CC BY
60
Административно-преюдициальное деяние и уголовный проступок в перспективной модели
пробации
Я. Г. ИЩУК,
старший преподаватель кафедры уголовной политики, кандидат юридических наук (Академия управления МВД России) E-mail: yar-vyatka@yandex.ru ORCID ID 0000-0003-4749-8566
The Administrative Prejudicial Act and Criminal Offense in a Perspective Probation Model
Ya. G. ISHCHUK,
Candidate of Law,
Senior Lecturer at the Department of the Criminal Policy (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)
В исследовании поставлена проблема существования межотраслевых деликтов (правонарушений): административно-преюдициальное деяние и уголовный проступок, которые находятся в пограничном состоянии и требуют отдельной оценки и воздействия на них государства. Предлагается перспективная модель про-бации, которая и должна включить в себя обозначенные межотраслевые деяния.
Административная преюдиция, административно-преюдициальное деяние, уголовный проступок, пробация.
yflK 343.01
The research raises the problem of existence between sectoral torts (offences): an administrative and pre-criminal act and a criminal offense, which are in a border state and require a separate assessment and impact on them of the state. A perspective model of probation which has to include the designated inter branch actions is offered.
Administrative prejudice, administrative prejudicial act, criminal oïïense, probation.
В настоящее время уголовная политика России взяла курс на широкое применение института административной преюдиции, что привело к значительным изменениям диспозиций статей Уголовного кодекса Российской Федерации, содержащих такой способ их конструирования. Этот курс вызывает неоднозначную оценку и в некоторых случаях подвергается критике. Так, Н. А. Лопашенко указывает, что применение административной преюдиции приводит к акцессорности уголовного закона по отношению к административному, закладыванию элементов объективного вменения и другим
недостаткам [12]. З. З. Мамхягов акцентирует внимание на недопустимость административно-преюдициальных деяний в уголовном законодательстве, т. к. административный проступок не несет в себе свойств преступной общественной опасности, а также в свойство одинарного преступления закладываются несколько разнородных правонарушений [13]. Верно отмечено, что применение в уголовном праве административной преюдиции противоречит принципу законности в части повторного наказания за ранее совершенное административное правонарушение [6], а также принципам справедливости и соразмерности
уголовного наказания в части соответствия обозначенных административно -преюдициальных деликтов степени их общественной опасности.
Другие ученые поддержали применение рассматриваемого преюдициального института. Так, А. А. Юнусов и Т. В. Серкова указали, что введение данного инструмента возможно, хотя для этого и необходимо соблюдать определенные условия: срок давности, количество совершенных деяний и др. [18], а М. А. Лапина делает вывод о том, что он повлияет на снижение уровня преступности и облегчит деятельность органов внутренних дел [11].
Отмечается, что увеличение числа уголовно-правовых запретов, научно не обоснованные и быстро реализуемые кампании по противодействию отдельным резонансным противоправным явлениям, криминализация опасных деяний приводят не только к потере системности и целостности уголовного закона, но и к размыванию самого предмета уголовно-правового регулирования [10], противоречат принципам уголовного права, закрепленным в действующем уголовном законе в виде декларативных норм [17].
Криминализированные деяния должны носить достаточно высокую степень общественной опасности, иначе уголовно-право-вой запрет может принести не пользу, а вред. Авторы указывают, что криминализация деяний с административной преюдицией, как она описана в ряде статей УК РФ, произведена без учета именно степени их общественной опасности. Малозначительность подобных деяний не диктовала необходимости вести с ними борьбу уголовно-правовыми средствами [10].
Криминализация деяний отвечает принципу научного обоснования только после исследования степени общественной опасности деяния, количественных и качественных показателей совершенных деяний, невозможности воздействия на них другими институтами, кроме как уголовно-правовыми средствами, отсутствие негативных побочных последствий запрета и т. д.
