CC BY
81
ЛОГИКА И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
99.04.009. ГРИФЦОВА И.Н. ЛОГИКА КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ДИСЦИПЛИНА: К вопросу о соотношении формальной и неформальной логики. - М.: Эдиториал УРСС, 1998. - 151 с.
Термин «неформальная (informal) логика» появился в зарубежной литературе во второй половине ХХ в. и отразил становление новой области современной логики. В нашей стране эта область мало исследована, а сам термин входит в противоречие с устоявшимся мнением, что логика может быть только формальной. С точки зрения автора, вопрос о соотношении формальной и неформальной логик не может быть поставлен вне контекста развития философии и культуры в целом. Изменения, происходящие в общих философских установках, оказывают влияние на принимаемый «образ логики».
В первой главе отмечается, что понятие «образ логики» вводится по аналогии с понятием «образ науки», которое уже довольно широко распространено в отечественной литературе. Это понятие оказывается достаточно эффективным при обсуждении роли логики в истории философии и культуры, поскольку наличие самых противоречивых оценок этой роли свидетельствует о различных представлениях о самой логике, ее предмете и методах. Несовпадение мнений отмечается прежде всего между логиками и философами, между представителями других специальностей и, что особенно важно для автора, между представителями научного сообщества и остальной части общества. Отношение общества к логике зависит от многих социокультурных причин, и не в последнюю очередь - от принятой системы образования. Таким образом, понятие «образ науки» позволяет раскрыть «реальное бытие логики в культуре и жизни общества» (с .18).
Проблема соотношения формальной и неформальной логик может быть рассмотрена как один из современных вариантов представления проблемы трактовки логики как теоретической и практической дисциплины. Под теоретической логикой понимается логика, главной задачей которой являются исследования в области теории умозаключений и доказательств. Термин «практическая логика» используется в разных смыслах: или это логика, изучающая особые практические рассуждения, например такие рассуждения, результатом которых являются действия, а целью - обоснование этих действий, или речь идет о прикладной логике. В последнем случае практической может оказаться любая самая абстрактная логическая система, если предлагаемые ею модели найдут подходящую интерпретацию в некоторой конкретной области знания. В книге принимается более широкое понимание практической логики: оно связано «с той ролью, которую логика как наука и учебная дисциплина способна играть в жизни общества и отдельного человека, оказывать на них влияние» (с.14).
Центральным понятием логики является понятие «логической формы», но и оно не может не меняться со временем. «В порядке гипотезы можно предположить, что понятие логической формы является зависимым от принимаемых принципов, предпосылок и допущений самого разного порядка» (с.22).
Вторая глава посвящена выявлению образов логики в истории философии. Существует точка зрения (например, Б.Рассел, Г.Х.фон Вригт), что историческое развитие логики сводится к двум этапам -этапам традиционной и символической логики, разделенным периодом застоя. В книге развитие логики рассматривается как происходящее в пространстве, заданном Аристотелем. С точки зрения автора, оценка периода с середины XV в. до середины XIX в., т.е. в 400 лет, как упадка в логике является следствием принятия «того образа логики, который сформировался в рамках логицизма (понимаемого в широком смысле) и антипсихологизма. Отождествление этого образа с самой наукой логикой привело к неспособности увидеть развитие логики, состоявшееся в работах последователей Декарта (особенно знаменитой логики Пор-Рояля, логики Вольфа, Канта и других мыслителей» (с.23).
В основе логицистского образа лежит идея, что центральной задачей логики является исследование отношения логического следования, т. е. логика сводится только к исследованию дедуктивных рассуждений. Такой подход к логике стал причиной мнения о
бесполезности формальной логики в обыденной жизни. «Неадекватность дедуктивных моделей для анализа гуманитарного и даже нематематизированного естественнонаучного знания, рассуждений повседневной жизни стала рассматриваться как свидетельство низкой эффективности, а иногда даже бесполезности формальной логики в целом» (с.24).
