CC BY
5
К 85-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ АКАДЕМИКА А. А. ГУСЕЙНОВА
О. П. Зубец
Институт философии РАН
А. А. ГУСЕЙНОВ О ФИЛОСОФИИ САМОЙ ПО СЕБЕ
Одной из важнейших тем, которым посвящены многие работы А. А. Гусейнова, является рассмотрение философии «самой по себе». Данная статья обращается к образу демиурга, с помощью которого А. А. Гусейнов описывает и человека морали, и философа. Это совпадение выражает понимание философии как этического проекта, философской мысли как поступка. Человек морали поступает, а философ мыслит-поступает так, как если бы от него полностью зависело, «каким быть ему самому и миру», как если бы его возможности были неограничены, как неограничена его ответственность. Философ мыслит мир в его целостности и единственности, задавая его таковым самим актом своего мышления как поступка. Он в своей субъектности уподобляется демиургу. Этот образ выражает самодостаточность, персонализированность и не-сервильность философии, единственность философа в его тождественности задаваемому им миру. Он не может помыслить и словесно выразить начало, но не может не быть им. Мир для философа - не отчуждаемое творение, но поступок, актуальная действительность, что и схватывается в образе бога-демиурга. Это его собственный поступок как его бытие, единственность (персональность) которого оборачивается абсолютностью, и философ - воплощением единства бытия и мысли, подобного божественному.
Ключевые слова: А. А. Гусейнов, философия, мышление, поступок, демиург, Аристотель, Ницше.
O. P. Zubets
RAS Institute of Philosophy (Moscow, Russia)
ABDUSALAM GUSEYNOV ON THE PHILOSOPHY IN ITSELF
One of the most important themes which many of A. A. Guseynov's works are devoted to is the consideration of philosophy "in itself", as it is. This article refers to the image of the Creator as a way to describe both a moral man and a philosopher. This coincidence expresses the understanding of philosophy as an ethical project, philosophical thought as an act. A moral man acts, and a philosopher thinks-acts, as if "what he himself and the world are to be" completely depended on him, as if his power were unlimited, just as his responsibility is unlimited.The philosopher thinks of the world in its integrity and onliness, defining it as such by the very thinking as an act. In his subjectness he is likened to the Creator. This image expresses the self-sufficiency, personalizedness and non-servility of philosophy, the onliness of the philosopher in his identity with the world he sets. He cannot think and verbally express the beginning, but he cannot help being it. For a philosopher, the world is not an alienated creation, but an act, an actual reality, which is captured in the image of the demiurge-god.
This is his own act as his being, the onliness (personality) of which turns into absoluteness, and the philosopher appears as the actualization of the unity of being and thought, similar to the divine unity.
Keywords: Abdusalam Guseynov, philosophy, thinking, the act, demiurge-Creator, Aristotle, Nietzsche
DOI 10.22405/2304-4772-2024-1 -2-12-23
Подобная формулировка темы скорее всего является своего рода камуфляжем: идеи философа могут быть относительно ответственно изложены только им самим, живы только как его мысли. Тем не менее, признание этого факта не должно заставлять замолчать пишущего, но способно лишь указать ему на его собственное место, находясь на котором он может обрести решимость обсуждать сказанное другим. Опорой в этом вопросе можно считать слова В. В. Бибихина: «... философская вещь, а она всегда событие, не боится движения, перетолкования, даже искажения, - она и в этом смысле тоже отличается от природной вещи, которую грубое обращение с ней ломает: а прочно сработанную философскую вещь грубое обращение не ломает, или, точнее сказать, философское событие становится не в меньшей, а в большей мере событием, когда его не понимают» [2]. Но есть и еще одно, дающее надежду и высказанное Ф. Ницше, когда он начал читать Шопенгауэра - «Я понял его, как если бы он писал для меня». Именно так прочитываются работы А. А. Гусейнова.
Первое, что необходимо оговорить - А. А. Гусейнов всегда писал и пишет о философии как таковой, самой по себе, по его выражению: чему бы ни был посвящен конкретный текст, в нем всегда или подразумевается, или напрямую проговаривается определенное понимание философии и философского дела. Кроме того, есть много его текстов, целиком или частично посвященных именно пониманию философии как таковой, и их количество увеличивается со временем. Некоторые из них приобрели значение программных для нашего философского сообщества, так можно сказать, например, о статьях:
О назначении философии // Философия и история философии. К 90-летию академика Т. И. Ойзермана. М.: Канон+, 2004. С. 88-118.
