CC BY
112
УДК 94(471.083
А. В. БОГДАНОВИЧ И ЕЕ САЛОН
Самарский муниципальный институт управления
М. М. ЛЕОНОВ
Статья посвящена проблеме адаптации дворянского салона в общественно-политическом климате пореформенной России. Салон А.В. Богданович перешагнул сословные рамки и стал не только площадкой для совместного досуга представителей административной элиты, но и одним из центров кристаллизации общественного мнения.
e-mail:
Ключевые слова: салон, дворянство, протежирование, власть, общественное мнение.
Анне Ивановне Сувориной, жене знаменитого издателя «Нового времени», в тайне от мужа доставили письмо. Оно состояло из нескольких фраз, написанных изящным женским почерком:
«Ради Бога, милая Анна Ивановна, постарайтесь получить сейчас статью Евг. В-ча и прикажите отдать Павлу, а мы так устроим, что будто Алексей Сергеевич сам ее возвратил. Когда я была у Алексея Сергеевича, Вы слышали наш разговор, поэтому обращаюсь к Вам, голубушка, поройтесь на столе, если увидите три листка скрепленные кнопиком — это наша рукопись. Необходимо исполнить просьбу сестры моей.
Сердечно Вас любящая Лидия.
Павлу приказано ожидать»1.
Столь щекотливая просьба — «порыться на столе» у мужа и изъять один из документов — исходила от близкой подруги Анны Ивановны, с которой она часто виделась в салоне Богдановичей. Не было сомнений, что «любящая Лидия» играла в этом деле второстепенную роль. Она лишь исполняла поручение своей родственницы, Александры Викторовны Богданович, дамы проницательной и цепкой, но в то же время осторожной, предпочитавшей действовать чужими руками. Письмо недвусмысленно подтверждало причастность А.В. Богданович к этой операции: «необходимо исполнить просьбу сестры моей». Речь шла о возвращении рукописи Евгения Васильевича Богдановича. Этот пожилой генерал своей карьерой и успехами на ниве печатной пропаганды самодержавия был во многом обязан жене. Александра Викторовна тонко чувствовала конъюнктуру и знала, кого пригласить на обед, где найти деньги на публикацию очередной брошюры мужа и в какой газете поместить его патриотическую речь. Если для пользы дела, как в данном случае, требовалось пуститься на хитрость, Александра Викторовна была в состоянии сделать решительный шаг, обойти издателя и ввести в заблуждение супруга.
Салон Богдановичей считался одним из наиболее влиятельных в столице, и в то же время обладал достаточно хорошей репутацией, чтобы общественные деятели могли приезжать на обед с женами. Чета Сувориных нередко навещала этот дом. Александра Викторовна и помогавшая ей Лидия старались, чтобы гостьи чувствовали себя уютно и не скучали, пока их мужья беседовали о политике и о служебных делах. Хозяйка охотно общалась в женском кругу: дамы были, как правило, прекрасно осведомлены о мыслях и делах своих мужей, об их отношениях с сослуживцами и некоторых их секретах, но не всегда знали цену этим сведениям, и в непринужденной беседе могли поведать то, о чем их спутники предпочли бы умолчать. Кроме того, дружеские связи «по женской линии» позволяли в сложной ситуации обращаться с просьбами, подобными той, что получила Анна Ивановна Суворина.
1 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 2. Ед. хр. 1152. Л. 3. Это письмо сохранилось в собрании писем А.В. Богданович к А.С. Сувориной.
Анне Ивановне было сложно ответить отказом. И без того теплые отношения с Богдановичами периодически подогревались подарками, поступавшими от хозяйки салона: корзинкой вина, индейкой, пудом яблок2. Адресованные ей письма не скупились на выражения приязни: «милая Анна Ивановна», «голубушка», «целую вас крепко», «душевно вас любящая А. Богданович»3. Столь трогательная забота была не совсем бескорыстна, однако просьбы об ответных любезностях, как правило, имели вид пустяков: узнать расположение духа издателя «Нового времени» или представить ему просителя. На этот раз дело было серьезное: Анну Ивановну подбивали на хищение бумаг у собственного мужа. Разумеется, А.В. Богданович не могла не понимать, что руками сестры толкает подругу на неприглядный поступок. В своем дневнике она прямо назвала «кражей» очень похожий эпизод с исчезновением документов со стола императора Вильгельма4. Однако собственные нужды заставляли забыть о щепетильности; в письме к Сувориной прозвучала обтекаемая формулировка «постарайтесь получить».
