CC BY
108
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
ИСТОРИЯ
3
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,6 рефераты 96.03.001-96.03.045
МОСКВА 1996
которого был сам Херсонес и богатства его жителей. Владимир, справедливо полагая, что империя была ослаблена болгарской катастрофой, что остатки сил императора были вовлечены в борьбу с вардой Фокой, решился нарушить договор 971 г. и разграбить богатый и доступный византийский город. Ему сопутствовал успех" (с. 183).
, А.Л.Ястребицкая
96.03.008-009. ВОСТОЧНОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ (Сводный реферат)
96.03.008. ВОСТОЧНОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ: Сб. статей / РАН. Ин-т востоковедения. - М.: Изд. фирма "Восточная литература" РАН, 1995.- ВыпЗ. - 328 с.
96.03.009. ВОСТОЧНОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ: Сб. статей / РАН. Ин-т востоковедения. - М.: Изд. фирма "Восточная литература" РАН, 1995.- Вып.4. - 281 с.
Третий выпуск реферируемого сборника посвящен юбилею главного научного сотрудника ИВ РАН, доктора исторических наук Елены Абрамовны Давидович, научному авторитету которой и целеустремленной настойчивости данная серия, главным редактором которой она является, обязана своим рождением и систематическим выходом в свет, несмотря на все трудности сегодняшнего дня. "Исследования Е.А.Давидович охватывают широкий круг проблем источниковедения и текстологии, экономики и истории, нумизматики, метрологии, археологии древней и (преимущественно) средневековой Средней Азии" (с 3). Главный объект изучения Е.АДавидович, как источниковеда, составляют клады монет, преимущественно мусульманских, УШ-ХУШ вв. Ею зафиксирован огромный по объему материал. Опираясь на него,- Е.А.Давидович были предложены новые методы источниковедческого анализа и
формы издания монетных материалов на основе их предварительной классификации. На базе массового монетного источника Е.А.Давидович разработана практически впервые в востоковедении история денежного обращения в Средней Азии VIII-XVIII вв.
Исследован комплекс вопросов экономической истории этого региона: размеры земельной ренты, генезис и специфика феодального земельного обложения - милк, локальные варианты становления товарно-денежных отношений и т. п. Нумизматический материал использовался Е.А.Давидович также для детализации некоторых проблем политической истории в государствах Саманидов, Караханидов, Ануштегинидов, развития института пожалований за службу в Средней Азии IX-X вв. и XI-XII столетий; метрологии Средней Азии. Став в 1973 г. во главе Сектора исторического источниковедения, изучающего все виды и типы источников, рукописных, эпиграфических, нумизматических, Е.А.Давидович ввела в практику ежегодные Всесоюзные научные конференции "Бартольдовские чтения", существенно активизировавшие изучение наименее разработанных проблем ■ экономической и культурной истории Востока.
Основу содержания третьего выпуска сборника в целом составляют материалы докладов Бартольдовских чтений 1987 г. Они систематизированы по четырем разделам. Первый из них -"Нарративные источники" - включает 14 статей. Ц.А.Абуладзе и Н.Н.Шенгелия дают источниковедческую характеристику "Книги завоевания Грузии" османского автора XVII столетия Нами. В настоящее время, пишут авторы, уже подготовлен к изданию турецкий текст сочинения этого писателя по обоим спискам, снабженный грузинским переводом и комментарием.
Источниковедческому и историографическому анализу "Тарих-и-Кашгара" - сочинению, освещающему историю Восточного Туркестана XVI-XVII вв., посвящена статья О.Ф.Акимушкина. Он предполагает, что автором труда был Шах-Махмуд Чурас и что "самое это сочинение не может рассматриваться как стопроцентная
компиляция" (с.26). Ф.М.Асадов доказывает в своей статье "О достоверности сведений арабских источников о численности войска в Халифате в УН-1Х вв.", что она не превышала в целом 50 тыс. воинов и оставалась в этих пределах фактически на протяжении всего рассматриваемого периода.