Философия как утопия для культуры // Вопросы философии. № 1. 2009. С. 11-17.
Философия: между наукой и религией // Вопросы философии. № 8. 2010. С. 4-10.
Философия как этический проект // Вопр. философии. 2014. № 5. С.16-
26.
Философия поступка как первая философия (опыт интерпретации нравственной философии М. М. Бахтина). Статья первая: Быть - значит поступать// Вопросы философии. 2017, № 6. С. 5-15.
Философия поступка как первая философия. (Опыт интерпретации нравственной философии М. М. Бахтина.). Статья вторая: Первая философия как нравственная философия // Вопросы философии. 2017, № 7. С. 65-74.
Философия и идеология (к столетию «Философского парохода») // Вопросы философии. 2023. Т. № 9. С. 5-13.
Практическая философия: традиция и современные тенденции // Этическая мысль. 2023. Т. 23. N0 1. С. 5-26.
О тождестве русской философии и философии в России // Философский журнал. 2023. Т. 16. № 3. С. 5-16.
Философия и общество. К 100-летию Института философии РАН // Вестник Российской Академии наук. 2021. Т. 91. № 8. С. 779-792.
Нельзя не указать в этом ряду и доклад А. А. Гусейнова «Почему не любят философию и философов?» (Доклад на заседании теоретического семинара Института философии РАН «Философия в публичном пространстве» 10 марта 2015 года.)
Оставив в стороне анализ причин очевидного возрастания масштаба этой темы и проблематики в творчестве А. А. Гусейнова с ходом времени и не имея возможности даже просто перечислить основные идеи и подходы, сосредоточимся только на одной мысли, одном видении философии и философа, а точнее - на одном образе, образе философа как Демиурга, который, по крайней мере, несколько раз встречается в его текстах. Конечно, это слово лишено в них теологических смыслов и близко тому, как использовали его античные мыслители - как философский образ и идею персонифицированного начала.
Философия является делом персональным, она персональна в полном смысле этого слова - то есть всегда является мышлением конкретного человека, и какие бы общие проблемы она ни ставила, они всегда являются проблемами и решениями данного единственного мыслителя. Словами А. А. Гусейнова: «Философия представляет собой род интеллектуального труда, который имеет глубоко личностный, персональный смысл. . Философ философствует для себя» [4].
Кроме того, она является предельно серьезным делом - в том смысле, что идет в мышлении до конца, насколько это возможно, и если, например, говорится о единственности поступка и поступающего, а значит и философа как поступающего в мысли, то «единственность» понимается совершенно буквально, не как некая индивидуальность, особенность, а именно в абсолютном смысле, который простирается на все видение мира и на все другие понятия. Серьезность эта определена и тем, что философ мыслит мир в целом, и тем, что он включает в него себя, то есть всегда мыслит о себе и для себя, и главное - его мысль является всегда решением, решением о поступке, а решение о поступке есть нечто предельно серьезное, окончательное, решительное. В этом философия не только серьезное, но и опасное дело.
Обратимся к высказыванию А. А. Гусейнова о важности обращения к теме философии как таковой, к высказыванию, определившему тему данного рассмотрения: «Сегодня, на мой взгляд, философия уже не может прятаться и прикрываться наукой, теологией, искусством. Она должна явиться обществу сама по себе, в полном сознании своей исключительной ответственности. Это она сможет сделать, если вспомнит, что ответственна не просто за истину, а за такую истину, которая одновременно является долгом, обозначает достойный путь жизни» [10, с. 27]. Утверждение, что философия«должна явиться обществу сама по себе, в полном сознании своей исключительной ответственности» - указывает на философию как поступок, ибо именно для поступка определяющими являются самодостаточность и ответственность. Эта ответственность философии, а в силу ее персональности - ответственность
философа - является не правовой, а подлинно моральной - это ответственность за свою мысль как поступок. В самой идее поступка философия и мораль совпадают в том смысле, что философия является собой в той степени, в какой она есть поступок: в какой она самодостаточна и автономна, в какой философ является поступающим, т.е. совершенным началом поступка и мира.