Явный нажим («ради бога», «необходимо исполнить просьбу») побуждал Анну Ивановну к действию, а срочность дела (посыльному Павлу было приказано ожидать) не оставляла времени на размышления о моральной стороне вопроса. Удался ли план? Это весьма вероятно, несмотря на отсутствие ясных указаний в корреспонденции. В пользу этой гипотезы говорят сердечный тон следующего письма, дальнейшие обращения с личными просьбами, а также особое расположение хозяйки салона, которым А.И. Суворина пользовалась долгие годы. «Теперь в приеме мы делаем большие исключения, — писала А.В. Богданович после того, как ее муж перенес операцию, — но Вам, милая Анна Ивановна, двери наши откроют»5. Как видим, приятельские отношения создавали для А.В. Богданович возможность манипуляций и превращения знакомых в своего рода тайных сообщников. В салоне формировалась локальная сеть, связывавшая хозяев и их посетителей нитями делового партнерства6. Данная статья представляет собой попытку исследовать потенциал этой сети, в плане обмена информацией и услугами, получения протекции и финансовой выгоды.
Семейство Богдановичей не обладало внушительным состоянием, хотя генеральская пенсия Евгения Васильевича позволяла снимать достойное жилье7. Долгое время они принимали гостей в квартире на Морской улице, а затем переселились в особняк, выходивший окнами на Исаакиевский собор. Евгений Васильевич Богданович был значительно старше супруги. Он поступил на службу в 1843 году, а восемнадцать лет спустя был переведен в распоряжение министра внутренних дел и занялся общественной деятельностью8. Вероятно, он и был инициатором создания салона. Его жена быстро освоилась с ролью радушной хозяйки и с головой погрузилась в хлопоты. С годами ее роль становилась все более значимой; когда муж уезжал из столицы, гости продолжали собираться, как обычно. К началу XX века Евгений Васильевич заметно сдал. Он превратился в разбитого болезнями, почти слепого старика, нуждавшегося в постоянном уходе. Ему требовалась помощь, чтобы переодеться или принять ванну9. Александра Викторовна до конца дней сохраняла к
2 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 2. Ед. хр. 1152. Л. 1, 2. А.В. Богданович - А.И. Сувориной; РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 416. Л. 29, 48 об. А.В. Богданович — А.С. Суворину.
3 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 2. Ед. хр. 1152. Л. 1-10. Письма А.В. Богданович А.И. Сувориной, 1890-1900-е гг.
4 Богданович А.В. Три последних самодержца. М., 1990. С. 89-90.
5 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 2. Ед. хр. 1152. Л. 10. А.В. Богданович — А.И. Сувориной, 4 марта (1909 года).
6 Понятие «локальная (или индивидуальная) сеть» прочно вошло в обиход социальной истории. См: Hildermeier M. Russland oder Wie weit kam die Zivilgesellschaft? // Europaeische Zivilgesellschaft in Ost und West: Begriff, Geschichte, Chancen. Frankfurt — New York, 2000. S. 116.
7 В одном из писем Е.В. Богданович указывал, что от размера его пансиона напрямую зависит вопрос найма жилья. См: РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 915. Л. 33.
8 Материалы для биографии Е.В. Богдановича ко дню его 80-летия (26 февраля 1909 г.) СПб., 1909. С. 3-5.
9 Стогов Д.И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX — начало XX века). СПб, 2007. С. 136-137.
нему подчеркнутое уважение: читала вслух газеты и письма, писала от руки или печатала на машинке ответы под диктовку, а в собственной корреспонденции называла его не иначе, как по имени и отчеству. Она пережила мужа на несколько месяцев: оба скончались в 1914 году.
