CC BY
132
Секция 3. Проблемы книговедения, издательского дела и литературы
УДК 82.09
А.П. ЧЕХОВ В РОССИЙСКОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ В ВОСПРИЯТИИ КНИГОВЕДА
Герасимова Мария Сергеевна
преподаватель института издательского дела и журналистики Московский государственный университет печати имени Ивана Федорова 127550 Россия, г. Москва, ул. Прянишникова, д. 2А storm06.93@mail. ru
Аннотация. Рассматриваются научно-популярные литературоведческие издания, посвященные жизни и творчеству А.П. Чехова, с точки зрения их научности и способности к популяризации литературоведческого знания.
Ключевые слова: антология, научность, популяризация, литературная критика, литературоведение, эссеисти-ка, аппарат издания, дизайн издания, чеховиана.
А.П. Чехов — писатель, чье творчество по сей день оказывает влияние на русскую культуру и формирует образ России в современном мире, чьи пьесы, будучи популярными и на Западе, и на Востоке, актуальны для современного театра [6, с. 3]. Драматургия Антона Павловича воплощена на сценах ведущих театров нашей страны, 155 лет со дня его рождения поклонники творчества писателя отметили замечательным проектом «Чехов жив», а всего в рамках торжеств, которым дали название «Чехов по-новому», прошло более четырех десятков мероприятий, привлекших внимание к фигуре писателя и его произведениям. Еще один инструмент популяризации знаний о Чехове и ключ к пониманию его работ — литературоведческие издания.
Сегодня книга, наряду с другими средствами передачи информации, не только принимает участие в ее движении, но и имеет особые преимущества.
Несмотря на широкое распространение высоких технологий, развитие Интернета, книга остается источником информации, который воспринимается как надежный и достоверный. Удачная форма, в которой такая информация подана, ее отобранное, выверенное содержание — залог победы в борьбе за читательское внимание. Тогда, поставив цель разобраться в том или ином вопросе, читатель среди множества источников информации отдаст предпочтение книге.
Среди книг, посвященных Антону Павловичу, необходимо выделить «Чехов. Жизнь "отдельного человека"», второе издание которой вышло в 2012 г. в честь 150-летия со дня рождения писателя. Этот труд А.П. Кузичевой интересно сопоставить с работой британского литературоведа Дональда Рейфилда «Жизнь Антона Чехова». В 2015 г. был издан иллюстрированный сборник «А.П. Чехов — воспитанник Московского университета» (ред.-сост. В.Б. Катаев, Э.Д. Орлов, А.Н. Подорольский), а также в издательстве «Белый город» — «А.П. Чехов и Общество российской словесности» (сост. Л.М. Кулаева).
Проанализируем антологию «Русское зарубежье о Чехове: критика, литературоведение, воспоминания» (сост. Н.Г. Мельников), которая увидела свет в 2010 г., с точки зрения ее научности и готовности популяризировать знания о писателе и его творчестве. Она адресована и читателям-неспециалистам (скорее, людям, имеющим высокую общую подготовку, в меньшей степени — школьникам, возможно, особо интересующимся творчеством Чехова или выполняющим конкретное задание преподавателя, а также студентам, изучающим гуманитарные дисциплины) и специалистам, занимающимся смежными темами.
Название книги уже дает редактору повод поднять вопрос о его научной правомерности, а именно: верно ли выделение критики из литературоведения, упоминание ее наряду с ним. Современное литературоведение состоит из дисциплин (разделов): теории литературы, истории литературы и литературной критики [2, с. 7]. Однако принадлежность литературной критики к литературоведению как к науке не является общепризнанной.
Возможно, выделяя критику, составитель хотел подчеркнуть, что многие авторы принадлежали той же эпохе, что и Антон Павлович, следовательно, их работы для того времени были первыми попытками осмысления творчества Чехова. Или это отражение особой роли критики в антологии, ее доминирующего положения в объеме издания. Самая острая дискуссия звучит именно в рамках критических статей.
В рассматриваемую книгу кроме них вошли и эссе, и литературные портреты, и юбилейные заметки, и фрагменты литературоведческих монографий, и мемуарные очерки — наиболее значимые образцы разных жанров, представляющие чеховиану русского зарубежья и раскрывающие самые разные направления литературоведческой деятельности [7, с. 2].
