CC BY
143
РдССИИСКДЯЧШАММИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
ИСТОРИЯ
1
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.5 рефераты 97.01.001 -97.01.031
МОСКВА 1997
культуры (сузгунская, еловская), а в лесостепи - переходный ордынско-пахомовский пласт культур (с.87-90).
А.Е.Медовичев
97.01.020. ЯБЛОНСКИЙ Л.Т. САКИ ЮЖНОГО ПРИАРАЛЬЯ: (АРХЕОЛОГИЯ И АНТРОПОЛОГИЯ МОГИЛЬНИКОВ)/ РАН. Ин-т археологии. - М.: ТИМП, 1996. - 185 с.
В монографии подводятся итоги археологического и палеоантропологического исследования могильников раннесакского времени, открытых автором в Южном Приаралье, на территории древней Присарыкамышской дельты Амударьи. Проведенные исследования позволяют значительно расширить ареал культур сакского типа, уточнить типологическую и хронологическую атрибуцию памятников древнейших скотоводов Арало-Каспийского междуморья. На основе междисциплинарного подхода к рассматриваемым материалам предпринята также реконструкция этногенетических процессов, протекавших в изучаемом регионе в эпоху формирования культур сакского типа.
Во введении излагаются основные теоретические подходы, использованные автором при анализе первичных материалов и их последующей интерпретации. В частности, рассматриваются вопрос о степени этничности археологических признаков и понятийное содержание таких терминов, часто смешиваемых в скифской археологии, как "культурно-историческое единство" и "культурно-историческая область", "скифо-сибирский мир" и "историческое единство скифо-сибирского мира". Обсуждаются также возможности и особенности так называемого популяционного подхода при интерпретации антропологических материалов в исследованиях этногенетического плана.
В первой главе приводится краткий очерк истории изучения и дается общая характеристика памятников раннесакского времени в Приаралье. Источниковой базой данной работы послужили: материалы ряда курганных могильников (Сакар-чага 1, 3, 4, 5 и 6),
расположенных на возвышенности Сакар-чага (Куюсай-гыр) в южной части Присарыкамышской дельты Амударьи (Ташаузская обл. Туркмении). Планомерные раскопки здесь проводились Левобережным археолого-антропологическим отрядом Хорезмской экспедиции под руководством автора с 1981 г. В ходе исследований были выявлены разновременные курганные группы, четыре из которых, включающие 86 захоронений, относятся к раннесакскому времени (с.16).
Рассматриваемые комплексы отличаются значительным разнообразием видов и вариантов конструкций погребальных сооружений, способов захоронения и вариантов ориентировки погребенных, что создает впечатление неустойчивости погребального обряда. Однако, исходя из предположения о наличии закономерной взаимосвязи некоторых из его признаков и для оценки характера этих взаимосвязей, автор предлагает классификацию признаков погребального обряда по иерархическому принципу, отражающему, согласно его представлениям, значимость каждого из них в системе погребального обряда. Теснота связей между категориями признаков определяется на основе статистических методов. В результате вырисовываются два устойчивых типа погребального обряда -трупоположения в ямах и трупоположения на горизонте в столбовой конструкции, в обоих случаях - с кольцевыми валиками, без рва, с надкурганными сооружениями. Остальные варианты представляют собой, очевидно, отклонения от этих устойчивых типов обряда. Частота таких отклонений, возможно, объясняется незавершенностью процесса формирования погребального обряда населения Присарыкамышья в рассматриваемую эпоху (с.20-21).
Сочетание кремации и ингумации является, как отмечает автор, чертой, свойственной не только почти всем ранним могильникам Южного Лриаралья, но и ряда других областей евразийских степей эпохи бронзы (прежде всего, ареала андроновской культуры) и раннего железного -века. То же самое относится и к другим элементам погребального обряда. "Это, - пишет
Л.Т.Яблонский, - позволяет с достаточной долей уверенности утверждать, что несмотря на отмеченную разнотипность погребений, население, оставившее их, было связано именно с евразийской степью, что избавляет от необходимости видеть его прародину в других географических регионах - на юге Средней или в Передней Азии" (с.29).