Источники говорят о «завтраках» и «обедах» в доме Богдановичей. Завтраки считались открытыми: утро было обычным временем для светских визитов, и всякий посетитель приглашался к столу. В гостиной собиралось около двадцати человек10. Среди них были чиновники, военные, купцы, священники, а порой и простые рабочие. В отличие от завтраков, обеды проводились для избранной публики. Хозяева проявляли известную щепетильность в подборе гостей, учитывали их социальный статус и личные склонности. О положении лиц, составлявших круг приглашенных, можно судить по сохранившимся письмам. В одном из них говорилось: «сегодня обедают у нас — сенатор говорун, скромный обер-прокурор, мудрый коммерсант и один член Верховной Комиссии»11. Хозяева не скупились на угощение. Тексты письменных приглашений содержат немало примеров того, как Богдановичи пытались соблазнить своих знакомых ягненком, или «живой стерлядью в 1? аршина»12. Непременным атрибутом застолий было красное и белое вино. Его подавали не только к обеду, но и к завтраку. Александра Викторовна знала в вине толк и время от времени угощала друзей редкими сортами.
Формально роль хозяина салона принадлежала мужу13. Евгений Васильевич по натуре был балагуром, умел увлечь гостей рассказом и живо интересовался их делами. Несмотря на слабое зрение, он сохранил известную подвижность, встречался со многими людьми, дважды в год ездил в Троице-Сергиеву лавру. Отношение к Евгению Васильевичу было двойственным: с одной стороны, его уважали за монархические убеждения, в искренности которых было бы сложно усомниться, а с другой — считали человеком хитрым, изворотливым, ищущим популярности. А.С. Суворин в своем дневнике охарактеризовал его как «удивительного плута и лицемера»14.
Об Александре Викторовне говорили иначе. Многие отмечали ее скромность. Эта полная женщина ординарной внешности не претендовала на восторженное внимание поклонников, не давала балов, и даже не ездила в театры15. Александра Викторовна держалась в тени мужа и выглядела послушной исполнительницей его воли. Товарищ министра внутренних дел В.Ф. Джунковский, по собственному признанию, «преклонялся» перед этой «святой женщиной», «удивительной по кротости и любви к ближнему», умевшей «согреть своей русской лаской и большого, и маленького человека»16. Магическое обаяние Александры Викторовны развеялось для них лишь после революции, когда был частично издан ее дневник. В мемуарах Джунковский оговорился, что после знакомства с дневником он разочаровался в своем кумире17. Возможно, перед В.Ф. Джунковским открылась склонность «святой женщины» к накапливанию разного рода пикантных и компрометирующих сведений. А.В. Богданович предстала не добродушной хозяйкой, чей кругозор ограничивался заботами о муже и его гостях, но самостоятельной фигурой, манипулятором, держащим в руках два ценнейших ресурса локальной сети: информацию и связи.
Визитной карточкой салона стала впечатляющая осведомленность о событиях в жизни двора и чиновного мира. Злободневные новости звучали здесь прежде, чем попасть в газеты. Более того, некоторые редакторы являлись сюда наводить справки.
10 Стогов Д.И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX — начало XX века). СПб, 2007. С. 138-139.
11 РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 915. Л. 28. Е.В. Богданович — Н.А. Ермакову, 21 марта 1880 г.
12 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 414. Л. 26; РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 915. Л. 28.
13 Мужское руководство салоном, считалось нетипичным для европейских стран, однако было распространено в России. См. подробнее: Simanowski R. Einleitung: Der Salon als dreifache Vermittlungsinstanz // Europa — ein Salon? Beitraege zur Internationalitaet des literaturischen Salons. Goettingen, 1999. S. 9-10.
14 Суворин А.С. Дневник. М., 1992. С. 125.
15 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 416. Л. 34. А.В. Богданович — А.С. Суворину, 24 февраля б/г.
16 Джунковский В.Ф. Воспоминания: в 2 т. Т. 2. М., 1997. С. 172, 405.
17 Там же. С. 172.
