99. 01. 036-037. Из работ Уорнера по социальной антропологии и социологии Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

»¿ей»

.[ЛЯ АІІА ДСМИЯ Н' і , . , * ?>. '„¡Я

> І В£іЙЛ "і і'

РОССІІИСКАЯ’ТЯОЗДЕМИЯпАУК

1НГ

н

II

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА

СЕРИЯ 11

СОЦИОЛОГИЯ РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ

1999-1

издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс серии 2.11

МОСКВА 1999

CURRICULUM: СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИКА

99.01.036-037. ИЗ РАБОТ УОРНЕРА ПО СОЦИАЛЬНОЙ АНТРОПОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ.

Уильям Ллойд Уорнер (1898-1970) — известный

американский социолог и социальный антрополог. Независимо от Т. Парсонса. Р. Мертона и других теоретиков он разработал собственную оригинальную версию структурного функционализма, опираясь на идеи Э.Дюркгейма. французской социологической школы, британской школы социальной антрополопш (Б.Малиновский, А.Радклифф-Браун), Г.Зиммеля, а также — в меньшей мере — своих первых учителей А.Кребера и Р.Лоуи. В своих теоретических моделях Уорнер попытался совместить основные принципы системного подхода с ключевыми идеями психоанализа, символического интеракционизма и т.д., а макро-социологический анализ общества — с микро-социологическим анализом повседневных взаимодействий. Развитие теории всегда тесно переплеталось в его работе с эмпирическими исследованиями. Его по праву можно назвать мастером крупномасштабных исследовательских проектов.

В интеллектуальной биографии Уорнера можно условно выделить четыре этапа. Первый этап — трехгодичное полевое антропологическое исследование австралийских аборигенов (1927-1929), проведенное им под непосредственным руководством А.Радклифф-Брауна, в ходе которого сформировалась в общих чертах теоретическая модель, получившая развитие в его последующей работе. Результаты исследования были представлены

о труде "Черная цивилизация” (11937), вошедшем в “золотой фонд” социально-антропологической классики.

По возвращении из Австралии Уорнер с 1929 по 1935 г. работал в Гарвардском университете. Здесь он тесно сотрудничал с

Э.Мэйо и принял активное участие в знаменитом Гоуторнском эксперименте, сыграв важную роль в развитии концепции “человеческих отношений” в теории организаций и ключевую роль в разработке и применении конкретных методик измерения социальных отношений на промышленном предприятии. В то же время при поддержке Мэйо он приступил, набрав исследовательскую группу из коллег и студентов, к интенсивному исследованию сообщества Ньюберипорт, которое продолжалось несколько лет и вошло в историю социологической науки как исследование Янки-Сити. Это исследование до сих пор остается самым крупным полевым исследованием современного сообщества.

В 1935 г. Уорнер переходит работать на факультет антропологии и социологии Чикагского университета: это событие открывает третий этап его научной биографии, наиболее важный и принесший ему в свое время самую широкую известность. В Чикаго Уорнер проработал до 1959 г. За эти годы он написал и выпустил в свет несколько книг, в т.ч. пятитомную серию “Янки-Сити”, включающую следующие работы: “Социальная жизнь современного сообщества” (1941), “Статусная система в современном сообществе” (1942). “Социальные системы в американских этнических группах” (1945), “Социальная система современного предприятия” (1947) и “Живые и мертвые: Исследование символической жизни

американцев” (1959). В рамках исследования Янки-Сити Уорнер впервые ввел знаменитую шестичленную модель классовой стратификации (низший низший, высший низший, низший средний, высший средний, низший высший и высший высший классы), разработал понятия “класса”, “статуса”, ввел и развил ряд других важных понятий (в частности, провел различие между двумя основными типами семьи — ориентационной семьей, в которой человек рождается, и прокреативной семьей, которую человек создает сам), разработал и далее усовершенствовал ряд методик эмпирического исследования статусной структуры, провел новаторское исследование символического поведения в современном обществе. В годы работы в Чикагском университете

Уорнер провел также еще ряд исследований в американских сообществах; предметом его интереса были ценности современного американского общества, проблемы демократии, связь между личностью и социальной системой. Эти исследования легли в основу работ “Демократия в Джоунсвилле” (1959), “Американская жизнь: Мечта и реальность” (1953), “Божье семейство:

Символическое исследование христианской жизни в Америке” (1961).

В 50-е годы предметом особого интереса Уорнера становятся крупные организации и природа “эмерджентного американского общества”, под которым понималось особое состояние общества, в саму структуру которого (от макро- до микроуровня) встроен процесс изменения и непрерывной инновации. Последние десять лет жизни Уорнера — после принятия им в 1959 г. должности профессора социальных исследований в Мичиганском университете — были всецело посвящены изучению этой проблематики. Широкомасштабное исследование крупных организаций, начатое Уорнером, осталось незаконченным. Общетеоретические посылки данного исследования нашли отражение в небольшой книжке “Корпорация в эмерджентном американском обществе” (1962). На базе эмпирического исследования Уорнер планировал издать серию “Эмерджентное американское общество”, сопоставимую по масштабности с серией “Янки-Сити”. В 1967 г. вышел первый ее том; со смертью ученого публикация серии прервалась.

Оценки идей и новаций Уорнера на протяжении всего его жизненного пути были самыми противоречивыми: от восхищения до крайней степени неприятия. В частности, это касается его концепции класса и статуса. С одной стороны, предложенная им модель фактически доминировала в 40-50-е годы в американской социологии; с другой стороны, многие видные социологи отнеслись к ней крайне критически (в том числе Ч.Р.Миллс), упрекая Уорнера в субъективизме, сокрытии подлинной природы классовых отношений и т.п., часто незаслуженно. В какой-то мере такое двойственное и противоречивое отношение к Уорнеру в западной социологии было связано с его особой манерой мышления и специфическими особенностями организации его текстов (обилие аксиоматических суждений, резкие прыжки от теоретического

анализа к описанию единичных фактов и обратно, и т.п.), за которыми скрывается фактически одна из центральных проблем социологической науки как таковой: проблема совмещения

теоретического дискурса с эмпирической фактурой. Для Уорнера, последовательного социологического натуралиста (ни в коем случае не в уничижительном смысле этого слова), перманентно занятого к тому же эмпирической работой, общие понятия и эмпирические факты были неразрывно сплавлены в единое целое, когда каждый конкретный социальный факт выглядел как своего рода живая иллюстрация и манифестация игры абстрактных социологических сил. При этом сами эти социологические силы понимались Уорнером как непреднамеренные и часто неконтролируемые продукты общей человеческой природы и сложного взаимодействия индивидуальных человеческих природ. Как бы то ни было, работы Уорнера, несмотря на то что в настоящее время они в значительной степени утратили свое влияние, содержат ряд интересных и эвристически полезных идей, способных обогатить наше социологическое мышление.

Несколько слов об общетеоретической модели Уорнера. Ключевым для нее является понятие системы. Социальные системы рассматриваются им как относительно стабильные образования, существующие в более широкой среде (природной и социальной) и развивающие внутри себя три основные подсистемы (техническую, моральную и сверхъестественную). Данные подсистемы выполняют три основные функции адаптации: приспосабливают систему к природе, приспосабливают членов системы (индивидов) друг к другу и приспосабливают людей к сверхъестественному. Социальные системы — это всегда реальные системы, существующие в физическом мире и состоящие из реальных взаимодействующих индивидов. Социальной системой является не только “общество”, но также отдельные сообщества, организации, социальные подсистемы, предприятия и т.п. Качество системности определяется развитием указанных подсистем. Системы изменяются и в то же время обладают относительной устойчивостью. Устойчивые характеристики системы описываются понятием '‘структура”.

Фактически социология Уорнера — это структурная социология, продолжающая традицию структурных (или

морфологических) объяснений социальных фактов, идущую от Г.Зиммеля, Э.Дюркгейма, А.Радклифф-Брауна и др. В работах раннего и среднего периода основным предметом интереса и основной единицей анализа Уорнера была такая социальная система, как сообщество Сообщество определялось в структурных ¡ерминах, как сеть социальных отношений между индивидами, или, в динамическом аспекте, как связная совокупность социальных взаимодействии. (Таким образом. Уорнер стал одним из основоположников и видных представителей реляционного анализа, в т ч и микроанализа: такой подход, в частности, снял проблему определения территориальных границ “общества”, поскольку сделал вопрос определения границ исследуемой территориальной единицы вопросом произвольного выбора и в значительной степени оторвал понятие “общества” от компактной территориальной привязки.) В качестве одной из конкретизаций этого подхода стало определение сообщества как системы взаимосвязанных статусов. Важность динамического аспекта социальных систем для Уорнера нашла отражение в его интересе к взаимодействию, и особенно к тем символическим контекстам, в которых оно всегда протекает. Изучение символических систем стало одной из сквозных тем всех его исследований. Важной новацией Уорнера в этой области был анализ влияния видовой .^изни и видовой природы человека на формирование нелогических, нерациональных, внеморальных символических систем.

Радикальное изменение природы американского общества (и не только американского) в XX столетии побудило Уорнера в последние годы жизни переключить внимание с сообщества на эмерджентное “великое общество”, корпорации и иные крупные организации. Базисное структурное изменение, в ходе которого уменьшается значимость автономных локальных структур, возрастает значимость крупных национальных и международных структур, взаимодействие лицом-к-лицу выходит за пределы локального сообщества, происходит формирование новых (нелокальных) иерархий, возрастает территориальная и социальная мобильность и т.д.., — такова основная тема поздних работ Уорнера, наименее оцененных и почти забытых.

Вниманию читателей журнала предлагаются две работы Уорнера: программная статья “Социальная антропология И

современное сообщество”, в которой формируются основные идеи, получившие позднее воплощение в исследовании Янки-Сити и поздняя работа "Корпорация в эмерджентном американском обществе”, в которой анализируется природа современного общества и основные структурные сдвиги, которые ее определяют (I гл. помещена в данном номере РЖ №1, II и III гл. в следующем номере РЖ №2). В совокупности эти две работы дают общее представление о том социальном подходе, развитию которого он посвятил всю свою жизнь.

99.01.036. УОРНЕР У. Л. СОЦИАЛЬНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СООБЩЕСТВО.

WARNER W, LLOYD. Social Anthropology and the Modern Community // Amer. J. Of Sociology. — Chicago, 1941. — Vol. XL VI, № 6. - P. 785-796.

Текущие исследования современных сообществ Северной Америки, Азии и Европы, проводимые социальными антропологами1, побуждают задать вопрос о том, чем они отличаются от тех исследований сообществ, которые проводятся социологами. Ясно, что сходств между ними больше, чем различий, и что последние представляют собой по большей части различия в акцентах. Описывая, как некоторые из антропологов подошли к решению этой новой для них задачи, данная статья будет попыткой дать читателю-соииологу возможность самому провести сравнение между исследованиями сообществ в этих двух дисциплинах.