Поскольку в антологии собраны тексты ведущих писателей и критиков эмиграции (Г.В. Адамовича, Б.К. Зайцева, K.B. Мочульского, В.В. Набокова, A.M. Ремизова, Д.П. Святополк-Мирского, В.Ф. Ходасеви-
ча), а также не менее содержательные произведения незаслуженно забытых авторов второго ряда (А.В. Амфитеатрова, М. Курдюмова (М.А. Каллаш), Вас. И. Немировича-Данченко, E.H. Чирикова и др.), многие из которых впервые вводятся в научный оборот [7, с. 2], она может одновременно служить базой для дальнейшего развития литературоведения (например, для создания библиографических и других вспомогательных изданий) [5].
При рассмотрении структуры издания учтем, что оно представляет собой не просто сборник, а антологию. Антология (греч. — выбор цветов) — первоначальное название сборников избранных произведений древнегреческой поэзии. В настоящее время антологией могут назвать любой сборник избранных произведений литературы как античной или восточной, так и современной, будь то проза или стихи, или изречения, афоризмы, мысли и т.п. [4].
Анализируемая антология является своеобразным путеводителем по работам русского зарубежья о Чехове. Составитель как специалист в своей области, способный определить художественную ценность того или иного произведения, выстроил структуру издания таким образом, чтобы весь массив материалов стал доступен обзору читателя, чтобы он увидел целостную картину, а также возможные направления ее расширения и углубления.
Антология состоит из двух частей.
Первая часть имеет название «Критика, эссеисти-ка, литературоведение», вторая — «Воспоминания». По содержанию входящих в обе части текстов такое разделение стоит признать логичным. Однако подзаголовок книги — «Критика, литературоведение, воспоминания» не содержит упоминание «Эссеистики». Поэтому редактору стоило либо снять подзаголовок, тем более что названия частей выделены визуально вынесением их на шмуцтитулы, либо добавить эссеи-стику, хотя при этом подзаголовок выглядел бы более громоздко, и возникла бы дилемма о научности упоминания эссеистики наряду с литературоведением и критикой. Среди видов эссе выделяют литературно-критические, которые и были помещены в первую часть антологии. Следовательно, они являются частью критических литературоведческих материалов книги, поэтому специальное упоминание их в заголовке нельзя признать необходимым.
Важной частью научно-популярного издания, безусловно, является его аппарат. Качество и обстоятельность его подготовки позволяют судить о ценности книги, удачной или неудачной реализации ее концепции. В данном издании его формируют:
• предисловие, имеющее тематический заголовок («Чеховиана русского зарубежья»), который определяет его содержание. нем, кроме всего прочего, описана структура книги, особенности работы составителя над ней. Принцип отбора материалов четко не обозначен, однако примем во внимание, что антология как особый вид сборника предполагает соблюдение определенных принципов, обусловленных самой ее сутью;
• затекстовые примечания, составленные к каждой статье и которые приближаются по своему объе-
му, информативности и значимости к комментариям. Аналогичный аппарат, например, у издания «А. П.Чехов: Pro et contra» (2002). Комментарии в нем обладают такой же структурой и степенью развернутости, что и примечания в анализируемой антологии, но они обозначены редактором (составителем) как «Комментарии» [1, с. 1008];
• именной указатель, который и по содержанию, и по форме составлен грамотно, содействует успешной навигации по изданию;
• колонтитулы и содержание, которые обеспечивают удобство навигации.
Рубрики в содержании и основном тексте в целом аналогичны. Однако неудобно оформление содержания: страницы указаны не справа (в графе), а с новой строки, ближе к середине. Это ухудшает восприятие самого содержания как элемента аппарата, препятствует его комфортному использованию [9, с. 390].
Проанализировав элементы издания «Русское зарубежье о Чехове», обоснуем его видовую принадлежность — оценим его научность и проследим за использованием в нем приемов популяризации.
Издание обладает научной ценностью, по следующим признакам
• пополняет источниковедческую базу (в связи с этим предпочтение отдано воспоминаниям мемуаристов второго ряда, а не, например, известным текстам Бунина, Шмелева);
• прослеживается научный подход к оценке публикуемых мемуаров, литературоведческих работ: их фактографическая ценность различна, «но без них наше представление об облике писателя и времени, в котором он жил и творил, будет неполным» [7, с. 9];
• составитель стремится исправить неточности в работах авторов.
