Абстрактные объекты в «Языковых играх» философа и поэта Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 6 (260). Филология. Искусствоведение. Вып. 64. С. 69-72.

С. С. Иванова

АБСТРАКТНЫЕ ОБЪЕКТЫ В «ЯЗЫКОВЫХ ИГРАХ» ФИЛОСОФА И ПОЭТА

Статья посвящена лингвосемиотическому анализу способов создания абстрактных объектов в рамках философских и философско-художественных текстов.

Ключевые слова: абстрактные объекты, «языковая игра», номинация, предикация, локализация.

Основное положение семиотики гласит, что человек вступает в коммуникацию с миром исключительно посредством знаковых систем, «обретая» мир лишь в процессе означивания. Явленность мира оказывается возможной только с помощью языков (текстов), опосредующих отношения мира и человека1. Реальным для разума, доступным пониманию становится то, что, с семиотической точки зрения, было означено, а с лингвистической - вербализовано2.

Этот тезис более чем верен в том случае. когда речь идет об абстрактных объектах (далее - АО) - идеальных, трансцендентных эмпирическому опыту феноменах (Бог, душа, красота и пр.). Сфера трансцендентного эмпирически недостижима, поэтому единственный способ «познания» таких «предметов» - это их описание, или «конструирование», в пространстве высказываний / текстов. По существу, в процессе языкового конструирования АО реализуется когнитивная функция языка: описывая АО, мы приближаемся к их познанию.

Можно говорить и о том, что язык, вызывая к жизни, казалось бы, «несуществующее», проявляет себя как «автономный генератор метафизики»3. На обусловленность «существования» АО их языковым представлением («языковой игрой» автора / интерпретатора) указывали, в частности, Н. Д. Арутюнова, Е. Е. Бразговская, Р. Карнап, У. В. О. Куайн, Дж. Лайонз, Л. Линский, Дж. Серл, В. В. Целищев и др.4

Целью настоящей работы является сопоставительный анализ языковых способов создания АО в философском и философско-художе-ственном дискурсах - «языковых игр» философа и поэта. Основным методом исследования нами избирается метод логического анализа языка. Он позволяет вскрыть сам механизм текстового создания АО.

Материалом для анализа нам послужат тексты, принадлежащие одному временному отрезку (вторая половина ХХ - начало XXI века)

и одной культурной парадигме: трактат «Horror metaphysicus» современного польского философа Лешека Колаковского (1927-2009)5 (далее - L. K.) и ряд стихотворных текстов польского поэта, эссеиста, лауреата Нобелевской премии в области литературы (1980 год) Чеслава Милоша (1911—2004)6 (далее - Cz. M.). Оба автора в своих текстах обращаются к интерпретирующему описанию АО. Мы предполагаем, что способы текстовой репрезентации АО различны у философа и поэта.

В указанных текстах можно, с определённой долей условности, выделить АО, воспринимаемые нами как:

— метафизические сущности, или «существа»: Bog (‘Бог’), aniol (‘ангел’), diabel (‘дьявол’) и др.;

— свойства, атрибуты объектов и классов объектов, мыслимые как самостоятельные «вещи»: рщкпо (‘красота’), harmonia (‘гармония’), wiecz-nosc (‘вечность’), byt (‘бытие’), dobro (‘добро’), zlo (‘зло’), czas (‘время’), przestrzen (‘пространство’), Nicosc (‘Небытие’) и др.

Мы исходим из того, что алгоритм текстового конструирования АО, или «языковой игры», включает одновременно три последовательные логико-семантические операции: номинацию, предикацию и локализацию.

Отношения номинации соединяют АО и его имя. Посредством имени АО вводится в текстовый (контрфактический) мир, включаясь «в общее поле зрения говорящего и слушаю-щего»7. В качестве языковых инструментов номинации АО в текстах Л. Колаковского и Ч. Милоша используются преимущественно имена существительные с «абстрактной» семантикой:

L. K.:

Powolujqc do istnienia wszechswiat, czas, przestrzen i rozum, Bog nie

zmienia niczego w samym sobie <...> — ‘Вызывая к жизни

вселенную, время, пространство и разум, Бог не изменяет

ничего в самом себе’.

