CC BY
80
Т. А. Чумаченко
40-летие восстановления патриаршества
В РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ: ЦЕРКОВНЫЙ ПРАЭДНИК
или исполнение директивы?
(К вопросу об отношении Православных церквей к экуменическому движению в 1950-е гг.)
Статья посвящена истории подготовки празднования 40-летия восстановления патриаршества в РПЦ в мае 1958 г. в Москве с участием глав Православных автокефальных церквей. На основе анализа документов, впервые вводимых в научный оборот, обосновывается вывод: для власти торжества явились поводом для приглашения глав и представителей Церквей с целью обсудить вопрос об отношении к экуменическому движению и об отказе от решения Совещания 1948 г., осуждающего экуменизм.
Вопрос об отношении Русской православной церкви к экуменическому движению — не новый для отечественной и зарубежной историографии. Этапы сближения и, наконец, решительного вступления РПЦ во Всемирный Совет Церквей в 1961 . нашел свое отражение в работах как церковных, так и светских исследователей1.
Однако архивные материалы фонда Совета по делам РПЦ при СМ СССР позволяют дополнить историю этих взаимоотношений сюжетом, который, на первый взгляд, как будто не имеет отношения к проблеме экуменизма. Сюжет этот связан с празднованием в мае 1958 г. в Москве 40-летия восстановления патриаршества в РПЦ с участием глав и представителей автокефальных Православных церквей.
Сам факт того, что правительство Н. С. Хрущева согласилось с празднованием Московской патриархией такого события, как восстановление патриаршества, вызывает совершенно логичный вопрос о причинах этого столь либерального для конца 50-х гг. шага. Советская официальная пропаганда и историография однозначно оценивали Поместный собор 1917-1918 гг. как контрреволюционный, а имя Тихона, избранного на Соборе патриархом, было связано только с контрреволюцией и «махровой белогвардейщиной».
Вл. Цыпин в своей работе «История Русской Церкви» говорит о праздновании 40-летия восстановления патриаршества как о самостоятельном решении Церкви, уверенно подчеркивая, что «перенос юбилейных торжеств понадобился Совету по делам Русской Православной Церкви лишь для того, чтобы церковный праздник не оказался в тесной близости с очередным юбилеем октябрьской революции...»2.
В. А. Ливцов вообще не затрагивает тему 40-летия восстановления патриаршества как не относящуюся к теме его исследования. М. В. Шкаровский считает, что «задача» межправославной встречи «сводилась к тому, чтобы все Патриархи осудили проведение ядерных испытаний, а также изготовление и накопление ядерного оружия, к чему призывал мировые державы СССР»3.
Действительно, принятие таких документов входило в повестку дня юбилейных празднеств. Главы и представители Церквей (кроме главы Элладской и представителей Константинопольской, Сербской и Финляндской4) подписали документ «Голос глав Православных Церквей в защиту мира»5. Другой документ, «выражающий стремление к единству православных церквей и миру между народами», подписали все, кроме представителя Константинопольской церкви6.
На наш взгляд, принятие участниками юбилея деклараций с призывами к миру являлось для власти — в первую очередь, для Совета по делам РПЦ — своеобразной программой минимум. Подписание документов было, безусловно, важно, но не носило принципиального характера, ради которого требовалась организация столь солидного по масштабам мероприятия. Православные церкви стран Восточной Европы уже на протяжении ряда лет поддерживали все мирные инициативы СССР и государств социалистического блока. С призывами к миру неоднократно обращались и главы других автокефальных церквей.
Анализ архивных документов позволяет несколько иначе взглянуть на причины организации 40-летнего юбилея восстановления патриаршества в РПЦ и выявить истинные обстоятельства идеи его организации и процесса его подготовки.
Эти причины и обстоятельства непосредственным образом связаны с эволюцией отношений РПЦ с экуменизмом, характер которых, в свою очередь, во многом определялся политическим прагматизмом советского руководства.
В годы Второй мировой войны руководящее положение в экуменическом движении заняла Англиканская церковь. Тогда в Кремле были заинтересованы в контактах РПЦ с Англиканской церковью, увязывая их с отношениями с Великобританией как союзницей по антигитлеровской коалиции. Следствием явились контакты в 1942-1943 гг. и визиты делегации Московской патриархии во главе с митрополитом Николаем в начале июня 1945 г. в Англию и летом этого же года настоятеля Кентерберийского собора Хьюлета Джонсона в СССР7.
