CC BY
769
УДК: 616.89-008.441.42
АДАПТАЦИЯ ОПРОСНИКОВ «ОТНОШЕНИЕ К СМЕРТИ» И «СТРАХ ЛИЧНОЙ СМЕРТИ» НА РУССКОЯЗЫЧНОЙ ВЫБОРКЕ
К.А. Чистопольская, С.Н. Ениколопов, ЕЛ. Николаев, Г.И. Семикин, В.В. Храмелашвили, В.Н. Казанцева, Т.В. Журавлева
ФГБУ «Московский научно-исследовательский институт психиатрии» Минздрава России, г. Москва ФГБУ «Научный центр психического здоровья» РАМН, г. Москва, Россия
ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова», г. Чебоксары, Россия ФГБОУ ВПО «Московский государственный технический университет им. Н.Э. Баумана», г. Москва Одеськш дошшльний навчальний заклад «Ясла-Садок» № 306, г. Одесса, Украина ГБОУ ВПО «Московский городской психолого-педагогический университет», г. Москва, Россия
Контактная информация:
Чистопольская Ксения Анатольевна - младший научный сотрудник отдела суицидологии ФГБУ «Московский научно-исследовательский институт психиатрии» МЗ РФ. Адрес: 107076, г. Москва, ул. Потешная, д. 3. Телефон: (495) 963-75-72, e-mail: [email protected]
Ениколопов Сергей Николаевич - кандидат психологических наук, профессор. Место работы и должность: заведующий отделом клинической психологии ФГБУ «Научный центр психического здоровья» РАМН. Адрес: 115522, г. Москва, Каширское шоссе, д. 34. E-mail: [email protected]
Николаев Евгений Львович - доктор медицинских наук, доцент. Место работы и должность: заведующий кафедрой клинической психологии ФГБОУВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова». Адрес: 428015, г. Чебоксары, Московский проспект, д. 15. E-mail: [email protected]
Семикин Геннадий Иванович - доктор медицинских наук, профессор. Место работы и должность: заведующий кафедрой «Валеология» ФГБОУ ВПО «Московский государственный технический университет им. Н.Э. Баумана». Адрес: 105005, г. Москва, ул. 2-я Бауманская, д. 5, стр. 1. E-mail: [email protected]
Храмелашвили Виктор Владимирович - кандидат медицинских наук, доцент. Место работы и должность: старший научный сотрудник, заведующий лабораторией психофизиологических исследований и профессиональной ориентации Учебно-методического центра «Здоровьесберегающие технологии и профилактика наркомании в молодёжной среде» ФГБОУ ВПО «Московский государственный технический университет им. Н.Э. Баумана», Адрес: 105005, г. Москва, ул. 2-я Бауманская, д. 5, стр. 1. E-mail: [email protected]
Казанцева Валентина Николаевна - психолог. Место работы и должность: Одеськш дошюльний навчальний заклад «Ясла-Садок» № 306 Одесько! мгсько! ради Одесько! область Адрес: 65113, Украина, г. Одесса, ул. Ак. Глушко, д. 1/5. E-mail: [email protected]
Журавлева Татьяна Владимировна - студентка 4-ого курса факультета юридической психологии ГБОУ ВПО «Московский городской психолого-педагогический университет». Адрес: 127051, г. Москва, ул. Сретенка, д.39. E-mail: [email protected]
В статье представлены результаты адаптации методик «Отношение к смерти» и «Страх личной смерти» на русскоязычной (российской и украинской) студенческой выборке (n=1074, возраст 18-25 лет). Методики проявили себя как надежные и валидные инструменты. Были выявлены различия в отношении к смерти в разных группах (наиболее благополучная - МГТУ им. Н.Э. Баумана, наименее благополучная - ЧГУ им. И.Н. Ульянова и Чебоксарский филиал РГСУ). Получены нормативные данные в студенческой среде. Выделены направления будущей работы.
Ключевые слова: отношение к смерти, страх личной смерти, суицидальное поведение, группы риска.
В 1969 году Г. Фейфель писал: «Наш всеобщий социально-репрессивный взгляд на смерть способствует развитию невротической обеспокоенности. Более тесное знакомство со смертью необходимо в нашем воспитании и культуре... События Второй мировой войны... и давление острых социальных проблем вынуждает психологию преодолеть ее традиционный позитивизм и выйти на уровень нравственных проблем и жизненных выборов» [10]. В 1973 году Г. Фейфель пришел к заключению, что в целом люди принимают неизбежность смерти на сознательном уровне и отвергают ее
на полуосознаваемом уровне ассоциаций [11]. Он назвал этот феномен «принятием-избеганием смерти». В это же время были опубликованы самые важные книги Э. Беккера, «Отрицание смерти» [7] и «Бегство от зла» [8].
В 1986 году откликом на работы данных авторов стала теория управления страхом смерти [14], главный постулат которой заключается в том, что культура защищает нас от очевидности смерти и позволяет действовать в относительном душевном равновесии. С момента возникновения теории ее авторы продвигали именно изучение моральных и жиз-
ненных выборов. В 2011 г. возникла теория разрушения буфера тревоги [19], связанная с тем, что люди, пережившие травматическое событие (землетрясение, гражданскую войну, домашнее насилие, смерть родителей), у которых позже развились симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) -диссоциации, нарушение копинг-стратегий, навязчивые воспоминания и др., не проявляли классических защитных механизмов в виде отстаивания культурной картины мира и подавления мыслей о смерти, в отличие от пострадавших, у которых не наблюдалось ПТСР.