В гостиной много говорили о текущих политических вопросах, оценивали видных чиновников. По выражению А.Н. Боханова, в салоне «формировалось то, что условно можно назвать светским общественным мнением»18. Речь заходила не только о профессиональных, но и о личных качествах. Так, хозяйка находила, что С.Ю. Витте похож на купца, что у К.П. Победоносцева мелкая душа, он завистлив, «в нем течет поповская кровь». От этих разговоров был только шаг до обсуждения интимной жизни. О ней говорили охотно, даже с азартом. На одном из обедов «считали, кто из мужей верен своей жене», и сошлись во мнении, что за исключением Александра III, Д.А. Толстого и И.Н. Дурново, «каждый в чем-либо грешен»19. Поскольку Александра Викторовна имела обыкновение указывать в дневнике источник информации, можно утверждать, что Богдановичи намеренно поддерживали контакты и с людьми невысокого ранга, даже прислугой, готовой сообщить о своих хозяевах пикантные подробности. Так, один из придворных пажей утверждал, что все великие князья «более или менее развратны», а камердинер герцога Лейтенбергского сообщал, что в их доме собакам готовят бисквиты и куриные котлеты, а дети герцога «едят на третий день то, что собаки не съели»20.
Оперативная информация и обширные знакомства принесли семейству массу выгод. В ту пору, когда Богдановичи начали регулярно собирать гостей за своим обеденным столом, Евгений Васильевич состоял только в чине майора. Надежды карьерного роста он связывал с одним из своих знакомых, крупным чиновником министерства финансов Н.А. Ермаковым. Сознавая важность постоянных контактов с этим влиятельным лицом, Александра Викторовна неоднократно и настойчиво приглашала его в гости. «Мы знаем, что Вы всегда очень заняты и поэтому усердно просим Вас завтрашнее Ваше обеденное время подарить нам, — писала она, — приезжайте пожалуйста в 6 часов и примите к сведению, что наши знакомые всегда обедают у нас в сюртуках»21. Сюртук считался нарядом менее официальным, чем мундир; следовательно, предложение приехать «запросто в сюртуке», содержавшееся в нескольких письмах к Н.А. Ермакову, было призвано подчеркнуть раскованный, домашний характер встречи.
При поддержке Ермакова, Е.В. Богданович пошел в гору. Ему было обещано производство в полковники, вопрос казался уже решенным, но неожиданно дело застопорилось. Виной тому был сам майор: он рано поверил в успех и проговорился знакомым о грядущем повышении. Огласка повредила и ему, и его покровителю. Напуганный таким поворотом событий, Богданович каялся в опрометчивом поступке: «я разболтал и разумеется поставил себя в глупейшее положение. Ради Бога помогите, Николай Андреевич...». Он уверял Н.А. Ермакова, что впредь будет осторожнее и деликатнее: «Вы будете всегда мною довольны, я буду вести себя сдержанно, никому не буду доверяться, не буду надоедать Вам письмами, одним словом во всем исправлюсь, только употребите все возможное, чтобы в эту пятницу прошел доклад»22. Оплошность не удалось исправить с ходу: Богдановичу пришлось еще долго, по собственному определению, «выпрашивать» чин. В конечном счете, хлебосольные обеды и разговоры с высокопоставленными лицами, по-домашнему одевшимися в сюртуки, дали столь необходимый результат. Богданович был произведен в полковники, а впоследствии — и в генералы.
Салонные связи использовались также во благо знакомых и родственников. Богдановичи обращались к влиятельным гостям, чтобы выхлопотать награду чиновнику, пристроить в институт молодого человека, помочь в служебном деле старому
18 Богданович А.В. Указ. соч. С. 9. (А.Н. Боханов — автор предисловия к изданию). О понятиях «общество», «общественность», «общественное мнение» см: Розенталь И.С. «И вот общественное мнение!» Клубы в истории российской общественности. Конец XVI11 — начало XX вв. М., 2007. С. 5-7, 10-11.
19 Богданович А.В. Указ. соч. С. 83.
20 Там же. С. 96, 137.
21 РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 916. Л. 4. А.В. Богданович — Н.А. Ермакову, четверг, б/г.
22 РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 915. Л. 5 — 5 об. Е.В. Богданович — НА. Ермакову, вторник, б/г.