Сопровождающий инвентарь захоронений включает лепную керамику, изготовленную в технике ленточного налепа, с использованием кострового обжига, а также круговую (единичные экземпляры). Последняя по основным параметрам соответствует керамическому комплексу городища Кюзели-гыр, расположенного в 20 км от возвышенности Сакар-чага. Особую группу керамики составляют сосуды, полные аналогии которым имеются в памятниках Маргианы и древнего Дахистана.
В числе других категорий инвентаря в главе рассматриваются украшения, предметы быта и орудия труда, предметы культового назначения, детали конской упряжи и предметы вооружения. Часть изделий последней группы выполнена в традициях скифо-сибирского звериного стиля. При этом отмечается стилистическое сходство сакарчагинских изображений с аналогичными из Уйгарака и Аржана (с.49). Особое внимание уделяется анализу бронзовых наконечников стрел, коллекция которых насчитывает 120 экземпляров, что позволяет использовать их в качестве культурного и хронологического детерминанта.
Совокупность рассмотренных материалов свидетельствует, с точки зрения автора, о том, что они представляют наиболее ранние этапы развития сакских культур Средней Азии и Казахстана. Наличие в курганах Присарыкамышья значительного числа наконечников стрел тех типов, которые в западных регионах евразийской степи датируются предскифским или раннескифским временем, а также многочисленные черты сходства в погребальном обряде сакарчагинского и уйгаракского комплексов позволяют, по мнению Л.Т.Яблонского, с большой долей вероятности отнести
сакарчагинские могильники к концу VIII - VII вв. до н.э. Таким образом, они оказываются синхронными "аржано-черногоровским" и новочеркасским комплексам, происхождение которых связывают иногда с геродотовыми киммерийцами. Следовательно, формирование куюсайской культуры левобережной Амударьи протекало не только в доахеменидское, но и в доскифское время, заключает автор (с. 52).
Вторая глава посвящена палеоантропологии Южного Приаралья эпохи ранних саков. Анализ палеоантропологических данных свидетельствует о существовании в Южном Приаралье раннесакского времени двух групп популяций, имевших различное генетическое, а возможно, и культурное происхождение. Первая группа представлена краниологическими сериями из могильников Тумек-Кичиджик и Тарым-кая 1, вторая - соответсвующими материалами сакарчагинских комплексов. Обе группы объединяет лишь их принадлежность к большой европеоидной расе. Однако "тумекская" группа антропологически однородна и вполне сопоставима с населением степного Поволжья и Приуралья эпохи бронзы, а также носителями тагарской культуры и скифами Причерноморья. Вероятно, пишет автор, она является осколком древнего антропологического пласта, характеризующегося "протоевропеоидными" чертами. Сакарчагинская группа в целом укладывается в параметры краниологических особенностей расы среднеазиатского междуречья, но отличается монголоидной примесью, особенно отчетливо выраженной в женской серии. Мужчины типа Сакар-чага наибольшее сходство обнаруживают с савромато-сарматскими группами Южного Приаралья, а также с сакским населением Северного и Восточного Казахстана. Из предшествующих по времени серий данному типу соответствуют те, которые характерны для ^карасукских могильников эпохи поздней бронзы Минусинской котловины. Все это, по мнению автора, делает вполне допустимым предположение о том, что" какие-то группы карасукского населения могли принять участие в формировании 24-876
антропологического облика населения сакского типа в Северном Казахстане и Приаралье (с.59).
Таким образом, считает Л.Т.Яблонский, ни одна из приаральских популяций сакского времени не может иметь южного происхождения. "Этот регион заселялся одновременно с севера и с востока людьми, имеющими различное антропологическое и почти наверняка этническое происхождение, что не помешало им войти в тесный контакт, результатом которого и стало формирование здесь специфической и, по-видимому, синкретичной культуры, которая на территории левобережного Хорезма получила название куюсайской. Особенности заселения во многом определили не только локальные черты самой этой культуры, но и специфику дальнейшего этногенеза в регионе"(с.59).