Чуть раньше это было замечено автором межличностной теории суицида Т. Джойнером относительно суицидальных пациентов [17]: «Есть те, кто развивает в себе способность к серьезному суицидальному поведению, становится более бесстрашным (когда страх действительно снижается), а есть те, кто становится храбрее (когда страх остается, но человек научается терпеть его), есть и те, кто сочетает в себе оба качества». Надо заметить, что бесстрашие в данном случае не способствует психологическому благополучию.
Таким образом, изучение страхов смерти является актуальным как для распознавания психологического неблагополучия в общей популяции, так и в клинической выборке. Для этих целей мы выбрали два опросника. Один -«Отношение к смерти» [22], - от авторов теории управления смыслом, суть которой заключалась в том, что при низкой осмысленности жизни человек начинает инвестировать смыслы в смерть, и второй - «Страх личной смерти» [12], задуманный авторами как многомерная методика исследования страхов смерти на внутриличностном, межличностном и надличностном уровнях, которые предварительно уже были адаптированы нами [4]. Мы провели факторный анализ обоих опросников на различных выборках, чтобы проверить основные посылки данных теорий.
Методика.
В ы б о р к а : в исследовании на российской выборке приняли участие студенты 18-25 лет. 156 человек являлись студентами факультетов психологии, социологии и менеджмента Государственного университета управления 2-3 курсов (40 юношей и 116 девушек), на которых проводилась адаптация [4].
Группа сравнения 1: 283 студентов Московского государственного технического университета им. Н.Э. Баумана (280 юношей, 3 девушки), проходящие профессиональный отбор на военный факультет.
Группа сравнения 2: 323 студентов из г.Чебоксары как региона высокого суицидального риска - из Чувашского государственного университета, факультетов лечебного дела, педиатрии, стоматологии, психологии, юриспруденции и Чебоксарского филиала Российского государственного социального университета, факультетов экономики, менеджмента, инноваций (89 юношей, 234 девушки).
Группа ретеста: 52 человека (16 юношей, 36 девушек) заполнили адаптируемые опросники дважды с промежутком в 2-3 месяца. Группа состояла из учеников старших классов, студентов и аспирантов разных московских вузов (от 17 до 26 лет).
Мы также провели адаптацию методик на русскоязычной украинской выборке (г. Одесса). 151 человек являлись студентами Одесского национального экономического университета (29 юношей, 122 девушки), 109 - широкой возрастной группы от 15 до 60 лет (40 мужчин, 69 женщин, средний возраст - 24 года). Итого - 260 человек.
Инструменты.
Опросник «Отношение к смерти» (Death Attitude Profile-Revised) [22, 23] состоит из 32 пунктов, в котором по 7-балльной шкале Лай-керта оцениваются утверждения, касающиеся разных вариантов отношения к смерти. Опросник исследует то, какое значение человек приписывает смерти, его взгляды на это явление: принимает он ее, избегает или боится. Наиболее адаптивным считается нейтральное принятие, взгляд на смерть как на естественное, неизбежное, ни плохое, ни хорошее явление.
Опросник «Страх личной смерти» (Fear of Personal Death Scale) [12, 18]) содержащий 31 утверждение, предлагает обследуемому продолжить фразы вроде «Смерть пугает меня, потому что...», пункты оценивают по 7-балльной шкале Лайкерта. Методика исследует страхи последствий смерти, что именно вызывает у человека наибольшее отторжение. Предполагает три измерения: внутриличност-ное, межличностное, надличностное, которые, в свою очередь, делятся на шкалы. Кроме этого, в исследовании использовались опросники временной перспективы личности [3, 24] и жизнестойкости [1].
Статистическая обработка данных проводилась в программе SPSS 17.0 с применением факторного анализа (метод главных компонент, вращение варимакс), коэффициента Кронбаха, корреляционного анализа Пирсона, непараметрического критерия Манна-Уитни.
Результаты и обсуждение.
1. Факторная структура опросников.
Опросник «Отношение к смерти». Факторная структура опросника на русскоязычной одесской выборке оказалась полностью идентичной исходному варианту. На выборке МГТУ им. Н.Э. Баумана 2 пункта, изначально относящиеся к шкале «Страх смерти» («Вопрос жизни после смерти очень меня беспокоит» и «Смерть, вне сомнения, мрачный опыт»), дали большую нагрузку на шкалы «Принятие-приближение» и «Избегание темы смерти». Мы получили изначальные шкалы:
«Принятие-приближение смерти» (10 пунктов, а=0,87 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,86 - Одесса) - смерть рассматривается человеком позитивно, даже приветствуется, он верит в жизнь после смерти, полагает, что загробная жизнь лучше земной. Пример утверждения: «Я предвкушаю жизнь после смерти».
«Избегание темы смерти» (5 пунктов, а=0,89 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,91 - Одесса) - позиция, при которой человек предпочитает не думать о смерти и избегает любых напоминаний о ней в своей повседневной жизни («Когда бы мысль о смерти ни приходила мне в голову, я стараюсь отвлечься от неё»).