Административно-преюдициальные деяния в уголовном законе однозначно усиливают его репрессивность, поскольку он получает возможность распространять силу уголовной ответственности не на непреступные деяния, а на неоднократно совершенные проступки и наказывать в уголовно-правовом порядке. «Если либеральная («гуманная») уголовно-правовая политика стремится вывести деяния, не представляющие большой общественной опасности, из сферы уголовно наказуемых, то
ее репрессивная модель исходит из обратного, превращая проступки в уголовно-противоправные деяния» [5].
Председатель Верховного Суда РФ В. М. Лебедев также отметил, что действующее уголовное законодательство излишне криминализовано: «Ежегодно российские суды рассматривают уголовные дела в отношении одного миллиона человек (этот показатель не меняется уже в течение пяти лет). Из этого миллиона больше половины — 55 %, или 550 тыс. человек, судят как раз за нетяжкие преступления. Для того чтобы разрешить сложившуюся ситуацию, Верховный суд Российской Федерации предлагает два важных шага: расширить число норм с административной преюдицией и ввести в закон новую категорию — «уголовный проступок» [8].
Деление наказаний на преступления и проступки имеет глубокие исторические корни. Всем изучавшим право известно, что в Англии, начиная со средних веков, известно деление таких деяний на фелонии (старофранц. felonie — зло, предательство, преступление, грех) и мисдиминоры (англ. misdemeanor — судебно наказуемый проступок), т. е. на преступления и проступки. Такая градация противоправных деяний применяется и до сего времени в деликтном праве США. Деление на преступления и проступки присутствует ныне и в уголовном законодательстве многих государств континентальной Европы.
Реализация введения в закон новой категории — «уголовный проступок» является перспективным направлением, которое уже сейчас требует проведения научных исследований и анализа нормативной правовой базы с целью определения целесообразности введения указанной категории. Базовой основой таких исследований должны стать административно-преюдициальные деяния, которые, по нашему мнению, либо поглотятся «уголовным проступком», либо останутся отдельной категорией. Полагаем необходимо провести анализ преступлений, наказание за которые не предусматривает лишение свободы [16] с целью возможности и целесообразности их перевода в категорию уголовного проступка.
В целом можно констатировать, что административная преюдиция и уголовный проступок могут стать эффективными инструментами в деятельности по предупреждению преступлений, однако необходимо обоснованное их применение: установление адекватных мер юридической ответственности, соответствующих принципам справедливости и соразмерности правонарушения, выражаю-
щихся в требовании соразмерности наказания совершенному деянию, что обязывает федерального законодателя устанавливать меры ответственности, адекватные общественной опасности совершенного деяния и свойствам личности — правонарушителя.
Государство обязано реагировать на различные формы отклоняющегося поведения — на те, у которых степень общественной опасности уже выше, чем у административных деликтов, но меньше, чем у преступлений. Кроме того, государство обязано реагировать и на самого правонарушителя, благодаря которому и создается данное пограничное правонарушение или уголовный проступок.
Как указывают А. И. Коробеев и А. А. Ширшов: «Отечественный законодатель криминализирует не деяние, которое не теряет своих свойств административного проступка, а деятеля, его «преступную волю» [10]. Но «преступная воля», — резонно замечает Н. Г. Иванов, — проявившая себя в асоциальной направленности, не достигающей степени преступления, нуждается в ином профилактическом купировании, не связанном с репрессивным аппаратом уголовного права» [7].
Серия административно-преюдиционных деяний не повышает общественной опасно -сти второго или третьего правонарушения, но опасность личности субъекта с очевидностью возрастает, а следовательно, в целом возрастает общественная опасность такого поведения. Повторное (или систематическое) совершение аналогичного административного правонарушения показывает, что примененные к субъекту меры административного принуждения не дают должного предупредительного эффекта, а значит, у него сформировался стойкий стереотип противоправного (криминогенно -го) поведения. Такое криминогенное поведение требует применения профилактических мер, которые должны основываться на нормативных правовых актах и применяться специальными субъектами.
