CC BY
89
УДК 821.161.1
А.В.Шунков
«А ЧЕСТЬ И ЧИН И ОБРАЗЕЦ ВСЯКОЙ ВЕЩИ УЧИНЕН...»1 (к вопросу о литературной природе церемониальных текстов XVII века)
В статье рассматривается один из аспектов развития русской литературы XVII века - взаимодействие документальной и литературной традиций. Материалом для исследования послужили церемониальные тексты XVII века, обладающие литературными особенностями. Исследование позволяет расширить представление о развитии русской литературы второй половины XVII века, изучить процесс образования новых жанров.
Ключевые слова: поэтика древнерусской литературы, литературный процесс XVII века, проблема
жанра.
Alexander Shunkov TO THE QUESTION OF LITERARY NATURE OF CEREMONIAL TEXTS OF THE XVIIth CENTURY
The article reviews one aspect of the development of Russian literature of the XVIIth century, interaction of documentary and literary traditions. Material for the research were ceremonial texts of the XVIIth centure with literary features. The research extends understanding the development of Russian literature of the second half of the XVIIth century to study the formation of new genres.
Keywords: poetics of old Russian literature, literary process of the XVIIth century, problem of genre.
Проблема необходимости научного исследования чина как варианта одной из основополагающей категории книжности Древней Руси - литературного этикета - была поставлена еще академиком Д.СЛихачевым в «Поэтике древнерусской литературы» [1]. Литературные каноны «... необходимо рассматривать как следствие этикетности средневекового мировоззрения и объяснять их в связи со средневековыми представлениями о должном» [2, с. 357]. Д.С. Лихачев в своих работах говорил о традиционности и этикетности древнерусской литературы как об особых и отличительных признаках средневековой книжности. Приведем известные цитаты из «Поэтики древнерусской литературы» Д.С. Лихачева, в образной форме раскрывающие суть этикетности (чинности) древнерусской литературы и роли книжника в процессе написания произведения. «Писатель средневековья не столько изображает жизнь, сколько преображает и "наряжает" ее, делает ее парадной, праздничной. Писатель - церемоний мейстер» [2, с. 359], который «создает известное литературное "действо", "чин"» [2, с. 360]. Как видно из приведенных наблюдений, понятия этикета и чина в древнерусской литературе и культуре не противоречили друг другу, а выступали как тождественные. Поэтому, изучая одну сферу культуры Древней Руси (книжность), необходимо иметь в виду и повседневность средневековья, которой чин также придавал определенные формы, изображаемые и вербализуемые в письменном тексте. Следовательно, чин необходимо рассматривать не только как особую категорию миропорядка средневековья, о чем подробно пишет в своих работах ЛА. Чёрная [3], но и как определенную жанровую форму документальной книжности, входившую в систему книжных жанров Древней Руси.
Л.А. Чёрная в рамках философско-культурологической парадигмы дает объяснение понятию «чин», детально рассматривает природу данной категории, её семантику, обращаясь к периодам истории культуры Древней Руси. «"Чин" в широком смысле - это божественный порядок, фиксирующий в основном вертикальную иерархию связей явлений, а в более узком смысле слова - каждый элемент этой системы, имеющий протяженность во времени ("действо") и поэтому представляющий как бы горизонтальную линию бытия» [4, с. 345].
Таким образом, «чин» как категория, характеризующая основы существующего миропорядка и объясняющая местоположение человека в мироздании, в русской культуре известна еще с дохристианских времен (по терминологии Л.А. Чёрной, это еще код дохристианской культуры). Однако необходимо учитывать, что христианство принесло с собой и новое понимание мира, выводимое из существования слова (логоса): «В начале было Слово.. - Tv apxf ^v о Лоуод...» (Ин 1:1). Мир начинает создаваться Словом и по Слову. В связи с этим представления о гармоничной упорядоченности мира, вопло-щенные в понятии «чин», должны были быть вербализованы в определенном жанре средневековой книжности, и таковым стал жанр преимущественно документальной книжности - «чиновник».
1 Цитата приведена из «Урядника сокольничья пути», литературного памятника середины XVII века.