«Страх смерти» (7 пунктов, а=0,71 -Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,81 -Одесса) - отношение к смерти характеризуется преимущественно страхом и беспокойством («Смерть, вне сомнения, мрачный опыт»).
«Принятие смерти как бегства» (5 пунктов, а=0,76 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,81 - Одесса) - смерть воспринимается, скорее, позитивно, как освобождение от затруднений, возможный выход из неприятных ситуаций («Смерть покончит со всеми моими злоключениями»).
«Нейтральное принятие» (5 пунктов, а=0,64 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,67 -Одесса) - человек воспринимает смерть не как негативное явление, а просто как неизбежность («Смерть - естественная часть жизни»).
Что касается чебоксарской выборки, в ней сохранилась лишь шкала «Нейтральное принятие смерти» (5 пунктов). Всего выделилось 7 шкал, 2 из которых являлись отдельными пунктами «Нейтрального принятия» и также давали нагрузку на эту шкалу. Слились в одну шкалы «Принятие смерти как бегства» и «Принятие приближение смерти», мы назвали её «Религиозное приближение-бегство» (12 пунктов). Шкала «Избегание темы смерти» была дополнена пунктом из «Принятия - приближе-
ния» «Я верю, что после смерти попаду в рай». Мы назвали шкалу «Избегание-вытеснение» (6 пунктов). Шкала «Страх смерти» разделилась на две, собственно «Боязнь смерти» («Перспектива собственной смерти вызывает у меня беспокойство», 4 пункта) и «Религиозный страх» (5 пунктов), в которой объединились 3 пункта, выражающие страх неопределенности («Неопределенность того, что произойдет после смерти, беспокоит меня») и 2 пункта религиозного принятия («Единственное, что успокаивает меня при столкновении со смертью, - моя вера в жизнь после смерти»). Таким образом, религиозностью - и принятием-приближением смерти - были пронизаны 3 шкалы из 5-ти.
Опросник «Страх личной смерти». На выборке МГТУ им. Н.Э. Баумана подтвердилась ранее выявленная структура. Мы получили 3 шкалы во внутриличностном измерении, 2 - в межличностном и 1 - в надличностном. Пункт «...боюсь наказания, которое ждет после смерти» давал равную нагрузку на факторы «Трансцендентные последствия» и «Страх забвения» и был исключен из анализа. Пункт «.это состояние вечного сна» дал нагрузку на шкалу «Трансцендентные последствия» и «Последствия для тела». Из шкалы «Последствия для личности» были исключены 4 пункта, которые полностью перешли в шкалу «Последствия для личных стремлений», что мы рассматриваем как улучшение конструкта по сравнению с первичными данными [4].
В одесской выборке структура также подтвердилась, с двумя особенностями: 2 пункта, описывающие разрушение личности, дали сильную нагрузку на шкалу «Последствия для тела», а пункт «.я не смогу обеспечивать семью» - равную нагрузку на «Трансцендентные последствия» и «Последствия для близких». Мы отнеслись к первому искажению как к семантическому артефакту, а второе списали на молодость выборки.
В чебоксарской выборке наблюдались незначительные колебания трёх пунктов во внут-риличностном измерении. В целом, структура опросника также была подтверждена.
Внутриличностное измерение. «Последствия для личности» (7 пунктов, а=0,79 -Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,84 -Одесса, а=0,89 - Чебоксары) - страх того, что смерть уничтожит личность человека, его отдельные способности и его целостность («.это положит конец способности мыслить», «.моё «я» разрушится, исчезнет»). «Последствия для тела» (5 пунктов, а=0,81 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,84 - Одесса,
а=0,85 - Чебоксары) - страх физических последствий смерти («...я потеряю человеческий облик»). «Последствия для личных стремлений» (7 пунктов, а=0,81 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,88 - Одесса, а=0,88 - Чебоксары) - страх исключения из процесса жизни, разрушения планов и замыслов («.это оторвёт меня от самой жизни»).
Межличностное измерение. «Последствия для семьи и друзей» (4 пункта, а=0,78 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,81 - Одесса, а=0,85 - Чебоксары) - страх того, что личная смерть будет болезненно воспринята близкими людьми, а семья всё ещё будет нуждаться в человеке («.родственники не оправятся от горя»). «Страх потери социальной идентичности (забвение)» (3 пункта, а=0,74 - Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,73 - Одесса, а=0,74 -Чебоксары) - страх, что уход человека будет воспринят безразлично, этого никто не заметит («.мой уход не ранит близких»).
Надличностное измерение. «Трансцендентные последствия» (4 пункта, а=0,89-Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана, а=0,90 -Одесса, а=0,89 - Чебоксары) - страх неизвестности, которая ждет после смерти («.она непостижима»).
2. Ретест. Мы провели повторное тестирование на группе из 52 человек, чтобы проверить ретестовую надежность опросников с помощью корреляции Пирсона.
Таблица 1
Корреляции шкал опросника «Отношение к смерти» в группе ретеста
Категория Я
Принятие -приближение 0,99*
Избегание 0,98*
Страх 0,99*
Бегство 0,99*
Нейтральное принятие 0,94*
Достоверность корреляции: *- р<0,001
Внутренняя корреляция шкал
Таблица 2
Корреляции шкал опросника «Страх личной смерти» в группе ретеста
Категория Я
Личность 0,99*
Тело 0,97*
Стремления 0,99*
Трансцендентное 0,96*
Близкие 0,98*
Забвение 0,97*
Достоверность корреляций: * - р<0,001
3. Конструктная (конвергентная и дис-криминантная) валидность.