товарищу. Показательно, что Александра Викторовна с одинаковой энергией составляла протекцию черниговскому губернатору А.К. Анастасьеву и простой сестре мило-сердия23. Что заставляло принимать участие в судьбах столь разных людей? На этот вопрос нельзя ответить однозначно. В одних случаях хозяевами салона могли двигать филантропические побуждения, в других — практический расчет. Благодаря оказанным услугам, Богдановичи могли создавать и укреплять каналы коммуникации24 с людьми, вовлеченными в орбиту их салона, а следовательно, наращивать потенциал своей локальной сети.
Успех в таком тонком деле, как протежирование, зависел от многих вещей: умения понять человека, выждать момент, подойти с нужной стороны. Большая практика научила хозяев салона всем этим премудростям. Когда А.С. Суворину потребовалось добиться расположения правителя канцелярии министерства внутренних дел С.С. Перфильева, Е.В. Богданович наставлял его: «У Степана Степановича Перфильева, есть дочка Варвара, 14 лет, завтра ее именины, она любит картины. На Вашем издании «Каин и Авель и Рай» сделайте надпись: «Варваре Степановне Перфильевой от издателя» и вручите подателю, — а завтра отправлю по назначению. Ручаюсь, что такая любезная проделка произведет хорошее впечатление на тятиньку»25.
Как видно, Е.В. Богданович был большой мастер «любезных проделок»; ему неоднократно доводилось публично восхищаться детьми высокопоставленных знакомых и ездить «с конфетками к падчерице голубушке»26. Он ловко подметил чадолюбивый характер С.С. Перфильева и предложил использовать эту слабость. В домашней обстановке, в кругу друзей, за рюмкой вина чиновники охотней шли навстречу просьбам. Таким образом, характерное для салона отсутствие выраженного разграничения между «частным» и «служебным» давало возможность конвертировать личные симпатии в практическую выгоду, и именно это обстоятельство делало салонное протежирование столь эффективным.
Впрочем, интерес для Богдановичей представляли не только правительственные чиновники. Их дом посещали разные люди, в том числе выходцы из низов: рабочие, крестьяне. Подобная демократичность объяснялась тем, что в начале ХХ века, а в особенности в годы первой русской революции, самодержавию пришлось более чем когда-либо прежде считаться с настроениями масс. Это обстоятельство побуждало прислушиваться к осведомленным людям, обладавшим широкой сетью социальных связей. Хозяева нескольких салонов Петербурга отправляли императору записки о состоянии умов и о насущных мерах. Среди авторов донесений был и Е.В. Богданович. Высказывая свои соображения Николаю II, он подчеркивал, что опирается на опыт «близкого общения» с русским народом27.
Широкому читателю имя Е.В. Богдановича стало известно благодаря патриотическим брошюрам, которые печатались в десятках тысяч экземпляров и раздавались населению бесплатно. Эти издания явились своеобразным ответом антиправительственной агитации. В них прославлялась мудрость самодержцев и царелюбие «всех сословий государства и всех племен», тянущихся «к подножию Трона»28. В образованном обществе ходили слухи, что Богданович издает свои брошюры на деньги, полученные от министерства внутренних дел, и даже наживается на этом, однако на деле приходилось изрядно потрудиться, чтобы получить от властей финансовую помощь, хотя бы частично покрывавшую издержки. Александра Викторовна оказала
23 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 416. Л. 58 об. - 59, 121.
24 Определение «канала коммуникации» (communication channel) было дано в известной работе Дж. Бойссвейна. Этим термином обозначались связи, возникающие в рамках локальной сети между посредниками, патронами и клиентами (в нашем случае — между хозяевами салона, влиятельными чиновниками и искателями протекции). Boissevain J. Friends of friends: networks, manipulators and coalitions. Oxford, 1987. P. 158-159.
25 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 414. Л. 87. Е.В. Богданович — А.С. Суворину.
26 РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 915. Л. 6.
27 ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Ед. хр. 588. Л. 4. Доклад Е.В. Богдановича Николаю II, 1 февраля 1905 г.
28 Богданович Е.В. Трехсотлетие державному дому Романовых. 1613-1619. СПб., 1913. С. 143.
мужу неоценимую услугу, взяв на себя львиную долю организационных хлопот. Ее корреспонденция сохранила следы поиска новых финансовых источников. Александра Викторовна и напрямую, и через знакомых обращалась к крупным чиновникам и состоятельным лицам с предложением принять на себя часть расходов29.