Сообщество есть локально организованное общество. Локальные группы повсеместно состоят из социально взаимодействующих индивидов, разделяющих общую территорию. Для этих групп характерно обладание технической, социальной и символической системами, взаимно зависящими друг от друга2, причем степень этой зависимости варьирует вместе с типом сообщества1.

Антрополог традиционно занимался исследованием таких локальных групп, как "племя”, "клан” и “локальная банда”, тогда как социолог изучал сельские и городские сообщества, соседства и метрополисы. Народы, которые изучал антрополог, обычно были неевропейскими, бесписьменными народами, обладающими простой организацией; предметом же внимания социологов были

европейские, письменные и сложно организованные народы. Тем не менее австралийская банда и обширный метрополис, находящийся на территории Соединенных Штатов, являются всего лишь двумя крайними разновидностями локального сообщества. Социальный антрополог исследовал различные типы обществ, а также их институты и ранговые порядки4, добывая сравнительный спектр социальных различий с конечной целью сформулировать адекватные обобщения относительно природы человеческого социального взаимодействия. Его исследования современных сообществ и их институтов должны быть со временем помещены в более широкую схему всех обществ; они должны стать частью общей сравнительной социологии. Эти более общие цели проясняют, почему антрополог склонен сосредоточивать свое внимание на изучении социальной организации сообщества. Таким образом, когда он изучает индивида, он исследует роль этого индивида в социальном структурном каркасе.

Для антрополога изучение жизненной карьеры индивида в сообществе представляет собой исследование развития личности и поддержания ее равновесия в социальной системе5. Предполагается в качестве гипотезы, что личность любого индивида является продуктом взаимодействия его органического оснащения и тех переживаний, которые он получает в своем опыте как взаимодействующая единица данного участка статусной системы. Мы считаем, что, если аналитику удастся реконструировать эти переживания и поместить их в тот социальный контекст, в котором они происходят, у нас появится шанс достичь глубокого проникновения в тайны личности. Также мы предполагаем, что в данном случае у нас появится возможность составить удовлетворительные классификации и обобщения, касающиеся личности, с помощью определенных статусных критериев6.

Социолог города обычно сосредоточивал свои усилия на изучении социального изменения и социальной дезорганизации. Поэтому он выбирал для изучения те районы, где в наибольшей степени давали о себе знать такие явления, как преступления, делинквентность, развод, дезорганизация семьи, бандитизм, этнический конфликт, самоубийство и сумасшествие. С точки зрения антрополога, более или менее небольшие городки, где почти не подверглась разрушению социальная традиция, а образы жизни

более гармоничны и лучше интегрированы, по всей видимости, выпали из поля зрения социолога. Антропологи же, отбирая сообщества для проведения своих исследований, руководствовались критериями, акцентирующими гармоничную отрегулиройанность, высокую интеграцию и хорошо организованные социальные отношения. Проблема социального равновесия в Америке интересовала их больше, нежели проблема отсутствия такового.

При изучении социальной организации сообщества антрополог ■ с необходимостью исследует взаимодействия

индивидов. Эти взаимодействия происходят в поддающихся

наблюдению социальных отношениях, которые состоят из привычных и ожидаемых способов поведения, оцениваемых членами группы и получающих с их стороны негативные или позитивные санкции. С помощью позитивных санкций общество предоставляет вознаграждения, способствующие поддержанию тех или иных одобряемых способов поведения: наказания,

обеспечиваемые, негативными санкциями, препятствуют

совершению порицаемых действий. Негативные санкции варьируют от мягких форм сплетен и насмешек, выражаемых неформально, до крайности смертной казни. Работая в полевых условиях, антрополог наблюдает любое данное событие в контексте особого набора социальных отношений между вовлеченными в него индивидами. Далее он рассматривает эти социальные отношения как часть более крупной конфигурации, например, семьи, клики, ассоциации или их комбинаций. Возникающая в результате интерактивная система исследуется далее в контексте сообщества в целом. Этот реляционный тип анализа противоположен тому типу анализа, который обычно применяется; ибо элементарной единицей в большинстве исследований является индивид, а не отношение.

На основе исследований, проведенных ранее в других

обществах, была разработана гипотеза, что все сообщества тяготеют к акцентированию определенных частей своей организации. Следовательно, некоторые структуры в социальной системе часто являются доминирующими, тогда как другие модифицируются, приспосабливаясь к фундаментальной. Например, во многих восточноафриканских обществах доминирует формально организованная система возрастных градаций. Жизнь всех индивидов в группе регулируется в конечном счете этой

фундаментальной структурой. Восточноафриканский индивид в любой данный момент времени регулирует свою жизнь и свои отношения с другими людьми соответственно тому подразделу общества, который занимает он, и тем его подразделам, которые занимают другие. Его экономическая, политическая и семейная деятельность организуется соответствующим образом. Другие общества опираются на другие структуры: некоторые индейские общины имеют кастовые системы; в некоторых полинезийских сообществах доминируют статусные иерархии; в Австралии доминирующей структурой является родство.

Когда антропологи впервые стали изучать современные сообщества, встал вопрос о фундаментальной структуре. Была сформулирована гипотеза о доминировании экономической системы. Тем самым мы предположили, что поведение человека фундаментальным образом определяется его экономическим статусом. Хотя было очевидно, что экономический статус человека имеет огромное значение, в скором времени выяснилось, что он не дает адекватного объяснения многим его действиям и некоторым решающим оценкам, которые высказывают в отношении него другие члены сообщества. Например, самый богатый человек часто уступал в ранге другим, гораздо менее состоятельным людям. Некоторые люди, стабильно помещаемые на вершину социальной пирамиды, имели меньше денег по сравнению с теми, кто располагался в ее основании. Часто оказывалось, что в тотальном сообществе люди занимали более высокие или низкие позиции по сравнению с теми, которые они занимали в своих родах занятий, или профессиях. Например, заурядный врач превосходил в социальном ранге другого врача, обладающего более высоким доходом и высочайшей профессиональной и моральной репутацией. Эти соображения подвигли нас в конечном счете сформулировать несколько гипотез относительно общего рангового порядка и статуса в наших локальных обществах.

На основе первых интервью и наблюдений, проведенных нами, была сформулирована гипотеза, гласившая, что в интегрированной структуре американских сообществ существует ранговый порядок, размещающий всех индивидов на высших и низших уровнях социального участия. Эти социальные уровни пронизывают собою все сообщество. Чтобы определить природу

этой системы ранжирования, мы подвергли изучению ценностные и символические системы сообщества с целью установить, каким образом приписывается социальная позиция. Для выяснения действительных ранговых отношений между индивидами в сообществе были изучены семьи, клики, ассоциации, церкви и другие группировки, в которых происходит взаимодействие индивидов в рамках отношений господства, подчинения и координации. Когда все несколько тысяч индивидов были размещены по нескольким стратам, выяснилось, что место индивида в ранговом порядке определяется не каким-то одним элементом, а множеством факторов. Был проведен статистический анализ социальных характеристик, а далее были определены пропорции присутствия всех этих характеристик на каждом уровне. В число этих особенностей были включены, в частности, тип жилица, денежные расходы, род занятий, место постоянного проживания, церковная и этническая принадлежность, принадлежность к ассоциациям и кликам, круг чтения (журналы, книги и газеты).

Вскоре сравнительное исследование ранговых порядков в сообществах Севера и Юга показало, что системы ранжирования в них неодинаковы7. Ранговая система северных сообществ была истолкована нами как классовая система, система южных сообществ — как классово-кастовый порядок. Эти классификации стали результатом сравнения американских систем с системами, известными антропологам из изучения неевропейских обществ8. Северная социальная иерархия была классифицирована нами таким образом ввиду того, что ее социальные ценности выполняли функцию размещения людей на данных уровнях и санкционировали как восходящую и нисходящую мобильность, так и заключение индивидами браков на высших и низших социальных уровнях по сравнению с теми, которые они занимают. Южная же ранговая система воспрещает заключение браков между индивидами, принадлежащими к высшей и низшей группам (эндогамия), и не допускает восходящей и нисходящей мобильности между уровнями (кастовый принцип наследования)9. В пределах каждой касты имеются высшие и низшие уровни, между которыми индивиды движутся вверх и вниз и пользуются разрешением заключать взаимные браки.

Как только система рангов была определена, нам было важно узнать социальные механизмы, вносящие вклад в ее поддержание. Здесь возникают сопутствующие проблемы, касающиеся того, как различные социальные структуры встраиваются в тотальную систему. На Юге негритянская семья, принадлежащая к высшему классу, должна решать социальные проблемы, отличные от тех, с которыми сталкивается белая семья, принадлежащая к низшему или высшему классу. Интегративные проблемы церкви, ассоциаций и других институтов варьируют в зависимости от системы рангов, которая существует в обществе. Иерархия школ, учебные планы, система аттестации, отбор преподавателей и финансовая поддержка в области образования — во всем этом отражается статусная система сообщества. Например, Дэвисы и Гарднеры основали в школах Дальнего Юга такую систему аттестации, на которую оказывает большое влияние относительный социальный статус семей учеников. В Янки-Сити тип учебного плана, выбираемый в средней школе, был тесно связан с положением учащегося в гой или иной социальной страте. Выбор типа учебного плана соответствовал общему социальному статусу семьи подростка. Школа выполняла функцию поддержания существующего классового порядка в череде поколений, (1) внося свою лепту в восходящую и нисходящую мобильность некоторых из числа учеников и (2) стабилизируя статус остальных10.

Предприятия сообщества изучались как социальные системы таким же образом, как и семейные системы. Частью проводимого исследования были отношения между управленческой группой и рабочими, а также отношения между различными уровнями рабочих. Знание места предприятия, а также сравнительных социальных статусов управленческого и исполнительного персонала в сообществе позволило нам лучше понять, как функционирует экономическая жизнь индустриального общества. Одна и та же по сути своей процедура была применена для исследования плантационной экономики Юга и сельскохозяйственной жизни Ирландии. Кстати говоря, изучение связи фермы с ирландской семьей, а семьи с более широкой социальной системой дало возможность Аренсбергу и Кимбеллу связать иммиграционную и демографическую статистику Ирландии с соответствующей социальной структурой".

Упоминание о социальных изменениях в Ирландии подводит нас к общему вопросу о том, как антропологи изучают социальное изменение в современных сообществах. Этнологи всегда испытывали интерес к такого рода феноменам в бесписьменных обществах; их научные публикации полны исследований того, что они называют “аккультурацией” и “диффузией”.

Этнические группы в американских сообществах дают превосходный материал для аналогичных исследований изменения. Подсообщества таких групп, как ирландцы, франко-канадцы и евреи, были изучены нами как подсистемы, обладающие собственной внутренней организацией и внешними связями с сообществом в целом. Мы обследовали каждое поколение каждой этнической группы, с тем чтобы выявить скорость его продвижения в профессиональной иерархии и определить степень его перемещения в городе в более предпочтительные районы проживания. И наконец, мы сопоставили ареальные исследования и исследования родов занятий с общими классовыми уровнями сообщества. Стало ясно, что все эти феномены социального изменения взаимосвязаны и взаимозависимы12.

