CC BY
19
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
-р-
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
3
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.8
рефераты 98.03.001 -98.03.027
МОСКВА 1998
Автор заканчивает статью следующими словами: "Трудно сейчас сказать, последует ли компания этому совету. Но ее руководителям необходимо учесть, что МакКейн может стать претендентом на президентское кресло на выборах 2000 г."
В.Ю.Топчеев
98.03.008. ХАРВУД Дж. НЕМЕЦКАЯ И ТЕХНИКА ПРИ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМЕ.
HARWOOD J. German science and technology under national socialism // Perspectives on Science. - Chicago, 1997. - Vol.5, N 1. -P.128-151.
Автор, сотрудник Манчестерского университета (США), анализирует проблему взаимоотношений нацистского руководства Германии и ученых. Он отмечает, что, несмотря на все попытки нацистов подчинить себе научные кадры, ученые либо отказывались сотрудничать с их режимом, либо, вступая в национал-социалистическую рабочую партию, использовали членство в ней лишь как прикрытие для научной карьеры.
Литература, посвященная изучению науки нацистской Германии, насчитывала к 1992 г. более тысячи книг и статей, но до недавних времен основную массу этих работ составляли труды немецких ученых. В последние пять лет появились значительные работы как в Великобритании, так и в США. Оценки нацистских подходов к науке в большинстве книг этих стран мало отличаются друг от друга. Их авторы отмечают, что нацисты относились к науке с идеологических и часто утилитарных позиций. Германское руководство определяло ценность ученых и профессуры вузов в зависимости от того, разделяют ли они нацистские политические убеждения или нет. Поэтому высшая школа стала главной целью реформ в области науки, особенно в первые годы правления нацистов. Первым шагом в этом направлении было принятие закона в апреле 1933 г., согласно которому евреи и "политически неблагонадежные" лица должны быть исключены из государственных учреждений и исследовательских организаций. В первые годы существования режима ректоры университетов назначались специально созданным имперским министерством обра-
зования. Впоследствии это министерство осуществляло подбор кадров на посты академической науки с помощью других нацистских организаций, таких, как Национал-социалистический союз доцентов (NS-Dozentenbund), Национал-социалистический студенческий союз (NS-Studentenbund), а также местных нацистских администраторов (например, гауляйтеров).
Новые подходы к вопросам высшего образования в Германии нацисты называли "модернизацией", доминирующим элементом которой стала нацистская идеология (в частности, идеология "земли и крови"). Под "модернизацией" нацистские лидеры понимали также идеи социальной мобильности, рационализации и эффективности. Вся "модернизация" высшей школы имела главной целью совершенствование немецкой технологии.
Другим путем насаждения новой идеологии в сфере высшего образования была пропаганда нового типа обучения, основанного на нацистских ценностях. Это было особенно заметно в математике и физике. Так, теоретическую физику, например, называли "еврейской наукой". Однако, отмечает автор, такого рода нападки начались отнюдь не в 1933 г. В частности, И.Штарк (Stark) начал вести кровную войну против А.Зоммерфельда (Sommerfeld) и других физиков-теоретиков в 1915 г., а нападки на А.Эйнштейна (Einstein) можно, по мнению автора, датировать 1920 г.
Наряду с реконструкцией высшей школы в Германии после 1933 г. развернулась кампания за "арийскую" науку. Кроме идеологического она носила и утилитарный характер, нацеливая ученых на решение чисто технологических вопросов, особенно если они были связаны с военной промышленностью. К теоретической же физике нацисты всегда относились подозрительно, и не только потому, что многие ученые были евреями, но и потому, что она не давала прямого практического результата для промышленности.
Нацистские идеологи активно ратовали за действительно практическую науку - химию, которую они называли "немецкой". Однако химики, занимавшиеся периферийными исследованиями, не пользовались авторитетом у руководства страны. Партия всячески приветствовала практическое применение результатов работ академиче-
ской науки. В 1936 г. работы ученых были включены в четырехлетний план развития Германии. В его рамках министерство образования проводило исследования в области авиации под контролем министерства авиации, возглавляемого Герингом.