Дальнейшие политические события делали сотрудничество РПЦ и экуменического движения с точки зрения власти все более проблематичным. Советское руководство беспокоил тот факт, что в экуменическое движение с 1946 г. активно включились антисоветские элементы, а в руководство созданного Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) вошел «ярый антисоветчик» Дж. Ф. Даллес.
Московская патриархия, со своей стороны, всегда с большой осторожностью формулировала свое отношение к этому движению, и в первую очередь по отношению к тем аспектам, которые относились к «вопросам собственно вероучения»8. Несмотря на то, что РПЦ продолжала поддерживать контакты с видными представителями экуменистов, вопрос ее участия в этом движении оставался открытым.
В процессе подготовки Совещания 1948 г. вопрос об экуменизме обсуждался главами Православных церквей и был поставлен в повестку дня работы этого Совещания.
В результате по докладу главы Болгарской церкви митрополита Стефана «Экуменическое движение и Православная Церковь» Совещание глав Православных церквей приняло резолюцию, смысл которой заключался в неприемлемости экуменизма для православия: «.это движение не соответствует идеалу христианства и задачам Церкви Христовой, как их понимает Православная Церковь.»9.
Для некоторых глав, и в первую очередь, для самого митрополита Стефана, который 20 лет «занимался экуменическим движением», отказаться от него было очень непростым решением10.
С начала 1950-х гг. Всемирный Совет Церквей предпринимает шаги навстречу Православным церквам. Одним из таких шагов была декларация Центрального Комитета ВСЦ, в которой оговаривались условия и возможность совместной деятельности церквей с несовпадающими представлениями о христианском еди-нении11. Во многом благодаря этому контакты между РПЦ и ВСЦ активизировались в форме периодических встреч их представителей и обмена посланиями. Содержательной основой этих контактов были в основном проблемы борьбы за мир во всем мире.
После смерти И. Сталина новое советское руководство меняет свое отношение к контактам РПЦ с Всемирным Советом Церквей. Со стороны власти в адрес Совета по делам РПЦ (Совет) поступают «рекомендации» активнее строить отношения Московской патриархии с экуменистами. Так, например, председатель Комитета информации при МИД СССР, а вскоре министр иностранных дел
А. А. Громыко в письме на имя председателя Совета Г. Г. Карпова от 17 октября
1955 г. рекомендовал: «.в целях оказания влияния на характер и направление
деятельности Всемирного Совета Церквей можно было бы рассмотреть вопрос об
12
участии в этой организации русской православной церкви.» .
Для Совета, с периода войны лишенного прямых указаний со стороны власти, эта рекомендация стала руководством к действию.
Осенью 1955 г. этот вопрос обсуждался руководством Совета и РПЦ. Поводом для обсуждения была «присылка» ЦК ВСЦ полного доклада о работе II Ассамблеи ВСЦ. Было решено подготовить письмо с пожеланием восстановления контактов. «Это, — заявил митрополит Николай, глава Отдела Внешних Церковных Сношений Московской патриархии (ОВЦС), — не противоречит решению Совещания 1948 г., так как патриархия говорит не об участии в движении, а лишь об
13
установлении контактов с отдельными деятелями движения.» .
На протяжении 1955-1956 гг. проходили активные неформальные встречи с представителями различных протестантских церквей — участниками экуменического движения14. Их следствием явилось предложение (июнь 1956 г.) со стороны Центрального Комитета ВСЦ об организации уже официальной встречи представителей РПЦ и ВСЦ15.
Более того, в августе этого года ВСЦ информировал митрополита Николая о единодушном положительном мнении по поводу принятия РПЦ в ВСЦ, высказанном участниками Пленума ЦК ВСЦ в Будапеште16.