На сегодняшний день в отечественной науке пока еще нет исследований этого жанра, хотя о необходимости его изучения говорилось неоднократно. Так, объясняя сущность понятия литературного этикета, Д.С. Лихачев подчеркивал важность «полного исследования этого специфического для средневековья явления» [2, с. 369], вместе с тем определял и одно из возможных интересных направлений изучения данного явления для истории литературы и литературоведения - «зависимость снижения роли литературных канонов от подъема значения этикета в государственной практике» [2, с. 363].
С позицией академика Д.С. Лихачева, высказанной еще в 70-е годы XX века, солидарны исследователи сегодняшнего дня. «Рукописные Чиновники остаются неизученными и неизданными (за редким исключением), авторство входящих в них текстов не установлено, и вопрос об этом даже не ставился, поскольку имеющие протокольно-документальный характер Чиновники принадлежат в силу своей жанровой природы к деловой письменности» [5, с. 232].
Разделяя вышеприведенное мнение Л.И. Сазоновой, постараемся обозначить круг вопросов, требующих поиска ответов при изучении этого огромного пласта в истории древнерусской книжности. Прежде всего, это определение исторического периода, в котором чиновники как жанр начинают оформляться. В связи с этим немаловажным является вопрос об их жанровой разновидности и сфере бытования каждой из них. С позиции герменевтики небезынтересно будет изучить и художественную природу данного жанра древнерусской книжности, ее динамику. Обоснованием для последнего названного аспекта изучения чиновников является наличие нескольких вариантов описания одного и того же чина, но созданных в разное время и при различных исторических обстоятельствах. Примерами подобных случаев могут служить «Чин венчания на царство», «Свадебный чин» 1648 и 1671 гг. и др. При таком подходе возможно будет проследить, как изменение представлений о совершаемом чине приводило к созданию его нового текстового воплощения.
Несмотря на то, что многие тексты Древней Руси, начиная с первых веков развития отечественной словесности, обращаются к осмыслению заимствованного из Византии полисемичного понятия «чин» [3], сама жанровая форма начинает складываться значительно позже и к XVI - XVII вв. занимает свое место в жанровой системе русской литературы. Именно этот факт и имел в виду Д.С. Лихачев, когда характеризовал литературный процесс XVI века, отмечая особую роль, которую стала играть литература в эту эпоху. «Литература вынуждена была воспроизводить содержание разрядных книг, чина венчания на царство, описывать сложные церемонии» [2, с. 363].
Жанр, призванный изображать определенное действо, ритуал, получает название чиновник. «Чиновники представляют собой особый вид текстов придворной литературы, это своего рода специальные инструкции, регламентирующие церемониальную практику [...] и напоминающие развернутые сценарии с описанием состава участников торжественного акта и приличествующей случаю одежды, обязательным обозначением места и роли каждого за царским столом или в праздничной процессии, с текстами речей» [5, с. 232] - такое развернутое определение жанру предложено Л.И. Сазоновой. Иное толкование жанра представлено В.В. Колесовым. «"Чин" - это текст-ритуал, а не текст-размышление, здесь важно движение, действие, событие» [6].
На сегодняшний день это, пожалуй, немногие определения жанра, которые встретились нам в исследовательской литературе, посвященной изучению проблемы церемониальной культуры и изображению ее в определенной жанровой традиции. Общими местами в приведенных определениях жанровой формы чина является то, что исследователи видят в ней не только документальную, но и художественную природу, позволяющую включить подобные образцы текстов в контекст литературной традиции Древней Руси2. Последнее замечание принципиально важно, поскольку не все исследователи древнерусской литературы склонны рассматривать чины как образец литературы.
В целом, принимая определение, предложенное Л.И. Сазоновой, все-таки стоит внести некоторые поправки. Нельзя не заметить, что данное определение учитывает только одну разновидность жанра - это чиновники, которые содержали в себе описание светских (придворных церемониалов/чинов). Однако церемониальный мир Древней Руси немыслим без
2 Так, В.В. Колесов в комментарии к опубликованному им свадебному чину в Библиотеке литературы Древней Руси отмечает: «Вместе с тем “Чин” - памятник литературы (курсив наш. - А.Ш.), по этой причине он избегает не свойственных письменной литературе своего времени описаний некоторых не вполне «литературных» элементов русской свадьбы» [6].