С началам в 1939 г. второй мировой войны утилитарный подход к науке возобладал повсеместно. Военные стали использовать, например, результаты работ по изучению Солнца для улучшения радиосвязи. Техническая высшая школа Брауншвейга переориентировалась на изучение химической инженерии, сельскохозяйственной химии, а к 1943 г. почти все специалисты Высшей школы получали деньги или из фондов четырехлетнего плана, или непосредственно от военных ведомств.
Главным вопросом, пишет автор, который изучали все историки, пишущие о немецких университетах того периода, был вопрос: почему немецкие ученые, прекрасно сознавая суть нацистского правления, в большинстве своем не стремились противодействовать режиму, который объективно разваливал науку Германии? Почему немецкая академическая наука почти не оказывала сопротивления нацизму? Как могли поэты и мыслители (Dichter und Denker ) быть вместе с судьями и палачами (Ricnter und Henker )? Пытаясь ответить на эти вопросы, многие исследователи пришли к выводу, что в Германии не было прямого противостояния нацистов и антинацистов. Большая часть немецких ученых находилась в середине диапазона определенного терминами "нацизм-антинацизм".
Между тем лишь малая часть ученых были прямыми сторонниками нацизма. К 1933 г. число нацистов среди ученых в Гамбурге составляло 4%, Тюбингене - 5% в Гессене - 10% (с.,135). Конечно, пишет автор, число ученых - членов нацистской партии впоследствии росло, но это скорее объяснялось не их убеждениями, а простым стремлением сделать карьеру. В тоже время противостоять нацизму смогла очень немногочисленная группа ученых, но их оппозиция выражалась лишь в том, что они были политически индифферентными, четко и хорошо выполняли свои служебные обязанности. В сущности оппозиция такого рода представляла собой компромисс с режимом.
5-5327
После войны многие ученые пытались оправдать свое поведение во время нацистского правления. Например, В.Гейзенберг (Heisenberg) объяснил необходимость своих зарубежных лекций периода "третьего рейха" культурной пропагандой с целью предотвратить большее зло, которое могло исходить от нацистов.
Под интенсивным действием расовых законов немецкие научные учреждения начали с 1937 г. изгонять из своих рядов евреев, несмотря на та .что это вызвало негативный резонанс во всем мире. Кроме того, из научных институтов и вузов стали выгонять и специалистов, разделяющих левые убеждения. 30% сотрудников университетов Франкфурта и Берлина потеряли работу. Многие из них эмигрировали, и среди эмигрантов было по меньшей мере двадцать физиков, химиков и биохимиков - лауреатов Нобелевской премии или получивших премию впоследствии (с. 138).
В действительности ни один немецкий ученый не выразил протеста против изгнания из науки своих коллег-евреев. Некоторые попытки противостоять нацизма, как, например, конференция немецких ректоров в апреле 1933 г., нацеленная на противодействие нацистским законам, потерпели крах. Так, эта конференция не смогла помешать ректору Кельнского университета сразу же перестроить университет в соответствии с требованиями нацистов. Один этот факт, по словам автора, уже показал всю бессмысленность пассивной конфронтации нацизму. Более того, пишет автор, если рассмотреть пример Академии в Мюнхене, то можно видеть постепенное слияние ученых с нацистами. Между тем в конце 1942 г. Национал-социалистическая ассоциация лекторов с неудовольствием отмечала, что Баварское министерство образования, в частности, проявляет недостаточное усердие в помощи нацизму.
В отличие от крупных ученых, младшее и среднее звено научных работников активно сотрудничало с нацистами, но, отмечает автор, это лишь средство для них обеспечить карьеру. Нацисты разработали широкие амбициозные планы по развитию науки, но, как пишет автор, в результате приблизительно треть сотрудников немецкой высшей школы потеряла к 1938 г. свои рабочие места. Новые
специалисты, занявшие освободившиеся места не обладали высокой квалификацией.