Т.К.Бейсембиев представляет анонимную биографию Алимкула амир-и-лашкара - неизвестный до сих пор памятник Х1Хв., содержащий жизнеописание видного военного и политического деятеля, фактического правителя Кокандского ханства. Н.М.Велиханова предлагает ряд конъектур, заполнявших, по ее мнению, лакуны в сочинении Ибн Хордадбеха "Книга путей и стран" в издании де Гауе.
Время и место составления Бар Эбреем (XIII в.) сирийской и арабской редакции "Хроникон сириакум" - такова тема статьи Р.А.Гусейнова. Автор Читает, что создание арабской редакции памятника началось вскоре после 1279 г. - предположительного года завершения работы над сирийской редакцией, окончание же работы приходится на 1285 г. В центре внимания Т.А.Денисовой находится хроника Раджи Али Хаджи "Тухфат ан-нафис", как источник для изучения "Малайской родословной". С.С.Кузнецова характеризует комплексный метод исследования яванских и малайских хроник XVI-XVIII вв. Г.М.Курпалидис исследует источники сочинения Мухаммада Ар-Раванди "Рахат-ас-судур ва айбат ас-сурур" (XIII в.).
Р.Г.Мукминова, анализируя одно из замечательных прозаических произведений Алишера Навои "Махбуб ал-кулуб" (Возлюбленный сердец), выделяет различные социальные группы служилых феодалов • духовных и светских; купцов, лавочников, представителей аппарата управления; ремесленников и крестьян; городской бедноты. Археографический обзор "Избранной истории" ("Тарих-и-гузида") персидского писателя ХШ-Х1У вв. Хамдаллаха Казвини и оценку достоверности сообщаемых им свидетельств содержит статья В.З.Пириева. М.Х.Сванидзе исследует дату завоевания османами Константинополя в грузинских письменных и-3297
источниках, отмечая, что точная дата его падения - 1453 г. - указана лишь в одном памятнике - в сочинении Вахушти Багратиони "История царства Грузинского" (с. 117). А.Урунбаев характеризует в своей статье письма-автографы из "Альбома Навои" как источник к изучению налогообложения в Хорасане XV в. Авторы писем - почти все представители суфийского ордена "накшбандийа" и их письма, пишет Урунбаев, проливают свет также "на историю среднеазиатского дервишизма XV в.", его роль в обществе, степень влияния в правящих кругах. В этих же письмах затрагиваются хозяйственные и политические вопросы, касающиеся аппарата управления, правопорядка, распределения доходов вакфов, материального положения преподавателей и учащихся медресе и т.п. Статья А.Урунбаева содержит анализ терминологии, касающейся преимущественно сферы налогообложения и обращения, а также приложение - публикацию соответствующих текстов из "Альбома Навои" (с. 114-157). Завершает первый раздел статья А.С.Юнусова, посвященная анализу трактата мусульманского автора XII в. Ат-Таруси "Разъяснения владельцев разума о методах спасения в войнах" (посвященного знаменитому султану Салах ад-Дину),как источника "по военному делу народов Востока". Автор описывает виды оружия, боевого облачения, защитные средства, осадную технику, механизмы (камнеметы, манджаник), оборонительные сооружения, зажигательные смеси, боевой порядок войск и его разновидности, применявшиеся на мусульманском Востоке и т. п.
Второй раздел 3-го выпуска сборника - "Документальные источники и дипломатика" - включает шесть статей: "Состояние изучения грузинских исторических документов в свете задач современной дипломатики" Т.И.Абашидзе и М.К.Сургуладзе; "Документальные источники о причинах и хронологических рамках Мийнкальского восстания (1821-1825)" Г.Ю.Астановой; "Классификация повстанческих документов Крестьянской войны 1773-1775 гг. на татарском языке" И.А.Гилязова; "Вакфный документ 1540 г." Г.Джураевой; "Поправка к атрибуции одного документа"
Б.Казакова. Речь идет здесь об анализе печати документа, содержащего распоряжение бухарского эмира о проведении канала к залежным государевым землям и уточнении года его издания. Вместо принятой в литературе датировки 1205/1790-91 г„ Б.Казаков называет, "как отвечающий подлиннику", 1295/1978 г. Завершающая раздел статья К.Г.Табадзе посвящена характеристике персидских документов XIX в. из тбилисской коллекции по истории русско-иранских взаимоотношений.