Еще в IV в. социологическая школа уголовного права (книга «Критерии опасного состояния» 1880 г. Р. Гарофало) выработала теорию опасного состояния личности, которая подразумевала репрессивное воздействие не на деяние, а на деятеля с возведением его в ранг опасной, преступной личности. Было предложено ввести так называемые неопределенные приговоры, считая необходимым «не определять окончательных мер, имеющих быть принятыми по отношению к преступнику, чтобы определение этих мер было предоставлено позднейшему исследованию, касающему-
ся личности преступника, его прошлого, его поведения в течение определенного испытательного периода» [14], и указывали, что для «охраны общества от будущей опасности вовсе не требуется совершение преступного деяния» [15].
Анализируя мнения исследователей и им-плементируя идеи социологической школы в современные реалии, представляется возможным говорить о необходимости установления определенного контроля за лицами, создающими административно-преюдициальное правонарушение или уголовный проступок, о проведении в отношении них комплекса профилактических мероприятий и установления определенного режима (испытательно-го срока), невыполнение которого уже влечет наступление уголовной ответственности. Отметим, что в данном случае уголовная ответственность должна устанавливаться именно за нарушение испытательного срока по примеру ст. 314.1. УК РФ «Уклонение от административного надзора или неоднократное несоблюдение установленных судом в соответствии с федеральным законом ограничения или ограничений» [1].
Концептуальную основу такого испытательного срока за лицами, совершившими административно-преюдициальное правонарушение или уголовный проступок, необходимо искать в зарубежном институте пробации.
Пробация (от лат. ргоЪаНо — испытание) является институтом, свойственным право-порядкам западных стран, который означает надзор со стороны специализированных государственных органов за исполнением лицом, подвергшимся уголовному преследованию, правовых предписаний.
Служба пробации, институт пробации, правила пробации и ее формы: приговорная пробация, наблюдательная пробация, досудебная пробация — давно вошли в законодательство зарубежных стран.
В зарубежной доктрине и законодательстве нет единого подхода к правовой природе института пробации. Первоначально он создавался для организации работы с людьми, имеющими конфликт с законом, и представлял собой уголовный надзор (уголовную опеку). По мере развития в различных странах институт пробации вобрал в себя функции социально-реабилитационной помощи.
Международные стандарты не предлагают единого подхода в рассматриваемой сфере и создают условия для самостоятельного осмысления законодателем этой проблемы в контексте национальной правовой системы.
Сам термин «пробация» следует использовать как собирательное понятие по отношению к различным правовым институтам, регламентирующим надзор за исполнением предписаний и реабилитационное сопровождение со стороны специализированных государственных органов в отношении лиц, подвергающихся уголовному преследованию.
Концепцией долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 г. [2] предполагалось создание в стране специальной службы пробации. Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 г. [3] предусмотрела создание службы пробации. В русле реализации этой Концепции обсуждались такие варианты, как создание службы пробации на базе действующих уголовно-исполнительных инспекций ФСИН России; организация комплексной системы пробации с включением в нее органов власти и общественных организаций; формирование самостоятельной федеральной службы, подведомственной Минюсту.
Разносторонность идей о месте пробации в российском законодательстве объясняется отсутствием четкой юридической природы данного института [9], его разносторонними формами применения в зарубежных странах, однако он может идеально вписаться в отечественную правовую систему как раз в плоскости институтов административной преюдиции, уголовного проступка и административного надзора. Безусловно, его внедрение требует дальнейшего осмысления вопросов о его месте — создание отдельной «пробационной организации», либо включение его в правоохранительный орган в виде отдельного подразделения (второй ва-
риант представляется более предпочтительным и менее затратным), о правовой основе, о штатной численности, об изменении множества нормативных правовых актов, включая уголовное законодательство и т. д.
Внедрение института пробации в российское законодательство будет иметь существенное профилактическое значение, поскольку под воздействием пробационного надзора правонарушитель может пересмотреть свое поведение и не допустить впредь правонарушений под угрозой реального наказания. А. В. Аносов отмечает: «...реальной альтернативой карательному правосудию становится доктрина правосудия восстановительного, материально-правовая основа которой содержится в нормах уголовного права» [4]. Более того, институт пробации позволит полноценно реализовать на практике меры индивидуальной профилактики.