Однако никакого упадка в развитии логики в целом не было. Уже Аристотелем - основателем логики - были заложены начала как теоретической, так и практической, как формальной, так и неформальной логики. В терминологии М.Фуко, Аристотель находится в «трансдискурсивной позиции», т.е. является основателем целой традиции, внутри которой могут располагаться самые различные течения, авторы и книги. Трактовка логики Аристотеля как формальной или неформальной зависит от того, какой аспект в понимании формального выдвигается на первый план анализа. Выделяются три аспекта: 1) связанный с выявлением видов мысли в зависимости от ее структуры (Аристотель и «произвел саму идею формальной логики»); 2) связанный с онтологическими предпосылками логики (как в целом, так и отдельных логических систем). Ряд логиков, в России, в частности, Е.А.Бобров (1916), считают, что логика Аристотеля теснейшим образом связана с метафизикой, предполагает ее. Крайность в проведении этой точки зрения ведет к отрицанию относительной самостоятельности логики, ее универсального характера. Наиболее распространена точка зрения, что логика является «ключом к метафизике. Примером может служить расселовская интерпретация монадологии Лейбница; 3) связанный с возможностью трактовки логики Аристотеля как практической: «У Аристотеля можно найти элементы всех тех смыслов, в которых употребляется термин «практическая логика» (с.29).
Новизна в логике всегда связана с вопросом о соотношении новой логики с очередным образом аристотелевской логики. Некоторые логики (например, Т.Котарбиньский) считают, что логика Пор-Рояля противостоит логике Аристотеля и схоластов. С точки зрения автора, нельзя говорить о жесткой, абсолютной оппозиции логики Пор-Рояля логике Аристотеля. Первая, как и последняя, ориентирована на обсуждение практики конкретных рассуждений в самых разных областях жизнедеятельности человека. А.Арно и П.Николь, основоположники логики Пор-Рояля, указывали на неточности аристотелевских определений (например, сухого и влажного), которые уже не соответствовали достижениям современного им естествознания.
Учитывали они и развитие философии (идеи Р.Декарта и Б.Паскаля), т.е. «речь шла в данном случае не просто о логике как таковой, а о логике в связи с развитием естествознания и философии» (с.36). Новизна учебника «Логика Пор-Рояля» достигалась за счет нового способа подачи учебного материала, появления новых разделов (например, связанных с семантическим анализом), новых целевых установок.
Философия логики Пор-Рояля определялась идеями Августина Блаженного, янсенизма, Декарта и Паскаля, идеи каждого из которых преломлялись в едином интеллектуальном пространстве рациональности. Этот тип рациональности может быть назван «духовной рациональностью» (термин М.Фуко). Так, согласно Паскалю, человек создан для мышления и весь его долг - мыслить как следует, а порядок мысли начинать с себя, со своего Создателя и своего назначения. «В таком контексте приобретают особое значение логико-грамматический дискурс и необходимость получения систематического образования в этой области. Образование становится элементом выполнения долга» (с.39). Таким образом, «в логике Пор-Ройля происходит не просто изменение философских предпосылок логики как таковой, а создается иной по отношению к предшествующим учебникам и концепциям образ логики» (с.40).
Лейбница односторонне оценивают только как основоположника математической логики (Г.Фреге, Б.Рассел, Л.Кутюра и др.), совершенно упуская из вида его роль как одного из реформаторов логики в Новое время. «В философской концепции Лейбница идеи математической и традиционной логики никак не противоречат друг другу, а выполняют разные функции, при этом традиционная логика в значительной степени рассматривается Лейбницем как практическая дисциплина» (с.48). Лейбниц указывал, что в повседневной практике существует гораздо больше корректных доказательств (в соответствии с природой той или иной вещи), чем математическое доказательство или доказательства, приводимые в школьных учебниках логики. Логика, по Лейбницу, учит «говорить, воздействуя на разум». Именно поэтому и является необходимым логическое искусство.
Фигура Х. Вольфа имеет особое значение не только для истории логики в целом, но и для российской логики в частности: именно его система была положена в основу всех первых учебников по логике в России в XVIII в., да и большинство современных учебников по логике включают в себя в качестве основных разделов учение о понятии, суждении и умозаключении. Логика, по Вольфу, является частью
философии, которая предшествует всем другим ее частям и служит пропедевтикой к философии. В российских учебниках эта часть называлась также «умственной философией», или «умословием». В то же время логика сталкивается с проблемой обоснования своих правил и поэтому должна заимствовать принципы из онтологии (первой части метафизики) и психологии. Проблема обоснования логики стала на долгое время одной из основных в трудах российских логиков так называемого гносеологического направления. А вот вольфовская идея разделения логики на теоретическую и практическую была в российской логике постепенно утеряна (с.51).
В качестве источника для выделения основополагающих логических идей И.Канта можно использовать кантовские курсы лекций по логике (Кант читал эти курсы в течение 40 лет). Так, его «Уведомление о расписании лекций на зимнее полугодие 1765-1766 гг.» можно рассматривать «не только как программу учебного курса, но и как программное заявление мыслителя, утверждающего, что логика - это и есть критика» (с.64).
