: Gosudarstvo nacij : (Imperija i nacional'noe stroitel'stvo v jepohu Lenina i Stalina). M. : ROSSPJeN. S. 139-179. (in Russ.).
21. Shadt, A. A. (2002) "Jetnicheskaja ssylka kak instrument sovetskoj nacional'noj politiki (1940-1950-e gg )" [=Ethnic exile as a tool of Soviet national policy (1940-1950 yr.)], in: Ural i Sibir' v stalinskojpoli-tike. Novosibirsk : In-t istorii SO RAN. S. 224-248. (in Russ.).
22. Shadt, A. A. (2010) "Jetnicheskaja ssylka sovetskih nemcev" [=Ethnic exile Soviet Germans], in: Marginaly v sovetskom sociume. 1930-e - seredina 1950-h gg. Novosibirsk : ID Sova. S. 355-416. (in Russ.).
23. Lemon, A. (2002) "Without a "Concept"? Race as Discursive Practice", in: Slavic Review. Vol. 61, № 1. P. 54-61.
24. Hirsch, F. (2002) "Race without the Practice of Racial Politics", in: Slavic Review. Vol. 61, № 1. P. 30-43.
25. Weiner, A. (2002) "Nothing but Certainty", in: Slavic Review. Vol. 61, № 1. P. 44-53.
26. Weitz, E. (2002) "Racial Politics without the Concept of Race : Reevaluating Soviet Ethnic and National Purges", in: Slavic Review. Vol. 61, № 1. P. 1-29.
27. Weitz, E. (2002) "On Certainties and Ambivalencies : Reply to My Critics", in: Slavic Review. Vol. 61, № 1. P. 62-65.