Московская патриархия по согласованию с Советом по делам РПЦ принимает приглашение. Была продумана и «позиция» РПЦ на будущих переговорах. Митрополит Николай, по мнению патриарха Алексия, должен был заявить следующее: «Русская православная церковь не входит в состав ВСЦ, а ограничивает свое участие посылкой наблюдателя во все руководящие органы и комиссии ВСЦ. Она обещает помогать ВСЦ в проведении тех решений, которые не вызывают с ее стороны возражений, а также будет всячески расширять контакты по всем линиям (обмен посланиями, литературой, проведение богословских собеседований,
взаимные визиты и т. д.) Кроме того, Московская патриархия будет стремиться к установлению контактов между ВСЦ и Всемирным Советом Мира и созданию единого церковного фронта в борьбе за мир»17.
СМ СССР и Президиум ЦК КПСС отдельными распоряжениями дали согласие «.на встречу в начале 1957 г. делегации РПЦ в составе пяти человек с представителями исполнительного Комитета ВСЦ в Париже или другом европейском городе»18.
Однако события в Венгрии расстроили планы встречи. Митрополит Николай счел необходимым написать письмо генеральному секретарю ВСЦ Виссер-ту Хуфту с предложением отложить встречу, так как «.если встреча и состоится, то будет очень трудно, так как РПЦ стоит на противоположных позициях по венгерскому вопросу.». Г. Г. Карпов «поддержал точку зрения митрополита Николая»19.
Отсрочка встречи, как представляется, была выгодна церковному руководству. Сама Московская патриархия под давлением Совета уже не возражала против пересмотра решений 1948 г. об отношении к экуменизму. Но она не могла решить вопрос о сближении с экуменистами самостоятельно, — и патриарх Алексий, и митрополит Николай считали, что это следует сделать с согласия всех автокефальных церквей — участниц совещания 1948 г.
С мнением патриархии о том, что вопрос этот необходимо обсудить со всеми главами церквей и принять решение об отношении к экуменизму Церквами — участницами Совещания 1948 г., был согласен и Совет по делам РПЦ.
Отношение глав Православных церквей к экуменизму, вернее, об их отношении к изменению позиции 1948 г. «осторожно выяснялось» (рекомендация Г. Г. Карпова) на протяжении 1956 г. во время визитов церковных делегаций в Москву, во время ответных визитов делегаций РПЦ, в переписке с главами Церквей. Например, в беседе с патриархом Сербским Викентием во время его визита в СССР в октябре
1956 г. выяснилось, что «Викентий отрицательно относится к экуменическому движению, но не возражает против встречи с представителями ВСЦ. »20
К концу 1956 г. для руководства Совета стало ясно, что вопрос об экуменизме необходимо обсудить на уровне межправославного совещания глав Церквей.
В январе председатель Совета Г. Г. Карпов «ориентировал» митрополита Николая: «главной задачей по внешней работе Московской патриархии в 1957 г. является созыв совещания глав и представителей православных церквей для решения вопросов об отношении к экуменическому движению, об отношении к униатам и другие.». Митрополит Николай «обещал продумать и представить свои соображения в ближайшее время.»21.
Первоначально созыв совещания был намечен на июнь 1957 г.22. Но 4 апреля этого года митрополит Николай на приеме в Совете вносит предложение о переносе его на ноябрь, приурочив к 40-летию восстановления патриаршества в России. Николай объяснил это рядом причин. Во-первых, Русская церковь не сделала ответных визитов на приглашение целого ряда делегаций, посетивших ее в прошлом и позапрошлом году, т. е. даже с точки зрения этикета приглашать сейчас предстоятелей этих церквей неудобно. Во-вторых, созыв совещания усложнялся, по мнению Николая, тем, что отношение к экуменическому движению еще не
получило достаточной проработки: «Сербская церковь против участия в экуменическом движении, против высказывается и греческая церковь, большие колебания у Болгарской церкви. <.> Все это вместе взятое вызывает опасение, что мы не сможем получить единства в таком вопросе, может возникнуть опасность публичного раскола на Совещании, что используют во вред русской церкви католики и другие недружелюбные церковные круги.»23.
Карпов был вынужден согласиться с аргументами митрополита. Они вместе пережили опыт подготовки Совещания 1948 г.24, и этот опыт подсказывал, что для большей уверенности в приезде глав церквей (конечно, в первую очередь это относилось к Восточным патриархам) необходимо приурочить планируемое мероприятие к какому-либо церковному празднику.
Представляется, что и решение о нормализации отношений с Финляндской церковью25 также было продиктовано прошлым опытом.