Если базисной единицей анализа служит не индивид, а отношение, то в исследовании сообщества открывается возможность связать любое данное отношение со всеми другими и тем самым сконструировать взаимосвязанную, взаимозависимую систему тотального взаимодействия. Знания, полученные из предшествующих исследований социальных структур неевропейских сообществ, не дают исследователю полной методологии для решения стоящей перед ним задачи. Они дают ему некую форму системного анализа, позволяющую анализировать семейное, родственное, политическое или иное институциональное поведение в рамках одной системы, а также устанавливать, насколько изменчивы система или системы на разных уровнях рангового порядка. Однако еще ни одному из предпринимавшихся ранее исследований сообществ, использовавших отношение в качестве базисной аналитической единицы, не удавалось до сих пор вывести тотальную систему дифференцированных взаимосвязанных статусов. Впервые попытка сделать это была предпринята в исследовании Янки-Сити.

Когда определены классовые уровни всех индивидов и известны их взаимодействия в сети отношений внутри различных институтов, мы имеем в распоряжении все основные данные, необходимые для того, чтобы сделать следующий индуктивный шаг в развитии анализа взаимосвязанных статусов. Каждый индивид в обществе является членом нескольких социальных структур. Например, он является членом семьи, нескольких клик1', церкви и, возможно, таких ассоциаций, как клуб “Ротари”, масоны и дискуссионные группы. В то же время он занимает позицию в одном из нескольких классов. В качестве члена семьи он обычно взаимодействует с другими членами семьи на одном классовом уровне. Это же верно и в отношении некоторых его клик, но не всех, поскольку некоторые из членов клики могут находиться уровнем выше или ниже в системе рангов. В формально организованных дискуссионных группах подавляющее большинство членов принадлежат к его классу либо располагаются в иерархии классов выше или ниже на один уровень; между тем членский состав более крупных ассоциаций может охватывать собою от одного социального уровня до всех.

Принадлежа к любому из классов, индивид участвует во множестве членств, или статусов. Некоторые из членств взаимосвязаны с другими, находящимися с ними на одном ранговом уровне; другие членства могут приводить индивида в отношения лицом-к-лицу со всем спектром статусов, существующих в сообществе. По мере того как индивид в кругу своей повседневной жизни переходит из одного статуса в другой, он должен уделять внимание разным социальным ситуациям, изменять свои установки и, как правило, модифицировать свое поведение. Член семьи, целиком принадлежащей к высшему классу, сам принадлежащий к высшему классу, находится в иной ситуации, нежели член высшего класса, некоторые из членов семьи которого принадлежат к среднему классу. Хотя последний и может умело скрывать свои внутренние чувства, его действия, мысли и чувства будут тем не менее отличаться от действий, мыслей и чувств человека, члены семьи которого равны ему по классовому уровню. Индивид, говорящий и действующий как член “аристократического” дискуссионного клуба, “естественным образом” ведет себя иначе, нежели когда он говорит и действует как член группы, состав

которой включает все классы. В последнем контексте он гораздо более склонен использовать социальные ценности и символы, считающиеся “демократическими”, нежели в первом. В силу своего взаимодействия с другими членами группы в каждой из этих двух ситуаций один и тот же индивид занимает два разных статуса. Его статусы (или позиции, как они здесь определяются) зависят от (1) принадлежности к конкретному классу и (2) членства в социальной структуре (семье, клике, ассоциации и т.д.).

Как только мы в своем анализе доходим до этой точки, становится возможно определить общее число статусов (позиций) в каждом классе и во всем сообществе в целом. Кроме того, может быть подсчитано число членств в каждом из статусов (социальных позиций). Например, мы можем выяснить, что статус содержит пятьсот членов на высшем “аристократическом” уровне, включающем в себя лишь те членства, которые не опускаются ниже этого класса; мы можем выделить и насчитать четыреста членств высшего класса в статусе, который взаимосвязан со средним классом, и, скажем, около трехсот, которые связаны со всеми статусами вплоть до низшего класса. Мы определили (неизменно опираясь на индукцию и количественный подсчет), что существует двадцать таких общих статусов (позиций) в высшем классе и разные их количества в других классах. Мы знаем сумму взаимоотношений, существующих между несколькими социальными уровнями, или классами, поскольку знаем число членств в каждом слое, которые взаимно связаны с другими членами, находящимися на других уровнях. Тем самым мы доходим в своем анализе до той точки, когда у нас в руках имеется выведенная с помощью индукции и внутренне связная система статусов, описывающая (1) тип и число членов в каждом классе и в тотальной социальной системе сообщества и (2) число и тип вертикальных отношений между членами разных классов.

Таким образом, мы имеем частично завершенный анализ социальной системы сообщества — завершенный лишь частично по той причине, что хотя мы и знаем число членов в каждом статусе, мы еще не знаем суммы взаимоотношений между членами всех статусов каждого из классов. Чтобы завершить исследование тотальной системы интегрированных отношений, необходимо определить, как разные статусы в пределах каждого класса связаны

друг с другом, а также общую сумму взаимосвязей, существующих между каждым статусом и всеми другими внутри данного социального класса. Достижение этой цели — задача долгая и трудоемкая. Процедура здесь состоит в том, чтобы прежде всего подсчитать число связей, которые поддерживаются членами данного статуса с каждым из других статусов в том социальном слое, к которому он относится.

В качестве иллюстрации мы вновь возьмем позиции (статусы)

I и II из высшего класса. Существует шесть возможностей членства любого данного индивида в этих двух позициях высшей страты. Эти возможности следующие: (1) отсутствие членства в позиции II при наличии одного или более членств в позиции I; 2) отсутствие членства в позиции I при наличии одного или более членств в позиции II; 3) отсутствие членства в обеих позициях; 4) равное число членств в обеих позициях; 5) членство в обеих позициях с преобладанием членств в позиции І над членствами в позиции II; 6) членство в обеих позициях с преобладанием членств в позиции II над членствами в позиции 1.

Возьмем конкретный пример, иллюстрирующий только что названные возможности. Индивид может быть членом семьи и клики в позиции I и не иметь членств в позиции II; второй индивид может обладать семейным членством, четырьмя кликовыми и двумя ассоциационными членствами в позиции II, но не иметь ни одного членства в позиции I. Третий индивид мог бы не состоять членом ни одной из этих позиций (но иметь членства в позициях IV, V и VI высшего класса); четвертый индивид мог бы иметь два кликовых членства в позиции I и два в позиции II. Пятый имеет семейное членство в позиции II и два кликовых и три ассоциационных членства в позиции 1; шестой индивид, принадлежащий к высшей страте, мог бы обладать четырьмя кликовыми членствами в позиции

II и быть членом семьи в позиции I.

Если бы членства четвертого индивида и всех других, подобных ему, были рассмотрены сами по себе, то не было бы никакой разницы между двумя позициями в сумме членских связей. Если рассмотреть обособленно пятого индивида и всех подобных ему, то позиция II была бы более связана с I, нежели I со II (в том смысле, что индивиды в позиции II имеют больше членств в

позиции I, чем индивиды в позиции I членств в позиции II): если же взять шестого индивида, то ситуация будет обратной.

Таблица*

Членские взаимосвязи между позициями ______________

Инди вид 1 Инди вид 2 Инди вид 3 Инди вид 4 Инди вид 5 Инди вид 6 Всего

Пози- ция 1 2 2 5 1 10

Пози- ция II 7 2 1 4 14

*Под “позициями” имеются в виду любые статусы в данном классе; обозначения “позиция I”. “позиция 11” и т.д. не предполагают никаких иерархических соотношений между ними.

Если сложить суммы всех членств в двух позициях, то окажется десять членов в позиции I и четырнадцать в позиции II. но некоторые из членств в каждой позиции не будут связаны с другой позицией (см.табл.). В позиции I есть два члена, которые не имеют связей с позицией II, а в позиции II семеро не имеют связей с позицией I. Если вычесть эти членства из общей суммы членств для каждой позиции, то первая позиция окажется связанной с позицией

II семь раз из возможных четырнадцати, а позиция II будет соединена с позицией I восемь раз из возможных десяти. Разница между этими числами дает сравнительный объем связи, которую каждая из позиций имеет с другой. Такова в целом процедура определения типа и суммы связи между членами всех статусов в пределах того или иного класса. Если в классе имеется двадцать позиций, то эта процедура должна быть применена в отношении сотен, а иногда даже тысяч членов в каждой позиции. Например, некоторые из пятисот членов позиции I могут быть связаны со всеми другими позициями, другие — ни с одной из них, а третьи — быть связанными со всеми другими позициями в разной степени.

После того как будет завершена работа с позицией 1, необходимо будет аналогичным образом рассмотреть по порядку все другие позиции. Все итоговые сочетания, которая каждая из позиций имеет со всеми другими, а также общие суммы, которые все другие позиции имеют с ней, могут быть просуммированы, после чего можно будет определить разницу.

Можно найти процентную долю суммы горизонтальных связей, соединяющих любую данную позицию в классе с любой другой позицией, если разделить общее число связей, которыми обладает эта позиция, на общую сумму связей для каждой позиции. Такая же процедура используется для нахождения объема связей, которые каждая имеет с ней, и сравнения суммы связи между любыми двумя позициями.

Внутренний состав статуса образуется членствами в различных структурах (семье, клике, ассоциации и т.д.). Эти членства можно далее проанализировать путем подсчета числа мужчин, женщин, этнических и религиозных принадлежностей и других социальных характеристик членов. Благодаря такому анализу мы узнаем, является ли член, действующий в данном статусе, взрослым-мужчиной-протестантом-янки или подростком-католиком-ирландского происхождения.

Возможны и дальнейшие операции. Хотя эти операции известны и были использованы, они слишком сложны, чтобы можно было их здесь описать14.

Когда будут пройдены эти последние ступени, анализ, необходимый для того, чтобы увидеть общество как целостную систему взаимозависимых, взаимосвязанных статусов, будет завершен. Тогда можно будет определить тип и объем взаимных влияний между членами этой целостной системы, изучить в количественном и качественном аспекте поведение, свойственное каждому отдельному статусу, и изучить его взаимосвязь с системой в целом.