Cz. M.:

<...> od dobra b^dzie oddzielone zlo — ‘<...> от добра будет отделено зло’ («W Malignie 1939»)8.

Недискретный способ существования АО позволяет также использовать в качестве их имён местоимения (Nic — ‘Ничто’; Nigdzie — ‘Нигде’), предлоги (po — ‘после’), наречия (Teraz — ‘Сейчас’), претерпевшие грамматическую субстантивацию.

На этапе номинации ещё нет различий в стратегиях конструирования АО в рамках философского (тексты Л. Колаковского) и фило-софско-художественного (тексты Ч. Милоша) дискурсов. Они обнаруживаются на следующих этапах — предикации и локализации.

Для репрезентации АО, отсутствующего в рамках эмпирического опыта человека, недостаточно только имени объекта. Вещи мира воспринимаются человеком через систему их свойств. В алгоритме языкового отображения за репрезентацию свойств отвечает операция приписывания к имени АО предикатов, то есть операция предикации. В логической семантике предикаты трактуются как знаки, предназначенные для отображения свойств объектов (так называемые внутренние предикаты) и отношений между объектами (внешние предикаты)9.

В анализируемых текстах выявляются следующие семантические типы внешних предикатов.

Прежде всего, для обоих авторов характерно указание на сам факт существования АО — употребление вместе с именем АО экзистенциального (бытийного) предиката. Его функцию может выполнять, во-первых, сам контекст, окружающий имя АО10, во-вторых, глагол «быть» в различных грамматических формах (польск. byc, jest).

L. K.:

Calosc jest w nas i dlatego mozemy w ogole cokolwiek wiedziec ‘Целое

есть в нас, и поэтому мы можем вообще что-либо знать’;

Cz. M.:

<.. > czymzejest sroczosc? — ‘<.. .> что же такое (есть) сорочесть?’

(«Sroczosc»).

Отображению АО может помогать употребление предикатов, эксплицирующих его сходство с другими объектами мира. Здесь начина-

ется расхождение «языковых игр» философа и поэта.

L. K.:

[Absolut] Jest wigc rownie bezczasowy, jak matematyczne rownanie

(‘Является таким же вневременным, как математическое

уравнение’); Absolut jest niezlozony jak geo-metryczny punkt

(‘Абсолют неразложим как геометрическая точка’);

Cz. M.:

Jedni chroniq si% w rozpacz, ktora jest slodka, jak mocny tyton, jak

szklanka wodki wypita w godzinie zatraty. Inni majq nadziejq glupich,

rozowq jak erotyczny sen — ‘Одни прячутся в отчаяние, сладкое как сильный табак, как стакан водки, выпитой в час утраты. У

других есть надежда глупцов, розовая как эротический сон’.

(«Biedny poeta»).

Как явствует из приведённых примеров, у Колаковского свойство одной абстракции тождественно свойству другой (например, Абсолют неразложим, как неразложима геометрическая точка). Таким образом, одно неизвестное объясняется через другое. Напротив, Ч. Милош подчас наделяет сходными свойствами метафизическую сущность и предмет физического мира.

В текстах Милоша встречается ещё один тип внешних предикатов, не характерный для текста Колаковского — предикаты, выражающие физическое действие, совершаемое объектом: pelznie <...> nicosc — ‘ползёт <...> небытие ’ («Na plazy»);

Tu jest rozpacz, co sciska gardlo — ‘Здесь есть отчаяние, которое

стискивает горло’ («Przeciwka nim»); dusza odrywa siq od ciala i

szybuje — ‘душа отрывается от тела и летит ’ («Druga przestrzen»).

Внутренние предикаты призваны фиксировать свойства, качества, характерные для самих АО. В указанных текстах присутствуют следующие их типы:

1) параметрические предикаты, отображающие, например, размер, цвет АО и т. п.

