CC BY
12
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ > у « ¿г~
" ' " '«■—' ■"■-■■■ --- / у" О О
-- ц I. , ---—л—-
:
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.11 рефераты 97.04.001 -97.04.024
МОСКВА 1997
97.03.014. НОВОЕ И СТАРОЕ В ПОЛЬШЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 90-Х ГОДОВ. (Сводный реферат).
1. МОКШИЦКИЙ Э. Классовые интересы, перераспределение и корпоратизм. MOKRZYCKI Ed. Class interests, redistribution, and corporatism // Polish sociol. rev. - Warsawa, 1994. - № 4(108). - P. 295-3-
2. ДОМАНЬСКИ Г. Восстановление социальной стратификации в Польше. DOMANSKI H. The recomposition of social stratification in Poland// Polish sociol. rev. - Warszawa, 1994. - № 4(108). - P. 335-357.
Статьи двух польских исследователей, сотрудников польской Академии наук, посвящены некоторым социально-психологическим аспектам процессов, происходящих в Польше переходного периода, когда новые общественные структуры еще не вполне утвердилось и общественная психология еще находится под сильным влиянием релаьного социализма.
По мнению Эдмунда Мокшицкого, характерной чертой социальной политики в современной Польше является "попытка соединить в рамках одной системы достижения социализма и новые задачи, связанные с развитием рыночной экономики" (с. 296). В этой связи особый интерес представляет механизм перераспределения, который, с одной стороны, является нормальным инструментом рыночной экономики, корректирующим работу рыночного механизма с целью обеспечить равные шансы и помочь людям, находящимся в неблагоприятных условиях, а с другой - унаследован от реального социализма, в котором он принял форму универсального централизованного рспределения.
В посткоммунистическом обществе проблема перераспределения становится фундаментальной социальной и политической проблемой. Социальное расслоение нселения, появление резкого разрыва в уровнях дохода, рост относительного уровня бедности, упразднение социалистической системы социальных льгот вызвали волну организованного социального давления со стороны социальных групп, статус которых и жизненный уровень упали в результате либеральных экономических реформ. "Это давление - один из самых характерных аспектов посткоммунистической трансформации . В Польше оно неизвестно как ревиндикация (возвращение имущества, - Ред.). Ревиндикационные действия социальных групп, обладающих большим политическим весом, привели к развитию новых форм
перераспределения и значительному увеличению его объема" (с. 295-
296). Поэтому автор считает целесообразным провести различие между двумя видами перераспределения: перераспределением как обычным инструментом социальной политики государств с рыночной экономикой и перераспределением как механизмом, с помощью которого посткоммунистическое государство с его новым политическим устройством отвечает на ревиндикационное давление. В первом случае он относит его к мерам социальной защиты населения, во втором - к компенсационному перераспределению.
"С точки зрения социолога, политика социальной защиты в Польше являет собой сравнительно мирную, хотя и трудную, системную трансформацию, заключающуюся в постепенной смене механизмов социальной защиты, характерных для командной экономики, на механизмы и институты социальной защиты рыночной экономики" (с. 296). Но структура расходов на эту сферу вызывает тревогу, так как очевидна тенденция подчинения долгосрочных институтов общества интересам социального благосостояния текущего момента. Эта форма перераспределения функционирует, скорее, как инструмент быстрого паллиативного вмешательства, чем как инструмент действительного выравнивания шансов, не говоря уже о реальном системном социальном улучшении.
"Компенсационное перераспределение на первый взгляд кажется вполне тривиальным явлением, при котором принцип социальной солидарности просто распространяется за рамки своих общепризнанных границ специально для того, чтобы включить в них те группы населения, которые не имеют никаких прав на свою долю выгод от общественных ресурсов, но обладают возможностями, чтобы ее потребовать. Короче говоря, эта форма перераспределения противоречит общепринятым принципам социального порядка" (с.