Поскольку методики в Москве и Одессе работали одинаково, для проверки конструкт-ной валидности мы объединили эти выборки (ГУУ, МГТУ им. Н.Э. Баумана и Одесса (ОНЭУ), п=590).
Как мы видим в табл. 3, принятие - приближение смерти значимо отрицательно связано с избеганием смерти и особенно сильно - с принятием ее как бегства. Это соответствует данным авторов методики, которые обнаруживали высокие показатели этой шкалы у смертельно больных людей [23]. Нейтральное принятие действительно показывает себя как наиболее здоровый взгляд на смерть, отрицательно коррелируя со страхом и избеганием, невысоко положительно - с принятием ее как бегства. Избегание и страх связаны между собой.
Особенно сильные корреляции обнаружились между шкалами внутриличностного и надличностного измерения (страхом неопределенности), (табл. 4). Страх забвения не коррелировал со страхом за близких, так как это противоположные конструкты (если у человека есть важные позитивные связи с другими, он не боится, что его забудут).
Все страхи смерти значимо коррелируют со шкалами страха смерти и избегания смерти (табл. 5).
Таблица 3
ка «Отношение к смерти» (п=590)
Категория Принятие -приближение Избегание Страх Бегство Нейтральное принятие
Принятие-приближение 1 -0,14* 0,46**
Избегание 1 0,42* -0,23** -0,18**
Страх 1 -0,33**
Бегство 1 0,2**
Нейтральное принятие 1
Достоверность корреляций: * - р<0,01; ** - р<0,001
Внутренняя корреляция шкал опросника «Страх личной смерти» (п=590)
Таблица 4
Категория Личность Тело Стремления Трансцендентное Близкие Забвение
Личность 1 0,44* 0,65* 0,46* 0,35* 0,18*
Тело 1 0,44* 0,59* 0,19* 0,37*
Стремления 1 0,5* 0,46* 0,19*
Трансцендентное 1 0,2* 0,21*
Близкие 1
Забвение 1
Достоверность корреляций: * - р<0,001
Корреляции между опросниками «Отношение к смерти» и «Страх личной смерти» (п=590)
Таблица 5
Категория Принятие -приближение Избегание Страх Бегство Нейтральное принятие
Личность -0,11** 0,25*** 0,5*** -0,14**
Тело 0,15*** 0 41*** 0,08* -0,28**
Стремления -0,14** 0,28*** 0 44*** -0,14**
Трансцендентное 0,16*** 0,15*** 0,5*** 0,09* -0,18***
Близкие 0,22*** 0 2***
Забвение 0,11* 0,15*** 0,21***
Достоверность корреляций: * - р<0,05; ** - р<0,01; *** - р<0,001
Некоторая положительная связь обнаружена между принятием смерти как бегства, страхом телесных последствий, трансцендентных и забвения, что соответствует «неблагополучности» этой шкалы, ее выраженности у су-ицидентов [5]. Принятие-приближение отрицательно связано с внутриличностным измерени-
ем, положительно - с надличностным и страхом забвения, что тоже соответствует чрезмерной близости к смерти. Нейтральное принятие отрицательно связано внутриличностным и надличностным измерением, связи с межличностным отсутствуют.
Таблица 6
Корреляции шкал опросника «Отношение к смерти» с методиками исследования временной перспективы
личности и жизнестойкости (п=590)
Категория Принятие -приближение Избегание Страх Бегство Нейтральное принятие
Негативное прошлое 0,18*** 0 17*** 0 27***
Гедонистическое настоящее 0 2*** -0,13**
Будущее -0,09* 0,16*** -0,13** 0,09*
Позитивное прошлое 0 19*** 0,18*** -0 19***
Фаталистическое настоящее 0 24*** 0,14** 0 24*** -0,12**
Вовлеченность -0,12** 0,18*** -0,16*** -0 29*** 0,1*
Контроль -0,12** 0,12** -0 19*** -0,26*** 0,1*
Риск -0 24*** 0,09* -0 2*** -0 29*** 0,1*
Жизнестойкость -0,18*** 0,14** -0,21*** -0,31*** 0,11*
Достоверность корреляций: * - р<0,05; ** - р<0,01, *** - р<0,001.
Таблица 7
Корреляции шкал опросника «Страх личной смерти» с методиками исследования временной перспективы
личности и жизнестойкости (п=590)
Категория Личность Тело Стремления Трансценд. Близкие Забвение
Негативное прошлое 0,22*** 0 17*** 0 32***
Гедонистическое настоящее 0 2*** 0,14** 0,12**
Будущее 0,15*** -0,18*** 0 19*** -0,18***
Позитивное прошлое 0,11** 0,12** 0,15*** -0,12**
Фаталистическое настоящее 0,28*** 0 17*** -0,09* 0,33***
Вовлеченность -0 24*** -0,15*** 0,09* -0 37***
Контроль -0,21*** -0,18*** -0,28***
Риск -0 29*** -0 23*** -0,33***
Жизнестойкость -0,28*** -0,21*** -0 37***
Достоверность корреляций: * - р<0,05; ** - р<0,01; *** - р<0,001
С жизнестойкостью отрицательно оказались связаны наиболее проблемные отношения к смерти: принятие-приближение, страх и бегство, значимая связь обнаружилась с избеганием и нейтральным принятием. Временная перспектива обнаружила ту же закономерность: негативная ВП (негативное прошлое и фаталистическое настоящее) положительно коррелировала с принятием-приближением, страхом и бегством, отдельно фаталистическое настоящее - отрицательно с нейтральным принятием (табл. 6). Позитивное прошлое и будущее выполняли роль защит по теории управления страхом смерти (ностальгия и самооценка) [20, 21] и положительно коррелировали с избеганием и страхом смерти, отрицательно - с принятием бегства. Гедонистическое настоящее характеризовалось отсутствием этих защит и было положительно связано с принятием - приближением смерти («На бога надейся...»), отрицательно - с избеганием.