Третий раздел - "Художественная литература и фольклор как источник изучения истории" - состоит из трех статей. З.Н.Ворожейкина исследует жанр персидских стихотворений-"реплик", так называемых кут'а, как источник для изучения повседневной культуры горожан XII в. в Иране и Средней Азии, их речевого и поведенческого этикета, мироощущения, политических представлений и настроений.
М.В.Габашвили ("Персидский народный дастан как источник по социально-экономической терминологии") характеризует ранние образцы персидского дастана как своеобразного фольклорно-литературного жанра, возникшего в городской среде XI-XII вв., широко распространенного в XVI-XVIII столетиях и просуществовавшего в Иране вплоть до 2-й половины XIX в. Дастан -"результат персидско-мусульманской культуры*. Он отражает многие аспекты городской жизни и психологии горожан, мир их представлений, понятийную систему. Они насыщены специфической терминологией "мира города" (с. 221). "На основе сведений дастанов о городских кварталах, улицах и базарах, площадях, городской стене, башнях, банях, городских воротах можно восстановить внешний облик и топографию средневекового восточного города, специализацию его ремесленного населения и купцов" (с. 221). Персидские дастаны пользовались широкой популярностью на Востоке. Переводились на разные языки, в том числе и на грузинский. Автор прослеживает городскую терминологию дастанов в их грузинских переводах X1-XII вв., заимствование ее, "прямое и в 11*
переводе", грузинской художественной литературой. Пафос статьи -дать представление "о составе информации в персидских дастанах, показать роль и значение этого своеобразного жанра для изучения городов Ближнего Востока" (с. 226).
Особенностям раскрытия сюжетной интриги в "Поэме (на пушту) о принце Мумтазе" (автор Ахмад-джан Назим, 1906 г.) посвящено исследование Г.Ф.Гирса. Автор статьи приводит биографические сведения о создателе поэмы, раскрывает историю ее написания, характеризует полиграфические особенности издания, его художественного оформления, а также жанровые особенности произведения и т. д. Г.Ф.Гирс считает, что "сюжет (либо настоящий вариант повествования) возник (или был обработан) в феодально-аристократических кругах средневековой мусульманской Индии" (с.241). Об этом свидетельствуют "многочисленные индийские имена, термины и частично лексика индийского происхождения, а также сюжетные коллизии... Достаточно ощутимы в поэме клерикальные мотивы... которые довольно часто звучат во многих произведениях жанра, но здесь к тому же воплощаются в идее исключительности" (с. 242). "Впервые пуштунская версия в обработке Назима получила доступ к широкому читателю только в начале 50-х годов нашего века, т. е. в период резкого обострения в Индии и Пакистане индусско-мусульманских отношений, и постулаты, содержащиеся в этом произведении, уже в иной исторической обстановке как нельзя кстати импонировали взглядам консервативных кругов" (с.242).
Четвертый завершающий раздел сборника посвящен эпиграфике, сфрагистике и нумизматике. Здесь опубликовано восемь статей: Т.М.Айтберов "К истории дагестанской сфрагистики. (Печать неизвестного шамхала начала XVI в.)"; А.К.Бакрадзе "Грузинская сфрагистика и состояние ее изучения"; Д.Д.Васильев "Персоналии древнетюркских эпитафий: возможности источниковедческого анализа"; Н.Ш.Дундуа "Печати грузинских царей XVI-XVIII вв. с арабографическими надписями"; Б.Д.Кочнев "О некоторых методах выделения среднеазиатских фельсоф домонгольского времени";
В.Н.Настич "О методах датировки средневековых арабографических памятников эпиграфики Ферганы и Семиречья"; М.С.Нейматова "Новые эпиграфические памятники из Нахичесвани"; Х.А.Омаров "Печати Шамиля и его должностных лиц".