Например, в примечаниях к «Из моих встреч с А.П. Чеховым» указывается, что Коровин учился с И.И. Левитаном и братом Чехова, а также исправлена ошибка: в «Восточных номерах» жил не сам Чехов, а его брат — художник Николай Павлович [7, с. 291].
Или к воспоминаниям «Мои встречи с Чеховым» В. Немировича-Данченко есть такое уточнение: «...Антон Павлович ни на что не смотрел». — Явное преувеличение, противоречащее восторженным отзывам о Венеции, которые можно найти в письмах Чехова родным (далее следует цитата из письма) [7, с. 292];
• имеется грамотно составленный именной указатель;
• используются архивные документы, в том числе черновики.
Так, к статье В. Набокова [7, с. 174-180] в сносках приведен фрагмент черновой редакции лекции, вычеркнутый автором из окончательной редакции текста [7, с. 175, 178].
При работе над научно-популярным произведением редактору необходимо проверять достоверность фактов, адекватность приведенных цитат.
Несколько авторов цитируют в своих работах критика А.М. Скабичевского. [7, с. 43, 104, 171, 246], обвиняя его в том, что он предсказывал Антону Павловичу «замерзнуть пьяным под забором». К одной из
таких статей составитель дает примечание об источнике цитаты — рецензии А.М. Скабичевского на сборник «Пестрые рассказы». Однако полного контекста, в котором прозвучали столь резкие слова в адрес писателя, нет. Но разъяснить это необходимо.
Скабичевский начинает свою статью с предостережения о соблазнительности легкого заработка авторов мелких рассказиков, написанных в тоне «скоморошеских потех». Такие «рассказы производят грустное впечатление не потому, что они плохи, напротив, именно потому, что весьма многие из них обличают молодой, свежий талант, не лишенный юмора, чувства наблюдательности. Но вот человек начинает зарабатывать 400-500 рублей в месяц, талант бледнеет, писатель обращается в легкомысленного барабанщика, в смехотворного клоуна для потехи праздной толпы. Сперва таким работникам сопутствует успех, а потом, когда газетный писатель начинает терять популярность, так как переутомление берет свое, — то дело кончается тем, что он обращается в выжатый лимон и подобно выжатому лимону ему приходится в полном забвении умирать где-нибудь под забором, считая себя счастливым, если товарищи пристроят его за счет Литературного фонда в одну из городских больниц» [цит. по: 8, с. 16]. От этих общих примеров Скабичевский переходит непосредственно к рассуждениям о Чехове, которого он жалеет: «Как жалко, что при первом же своем появлении на литературном поприще он сразу записался в цех газетных клоунов». Правда, оговаривается критик, Чехов «в качестве клоуна держит себя очень скромно и умно — не впадая в скабрезность, чужд пасквильного элемента, не льстит, одним словом, никаким низменным инстинктам толпы...» Но критику именно поэтому еще более жалко Чехова. И вывод: «Вообще книга Чехова, как ни весело ее читать, представляет собою весьма печальное и трагическое зрелище самоубийства молодого таланта, который изводит себя медленной смертью газетного царства» («Северный вестник», 1886, книга 6) [8, с. 16].
Без подобного разъяснения у читателя может сложиться неверное представление о критике-зоиле, каким Скабичевский не был.
Научной достоверности вредят и ошибки корректора: пропуск предлога (с. 30), опечатка (с. 234).
С точки зрения популяризации издание может быть определено как научно-популярное, во-первых, так как содержит особую выборку произведений, наиболее ясно и многогранно отражающих взгляды представителей русского зарубежья о Чехове, а не представляет собой попытку собрать все работы, написанные русскими за рубежом об Антоне Павловиче, что было бы характерно для научного издания.
Во-вторых, авторы не стремились к сугубо научному изложению своих взглядов, не использовали сложные термины; в статьях очевидны их субъективные предпочтения. В первую очередь они выступили как читатели произведений Чехова, пытающиеся осмыслить его наследие, значение в русской литературе и культуре. И апеллировали они скорее к таким же читателям в большинстве своем, вероятно, не настолько сведущим в литературе, как они сами. Поэтому в их текстах легко обнаружить принципы и приемы популяризации, с помо-
щью которых их мысли и мнения становились более доступными, понятными массовому читателю. Действительно, чтобы читать и понимать антологию «Русское зарубежье о Чехове», не нужно обладать глубокими познаниями в литературоведении, филологии.