L. K.:

Absolut jest <...> nieskonczony, bezgraniczny

— ‘Абсолют является

<.> бесконечным, безграничным ’; Jest tedy Absolut bezczasowy,

nie wiecznotrwaly — ‘Абсолют есть вневременный, не

продолжающийся вечно’;

Cz. M.:

Smierc jest ogromna — ‘Смерть огромная’ («No tak, trzeba

umierac»); W czarnej rozpaczy i w szarym zwqtpieniu — ‘В черном

отчаянии и сером сомнении ’ («W czarnej rozpaczy»);

2) оценочные предикаты:

L. K.:

<...> Bog jest dobry w sensie laskawosci i dba-losci o swoje

stworzenia(‘Бог добрый в смысле благосклонности и заботы о своих творениях’);

Cz. M.:

potrzebuj^ Boga milosiernego — ‘мне нужен милосердный Бог’ («Jak moglem»);

3) предикаты физического и эмоционального состояния (для текста Колаковского не характерны):

Mi^dzy tobq i mnq przestrzen powstaje burzli-wa — ‘Между тобой и

мною встаёт бурное пространство ’ («Zakonczenie»); Swiat jest

niеugiqty, niеublagany, obojqtny — ‘Мир непреклонный,

неумолимый, равнодушный

(«Przeciwienstwo»);

Наличие или отсутствие выделенных семантических типов предикатов, приписываемых к именам АО в философских и философско-ху-дожественных текстах, — это «языковая игра», обеспечивающая различные возможности «восприятия» АО. Так, Л. Колаковский посредством предикатов подчёркивает идеальную, трансцендентную природу АО. Ч. Милош же демонстрирует различные стратегии отображения. С одной стороны, как и Колаковский, он акцентирует «метафизические» свойства АО (говорит, например, о бессмертной душе), с другой стороны, вводит АО в антропоморфное измерение, наделяя их свойствами, присущими физическому миру и человеку.

Присоединяясь к имени, предикат выполняет дескриптивную функцию, описывая отображаемый АО. Соответственно, число семантических типов предикатов можно расширить, включив сюда и определённые дескрипции (Б. Рассел). С референциальной точки зрения дескрипции не только указывают на объект, но и атрибутиру-

ют его свойства, идентифицируя и характеризуя его, выделяя среди других объектов:

L. K.:

Absolut - czy tez Niepodzielna Calosc —

‘ Абсолют — или

Нераздельная Целостность ’;

Cz. M.:

<...> diabla, ktorego nazywajq dlatego Ksiqciem Tego Swiata — ‘<. ..>

дьявола, которого поэтому называют Князем Этого Мира’ («Na prozno»).

Любого рода дескриптивное описание, в котором имя АО соединяется с предикатом, эксплицирующим его физическое или антропоморфное свойства, — это метафорический способ репрезентации АО. Метафоры, трактующие АО как предметы и вещества, по Дж. Лакоффу, суть онтологические метафоры11. Овеществляя и антропоморфизируя АО, поэт открывает путь к возможности их восприятия, а значит и постижения. Сопряжение в процессе интерпретирующего описания АО двух онтологических сфер — метафизической и чувственно данной — свидетельствует об относительности онтологической категоризации мира, об отсутствии непреодолимых границ между миром, непосредственно нас окружающим, и трансценденцией.

Помимо того, что АО должен быть представлен в тексте в неразрывном единстве со своими атрибутами, его ещё необходимо локализовать в рамках текстового (контрфактического) мира, ибо «всякое существование возможно лишь в формах пространственной и временной конкретности»12. Локализовать АО — значит разместить его в текстовом мире относительно а) точки времени, б) точки пространства, в) семиосферы (Ю. М. Лотман). Инструментами текстовой локализации АО служат грамматические средства языка и система интертекстовых отсылок.