С приходом нацизма изменйлась и структура всей немецкой науки. Например, во всех медицинских учреждениях Берлина, включая медицинский факультет Берлинского университета, снизилось внимание к исследованиям в области онкологии, фармакологии, урологии, педиатрии, бактериологии, иммунологии и дерматологии, а психоанализ, социальная гигиена и неврология были практически уничтожены. Не затронутыми остались хирургия, анатомия, отоло-ринтология и гинекология.
Такая политика в области науки привела в конечном счете к тому, что большая часть научных направлений потерпела полный провал, а продвижение в науке ученых, которые имели бы высокую квалификацию и удовлетворяли бы требованиям нацистов, стало невозможным.
И все же нацистам, по словам автора, не удалось поставить науку под полный контроль. В Гессене, например, только одна треть профессоров, которые получили эту должность в период нацистского правления, были членами партии (с. 141). Исследовательские институты в частном секторе были еще дальше от контроля нацистского режима. Например, статус института Кайзера Вильгельма (Ка^ег-ШПЬет-ОезеПвсЬай) был довольно двусмыслен, так как он получал деньги и от государства, и от частных предпринимателей. И вообще, если какой-либо институт получал средства в основном из частных источников, он был способен занять достаточно независимую позицию, тогда как организации, финансируемые более чем на 50% государством, были легко контролируемы правительством, но и они имели известную долю самостоятельности.
Большой прорыв в области промышленности и военной техники, имевший место после 1936 г., автор не считает успехом Германии. В связи с чем он задается вопросом: почему нацисты так и не смогли полностью подчинить себе науку? Ответ, по мнению автора, кроется в том, что нацистский режим не имел единого научного центра и распылял средства по различным организациям, которые часто соперничали друг с другом. Внутри важнейших государственных 5*
институтов: Национал-социалистической рабочей партии, правительственных органов, промышленности и армии - существовали различные фракции, остро конкурирующие друг с другом и преследующие различные цели.
В 1934 г. физик Штарк писал Гитлеру о необходимости жесткой организации научных исследований под контролем единого центра. Вскоре он был назначен директором Главного исследовательского совета (Deutsche Vorschungsgemeinschafit) и одного из важнейших исследовательских физико-технических институтов (Physikalisch-Technisches Reichsanstalt), но своей цели Штарк так и не добился. В течение ряда лет он боролся с министерством образования, СС и региональными партийными руководителями, в результате чего был вынужден отказаться от руководства Исследовательским советом. Аналогичная ситуация складывалась и в вузах, где на вакантное место профессора обычно претендовали люди из различных организаций, начиная от Ассоциации учителей и кончая ведомством Гиммлера.
Автор полагает, что вообще применять к нацистскому режиму термин "тоталитарный" следует с известной долей осторожности. То же самое можно сказать и по отношению к понятию "соединенные усилия" (Gleichshaltung), под которым подразумевалось желание интегрировать все сектора государства и общества в центрально-координируемую систему.
Немецкий исследователь Г.Мертенс (Mehrtens) считает, что в начале войны структура науки "третьего рейха" отличалась от таковой времен "Веймарской республики" лишь меньшей разбросанностью. Поэтому, отмечает автор, многие историки национал-социализма не рассматривают 1933 г. как год установления тотального контроля над промышленностью и наукой, что позволяет многим аналитикам понять, почему немецкие ученые быстро адаптировались в новых условиях после крушения "третьего рейха", отражая, в частности, попытки контроля со стороны администраций союзников, так же, как они это делали во времена нацистов.
Историки, изучавшие этот период, имеют различные точки зрения на этику поведения немецких ученых. Сразу же после 1945 г.
немецких физиков обвинили в том, что они но осуждали тех, кто проводил идеи "арийской физики". А с другой стороны, физиков типа Гейзенберга осуждали за то, что они защищали теоретическую физику. Рассмотрение этих двух вопросов имело целью, по словам автора, отвлечь внимание от более важного вопроса: почему большое число физиков были членами партии, почему многие ученые сотрудничали с нацистским режимом, понимая обреченность политики руководителей нацистского государства.
В.Ю.Топчеев