Таким образом, итоговая идея реализации системы пробации в отечественном законодательстве, включающая административно-преюдициальные деяния, уголовный проступок и институт административного надзора как вариант, должна «разгрузить» пенитенциарную систему, уменьшив в ней число осужденных граждан, упростить уголовное судопроизводство, сэкономить материальные и временные затраты на расследование и судебное рассмотрение этих категорий дел, снять с оступившихся граждан клеймо «преступника», исключив институт судимости, но самое главное — соблюсти принцип справедливости и соразмерности правонарушения и последующих государственных мер реагирования, что позволит выровнять баланс обеспечения и соблюдения прав и законных интересов граждан.
Список литературы:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от
13 июня 1996 г. № 63-Ф3 // СЗ РФ. 1996. № 25.
2. О Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года: распоряжение Правительства Российской Федерации от 17 ноября 2008 г. № 1662-р // СЗ РФ. 2008. № 47.
3. Об утверждении Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года: распоряжение Правительства Российской Федерации от
14 октября 2010 г. № 1772-р // СЗ РФ. 2010. № 43.
4. Аносов А. В. Проблемы реализации уголовной политики России в отношении несовершеннолетних правонарушителей // Уго-
ловная политика России на современном этапе: состояние, тенденции и перспективы: сб. стат. всероссийской научн.-практ. конф. М., 2013.
5. Безверхое А. Г. Возвращение «административной преюдиции» в уголовное законодательство России // Российская юстиция. 2012. № 1.
6. Богданов А. В. Административная преюди-ция и реализация принципов справедливости и законности в уголовном праве // Труды Академии управления МВД России. 2018. № 1.
7. Иванов Н. Г. Общественная опасность деяния как онтологическая основа криминализации. М., 2016.
8. Инициативу об уголовном проступке одобрили в Верховном суде // Рос.
газ. 2017. 31 окт. № 7413. URL: https:// rg.ru/2017/10/31 /iniciativu - ob - ugolovnom -prostupke-odobrili-v-verhovnom-sude.html (дата обращения: 10.05.2018).
9. Ищу к Я. Г. Криминологическая характеристика и предупреждение органами внутренних дел преступлений, совершаемых условно осужденными: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
10. Коробеев А. И., Ширшов А. А. Уголовный проступок сквозь призму института административной преюдиции: благо или зло? // Уголовное право. 2017. № 4.
11. Лапина М. А. Декриминализация преступлений в сфере экономической деятельности: административная преюдиция в действии: монография. М., 2016.
12. Лопашенко Н. А. Административной преюдиции в уголовном праве — нет! // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2011. № 3 (23).
13. Мамхягов З. З. Об административной пре-юдиции в уголовном законодательстве // Общество и право. 2016. № 1 (55).
14. Набоков В. Д. К вопросу об «опасном состоянии» // Журнал Уголовного права и процесса. URL: https://www.prlib.ru/item/332881 (дата обращения: 10.05.2018).
15. Набоков В. Д. Об «Опасном состоянии» преступника как критерии мер социальной защиты. СПб., 1910. URL: http://avidreaders.ru/ book/ob-opasnom-sostoyanii-prestupnika-kak-kriterii.html (дата обращения: 10.05.2018).
16. Рогова Е. В., Забавко Р. А. Проблемы определения общественной опасности и малозначительности деяний, посягающих на порядок добычи природных ресурсов // Труды Академии управления МВД России. 2016. № 2.
17. Титушкина Е. Ю. Уголовно-правовая наука и «реформирование» уголовного законодательства // Вестник КГТУ. 2014. № 1.
18. Юнусов А. А, Серкова Т. В. Административная преюдиция в российском уголовном праве // Актуальные проблемы экономики и права. 2015. № 1.