По завершении этих процедур весь конструкт в целом и его части можно рассматривать как карту, представляющую социальную систему сообщества во многом подобно тому, как карта хорошего картографа могла бы представлять физические реалии такого, например, региона, как Карибское море. Огромные массивы суши и воды, составляющие целостный ареал обычной карты, быть может, в

чем-то аналогичны статусам. Общий состав каждого статуса — иначе говоря, взаимосвязанные структурные членства (в семье, клике и т.п.) и их социальные характеристики (половые, возрастные, религиозные и т.д.), а также тысячи горизонтальных и вертикальных связей, — можно было бы сопоставить с подробной картой, которой пользуются навигаторы, когда прокладывают курс. Ни одна карта — ни социальная, ни физическая — не даст всех деталей данной территории. Карта навигатора обычно не информирует его о типе растительности на побережье острова, который он огибает, так же и социальная карта не говорит нам о всех специфических событиях, происходящих внутри статуса или между ним и другими статусами. Однако любопытный социальный наблюдатель приобретает гораздо более выгодное положение для понимания любого события в жизни индивида, если у него появляется возможность поместить это событие в соответствующую точку на социальной карте. Тогда будет легче понять установки индивида, включенные в это событие, и не путать непосредственный контекст данного события в статусной системе с другими контекстами в других частях общества.

Примечания

'4 John F. Embree. Suye Mura: Л Japanese Village. - Chicago: University of Chicago Press. ¡939: Horace Miner. St.Denis: A French-Canadian Parish. - Chicago: University of Chicago Press, 1939;Hortense Powdermaker. After Freedom. - N.Y.: Viking Press, 1939; Robert R. Redfield. Folk Culture of Yucatan (готовится к публикации в издательстве ... University of Chicago Press);E.H.Spicer. Pascua: A Yoqui Village in Arizona. — Chicago: University of Chicago Press, 1940; Robert R. Redfield, W. Lloyd Warner. Cultural Anthropology and Modern Agriculture // Farmers in a Changing World.Yearbook of Agriculture, 1940. - Washington, 1941. - Part V. Ссылки на другие исследования, на которых базируется эта статья, будут приводиться по ходу обсуждения. г W. Lloyd Warner. A Black Civilization. -N.Y.: Harper & Bros., 1937.-P. 10-12.

William F Ogburn. Social Change // Encyclopaedia of the Social Sciences. -N.Y.: Macmillan. Vol. (IL - P 330-334,

Выражение "ранговый порядок" используется здесь в качестве наиболее общего термина, обозначающего ’’любого рода социальную иерархию, которая размешает одних индивидов или одни группы индивидов в вышерасположенных и господствующих местах, а других индивидов - в нижестоящих и подчиненных

местах". (Более подробное обсуждение ранга, статуса и иерархии см. в: W. Lloyd Warner, W. Allison Davis. A Comparative Study of American Caste// Edgar T. Thompson (ed.). Race Relations and the Race Problem. -Durham, N.C.: Duke University Press, 1939. - P. 219-240.) Некоторые ранговые порядки, например классовые и кастовые, пронизывают все общество, тогда как другие, например школьные .церковные или заводские иерархии, - только тот или иной сегмент тотальной культуры.

’’Статус“ означает любую социальную позицию в обществе, независимо от того, ранжируется она или нет. Общество с высшими и низшими позициями обладает вполне узнаваемыми статусами; например, система родства австралийского племени обеспечивает наличие множества статусов в обществе, где иерархические ранги отсутствуют. Общество с классовым порядком может обладать большим числом равных статусов, расположенных на одном и том же классовом уровне

3 W. Lloyd Warner. The Society, the Individual, and His Mental Disorders// American Journal of Psychiatry. - Baltimore, 1937, Vol. XCIV. - № 2, September.

6 W. Allison Davis, John Dollard. Children of Bondage. - Washington: American Council on Education, 1940. - 299 p.; W. Lloyd Warner. Buford H. Junker, Walter A. Adams. Color and Human Nature. - Washington: American Council on Education, 1941. -30 Jd.

7 W. Lloyd Warner, American Caste and Class // American Journal of Sociology. -Chicago,

1936. Vol. XLII. - № 2 (September). -P. 234-237; W. Allison Davis. JohnDollard. Deep South. — Chicago: University of Chicago Press,1941. - 558 p.; John Dollard. Caste and Class in a Southern Town. -New Haven: Yale University Press. 1937. - 302 p.; W. Lloyd Warner. Paul S. Lunt. The Social Life of a Modem Community (Yankee City Series. Vol. I.). - New Haven: Yale University Press, 1941. - 460 p.

8 W. L. Warner, A. Davis. Op. cit.

4 A. L. Kroeber. Caste // Encyclopaedia of the Social Sciences. -N.Y.: Macmillan, Vol. III. - P. 254-256.

10 W. Lloyd Warner, Paul S. Lunt. The Social Life of a Modern Community (Yankee City Series. Vol. I.)

11 ConradArensberg.The Irish Countrymen. -Cambridge, Mass.: Harvard University Press

1937. - 216 p.; Conrad Arensberg, Solon T. K.imballPamily and Community in Ireland. -Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1940. - 322 p.: F.J.Roethlisberger, W.J.Dickson. Management and the Worker. - Cambridge. Mass.: Harvard University Press, 1939. - 615 p.; W.L.Warner, J.O.Low. The Social System of the Modem Factory (Yankee City Series. Vol. IV.). - New Haven: Yale University Press. 1947. - 245 p

u W. Lloyd Warner, L. Srole. The Social Systems of American Ethnic Groups (Yankee City Series. Vol. 111.). - New Haven: Yale University Press. 1945. - 318p.

Клика - это неформальная добровольная ассоциация. В отличие от формальной ассоциации, например братства или ложи, ее правила вступления, выхода и членства не определены эксплицитно.

14 W. Lloyd Warner, Paul S. Lunt. The Status System of a Modem Community (Yankee City Series. Vol. II ). - New Haven: Yale University Press, 1942. - 246 p.

Перевод В.Г.Николаева

99.01.037. УОРНЕР У.Л. КОРПОРАЦИЯ В ЭМЕРДЖЕНТНОМ АМЕРИКАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ.

WARNER W. LLOYD. The Corporation in the Emergent American Society. - N.Y.: Harper & Brothers Publishers, 1962. — 64 p.

1. Корпорация, сообщество и эмерджентный процесс Корпорация, сообщество и великое общество

Все американцы хорошо знают и глубоко чувствуют, что они живут в текучем изменяющемся мире. И в самом деле, мы не только сознаем, что все части нашего целостного общества изменяются, но и глубоко переживаем внутри себя эмоциональное воздействие тех меняющихся значений и ценностей, которые часто произрастают из самой сердцевины нашего приватного Я, встречаясь с нами лицом к лицу и вызывая в нас беспокойство. Это происходит с нами не только потому, что мы стареем, а время идет, но и потому, что мы — способами, которые выходят далеко за границы нашего нынешнего понимания, — являемся интегральными частями широкого социального процесса, который в своих переходах и свершениях абсорбирует всю нашу публичную и частную жизнь.

Корпорации и локальные сообщества в Америке, как все мы хорошо знаем, тоже быстро и стремительно изменяются. Сегодня они не такие, какими были вчера. Завтра они будут не такими, какие они сегодня. Структура и функции крупных корпораций и больших и малых сообществ, равно как и поведение тех, кто занимает в них места, явно отличаются от того, какими они были в том хронологически близком, но социально далеком прошлом, которым стала для нас первая мировая война. В условиях могущественного рывка нашего общества в будущее, происходящего по мере того, как

общество уступает настоятельным требованиям завтрашнего дня, кажется совершенно очевидным, что наш нынешний культурный мир будет изменен, переопределен и переоценен настолько радикально, что людям, которым предстоит жить в начале следующего столетия, наша нынешняя обшественная жизнь, наши корпорации, да и сами мы покажемся далекими и наделенными такими значимостями, которые нам не дано понять.

Преобразование ментальной, моральной и технической жизни корпоративных предприятий и их едва ли не революционная перестройка, а также сосредоточение американского населения в пространстве и времени сравнительно немногочисленных крупных городских сообществ, рассеянных в настоящее время от севера до юга и от Атлантики до Тихого океана, имеют каждое по отдельности свою особую историю и значимость. Они важны и должны быть поняты. Однако комбинированные влияния этих структур друг на друга - корпорации на сообщество и сообщества на корпорацию -во много крат важнее, нежели показывает поначалу простое арифметическое их сочетание. Если рассматривать развитие структуры и расширение функций корпораций, трансформацию прежде существовавших городских форм и появление нововведений в коллективной жизни наших сообществ в едином комплексе и понять их как единый временной процесс, то мы увидим, что они -корпорация и сообщество - конституируют даже еще более значимый сегмент социальных реалий Америки. Природу и значение этого процесса мы с вами здесь и рассмотрим.

Между тем, если увидеть комбинированные процессы переходных изменений в сообществе и корпорации как неотъемлемые составные части эволюционирующего американского общества, где церковь, школа, семья и другие группы тоже движутся вперед и изменяют свое бытие, то тогда мы сможем, вероятно, понять природу этого целостного процесса, обладающего неизмеримой важностью как с научной, так и с практической точек зрения. Чтобы взяться за более скромную задачу и изучить собственно сообщество и корпорацию, мы должны также взвалить на себя и бремя решения более широкой задачи. Комбинированные миры корпорации и сообщества будут рассмотрены нами в изменяющемся универсуме американского общества.

Первоочередные задачи этих трех глав состоят, стало быть, в том, чтобы представить и обсудить ряд предположений, касающихся природы и направления нашей эмерджентной социальной жизни, а также процессов развития корпорации и сообщества, эволюционирующих в более широком потоке великого общества. Поскольку многое из того, что я буду говорить, вытекает из моего долговременного интереса к эмпирическим исследованиям сообщества, корпорации и более широкого общества и из практического проведения таких исследований, большинство утверждений базируется на данных, полученных в крупных и небольших американских сообществах, в том числе поселках городского типа, городах, а теперь еше и крупных городских агломерациях, таких, как Канзас-Сити и Чикаго. Кроме того, они основываются на исследовании административных карьер и корпоративного поведения нескольких тысяч лидеров наших крупнейших корпораций, а также на недавно завершившемся исследовании военных и гражданских руководителей федерального государства. Также написанное опирается на развертывающийся в настоящее время крупный проект, посвященный исследованию корпораций, других крупномасштабных организаций и того, что я буду здесь называть ’’эмерджентным обществом“.

Таким образом, внимание прежде всего будет уделяться тому особому типу временного изменения, который, на мой взгляд, является необходимой и самой важной частью нашей социальной системы и личностей тех, кто в этой системе живет. Предметом моего интереса будет исследование природы эмерджентных процессов, посредством которых все американское общество в целом — его корпорации, сообщества и включенные в них индивиды, — эволюционируя, становятся чем-то большим, нежели то, чем они являются сейчас, и чем-то иным, нежели то, чем они когда-то были.

Несколько забегая вперед и опережая полное обсуждение понятия эмерджентного, скажу вкратце, что имеется в виду под эмерджентным американским обществом: по моему убеждению, природа нашего коллектива такова, что изменение встроено в него и является его существенной частью; и наше общество, чтобы быть в каждый данный момент времени тем, что оно есть, должно постоянно изменяться и становиться чем-то иным. Процессы же

изменения таковы, что в то время как формы минувшего прошлого впитываются в настоящее и теряют свою идентичность, настоящие формы, преобразуемые будущим, становятся чем-то отличным от того, чем они являются сейчас.