Многие книги Е.В. Богдановича печатались в двух форматах: дешевом, для народа, и дорогом, для поднесения официальным лицам. Повествуя о народной любви к самодержавию, автор не забывал упомянуть о собственном патриотизме и многолетней службе самодержавию30. Сразу после выхода из типографии, все эти сочинения попадали во дворец, и побуждали к проявлению высочайшей милости. Так, за брошюру «К серебряной свадьбе царя и царицы», Е.В. Богданович получил личную благодарность Александра III и три тысячи рублей на распространение издания в народе, а за «картины» к десятилетию коронации император прислал две тысячи рублей31.
Ассигнованные суммы пришлись кстати, но еще большую цену имело само высочайшее внимание. Надо подчеркнуть, что род занятий Е.В. Богдановича побуждал щепетильно относиться к вопросам репутации. Если в русской, а тем более зарубежной периодике появлялись заметки о его религиозно-патриотических брошюрах и картинах, это способствовало их лучшему распространению, помогало найти спонсоров, наконец, привлекало общее внимание к салону. Все это заставляло искать влиятельные знакомства в мире журналистики, и Александра Викторовна продемонстрировала незаурядные способности на этой ниве. Она поддерживала тесные связи с редакторами столичных газет и мастерски обеспечивала столь нужные отклики на работы ее мужа. Так, чтобы склонить к сотрудничеству издателя газеты «Гражданин» князя В.П. Мещерского, она распространяла подписку на это издание, ежегодно добавляя газете несколько десятков подписчиков32. Желанными гостями салона стали многие известные журналисты, среди них — М.Н. Катков, Э.Э. Ухтомский, Л.А. Тихомиров.
На особом счету был А.С. Суворин. Источником, долгие годы питавшим интерес издателя «Нового времени» к семейству Богдановичей, служила приватная информация о планах правительственной политики и кадровых вопросах. Богдановичи делились с Сувориным не только рассказами, но и документами. Однажды издатель «Нового Времени» получил записку, принадлежавшую перу И.Н. Дурново, в которой говорилось о предстоящих назначениях на должности; в другой раз — цитаты, представляющие К.П. Победоносцева религиозным мечтателем, в третий — отчет о мерах по борьбе с чумой. В единичных случаях на стол к Суворину попадали тексты, добытые незаконным способом. «Сей интересный документ Градоначальника графа Ле-вашева, — сообщал Е.В. Богданович в сопроводительном письме, — в моем распоряжении только на один час, просмотрите эту контрабанду»33. Стоит заметить, что Александра Викторовна проявляла большую осторожность, нежели ее супруг. Ее записки, переданные через посыльных, порой содержали оговорки «об этом пока еще нельзя печатать» и «это сообщение Вы получили не от меня»34.
В общении с А.С. Сувориным Александре Викторовне пригодилось ее женское чутье. Издатель «Нового времени» обладал непокладистым характером, и отношения время от времени переживали кризис. Хозяйка салона старалась по возможности избегать ссор и предпринимала попытки добиться своего обходными путями, — например, через жену Суворина. Чтобы умиротворить издателя «Нового времени», Александра Викторовна использовала свою козырную карту: тему женских слабостей. Она будто в шутку называла Суворина «несправедливым» или «злым», а себя — «из-
29 РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 916. Л. 7-8.
30 Богданович Е.В. Стрелки императорской фамилии. Исторический очерк. СПб., 1899; Богданович Е.В. К серебряной свадьбе царя и царицы. 1866-1891. СПб., 1891. С. 11.
31 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 416. Л. 3-4 об. А.В. Богданович - А.С. Суворину, 1894 г.
32 РГИА. Ф. 1620. Оп. 1. Ед. хр. 188. Л. 1-7 об. В.П. Мещерский - А.В. Богданович, 1909-1912 гг.
33 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 414. Л. 63.
34 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 416. Л. 67, 96, 108. А.В. Богданович - А.С. Суворину, б/д.