Это определяет некое фундаментальное совпадение между пониманием морали и философии как воплощенных в поступке во всей совокупности понятий, которые он задает. Так, например, А. А. Гусейнов пишет, что моральная оценка «настолько автономна, что она не считается с ходом времени и к событиям, которые уже в прошлом, относится так, как если бы их еще предстояло совершить. Над тем, что в прошлом, человек теряет какую бы то ни было власть, кроме моральной. Мораль не считается даже с таким жесточайшим фактом нашего существования, как необратимость времени» [6, с. 154]. Ключевое выражение для нас - «как если бы оно (действие - О. З.) целиком и полностью зависело от самой личности» [6, с. 152]. И еще: «... моральный взгляд отвлекается от их природной обусловленности так, как если бы им ничего не предшествовало и ничего за ними не следовало, и они были бы целью сами по себе, рассматривает и принимает их в качестве свободных поступков» [6, с. 165]. В одной дискуссии об отношении между моралью и религией А. А. Гусейнов говорит: «Получается, что, действуя в логике морали, человек действует так, как если бы он сам был Богом». Вот высказывание из интервью 2007 года: «Если вы хотите обязательно воспользоваться языком теологии, то можно сказать: мораль есть то, что делает человека Богом, или в силу чего он сам себе Бог. Но, на мой взгляд и вкус, теологический язык в этике неуместен из-за его конфессиональной нагруженности и из-за необоснованных претензий духовного сословия на нравственную истину».
Но такое же понимание мы находим и в описании философии: «. философия рассматривает человеческую жизнь так, как если бы она зависела от возможностей самого мыслящего и действующего индивида, а сами эти возможности были неограниченны... рассматривает ее в перспективе индивидуально-ответственного существования» [4]. Итак, речь идет о человеке как поступающем (в деятельности и созерцании, если принять это различение у Аристотеля, но при том, что и созерцание-мышление является деятельностью, образом жизни, поступком) так, как если бы поступок действия и мысли полностью зависел от него и только так, только в этом смысле он и может быть началом, субъектом. В статье «Философия в прикладном аспекте» А. А. Гусейнов пишет: «Он задается вопросом «что я должен делать?», поднимая себя до уровня субъекта, готового и способного действовать так, как если бы только от него, его решений зависело, каким быть ему самому и миру, в который он вносит изменения своими действиями» [7, с. 133].
И здесь стоит перейти непосредственно к идее философа-демиурга, начав с Аристотеля: в аристотелевской этике идет речь о том, что человек живет «не в силу того, что он человек, а потому, что в нем присутствует нечто божественное» (EN 1177Ь 25) - это наилучшая, наивысшая часть его души, способная к созерцанию. И человек выбирает не человеческое, а божественное
в себе, тогда, когда выбирает не то, в чем он является частью социально-природного мира, даже полиса, домохозяйства и т.д., но то, в чем он не принадлежит этому миру, являясь началом поступка. По Аристотелю, не нужно следовать увещеваниям «человеку разуметь человеческое» и «смертному -смертное», то есть ограничиваться тем миром, в котором человек детерминирован, ограничен своей человечностью, напротив, «насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия (athanatidzein) и делать все ради жизни (prostodzen), соответствующей наивысшему в самом себе» (ЕМ, 1177Ь 35) [1, с. 283]. И тут же Аристотель продолжает, что человек и есть именно эта лучшая и главная часть себя, и поэтому «было бы нелепо отдавать предпочтение не жизни самого себя, а [чего-то] другого [в себе]. (ЕШ178а) [1, с. 283]. Созерцание есть самодостаточность, то, что содержит цель в самом себе, и в этом человек избирает божественное в себе. И таков же он в поступке -бытийствует как начало: иначе поступок был бы невозможен, невозможно было бы помыслить субъектность. Эта мысль словами А. А. Гусейнова такова: «... нравственная ответственность присутствует там, где человек действует так, как если бы он был демиургом и от него все зависело» [5, с. 787]. Только в этом случае поступок может быть моим, только в этом случае я могу быть моральным, а не социально-эмпирическим существом. Еще одно высказывание: «Мыслить мир философски - значит идеально воссоздать мир в его целостности. Философ в этом случае предстает в качестве своеобразного ученого-демиурга, который как бы заново творит мир в том смысле, что он создает свою модель мира, которая вполне поддается рациональной аргументации и задает пространство разумно-ответственной деятельности, благодаря чему реальная жизнь человека является одновременно также и его сознательно-осмысленной жизнью» [8, с. 109-110]
И еще один более развернутый отрывок, посвященный этому образу: «Философия предполагает и задает такое отношение человека к миру, как если бы он был его Демиургом. Она утверждает субъектность человека по отношению к миру в целом. Человек, ставший философом, создает свое царство мысли, свой мысленный образ мира, который, в отличие от мира реального, удовлетворяет его внутренним нравственным устремлениям. Он создает, мысленно конструирует такой мир, в котором он, философ, хотел бы жить и который позволяет ему, философу, развернуть его личную программу достойной жизни.