церковной обрядности, которая также была представлена своей системой чинов: чин литургии, чин крещения, чин погребения и др. Таким образом, чиновники как жанр имели две разновидности, каждая из которых была связана с той или иной сферой: церковной (богослужебной) или светской (придворной). При этом церковные чиновники характеризовались большей устойчивостью, неизменностью формы и содержания. Придворные, или светские, чиновники, наоборот, были более подвижны, могли подвергаться переработке, изменению в зависимости от стечения определенных исторических (конъюнктурных) обстоятельств.
Так, описания многих церковных чинов, составленные еще в XVI-XVII вв. и вошедшие в требники, в неизмененной форме существуют до сих пор. Примером может служить чин погребения «мирских человек» [7], утвержденный патриархом Никоном и в течение всего последующего времени и до сегодняшнего дня не менявшийся. Мы не будем излагать в деталях историю составления данного чина, она подробно рассмотрена в православной богословской литературе.
Чин имеет свою строго продуманную композицию, состоящую из трех основных частей. Однако задача чиновника заключается не только в изложении и описании обряда, но и в закреплении за определенным этапом совершаемого ритуального действа слова, сопровождающего обряд. И в этом случае документальный по своей природе текст становится интересным с позиции ораторского искусства, актуализируя уже художественную, литературную составляющую. Литературная компонента проявляется через комплекс художественных мотивов, звучащих на протяжении всего обряда. Таковыми мотивами являются следующие: мотив времени (скоротечности земной жизни), мотив утраты, мотив сна/успения (вечного сна) и др. Мотивный комплекс чина сформирован благодаря библейским и литургическим, богословским источникам, на основе которых и составлено само действо: псалмы (90, 118, 50), 8 стихир преп. Иоанна Дамаскина, тропари, молитвы.
Наиболее сильным по эмоциональному воздействию является вторая часть чина, в которую входят 8 стихир преп. Иоанна Дамаскина, образующие непрерывную проповедь о суете жизни, ее скоротечности, тленности земного мира и бессмысленности человеческих усилий найти счастье в материальных ценностях.
«Глас 4. - ГдЪ есть мирьское пристраспе; гдЪ есть маловременныхъ мечташе; гдЪ есть злато и сребро; гдЪ есть рабъ множество и плищи (т.е. мирская суета, крики людей3. - А.Ш.). Вся попелъ, вся персть, вся сЬнь. ПршдЪте възотем бесмертному царю. ... Пршде смерть яко хищникъ, приступи тлитель и разруши мя». (Л. 134об.) [7]4
«Глас 8. - Плачася и рыдаа, егда помышляю смерть. И видЪхъ въ гробЪхъ лежащую по образу божш созданную нашу красоту, безобразну и безславну, неимущю видЪша. О чюдеси что еже о мнЪ се бысть таинство, како предахомся тлЪшю». (Л. 138)
В рассматриваемом чине нельзя не увидеть определенного композиционного приема, на котором строится весь текст, - это антитезность, проявляющая себя в смене тем и интонаций каждой из частей. Ярко проявляется это при провозглашении заповедей евангельских блаженств, которые привносят в чин тему примирения, прощения и спасения души, тем самым сглаживая трагическое мироощущение, характерное для 8 стихир с их основной темой временного и тленного.
Таким образом, церковный чин, на первый взгляд внешне кажущийся регламентированным и консервативным, внутренне обладает огромным лирическим потенциалом, позволяющим на протяжении всего времени совершения обряда почувствовать различные оттенки эмоций и чувств души (страдания, страх, ужас, смирение, покой, умиротворение). Насколько сильны в художественном плане церковные чины, свидетельствует тот факт, что некоторые из них уже в более позднее время стали основой для поэтических текстов. В конкретном рассматриваемом нами случае 8 стихир преп. Иоанна Дамаскина, являющиеся одним из ключевых фрагментов чина погребения мирских человек, послужили источником для оды Г.Р. Державина «На смерть князя Мещерского». Убедиться в этом факте становится возможным при проведении сопоставления текстов обоих произведений, о чем мы уже ранее писали в своей статье «Литературные реминисценции оды Г.Р. Державина “На смерть
3 Словарь древнерусского языка (Х1-Х]У вв.) / АН СССР. Институт русского языка. - М.: Русский язык. Главный редактор Р. И. Аванесов. 1988.