В таком эмерджентном процессе прошлое влияет на настоящее, а те процессы, которые становятся со временем событиями будущего, уже присутствуют в настоящем и. действуя здесь, делают свою значимость ощутимой уже сегодня, еще до того, как наступает завтрашний мир. Эти деятельности протекают сейчас в телах каждого из нас, в самом буквальном смысле.

Поддержание порядка и избежание хаоса в нашем сложном обществе осуществляется благодаря сдерживающему влиянию, которое оказывает относительно гомогенный мир традиционного прошлого на возрастающую гетерогенность, находящую выражение в нововведениях и экспериментах развертывающегося будущего. Гетерогенность растет и ширится, но всегда остается при этом под эффективным контролем В этом мире эмерджентного изменения все поколения вовлечены в переход. Базисные отношения между старшими и младшими поколениями, которые характеризовали все прежние общества, не являются более целиком истинными; не только молодые учатся у старших, но и старшие, чтобы выжить, с необходимостью должны учиться у молодых. Все человеческие организмы вовлечены в этот эмерджентный процесс. Чтобы сохранять чувство социальной реальности и, возможно, даже чувство собственной психической реальности, их личности должны постоянно учиться и отучаться с тем, чтобы мочь учиться снова.

Существует несколько видимых и наблюдаемых массивных процессов, протекающих в основных областях американского поведения, которые являются частью эмерджентного становления великого общества. Их можно сформулировать в виде простых, описательных, поддающихся проверке суждений, на которых можно уверенно строить те выводы об эмерджентном обществе, которые сделал я Это следующие утверждения:

1 После великих миграций XIX столетия, положивших конец западному фронтиру, популяции Америки продолжали расти и расселяться по всем ре1 ионам нашей страны. Между тем, повысилась пропорциональная доля роста крупных городских центров и ускорилось — а со временем и в огромной степени

возросло — выдвижение их на передний план как коллективных сред обитания огромного множества людей. Эти текучие коллективные агломерации — физические реалии,

символизирующие и воплощающие эмерджентный социальный процесс.

2. Простые экономические и иные социальные структуры — в том числе корпорации, церковь, государство, образование и ассоциации, — бывшие некогда типично локальными, во все большей степени становятся сложными, крупномасштабными, иерархическими и, часто, национальными или интернациональными организациями.

3. Штаб-квартиры корпораций и других крупных институтов, а также высокие места принятия решений всех этих сложных организаций все более концентрируются в немногих крупных метрополисах; решения, принимаемые там, обычно являются по сфере своего действия, сложности и значимости общенациональными. Таким образом, движение населения, усложнение экономической и технологической структуры и других крупномасштабных организаций синхронизируются и соединяются в единое целое как части эмерджентного процесса.

4. Системы ценностей и представлений становятся все более рациональными, секулярными и технологическими.

5. Нерациональные представления морального порядка также возрастают, питаемые в первую очередь семьей и нашими переживаниями в семье; получая поддержку на общенациональном уровне, они расширяются и приобретают новую значимость.

6. Общественное мнение, структурированное политическими партиями, помогает изменить точку приложения общественного морального действия и санкции и переносит ее с локального на общенациональный уровень; таким образом, оно имеет инновативный характер, однако общий эффект влияния политических партий на политическое и моральное мнение состоит в поддержании традиционных ценностей.

7. Противодействующие силы традиционной гомогенности действуют таким образом, что благодаря движениям, развертывающимся внутри и вне церкви, воссоздаются многие из старых форм нашей сакральной символической жизни.

8. Исходя из потребностей текучего и гибкого общества, жестко фиксированный статус не является более адаптивным, создает конфликт и, как следствие этого, быстро преобразуется в открытый статус, дающий индивиду и его семье большую свободу нестесненного передвижения и позволяющий им легче находить себе применение в изменяющемся мире. Все данные нашего исследования свидетельствуют о том, что каста, основанная на цвете кожи, закрытые классовые системы и другие формы ранга, навечно фиксирующие место индивида и его семьи, не могут более сохраняться.

9. Образование, особенно высшее, стало великим трансформатором. Его институтам и процессам была делегирована ответственность не только за создание новых идей развивающейся эпохи, но и за развитие всех разновидностей человеческих дарований, вплоть до того, что образование в жизненном отрезке индивида все более имеет тенденцию начинаться в начальной школе и продолжаться — через ’’непрерывное обучение“ — на протяжении всей его жизни. В нашем обществе образовательная структура переместилась в настоящее время из локальных сообществ в государственные колледжи; кроме того, национальное государство и другие организации оказывают сегодня влияние на определение локальных решений.

10. С этими изменениями в наших ценностях, представлениях и поведении связано быстрое развитие разветвленного национального аппарата государственного управления, регулятивных учреждений и служб, который играет все большую роль в поддержании и санкционировании новой общенациональной морали (которая ныне покидает автономные локальные сообщества с тем. чтобы быть по-новому сформулированной в Вашингтоне). Новые государственные структуры и формы поведения уравновешивают это удаление экономической и социальной власти из локальных сообществ.

11. Все это — часть эмерджентного процесса великого общества. Говорить о том, является ли происходящее вокруг хорошим, плохим или не хорошим и не плохим, не входит в мои задачи как социального ученого; моя задача состоит, скорее, в том, чтобы придать всему этому смысл и сообщить то, о чем говорят имеющиеся данные.

Обший замысел моего исследования определяется несколькими основополагающими вопросами:

Каковы те процессы, действующие в моральной системе, технической системе и системе верований корпораций и других типов крупномасштабных организаций — в том числе образовательных, церковных и политических, — которые внедряют новое, реформируют старое и инкорпорируют то и другое в дальнейшее эмерджентное становление крупномасштабных организаций на территории всех Соединенных Штатов?

В каких направлениях развиваются в нашем обществе локальные сообщества, крупные городские агломерации, рыночные города и т. д.? И, в более широком плане, в каком направлении — по мере того как прошлое перетекает через настоящее в будущее, — эволюционирует наше тотальное общество?

Каким образом такие локальные коллективы, корпорации и другие организации испытывают на себе влияние эмерджентных процессов великого общества?

Каковы значения этих базисных вопросов об обществе для понимания индивидуального поведения в Америке?

Дабы развить аргумент об эмерджентной природе изменяющихся отношений между сообществом и корпорацией в эволюционирующем обществе, я обращусь здесь к нашему раннему исследованию корпорации и сообщества в Янки-Сити. Далее, используя наше последнее эмпирическое исследование, я прослежу процесс превращения тех же самых корпораций в крупные комплексные структуры по мере того, как происходит их разрастание в расширяющуюся корпоративную структуру американского общества. Как только это будет сделано, я проанализирую результаты нашего исследования поведения руководителей корпораций и федеральных чиновников, охватывающего все Соединенные Штаты. Я сделаю некоторые ограниченные выводы о корпорации и сообществе, а затем вновь обращусь к более широкому значению сообщества и корпорации в контексте эмерджентного процесса великого общества.

Расширяющаяся корпорация в сужающемся локальном ообществе

Исследование Янки-Сити, проведенное в первой половине 30-х годов, впервые довело до моего понимания некоторые из этих факторов, присутствующих в изменяющейся американской корпоративной структуре и жизни сообщества, особенно эмерджентный процесс, взаимно связывающий изменения в социальных и статусных структурах с технологией. Позднейшее исследование нескольких тысяч американских лидеров крупного бизнеса, проведенное в 50-е годы, расширило мои взгляды на то, что происходит в других сообществах Соединенных Штатов. Мое нынешнее исследование позволяет мне продолжить анализ усложнения этих крупных корпоративных предприятий.

В Янки-Сити из простого и недифференцированного общества развился особый тип экономической жизни, известный из книг по истории Новой Англии. В эпоху кораблестроения, судоходства и рыболовства получило развитие огромное множество ремесел. Сюда входили такие виды первичной промышленности, как резьба по дереву, производство снастей, кузнечное дело и изготовление парусов. Однако самым важным промыслом, в свете его дальнейшего развития, было производство обуви.

Во время исследования Янки-Сити мы подвергли башмачное ремесло систематическому изучению. Частью этого исследования было ознакомление с историческими документами, а также другими исследованиями обувной промышленности в целом, с тем чтобы понять некоторые из изменений в направлении развития этой промышленности как таковой. Вскоре мы выяснили, что имеем дело не с одной историей обувной промышленности, а с несколькими. Нам удалось отследить по крайней мере шесть таких историй. На рис. I они пересекают страницу слева направо, начинаясь с колонки ’’Технология“ и заканчиваясь колонкой ’’Структура отношений“ Истории каждого из этих аспектов идут от древних истоков (которые находятся внизу страницы) и движутся, проходя через другие фазы, к ’’Сегодня и завтра". Технологическую историю обувной промышленности Янки-Сити удобно было бы разделить на пять этапов. В технологической истории присутствуют по крайней мере два важных момента. Орудия труда претерпели изменение от

нескольких основных, полностью ручных, до машин и конвейерных линий; а продукт — от простой пары башмаков до десятков тысяч пар обуви массового производства.

Еще один важный момент - это изменения в форме разделения труда. Вначале либо семья сама обеспечивала себя обувью, либо башмаки для семьи делал высококвалифицированный ремесленник, сапожник. Со временем высококвалифицированные работы распределили между собой несколько семей; а позднее один человек стал препоручать квалифицированные работы нескольким - немногим числом - людям и их семьям. В конце концов, образовалась центральная фабрика, и работы были разделены на большое число систематизированных и низкоквалифицированных задач. История собственности и контроля коррелирует с изменениями в разделении труда. В первое время владельцем орудий труда, навыков и материалов была семья; со временем обеспечение сырьем - а вскоре также орудиями труда и машинами - перешло в ведение владельца-управляющего. Аналогичную историю представляет нашему вниманию и последовательность развития отношений ’’производитель -потребитель”. Семья производила и потребляла свою обувь всецело в кругу своей простой единицы; затем потребительско-производительной единицей стало локальное сообщество; и, наконец, рынок стал национальным и даже всемирным. Трудовые отношения тоже изменились: отношения, основанные на

родственных и семейных узах, уступили место отношениям, основанным на профессиях, при которых отношения ’’ученик -мастер“ были вытеснены, а доминирующей единицей в организации трудовых отношений стал индивид. Структура экономических отношений тоже претерпела изменение: на место непосредственной семьи пришла локальная иерархия, а на место корпорации, находящейся в локальном владении, - широкая и сложная национальная иерархия, находящаяся во владении, управлении и под властью лиц и организаций, локализованных в Нью-Йорк-Сити.