Философия заключает в себе идею суверенности человека как мыслящего существа. Это среди прочего выражается в том, что каждый из философских образов мира претендует на единственность. Философия принципиально плюралистична. Она существует в форме многих философий, каждая из которых равна самой себе. Если можно говорить о преемственности в философии, то по преимуществу в негативном аспекте, в том смысле, что каждая новая философия утверждала себя через отрицание предшествующих, через явное и неявное обоснование того, что именно она, а не другие, является истиной. Здесь мы подходим ко второй особенности философского мышления.
Она состоит в том, что философское мышление является принципиально критическим к наличным формам жизни» [7, с. 124].
Но и в этой критичности философия сохраняет свою персональность и оттого это совершенно особая критичность, о которой Ницше говорит: «Я нападаю только на те вещи, против которых я не нашёл бы союзников, где я стою один - где я только себя компрометирую» [12, с. 705]. Иными словами, философская критика не подыгрывает социальной точке зрения, идеологии, мнениям, вкусу и всем возможным коллективным оценкам и взглядам, не подыгрывает им даже когда совпадает с чем-то, принципиальная критичность философии так же персональна, только от своего имени. Она не взывает к общей истине, но открывает свою, которая и есть предельно универсальная в силу единственности ее автора. «Философ начинает мыслить не там, где остановился предшественник, а каждый раз заново, как если бы он был первым в этом деле. Предметом мысли он избирает не какую-то локальную задачу, а сам мир, помысленный в его изначальности» [7, с. 126]. Он мыслит мир в его изначальности, будучи сам началом этого мира как мира его поступка, а потому он всегда мыслит сам себя. Но это мышление самого себя невозможно иначе, как только мышление, обращенное на мир. Философ-демиург и мир тождественны и единственны (единственность обнаруживается в тождественности понятий).
«Единственность представляет собой способ бытийствования самого бытия, его определенный событийной организованности. Единственность существования человека - выражение и продолжение единственности самого бытия и, если она что-то означает, то только то, что она несет на себе груз бытия в целом и ответственность за него» [11, с. 238].
«Единственность моей персональной причастности бытию нельзя помыслить, ибо мысль - это всегда общее, нечто единое, но не индивидуальное, не единственное; ее, единственность, можно только пережить и утвердить, явить собой, она не познается, а долженствуется» [11, с. 240]. И философ не мыслит свою единственность, но утверждает ее своим мышлением как поступком. Единственность философа ошибочно притягивается к идее философского одиночества, но она как раз столь же не одинока, как и бытие бога. Она, если воспользоваться выражением К. А. Свасьяна, распутывает древнюю апорию «одиночества»: подлинно одинокий никогда не говорит об одиночестве, потому что подлинно одинокий никогда не одинок: включая в себя весь мир и задавая его собой, философ обретает все многообразие мира как самого себя - в цельности и полноте.
А. А. Гусейнов написал ряд работ о роли сослагательного наклонения в морали, и здесь - в определении философа как демиурга - можно было ограничиться сослагательной конструкцией «как если бы он был». Но этот шаг подвергается разрушительному сомнению, как только в понимании философии появляется понятие поступка, т.к. поступок, будучи актуальной действительностью, энергией, данностью, отменяет, ничтожит сослагательность. Невозможно быть, поступать, как если бы вы были, поступали: ведь речь не о гносеологической процедуре, а именно о бытии.