В кантоведении высказывается мысль об отрицательном отношении Канта к аристотелевской логике (например, А.О.Маковельский, У. и М.Нил и др.). Эта мысль обосновывается ссылками на работу Канта «Ложное мудрствование в четырех фигурах силлогизма». Но Кант критикует в этой работе не столько всю логику Аристотеля, сколько тот ее образ, который сводит логику к силлогистике. Более того, Кант понимает силлогистику ближе именно к Аристотелю, чем к современным ему учебникам по логике. В текстах, которые он написал сам (а в кантоведении продолжаются споры об аутентичности опубликованных в 1992 г. текстов его лекций), невозможно найти однозначно отрицательных оценок логики Аристотеля.
Кант характеризует логику (которая им читалась в качестве учебного курса) как такую науку, которая может быть или чистой, или прикладной. «Общая, но чистая логика имеет дело исключительно с априорными принципами и представляет собой канон рассудка и разума... Общая логика называется прикладной тогда, когда она рассматривает правила применения рассудка при субъективных эмпирических условиях» (цит. по: с.72). Так понятая общая логика для Канта не может иметь практической части, ибо практической логикой можно называть любую науку, поскольку в каждой из них мы имеем определенную форму мышления. «Кантовское отношение к практической логике как логике, представленной в каждой конкретной
науке, в конечном счете можно интерпретировать как позицию, в которой поддерживается сама идея существования практической логики. В условиях же системы образования конца XX в. эта идея оказывается идеей в пользу преподавания и изучения логики как практической дисциплины» (с.73).
В третьей главе рассматриваются особенности трактовки логики в контексте философии XX в.? Формальная логика XX в. ассоциируется в первую очередь с образом теоретической логики. Этот образ во многом был определен работами Г. Фреге, его борьбой против психологизма в логике и поиском языка чистого мышления, его «семантически ориентированной логикой» (1879-1902 и 1918-1923 гг.). Он уточнялся благодаря работам Б.Рассела и А.Уайтхеда, Д.Гильберта, А.Тарского и др. Преобразованию образа формальной логики в образ «формализованной логики» способствовали дискуссии по основаниям математики, и здесь особенно большое влияние оказали программы логицизма и формализма. Несмотря на то что эти программы в целом оказались неадекватными, их «провал» не привел к распаду образа теоретической логики.
Именно этот образ способствовал тому, что логика попала в круг дисциплин, которые оказываются ненужными для большинства людей, работающих в гуманитарной сфере. Логика замкнулась на логиков и для логиков. Однако данный этот образ логики является только доминирующим, но не единственным в наше время. Одновременно с закреплением этого образа шла и его критика. Наиболее значимыми именами в создании нового образа логики считаются М. Хайдеггер и Л. Витгенштейн.
Хайдеггер ставит вопрос о правомерности господства логики в метафизике. Сохраняя классическую аристотелевскую логику в качестве образца корректной формы рассуждения, он «фактически говорит о необходимости разработки и использования там, где обычная логика не работает, иных типов логики. Одна из них - логика вопросов, достоинство которой, по Хайдеггеру, проявляется именно в ее адекватности «бытийному мышлению» (с.91).
Вся концепция Витгенштейна направлена против трактовки предложения как имени (концепции Фреге, которая лежит в основании большинства логических систем) и, значит, против истолкования факта как некоторой сопоставляемой ему сущности. «Факт - это существование некоторого положения вещей, а то, что их отличает, - это способ существования» (с .104). Изменения в понимании характера тех
сущностей, к которым относятся предложения, ведут к иным способам рассуждений. Эти идеи, а также понимание мира Витгенштейном как совокупности фактов, двоякое истолкование факта, модальный характер его онтологии составили важные предпосылки не-фрегевских логик.
Неформальная логика завоевывает все большее внимание. Первый международный симпозиум по неформальной логике состоялся в 1978 г. (Канада), а на XX Всемирном философском конгрессе в 1998 г. (Бостон, США) уже работала представительная секция по неформальной логике и критическому мышлению. Появление новой дисциплины обусловлено рядом причин как теоретического, так и социально-культурного характера. Многие неформальные логики усматривают начало своей дисциплины в осознании потребности создания логики, которая реально поможет реальному человеку в сфере науки, бизнеса, политики, юридической практики и т.д. Инициаторами новой дисциплины являются, как правило, преподаватели логики, которые сталкиваются с трудностями преподавания формальной, дедуктивно построенной логики. Отмечается спрос со стороны студентов в применении логики к конкретным ситуациям обыденной жизни. С точки зрения автора, сама потребность студентов должна рассматриваться как производная от характерных черт современной культуры. «Не случайно и то, что аналогичные идеи (а нередко и сама возможность их сформулировать в силу произошедшей демократизации процесса обучения) возникают у наших, российских студентов только в самом конце XX в.» (с.110).