Рис. I. Корпорация, сообщество и эмерджентное общество

Техноло- Форма Форма Отноше- Трудовые Структу-

гия разделе- собствен- ния отноше- ра

1 нии труда ности и “произ- ния отношен

І і 1 і 1 і контроля водитель — потребитель” ий

1 V Возрастаю- Низко- Собствен Преобла- Консоли- Нацио-

Сегод- щая квалифи- ность дает дация нальная и

ня и автомати- цирован- становит- крупная профсо- междуна-

завтра зация, рука ные ся все сеть юзной родная

и белый работы более магази- силы корпора-

воротни- прост- нов тивная

чок ранствен- структура

но

і удаленной

| от

і собствен-

ника

IV Машинные Почти Внешнее Очень Рост Центр

І 920- орудия все владение немного промыш- господ-

19454 труда: работы и рознич- ленных ства:

массовое низко- управле- ных профсо- Нью-

производ- квалифи- ние магази- юзов под Йорк и

ство. цирован - предпри- нов; надзором Вашинг-

методы ные; ятием фабри- гисударст іон.

конвейер- очень (орудия ка — ва ~ Очень

ной линии большое труда ОДИН из отсут- сложная

число берутся в источни- ствие или финансо-

рутини- аренду) ков слабость вая

зирован- поставок профес- структура

ных проду- сиональ- произ-

работ кции в ных водства и

сеть союзов сбыта.

обувных Местная

магази- фабрика

нов — ■■ не обладает в ней значимостью

ш Машинные Центра- Сначала Цеховые Центром

Позд- орудия льная неболь- Нацио- отноше- господ-

ний труда: фабрика шой, а нальный ния и ства

проме- преоблада- с позднее рынок и учени- является

жуточ- ние машина- большой местный чество локаль-

ный машин; ми; все слой капита- (Союз св. ная

период начало еще местных лист; Криспи- фабрика;

(при- массового сохраня- состоя- много- на) сложная

мерно производ- ется тельных числен- иерархия

до ства с высокая людей, ные в системе

первой примене- степень владе- рознич- местной

миро- вой войны) нием машин (МакКей) мастерства во многих работах ющих или сдающих в аренду орудия труда и машины ные магазины фабрики

II Машинные Один Неболь- Нефор- Сугубо

Ранний орудия человек шие Владелец мальные экономи-

проме- труда: препору- локально и торгов- отноше- ческая;

жуточ- машин чает контро- цы. ния. родства

ный немного, высоко- лируемые обслужи- отноше- более

период первый квалифи- произво- вающие ния нет;

(при- опыт их цирован- дители; регио- учени- рабочие

близи- примене- ные орудия нальный чества и подчине-

тельно ния (Элиас работы все еще потреби- ремес- ны

до Хау и др.) немно- во тельский ленные управля-

граж- данской войны) гим; высоко- квалифи- владении рабочих, сырьем рынок цеховые отноше- ния ющему

І 1 иирован- владеет

ные капита-

ремес- лист:

ленники рынок

(система контро-

“арен- лируется

ды") “владель-

цем”

Ручные Специа- Локаль- Родствен Полу-

орудия лизация ный Местный ные и экономи-

труда: труда контроль: закупщик соседские ческая.

І і возраста- между не все У отноше- но также

; ; юшая несколь- башмач- несколь- ния родст-

1 спеииали- кими ники ких между венная и

зация и семьями; нужда- произво- работни- соседская

накопле- мало ются во дящих ками

ние ручных высоко- владении семей

орудий квалифи- всеми продает

труда цирован- орудиями продукты

ных труда; (цент-

работ начало ральная

специа- фабрика

і лизации отсутст-

вует)

( ; Ручные Все Локаль- Преиму- Очень

Начало орудия произ- ный Семья ществен- простая.

(начало труда, водст- контроль: произво- но неэконо-

1600-х немного- венные навыки. дит и семейные мичес-

годов) численные, навыки и орудия и потреб- отноше- кого

основные и умения матери- ляет ния характе-

простые сосредо- алы обувь и между ра;

точены в находят- боль- работни- непос-

семье, в ся во шинство ками редст-

т.ч и владении других венная

произ- и под продук- семья

водство контро- тов

і обуви; лем \

немного- каждой

числен- семьи

ные или же

сапож- местного

ники. сапожни-

работа- ка

ющие на

локаль-

ный

рынок

В третьей фазе появляется новая экономическая роль, а старая начинает приобретать новую форму и занимать новое место в сообществе. Рождается капиталист; на протяжении последующих нескольких периодов он развивается и достигает окончательной зрелости. Тем временем рабочий утрачивает контроль' над своим временем и своими навыками и занимает подчиненное положение в локальной иерархии. Таким образом, в системе производства обуви утверждаются различные, противостоящие друг другу силы. То, что хорошо для одной, не обязательно хорошо для другой, однако взаимозависимость этих двух противоположных сил все еше очень тесна, могущественна и в высокой степени необходима. Орудия труда, навыки и рабочие места мануфактурного производства принадлежат рабочему, однако сырье, место складирования и рынок находятся теперь в собственности местного владельца и управляющего.

В четвертый период в полной мере сложился капитализм; теперь производитель является собственником орудий труда, машин и промышленного предприятия; он контролирует рынок.

Капиталист стал суперкапиталистом; рабочие забыли о своей обособленной цеховой гордости, отбросили разделявшие их небольшие различия и объединились в единый отраслевой

профсоюз с десятками и сотнями тысяч рабочих по всей стране,

соединив свои силы в собственной иерархии, призванной

отстаивать их интересы перед лицом управленческого персонала.

В пятый — нынешний — период началась автоматизация в области технологии, однако она развивалась не так быстро, как в других отраслях промышленности; работы до сих пор остаются

низкоквалифицированными, владение удаляется все дальше и дальше и становится все более отдаленным от локального сообщества, центр господства и место принятия решений находятся теперь в другом месте, а именно, в крупном метрополисе. Короче говоря, сложные крупномасштабные организации связали Янки-Сити и многие другие сообщества, являвшиеся некогда локальными и автономными, в более крупную структуру великого национального общества. Теперь основным местоположением экономической власти и принятия решений стал Нью-Йорк. Регулятивные органы, антимонополистические процессы и решения Верховного Суда влекут менеджеров и профсоюзных руководителей в Вашингтон. Там же зачастую локализуются и крупные отраслевые и иные ассоциации.

Федеральное правительство, благодаря эмерджентному становлению морального мнения и национальной правительственной санкции, приняло на себя роль, находившуюся прежде в ведении частного бизнеса, и посредством регулирования и силы общественного мнения в значительной степени ограничило сферу свободного выбора для локальных сообществ. Местные руководители высшего звена чувствуют ныне утрату власти и свободы действия, которые были к тому же еще более ограничены крупными профессиональными союзами.

Таким образом, в социальной организации обувных предприятий Янки-Сити в последние годы одновременно происходили два основополагающих изменения. Первое — это расширение иерархии вверх и за пределы Янки-Сити, происходившее вследствие разрастания огромных корпоративных предприятий в сотнях сообществ по всем Соединенным Штатам, а также создания головных учреждений в отдаленных крупных городах. Второе — это разрастание структуры за пределы Янки-Сити и других малых и больших городов, происходившее вследствие развития ассоциаций товаропроизводителей и профессиональных союзов, которые располагают теперь столичными штаб-квартирами и отделениями во многих других сообществах, производящих обувь, по всем Соединенным Штатам. Вертикальное и горизонтальное разрастание происходили согласованно, реагируя друг на друга; оба эти процесса уменьшают контроль Янки-Сити и других сообществ над своими предприятиями, все больше и больше подчиняя

локальные корпорации, или сегменты, внешнему контролю. Власть, деньги и престиж перетекали вверх и за пределы маленького города, в крупные экономические метрополисы большого бизнеса и великий политический метрополис большого правительства.

Тем временем национальные отраслевые ассоциации частных предпринимателей, разрабатывая соглашения между конкурентами по бизнесу, все более сужающие сферу конкуренции и регулирующие и ограничивающие свободу каждого из своих членов, еше более ограничивают свободу местных управляющих, и это служит показателем того, что внутренняя организация бизнеса претерпевает изменения, ведущие к упадку частного предпринимательства. Так называемый “свободный договор”, некогда характеризовавший отношения между трудом и управлением в локальном сообществе, когда местный индивидуальный работник соглашался продать местному предпринимателю свои услуги за определенное денежное вознаграждение, почти исчез. Понятие “свободного договора”, когда оно применялось управленческим персоналом, было могущественным защитником экономического положения высшего среднего и высших классов и помогало удерживать под контролем действия и требования рабочих, принадлежащих к низшему классу. Теперь центральное правительство, обретшее новый моральный авторитет, определяет минимальный размер заработной платы; социальное страхование и другие законодательные оговорки сделали “свободный договор” менее значимым в сфере отношений между трудом и управлением.

Исследование Янки-Сити привело нас к заключению, что сегментация повседневной жизни американского сообщества и возрастание его сложности, сопровождающиеся соответствующим движением в направлении переклассификации социальных различий во все более и более крупные социальные единицы, вызвали образование “крупных холдинговых компаний и гигантских картелей, связывающих и интегрирующих мириады самых разных единиц меньшего размера в общие корпоративные предприятия”. Между тем, контроль над этими крупными структурами неудержимо перемещается вверх по все более разрастающейся иерархии и переходит в руки все более и более немногих могущественных людей. Что касается сферы

государственного управления, то локальные низовые деятельности становятся более разнообразными и более специализированными, тогда как более крупные политические единицы на более высоких уровнях продолжают абсорбировать власть и контроль. Власть неизбежно перемешается на верхние ступени государственной лестницы, находящиеся в Вашингтоне.

Функции и автономия многочисленных локальных сообществ по всем Соединенным Штатам радикально сокращаются. В прежние времена первичное взаимодействие почти целиком происходило в поселках и городах, где групповая жизнь мужчин и женщин характеризовалась отношениями лицом-к-лицу. В настоящее время, с возникновением крупных сложных организаций, проникающих во все части нашей жизни — технологическую, моральную и сакральную, — произошло рождение крупного национального сообщества, и именно в нем теперь и происходят непосредственное действие, коммуникация и отношения лицом-к-лицу.

Великое общество и крупномасштабные организации

Недавние изменения в иерархической и аристократической структуре корпораций, а также концентрация экономической и социальной власти и престижа на верхних ее ступенях исследовались очень многими учеными. Корпоративную иерархию следует рассматривать в сравнительном аспекте, как всего лишь один среди многих типов иерархий. Все прежние формальные группировки, за исключением семьи, развивали сложные иерархии, которые пронизывают теперь все национальное общество; бесчисленные деятельности наших многочисленных локальных сообществ и многочисленные действия всего нашего народа стали, таким образом, частью великого общества. Все эти большие корпорации, большие правительства, большие церкви, большие профсоюзы и большие ассоциации взаимно связаны друг с другом и находятся во взаимном влиянии, особенно на высоких своих уровнях.