Конечно, поэтически можно сказать: «он живет как если бы он был живым», «он есть как если бы он был», но как только сделаешь шаг в сторону от содержания к факту поступка, сослагательность становится невозможной: невозможно поступать как если бы ты поступал. Что означает: как если бы был богом? Но я и есть бог, когда поступаю. Я есть в поступке. И вот здесь ключ к тому, что делает философия - она не усовершенствует знание, веру, творение, но она осуществляет в самом философствовании как поступке это переворачивание от как если бы к есть. Ее утверждения о мире - самые эмпирически не данные - становятся данными. В ней нет - «возможно», в ней нет гипотезы. В ней человек мыслит не как если бы он был (богом), а в ней он есть таковой. Мир - не пойезис бога, не творение, не продукт его активности, ибо творение отчуждается, перетягивает бытийность творца на себя. Мир есть поступок бога - всегда актуальная действительность. Если весь мир поступок (не творение), то не может не быть поступающего - абсолютного субъекта.
Сократ и Кант открыто проговаривают решающий аргумент, который является не аргументом, а чем-то гораздо более окончательным, выводящим за пределы рационального дискурса. В ответ на обвинение, что он не дает ясного и окончательного ответа на вопрос о лжи, Сократ говорит, что сам он никогда не совершает несправедливого. Он переводит поиск общих понятий в совершенно другое качество - в индивидуальный, свой поступок, решение. То же самое говорит и Кант о лжи - он сам не лжет. Философия противопоставляет мнению не только истину, не истину в первую очередь: она противопоставляет мнению социума взгляд поступающего. То есть не одному знанию противопоставляется другое знание, но знанию - поступок мышления, нечто абсолютное, обрывающее любой спор, обсуждение, любую игру с понятиями. В этом единственность (персональность) поступка оборачивается абсолютностью, и философ является воплощением единства бытия и мысли, подобного божественному. Для философской мысли нет контекста, как его нет для поступка - он самодостаточен, а потому вне-контекстуален. Мысль-поступок не может быть иной в зависимости от контекста, как не может быть иным решение, данное в совершенном поступке.
Для философа-демиурга нет и плюральности: она несовместима с самодостаточностью, невозможно мыслить бытие ситуативно и частями, так же как и невозможно поступать локально. Поступок абсолютен и определенен, он не иногда, а сейчас и навсегда, его невозможно втиснуть в ограниченное пространство (совершенное убийство порождает весь мир как мир, в котором убивают), он не вариативен, и вот именно будучи таковым он задаёт философию как мышление о едином как единственном и целом.
Философия отменяет множественность мнения. Как только я помещаю себя в центр мира - а это и есть философия - множественность отменяется. Философия полагает предел знанию, как поступок обрывает уходящий в бесконечность процесс постижения все более истинного. Философия есть не понимание множества дорог, мотивов, целей и тп., а то грандиозное, радикальнейшее утверждение бытия как данности-совершение все завершающего шага.
Мнение завязано на язык, оно питается лексическими играми. Философия не может без языка, но не привязана к нему, философский язык - не средство общения, но средство устроения мира. В нем нет единства понятий, у каждого философа - свой язык, т.е. это уже не совсем язык. И это не некое несовершенство, недоработка. Философия - разговор с самим собой, и вот в таком разговоре язык не нуждается в односмысленности понятия - тут односмысленность задается тем, что один мыслит, а не тем, что он мыслит одно.
Начало невозможно помыслить и высказать - в этом смысле задача философии помыслить начало неисполнима, безнадежна. Но быть началом -это то, на что философ претендует. Гусейнов ставит задачу найти соединение абсолютного и единственного - и это соединение он находит в поступке, но это значит - и в поступающем, в единственности поступка и поступающего.