30 апреля 1957 г. Синод РПЦ постановил: «.Предать забвению все канонические споры и недоразумения, имевшие место между Финляндской Православной Церковью и Русской Православной Церковью и признать статус-кво Финляндской Православной Церкви, состоящей в Константинопольском Патриархате»26. В мае этого года состоялся визит митрополита Николая в Финляндию, где было восстановлено молитвенное общение между Церквами.
Признание Московской патриархией автономного статуса Финляндской церкви в рамках юрисдикции Константинопольского патриарха являлось, с одной стороны, жестом «доброй воли» со стороны Русской церкви по отношению к Вселенскому патриарху Афинагору, а с другой стороны, имело целью обрести еще одну дружественную Церковь на предстоящем Совещании.
К маю 1957 г. Совет согласовал все вопросы, связанные с созывом Совещания в «инстанциях»: в МИДе, КГБ, в советском Комитете защиты мира. 21 мая Г. Карпов посылает материалы в ЦК КПСС. В письме председатель Совета отмечал: «. учитывая, что от поездки на специально созванное совещание некоторые церкви могут уклониться, патриархия намечает пригласить глав и представителей церквей на церковные торжества в связи с исполняющимся в ноябре 40-летием восстановления патриаршества в русской православной церкви и использовать приезд
27
делегаций для проведения совещания.»27.
Специальным постановлением Секретариата от 13 июля 1957 г. ЦК партии разрешил проведение совещания глав автокефальных Православных церквей в Москве в ноябре 1957 г. по случаю 40-летия восстановления патриаршества в РПЦ28.
Председатель Совета Г. Карпов и со своей стороны делал все возможное, чтобы Совещание состоялось и чтобы вопрос об отношении с экуменизмом на нем был решен положительно. В том же письме в ЦК КПСС от 21 мая Г. Карпов просит разрешения ЦК на то, чтобы «.путем переписки с лицами, ведающими вопросами церкви в странах народной демократии, ознакомить их с точкой зрения Совета по вопросам взаимоотношений с ВЦУ и намечаемым совещанием»29.
Тем самым Карпов пытался повлиять на позицию глав православных церквей Восточной Европы через аналогичные Совету органы в этих странах. Намерение Карпова было обусловлено серьезными осложнениями — согласно информации
митрополита Николая «.румыны, сербы, болгары, антиохийцы, греки категорически против участия в экуменическом движении, они все, за исключением греков, сторонники наших соглашений 1948 г..»30
В июле письмо было отослано во все страны народной демократии31. Здесь впервые в качестве проблемы для обсуждения Г. Карпов ставит вопрос об отношении православных церквей к экуменическому движению, подробно излагая все этапы отношений РПЦ и Всемирного Совета Церквей32.
В результате обмена мнениями было намечено организовать встречу представителей всех ведомств, занимающихся «вопросами церкви» в Будапеште. Уже 30 июля Председатель Государственного Управления по делам церквей Министерства просвещения и культуры Янош Хорват через советское посольство в Будапеште передал приглашение председателю Совета по делам РПЦ и председателю Совета по делам религиозных культов при СМ СССР прибыть на Совещание, которое состоится с 1 по 8 сентября 1957 г. 33
Это было первое подобное совещание представителей социалистических стран. Проблем и вопросов накопилось много, совещание проходило очень «оживленно» и сумбурно. В результате единодушной поддержки у коллег линия Москвы на сближение с экуменистами не получила34. Совет продолжил работу в том же на-
35
правлении уже в двусторонних встречах .
Одновременно решалась и задача следования межцерковному этикету. Летом 1957 г. согласовывались программы визитов Патриарха Алексия в Болгарию в сентябре — для участия в церковных торжествах в связи с 80-летием со дня победы на Шипке, и в Югославию в октябре — как ответный на визит патриарха Викентия в 1956 г.36 В ходе визитов предусматривалось и обсуждение вопросов предстоящего совещания.