Каждая из этих крупных организаций сталкивается с проблемой того, как связать свой порядок с более широким обществом, сложность и гетерогенность которого также возрастают. Каждая “испытывает” влияние со стороны других, иногда в форме

ограничения того суммарного изменения, которое могло бы произойти, если бы эта организация функционировала сама по себе. Иногда, когда некая иерархия прямо или косвенно ощущает радикальные социальные изменения, происходящие в одной или нескольких других, в ней также становятся необходимыми радикальные изменения. Примером такого рода влияния служат экуменические движения в протестантских церквях и их попытки организоваться в более широкие порядки, дабы более эффективно справляться с теми сложными социальными и духовными проблемами, которые порождает эмерджентное становление великого общества.

По мере возрастания размера, сложности и гетерогенности этих крупных иерархий происходит также их территориальное расширение и расширение в социальном пространстве. Все больше локальных сообществ и их популяций вовлекаются в развитие этих колоссальных иерархий. Вместе с тем, социальные институты, в рамках которых разрастаются эти иерархии, становятся все более интегрированными частями локальных сообществ, а за пределами каждого из них связываются со все более и более разнообразными и многочисленными институтами, людьми и субкультурами по всей Америке. По мере того как они растут и развиваются, 50 штатов быстро превращаются в единое сообщество: в любом исследовании сообщества, корпорации или других крупномасштабных организаций следует принимать во внимание эти факты.

Рис. II. Социальный состав иерархий крупномасштабных организаций

Корпорации

2.

3.

Большое

правительство

2.

3.

Церковные

организации

1

2.

3.

Большое образование \

2.

3.

4.

1. Управляемое правилами поведение в иерархической системе.

2. Ментальные конструкты в статусах и между статусами крупномасштабных организаций.

3. Технические знания, навыки и машины, пребывающие в процессе изменения.

4. Связи 1. 2 и 3 друг с другом.

На рис. II показаны только четыре основных типа сложной организации: корпорации, большое правительство, церковные организации и большое образование. К ним можно было бы добавить и другие. Квадратные скобки по бокам рисунка, заключающие в себя всю целостность, обозначают окружающее общество, в котором функционируют данные типы иерархий. Можно заметить, что взаимосвязанные кружки на рисунке заключены в прямоугольники, которые обозначают сегментарные иерархии, имеющие несколько уровней. Под каждым типом приводятся цифры 1, 2 и 3; цифра 4 соединяет первые три.

Цифра 1, располагающаяся в основании рисунка под каждым типом иерархии, обозначает “легенду”, помещенную под схемой — “управляемое правилами поведение в иерархической системе”, — которая указывает, что каждая иерархия организована и организуется в систему взаимосвязанных статусов и что все эти иерархии упорядочены правилами и ценностями, функционирующими как часть иерархического порядка. Цифра 2 обозначает “ментальные конструкты в статусах и между статусами крупномасштабных организаций”, неважно, идет ли речь об экономических, политических, церковных или академических организациях. Цифра 3, как видно из “легенды”, обозначает “технические знания, навыки и машины”, являющиеся частью тех или иных позиций, образующих иерархический порядок. Разумеется, технические знания функционируют на всех уровнях иерархии, равно как и некоторые навыки, однако некоторые из них функционируют только на низших уровнях конкретных иерархий. И наконец, цифра 4 показывает, что иерархии управляемого правилами поведения, ментальных конструктов и технического знания связаны друг с другом на всех уровнях и в отношениях между статусами всех организаций.

Горизонтальные линии, разумеется, указывают на то, что все типы иерархий взаимно связаны друг с другом и являются частями целостной американской системы.

Отныне сложилось великое первичное общество. Многие локальные группы все еще сохраняют свое важное значение и остаются необходимыми частями нашего социального аппарата, однако, уже не обладая более своей собственной автономией, они являются теперь неотъемлемыми частями более широких американских — если не сказать мировых — социальных систем. Происходящие изменения породили великое общество, которое продолжает возникать и становиться чем-то большим, нежели то, что оно собой представляет сейчас. Параллельно со структурой этого великого общества происходит развитие корпоративных структур, других крупномасштабных организаций, а также новых образов мышления и символических систем, которые более действенно связывают людей из разных регионов и из разных сегментов разделения труда.

Эволюция этого нового мира все более возрастающей разнородности непременно означает развитие крупных организаций, призванных действенно и согласованно связать всех людей в великом обществе, дабы те могли вести себя с такой упорядоченностью и эффективностью, которая позволила бы им достичь нового, более развитого и продуктивного общественного труда, включая сюда не только труд наших экономических институтов, но и все социальные деятельности самого общества. Только в этих рамках мы сможем достичь понимания людей и институтов, включенных в те крупные сложные группы, которые составляют экономическую. политическую, гражданскую, церковную и другие части американской социальной структуры.

Исследование карьер более восьми тысяч лидеров крупнейших корпораций США, занятых во всех типах деловых предприятий, проведенное в 1952 г. д-ром Джеймсом Абегленом и мной, вывело в поле зрения два очень важных узла фактических данных, свидетельствующих в пользу выдвинутого здесь тезиса об эмерджентном становлении великого общества. Один из самых общих выводов исследования, в котором изучались род занятий, образование и территориальное происхождение отца, состоял в том, что на высоких уровнях управления американское общество, в самом широком смысле, не становится более кастовым: рекрутирование лидеров бизнеса из низов в настоящее время происходит и, по-видимому, будет возрастать. Мобильность, ведущая наверх, не уменьшается; на протяжении, по крайней мере, последней четверти столетия она, фактически, возрастала.

Данные свидетельствуют, что наше общество стало более гибким, чем раньше; больше людей и их семей находятся в социальном движении; пессимизм по поводу уменьшившейся гибкости и мобильности ничем не обоснован. Во всех сообществах Соединенных Штатов люди со всех уровней движутся наверх. Большинство людей оседают в очень немногочисленных корпорациях, но продолжают далее движение наверх уже внутри них.

Карьеры лидеров крупного бизнеса изучались с того момента, когда они впервые поступали на работу, до момента их интервьюирования; в это время им было в среднем 53 года с небольшим. Это исследование проводилось также и с тем, чтобы

определить, насколько велика циркуляция населения в США — из региона в регион, из небольшого города в крупный и из большого города в маленький. Около 40% деловой элиты живут ныне в том же самом штате, в котором они родились, и многие из этих людей переехали с ферм и из небольших городков в большие города. Эту группу людей характеризует высокая степень территориальной мобильности. Более половины из тех, кто родился в крупном городе, в настоящее время живут в том же штате, в котором они родились. С другой стороны, более половины людей, родившихся в небольших городах (с населением от 2500 до 25 тыс. человек), уехали из того региона, в котором они родились. Из этого можно заключить, что основной силой в их территориальной мобильности является потребность в перемещении в крупные города с тем. чтобы сделать там карьеру в бизнесе.

Движение людей и их семей из сообщества в сообщество происходит упорядочение и организованно. Ежедневная и ежечасная коммуникация между людьми, занятыми в одной и той же или в разных корпорациях, не ограничивается пределами сообщества, а является общенациональной, и вся она организуется по большей части не только силой крупных корпоративных комплексов, но и силой других типов крупных организаций, существующих в нашей стране. Решения, принимаемые в корпоративных штаб-квартирах, расположенных главным образом в крупных экономических метрополисах, в политическом метрополисе Вашингтона или иногда в столицах штатов, оказывают на взаимосвязанные комплексы сообществ и корпораций такое воздействие, которое побуждает их быстро сплавляться в то, что я назвал “великим обществом”.

Эмерджеитный процесс и его будущие направления

Теперь мы вновь готовы поставить вопрос: “Что мы имеем в виду под эмерджентным обществом?” Чтобы ответить на него, мы должны сначала задать более конкретный вопрос: что мы имеем в виду под обществом? Затем мы сможем обратиться к более важному для нас оперативному вопросу: что мы имеем в виду под эмерджентным?

Американское общество, как оно здесь понимается, — это широкая взаимосвязанная совокупность первичных отношений, образуемая составными частями, целостность которых представляет собой социальную систему. Составными частями структурной формы нашей жизни являются: взаимосвязанные социальные позиции, упорядочивающие все деятельности, выполняемые членами системы; технология, которая инструментализирует систему и адаптирует общество в целом к природе; и символы, представления и ценности социальной системы, в том числе сознательные и бессознательные взаимодействия и рациональные и нерациональные принципы, которые мотивируют и определяют поведение тех, кто включен в американскую социальную систему.

Все части этого общества, как мы можем теперь сказать, находятся в эмерджентном становлении и изменяются: каждая внутри себя, каждая по отношению к другой и каждая в рамках той тотальной системы, каковой является более широкое американское общество.

Посредством возрастающего применения технического, научного и рационального знания и квалифицированного

использования орудий и машин для удовлетворения материальных потребностей населения эта технологическая подсистема контролирует и трансформирует природную среду. Посредством морального упорядочения отношений между теми, кто занимает ее различные экономические и социальные статусы — такие, как статусы менеджеров и рабочих, покупателей и продавцов, родителей и детей, мужей и жен, — она регулирует человеческую видовую среду, а тем самым обеспечивает тех, кто взаимодействует в тотальной социальной системе, правами и привилегиями, обязательствами и обязанностями.

Эти адаптивные подсистемы находятся во взаимной зависимости. Символы морального порядка — символы,

передающие групповые значения правил, руководящих

человеческим поведением, и выражающие групповые представления и ценности о правильном и неправильном, хорошем и плохом, о том, что заслуживает вознаграждения, и о том, что заслуживает наказания, — являются неотъемлемыми частями базисной моральной связи общества с животной жизнью вида.

Давайте перенесем теперь наше внимание на другое важное понятие, упомянутое в заданном нами ранее вопросе. Что мы имеем в виду под словом “эмерджентное”? Самое общее его значение, данное в словаре, говорит о появлении новых качеств в ходе развития и о рождении совершенно новых элементов на различных этапах жизненной карьеры некоторой сущности. Сюда, разумеется, включаются все типы объектов, как человеческой, так и нечеловеческой природы. Данный термин, как он используется здесь, имеет более узкое значение и обладает большей научной полезностью. Коротко говоря, он означает, что процессы изменения сами по себе являются неотъемлемыми частями социальной системы и что сама природа системы такова, что она. чтобы оставаться тем. что она есть, должна находиться в непрестанном изменении, — иными словами, каждая ее часть содержит в себе нечто возникающее и нечто исчезающее. Более того, он означает, что культурное прошлое постоянно впитывается в настоящее, а настоящее — в будущее и что каждое из них благодаря этому процессу впитывания теряет часть своей идентичности. Наше общество не может осуществить самое себя и быть в каждый момент времени тем, что оно есть, если не будет постоянно изменяться и становиться чем-то иным. Фактически это означает, что младшее поколение в школе, да и вообще везде, учится новым способам мышления и делания, тогда как старшее поколение должно переучиваться и заново приспосабливаться к новым обычаям в промышленности и управлении, а также к новым способам организации общественных и частных отношений каждого человека. Это значит, что сами нововведения постоянно реорганизуются и переоцениваются в терминах старого, что ничто не является статичным, что всё есть движение и изменение. Значимость этого социального факта важна также и для понимания американского индивида, его личности и ее развития.