«.В конце концов меня в гораздо большей степени устраивало бы быть славным базельским профессором, нежели богом; но я не осмелился зайти в своем личном эгоизме так далеко, чтобы ради него поступиться сотворением мира», - писал Ф. Ницше Якобу Буркхардту в январе 1889 года. Эта фраза, пошлейшим образом приписываемая «не-богами» ницшевскому безумию, тем не менее, будет услышана подлинным философом со всей серьезностью, именно так ее слышит А. А. Гусейнов и так ей посвящает статью К. Свасьян -один из лучших понимателей Ницше. «Профессор, обменивающий кафедру и жалование на вакансию Бога, едва ли мог рассчитывать на что-либо большее, чем ясный и бесспорный диагноз, пишет он - и продолжает - что всякая попытка довспоминаться до своего исконного смысла (библейского «И будете как Боги» - О. З.) и самолично восстановить распавшуюся связь, автоматически зачислялась по ведомству психиатрии. Эпоха гуманизма реагировала на вещи, запредельные её пониманию всё-таки иначе, чем мрачное средневековье; норме костра она предпочитала норму смирительной рубашки [14], [Комм. 1]». «Парадокс Ницше не в патологии его темы, а в её исключительной нормальности; не оттого он отказался от профессуры и предпочёл ей творение мира, что был болен, а оттого, что искал абсолютного здоровья» [14].
В своем осмыслении философии А. А. Гусейнов находит собеседника в Ницше, его критике ее познавательной парадигмы, дискредитирующей человека, делающей его «до известной степени необходимым, однообразным, равным среди равных, регулярным и, следовательно, исчислимым» [13, с. 440], а т.к. «бездушную тиранию разума необходимо было интерпретировать как тончайший сердечный позыв» [9] - эту задачу выполняет отвергаемая мораль. Такой философии противостоит философия, в которой «человек - не часть мира, пусть даже лучшая, не данность, не объект. Он представляет собой средоточие бытия, в его руках находится судьба самого мира» [9], он бытийственен в своей субъективности, это его изначальное первичное состояние: поступок, действие - есть все.
Философию отличает от науки ее самодостаточность, то, что она не сервильна не только по отношению к различным формам культуры и практики, но даже к истине, если понимать под последней верное отображение некоей данной реальности. А. А. Гусейнов пишет: «.научное суждение наряду с
безличным предметным содержанием, которое взвешивается на весах объективной истинности, представляет собой персональную, ответственную позицию того индивида, который стоит за этим суждением» [3, с.22], и именно последнее может быть отнесено к философии. Это высказывание предваряет важный для автора пример, доводящий эту идею до предельной остроты. Речь идет о трех ученых-историках, специалистах по истории караимов, которые, будучи прежде сторонниками теории о принадлежности этого народа к евреям и будучи спрошенными нацистами, отвечавшими за «научность» «решения еврейского вопроса», не сговариваясь, ответили, что караимы не являются евреями, из чего следовало, что они не подлежат уничтожению. В данном случае свидетельство ученого было поступком: «научная истина отнюдь не является этически нейтральной, если ее рассматривать в контексте конкретной человеческой деятельности, с учетом целей и последствий последней, как поступок самого ученого». Философ как задающий мир поступком своего мышления, как Демиург, не нуждается в понятии истины и если обращается к нему, то лишь для того, чтобы найти общий язык с познанием: создаваемый им мир не преддан ему как объект познания, а само мышление философа не сервильно не только в отношении практических задач и интересов, но и по отношению к познанию.
Мысля мир как целое, он не может рассматривать его, не видя движения к уничтожению караимов или, например, того, что даже обосновываемое правом или самыми благими, так называемыми, моральными целями или совершенной случайностью, убийство является именно убийством. Иными словами, философское мышление, обращенное даже к самым трансцедентирующим человека идеям, не может не быть обращенным к простейшей данности мира. Именно и только философское мышление способно предзадать самому себе поступок не-убийства: не заповедь «не убий», не требование или закон, которые всегда могут быть обойдены и ограничены рациональностью, но сам поступок не-убийства, само решение, которое и может быть дано только в поступке. Подобно тому, как чтобы быть философом, надо родиться, точно также для этого надо быть не-убивающим. Ненасилие, поэтому, есть не некий вывод из рационального дискурса, не одна из теорий, а то, что вообще делает философское мышление возможным. Как начальное для философии это не допускает обоснования и не нуждается в нем. Тем не менее, стоит сказать, что именно это начало делает философию самодостаточной, вырывает ее из пространства социума и индивидуальной повседневности.