297). По сути она представляет собой механизм, который при новом политическом порядке несет в себе многие существенные структурные черты реального социализма. Способствуя внерыночному распределению ресурсов, он создает системные рамки, в которых могут выражать свои требования и добиваться их удовлетворение силы, интересы которых противоречат логике рыночной экономики..
Польский рабочий класс оказался связан с реальным социализмом намного больше, чем это можно было предположить в
10-3662
начале 1980-х годов. "Драма польского рабочего класса, занятого в широкомасштабной индустрии, в том, что его традиции, идеологические узы и выбор политической системы в целом оказались в конфликте с его классовыми интересами, понимаемыми как необходимость защищать свое социально-экономическое жизненное пространство. Компенсационное перераспределение представляется ему той формулой, которая гарантирует разрешение этого конфликта" (с. 298). Он выступает не против самих принципов рыночной экономики, а против их специфических последствий, которые применение этих принципов имеет для большинства крупных предприятий. Требования рабочих носят, скорее, экономический, чем идеологический или политический характер. Может даже создаться впечатление, что ревиндикационное движение направлено исключительно против ошибочных решений, вызванных догматичным или бездумным применением законов рыночной экономики в сложной посткоммунистической действителньости.
Однако фактически отмена этих ошибочных решений означает возврат к социалистическому перераспределению. Прямые централизованно распределяемые субсидии промышленным предприятиям почти исчезли, но заметно значительное увеличение самых различных непрямых субсидий. К ним автор относит политику списывания долгов с предприятий, снисходительное отношение к неуплате ими налогов, предложение рабочих одного из заводов по производству сельскохозяйственной техники предоставить фермерам кредиты под низкие проценты, что позволит им покупать производимые заводом тракторы, и т.д.
Уровень удовлетворения ревиндикационных требований зависит от меры политического влияния, которым обладают рабочие той или иной отрасли. Не случайно шахтеры снова стали получать намного больше обычных рабочих, несмотря на огромную задолженность этой отрасли. Компенсационное перераспределение, таким образом, служит инструментом для возвращения статуса, потерянного в результате шоковой терапии.
"У польских крстьян связь с реальным социализмом была слабее, чем у рабочих крупных проммтленных предприятий. Именно методы управления реального социализма задержали естественное развитие крестьянских хозяйств, сделав крестьянство неспособным следовать образцам рыночной экономиик. Согласно оценкам
экспертов, только около 30% крестьянских хозяйств в Польше могут успешно соревноваться с сельским хозяйством Западной Европы, независимо от того, будет ли субсидироваться польское сельское хозяйство. До сих пор не предложено ни одного практического решения этой проблемы, кроме политики, проводимой польской крестьянской партией и заключающейся в требованиях общего, узаконенного и централизованного прераспределения ресурсов в интересах класса крестьян в целом" (с. 300). За последнее время как прямые, так и непрямые субсидии сельскому хозяйству в виде льготных тарифов, компенсаций и т.д. значительно увеличились. Трудно представить себе худшую стратегию в долгосрочной перспективе, но так же трудно и выработать другую стратегию. "Парадоксальным образом социализма, по природе своей бывший антикрестьянской формацией, создавал нишу, в которой могло существовать анахроничное крестьянское хозяйство. Возможно, только максимально хорошо организованной и невиданной по своим масштабам системе перераспределения удастся воссоздать удовлетворительный жизненный уровень для 25% польского населения (минимальная оценка доли крестьянского населения в Польше)" (с. 300).
С точки зрения автора, такая социальная политика, идущая на поводу у доминирующих на политической сцене рабочих крупномасштабной промышленности и крестьянства, довольно скоро может привести к стагнации экономики, к свертыванию реформ и возвращению к политике классовых интересов. Этого можно избежать, только преодолев всеобщее ошибочное убеждение, что реформы должны иметь обязательный положительный результат для всех групп населения, достижение которого зависит только от рационального мышления, чистоты намерений и эффективного администрирования.