Проблемы этногенеза населения Приаралья эпохи ранних саков и его этнолингвистической принадлежности рассматриваются в третьей главе. Для решения этих вопросов важное значение имеет реконструкция идеологических представлений, основой которой являются данные погребального обряда. Их анализ свидетельствует о близости идеологии степного населения, оставившего сакарчагинские могильники, к ведической, что позволяет относить его по данному признаку к индоиранской языковой группе. Этому выводу не противоречит и семантика искусства присарыкамышских саков (с.62-64).
Весьма значимым этнообразующим фактором выступают также особенности системы хозяйствования и социальной структуры. Судя по остеологическим материалам, население Южного Приаралья сакского времени занималось разведением лошадей и крупного рогатого скота, что является отличительной чертой хозяйства именно полуоседлых скотоводов. Оседлость у них сочеталась с военным бытом и дальними конными походами, о чем свидетельствуют вещи южного происхождения в захоронениях и находки, характеризующие носителей куюсайской культуры как хорошо вооруженных воинов (с.65).
По материалам погребений выделяются четыре группы населения, различающиеся по своему социальному положению. Причем в группах богатых погребений в составе инвентаря уже представлены элементы "скифской триады", а в первой группе также и культовые предметы, что, по-видимому, говорит о совмещении верхушкой общества военных и жреческих функций. В то же время, последняя (четвертая) группа погребений отличается бедностью сопровождающего инвентаря и погребальными сооружениями, требующими наименьших затрат труда. В пределах могильников они всегда занимают периферийное, как бы подчиненное положение.
Материалы погребального обряда и данные краниологии позволяют предполагать наличие разнообразных, в том числе брачных, контактов между двумя указанными выше группами населения, различающимися по своему антропологическому облику. При этом представители "сакарчагинской" группы явно занимали более высокое социальное положение по сравнению с людьми "тумекской" группы (с.67).
В четвертой главе "Ранние скотоводы Приаралья в системе культур сакского типа" автор анализирует существующие в современной отечественной науке взгляды на проблему "скифо-сибирского историко-культурного единства" и высказывает некоторые свои соображения по данному вопросу. В основе представлений о таком единстве, как отмечает Л.Т.Яблонский, лежит восприятие так называемой "скифской триады" в качестве индикатора принадлежности той или иной археологической культуры к "скифо-сибирскому миру". Однако такой археологический признак, как "скифская триада", сам по себе обладает крайне малым таксономическим весом при разграничении культур скифо-сакского типа и остальных и является, по существу, надэтничным, характеризующим только лишь культуру субэтноса - элитарного слоя, в среде которого он приобретает престижно-знаковый смысл (с.77-79). Этим обстоятельством объясняется феномен "взрывоподобного" появления и быстрого распространения данного признака 24*
материальной культуры в пределах широкого пространства евразийских степей.
С точки зрения автора, представляется очевидным, что даже в рамках этнической общности низкого иерархического уровня, например, в пределах одного историко-этнографического района, трудно предполагать полное культурное или какое бы то ни было единство. Зафиксированные археологически контакты различных племенных групп не приводили к культурной, а тем более этнической нивелировке, хотя и способствовали широкому географическому распространению отдельных элементов материальной культуры.
Локальные хозяйственно-культурные различия между группами населения раннесакского времени, как показывают материалы, собранные разными исследователями, отчетливо проявляются не только в масштабе среднеазиатско-казахстанского региона, но и в отдельных его районах. Все это свидетельствует о многокомпонентности культурного пласта, подстилающего степные группировки сакского типа, и о дифференцирующих культурных традициях в рамках изучаемого ареала.
Своеобразие саков Южного Приаралья определялось как особенностями этногенетического процесса в этом районе (обусловленными взаимодействием племен срубного и андроновского типов при участии, возможно, носителей карасукской культуры), так и спецификой хозяйственного уклада. Несмотря на реальные , проявления в их погребальном обряде и материальной культуре черт, характерных для степных скотоводов эпохи раннего железа в целом, они наследовали древние для этих мест традиции комплексного хозяйства и никогда не были настоящими кочевниками (с.75)
Тем не менее, как подчеркивает автор, культура древнейших скотоводов Южного Приаралья была не просто тесно связана с кругом культур сакского типа, но составляла неотъемлемую часть сако-массагетского мира (с.81).
А.Е.Медовичев