Тогда же в Совете совместно с церковным руководством отрабатывалась возможная тактика на юбилейных торжествах. К повестке вопросов, не относящихся к празднованию, были добавлены проекты воззваний к миру и запрещению термоядерного оружия. Как записано в стенограмме беседы, «.договорились о возможности такого тактического варианта на совещании: «.в ходе дружеских бесед предварительно выяснить мнение всех глав церквей об их отношении к экуменическому движению и об их отношении к вопросу о запрещении термоядерного оружия с тем, чтобы при создавшейся необходимой обстановке можно было принять решение по этим вопросам, но с тем, чтобы предложения исходили не от
37
русской церкви.»37.
Но уже 26 августа патриарх Алексий на приеме в Совете высказался о целесообразности перенести празднование 40-летия патриаршества на более поздний срок, так как «в декабре из-за морозов многие главы церквей — патриарх Александрийский, патриарх Антиохийский — не приедут, хотя и пошлют своих представителей, и поэтому желаемого результата не получится.». Патриарх Алексий и Г. Г. Карпов пришли к общему мнению о том, что «надо дождаться ответов на приглашение, и если увидим, что большинство глав церквей за другие сроки — перенести на весну 1958 г. после Пасхи.»38.
В конце ноября 1957 г. стало ясно, что празднование 40-летия патриаршества необходимо переносить. Г. Карпов информирует об этом инстанции в конце янва-
ря 1958 г. Причина переноса представлена председателем Совета как «пожелание восточных патриархов перенести торжества на более теплое время.»39.
Празднование 40-летия со дня восстановления патриаршества РПЦ состоялось. В течение двух недель в СССР находились делегации 13 из 15 православных церквей40.
Что касается вопроса отношения Православных церквей к экуменическому движению и контактам с ВСЦ, то он не обсуждался вообще. Лишь Русская православная церковь, от лица которой на торжественном акте в Московской духовной академии митрополит Николай выступил с докладом «Православие и современность», выразила свое отношение к экуменизму. Николай, обозначив «признаки эволюции» экуменического движения, заявил, что «Русская Православная Церковь считает возможным пойти навстречу желанию Всемирного Совета Церквей и встретиться с его руководителями — пока с единственной целью взаимного ознакомления со взглядами на целесообразность и формы дальнейших отношений»41.
Таким образом, задача привести православные церкви, по крайней мере, церкви стран народной демократии, к изменению положений Совещания 1948 г. не увенчались успехом.
С точки зрения власти это было недоработкой Совета по делам РПЦ, и этот факт явился еще одним звеном в целой цепи фактов, вызывающих недовольство идеологических структур деятельностью руководства Совета. «Недоработка», с точки зрения власти, на наш взгляд, имела место быть. Она явилась следствием собственной отрицательной позиции председателя Совета Г. Г. Карпова к идее вхождения РПЦ во Всемирный Совет Церквей. Это находит косвенное отражение во всех материалах, связанных с обсуждением этого вопроса.
Карпов обоснованно полагал, что стремление ВСЦ к контактам с РПЦ и активно выражаемое желание о ее членстве определялось политическими целями. Это находило свое подтверждение в информации, получаемой из различных источников. Уже в процессе подготовки юбилея Г. Карпов обратился с просьбой к Комитету по информации при МИД подготовить справку о деятельности ВСЦ. Такую справку с секретным приложением Карпов получил в августе 1957 г. Председатель Совета особо выделил — подчеркнул красным карандашом следующий тезис: «ВСЦ весьма активно выступает за урегулирование отношений между Востоком и Западом, полагая, что нормализация этих отношений даст западным церквям возможность сильнее воздействовать на духовенство стран социалистического лагеря»42. При таком положении дел Русская церковь, войдя в ВСЦ, без поддержки других Православных церквей, не только не сможет повлиять на характер и направление деятельности этого движения, но и противостоять «западному воздействию».
Такой точки зрения Г. Г. Карпов придерживался вплоть до своего увольнения с поста председателя Совета43.
Таким образом, политическая позиция председателя и позиция руководства РПЦ, основанная на верности «вопросам собственно вероучения», совпали. И предопределили результат.
Празднование 40-летия восстановления патриаршества в РПЦ стало своеобразной рубежной точкой в государственно-церковных отношениях в стране. Торжества продемонстрировали перед зарубежными делегациями — а через них перед всем миром — «полную свободу религии и церкви СССР» и тем самым сы-
грали свою пропагандистскую роль. Неудача межправославной встречи послу-
44
жила для сторонников жесткой линии в партийном аппарате дополнительным
аргументом для вывода о нецелесообразности продолжения прежней церковной
политики, что и привело на рубеже 1950-1960-х гг. к новой политической войне с
Церковью, духовенством и верующими.