Однако упрощенчество и вульгаризация изложения исключены априори, так как составитель не занимался редактированием содержания отобранных им работ. Кроме того, аппарат издания включил в себя только необходимые примечания, раскрывающие то, что современный читатель скорее всего не знает. Например, перевод латинских устойчивых выражений. Так, на странице 106 к предложению: «И, пожалуй, в современно подсо-ветской литературе мы наблюдаем даже некоторое его оживление, mutatis mutandisl в соответственной веку трансформации», — находим перевод в сноске: «Внеся соответствующие изменения, с соответствующей поправкой (лат.)».
В то же время составитель, выступивший и автором примечаний, не разъяснял значения понятий, которые должны быть знакомы читателю. Хотя антология адресована, в том числе и «широкому читателю», как сказано в аннотации, все-таки человек, у которого может возникнуть интерес к такой книге, обладает определенным уровнем знаний. Поэтому такие понятия, как лирика, драма, символизм, не комментировались специалистом.
В-третьих, по мере знакомства с изданием читатель взаимодействует с отобранным для него материалом, активно интерпретирует его. Его принуждают к этой работе представленные полярные точки зрения о творчестве Чехова. Издание вовлекает своего читателя в полемику, он знакомится с мнением разных авторов, различает их голоса (по заметной несхожести стилей письма), проникается их аргументами или, наоборот, опровергает их. Расположение текстов только способствует этому диалогу.
Так, Марк Слоним в «Заметках о Чехове» пророчествует: «Но я думаю, что Чехов остался необычайно жизненным писателем, и попытки сузить его значение бытописанием эпохи неправильны и с каждым годом буду терять под собою почву, ибо Чехов окажется в числе самых читаемых русских классиков»[7, с. 41]. В следующей же работе Владислав Ходасевич громит Чехова: «Лирика Чехова этим [завтрашним] людям станет в лучшем случае чужда, в худшем случае — досадна, враждебна. Из кого бы ни состояла будущая Россия — из чеховских героев она состоять не будет. В жизни они явятся разве только больными исключениями, в литературе их разлюбят, потому что перестанут понимать» [7, с. 55].
Мнения авторов расходятся даже в трактовке известных событий.
Например, Д. Мирский считает, что в 1896 г. пьеса «Чайка», поставленная в императорском театре в Петербурге, с треском провалилась, потому что была «плохо понята актерами и плохо сыграна». [7, с. 15]. А. Кизеветтер же смещает акцент с исполнителей: «"Чайка" была там обставлена первоклассными артистическими силами», называя причиной неудачи процессы, происходящие в русской драматургии, а именно:
новый художественный стиль, новую полосу, которые возвещали начало «театра настроений» [7, с. 29].
В-четвертых, доступность статей достигается образными средствами, которые наполняют тексты эмоциональной неповторимостью, занимательностью. Авторская индивидуальность проявляет себя в каждой статье. Порой она начинает доминировать над изначальной целью — рассказать о Чехове, его творчестве. Эту особенность отмечает Н.Г. Мельников в предисловии: «Типичные воспоминания о Чехове... это небольшие заметки... причем.на первый план частенько выдвигался сам мемуарист, а его знаменитый современник "играл роль статиста, которого ставят и сажают в кресло для того, чтобы было к кому обращаться с монологом."». Однако, на наш взгляд, в этом — самое интересное для читателя — возможность сформировать из калейдоскопа мнений, обоснованных и ярких, но порой диаметрально противоположных свое собственное суждение о Чехове.
В-пятых, диалогичность, как прием занимательности, встречается очень часто. Например: «Означает ли это, что Чехов был лишен ощущения Бога? Или что с Чеховым совершилось исчезновение божества из русской литературы? Очень похоже на то» [7, с. 67].
Некоторые авторы признают, что их рассуждения основаны все же в большей степени на личном опыте, личном восприятии. Эта откровенность также сближает их с читателем, вплетает в рассуждение живую, неповторимую нить человеческого общения. Так, Петр Бицилли пишет: «Говорить о писателе — значит, в силу необходимости, говорить о себе, о своем впечатлении от писателя. Ибо писатель живет в нас, с нами растет и изменяется или — он для нас не существует. "Объективная" критика — внутреннее противоречивое понятие, вернее — пустое слово. В конце концов всякая критика сводится к анализу собственного нашего восприятия данного автора».