Мы наблюдали «расщепление» внутрилич-ностного измерения: в соответствии с теорией управления страхом смерти [13], страх телесных последствий, так же как и надличностное измерение (страх неопределенности), и страх забвения оказались «проблемными» и были отрицательно связаны с жизнестойкостью, негативной временной перспективой и гедонизмом (табл. 7). Будущее и позитивное прошлое, напротив, коррелировали с «позитивными» защитами - страхом за личность, стремления и за близких. Надо заметить, что значимые от низких до средних корреляций ожидались нами, так как в обыденной жизни смерть должна быть вынесена за скобки: чтобы человек мог эффективно действовать, напоминание о смерти должно быть минимальным [9].
4. Нормативные данные.
Таблица 8 Средние и стандартные отклонения*
Категория M±SD (п=590) M±SD (п=100)
Принятие-приближение 3,38±1,2 4,84±1,7
Избегание 4,48±1,5 2,84±1,2
Страх 3,8±1,2 3,25±1,3
Бегство 3,01±1,2 4,06±1,7
Нейтральное принятие 5,58±1 5,31±0,9
Личность 3,76±1,4
Тело 2,66±1,5
Стремления 4,61±1,5
Трансцендентное 3,92±1,8
Близкие 5,00±1,4
Забвение 2,16±1,3
Примечание: * - для методик «Отношение к смерти» и «Страх личной смерти» на сводной выборке студентов Москвы и Одессы 18-25 лет (п=590), а также данные по методике «Отношение к смерти» из американского исследования П. Вонга, Г. Рекера и Дж. Гессер на выборке 18 -29 лет (п=100).
Что касается опросника «Отношение к смерти», по сравнению с американской выборкой [22] русскоязычная отличалась повышенным избеганием смерти, пониженным принятием-приближением и принятием бегства, нейтральное принятие было чуть повышено (табл. 8). По опроснику «Страх личной смерти» у нас данных для сравнения нет.
5. Внешняя валидность. Мы применили полученные шкалы на чебоксарской выборке, чтобы проверить возможные отклонения (п=323). При том, что принятие-приближение, страх и принятие бегства сохраняли свою отрицательную коннотацию (судя по связям с
жизнестойкостью), обнаружились изменения во временной перспективе: избегание было дополнительно отрицательно связано с негативным прошлым, а принятие-приближение - и с позитивным прошлым (табл. 9, 10). Гедонизм был значимо связан с принятием смерти как бегства.
На выборке из Чебоксар подтвердилась общая структура связей: отрицательные корреляции шкал последствий за тело, страха неопределенности и забвения с жизнестойкостью. Основная защитная нагрузка легла на шкалу будущего.
6. Межгрупповые различия. Сравнительный анализ выборок обнаружил следую-
щие различия (по критерию Манна-Уитни): чебоксарская выборка (п=323) значимо отличалась от одесской (п=151) повышенным страхом последствий для тела и страхом забвения (р=0,013 для обеих шкал) и пониженным нейтральным принятием смерти ф<0,001). От выборки ГУУ (п=156) чебоксарская также выделилась повышенными страхами за тело и забвения ф<0,001 для обеих шкал), более высоким избеганием темы смерти в повседневности ф<0,001), большим принятием смерти как бегства (р=0,047), меньшим нейтральным принятием ф<0,001) и страхом за личность (р=0,047).