Общественная психология большей части польского населения не позволит государству в ближайшее время совсем отказаться от политики перераспределения, однако компенсационное перераспределение могло бы быть заменено перераспределением корпоративным, которое характерно для многих посткоммунистических государств. Экономически оно также не очень эффективно, но, с другой стороны, мышление в рамках экономического процветания нации в целом лучше озабоченности
интересами только своей социальной группы. Многие социальные группы предпочтут включиться в борьбу за перераспределение привилегий свержению системы, основанной на этих привилегиях. "Если мы поразмыслим о других чертах нашего общества, которые известны нам благодаря данным социологических исследований (особенно его эгалитарное и коллективистское обучение, его материализм и предпочтение, оказываемое сильному государству); если мы также примем во внимание наши национальные традиции и социальное учение католической церкви и, наконец, социальную философию наших политических элит, которые за редким исключением имеют весьма слабое представление о том, чем в действительности должен быть либерализм, тогда нам покажется естественным, что государство перераспределения должно постепенно уступить место государству корпоративному. Тогда мы стали бы свидетелями создания системы социальных соглашений о правилах перераспределения" (с. 302).
В отличие от Эдмунда Мокшицкого, с тревогой распознающего в посткоммунистической Польше черты, характерные для общества реального социализма, другой сотрудник польской Академии наук Генрик Доманьский (2) акцентирует внимание на тенденциях, которые, по его мнению, могут свидетельствовать о базовой перестройке социальных макроструктур польского общества. Речь идет о тенденциях к восстановлению социальной стратификации, упразднение которой считалось характерной чертой реального социализма. "Как будто показано ниже, сейчас стратификационная лестница укрепляет как в форме растущей связи между объективными показателями социально-экономического статуса, так и в форме связи между ними и субъективными показателями поведенческих отношений и системы ценностей" (с. 335).
Согласно разработки исследователей, в основе социальной стратификации лежит род занятий. С одной стороны, на род занятий влияет полученное образование, с другой стороны, - и то и другое влияет на уровень оплаты труда. В социалистической Польше эта связь была нарушена в том, что касалось уровня оплаты, хотя связь между образованием и занимаемой должностью была очень значительна. Это было результатом политики, направленной на стирание социальной стратификации. "Если разрушение социальной стратификации в прошлом было характерной чертой польского
общества, то любые значительные сдвиги в противоположном направлении можно считать признаками глубокой трансформации. Тенденция к установлению тесной зависимости уровня доходов от уровня образования и рода занятий наравне с глубокими системными изменениями в экономике и общественной жизни может отражать изменения в социальной стратификации" (с. 337).
Доказательства того, что тенденция к восстановлению социальной стратификации и социальной трансформации действительно существует, следует также искать в изменении социальных норм и ориентации, особенно в отношениях к экономическому либерализму, антиэгалитаризму и антитрадиционализму. Прослеживая вариации и динамику этих изменений среди различных социальных страт, можно определить, насколько далеко зашел процесс социальной стратификации: стали ли социальные страты более гомогенными в своей ориентации и системе ценностей или нет.
Данные социологических исследований последних лет неопровержимо указывают на рост зависимости между образованием, родом занятий и уровнем доходов. "Это является признаком того, что образовательная категория и категория занятости стали более гомогенными и их связь друг с другом более очевидной, что проявляется в уровне заработной платы и семейного дохода" (с. 339). Это сопровождается также тенденцией к переводу на более высокооплачиваемую работу людей с более высоким образовательным уровнем и профессиональным статусом. Перестановки такого рода типичны для обществ с устанавливающейся рыночной экономикой. Кроме того, иерархия доходов значительно изменилась в пользу собственников и интеллигенции. "Еще в 1982 г. представители нетехнической интелигенции (врачи, юристы, ученые, учителя и др.) получали не больше промышленных рабочих высокой квалификации и сельскохозяйственных рабочих. Теперь разница в оплате умственного и физического труда бросается в глаза. В 1991-1993 гг. категории населения, занятые физическим трудом, получали меньше, чем большинство категорий, занятых в других сферах. Наблюдалось также постоянное ухудшение материального положения фермеров. Наоборот, диплом о высшем образовании начал приносить доход. "Если в 1987 г. в частных фирмах чистый доход обладателя диплома о
высшем образовании был только на 7% выше среднего, то к 1993 г. цифра возросла до 31%" (с. 344). Высшее образование также является одним из немногих средств, с помощью которого женщины могут повысить свой профессиональный статус и сократить разрыв в уровнях дохода с мужчинами.