Занимательности служит и постановка острых дискуссионных проблем чеховедения. В самой структуре антологии, в расположении статей заключается острая полемика между теми, кто признавал Чехова писателем-классиком, и теми, кто отводил ему место в «третьем ряду» литературного пьедестала. «.можно ли назвать Чехова-писателя классиком, — не в общепринятом смысле, не в смысле просто значительного, хорошего писателя, которого следует "проходить" в гимназиях и иметь в библиотеке, но в том, какой усвоен этому термину в литературоведении?» — рассуждает литературовед Петр Бицилли [7, с. 6].
Если в антологии помещено несколько работ одного автора, есть возможность проследить, как менялось его отношение к писателю.
Например, текст Г. Адамовича «О Чехове» написан намного мягче, более вдумчиво и благосклонно к Антону Павловичу, чем статья «Чехов». Третья же работа этого автора, помещенная в антологию, «О чем говорил Чехов», самая обстоятельная и насыщенная деталями, а анализ феномена Чехова в целом осуществлен с большей симпатией к автору.
Постоянно вводимые авторами цитаты из произведений Антона Павловича и его писем, сопоставление особенностей его творчества с творчеством других
писателей (А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский и т.д.) придают достоверности статьям, ориентируют читателя в материале, высвечивают место Чехова в русской литературе.
Среди средств создания образности (без которых не обходится ни один текст антологии) обнаруживаем следующие: эпитеты («многозначительные пустяки», «прозрачные акварельные тона», «чуткий и одаренный вкусом читатель», «бессодержательные люди»), индивидуально-авторские перифразы (Чехова в текстах называют «писателем деталей», «певцом девяностых годов», «провинциально-русским» писателем, «писакой средней руки», «хмурым человеком», «свободным художником»; «певец любви» — Тургенев; МХАТ — «знаменитый московский театр»), олицетворения («смиренная поэзия», «образ. открывает сокровенную глубину вещей» [7, с. 112], «.Чехова недооценила его эпоха» [7, с. 115]), сравнения («круг его идей, как камень в руках ювелира, подвергается гранению эпохи» [7, с. 110], «Лишь иногда едва заметный налет грусти ложится на них из-под чеховского пера — точно тень той печали, которую переживает сам автор.» [7, с. 114]), риторические вопросы, своеобразие интонационно-пунктуационного оформления («Гоголь верил в Бога, ездил паломником в Святую Землю, написал «Размышление о Божественной литургии», запостился буквально до смерти. А в его художественных творениях нет не только ни одного мало-мальски одухотворенного живого образа, но ни одного человечески выносимого лица» [7, с. 111]), пословицы и поговорки («У художника очень часто оказывается "ум с сердцем не в ладу"» [7, с. 110]), фразеологизмы («.меньше всего его читатели готовы были видеть в нем "властителя дум"; «вечные» русские вопросы, «освободительный пафос», «гражданские мотивы», «передовые деятели»), диалогичность, активную роль автора, его взаимосвязь с читателем.
Теперь рассмотрим материальное воплощение концепции издания. Его формат — 60*90/16 (145*215 мм), тираж составляет 1000 экз.
К сожалению, материально-техническое исполнение по качеству не соответствует содержанию издания. Внешний вид картонной обложки с монохромным изображением Чехова, раскладывающимся, если присмотреться, на пиксели, можно воспринимать как современную трактовку его образа. Однако, на наш взгляд, для подобного издания, представляющего собой безусловную ценность, стоило разработать более сложное по композиции оформление. Также невысокое качество бумаги оказывает негативное влияние на успешное воплощение концепции издания.
Конечно, нужно учитывать тот факт, что на создание книги скорее всего не было достаточно средств. В то же время нельзя не согласиться, что сама направленность на широкую аудиторию не может быть реализована в издании такого качества. Без дополнительных мер по его сохранению оно теряет свой первозданный вид очень быстро.