Применительно к тексту Л. Колаковского можно говорить о том, что локализация АО происходит только относительно других текстов семиосферы, о чём свидетельствуют обнаруживающиеся в тексте многочисленные отсылки к текстам Платона, Парменида, Прокла, Декарта, Г. Лейбница, Николая Кузанского и др.

Tak jak Byt Parmienidesa byl dla Plotyna szczeblem wtornym <...>. —

‘Так как Бытие Парменида было для Плотина вторичной ступенью

Временные и пространственные рамки «существования» АО в тексте Колаковского остаются незаданными: так, бытие его Абсолюта не определяется контекстами места, времени, истории.

В философско-художественных текстах Ч. Милоша локализация АО осуществляется как относительно текстового пространства культуры, так и относительно пространственно-временного континуума. Локализуя АО в рамках семиосферы, Милош даёт интертекстуальные отсылки к трудам Я. Бёме, Э. Сведенборга, А. Эйнштейна, к тексту Библии и др.:

A przestrzen, jaka jest? Czy mechaniczna,

Ta newtonowska, jak zamarzla turma,

Czy lotnaprzestrzen Einsteina, relatio Ruchu i ruchu? («Wezwanie»)

(‘А пространство, какое оно? Механическое,

Замёрзшее ньютоновское,

Или пространство Эйнштейна, отношение Движения и движения?’)

Кроме того, у Милоша происходит локализация АО и в пространственно-временной точке:

Kiedy biegalem boso w ogrodach nadNiewiazq

Bylo tam cos, czego wtedy nie probowalem na-zywac:

Wszqdzie, miqdzy pniami lip, na slonocznej stronie gazonu,

na sciezce wzdluz sadu,

Przebywala Obecnosc <.> («Obecnosc») (‘Когда я бегал босиком в садах над Невяжей,

Было там что-то, чего я тогда не пробовал называть:

Всюду, между стволами лип, на солнечной стороне газона,

на тропинке вдоль сада Пребывало Присутствие’).

Здесь АО Obecnosc (Присутствие как таковое) наблюдается интерпретатором в определённой точке времен (детство поэта / субъекта речи) и пространства (сады над рекой Невяжей). Референциальный механизм локализации абстракции связан с употреблением дейктических знаков: kiedy, wtedy, tam, biegalem (грамматическое обозначение субъ-

екта первого лица, единственного числа, прошедшего времени).

Подведём некоторые итоги. В текстах Л. Колаковского и Ч. Милоша происходит «конструирование» АО. Однако стратегии такого конструирования в философских и фило-софско-художественных текстах различны. Если философ говорит об АО исключительно как о метафизических, трансцендентных восприятию феноменах, то поэт помещает их в антропоморфное измерение, тем самым до определённой степени облегчая их восприятие и постижение.

Примечания

1 См.: Бразговская, Е. Е. Референция и отображение (от философии языка к философии текста) : монография. Пермь, 2006; Бразговская, Е. Е. Языки и коды : введение в семиотику культуры. Пермь, 2008.

2 Чернейко, Л. О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М., 2010. С. 22—24.

3 Лем, С. Философия случая. М., 2005. С. 107.

4 Сходную идею в поэтической форме выразил и Чеслав Милош: jednym dowodem istnienia panny x jest moje pisanie (‘единственным доказательством существования панны х есть то, что мною о ней написано’).

5 См.: Kolakowski, L. Jesli Boga nie ma... Horror metaphysicus. Krakow, 1999.

6 См.: Milosz, Cz. Wiersze wszystkie. Krakow, 2011.

7 Кобозева, И. М. Лингвистическая семантика. М., 2000. С. 91.

8 Здесь и далее перевод с польского языка мой.

9 См.: Бразговская, Е. Е. Указ. соч.;

Падучева, Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М., 1985.

10 Степанов, Ю. С. Имена, предикаты, предложения. Семиологическая грамматика. М., 2007. С. 171.

11 Теория метафоры : сборник / общ. ред. Н. Д. Арутюновой, М. А. Журинской. М., 1990. С. 408.

12 Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров (человек — текст — семиосфера — история). М., 1996.С. 176.