Логика современной организации труда требует предоставления сравнительно высоких окладов лицам, осуществляющим высшие контрольные функции. В капиталистических странах продвижение вверх по карьерной лестнице этих лиц сопровождается существенным повышением окладов. "В Польше в 1992-1993 гг. чистый рост доходов для каждого уровня контролеров составил 20-23%. В 80-х годах эта цифра не превышала 10%" (с. 345).
Что касается изменений в системе ценностей и ориентации, то "вряд ли следует удивляться тому, что существуют как социальные категории, поддерживающие происходящие перемены, так и категории, не одобряющие их. Последние защищают традиционные ценности, выступают против растущего неравенства, неизбежного для капиталистической экономики, и требуют от правительства проведения активной социальной политики. Разумеется, между этими двумя крайностями целый ряд социальных групп, ориентация которых более размыта" (с. 348). Рассматривая изменения в системе ценностей, связанные со становлением социальной стратификации, автор сравнивает отношение различных групп населения к таким понятиям, как "традиционализм", "антиэгалитаризм" и "экономический либерализм". Анализ динамики изменения этих отношений помогает проследить формирование новых социальных различий.
Данные социологических исследований доказывают, что с 1987 по 1993 г. происходят значительные изменения в системе ценностей, связанные с положением, занимаемым той или иной группой на стратификационной лестнице. Например, в 1987 г. негативное отношение к традиционализму высказали в основном менеджеры, сеьскохозяйственные рабочие и категория котнролеров, не занятых физическим трудом. Техническая и* нетехническая интеллигенция относилась к нему сравнительно безразлично. Поддерживали традиционализм в основном фермеры. К 1993 г. вместе с ростом социального статуса интеллигенции и других категорий населения,
выигравших от экономических реформ, их отношение к традиционализму становится более отрицательным. Точно так же антиэгалитарные взгляды в 1993 г. поддерживались главным образом интеллигенцией и частными предпринимателями, разрыв доходов которых с лицами, занятыми физическим трудом, и фермерами был весьма значителен. Неудивительно, что интеллигенция и частные предприниматели также наиболее активно поддерживали капиталистический рынок и экономический либерализм, а в 1987 г. онтошение к либерализму никак не было связано с положением на стратификационной лестнице (с. 351).
В заключение автор делает выводы, что в целом данные социологических исследований оставляют впечатление растущей тенденции к кристаллизации стратификационной лестницы. Изменения в этом направлении происходят постепенно, но постоянно. "Признаком этого может служить также более сильная связь между социально-экономическим статусом и общими ориентациями в 90-е годы. Представителей интеллигенции отличают растущий антиэгалитаризм, одобрение жестких законов рынка и необходимости полагаться только на себя. Они отходят от традиционных ценностей, которые, по их мнению, не имеют корней в сегодняшней реальности и ассоциируются у них с ленью и самоиндульгированием. Наоборот, категории рабочих и фермеров чувствуют себя в большей безопасности под защитой эгалитарного государства и своих традиционных ценностей. Дистанция между этими двумя противоречащими друг другу взглядами увеличивается, что означает, что в 90-х годах новые линии социального разделения, созданные ориентационными ценностями, перекрестились с линиями объективных структурных форм. Это может привести к консолидации социальных различий в целом" (с. 353).
Т.В.Правоторова
(