В этом плане удачно материально воплощено издание «Образ Чехова и чеховской России в современном мире» (при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда). Оно является сборником, содержание которого составляют работы о поэтике Чехова, о творчестве Чехова самом по себе и в сопоставлении с современ-
ной ему русской и западной литературными традициями, а также о тех исторических явлениях русской жизни, от которых он отталкивался в своем творчестве [6, с. 2]. Пере- 1. плет издания крепкий, сулит книге при аккуратном обращении долгую жизнь. Бумага более плотная, качественная, строчки на просвет совпадают на одном листе. Дизайн пе- 2. реплета выполнен согласно концепции издания: портрет Антона Павловича в обрамлении изящной рамки сопровождается изображением листа с текстом, написанным им от руки, и двумя предметами, которые, как можно предпо- 3. ложить, принадлежали Чехову.
«Скромность» в положительном смысле, лаконичность дизайна создают приятное впечатление, не только гармонично предваряя погружение в мир Че- 4. хова, но и формируя образ серьезного, тщательно подготовленного издания, вызывая доверие у читателя к качеству содержания.
Конечно, издание как научно-популярное обогатил бы иллюстративный материал. Например, вклейка с фотографиями, на которых присутствует Чехов, члены его семьи, авторы статей. Такое решение реализо- 5. вано в издании «Чехов. Жизнь "отдельного человека"» (автор — Алевтина Кузичева, серия «Жизнь замечательных людей») [3.] Однако материальная конструкция анализируемого издания не допускает подобного визуального приложения. 6.
Таким образом, материальную форму книги «Русское зарубежье о Чехове» стоит признать единственным существенным ее недостатком.
Вывод: литературоведческих изданий о А.П. Чехове, на наш взгляд, выпущено недостаточно. Книги, 7. уже изданные, в той или иной степени не используют те принципы и приемы популяризации, которые позволяют привлечь широкий круг читателей. Между тем ценных работ об Антоне Павловиче написано немало. Редактор мог бы в этой ситуации помочь ав- 8. торам сделать их тексты доступными и занимательными, организовать издание таким образом, чтобы оно обращало на себя внимание. Читатели у произве- 9. дений Чехова были, есть и будут всегда, а редакторская помощь в понимании писателя и его поэтики — актуальная, достойная воплощения цель.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИИ СПИСОК
А.П. Чехов: pro et contra: антология / сост., пре-дисл., общ. ред. И.Н. Сухих; послесл., примеч.
A.Д. Степанова. — СПб.: РХГИ, 2002. — 1072 с. Введение в литературоведение : учебник / Н.Л. Вершинина, Е.В. Волкова, А.А. Илюшин и др.; под общ. ред. Л.М. Крупчанова. — . : Оникс, 2005. — 416 с.
Кузичева А. Чехов. Жизнь «отдельного человека».
— 2-е изд. — М : Молодая гвардия, 2012. — 847[1] с: ил. — (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1360.
Литературная энциклопедия : в 11 т. / под ред.
B.М. Фриче, А.В. Луначарского. — М.: Издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература, 19291939. [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop (дата обращения: 22.11.2015).
Литературоведческие издания // Юнциклопедия : профессионально-ориентированная энциклопедия для детей и взрослых. [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://yunc.org/Литературо-ведческие_издания. (дата обращения: 30.09.15). Образ Чехова и чеховской России в современном мире: к 150-летию со дня рождения А.П. Чехова : сб. статей / сост. В.Б. Катаев, С.А. Кибальник; пред. С.А. Кибальника. — СПб.: ИД «Петрополис», 2010. — 328 с.
Русское зарубежье о Чехове: критика, литературоведение, воспоминания : антология / сост., пре-дисл., примеч. Н.Г. Мельников. — М.: Дом Русского Зарубежья им. Александра Солженицына, 2010. — 304 с.
Соболев Ю. Чехов — жизнь замечательных людей.
— М.: Журнально-газетное издательство, 1934. — 336 с.
Справочная книга редактора и корректора: Редак-ционно-техническое оформление издания / сост. и общ. ред. А.Э. Мильчина. 2-е изд., перераб. — М. : Книга, 1985. — 576 с.: ил.
A.P. CHEKHOV IN RUSSIAN LITERARY CRITICISM IN THE PERCEPTION OF BIBLIOLOGIST
Maria Sergeevna Gerasimova
Moscow State University of Printing Arts 127550 Russia, Moscow, Pryanishnikova st., 2Â
Annotation. We consider non-fiction literary publications about the life and work of A.P. Chekhov, in terms of their scientific and literary ability to popularize knowledge.
Keywords: anthology, scientific, popularization, literary criticism, essays, publications unit, publishing design, Che-khoviana.