Демиург не убивает, не мыслит и не обосновывает убийство. Это тот уникальный случай, когда язык называния яснее и убедительнее, чем любое рассуждение. Помыслить философа через образ Демиурга значит с предельной серьезностью принять и развернуть особый понятийный ряд: самодостаточность, мышление как поступок, единственность. Сюда можно добавить и центральность - иное выражение той же единственности. Именно таково рождение философа, когда «Я, вращавшееся прежде вокруг объективного мира ценностей (моральных, религиозных, научных, каких угодно), отказывается впредь быть периферией этого центра и хочет само стать
центром, самолично определяющим себе меру и качество собственной ценностной галактики» [15, с. 23].
Комментарии
1. Свасьян К. А. «Ницше или Как становятся Богом (Две вариации на одну судьбу)» https://www.nietzsche.ru/biograf/analiz/svasian/%3FcurPos%3D1
Литература
1. Аристотель. Никомахова этика // Соч.: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С. 53-294.
2. Бибихин В. В. Чтение философии : (курс лекций) // @bibihin : [страница в соц. сети ВКонтакте]. URL: https://m.vk.com/vbibichin?reactions_opened=wall-129424802_24068. Режим доступа: для зарегистрир. пользователей.
3. Гусейнов А. А. Мораль и наука: характер их связи (К 90-летию со дня рождения академика В. А. Лекторского) // Вопросы философии. 2022. № 9. С. 14-24
4. Гусейнов А. А. Почему не любят философию и философов? : доклад на заседании теоретического семинара Института философии РАН «Философия в публичном пространстве» 10 марта 2015 года : доклад отредактирован с учетом вопросов и обсуждения // Институт Философии Российской Академии Наук : офиц. сайт. URL: https://iphras.ru/page23439754.htm (дата обращения: 10.05.2024).
5. Гусейнов А. А. Совесть и нравственность - для чего они? // Философия - мысль и поступок: статьи, доклады, лекции, интервью. СПб.: СПбГУП, 2012. С. 779-791.
6. Гусейнов А. А. Сослагательное наклонение морали // Философия -мысль и поступок. СПб., 2012. С. 131-186.
7. Гусейнов А. А. Философия в прикладном аспекте // Этика и культура: статьи, заметки, выступления, интервью. СПб.: СПбГУП, 2019. С. 118-137.
8. Гусейнов А. А. Философия и этика: уроки Античности // Философия - мысль и поступок. СПб., 2012. С. 94-113.
9. Гусейнов А. А. Философия как этика (опыт интерпретации Ницше) // Фридрих Ницше и философия в России : сб. ст. / ред.-сост. Н. В. Мотрошилова, Ю. В. Синеокая. СПб.: Рус. Христиан. Гуманитар. ин-т, 1999. 159-178. Электрон. версия печ. ст. URL: https://www.nietzsche.ru/look/xxc/etica/guseenov/. Доступ на сайте Фридрих Ницше.
10. Гусейнов А. А. Философия между наукой и религией // Философия - мысль и поступок. СПб., 2012. С. 16-29.
11. Гусейнов А. А. Философия поступка как первая философия // Этика и культура. СПб., 2019. С. 229-263.
12. Ницше Ф. ЕССЕ HOMO (как становятся собой) // Соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 693-769.
13. Ницше Ф. К генеалогии морали // Соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 407-524.
14. Свасьян К. А. Фридрих Ницше: мученик познания // Ницше или Как становятся Богом (Две вариации на одну судьбу). Ереван: Ноян Тапан, 1999. С. 5-46. Электрон. версия печ. изд. URL: https://www.nietzsche.ru/biograf/analiz/svasian/%3FcurPos%3D 1. Доступ на сайте Фридрих Ницше.