4 Цитируется по рукописному источнику (ркп.) библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры № 233 с указанием листа в скобках.
князя Мещерского”» [8].
Если церковные чины меньше были подвержены переработке и правке, то светские, наоборот, могли редактироваться, что, в свою очередь, приводило к появлению варианта, учитывающего новые обстоятельства и условия совершения того или иного действа при дворе царя. Примерами могут служить чин венчания на царство [9, 10], свадебный чин [11] и ряд других.
Так, например, в эпоху правления царя Алексея Михайловича свадебный чин был изменен дважды в связи с женитьбами царя в 1648г. и 1671г. Созданные с интервалом почти в четверть века, два варианта существенно отличаются друг от друга определением роли художественного слова в построении и описании церемониала царского бракосочетания. «Однако Чиновники 1648 и 1671 гг. отличает разная степень приобщенности к словесной культуре. ... свадебный чин 1671 г. наглядно свидетельствует о возвысившемся статусе слова, о том, что место слова в культуре заметно укрепилось» [5, с. 233]. Последний вариант чина, по сравнению с первой его редакцией 1648 г., как показала в своем исследовании Л.И. Сазонова, значительно усложняется за счет включения в него приветственной орации [5, с. 239-242], написанной Симеоном Полоцким. Выявленная исследовательницей степень авторского участия Полоцкого в составлении чина бракосочетания позволяет говорить о самом чиновнике уже как о произведении, в котором художественная (литературная) составляющая занимает не последнее место в общей системе проводимого церемониала. Торжественная речь, включенная в описание церемониала, придает ему художественно-эстетическое начало, учитывающее вкусы главного действующего лица -царя.
Факт наличия в эпоху царя Алексея Михайловича нескольких списков чина венчания на царство также говорит о том, что история его окончательного оформления связана с рядом обстоятельств, зависевших от политической ситуации и роли в ней определенного круга лиц, выступавших в роли составителей и редакторов текста (духовенство и светские лица). Текст чина возникал постепенно, прежде чем он принял итоговый вариант. История создания окончательной редакции чина венчания царя Алексея была детально в свое время изучена Л.Е. Морозовой и освещена в ее статье «Две редакции чина венчания на царство Алексея Михайловича» [10].
Из наблюдений, сделанных автором вышеупомянутой статьи над редакциями памятника, являются историко-литературные примеры, указывающие на присутствие в редакциях чина фрагментов из других текстов. Таковыми являются «Повесть о честном житии Федора Ивановича», Чин венчания царя Михаила Федоровича, речи духовенства. Все это говорит о том, что составители текста перерабатывали обширный пласт литературы, создавая текст. Вывод, к которому пришла Л.Е. Морозова, интересен фактами, имеющими как историческое значение, так литературное. Сопоставление разных редакций чина позволило увидеть, как их создателям было важно показать свою роль, которую они хотели играть при дворе молодого царя Алексея, причем члены придворной партии постоянно менялись: вычеркивались одни имена, на их место вносились другие. «Затем после венчания среди приближенных Алексея был составлен новый текст Чина для включения его в чиновник. Это - третий список. Главными его составителями следует считать Б.И. Морозова и М.А. Ртищева. Не забыли включить свои имена и дьяки, которые, очевидно, писали текст. В итоге сама церемония была существенно усложнена новыми должностями, именами новых участников. . Текст его как бы фиксирует новую расстановку сил при дворе и становится похожим на разрядную запись» [10, с. 470]. Отмеченная Л.Е. Морозовой текстологическая особенность памятника, на первый взгляд кажущегося документальным описанием церемонии венчания, позволяет увидеть авторскую позицию в момент его составления, проявляющуюся в выражении симпатии и антипатии определенным кругам лиц.
Таким образом, на примере чина (чина венчания на царство царя Алексея Михайловича), мы вновь видим, насколько могла быть прозрачной граница между художественным и документальным основанием для жанра, на первый взгляд кажущимся простым описанием проведения церемониала или обряда. В конечном итоге двойственная природа церемониального жанра чина, существующего между литературой и документом, не могла не привести к появлению и дальнейшему развитию в русской культуре XVII века драматургии и театра, что уже было отмечено в исследованиях ряда ученых прошлых лет [12, с. 7-101].