Примечания
1 Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М., 1994; Васильева О. Ю. Русская православная церковь в политике советского государства в 1943-1948 гг.; Волокитина Т. В. Советское руководство. Русская православная церковь и экуменическое движение (40-50-годы ХХ века) // Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939-1958. М., 2003. С. 231-251; Ливцов В. А. Русская Православная Церковь и экуменическое движение в ХХ веке. М., 2000; Поспелов-ский Д. В. Русская православная церковь в ХХ веке. М.,1995; Цыпин Вл. История Русской Церкви. Т. 1Х. М., 1997; Шкаровский М. В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). М., 1999.
2 Цит. по: Цыпин Вл. Указ. соч. С. 378. В связи с позицией автора логично задаться вопросом, почему Русская церковь не отметила торжественно более солидную дату — 50-летие восстановления патриаршества в 1967 г., в условиях более стабильных государственно-церковных отношений.
3 Цит. по: Шкаровский М. В. Указ. соч. С. 315.
4 Отказ был мотивирован тем, что делегации приехали на праздник, а не для подписания политических резолюций, а также на отсутствие у представителей глав церквей таких полномочий. См.: Шкаровский М. В. Указ. соч. С. 315-316.
5 Голос глав Православных Церквей в защиту мира // ЖМП. 1958. № 5. С. 3-4.
6 В ЦК КПСС, СМ СССР, МИД СССР. Информация Совета по делам РПЦ о прошедшем праздновании 40-летия восстановления патриаршества в РПЦ. 29 мая 1958 г. // ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1543. Л. 69-72.
7 См.: Алексеев В. А. Указ. соч. С. 347-358; Волокитина Т. В. Указ. соч. С. 231-251; Ливцов В. А. Указ. соч. С. 36-39; Шкаровский М. В. Указ. соч. С. 295.
8 Цит. по: Волокитина Т. В. Указ. соч. С. 237-238.
9 ЖМП. 1948. Специальный номер, посвященный Совещанию глав Православных Церквей в Москве в июле 1948 г. С. 26-27.
10 В ЦК ВКП (б) товарищу Г. М. Маленкову. Информация Совета по делам РПЦ об итогах Совещания глав православных церквей. 3 августа 1948 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 8. Л. 102.
11 См.: Ливцов В. А. Указ. соч. С. 49.
12 Комитет информации МИД СССР Г. Г. Карпову. 17 октября 1955 г. // ГАРФ. Ф. -6991. Оп. 1. Д. 1333. Л. 23.
13 Запись беседы председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова с митрополитом Николаем 23 ноября 1955 г. // Там же. Д. 1228. Л. 138. ЖМП. 1956. № 2. С. 3-4.
14 См.: ЖМП. 1955. № 1-12; ЖМП. 1956 г. № 1-12; Информационные доклады и записки Совета по делам РПЦ // Там же. Д. 1114. Л. 49-54; Д. 1228. Л. 15, 138.
15 Информация Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС // РГАНИ. Ф. 5.Оп. 33. Д. 22. Л. 73.
16 См.: Ливцов В. А. Указ. соч. С. 52.
17 В ЦК КПСС. Информационное письмо Совета по делам РПЦ. 10 октября 1956 г. // ГАРФ. Ф. -6991. Оп. 1. Д. 1333. Л. 23.
18 Распоряжение СМ СССР от 27 10. 1956 г. № 6466 р. с.; распоряжение Президиума ЦК КПСС от 27. 10. 1956 г. № П49/36 // Там же.
19 Запись беседы председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова с митрополитом Николаем. 1 декабря 1956 г. // Там же. Д. 1335. Л. 124.
20 В ЦК КПСС. Информация о пребывании в СССР делегации Сербской православной церкви. 16 октября 1956 г. // Там же. Д. 1333. Л. 44.
21 Запись беседы председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова и Г. Т. Уткина с митрополитом Николаем. 11 января 1957 г. // Там же. Д. 1441. Л. 7.