В качестве философско-методологической базы неформальной логики рассматривается концепция С.Тулмина. Р.Джонсон и ДжБлэр, лидеры неформальной логики, признают это влияние, правда, указывая только на работу Тулмина, посвященную использованию рассуждений (1958). С точки зрения автора, в силу принятой методологии исследования необходимо рассматривать также и работу «Человеческое понимание» (на русском языке издана в 1984 г). Именно эта работа «позволяет «погрузить» неформальную логику в более широкий философский контекст и выявить ряд ее существенных, в первую очередь эпистемологических и методологических, предпосылок» (с.113). Для Тулмина проблемы трактовки логики являются производными от проблем понимания и рациональности. «Центральные проблемы философии познания - оправдание и оценка, суждение и критика» (цит. по: с.114). Эти проблемы являются центральными и для неформальной логики. В основе концепции Тулмина лежит идея об изменчивости
стандартов рациональности, их зависимости от исторических, культурных и практических контекстов. Признание же существования универсальных и неизменных принципов понимания и стандартов рациональности ведет, с его точки зрения, к отождествлению рациональности с логичностью. Но здесь встает проблема: как «согласовать» требования рациональной беспристрастности с многообразием действительных человеческих способов мышления? С точки зрения автора, должен измениться «образ логичности»
Причину разрыва логики с историей Тулмин видит в антипсихологической установке логики, идущей от Фреге. «Генерализация абстрактного, платонистского подхода Фреге не освобождает нас от проблемы культурно-исторической релевантности: мы настаиваем на том, чтобы нам сказали, как подобный формальный анализ применяется к аргументам реальной жизни» (цит. по: с.117). В качестве модели применения теоретической логики к практике Тулмин берет юридическую практику. Новизна неформальной логики заключается не в ее тематике, а в ее задаче. Это логика, ориентированная на анализ мыслительных процедур, прежде всего рассуждений, осуществляемых в реальных ситуациях реальным человеком. Существует определенная «техника» оценки посылок в аргументации, т. е. выявления приемлемости посылок, их релевантности заключению, весомости посылок (т.е. степени поддержки заключения именно данными посылками) и т.д. Но эти характеристики относятся к эпистемологии. Отсюда некоторые неформальные логики рассматривают свою дисциплину как «прикладную эпистемологию».
Проблема оценки рассуждений ставит вопрос о том, кто оценивает. Неформальная логика, исходя из рассмотрения процесса познания как коммуникативного, говорит о диалогичности рассуждений, диалектичности (в смысле Сократа и Платона), коллективности (в смысле Тулмина) или социальности (в смысле Тарда).
Специфической чертой неформальной логики является ее «вопрошающий характер» для оценки рассуждения. Например, вопрос о приемлемости посылок выливается в три вопроса: 1) что собой представляет посылка (описание, объяснение, оценка, аналитическое утверждение и т.д.); 2) каковы источники, поддерживающие посылку; 3) означает ли поддержка наличие презумпции в пользу посылки. В целом вопрошание есть реакция оппонента на слабость рассуждения. Диалогический характер рассуждения позволяет рассматривать рассуждение и познание как процесс, он предполагает
антифундаменталистскую трактовку знания. «В основе неформальной логики лежит взгляд на знание как на свойство сообщества, а не только индивида, цель познания видится не в построении ясного знания на надежном фундаменте самоочевидности, а в улучшении и расширении знания с помощью сомнений и вопросов. Вопрошание выполняет в неформальной логике роль методологического принципа,
определяющего стратегию анализа рассуждения» (с .136).
Неформальную логику не следует противопоставлять формальной логике, тем более рассматривать ее как форму отрицания последней. Проводя «первичную обработку логического материала», она привлекает методы формальной логики, которые являются адекватными для конкретного случая, и, в свою очередь, может обладать эвристической значимостью для формальной логики.
«Сохранение рациональности в качестве общезначимой ценности культуры во многом зависит от статуса логики в обществе, определяемого, в свою очередь, ее положением в системе образования. Обращение к опыту преподавания логики как практической дисциплины для России представляется особенно актуальным» (с .137).
Л.А.Боброва