Литература
1. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л.: Наука, 1967. - 372 с. (2-е изд., доп. - Л.: Худож. лит., 1971, 3-е изд., доп. - М.: Наука, 1979).
2. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д.С. Избр. работы в 3-х т. - Л.: Худож лит., 1987. - Т. 1.
3. Чёрная Л.А. О понятии «чин» в русской культуре XVII века // Труды отдела Древнерусской литературы, 1993. - Т. XLVII. - С. 343-357; Чёрная Л.А. История культуры Древней Руси. - М.: Логос, 2007. -288 с.; Чёрная Л.А Антропологический код древнерусской культуры. - М.: Языки славянских культур , 2008. -464 с.
4. Чёрная Л.А. О понятии «чин» в русской культуре XVII века // Труды отдела Древнерусской литературы, 1993. - Т. XLVII. - С. 343-357. В своей статье автор более чем подробно рассмотрела эволюцию понятия «чин» в истории русской культуры. К концу XVII и началу XVIII века за словом закрепляется основное его значение - «степень жалованного служебного значения, достоинства, класса» (по Далю), определенное служебное положение человека, закрепленное в XVIII веке «Табелью о рангах» Петром I. «Звание, присваиваемое государственным служащим и военным в соответствии с табелью о рангах» // Черных П.Я. Историко-этимологических словарь современного русского языка. - М.: «Русский язык», 1999. -Т. 2. - С. 390.
5. Сазонова Л.И. Свадебное приветствие царю Алексею Михайловичу в Чине бракосочетания (1671г.) / / Поэтика русской литературы в историко-культурном контексте. - Новосибирск: Наука, 2008. - С. 231-242.
6. Чин свадебный // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. - СПб.: Наука, 2000. - Т. 10: XVI век. - 618 с.
7. Рукописный источник см.: библиотека Свято-Троицкой Сергиевой Лавры: № 233 Требник неполный, полууст. четкий XVI века, в четверть, 318 листов Л. 130-151. // http://www.stsl.ru/manuscripts/medium. php?col=1&manu script=233&pagefile=233-0135 [режим доступа: 22.02.2012]. В фондах библиотеки в отделе славянских рукописей см.: отдел «Смесь» - «Чины разные» № 739 «Обиходник столовый и чины разные» разных почерков, XVII века, в четверть, 644 листа; заставки из чернил (л. 123, 433) искусны; № 740 «Чины разные», скороп., нач. XVII в., в четверть, 209 листов; № 741 «Чины разные», скороп., XVII века, в четверть, 354 листа; № 742 «Чиновник», архиер. священнослужения, устав. тщательный, исх XVII века, в лист, 176 листов, обрез вызолочен; №743 «Чин освящения церкви», устав., напис. 1759 года, в осьмую долю, 48 листов. По описанию библиотеки, составленному АВ.Горским // http://www.stsl. ru/manuscripts/indexphp?col=1&gotomanuscript=73 [режим доступа: 22.02.2012]
8. Шунков А.В. Литературные реминисценции оды Г.Р. Державина «На смерть князя Мещерского» // Традиции русской православной культуры в языковой картине мира. Сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции «Православная культура в современном мире» (Кемерово, 22-23 мая 2008 года). - Кемерово: ИПП «Кузбасс», 2008.
9. Бурсон А.Е. О времени и обстоятельствах создания первоначальной редакции чина поставления и венчания на царство Ивана IV // Россия в IX-XX веках. Проблемы истории, историографии и источниковедения. Сб-к статей и тезисов докладов Вторых чтений, посв. памяти А.А. Зимина. Москва 26-28 апреля 1995г. - М.: Инф.-издательское агентство «Русский мир», 1999. - С. 93-96.;
10. Морозова Л.Е. Две редакции чина венчания на царство Алексея Михайловича / / Культура славян и Русь. Ред. Ю.С. Кукушкин. - М.: Наука, 1998. - С. 457-471.
11. Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича, а также Чин свадебный // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. - СПб.: Наука, 2000. - Т. 10: XVI век. - С. 216-239.
12. Демин А.С., Державина О.А., Робинсон АН. Появление театра и драматургии в России в XVII в. // Первые пьесы русского театра. - М.: Наука, 1972.