22 Запись беседы председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова с митрополитом Николаем 4 апреля 1957 г. // Там же. Л. 22.
23 Там же. Л. 21-22.
24 Подробнее см.: Чумаченко Т. А. К истории организации Совещания глав Православных автокефальных церквей в июле 1948 г. в Москве // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты: Сб. ст. Вып. 2. М., 2005. С. 228-249.
25 Финляндская церковь вышла из юрисдикции РПЦ в 1923 г., Польская в 1924 г. Церкви объявили о своей автокефалии в юрисдикции Константинопольского патриарха. Московская патриархия считала отделение ППЦ и ФПЦ с канонической точки зрения незаконным. В 1948 г. Польская церковь признала свою автокефалию неканоничной, вернулась в юрисдикцию Московской патриархии, после чего патриарх Московский даровал ей автокефалию под своей юрисдикцией. Финляндская церковь оставалась в юрисдикции Константинопольского патриарха, что служило предметом многолетней полемики между патриархами и осложняло и без того непростые отношения между РПЦ и Вселенской патриархией. Канонического общения между Финляндской и Русской церквами не было.
26 Определение Священного Синода. 30 апреля 1957 г. ЖМП. 1957. № 6. С. 12.
27 В ЦК КПСС. 21 мая 1957 г. // ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1438. Л. 115-117.
28 Постановление Секретариата ЦК КПСС от 13 июля 1957 г. за № 45/163 рс // Там же. Л. 117.
29 В ЦК КПСС. 21 мая 1957 г. // Там же.
30 Запись беседы председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова с митрополитом Николаем. 25 июня 1957 г. // Там же. Д. 1441. Л. 38-39.
31 Информационное письмо Совета по делам РПЦ при СМ СССР в страны народной демократии. 8 июля 1957 г. // Там же. Д. 1534. Л. 49-58.
32 Там же. Л. 54-56.
33 МИД СССР — Г. Г. Карпову. 30 июля 1957 г. // Там же. Л. 137.
34 В ЦК КПСС, МИД СССР. Г. Карпов. А. Пузин. Отчет о поездке в Венгрию на совещание, касающееся деятельности церквей. 13 ноября 1957 г. // Там же. Д. 1439. Л. 74-76.
35 Тогда же были запланированы и утверждены командировки Г. Карпова в Польшу и Югославию: Решения Секретариата ЦК КПСС // Там же. Л. 133; Д. 1543. Л. 30.
36 Решение Секретариата ЦК КПСС соответственно от 19.09.1957 г. № 44/77 рс и от 26.09.1957 г. // Там же.. Д. 1438. Л. 162; Д. 1439. Л. 9. ЖМП. 1957. № 9. С. 3; № 10. С. 3, 53-72; № 11. С. 59-77.
37 Запись беседы Г. Г. Карпова с патриархом Алексием и митрополитом Николаем. 23 июля
1957 г. // Там же. Д. 1441. Л. 48.
38 Запись беседы Г. Г. Карпова с патриархом Алексием. 26 августа 1957 г. // Там же. Л. 59.
39 В ЦК КПСС. 22 января 1958 г. // Там же. Д. 1543. Л. 5.
40 См.: Цыпин Вл. Указ. соч. С. 378; ЖМП. 1958. № 6. Специальный номер, посвященный празднованию сорокалетия восстановления патриаршества в Русской Православной Церкви. Не приехали делегации от Кипрской и Иерусалимской Православных церквей.
41 ЖМП. 1958. № 6. С. 71.
42 Зам. Председателя Комитета информации при МИД СССР И. Тугаринов председателю Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпову. 24 августа 1957 г. // ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1540. Л. 25.
43 Подводя итоги встречи митрополита Николая и генерального секретаря ВСЦ
В. А. Виссерт-Хуфта, состоявшейся в декабре 1959 г. в Москве, Карпов писал в ЦК КПСС в январе 1960 г., что в дальнейшем необходимо продолжать контакты, влиять на политику ВСЦ, «однако, имея в виду его идеологические задачи, вступать в члены нецелесообразно» // Цит. по: Шкаровский М. В. Указ. соч. С. 320.
44 См.: Одинцов М. И. Вероисповедная политика советского государства в 1939-1958 гг. // Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939-1958. М., 2003. С. 56.