балованной женщиной», склонной к капризам35. Более того, она могла сыграть на гендерных стереотипах и ввернуть в письмо самоуничижительную фразу: «Вы некогда говорили мне в глаза, что я умная женщина, а теперь увидели меня в ином свете, т.е. дурой» или «женщина не должна мешаться не в свое дело, вести переписку с умными людьми, которые ее не понимают»36. Этот прием действовал почти безотказно. Он позволял уйти от незадавшегося делового общения и перевести корреспонденцию на рельсы личных отношений. Акцентируя внимание на чувствах и порывах, хозяйка салона напоминала, что издатель ведет переписку с женщиной, а следовательно, должен оставаться джентльменом.
Связи с журналистами приобретали особую цену во время юбилеев Е.В. Богдановича. Надо отметить, что повод для торжества давали не только годовщины генерала, но и знаменательные даты его служебной деятельности, такие, как 25-летнее членство в совете министра внутренних дел и 60-летие «общественной государственной службы». Для именинника было важно вывести юбилеи за рамки личных торжеств и сделать их событием в жизни того общественного круга, центром которого был салон. Кроме того, акцент на его заслугах перед отечеством позволял рассчитывать на присутствие государственных деятелей самого высокого ранга. Юбилеи проводились с большим размахом. В день 80-летия, в феврале 1909 года, Е.В. Богдановича посетило более 800 человек. Празднику предшествовала тщательная подготовка, была выпущена специальная брошюра, воспевавшая гражданские заслуги юбиля-ра37. Шумные торжества сопровождались поздравлениями, подарками и наградами. В 1903 году, когда отмечалось 60-летие службы Е.В. Богдановича, он стал кавалером ордена Александра Невского. Подобные события имели для юбиляра двойную цену: удовлетворяли его честолюбие и свидетельствовали, что его деятельность санкционирована властями. «Не красные штаны нужны мне, а нужно мне аккредитование правительством», — подчеркивал он в ту пору, когда добивался производства в генералы, — «чтоб показать, что меня признают полезным чиновником, нужны факты»38.
Помимо морального поощрения, торжества давали импульс к приросту благосостояния семейства. Так, в честь 80-летия Богдановича, император назначил ему пожизненно негласное пособие в размере двух тысяч рублей в год. А чтобы оплатить долги юбиляра, из казенных сумм было ассигновано единовременно двадцать тысяч рублей39. Щедрость властей явилась лучшим показателем того, что Е.В. Богданович пользовался авторитетом, как один из старейших слуг царя и как знаток общественных настроений.
Можно констатировать, что долголетнее партнерство супругов Богдановичей принесло свои плоды. Природная осмотрительность и здравый смысл побуждали Александру Викторовну не заслонять собою мужа, но действовать совместно с ним и от его имени. Локальная сеть, созданная в салоне, стала источником престижа и материального благополучия хозяев. Этот успех был обусловлен структурными изменениями в русской общественной жизни. На рубеже веков российские салоны стремительно менялись: расширялся состав посетителей, формировалась специализация. Городские элиты проявляли нарастающий интерес к политике, верховная власть не могла игнорировать их голос. Самодержавие нуждалось в информаторах, способных конфиденциальными путями поставлять сведения о настроениях масс. Салон Богдановичей, располагавшийся на перекресте информационных потоков и являвшийся одним из центров кристаллизации общественного мнения, представлял для него несомненный интерес.
35 РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Ед. хр. 416. Л. 3, 51-51 об.
36 Там же. Л. 7-8.
37 Материалы для биографии Е.В.Богдановича ко дню его 80-летия (26 февраля 1909 г.). СПб., 1909.
38 РГАЛИ. Ф. 2555. Оп. 1. Ед. хр. 915. Л. 14, 20. Е.В. Богданович - НА. Ермакову, б/д.
39 Стогов Д.И. Указ. соч. С. 143-144.
A. V. BOGDANOVICH AND HER SALON
The paper discusses the adaptation of Russian noble salon in new po M. M. LEONOV litical climate after the Great Reforms. A.V. Bogdanovich's salon elimi
nated social barriers and became both - the place for common leisure o Samara Municipal Institute the administrative elite and center of crystallization of public opinion.
of Management
_ Key words: salon, nobility, patronage, power, public opinion.
e-mail: [email protected]