Таблица 9
Корреляции шкал опросника «Отношение к смерти» с методиками исследования временной перспективы
личности и жизнестойкости (п=323)
Категория Принятие-приближение Избегание Страх Бегство Нейтральное принятие
Негативное прошлое 0,14** -0,11* 0,18** 0,16**
Гедонистическое настоящее 0,15** 0,19**
Будущее 0,21**
Позитивное прошлое 0,16** 0 19*** 0,12*
Фаталистическое настоящее 0 23*** 0,16** 0,19**
Вовлеченность 0 2*** -0,2** -0,19**
Контроль -0,14* -0,25*** -0,18**
Риск -0,18** -0 23*** 0,16**
Жизнестойкость -0,16** -0,25*** -0,2** 0,13*
Достоверность корреляций: * - р<0,05; ** - р<0,01; *** - р<0,001
Таблица 10
Корреляции шкал опросника «Страх личной смерти» с методиками исследования временной перспективы
личности и жизнестойкости (п=323)
Категория Личность Тело Стремления Трансценд. Близкие Забвение
Негативное прошлое 0,19** 0,14* 0,21***
Гедонистическое настоящее
Будущее 0,19** 0,12* 0,12* 0,15* 0,21***
Позитивное прошлое 0,12*
Фаталистическое настоящее 0,14* 0,16**
Вовлеченность -0,13* 0,18** -0,17**
Контроль -0,18** -0,11* -0,13* -0,21***
Риск -0,12* -0,28*** -0,22*** -0,2**
Жизнестойкость -0,22*** -0,15* -0,22***
Достоверность корреляций: * - р<0,05; ** - р<0,01; *** - р<0,001
Надо заметить, что при этом чебоксарская выборка отличалась и от одесской (ОНЭУ) (р=0,001 для обеих шкал), и от московской (ГУУ) (р=0,0044 р<0,001) повышенными показателями будущего и позитивного прошлого, с одновременно высокой негативной временной перспективой (р=0,046 - негативное прошлое выше по сравнению с Одессой, р=0,001 и р=0,044 - негативное прошлое и фаталистическое настоящее выше по сравнению с Москвой). От ГУУ чебоксарские студенты отличались и сниженной жизнестойкостью (р=0,041 -вовлеченность; р<0,001 - принятие риска; р=0,003 - жизнестойкость). При общем неблагополучии повышенная позитивная временная перспектива может считаться некоторой альтернативной защитой.
От студентов МГТУ им. Н.Э. Баумана (п=283) чебоксарцы отличались более высоким принятием приближением смерти, страхом и принятием смерти как бегства, страхом за тело, неопределенности и забвения (все шкалы -р<0,001), студенты МГТУ им. Н.Э. Баумана больше боялись за близких (р<0,001) и воспринимали смерть нейтрально (р<0,001). Жизнестойкость и временная перспектива будущего была выше у МГТУ им. Н.Э. Баумана (р<0,001), негативная временная перспектива и гедонизм - у чебоксар (р<0,001).
Вообще студенты МГТУ им. Н.Э. Баумана оказались наиболее благополучной группой. Одесская выборка отличалась от них более высокими страхами за тело (р<0,001), трансцендентности (р=0,006) и забвения (р=0,009), принятием приближение и принятием смерти как бегства (р<0,001). Бауманцы принимали смерть нейтрально (р<0,001) и избегали ее (р=0,034), боялись за близких (р=0,001) и за свою личность (р=0,016). Тот же паттерн наблюдался и с выборкой ГУУ: более высокие по сравнению с МГТУ им. Н.Э. Баумана страхи за тело (р<0,001), трансцендентных последствий (р=0,002) и забвения (р=0,051), принятие-приближение и принятие смерти как бегства (р<0,001), более низкие избегание (р<0,001) и нейтральное принятие смерти (р=0,048).
Студенты Одесского ВУЗа отличались от Московского ГУУ лишь более высоким избеганием смерти (р=0,006) и более низким страхом за личность (р=0,007).
Обсуждение результатов.
Опросник «Отношение к смерти» на русскоязычной выборке в Москве и Одессе повторил изначальную структуру, «Страх личной смерти» был улучшен нами на основании текущих данных.
Были обнаружены культурные различия на чувашской выборке: отношение к смерти молодых людей в Чебоксарах было пронизано религиозностью. Они оказались наименее благополучной группой как в отношении к смерти, так и по показателям психологического благополучия, тем самым подтвердив региональный риск [2].
Наиболее благополучной группой оказались студенты МГТУ им. Н.Э. Баумана. Надо заметить, что они были мотивированы показать себя с лучшей стороны. Мы также предполагаем, что их показатели связаны с функционированием на более высоком уровне обобщения, который играет роль культурной защиты от страха смерти.
Что касается нормативных данных, наши студенты оказались с более «эмоционально заряженной» системой отношения к смерти: они больше, чем американские студенты, избегали ее в повседневной жизни и отличались меньшим принятием (возможно, вследствие меньшей религиозности). Однако нам трудно судить об этом из-за временного лага: американские данные - 20-летней давности, сейчас показатели могут быть иными.
Были подтверждены предположения авторов методик о благополучии и неблагополучии шкал: в норме принятие-приближение, страх смерти и принятие ее как бегства были связаны со снижением психологического благополучия, а избегание и нейтральное принятие - с высокими показателями. Неблагоприятными оказались страхи последствий для тела, трансцен-денции и забвения. Первое соответствует идеям Э. Беккера [7, 8] и теории управления страхом смерти об окультуривании тела [13]. Последнее свидетельствует о нарушении защит самооценки и ностальгии [20, 21]. Что касается трансценденции - это страх неопределенности, он часто оказывается связан со страхом смерти, хотя в чистом виде и отрицается теорией управления страхом [6]. Благоприятную роль играет страх последствий за близких - это подтверждается теорией Ф. Зимбардо о временной перспективе: самые тесные связи с близкими (с друзьями и семьей) наблюдались у людей с высоким позитивным прошлым; а также теорией управления страхом смерти о защитах ностальгии и привязанности [15, 16, 21, 24]. Это реалистичный страх того, что уход человека может подкосить любимых, и поэтому смерти надо избегать. Он в наибольшей степени проявился на выборке студентов МГТУ им. Н.Э. Баумана.