References
1. Aristotle. Nikomakhova etika [The Nicomachean Ethics], Soch.: v 4 t. [Writings. In 4 vols.], Vol. 4, Moscow, Mysl' Publ., 1984, Pp. 53-294. [In Russian]
2. Bibikhin V. V. Chteniye filosofii : (kurs lektsiy) [Reading philosophy : (series of lectures)], @bibihin ,URL: https://m.vk.com/vbibichin?reactions_opened=wall-129424802_24068 [In Russian]
3. Guseynov A. A. Moral i nauka: kharakter ikh svyazi (K 90-letiyu so dnya rozhdeniya akademika V. A. Lektorskogo) [Morality and science: the nature of their relationship (On the 90th anniversary of the birth of Academician V.A. Lektorsky)], Voprosy filosofii, 2022, No. 9, Pp. 14-24. [In Russian]
4. Guseynov A. A. Pochemu ne lyubyat filosofiyu i filosofov? : doklad na zasedanii teoreticheskogo seminara Instituta filosofii RAN «Filosofiya v publichnom prostranstve» 10 marta 2015 goda [Why do people dislike philosophy and philosophers? Presentation at the meeting of the theoretical seminar of the RAS Institute of Philosophy 'Philosophy in Public Space', 10 March 2015], Institut Filosofii Rossiyskoy Akademii Nauk [RAS Institute of Philosophy], URL: https://iphras.ru/page23439754.htm (accessed: 10.05.2024)
5. Guseynov A. A. Sovest' i nravstvennost - dlya chego oni? [Conscience and morality - what are they for?], Filosofiya - mysl ipostupok: stat'i, doklady, lektsii, intervyu [Philosophy - thought and deed: articles, reports, lectures, interviews], Saint Petersburg, SPbGUP Publ., 2012, Pp. 779-791. [In Russian]
6. Guseynov A. A. Soslagatelnoye nakloneniye morali [The subjunctive mood of morality], Filosofiya - mysl i postupok [Philosophy - thought and deed] Saint Petersburg, 2012, Pp. 131-186. [In Russian]
7. Guseynov A. A. Filosofiya v prikladnom aspekte [Philosophy in applied perspective], Etika i kultura: statyi, zametki, vystupleniya, intervyu [Ethics and Culture: articles, notes, speeches, interviews], Saint Petersburg, SPbGUP Publ., 2019, Pp. 118-137. [In Russian]
8. Guseynov A. A. Filosofiya i etika: uroki Antichnosti [Philosophy and Ethics: Lessons from Antiquity], Filosofiya - mysl i postupok [Philosophy - thought and deed], Saint Petersburg, 2012, Pp. 94-113. [In Russian]
9. Guseynov A. A. Filosofiya kak etika (opyt interpretatsii Nitsshe) [Philosophy as ethics (experience of interpreting Nietzsche)], Fridrikh Nitsshe i filosofiya v Rossii [Friedrich Nietzsche and philosophy in Russia], ed. by N. V.
Motroshilova, Yu. V. Sineokaya, Saint Petersburg, Rus. Khristian. Gumanitar. in-t Publ., 1999, Pp. 159-178, URL: https://www.nietzsche.ru/look/xxc/etica/guseenov/ [In Russian]
10. Guseynov A. A. Filosofiya mezhdu naukoy i religiyey [Philosophy between science and religion], Filosofiya - mysl i postupok [Philosophy - thought and deed], Saint Petersburg, 2012, Pp. 16-29. [In Russian]
11. Guseynov A. A. Filosofiya postupka kak pervaya filosofiya [Philosophy of the act as the first philosophy], Etika i kultura [Ethics and Culture], Saint Petersburg, 2019, Pp. 229-263. [In Russian]
12. Nietzsche F. ЕССЕ HOMO (kak stanovyatsya soboy) [Ecce Homo: How One Becomes What One Is], Soch. : v 2 t. [Writings. In 2 vols.], Vol. 2, Moscow, Mysl Publ., 1990, Pp. 693-769. [In Russian]
13. Nietzsche F. K genealogii morali [On the Genealogy of Morality], Soch. : v 2 t. [Writings. In 2 vols.], Vol. 2, Moscow, Mysl Publ., 1990, Pp. 407-524. [In Russian]
14. Svasyan K. A. Fridrikh Nitsshe: muchenik poznaniya [Friedrich Nietzsche: martyr of knowledge], Nitsshe ili Kak stanovyatsya Bogom (Dve variatsii na odnu sudbu) [Nietzsche or How One Becomes God (Two Variations on the Same Destiny)] ,Yerevan, Noyan Tapan Publ., 1999, Pp. 5-46, URL: https://www.nietzsche.ru/biograf/analiz/svasian/%3FcurPos%3D 1 [In Russian]
Статья поступила в редакцию 05.06.2024 Статья допущена к публикации 24.06.2024
The article was received by the editorial staff05.06.2024 The article is approvedfor publication 24.06.2024