Сборник завершает список научных работ Е.А.Давидович (с 1983 по 1992 г.).
Четвертый выпуск сборника содержит . переводы и исследования разноязычных рукописных памятников ' - арабских, малайских, пуштунских; публикации неизданных ранее мусульманских монет XI-XII вв. и эпиграфики ХН-ХУШ вв.; сравнительный анализ различных источников для выяснения весового стандарта и указной пробы монет Тимура и его потомков; свод имен, титулов, монетных дворов и дат на караханидских монетах конца X - середины XI вв.
Содержание сборника систематизировано в двух разделах: "Рукописные источники"; "Нумизматика и эпиграфика".
Первый раздел открывает источниковедческое исследование Г.Ф.Гирса "Сюжет о Сайфулмулуке у пуштунов (особенности восприятия и адаптации традиционной темы иноязычной словесностью)". Любовно-романтические поэмы о Сайфулмулуке, широко распространенные в пуштунской литературе, в сюжетном отношении генетически связаны преимущественно с одноименной арабской сказкой из знаменитого свода повествований "Алф лайла ва лайла" ("Тысяча и одна ночь") (с5). Констатируя это, Г.Ф.Гирс отмечает также отношение этого сюжета к арабской фольклорной традиции. Основным исходным материалом для поэтической интерпретации сюжетов "Книги тысяча и одной ночи", заключительные редакции которой относятся к XVI в., послужили переводы ее в прозе и стихах в последующие столетия на фарси и индийские языки. Первые; сводные переводы этого памятника (поэтами Ахмаддином и муллой Ниматулла) на пушту приходятся на рубеж Х1Х-ХХ вв. Г.Ф.Гирс проводит источниковедческий анализ этих и последующих переводов повествований "Тысяча и одной ночи"
и, в частности, особенно популярной в различных слоях общества сказки о Сайфулмулуке. "Сюжет о Сайфулмулуке, - полагает он, -послужил поводом к созданию книжного варианта на языке пушту в форме рифмованной метризированной прозы (садж), относящегося к концу XVIII в. Как и в других литературах Востока (арабской, таджикско-персидской, тюркоязычной и др.), саджем написаны многие произведения пуштунских авторов, причем наибольшее распространение у пуштунов эта форма получила, как правило, в религиозно-философских трактатах, проповедовавших
ортодоксальные взгляды ислама, и, с другой стороны, в произведениях, отвергавших официальные догматы религии с позиций суфийского пантеизма (Хайруль-Байан- "Преблагая весть" Баязида Рошана). В Пуштунской художественной литературе до новейшего времени садж обычно использовался для придания торжественной величавости повествованию, как неотъемлемого элемента высокого стиля. Авторы применяли садж для отображения преимущественно такого рода сюжетов, где в той или иной степени воспроизводилась религиозная тематика..." (с.22-23). В статье приводится русский перевод различных вариантов поэмы о Сайфулмулуке, раскрываются стилистические особенности этих текстов, история их написания, авторы и т. п. "Традиционный сюжет о Сайфулмулуке, - пишет автор, заключая исследование, - возникнув в отдаленные времена, в далекой иноязычной среде, пройдя сложные этапы эволюции, миновав стадии многочисленных фольклорных и литературных обработок, стал подлинно пуштунским достоянием. В этом конкретном проявлении длительных и постоянных связей народов Востока бесспорно заложены многие факторы развития их собственной культуры и литературы" (с.48).