Выводы и перспективы:
1. Можно говорить об успешной адаптации опросников «Отношение к смерти» и «Страх личной смерти» на русскоязычной выборке: это валидные и надежные диагностические средства, которые подойдут как для скрининга, так и для индивидуальных клинических обследований [5].
2. Самая высокая и наиболее зрелая защита от страхов смерти проявилась на выборке студентов МГТУ им. Н.Баумана, что соответствует высокому уровню обобщений в этой среде.
3. Культурные отличия выборки из Чебоксар соответствуют ее отнесению в группу риска [2].
4. Результаты подтверждают теоретические постулаты в данной области исследований.
Исследование отношений к смерти является перспективной, хоть и мало пока изученной темой, особенно в отечественной литературе. Так, необходимы исследования разных возрастных групп. Важно выделять позитивные и негативные защиты от страхов смерти, чтобы при необходимости обучать людей сознательно обращаться к тем конструктам, которые дают более эффективную и зрелую защиту.
Литература:
1. Леонтьев Д.А., Рассказова Е.И. Тест жизнестойкости. - М.: Смысл, 2006. - 63 с.
2. Положий Б.С. Суицидальное поведение (клини-ко-эпидемиологические и этнокультуральные аспекты). - М.: ФГБУ «ГНЦ ССП им. В.П. Сербского». 2010. - 232 с.
3. Сырцова А., Митина О.В. Возрастная динамика временных ориентаций личности // Вопросы психологии. - 2008. - № 2. - С. 41-54.
4. Чистопольская К.А., Ениколопов С.Н., Бадалян А.В., Саркисов С.А. Адаптация методик исследования отношений к смерти у людей в остром постсуициде и в относительном психологическом благополучии // Социальная и клиническая психиатрия. - 2012. - № 2. - С. 35-42.
5. Чистопольская К.А., Ениколопов С.Н. Проблема отношения к смерти после суицидальной попытки [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. - 2013. -№ 2 (19). URL: http://medpsy.ru (дата обращения: 12.05.2014).
6. Чистопольская К.А., Ениколопов С.Н. Теория управления страхом смерти: основы, критика и развитие // Вопросы психологии. - 2014. - № 2. -С. 125-142.
7. Becker E. The denial of death. - New York: The Free Press, 1973.
8. Becker E. Escape from evil. - New York: The Free Press, 1975.
9. Burris C., Rempel J. "It's the end of the world as we know it": Threat and the special-symbolic self // Journal of personality and social psychology. -2004. - Vol. 86. - P. 19-42.
10. Feifel H. Attitudes toward death: A psychological perspective // Journal of consulting and clinical psychology. - 1969. - Vol. 33, № 3. - P. 292-295.
11. Feifel H. Branscomb A. Who's afraid of death? // Journal of abnormal psychology. - 1973. - Vol. 81, № 3. - P. 282-288.
12. Florian V., Kravetz S. Fear of Personal Death: Attribution, Structure, and Relation to Religious Belief // Journal of personality and social psychology. -1983. - Vol. 44. - P. 600-607.
13. Goldenberg J., Pyszczynski T., Greenberg, J., Solomon, S. Fleeing the body: A terror management perspective on the problem of human corporeality // Personality and social psychology review. - 2000. -Vol. 4, № 3. - P. 200-218.
14. Greenberg J., Pyszczynski T., Solomon S. The causes and consequences of a need for self-esteem: A terror management theory // Public self and private self / Ed. by Baumeister R.F. - New York: SpringerVerlag, 1986. - P. 189-212.
15. Hart J., Shaver P., Goldenberg J. Attachment, self-esteem, worldviews, and terror management: Evidence for a tripartite security system // Journal of personality and social psychology. - 2005. - Vol. 88. - P. 999-1013.
16. Holman E., Zimbardo P. The social language of time: The time perspective - social network connection // Basic and applied social psychology. - 2009. - Vol. 31. - P. 136-147.
17. Joiner T. Why people die by suicide. - Cambridge, MA: Harvard University Press, 2005.
18. Mikulincer M., Florian V. The complex and multi-faceted nature of the fear of personal death: The multidimentional model of Victor Florian // Existential and Spiritual Issues in Death Attitudes / A. Tomer, G.T. Eliason, P.T. Wong, eds. N.Y.: Lawrence Erlbaum Associates, 2007. - P. 39-63.
19. Pyszczynski T., Kesebir P. Anxiety buffer disruption theory: A terror management account of posttraumatic stress disorder // Anxiety, Stress and Coping: An International journal. - 2011. - Vol. 24, №1. - P. 3-26.
20. Pyszczynski T., Greenberg J., Solomon S., Arndt J., Schimel J. Why do people need self-esteem? A theoretical and empirical review // Psychological bulletin. - 2004. - Vol. 130, № 3. - P. 435-468.
21. Sedikides C., Wildschut T., Routledge C., Arndt J. Nostalgia as enabler of self-continuity / Self-continuity: Individual and collective perspectives // Ed. by Fabio Sani - New York: Psychology Press, 2008. - P. 227-239.
22. Wong P.T., Reker G.T., Gesser G. Death-Attitude Profile-Revised: A Multidimentional Measure of Attitudes Toward Death // Death anxiety handbook: research, instrumentation, and application / Ed. R. Neimeyer. N.Y.: Taylor and Francis, 1994. - P. 148.