Изменение, являющееся природой нашей социальной жизни, встроено, стало быть, и в природу каждого из нас. Что представляет собой сейчас наше общество, что представляем собой сейчас мы и что мы будем представлять собой завтра, можно понять лишь через призму того парадоксального факта, что и мы, чтобы быть тем, что мы сейчас как индивиды собой представляем, и наше общество, чтобы быть тем, что оно сейчас собой представляет, волей-неволей

должны идти по пути превращения в нечто отличное от того, что мы собой представляем сегодня. Следовательно, все индивиды в нашей культуре — мужчины и женщины — не могут прекращать учиться по достижении зрелости, как делают это люди в большинстве культур. Чтобы поддерживать свою адаптацию к реальному миру, окружающему их — а вместе с тем и присутствующему внутри них самих, — они должны постоянно учиться связывать себя с реальностью, непрерывно становящейся чем-то новым. Говоря более конкретно, наша научная технология и наше в высокой степени рационализированное (по сравнению с другими) общество содержат внутри себя встроенные процессы исследования и изменения, причем не просто изменения, а накапливающегося и все более ускоряющегося изменения. Более того, хотя общие ценности, составляющие ядро нашей культуры, постоянно переформировывают и “укрощают” новые изменения в семейной жизни, сфере труда и досуга, политике и даже наших представлениях о природе божества, эмерджентное изменение является неотъемлемой составной частью всех их. Новые изменения — это не столько добавления к прошлому, сколько эмерджентные естественные продукты непосредственного прошлого.

Мы можем пойти дальше и не просто определить общую природу эмерджентного изменения в Америке, но и перечислить некоторые его характеристики и указать направления, в которых эта эмерджентная система будет, скорее всего, развиваться. Наше общество, как мы уже говорили, демонстрирует все более возрастающую гетерогенность. Оно неуклонно движется в этом направлении, невзирая на влияния традиции, имеющие тенденцию подталкивать его к более гомогенной композиции. Вместе с возрастанием гетерогенности возрастает и потребность в координации специализированных и разнородных частей. Это неизбежно оказывает влияние на усложнение координирующих статусов; развитие координации вместе с ростом потребности в решениях, которые должны приниматься координаторами, обычно помещает такие статусы в вышестоящие позиции. а координируемые статусы — в нижестоящие. Короче говоря, когда эти новые позиции институционализируются, начинается процесс разрастания простых институтов в более крупные, и в итоге

складываются иерархические системы, в которых власть и престиж неравномерно распределены в соответствии с принципами иерархии.

Наше общество движется в направлении возрастающего контроля над физической и биологической средами. Это. в свою очередь, перемещает наибольшую долю власти в руки тех людей, которые осуществляют его технологическую и моральную адаптацию. Имеет место относительное и абсолютное возрастание внутренней и внешней власти, которой пользуются индивиды,, составляющие нынешнее население нашей социальной системы. Это значит, что происходит увеличение власти, осуществляемой над более крупными популяциями, образующими в совокупности биологическую систему, и возрастание технологической власти над природной средой. Весь этот прирост власти и могущества обязательно должен быть социализирован и институционализирован. Весь он должен быть облечен в технологическую форму и весь должен быть упорядочен и отрегулирован нашей моральной системой. Иногда нарастающее увеличение могущества приходит с такой огромной скоростью, что у нас возникают серьезные затруднения с тем, куда его девать, что с ним делать и как упорядочить его таким образом, чтобы он преобразовался в наш образ жизни. Уходит много времени, прежде чем нам удается перевести то, что мы должны сделать, в форму упорядоченной совокупности моральных и ментальных суждений о том, каким образом нам надлежит действовать как моральным существам.

Еще одно характерное направление развития нашего эмерджентного общества — это возрастание скорости изменения. Изменение не только встроено в эту систему, но и скорость его возрастает. Мало того. По мере встраивания нового изменения в наш мир, в нашу социальную систему, похоже, впитывается одновременно и возрастающая способность ко все большему и большему изменению

Возможно, еще одной характеристикой нашего эмерджентного мира можно считать то, что возрастающая скорость изменения тесно связана с распространением и совершенствованием социальных методов внедрения изменения во все живущие поколения, а не только младшие. Индивиды,

научившиеся ранее тому, как действовать адаптивно, могут теперь не знать, что от них требуется. Скорость изменения настолько велика, что их методы обучения становятся недостаточными для того, чтобы позволить им, осуществив необходимые приспособления, компетентно действовать в новых контекстах. Образование для взрослых и непрерывное обучение, вечерние и заочные школы, а также все прочие средства, которые мы в настоящее время имеем, как, например, обучение на рабочем месте, представляют собой способы, с помощью которых мы быстрее инкорпорируем новое знание о нашем обществе в жизни составляющих его индивидов, делая их более компетентными и уменьшая число возможных случайностей, связанных с его устареванием.

Во всех этих процессах развития появлялись новые социальные обычаи и реформировались старые, дабы связать и поставить под контроль силы разнородности и экспансии. Красной нитью сквозь всю нашу книгу проходит понятие подвижного социального равновесия, или приспособительного изменения частей во времени. Существует ряд базисных приспособительных процессов, действующих в подвижном равновесии нашего эмерджентного общества. По мере того как общество, образно говоря, течет в общем направлении возрастающей разнородности и большей дифференциации через социальное, техническое и сакральное экспериментирование, состояние подвижного равновесия иногда приближается к балансу, а иногда к дисбалансу либо во всей тотальности, либо в каких-то отдельных ее частях. Тенденция гетерогенности всегда находится под давлением консервативных контртенденций гомогенности. Новые развития могут вплавляться в более простые формы старого. Наличествует необходимая редукция многообразия. На технологическом уровне изобретаются новые научные знания и специализированные навыки и орудия, которые затем рационализируются и интегрируются в базисные, более старые формы технологической адаптации. Иногда новые изобретения, так сказать, подобострастно сидят в ожидании своей очереди, переодеваются, изменяют свою внешность — иной раз радикальным образом. — ради того, чтобы вписаться в старые способы действования. На уровне морального порядка рождаются новые способы действования и новые социальные подсистемы.

Некоторые из них перерабатываются в старые нормы, и каждая норма — старая и новая — трансформируется в этом процессе. Институт индивидуальной бакалейной лавки развился во множество магазинов, а те, в свою очередь, превратились в торговые сети. Между тем, каждый магазин становится супермаркетом, и каждый этап несет с собой новые способы действования, новые способы маркетинга, новые способы связывания покупателя с предпринимателем, а предпринимателя — с более широким рынком, на котором он закупает свои товары. Тем не менее, человек, живший два поколения тому назад, распознал бы в этих нынешних необычных учреждениях магазины и быстро выяснил бы, как с ними обходиться.

На уровне символов и ценностей появляются новые, более специализированные символы и значения. Некоторые переводятся в старые, более понятные формы — или приравниваются к ним — и интегрируются в единую совокупность значений. Например, некоторые секты возникают на какое-то время, сталкиваются с трудностью существования и затем исчезают. Другие перенимают некоторые из старых значений общества, вплоть до того, что становятся растущими сектами и культами, которые затем превращаются в деноминации и высокоуважаемые и неотъемлемые части более широкого морального и религиозного порядка. Например, Христианская Наука имела тернистое и трудное начало, а сейчас является, во многих отношениях, одним из нескольких признанных путей, с помощью которых американцы могут связать себя с Богом и миром сверхъестественного. Многие пятидесятничные культы — такие, как Церковь Бога. Собрание Божие и др.. им подобные, — были слишком уж девиантными и странными для обычных американцев: теперь же они стали стабилизированными деноминациями, играющими свою признанную роль в Америке и связывающими себя с более широким телом протестантизма.

Сложные общества должны иметь общее ядро базисного понимания, известное каждому и каждым используемое; в противном случае их сложным и разнородным символическим суперструктурам не устоять. Они нуждаются в генеральных символических системах, которые каждый не только знает, но и чувствует. Возрастающая структурная разнородность и социальная

сложность современного общества, большее развитие индивидуальной автономии, быстрое размножение специализированных символических систем — эти и многие другие факторы создают серьезные трудности для коммуникации и сотрудничества. Если проблем, требующих решения, становится все больше и больше, если все больше и больше областей реальности постигаются и покоряются человеком, то общественный труд общества должен разделяться все больше и больше, а развитие символов должно идти в ногу с техническими и социальными достижениями.

Экспериментирование, гетерогенность, специализация, возрастающее разделение труда, а также скорость изменения частично ограничиваются и сдерживаются теми социальными формами и давлениями, которые дают общие переживания, общие ценности и общие верования. Общая тенденция к гетерогенности и разнообразию уравновешивается тенденцией к гомогенности и единообразию; тенденции. делающие людей разными и труднодоступными друг для друга в силу их отдельности от общностей, уравновешиваются тенденциями, вовлекающими их в общие места культурного опыта. Возросшая социальная мобильность в Америке и региональная циркуляция отличных друг от друга людей способствуют уменьшению гетерогенности. Более того, новые законы — например, о подоходном налоге, социальном страховании и многие другие — также уменьшают социальные и экономические различия и дистанции.

Возрастающая региональная циркуляция населения, испытывающего потребность вписаться не только в свое непосредственное сообщество и регион, но и в другие регионы тоже, становится частью социальной структуры Соединенных Штатов в целом. Сегодня человек, нанимающийся на работу в компанию "Сиэрс Робак” на Юге, может со временем научиться, как приспособиться к среде Новой Англии, а уроженец Новой Англии — как приспособиться к южной среде. Все это оказывает радикальное воздействие на локальные культуры. Эта потребность вписаться не только является проблемой мужчины, занятого в том или ином деловом предприятии, но и характеризует — что даже еще более важно — жизнь его жены и детей. Они переезжают вместе с ним с

места на место, учатся изменять свое мышление и становятся изменяющимися людьми в изменяющемся мире.

Место локального сообщества радикально меняется. Прежде оно было тем местом, где происходило первичное взаимодействие, а групповая жизнь мужчин и женщин характеризовалась отношениями лицом-к-лицу. В настоящее время рождается более широкое сообщество. Именно в нем продолжаются теперь прямое действие, коммуникация и отношения лицом-к-лицу благодаря эмерджентному становлению крупных сложных организаций во всех частях нашей жизни — технологической, моральной и сакральной. И главным образом по этой причине люди часто взаимодействуют с другими в масштабах всех Соединенных Штатов.

Именно в этом мире функционируют, существуют и должны быть поняты крупные корпоративные иерархии. В следующей главе мы проанализируем корпоративную иерархию и ее место в великом обществе. Для этого нам необходимо будет представить обзор сопутствующих изменений в большом правительстве и тех особых функций, которые выполняют политические партии в поощрении и обуздании нововведений и традиционных способов мышления и действования.

Перевод В. Г. Николаева