Статья К.Б.Демидова содержит публикацию (предисловие, перевод с арабского и примечания) трактата Джахиза (775-868) "Порицание нравов писцов" (Замм ахлак ал-куттаб). Этот трактат, написанный по просьбе халифа ал-Маммуна (813-833), содержит оригинальную теорию государственного и общественного устройства,
направленную на обновление принципов устройства аппарата управления халифатом и на укрепление традиционных арабо-мусульманских ценностей. Он отражает озабоченность его автора "забвением сунны" в среде администрации и ее коррумпированностью, "презрением ее ко всему арабскому". Джахиз стремится противодействовать тому, что он называет "превращением иммамата в хосройское царство, а халифата - в насилие кесарей" (с.51).
Т.А.Денисова исследует развитие бугийской историографической традиции Джохора (Индонезии) путем сравнительного анализа сочинения "Тухфат ан-Нафис" ("Драгоценный дар") - памятника, объединяющего под одним названием два разных самостоятельных, как доказывает автор, малайских сочинения (хроники), созданных практически в одно и то же время (2-я пол. XIX в.) представителями одной и той же семьи: Раджи Ахмадон и Раджи Али Хаджи.
В качестве присущих бугийской традиции новаций Т.А.Денисова отмечает: 1."Значительное усиление формальной "мусульманизации текста" (коранические цитаты, выражения на арабском языке, приемы повествования, применяемые в суфийских трактатах, использование дат в системе мусульманского летосчисления и т.д.). 2."Подчеркивание мусульманской мотивации в действии положительных героев хроники (бугов) и увеличение объема и роли мусульманских дидактических наставлений...". З.'Заметное сокращение мифологических сюжетов местного, немусульманского происхождения и замена их на новые предания о шахидах, сейидах, пророках и лжепророках, о легендарном, обращении в ислам первых малайских султанов, о священном огне над могилой праведника и шахида Раджи Хаджи и пр." ^Специфические приемы : трактовки событий прошлого и настоящего для решения "главной задачи - лигитимизации власти бугийских вице-правителей в Джохоре". 5."Модернизация выразительных средств и отход от языковых канонов, в той или иной
степени присущих всем историографическим традициям Джохора (малайской, минангкобау, бугийской)" (с.92-93).
Второй раздел сборника открывает статья Е.А.Давидович "Новые дирхемы Ахсикета - для истории Караханидов первой четверти XI в." Статья состоит из трех разделов: первые два содержат публикацию ранее неизвестных и не описанных в литературе дирхем Ахсикета (в кладе из Ашта) - одного из крупных городов Ферганы (Узбекистан). В третьем - на основе анализа титулатуры и монетного формуляра определяется статус лиц, включенных в монетные надписи, их место в династийной иерархии; фиксируются факты экономического совладения и разделения политической власти. Полученные данные, в свою очередь, вносят коррективы в существующие представления о династийной иерархии и экономическом совладении при удельном устройстве, о соотношении, в частности, формальной иерархии и фактической власти в рассматриваемую эпоху правления Караханидов.
Ахсикет в 410-415 гг. (к этому периоду относится публикуемый нумизматический источник) - экономическое совладение нескольких членов караханидского дома. "Как осуществлялось это совладение на практике? - пишет Е.А.Давидович, - делили ли они между собой разные статьи доходов с города и района (или разные доходные объекты), собирала ли доходы администрация города для дальнейшей передачи "совладельцам" в установленной пропорции? Из формуляра части дирхемов Ахсикета видно лишь одно: постатейный раздел доходов мог иметь место. Так, доходом от монетного двора распоряжались владетели монетной регалии (Ахмад б. Мансур и Аббас б. Мухаммад на разных отрезках веремени). Другой нерешенный вопрос получал ли глава династии (верховный сюзерен) часть доходов с Ахсикета и района, т. е. был ли он совладельцем в экономическом аспекте? Пример Саманидов показывает, что даже самые независимые удельные владетели свой вассалитет оформляли хотя бы символической передачей части доходов главе династии" (с. 117). Е.А.Давидович допускает, что и при Караханидах главы
династии, признанные в качестве сюзеренов, "получали часть доходов или символические подарки, т. е. входили в число "совладельцев" особенно в периоды относительного политического спокойствия", а это значило бы, что число "совладельцев" в Ахсикете ...могло достигать четырех" (с.117).