23. Wong P.T. Meaning management theory and death acceptance // Existential and spiritual issues in death attitudes / A. Tomer, G.T. Eliason eds. - N.Y.: Lawrence Erlbaum Associates, 2007. - P. 65-87.
24. Zimbardo P., Boyd J. Putting time in perspective: A valid, reliable individual-differences metric // Journal of personality and social psychology. -1999. - Vol. 77, № 6. - P. 1271-1288.
ADAPTATION OF DEATH ATTITUDE PROFILE-REVISED AND FEAR OF PERSONAL DEATH SCALE IN RUSSIAN-SPEAKING SAMPLE
K.A. Chistopolskaya, S.N. Enikolopov, E.L. Nikolaev, G.I. Semikin, V.V. Khramelcshvili, V.N. Kazantseva, T.V. Zhuravleva
The article presents the results of adaptation of Death Attitude Profile-Revised and Fear of Personal Death Scale in Russian-speaking (Russian and Ukrainian)
student sample (n=1074, 18-25 years of age). The instruments proved to be reliable and valid. The differences were found in various comparison groups (most benign - Bauman Moscow State Technical University, least benign - Ulianov Chuvash State University and Cheboksary branch of Russian State Social University). Normative data are acquired for student age group. Perspectives for the future work are underlined.
Keywords: death attitudes, fear of personal death, suicidal behavior, risk groups.
УДК: 575.174.015.3 : 616.894.4
ОСОБЕННОСТИ ТРЕВОЖНО-ДЕПРЕССИВНЫХ РАССТРОЙСТВ И СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ У ПАЦИЕНТОВ ПОЖИЛОГО И СТАРЧЕСКОГО ВОЗРАСТА С ХРОНИЧЕСКОЙ ИШЕМИЧЕСКОЙ БОЛЕЗНЬЮ СЕРДЦА
Е.В. Лебедева, Г.Г. Симуткин,, Е.Д. Счастный, А.Н. Репин, Т.Н. Сергиенко
ФГБУ «Научно-исследовательский институт психического здоровья» СО РАМН, г. Томск, Россия ФГБУ «Научно-исследовательский институт кардиологии» СО РАМН, г. Томск, Россия
Контактная информация:
Лебедева Елена Владимировна - кандидат медицинских наук. Место работы и должность: старший научный сотрудник отделения аффективных состояний ФГБУ «НИИ психического здоровья» СО РАМН. Адрес: 634014, г.Томск, ул. Алеутская, д. 4. Телефон: (382-2) 73-87-75, e-mail: [email protected]
Симуткин Герман Геннадьевич - доктор медицинских наук. Место работы и должность: ведущий научный сотрудник отделения аффективных состояний ФГБУ «НИИ психического здоровья» СО РАМН. Адрес: 634014, г.Томск, ул. Алеутская, д. 4. Телефон: (382-2) 73-87-75, e-mail: [email protected]
Счастный Евгений Дмитриевич - доктор медицинских наук, профессор. Место работы и должность: заведующий отделением аффективных состояний ФГБУ «НИИ психического здоровья» СО РАМН. Адрес: 634014, г.Томск, ул. Алеутская, д. 4. Телефон: (382-2) 73-87-75, e-mail: [email protected]
Репин Алексей Николаевич - доктор медицинских наук, профессор. Место работы и должность: заведующий отделением реабилитации больных ФГБУ «НИИ кардиологии» СО РАМН. Адрес: 634041, г. Томск, ул. Киевская, д. 111А. Телефон: (382-2) 56-58-31, e-mail: [email protected]
Сергиенко Татьяна Николаевна - научный сотрудник отделения реабилитации больных ФГБУ «НИИ кардиологии» СО РАМН. Адрес: 634041, г. Томск, ул. Киевская, д. 111А. Телефон: (382-2) 56-58-32, e-mail: [email protected]
В кардиологическом стационаре 288 пациентов старше 65 лет с хронической ИБС подверглись скринингу шкалами самооценки депрессии, тревоги и социальной адаптации. При положительном скрининге и информированном согласии пациента диагноз верифицирован психиатром. У 50,7% больных выявлены тревожно-депрессивные расстройства, у 62% из них обнаружены аффективные расстройства, повышенный уровень тревоги и депрессии по шкалам самооценки. Каждый десятый пациент имел суицидальные мысли: о планировании одномоментного отказа от антиангинальных средств при усилении нагрузок или согласие на операцию. Авторами делается вывод о необходимости внедрения практику скрининг шкал самооценки для выявления тревожно-депрессивных расстройств и суицидального поведения, а так же включения психиатров в междисциплинарную команду для разработки комплексных программ реабилитации престарелых пациентов с комор-бидными расстройствами.
Ключевые слова: тревожно-депрессивные расстройства, ИБС, междисциплинарная команда, комплексная реабилитация, суицидальное поведение, суицид, престарелый возраст.
Вопросы диагностики тревожно - депрессивных расстройств (ТДР) у пожилых пациентов на протяжении истории всегда были предметом споров психиатров. В 1904 г. Е. КгаереПп отметил, что отличительной особенностью инволюционной меланхолии является
наличие тревоги. Он выделял ее характеристики: позднее начало, особенности клинической картины (интенсивная тревога, часто гетерогенные для классической депрессии бредовые идеи преследования, отношения и т.п., галлюцинации) и более неблагоприятное течение,