Вторая статья Е.А.Давидович посвящена не исследованным проблемам серебряных танга Тимура и Тимуридов ("О стандартах чистоты и весовых стандартах серебряных монет Тимура и Тимуридов. Конец XIV-XV вв."). Автор рассматривает сведения актовых источников XV в. о весовом стандарте серебряных монет (раздел 1), приводит дополнительные сведения для определения весовых стандартов танга - тангача: рассказ о денежной реформе 1507г. Мухаммада Шейбани-хана, сообщения иноземных источников начала XV в.; данные о весе позднетимуридских и раннешейбанидских монет конца XV - начала XVIb. и др. (раздел 2), реконструирует "стандарт чистоты (указной пробы) танга-тангача Тимура и Тимуридов; (раздел 3). Материалы исследования систематизированы в таблицах.
Предшествующие исследователи серебряных монет Тимура и Тимуридов, пишет автор в заключительной части статьи, ограничивались преимущественно выявлением наиболее повторяемого реального веса танга Тимура или расчетами среднего арифметического. "Цифра (ок. 6,0 г.), названная Р.Фасмером и повторенная впоследствии многими - хороший ориентир, но он не имеет ранга весового стандарта. Вес танга Шахруха в 4,72 г и название "мискали", предложенное Р.Васмером, принятые М.Е.Массоном и Б.Фрагнером - просто ошибка" (с. 150). Е.А.Давидович констатирует пять весовых стандартов, учрежденных при Тимуре и Тимуридах для чекана серебряных монет основного номинала. В их государстве ("или в нескольких его крупных регионах, среди которых обязательно' Мавераннахр и Хоросан") в основу весовых стандартов для серебра был положен мискал в 4,8 г (с. 150). "Самый высокий из выявленных равнялся 6,4 г ("т. е. мискал и два
12-3297
данга; данг 1/6 часть мискала"). Он был учрежден при Тимуре. Три весовых стандарта были установлены при Шахрухе (6,0 г; 5,6 г; 5,2 г). Серебряные тангача (танга), чеканеные от имени Шахруха, вне зависимости от их весового стандарта называли "шахрухи". Весовой стандарт в один мискал (4,8 г.) для серебряных монет зафиксирован письменными источниками "несколько ранее последнего десятилетия XV в." (с. 150). Его употребляли для чекана монет до конца династии Тимуридов. Шейбаниды (XVI в.) следовали тимуридским традициям. Общая тенденция перемен при Тимуридах, пишет автор, заключалась в снижении весового стандарта. Е.А.Давидович подчеркивает, что выявленными ею весовыми стандартами и общей тенденцией уменьшения их размеров характеристика "политики в отношении веса серебряных монет на длительном отрезке времени при Тимуре и Тимуридах" не исчерпывается. Невыясненным остается, в частности, были ли государственными или региональными выявленные весовые стандарты? Что же касается "стандарта чистоты" серебряных монет, то музейные данные о результатах пробирования позволяли считать, что речь идет о высокопробном серебре на "стандарт чистоты": во многих документальных источниках XV в. проба танга-тангача указана как "десять к десяти", т.е - "не просто высокопробная, совершенно чистая, без всякой примеси монета. Вместе с тем, результаты количественного химического анализа призывают к осторожности, фиксируя (правда, лишь в двух случаях) отклонения, что может быть, как считает автор, результатом случайных причин, но также и свидетельством использования в практике монетного дела не только одного "стандарта чистоты". Предполагать это позволяют отдельные свидетельства документов XV в. В целом же Е.А.Давидович считает, что "стандарт чистоты "десять к десяти" (100%) можно рассматривать если и не как общегосударственный на протяжении всего столетия, то во всяком случае как наиболее принятый в монетном деле Тимуридов" (с.153).
"Грузинские монеты XII в. с арабскими легендами (медные монеты с именем царя Давида: вопросы атрибуции)" - такова тема статьи Г.И.Джапаридзе. Монеты из коллекций Е.Пахомова, относимые ко времени правления Давида V, по типу и фактуре, пишет автор, близки монетам его отца Деметре I. Они медные, неправильного чекана. "Отец и сын на своих монетах формально признали верховную власть иракских Сельджуков и в то же время именовали себя "царями царей" и "мечами Мессии", подчеркивая этим свой суверенитет" (с.160). Сохранившиеся экземпляры • единственный вещественный памятник кратковременного царствования (ок. 6 месяцев в 1155 г.) этого грузинского государя.
Статья В.Н.Настича ("Вакфный документ на скале в ущелье Танга") содержит публикацию (датировка, перевод и комментарий) наскальной надписи арабского письма из эпиграфического комплекса в ущелье реки Ляйляк (Ошская обл. Кыргызстана). В.Н.Настич определяет ляйлякскую надпись "как памятник XVIII в., отразивший один из неизвестных науке эпизодов острой экономической и политической борьбы между представителями феодальной верхушки в Бухарском ханстве периода раздробленности и упадка династии Аштарханидов" (с. 175).
Другая статья В.Н.Настича в соавторстве с Б.Д.Кочневым посвящена атрибуции южного узгенского мавзолея (по эпиграфическим и нумизматическим данным). Статья содержит расшифровку, чтение, перевод и интерпретацию надписей; сводку нумизматических источников. Полная и однозначная атрибуция памятника на основе имеющихся в их распоряжении данных, как констатируют авторы, невозможна. Скорее всего, мавзолей действительно был возведен от имени Кадыр-хана Ахмада б. Ибрахима для одного из своих ближайших родственников, который так и не достиг ханского престола... Это мог быть имевший особые заслуги или пользовавшийся особым почтением Кадыр-хана дядя его или брат, либо даже его сын и наследник..." (с.196).
Завершает 4-й выпуск сборника Приложение "Свод надписей на караханидских монетах: антропонимы и титулатура (часть 1)".
А.Л.Ястребицкая
96.03.010. ХОМЕНТОВСКАЯ А.И. ИТАЛЬЯНСКАЯ ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЭПИТАФИЯ: ЕЕ СУДЬБА И ПРОБЛЕМАТИКА / Отв. ред. Немилов А.Н., Горфункель А.Х. -СПб.: Изд-во СПб ун-та, 1995. - 272 с.
Автор книги - Анна Ильинична Хоментовская (1881-1942), историк-медиевист, специалист по культуре итальянского Возрождения, ученица И.М.Гревса, Э.Д.Гримма, О.А.Добиаш-Рождественской. В 1920-1923 гг. Хоментовская - доцент Петроградского университета, после ликвидации историко-филологического факультета университета читала курс искусства итальянского Возрождения в Институте истории искусств; с 1925 и до своего ареста и высылки из Ленинграда в 1936 г. - зав. библиотекой и архивом наблюдений Главной геофизической обсерватории. А.И.Хоментовская - автор многих исторических работ. Наиболее значительные из них увидели свет только в период "оттепели" 60-х годов ("Лоренцо Валла против дара Константина" // Вопросы истории религии и атеизма. - М.;Л., 1963. - Т.12. - С.267-288; "К истории книги и библиотек по завещанию гуманистов и ученых итальянского Возрождения (1320-1574 гг.)" // Средние века. - М., 1963. - Вып.24. - С.217-224). Ряд неопубликованных работ утрачен ("Гуманистическая школа в Италии эпохи Возрождения", "Портрет Кватроченто"). Рукопись публикуемой книги, которую А.И.Хоментовская считала главным трудом своей творческой жизни, была сохранена ее близкими, передавшими работу в Архив Санкт-Петербургского филиала Института Российской истории РАН.
Мысль об исследовании итальянской гуманистической эпитафии возникла у А.И.Хоментовской еще в 1925 г., но проведено оно было лишь в 1935-1936 гг. Инициатива подготовки этого труда к публикации принадлежит В.И.Рутенбургу, высоко оценившему ее
